The Other Man out of Time

Клинт медленно приходит в себя. Ему кажется, что последние двадцать четыре часа он провел в непрекращающемся спарринге с Железным Человеком. Болит всё… Он неуверенно открывает глаза и пытается побороть тошноту, глядя на низкий бетонный потолок. Клинт чувствует, что на запястья и щиколотки что-то давит, и понимает, что лежит на спине и что обездвижен. Блядь. — А-а-а, Бартон. Хорошо, что вы к нам присоединились, — раздается голос, в котором слышится сильный акцент. Клинт дергается и слишком резко поворачивает голову. В глазах все плывет, и мутить начинает сильнее. — Вы долго были без сознания. Я уже начал думать, что вы недостаточно сильны для проведения процедуры. Что бы ни говорили мои люди о ваших способностях Бой. Баки. Где Баки? Пытаясь размеренно дышать носом, Клинт оглядывается. Комната такая же убогая и холодная, как и те, в которых он был раньше. У стен какое-то оборудование, похожее на медицинское. Рядом обладатель голоса — коротышка в очках, роющийся в ободранном портфеле. Баки не видно. Клинт начинает паниковать. Хотя он всегда гордился своими способностями оставаться спокойным в напряженных ситуациях, и довольно неплохо пережил новость о том, что попал в сорок четвертый. Он старается взять себя в руки и принимается дергать кистями, пытаясь освободить запястья. Коротышка замечает это и легонько похлопывает его по колену. — У вас ничего не выйдет, капрал Бартон. Вы только навредите себе. — Вы… — Клинт пытается продолжить, не обращая внимания на неподъемный язык. — Далековато вас от Швейцарии занесло. Коротышка неверяще-восхищенно качает головой. — У вас отличный слух. Совсем неплохо. В дальнем конце комнаты открывается дверь, и заходит женщина. На ней тоже белый халат, но лицо не такое радостное, как у швейцарца. — А, Сигрид. Как раз вовремя. Не могли бы вы подготовить капрала Бартона, пожалуйста? Она кивает, надевает перчатки и обходит стол, к которому привязан Клинт. Он следит за ней взглядом, но, когда коротышка достает из портфеля несколько пузырьков и шприцев, поворачивает голову к нему. Ну, все было плохо и с каждой минутой становилось все хуже. — Это палата в госпитале? Эй! Он дергается, чувствуя прикосновение чего-то холодного. Женщина с каменным лицом протирает его руку с внутренней стороны. — Нет, это медицинский кабинет, капрал Бартон, — отвечает мужчина. — Палата в госпитале… ну, скажем так, зарезервирована для тех, кому удается покинуть этот кабинет. Он смеется над собственной шуткой, и у Клинта бегут по телу мурашки. Человек выглядит невзрачным и скучным и напоминает библиотекаря или кто-то в этом духе, но Клинт понимает, что находится в компании очень, очень опасного человека. — Мой друг уже в зарезервированной палате? Или вы отправили его обратно? — А-а-а, ваш друг… — медленно произносит коротышка, акцентируясь на слове «друг». Клинту хочется выстрелить ему в морду. — Сержант Барнс. Вы, кажется, были крайне огорчены расставанием. Было интересно услышать об этом. Печально, что я столько пропустил.  — Где он? Что вы с ним сделали? — То же, что и с вами. Ну… за исключением кляпа. Он слишком много ругается. Я нахожу это неприятным. — Отпустите его. У вас есть я, пусть он… Коротышка смеется. — О, нет. Вам нечего мне предложить, — говорит он, набирая жидкость в шприц и постукивая двумя пальцами по руке Клинта. Он пытается вывернуться, но ремни слишком крепкие, и, черт побери, тут нет ни Стива, ни Нат, ни Тони, которые могли бы прийти к нему на помощь. Боже, близнецы… Он отказывался думать о них, а теперь становится слишком поздно. Игла прокалывает кожу, и Клинт начинает дергаться сильнее. Изнутри поднимается ярость. — Иди нахуй, — рычит он. — Я все равно выберусь и выстрелю в твою жирную швейцарскую рожу… — Сигрид, будьте любезны, — вздыхает коротышка, но становится гораздо менее веселым. Клинт открывает рот, чтобы продолжить, но на лицо опускается пластиковая маска, закрывая рот и нос. — Пошли вы… — задыхается Клинт, слыша шипение газа. — Пошли вы нахер, леди. Веки тяжелеют, конечности не желают сотрудничать, и Клинт теряет сознание. *** После семидесяти двух часов, проведенных в гребаном медицинском кабинете, Клинт приходит к выводу, что Гидра действительно сборище уродов. Его колют, ворочают, осматривают и переосматривают так, что прошлые медосмотры в ЩИТе кажутся ему невинными процедурами в спа-салоне. Клинт думает и никак не может решить, что из всего этого самое отстойное: когда у него находят и отбирают слуховые аппараты или когда он лежит на спине, его тошнит, и он чуть не задыхается. Ага, плохо всё… Но Клинт не сдается. Он решительно цепляется за жизнь и здравомыслие, используя всю имеющуюся у него силу воли, которую ему не приходилось