I'll Keep You Safe Here With Me

— Да я просто спрашиваю, не можем ли мы хотя бы одну ночь обойтись без взрывов? Всего одну? Баки даже не утруждается поднимать на него взгляд. Клинт лежит на кровати, подпирая голову рукой, и смотрит, как тот работает. Баки водит пальцами по карте и дымит сигаретой, зажатой в правой руке. — Вчера мы ничего не взрывали. И позавчера тоже. — Это нужно занести в твое резюме «В течение семидесяти двух часов может ничего не взрывать». — Лучше я запишу «Может за четыре недели взорвать четыре базы Гидры», — невнятно — из-за окурка в зубах — говорит Баки. Потом вздыхает и встает. Вынимает сигарету изо рта и лезет на кровать. Перекатывает ухмыляющегося Клинта на спину, наклоняется и целует. На вкус Баки как пиво и сигареты, и Клинт, вздыхая, запускает пальцы ему в волосы. Они уже отрастают и теперь завиваются за ушами и лезут в глаза. — Отлично, — шепчет Клинт в поцелуй, и Баки прикусывает его нижнюю губу. Клинт издает нечто среднее между смехом и стоном. — Веди себя прилично, — бормочет он, пока Баки затягивается. — Что? Я просто не даю тебе сказать очередную глупость, — улыбается Баки и через Клинта тянется к покосившейся тумбочке, чтобы затушить в пепельнице сигарету. Он в достаточно тесной майке, и у Клинта перед глазами оказываются идеальные напряженные мышцы груди и плеча. Он пару секунд пытается сопротивляться, но проигрывает и, проводя ладонями по его рукам, прижимается губами к трикотажу на груди. Баки упирается кулаком в постель, опускает голову и смотрит на Клинта. — И кто теперь должен вести себя прилично? Клинт смеется и падает обратно на подушки. — Я хотел сказать, что последние четыре недели мы работали как лошади. Думаю, нам пора отдохнуть. — У Гидры нет выходных, — хмуро бурчит Баки. — Барнс… Ну ты чего? — начинает ныть Клинт. Баки вздыхает и задумчиво трет шею. — Ладно. Но только один вечер. Клинт радостно вскидывает вверх руки, и Баки фыркает. Потом жестко целует его, встает, собирает карту и идет проверять дверь и окно. У них довольно маленький номер, поэтому все происходит быстро. Кроме кровати в комнате только тумбочка и древний телевизор. Площади пола едва хватает на то, чтобы расстелать карту. И то благодаря тому, что они складывают сумки возле двери в ванную. Клинт закрывает глаза, поудобнее кладет подушку и удовлетворенно вздыхает, радуясь, что хотя бы одну ночь можно обойтись без убийств. Почти месяц они преследуют Гидру. Некоторые найденные базы оказываются пустыми. Некоторые — нет. Четыре недели бесконечной крови. Клинт говорит, что давно теряет счет убитым агентам. Это неправда. Он точно знает — сколько. Но все еще не чувствует вины, и почти не удивляется этому. Люди с красно-черными черепами на форме делают выбор — решают остаться в рядах Гидры даже после того, как их разоблачает Кэп. И теперь Клинт считает, что если они по-прежнему преданы Гидре, то заслуживают того, что получают. И это он еще молчит о том, что они делали с Баки. Ему, лицом к лицу встречающемуся с людьми, разрушившими, укравшими у него жизнь, с каждым днем становится лучше. Он продолжает оставаться Зимним Солдатом — и это, похоже, навсегда, — но эта часть довольно легко находит общий язык с ошметками прежней личности, возвращающейся в тело вместе с воспоминаниями. Баки чуть больше улыбается, чуть чаще шутит. Иногда рассказывает Клинту о том, что помнит. Это бывают и целые куски, и отдельные фрагменты. Они не обсуждают этого, но вопрос о том, что именно происходит с его памятью, продолжает висеть в воздухе. Как и то, что Клинт до сих пор не рассказывает Баки о случившемся с ним самим. — Ты со мной? Клинт кивает. Баки возвращается на кровать и усаживается, немного сдвигая Клинта. В номере, должно быть, безопасно, потому что Баки расслаблен и смотрит на Клинта, а не сканирует периметр. — Ага… Просто задумался. — О базе в Мичигане? Клинт стонет и прячет лицо в ладонях. Эта чертова база в Мичигане… Одна из тех, на которых ничего нет. Правда эта пуста