использовать с самого детства. Он как мантру повторяет про себя слова Баки про их жизнь в Бруклине, и это помогает ему держаться. Он закрывает глаза и пытается представить, как будет выглядеть их дом и на что будет похожа мирная послевоенная жизнь. Он выберется из всего этого живым и заберет Баки с собой. *** Снаружи что-то грохочет. Как будто мимо проносятся тяжелые машины. Клинт почти не слышит этого, но ощущает глухое жужжание в груди. Стол, к которому он привязан, дрожит. Клинт медленно открывает глаза. Он понятия не имеет, который сейчас час или какое сегодня число, но абсолютно уверен, что, если эта женщина опять сунется к нему со своими пузырьками и иголками, он обязательно укусит ее еще раз. В комнате никого. И ничего. Ни сумасшедших ученых и их безумных помощников, ни медицинского оборудования. Лишь тишина и странно зловещее оранжевое сияние, видимое сквозь высокие окна. Оно выглядит как пожар. Эх… Скорее всего, это не очень хорошо. Клинт не может пошевелиться, и, если это действительно огонь, то у него, похоже, большие проблемы. Клинт вздыхает и снова закрывает свои несчастные глаза. — Бруклин, — бормочет он. — Квартира на верхнем этаже. Вокруг полно друзей. Бар через дорогу. Ты будешь покупать Баки выпивку, — выдыхает он, чувствуя себя как будто под водой. — Бруклин, — настойчиво повторяет он, пытаясь не отключаться. — Квартира на верхнем этаже. Вокруг полно друзей. Бар через дорогу. Ты будешь… Подождите… Он открывает глаза и максимально далеко поворачивает голову, чтобы рассмотреть оранжевые всполохи. Это точно огонь. Все горит. Если это так, значит ли это, что они спасены? — Эй… — пытается закричать он. Выходит лишь хриплое карканье. Клинт прочищает горло и облизывает сухие губы. — Эй… Меня кто-нибудь слышит? Баки? Ничего. Он матерится и пытается освободить руки. Сил практически нет. Он разочарованно стонет. — Эй, кто-нибудь! Вытащите меня отсюда! Я думал, армия — это «никогда не бросаем своих» и все такое! Вдалеке раздается звон разбитого стекла. Клинт не уверен, но звучит очень похоже. Распахиваются двойные двери, и Клинт вздрагивает. Сердце замирает и оказывается по соседству с кадыком, и на целых четыре секунды — пока до него не доходит, что именно происходит — Клинта затапливает такой паникой, какую он не испытывал никогда в своей долбаной жизни. — Айова! Баки. Сердце возобновляет работу в положенном месте, и Клинт видит, как к нему приближается хромающий и покачивающийся Баки. Выглядит он жутко. Кожа серо-желтая, и он почти весь покрыт засохшей кровью и грязью. И качает его так, что, скорее всего, он упал бы, если бы на него дыхнули посильнее. Несмотря на все это, у него горят глаза, он живой, и он здесь. — Рыцарь в сияющих доспехах? — слабо улыбается Клинт. — Баки, я не слышу… — Не совсем, — усмехается тот, дергая кожаные манжеты вокруг запястий Клинта, и, отвернувшись, кричит что-то кому-то, кого Клинт не видит… Так, ладно… Вот теперь Клинт совсем не уверен, что его многострадальное сердце выдержит. Потому что в ответ на крик Баки у него из-за плеча появляется очень знакомое и почти такое же грязное лицо. Выглядит оно не слишком впечатленным. — Давай, мы должны идти! Стив. Капитан Америка. Он такой же. И совсем другой. Волосы длиннее. Глаза светлее и как-то ярче. Это тот Стив, которым он был до всего того дерьма, что тяжким грузом повисло у него на плечах. — Без него — ни за что, — мотает головой Баки и что-то долго говорит Стиву. Монолог заканчивается громким «придурок». Стив ворчит что-то, похожее на «я проделал весь этот путь, чтобы спасти тебя, и вот, что я получаю в благодарность», отталкивает Баки и легко срывает ремни с рук и ног Клинта. — Давай, приятель, вставай. Он поднимает Клинта на ноги, а Баки протягивает ему слуховые аппараты. — Мой лук, — хрипит Клинт, вставляя их в уши. И тут же жалеет об этом — на него обрушивается какофония звуков. Грохот, крики, выстрелы и что-то, напоминающее далекие взрывы. — Давай, — говорит Баки, неловко поглаживая Клинта по плечу трясущимися руками. — Ты в порядке? Пожалуйста, скажи, что ты в порядке. — Я в порядке, — кивает Клинт и берет его лицо в ладони. — Боже, на кого ты похож… В гроб краше кладут. — Заткнись. Я думал, ты умер. — Баки! Я сейчас возьму тебя на руки и понесу, — встревает Стив. Баки оборачивается и сверлит его хмурым взглядом. Вернее, сначала он начинает сверлить хмурым взглядом его грудь, а уж потом поднимает голову выше — к лицу. — Поднимешь меня, и это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни, Роджерс, — говорит он, но весь драматизм заявления теряется в грохоте оглушительного взрыва, который сотрясает бетонный пол у них под ногами и отбрасывает их к стене. Стив приходит в себя первым и