не так как остальные. Там присутствуют явные следы борьбы, отверстия от пуль в стенах, битые стекла и пятна крови на полу. Баки просто циклится на ней, и похоже, в ближайшее время его не отпустит. — Нет, Барнс. Это наш вечер и наша ночь. Я думал об «Oreos». Баки хмыкает и скрещивает ноги, опираясь своим бедром на его. — Как думаешь, кто нас опередил? Клинт снова стонет, громче и протяжнее. — Ты действительно хочешь поговорить про Мичиган? Бак, вполне вероятно, что мы — не единственные люди, пытающиеся достать Гидру. Она почти разрушила Вашингтон. И почти разрушила мир. Это может быть армия, Спецкорпус, остатки ЩИТа — те, что не были змеями… — Стив? Клинт замолкает и убирает руки от лица. — Это может быть Стив… — он медленно кивает, немного настороженно глядя на Баки, по собственной воле произносящего это имя, — … а также армия, Спецкорпус, остатки ЩИТа — те, что не были змеями. Господи, да СМБ, наверняка, уже вызвал какую-нибудь команду из-за рубежа. Баки хмуро задумывается и начинает пощипывать нижнюю губу. Клинт замолкает, давая тому осмыслить услышанное. Через некоторое время Баки, похоже, приходит к какому-то выводу и переключается. — Ну и что ты обычно делаешь в свободный вечер? — спрашивает он и ложится рядом с Клинтом. Он настолько близко, что Клинт через одежду чувствует тепло его тела. — Смотрю телевизор. Пью пиво. Стреляю. Ем пиццу, — Клинт пожимает плечами. — Да что угодно, кроме работы с бумагами и разборок с плохими парнями. — Довольно гламурно для Мстителя, — хмыкает Баки, подпирая голову кулаком. — Я не Мститель, — бурчит Клинт и начинает извиваться, чтобы закинуть руки за голову. — Можешь продолжать это говорить, — Баки зевает и кладет ладонь ему на живот. — Так… Сегодня мы уже ели. Пива тут днем с огнем не сыщешь, и если ты не хочешь выйти на улицу, чтобы пострелять… — Черт, ни за что, — Клинт энергично мотает головой, представляя, что творится сейчас за окном. — … то остается вариант «А», — договаривает Баки и, целуя Клинта туда, где только что была его рука, идет к телевизору, берет пульт и включает. — Идиотское ток-шоу или документальный фильм о строительстве круизных лайнеров? — Идиотское ток-шоу, — отвечает Клинт. Баки фыркает, залезает обратно на кровать и вытягивается рядом как здоровенный ленивый кот. Клинт чувствует, как рукав его футболки становится теплым и влажным — Баки утыкается носом ему в плечо и дышит в него. Клинту удобно и легко, и кажется, что проходят миллионы лет с тех пор, как такая интимность казалась ему ужасающей настолько, что он напряженно сжимался от любого прикосновения Баки. Теперь, если в течение дня тот не прижимается к нему какой-нибудь частью тела, Клинту кажется, что ему чего-то не хватает. Хотя ему приходится сталкиваться и с некоторыми нежелательными побочными эффектами. Клинту становится все труднее сдерживать возбуждение. Несмотря на то, что у них прекрасно получается воевать вместе, Клинт понимает, что, скорее всего, постель все только запутает. А делать то, что может привести к осложнениям, кажется ему плохой идеей. Кроме того, они оба так уязвимы — и психически, и физически, — что Клинт может думать только «нет, я пас». Это абсолютно не мешает ему хотеть. — Люди в двадцать первом веке ужасны, — бормочет Баки, глядя на экран. Там человек орет все громче и громче, пытаясь перекричать и гостей, и экспертов, и публику в зале. — Ну… не так уж мы и плохи, — хмыкает Клинт, щелкая его пальцем по уху. Баки поднимает голову, смотрит на него, и хмурый взгляд тут же исчезает. — Ладно, согласен. Эй, а знаешь чем еще можно заниматься вечером? Клинт поворачивает голову, не отрывая взгляда от экрана. — Чем? Баки приподнимается на локте и нависает над Клинтом. — Тем… — отвечает он и начинает перебирать его волосы. — Ловкий ты малый, Барнс, — Клинт улыбается, хотя его сердце пытается вскрыть грудину и вырваться на волю. — И где только научился? Баки пожимает плечами. — Это врожденное, — шепчет он и склоняется над Клинтом еще