начинает озираться. — Сюда. Давайте. Баки тупо кивает и неуверенно отталкивается от стены. Стив обнимает его за плечи, и он позволяет себе помочь, выдав в качестве протеста всего пару слов. Клинт цепляется за его запястье и прижимается к другому боку. — Я, кстати, Клинт… — говорит он Стиву, и это кажется ему таким странным. Он знает Стива. Он жил и работал с ним целый год, а теперь представляется как совершенно незнакомый человек. — Приятно познакомиться, Клинт. А я… Капитан Америка. — Ну ладно, Капитан Америка, — выдыхает Клинт. — Выводи нас отсюда. *** Оказывается, что даже без слуховых аппаратов Клинт недостаточно глух, чтобы не услышать одного довольно замученного суперсолдата, решившего постучать к нему в дверь ранним утром следующего дня. Мало того, стук настолько громкий, что будит Клинта и заставляет того скатиться с кровати на пол. Стонущего и запутавшегося в одеялах. — ДЖАРВИС, впусти. Он не слышит ответа, но через десять секунд кто-то сильный поднимает его с пола и бесцеремонно бросает на постель. Клинту с трудом удается сесть, а потом кто-то срывает с него одеяло, и он оказывается нос к носу с крайне ошарашенным Стивом. — Мир в жопе? — щурясь, уточняет Клинт. — Давай лук… — Я спас тебя! — кричит Стив, стоя на коленях перед Клинтом. — Тебя и Баки! В сорок четвертом, после Аззано… Клинт по-совиному моргает, а потом в голове проясняется, и он чувствует такое облегчение, что навзничь падает на кровать. — Боже, тот я не умер. — Знаю, я был там! Клинт снова садится. — О, чувак, у тебя тоже появляются воспоминания? — Мне надо было прийти раньше, Клинт. Прости, мне так жаль… Я забыл, насколько ужасным было то место… И то состояние, в котором вы оба находились… И он не хотел уходить без тебя, а я понятия не имел, кем ты был… — Эй… стой… Слишком рано для паники. До паники полагается кофе. — Ты выглядел ужасно, — Стив смотрит на него влажными глазами. — Ненавижу Гидру. Клинт вздыхает и делает единственное, что приходит ему в голову — обнимает Стива. Тот сначала напрягается, но потом расслабляется, прижимается к Клинту и обнимает в ответ так крепко, что Клинт начинает переживать за целостность своих ребер. Когда Стив отстраняется, Клинт видит, что у него красные глаза. Дорожки от слез отчетливо виднеются на щеках. Он шмыгает носом, вытирает его пальцами, встает и тяжело садится на край кровати рядом с Клинтом. — Э-э-э… Ты протекаешь, — чувствуя себя неловко, произносит тот. Стив кивает и пытается улыбнуться. Но слезы продолжают течь. Клинт обнимает его за плечи. — Черт, мне так жаль… — Просто я скучаю по нему, — говорит Стив. — Так сильно. — Ага, — Клинт с трудом сглатывает. — Я тоже. Стив, опустив голову, продолжает плакать. Клинт сжимает зубы и часто моргает. Он чувствует себя беспомощным и бесполезным. Потом наклоняется к Стиву и прижимается виском к его спине. Горе от потери Баки настолько реально, что почти физически давит на них. Клинт знал его всего несколько недель, Стив же — всю жизнь. — Прости, — выдыхает Клинт, ощущая под щекой мягкий хлопок футболки. — За то, что из-за меня тебе приходится переживать все это снова. Стив вздыхает. Клинт чувствует, как поднимается и опускается его спина. Потом под ухом начинает глухо гудеть, и Клинт понимает, что Стив что-то говорит. Он выпрямляется и показывает на уши. — Я сказал… ты не вернешь его. Не думаю, что это можно исправить. Клинт кивает. Стив откашливается и вытирает лицо ладонью. — Это так странно, — говорит он. — Я помню и то, как это было раньше, и то, что произошло вчера. Как будто две версии одного события. — Я не… — начинает Клинт. — Ну, конечно, для тебя ведь не все является новым… Черт. — Все нормально. Я… я разберусь с этим. — Конечно, разберешься. Теперь у тебя есть я, Сэм, Тони, Тор… Да все… Стив трет ладонь большим пальцем. — Не просто думать о новой команде, когда видишь во сне старую. Клинт морщится и озадаченно трет лоб. Тут ему не обойтись без Сэма. Или без Тони… Он встает, идет за аппаратами, вставляет их и возвращается к Стиву, который продолжает гипнотизировать ковер. Клинт подталкивает ногой его колено. — Можно думать об обеих. Совсем не обязательно выбирать одну. — Это сложно… — Ну я-то теперь в обеих, и буду думать и о той, и о другой. А ты застрял со мной, так что придется и тебе. Стив поднимает на него взгляд и улыбается. — Спасибо, Клинт. Прости, я не собирался будить тебя в шесть утра, чтобы порыдать на твоей груди. — Ничего, обращайся, — зевает Клинт. — Но если ты сможешь контролировать свое эмоциональное состояние и срываться где-то в промежутке между девятью утра и одиннадцатью вечера, то будет совсем замечательно. — Придурок, — говорит Стив, но звучит это почти нежно. — Я встречался с твоими друзьями, помнишь? У тебя, по-видимому, такой типаж. Стив тихо смеется. — Никак не могу прийти в себя. Он так отчаянно искал тебя… Никогда не видел его таким. — Мы связаны. Прости? — Не извиняйся. У меня годы воспоминаний о Баки. Это хорошо, что о нем будет помнить кто-то еще… Я рад, что он тебе тоже нравится. Клинт начинает думать о поцелуях и об… остальном, и у него краснеют щеки. Клинт очень надеется, что Стив, черт побери, этого не заметит. — Ага. Он самый… он великолепен. — Великолепен, — рассеянно повторяет Стив, к счастью, слишком увлеченный своими мыслями, чтобы заметить, что Клинту становится совсем неловко. Ну, сильнее, чем обычно. — Эй, я могу спросить… Да ладно, не важно. — Что? Спрашивай. Я всегда могу ответить «нет». Если мне, конечно, позволено. Или говорить «нет» Капитану Америка неконституционно? — Ну, я собираюсь спросить тебя как Стив Роджерс… Ты не мог бы составить мне компанию? — нерешительно говорит он. — Вздремнул бы у меня на диване, а я… нет… забудь. Я справлюсь. — Нет, я могу, — Клинт несколько раз быстро кивает. — Честно. Я не против. Я только что пережил неделю пыток «а-ля Гидра», так что совсем не возражаю иметь рядом друга. Стив облегченно вздыхает. — Давай. Тебе совсем не нужно проходить через это в одиночку, — говорит Клинт, подталкивая ногу Стива своей. — Я знаю, что ты можешь. Что у тебя эго и все такое… но ты не обязан. Стив смеется. — Я начинаю понимать, почему вы с Баки поладили, — он встает и потягивается. — Кофе? Клинт показывает ему большой палец и направляется к двери. — Ага. Кофе. *** — Кто-нибудь. Кто-нибудь, дайте мне чертову сигарету. Баки останавливается и, наклонившись, упирается руками в колени. Он тяжело дышит, по виску бежит струйка пота, и Клинт начинает волноваться, что Баки либо стошнит, либо он рухнет прямо здесь. Сам Клинт чувствует себя тоже довольно хреново, но Баки точно хуже. — Курить, — жалобно стонет он и, не глядя, протягивает руку. Солдаты, идущие вместе с ними, воспринимают остановку Баки как знак официального привала. Они бросают оружие и рюкзаки на землю и усаживаются, облокачиваясь на деревья. — Куда тебе курить сейчас? Ты еле жив, — говорит Стив, оглядываясь по сторонам и продолжая поддерживать его за плечи. — Нам нужно идти. — Иди ты нахер. Вместе со своей ходьбой, — выдавливает Баки. — Я сейчас в обморок упаду, так что отвали. — Да ладно тебе, все в порядке, — бодро говорит Клинт и замолкает. — Правда ведь? — О, да… Все просто отлично… Я чуть не сдох, пока надо мной проводили эти блядские эксперименты, потом было море огня и взрывы, а потом мужик стянул со своей гребаной головы свое гребаное лицо. Господи, да где же Сноуден… У него точно должны быть эти чертовы сигареты. Стив смотрит на Клинта, стоящего у Баки за плечом. У него одновременно и удивленный, и взволнованный взгляд, и он сильно отличается от тех взглядов, которые Клинт видел у Стива в будущем. Тот Стив, скорее всего, просто разозлился бы. — Может, сядешь, — говорит он, слегка морщась. — А может ты, блядь, должен быть дома! — кричит Баки, разворачиваясь и тыкая пальцем ему в лицо. Стив пытается его успокоить, но Баки злится еще больше. — Не смей меня затыкать, кусок дерьма, тебя вообще не должно тут быть! Стив пятится назад, выглядя испуганным и обиженным. — Если бы твоя мама слышала это, Бак, то схватилась бы за ремень! — Да пошел ты! — кричит Баки, резко толкая Стива в грудь. — Клянусь Богом, если бы ты вдруг не стал суперменом, я бы тебе врезал! — Я — это все еще я… — Чушь собачья! В тебе было пять футов, и весил ты девяносто фунтов после лучшего обеда на День Благодарения! — продолжает кричать Баки, потом еще раз толкает его в грудь, разворачивается и уходит. — Дуган! Лучше бы тебе спрятать парочку гребаных «Лаки Страйк» у себя в усах! Стив не идет за ним. Он стоит, открыв рот, и провожает взглядом его спину, скрывающуюся в толпе. Несколько солдат удивленно смотрят на Стива, явно не понимая, в чем проблема. И пытаются не смеяться, слушая, как Капитана Америка отчитывают словно непослушного ребенка. — Гм, — говорит Стив, проводя ладонью по волосам. — Я раньше был меньше… Не думал, что он разозлится. Клинт улыбается. — Да, он рассказывал о тебе. Ты тот друг с хлипким моторчиком, что остался дома, получив 4 °F? Стив кивает и смотрит на себя. — Доктора… исправили меня, — говорит он, и это, вероятно, самое большое преуменьшение, которое Клинт когда-либо слышал. — Почему он так рассердился? Мне больше не грозит умереть от воспаления легких, так в чем же дело? Обычно он совсем не такой… — У нас был очень тяжелый день. А до этого было еще несколько таких же долгих и тяжелых дней. Стив выдыхает и опускает плечи. Потом поднимает руку и снова зачесывает волосы назад. Этот его