ниже. Клинт пытается унять взбесившееся сердце и думает, что никогда даже не мечтал о том, чтобы увидеть Баки таким открытым и расслабленным. Баки целует его, и Клинт перестает думать. Баки гладит его по щеке большим пальцем и продолжает нежно целовать. А Клинту не хватает воздуха. Он поднимает руку и, проводя по груди Баки, хватается за его бицепс. Баки на мгновение останавливается, Клинт делает вдох, и они продолжают. Минуты идут, а они лежат и целуются, ласково гладя друг друга по лицу, рукам и груди. Клинт чувствует, как его постоянное возбуждение усиливается и начинает медленно стекать вниз, к паху. Черт, они и раньше целовались, но не так. Клинт начинает с тревогой и нарастающей паникой ждать, куда же их все это заведет. Паниковать становится труднее, когда Баки поворачивает Клинта на бок и крепко прижимается к нему, обнимая одной рукой снизу за шею, а другой — за пояс. Потом его ладонь опускается ниже, и теплые пальцы начинают аккуратно гладить голую поясницу, а затем — живот. Клинт начинает дрожать. Он хочет ответить тем же и скользнуть руками под майку Баки, но не может. И с трудом вспоминает, почему именно. Потому что это еще больше все запутает, напоминает мозг. Потому что тебе нужно быть осторожнее. Баки тяжело дышит и проталкивает колено Клинту между ног. Потом поднимает его выше и начинает целовать еще отчаяннее. И Клинт сдается. У него в жизни столько дерьма, и мир вокруг такой зыбкий и хрупкий, а тут еще Гидра… Это его выбор. Клинт прекращает бояться и крепко обнимает Баки за шею. Перехватывает контроль, чуть приподнимается и начинает целовать сам, а потом переворачивает Баки на спину и укладывается сверху. Тот удивленно хмыкает и, не раздумывая, забрасывает ногу ему на поясницу. Боже. Клинт настолько хочет его, что может попробовать это желание на вкус. Он мечтает, чтобы они лежали раздетыми на скомканных простынях в комнате этого говенного мотеля, чтобы Клинт мог забыть о том, что происходит, и раствориться в прикосновениях Баки… Тот вдруг садится и резко спихивает Клинта с себя. Тот падает на кровать и только начинает осмысливать происходящее, а Баки уже хватает с тумбочки пистолет и прилипает к оконному стеклу. Клинт шумно дышит и, удивленно озираясь, садится. — Что… Баки складывает из пальцев яростное «заткнись, блядь», и Клинт замолкает. Он ничего не слышит из-за работающего телевизора, но доверяет Баки и, вставая, молча тянется за луком… — Показалось, — выдыхает Баки, но замирает в нескольких шагах от окна, пристально разглядывая дверь. — Уверен? — спрашивает Клинт, и Баки кивает. — Ага. Думаю, я немного отвлекся на тебя, а потом занервничал. Клинт ставит лук обратно. — Хочешь, чтобы мы сторожили по очереди? — Нет, — Баки быстро качает головой. Последний раз смотрит на окно и идет обратно. Протягивает металлическую руку Клинту, залезает на кровать, садится на колени и тянет Клинта за собой. — Я наслаждался поцелуями, — говорит Баки. — Да? — урчит Клинт, скользя ладонями по его плечам. — О, да-а-а, — тянет Баки, обнимая его за пояс и притягивая ближе. — Надеюсь, это было не слишком плохо, потому что не помню, чтобы кого-то целовал с сороковых. Клинт ошеломленно моргает, а потом начинает смеяться. Старается успокоиться, но не может. Смеется и смеется, утыкаясь лицом Баки в шею. Тот гладит его по спине, а потом берет его лицо в ладони и заставляет посмотреть вверх. — Необходимо больше практики. И Клинт опять начинает смеяться. У него болят щеки, а живот чувствует себя так, будто в него опять ударила Наташа, но он не в силах ничего сделать. Клинт не может вспомнить, когда последний раз ему было настолько весело. — Очень, блядь, ловко, Барнс. Очень… — Я ничего в этом не понимаю, — вдруг произносит Баки, трогая нижнюю губу Клинта большими пальцами. — В том, как быть с кем-то. Клинт пожимает плечами. — У тебя нормально получается, — говорит он, и это грубое преуменьшение того, насколько хорош в этом Баки. Клинт пытается найти слова, чтобы сформулировать то, что чувствует. — Да? — спрашивает Баки, и, возможно, ему нужно было услышать именно такой неадекватный комментарий. — Ага, — кивает Клинт, а Баки снова целует его. Клинт слышит свой стон, но времени, чтобы смущаться нет, потому что Баки прижимается к нему еще крепче и обнимает за шею. Клинт гладит его по груди и смело лезет руками под майку, к теплой коже. Баки вздыхает, напрягает пресс и тут же расслабляется. Клинт начинает поднимать майку выше. Никто в голове у Клинта не возражает. Клинт хочет и делает. Баки, кажется, на одной волне с ним, потому что немного отстраняется и тоже тянет подол вверх. Они снимают ее вместе, попутно взъерошивая Баки волосы. Тот небрежно бросает майку в сторону и снова тянется к Клинту. О Боже. Если Баки разрешает снять с себя одежду, что еще он может позволить? Клинт чувствует, что металлические пальцы пытаются снять футболку и с него. Он спешит помочь и поднимает руки. Баки сдергивает ее и возвращается к поцелую. Клинт опять стонет, дотрагиваясь до его голой спины. Под ладонями мышцы, мощь и сила… Баки резко отшатывается, поворачивается к окну и замирает. Клинт понимает, что у него в штанах невыносимо тесно, а Баки сидит прямо на этой тесноте. — Не двигайся, — шепчет он, встает, берет пистолет и идет к окну. Клинт открывает рот, чтобы возмутиться, но быстро закрывает. Он пока не уверен, действительно ли Баки что-то слышит, или это один из тех случаев, когда тот не в порядке. Клинт решает считать это первым и, стараясь дышать как можно тише, опять тянется за луком. Баки осторожно приподнимает штору. По лицу скользит оранжевый свет уличных фонарей. Он смотрит влево, вправо, а потом, похоже, осознает, в каком состоянии бросает Клинта. — Черт, — шипит он, выпуская занавеску из пальцев, и виновато смотрит на него. — Опять показалось. Прости, я просто… Он идет к Клинту, но на полпути замирает и снова поворачивается к окну. Второе, думает Клинт. Такое редко, но случается. Обычно Баки хватает того, что он сразу проверяет номер, в который они вселяются. Но время от времени он становится дерганым и не может спать, постоянно вскакивая от малейшего шума. Клинт не может винить его в этом. Но часть его хочет, чтобы Баки выключал это хотя бы ненадолго. Клинт начинает ругать себя за чертов эгоизм. Он прекрасно знает, что Баки будет на грани, если начнет переживать за их безопасность. И что ты собираешься делать, спрашивает он себя, отвлекать его сексом? Возьми себя в руки, Бартон. — Эй, не волнуйся, — вслух говорит он. — Сходи, посмотри. — Нет. Я хочу тебя. Клинт вздыхает и смотрит на выглядящего виноватым Баки. Потом сглатывает и мотает головой. — Тебе надо проверить. — Бартон… — беспомощно начинает Баки и переводит взгляд с его лица на член, прижимающийся к молнии на ширинке. Клинт встает с кровати, стараясь незаметно поправить его. — Не парься. Иди, посмотри. Мне будет спокойней, если ты сходишь. Баки молчит, потом кивает. Клинт пытается улыбаться, но приподнимает только один уголок губ. Потом отворачивается, перешагивая через сумки, заходит в ванную и закрывает дверь. Опирается на раковину, смотрит в зеркало и тихо чертыхается. Не только член выдает, насколько сильно он хочет Баки. Щеки красные, губы распухают от поцелуев, слабые намеки на ожог от щетины на подбородке. Боже. Клинт не чувствовал ничего подобного месяцами. Он близок к тому, чтобы просто заставить Баки трахнуть себя. Прямо сейчас. Так нельзя, говорит он себе. Ты ведешь себя как эгоистичный мудак. Адреналин немного утихомиривает возбуждение, и в дело вступает рациональная часть Клинта. Они, блядь, в процессе миссии по уничтожению Гидры, а он думает о том, чтобы перепихнуться… А как насчет безопасности? Боже… Возможно, сегодня Баки слегка параноит — как ужасно это не звучит. Но в следующий раз угроза может оказаться реальной, а они слишком сконцентрируются друг на друге и могут оказаться мертвыми. Не говоря уже о том, что Баки явно некомфортно вот так терять контроль. А