бессознательный жест уже начинает сводить Клинта с ума. У Кэпа будущего были короткие, послушные волосы, черт побери. Никакого этого дерьма из сороковых. — Кэп? Клинт со Стивом оборачиваются и оказываются лицом к лицу с молодым растерянным солдатом. Американским десантником, судя по знакам отличия. Смущение усиливается, когда он упирается взглядом в букву «А» на потрепанном синем шлеме, а потом переводит его вниз — на некогда красные, ставшие теперь черно-коричневыми, сапоги. — Э-э-э… Ребята говорят, что у вас высокое звание, так что… что нам делать с танком? И с оружием? И с людьми? Стив задумывается. Потом смотрит по сторонам, как будто пытаясь отыскать кого-то званием повыше, но никого не находит. По тому, как он поднимает подбородок, Клинт догадывается, что сейчас прозвучит нечто похожее на «давайте уже покончим с этим дерьмом». В его времени Стив частенько говорит таким тоном с Тони, Пьетро, да и с самим Клинтом тоже. — Среди десантников есть лейтенанты? — Может быть. Я не знаю. — Хорошо. Обойди всех и приведи ко мне капитанов, лейтенантов, сержантов, командиров взвода. У тебя десять минут. Парень с явным облегчением кивает. — Есть, сэр. — Ты можешь мне помочь? — спрашивает Стив у Клинта, глядя на уходящего десантника. — Найди Баки, пожалуйста. Клинт кивает.  — Сэр, есть, сэр. *** Клинт находит Баки сидящим под огромным старым дубом. Ему все-таки удалось достать сигарету, которая теперь дымится у него в пальцах. Он не поднимает голову, когда Клинт, стиснув зубы от боли в протестующих мышцах, опускается рядом. Он прислоняется спиной к дереву и закрывает глаза, пытаясь осознать происходящее. — Значит, мы живы, — говорит Баки. — Не думал, что сможем выбраться. — Ага, — Клинт рассеянно кивает и гладит Баки по затылку. Баки вздыхает, на секунду прижимается к его руке, но потом быстро отстраняется. Клинт вздрагивает и резко убирает ладонь. — Нас могут увидеть, — озираясь, бормочет Баки. Клинт думает о тех, кто видел, как они спали в клетках. Они могли рассказать что-то Стиву, а тот мог сказать что-то Баки… Клинт кивает и опускает руку. Баки еще раз оглядывается, потом переплетает свои пальцы с его и прячет их руки между ними, скрывая от чужих глаз. — Он был маленьким, — тихо говорит Баки, проводя свободной ладонью по лицу. — И моим лучшим другом. И он всегда… я был нужен ему. Мы притворялись, что это не так, но оба знали это. А сейчас… У Клинта разбивается сердце. Стив из будущего так сильно скучал по Баки. Так сильно любил его. — Стив не перестанет нуждаться в тебе только потому, что стал больше. Поверь мне. Баки разочарованно хмыкает. — Ему больше не нужно, чтобы я за ним присматривал. — Конечно, нужно. Просто теперь тебе не нужно заканчивать за него драки. Баки не улыбается. Клинт подталкивает его локтем. — Может, если о Стиве теперь не надо так много заботиться, ты сможешь уделить немного времени мне? Я все еще могу получить пинок под зад. Баки фыркает. — Заткнись, я видел, как ты сражаешься, — он вздыхает, но чуть расслабляется и поворачивается к Клинту. — С тобой все в порядке? Что они с тобой делали? Клинт пожимает плечами и смотрит на свои колени. — Какие-то уколы. Много. Он поднимает свободную руку и протягивает ее к Баки. Тот, чуть помедлив, поднимает рукав и тихо вздыхает, глядя на посиневшее предплечье. — Мне тоже, — хмуро говорит Баки, легонько проводя пальцем по синякам. — Как ты думаешь, что это? Я вроде ничего не чувствую… Точнее, я чувствую себя дерьмово, но ничего такого… особенного. — И я. Придется подождать, чтобы узнать хоть что-то. Баки кивает. — Не хочу говорить Стиву. Ему об этом знать ни к чему. — Согласен, — кивает Клинт, глядя, как Баки опускает его рукав и цепляется за запястье. — И ему ни к чему знать о… — начинает Баки и замолкает. Клинт вздыхает и думает о Нью-Йорке будущего, в котором мог бы любить, целовать и дотрагиваться до Баки, не оглядываясь по сторонам. — Тебе, конечно, все равно, но… — Я знаю, — прерывает его Клинт, грустно улыбаясь. — Я понял. Они сидят в тишине. Клинт не настолько близко к Баки, чтобы слышать его дыхание, но он видит, как поднимается и опускается его грудь, чувствует его пальцы на своей коже, и ему достаточно. Воздух становится теплее. Солнце поднимается выше. Да, Клинту определенно больше нравится сидеть тут на земле, чем быть запертым в той клетке. Несколько минут — а может, часов — спустя, Баки тяжело вздыхает и, повернув лицо к Клинту, бьется лбом о его плечо. — Не могу поверить, что мы выбрались. — Не думай об этом. Выбрались, и это главное… — Бак? Раздается нерешительный голос, и Баки разжимает руки и быстро садится. Но тут же расслабляется, понимая, кто это. — Нет. Я все еще злюсь на тебя, — многозначительно говорит он и