Клинт, забывая обо всем, собирается настаивать… Это как ушат ледяной воды. Клинт смотрит на свое отражение. Он зол и ему противно. О чем, черт побери, он думает. Он прав — секс сделает все между ними еще запутаннее. Баки явно не в порядке даже для того, чтобы думать об этом. Не важно, чего хочет Клинт. Эта мысль заставляет его почувствовать себя странно опустошенным. — Все в порядке? — раздается голос Баки, и он, блядь, по-прежнему звучит виновато. Клинт хочет, чтобы тот прекратил. Пусть лучше вернется к своему гребаному бесстрастному голосу Зимнего Солдата. — Ага. Там все нормально? — Да… Ты выходишь? — Через минуту. Руки помою… — Хорошо. Клинт шумно выдыхает, включает кран и раздраженно вздрагивает, когда трубы начинают стонать. Он набирает в ладони ледяную воду и не смотрит в зеркало. Ты не станешь заниматься с ним сексом, говорит он себе. Голос в голове звучит горько. Забудь. *** Клинт просыпается от запаха кофе и сигарет, и от звуков, доносящихся из ванной. Ночью он несколько раз в ужасе открывает глаза, когда ему снится, что он снова целует и обнимает Баки. Несколько первых мгновений он паникует, не понимая, сон это или он действительно это делает. Нет. К счастью, Баки спит и не замечает состояния Клинта. Тот переворачивается и вздыхает, не желая вылезать из теплой постели. Он вспоминает слова Баки о том, что ему нравится то, что они делают, и что он этого хочет. Клинт признает, что, возможно, думает об этом больше, чем необходимо. Что это значит? Что он хочет целовать Клинта или что хочет большего? Ну, в любом случае, этого не случается. Баки успокаивается и засыпает. Вот пусть все так и остается. — Ты подстрижешь меня? — раздается голос из ванной, и Клинт удивленно смотрит на открытую дверь. Он не издает ни звука. Похоже, супер чувства Зимнего Солдата в полном порядке. — Ага… Если дашь выходной. — Нет, — в дверях появляется Баки, вытирающий полотенцем свежевыбритое лицо. Он без майки, и Клинт старается не думать о том, каково было прижиматься к этой голой груди. — Вставай. У нас есть цель. — У нас всегда есть цель, — ворчит Клинт, но поднимается и, вздрагивая от холода, идет к стакану с кофе. По пути стягивает толстовку со спинки стула и одевается. — Это другое дело, — говорит Баки, и Клинт заинтересованно вскидывает голову. Разворачивается и, поднимая брови и потягивая кофе, ждет, когда Баки продолжит. — Это человек. Не база. Я знаю, кто она, кем работает и где будет. — И откуда ты все это знаешь? Подожди… Если она из Гидры, то почему все еще работает? Почему не ушла в подполье с остальными? — Она — помощник сенатора. Но я знаю ее в лицо и знаю, что она сделала. — Как Штерн, — качает головой Клинт. — Боже. Они повсюду. — Ненадолго, — Баки обещающе улыбается. — Через полчаса мы должны уйти отсюда. — Какой план? Баки идет к своему стакану и по дороге проводит пальцами по пояснице Клинта. От его прикосновений по телу разливается тепло. Клинт вспоминает прошлую ночь и делает небольшой шаг назад, стараясь, чтобы это выглядело не слишком преднамеренным. — Найти, проследить, устранить. Я залягу на точке, а ты подашь сигнал, когда стрелять. — Стрелять? — удивленно тянет Клинт. — Никаких жертв среди гражданского населения. Одна цель, один выстрел. — Чисто и аккуратно, — кивает Клинт. — В духе Капитана Америка. Баки фыркает. — Поверь мне. В том, как Капитан Побочный Ущерб сражается с Гидрой, никогда не было ничего чистого и аккуратного. Повисает тишина. Клинт смотрит на Баки, спокойно пьющего кофе. Потом тот хмурится. — Когда… — начинает Баки, разрывая тишину. — Когда все закончится, тебе надо будет узнать его получше. Это фраза — самое близкое к тому, что можно назвать разговором о будущем. Клинт решает считать это гребаной победой и кивает. И только потом понимает, что Баки считает, что Клинт собирается возвращаться к Мстителям. Это заставляет его запаниковать. Он не думает о том, что будет, когда они закончат. Расставание с Баки станет… Баки забирает у него кофе и ставит