даже не пытается встать. Стив останавливается в нескольких футах и выглядит как провинившийся щенок. — Я… я должен был сделать это, Бак. Они давали мне шанс. И смотри, я здоров, и это все еще я. Баки вздыхает. — Нет, не ты. Ты не посоветовал бы мне смириться с этим. — Ну, может, я веду себя хорошо, потому что подумал, что ты умер, — говорит Стив. — Ты напугал меня, Бак. Баки вздыхает и протягивает ему руку. Стив подходит, поднимает его на ноги и крепко обнимает. Баки прижимается к нему, продолжая свирепо сверкать глазами. Потом он что-то шепчет, и Стив, немного отстранившись, смеется и хлопает его по щеке. — Я все еще могу отправить тебя в нокаут, — говорит Баки. — Супермен ты или нет. Я велел тебе не делать глупостей, тупица. Стив снова обнимает его. Баки сопротивляется, но потом сдается и бьет его по макушке, глядя на Клинта с нежной, но раздраженной улыбкой. — Сказал ему, что он болван. Я прав? — Ага, прав, — кивает Клинт, вставая. — Ты ужасно выбираешь друзей. Баки улыбается, продолжая гладить Стива по голове. — Как будто я этого не знаю. *** Помощь Клинта становится довольно регулярной вещью. От него требуется просто сидеть со Стивом, пока тот рисует, занимается документами или размышляет. Пару раз они выбираются выпить пива. Клинт говорит о нынешней команде и слушает о прошлой. Хотя Стив мало что о ней рассказывает. — Спойлеры, — криво улыбаясь, говорит ублюдок, и Клинт бросает в него крышку от бутылки, которую тот предсказуемо ловит. Также происходит один мучительный разговор, в котором Стив прямо просит Клинта не облажаться и сделать все возможное, чтобы спасти Баки. Когда Клинт напоминает, что у него нет возможности общаться с тем собой и как-то влиять на него, Стив плачет. Но на этот раз Клинту этого не показывает. Несмотря на это, он, кажется, справляется. В основном. Клинт немного волнуется, что постоянно появляющиеся новые воспоминания о пребывании Стива с Коммандос спровоцируют его замкнуться и приведут к депрессии, но, похоже, этого не происходит. Чуть позже Клинт узнает, что у Стива случается захватывающий спор с Сэмом по поводу терапии. Сердитый Стив покидает башню, а Сэм с шестью бутылками пива присоединяется к Клинту на крыше. — Вообще-то, на этот раз он меня даже не послал, так что это прогресс, — говорит довольный Уилсон. Через несколько дней после диалога о терапии всё вроде успокаивается. Все оказываются на кухне одновременно, и во время шумного завтрака Стив возвращается с пробежки и после небольшой заминки присоединяется к ним. — Ты в порядке? — спрашивает Клинт, пережевывая и быстро глотая хлопья. Стив медленно кивает. — Не думал, что это случится, — честно отвечает он. — Но… да. Он печально улыбается Клинту, а тот кивает и хлопает его по плечу. Стив тяжело вздыхает, улыбаясь более радостно и широко, берет у Ванды кружку с кофе и благодарит ее на соковийском. Это заставляет Ванду улыбнуться в ответ. Черт, Стив действительно милый, когда не грустный и не раздраженный. — Вот и хорошо, — весело говорит Сэм. — Давайте тогда завтракать, — продолжает он, делая глоток кофе и откидываясь на спинку стула. — Хотя я должен узнать, почему… Почему из всех людей в мире для общения ты выбрал именно эту трагедию. Я знаю, как это бывает, но… чувак, нужно хоть немного уважать себя. Стив удивленно поднимает бровь и переводит сочувственный взгляд на Клинта. Что приятно. — Он не так уж плох… — Так, Кэп… — перебивает его Сэм и показывает пальцем на Клинта. — Я с ним разговариваю. Клинт давится хлопьями, а Сэм улыбается так широко, что это может навредить его щекам. — Ладно, смейтесь, — добродушно вздыхает Стив, и это тоже что-то новенькое. Стив, не возражающий против подколок, немного шокирует, и Клинт надеется, что это начало… чего-то. Потому что знает, что у Стива есть чувство юмора. Он слышал. И оно реально, черт побери. — Да, у меня два друга, довольны. Кто ставил на двоих? Поздравляю… Сэм громко смеется, блестя глазами. — На меня не смотри. Я надеялся хотя бы на четверых. — Ну… меня пригласили на сходку СТРАЙКа. И если там хотя бы двое из восьми не будут вести себя как полные придурки, у меня все будет нормально. — Эй, эй, СТРАЙК? — уточняет Сэм. — Рамлоу с командой? — Они самые, — Стив пожимает плечами. — Рамлоу классный. Я был с ним на нескольких миссиях, так что теперь вполне могу сходить и выпить пива. — Да, конечно… но СТРАЙК… — Сэм неверяще качает головой и присвистывает. — Это жестокая толпа. Стив недоверчиво улыбается. — Что? Да ладно… — Они нормальные, — говорит Клинт. — Это как братство, но с большим количеством оружия. Перебор с маскулинностью, конечно. И носят только черное и сильно темно-серое, но… — И в СТРАЙК все такие? — Ага. — Ну, тогда я пойду в бар с каппа-сигма СТРАЙКом, — говорит Стив. — Что плохого может случиться? Сэм стонет. — Не говори так. Каждый раз, когда ты так говоришь, что-нибудь происходит. — Расслабься, — Стив улыбается и хлопает его по плечу. — Не могу поверить, что это слово просочилось сквозь твои зубы, — говорит Сэм, а Стив смотрит на Клинта и улыбается чуть шире. — Стив у нас теперь шутит, — сообщает Клинт. — Спасайся, кто может… — Думаю, переживем, — ухмыляется Сэм, и Клинт видит, что Стив сейчас по-настоящему счастлив. Как Сэму удавалось так долго терпеть Роджерса, Клинт понятия не имеет. Может, он мазохист. Или — Клинт мысленно поправляет себя — просто понимает Стива чуть больше, чем все остальные. Хотя, учитывая недавние события, сейчас именно Клинт понимает его лучше всех. — Доброе утро, Мстители. Кстати, о людях, которые терпят Стива… Клинт поднимает взгляд — на кухню заходит Тони. Конечно, он направляется прямо к Стиву, встает рядом и небрежно пристраивает локоть на его широкое плечо. Это нормально. А вот то, что Стив смотрит на Клинта, а когда встречается с ним взглядом, выгибает бровь и закатывает глаза — нормально не очень… Клинт прячет улыбку за кружкой кофе. Стив делает то же самое. — Итак, ЩИТ узнал о том, что случилось, — произносит Тони и тянется к кофе Стива. Тот молча отдает и терпеливо ждет, когда Тони вернет его обратно. Да, думает Клинт, они делятся кофеином. Должно быть, это любовь. — Как? — спрашивает Сэм. — У нас проблемы? — подает голос Пьетро, глядя на Ванду и инстинктивно делая к ней шаг. — Нет, у тебя все в порядке, — отвечает Тони, махая на него рукой. — Помните ту рыбу в Мичигане? Я был прав, она из будущего. Проделки Камня Времени. Который, очевидно, поиграл не только с динозаврами и Хоукаем. Вся фишка в том, что, поскольку это Камень Времени, мы не знаем, когда и как его шутки отразятся на настоящем. Так что, вполне возможно, что завтра мы на своем пороге увидим парочку пещерных людей… Но есть и хорошая новость. ЩИТ, благодаря Эрику Селвигу, наконец-то выяснил, что вызвало все эти аномалии. Он уловил нарушение потока времени в сорок четвертом, но когда Тор пришел, чтобы поправить это, ЩИТ уже наложил на него свои лапы. Тор попытался умиротворить ЩИТ своей удивительной божественной аурой, и в итоге сумел заключить с ними сделку — Селвигу от нашего имени разрешено продолжать исследования с помощью этой причудливой ЩИТ-технологии, но за это Тору пришлось рассказать им о двойнике Хоукая. — Класс, — тянет Клинт. — И что, теперь ЩИТ захочет меня исследовать? — Ага… — Тони щелкает пальцами. — Кстати, Сельвиг уже просил уточнить время. Клинт стонет и несколько раз бьется лбом о полированную столешницу. Кто-то мягко похлопывает его по затылку. Скорее всего, Сэм. — Нам нужно вмешаться? — серьезно спрашивает Стив. Настолько серьезно, что Клинт поднимает голову, чтобы проверить, не вернулся ли Хмурый Взгляд. — Нет, — Тони мотает головой. — Они просто проведут несколько «не беспокойтесь о том, что Хоукай сумел сделать, вселенная в безопасности» встреч. Все в порядке, — продолжает он, глядя на Клинта. — Каждый вторник у них происходят такие заседания из-за меня. — Ты должен простить парня за то, что он, вероятно, не сильно обнадежен, — качает головой Сэм. — Да все нормально, — продолжает настаивать Тони, глядя на Клинта. — Если тебя не сильно напрягает то, что у тебя в голове крутится история жизни Хоукая номер два. — Если Стив справится, то и я справлюсь, — пожимает плечами Клинт. — Мы продолжаем искать возможность закрыть эту связь, — медленно говорит Ванда, глядя на Клинта. Стив рядом с ним вздрагивает. — Осталось совсем немного. Скоро они перестанут это чувствовать. — Ну, это уже кое-что, — кивает Тони. — Правда ведь? Прежде чем наступает время, когда Стив с Клинтом вынуждены были бы что-то ответить, раздаются звонки шести телефонов, а затем коллективный стон завтракающих. — Да ладно, выше нос, — говорит Стив, доставая мобильный. — Всем одеваться. — Спасительный звонок, — бормочет Клинт, сползая со стула и глядя, как облегченно улыбается отворачивающийся Стив. *** — Тренинг отменяется. Агент хмурится. Поворачивается и смотрит на взволнованного хендлера, входящего в комнату. Рация у него на бедре начинает пищать, и из динамиков раздается: — Восемь, четыре, два… Хендлер нетерпеливо нажимает на кнопку и рация замолкает. — Почему? — Миссия, — отвечает Дэвис. Агент знает его. И не любит. Он резкий и постоянно на взводе. Но зато часто говорит больше, чем остальные. Это полезно. Если Агент хочет знать не только то, что ему технически позволено. Дэвис идет к компьютерному терминалу и вводит код. — Включается режим ожидания. Возможно, тебя вызовут. Если нет — заморозят. Агент кивает. «Заморозят» вызывает некоторое