оба стакана на стол. Поворачивается к Клинту и обнимает лицо ладонями. Нежно гладит большими пальцами по скулам. Рука Клинта сама скользит на пояс Баки и притягивает ближе. Взгляд серых глаз опускается на губы, и у Клинта что-то происходит в животе. О, это нечестно, думает Клинт, но Баки его не целует. Держит аккуратно, но твердо, и прижимается своим лбом к его. Клинт не знает, что тот пытается сказать, но думает, что это важно. — Поговорим позже, — бормочет Баки. — Сначала дело. Клинт улыбается и моргает, когда Баки отпускает его и отстраняется. — У тебя неправильные приоритеты. — Ладно. Давай сядем и будем долго и подробно говорить о наших чувствах, — язвительно цедит Баки. — Ты первый. Клинт меняется в лице. — Сначала дело, — выпаливает он, и Баки закатывает глаза. — Собирайся. Через полчаса выходим. — Ясно, — покладисто кивает Клинт. Баки смотрит на него, а потом наклоняется и целует, вытягивая из легких весь кислород. — Что это было? — хрипит Клинт, когда Баки заканчивает. Тот пожимает плечами. — Захотелось… Люблю делать то, что хочется. И медленно целует в уголок губ. А потом идет одеваться и собирать оружие. Клинт трогает место поцелуя и думает, что, похоже, все будет намного сложнее… Миссия, твердо говорит он себе. Надо сосредоточиться на этом. Это помогает. Немного. *** — Бартон? Слышишь меня? Клинт смотрит по сторонам и переходит дорогу, прижимая сотовый плечом к уху. В руках у него стакан из «Старбакса» и печенье. Вокруг полно замученных офисных работников, бредущих на ланч. Это довольно оживленная часть города — деловой район, сливающийся с миром политики в разрастающемся смешении многоэтажек и старых кирпичных зданий, обрамленных узкими газонами и стоянками. — Слышу. У тебя блютуз работает? — Кусок мусора… — в ответ шипит Баки. — Вот что получаешь на бюджетные двадцать долларов, — ухмыляется Клинт. — Я возле библиотеки. Ты должен увидеть меня через три, две… — Вижу. Кофе не урони. — Не уроню, — отвечает Клинт и почти делает это. — Сяду, пожалуй. Чтобы ты не оказался прав. Сердце начинает биться немного быстрее. Он садится на ближайшую скамейку, ставит кофе рядом и нормально берет телефон. С этого места у него шикарный обзор на здание, в котором находятся кабинеты сенаторов, и на дом, где лежит Баки. — Все нормально? — Да. Через четыре минуты она должна пройти мимо. — И все это время я должен болтать с тобой? — оглядываясь, уточняет Клинт. Пихает все еще завернутое печенье в карман и берет стакан, благодарно грея о стенки пальцы. — Ну ты можешь болтать со мной или молча сидеть в одиночестве и выглядеть подозрительно, — невнятно говорит Баки, и Клинт слышит резкий щелчок корректировки снайперского прицела. — Мы не сильны в светских беседах. — Может, потому, что хреново следим за новостями шоу-бизнеса? Бартон, просто говори и все. Блядь… И что, черт побери, он должен сказать? Клинт молчит, судорожно подбирая тему. Может, о прошлой ночи? Он тут же яростно накладывает вето на предложение мозга. Клинт не станет обсуждать с Баки то, насколько сильно хотел, чтобы тот его трахнул. Спасибо, уж лучше пусть он его еще раз пырнет. Клинт тяжело вздыхает, надеясь, что окружающие решат, что он просто слушает собеседника. О чем бы он говорил, если бы это был не Баки? — Я уже делал это раньше, — внезапно произносит он. — Был приманкой. За мной следили, а напарник держал их на прицеле. Баки молчит, но Клинт слышит, как тот ровно и спокойно дышит на другом конце провода. — Вдвоем против всего мира. Ну, не то чтобы… Не так, как мы с тобой, но ты понимаешь. Он замолкает и отпивает кофе. Баки по-прежнему молчит. — Я скучаю по ней, — произносит Клинт, и это больно. Но так проще, потому что Баки не смотрит на него обычным пристальным взглядом. — Она была моим лучшим другом. До того, как все рухнуло. И не только она. Но о Филе Клинт точно рассказывать не станет. О нем и думать-то почти невыносимо. Клинт тяжело сглатывает. — Вообще-то чаще приманкой была она. Я имею в виду, что