раздражение, которое никак нельзя показывать. — Что-то вроде импровизированного обхода Нью-Йорка, — говорит Дэвис скорее себе, чем Агенту. У него будут большие проблемы из-за того, что он так небрежно относится к информации. — Это точно прихватит их за задницы. Миссия восьмого уровня без предварительной подготовки… Агент хмурится. — Восьмого? Почему они собираются драться с угрозой восьмого уровня без меня? Дэвис раздраженно вздыхает, продолжая смотреть на экран. Потом сворачивает окно запуска криогенератора, но совсем его не закрывает. — Я же сказал, что тебя, возможно, вызовут. — Так почему не взяли сразу? — Потому что это… — начинает Дэвис, а затем, опомнившись, подозрительно смотрит на него. — А что сегодня с третьей степенью? — Мне разрешено спрашивать, — отвечает Агент. — Если я думаю, что миссия поставлена под угрозу… — Но это не твоя миссия, — мгновенно отвечает Дэвис. — Тебя еще не отправили на нее, поэтому ты знаешь, что спрашивать нельзя. Агент морщится. Он не удовлетворен. — Не для протокола… Почему это восьмой уровень? — Нет, — морщась, отвечает Дэвис. — В прошлый раз, когда кто-то сказал тебе что-то «не для протокола», ты исчез в Бухаресте, и нам пришлось искать и забирать тебя. На этот раз не пройдет. — Если это восьмой уровень, то шансы на то, что куратор или кто-то еще все же вызовет меня очень высоки, — говорит Агент. — И вы уже сообщили мне, куда именно они едут. Этого достаточно для того, чтобы доставить вам неприятности. — Ты мне угрожаешь? Этого достаточно для того, чтобы я вызвал техников и велел им обнулить тебя. — Техники не могут сейчас стереть мне память, и вы это знаете, — говорит Агент. — И нет, я вам не угрожаю. Я просто сообщаю, что сейчас нет никакого способа заставить меня забыть то, что вы рассказали. Дэвис яростно вскидывается. — Хорошо, — шипит он. — Но если хоть кто-нибудь узнает о том, что я тебе сказал, я сделаю все возможное, чтобы твою память уничтожили окончательно. Ты даже не вспомнишь, как подтирать собственный зад. Тут не только у тебя есть рычаги давления. — Договорились, — кивает Агент. — Так почему меня не взяли сразу? — Потому что это очень важная миссия. Все может происходить на виду, в слишком людных местах, — отвечает Дэвис, и это имеет смысл. Даже если объект является целью восьмого уровня, он может не стоит того, чтобы из-за него засвечивать Агента. — И кто это? — Мститель. Хоукай. Он влез во что-то, во что не должен был влазить. И это потенциально ставит под угрозу нашу крупную техническую операцию. — Озарение… — произносит Агент, и хендлер озабоченно морщится. — Ты не должен об этом знать. — А я и не знаю. Мне просто знакомо имя. Которое вы мне не назвали, — добавляет Агент, чтобы успокоить Дэвиса. Тот выглядит так, будто думает все же вызвать техников и запугать их до такой степени, чтобы они все-таки обнулили его. Несмотря ни на что. — Хоукай, — тихо повторяет он, как будто пробуя слово на вкус. В голове начинает покалывать, как-будто невидимый крючок цепляется за мысли и чувства. — Да уж. Не знаю, как он может скомпрометировать Озарение, но, очевидно, может. Он хитрый ублюдок. Несмотря на то, что всего лишь человек. Бегает повсюду с луком и стрелами как какой-то Робин Гуд… Он замолкает, услышав болезненный вздох. Агент разворачивается и хватает его за шею. Потом наклоняется к лицу Дэвиса так близко, что почти касается своим носом его. — Что ты сказал? Хендлер дергает рукой. Агент отталкивает его ладонь от рации на бедре. Потом ломает ее и выдергивает наушник. — Что. Ты. Сказал. — Отпусти, — хрипит Дэвис, пытаясь отодрать от горла металлические пальцы. Как будто это возможно. — Десять секунд или подкрепление запихнет тебя в крио… Не отводя от него взгляда, Агент отступает, и тащит человека за собой. Закрывает дверь и поворачивает ключ в замке. — Тогда у тебя есть десять секунд, чтобы сказать мне, кто такой этот Хоукай. — Я уже сказал! Мститель! Он снайпер, работает с луком и стрелами… — Назови его имя. Вдалеке слышится сигнал тревоги, приглушенный массивной дверью. Металлические пальцы сжимаются. Лицо Дэвиса медленно краснеет. — Имя! — Клинт Бартон. Его зовут… — Клинт, — уже не слушая Дэвиса, выдыхает Агент. За дверью кто-то кричит, и раздаются звуки ударов чего-то тяжелого по металлу. Мозг Агента начинает пробуксовывать. Ему кажется, что у него в голове появляется ослепительный луч. Агент видит лицо человека со светлыми волосами, который, ухмыляясь, смотрит на него так, будто Агент для него — целый мир. Луч разбивается. Агент вздрагивает, задыхается и дрожит. Его захлестывает поток воспоминаний. Появляется эхо от тихо произнесенных, выкрикнутых и сказанных шепотом слов… — Клинт, — сердце Агента бьется как сумасшедшее. — Айова.