она могла молча заставить любого пойти за ней. Помню, однажды мудак из ЩИТа сказал, что это подло, использовать сексуальность для того, чтобы что-то получить. Она улыбнулась и сказала «перестану делать это, как только мужики прекратят дрочить на меня». Боже, она с таким же успехом могла пнуть его по яйцам… Да, в основном, приманкой была она. Клинт замолкает. Вспоминает Наташу, спускающуюся по ступенькам со стрелой в одной руке и светлым париком в другой. Как она, ухмыляясь, подходит к Клинту, протягивает стрелу и забирает рюкзак с одеждой. Черт, он так скучает по ней… — Что видишь? — тихо спрашивает Баки, и Клинт сканирует взглядом улицу. — Без изменений, — отвечает он, пытаясь перестать думать о Наташе как об одной из потерянных стрел. — Собираюсь пойти в кафе. — Принято. Клинт встает, поворачивается к урне и замечает черноволосую женщину, бодро идущую по тротуару рядом с уткнувшимся в телефон парнем. Она ничем не отличается от остального офисного планктона, и даже не смотрит в сторону Клинта. Мужик с ней довольно крупный — широкоплечий, футов шесть ростом. — Вижу объект, — в телефон говорит Клинт. Потом засовывает свободную руку в карман и идет навстречу, следя за ними периферийным зрением. Он переключается в режим «миссия», как учили Фил с Наташей. Вокруг нет ничего, кроме цели. Пальцы начинают ныть от отсутствия лука и невозможности дотронуться до тетивы. — Принято. Мужику лучше бы уйти. — Он не при чем? — Не знаю, — отвечает Баки. — Но если придется, я выстрелю и в него. — Эй, эй! А как же «чисто и аккуратно»? — возмущенно шепчет Клинт. — Если ты не уверен, то не надо. Баки молчит. — Я серьезно, — настаивает Клинт. — Ты не хочешь этого делать. — Я сделаю все, что потребуется. Черт, Клинт думает, что знает Баки достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот совсем не хочет убивать невиновного. Теперь, когда он больше Баки Барнс, чем Зимний, его замучает совесть… Приходит время думать быстро. Пожалуйста, пусть он не подстрелит меня, умоляет Клинт кого-то и, переходя через дорогу и натягивая капюшон пониже, идет к цели. — Бартон, ты что, блядь, творишь? — Пытаюсь помочь тебе не сделать того, чего ты не хочешь, — отвечает Клинт и, не уточняя, нажимает на отбой и опускает телефон в карман. Цель с парнем, оживленно беседуя, идут прямо навстречу… Слегка наклоняясь вправо, Клинт целенаправленно бьет мужчину плечом в грудь, и его бумажник оказывается у Клинта в руке. Он бормочет извинения, демонстративно кладет бумажник в карман и быстро отходит… — Эй! Эй, ты! Клинт с облегчением слышит возмущенный крик, но не останавливается. Опускает голову и скользит сквозь толпу, всем видом показывая, что пытается бежать. Ему нужно, чтобы парень последовал за ним. Чтобы отошел от цели прежде, чем Баки выстрелит. — Эй, ты… Остановите его! Он украл мой бумажник! Клинт ныряет в переулок и ускоряется, срываясь на бег. Проносится мимо мусорных контейнеров и кучи размокших картонных коробок и… это его счастливый день. Тут не только никого нет, но на стене еще и висит покосившаяся пожарная лестница, которая тянется до самой крыши. Не раздумывая, Клинт хватается за ржавый металл, кряхтящий под его весом, и подбрасывает себя вверх. Сердце бешено колотится, он встает на перекладину и берется за следующую… Раздается треск, и Клинт думает, что лестница ломается. Чуть позже понимает, что это звук выстрела. Клинт чувствует острую, жгучую боль в правом боку и осознает, что в него попали. Вот черт! Он пытается цепляться за что-нибудь, но это бесполезно. Он падает на спину и больно бьется плечами. Чувствует все кости в теле и в шоке хватает ртом воздух. Перед глазами пляшут белые пятна, мир двигается в замедленном темпе, звуки становятся гулкими. Так… Ну… это плохо. Он задыхается и перекатывается на бок, крепко зажмуриваясь от боли. Острой в боку и тупой, безжалостной — во всем теле. Черт… надо вставать… Надо пытаться все исправить. Он нужен Баки, чтобы закончить миссию. Баки необходимо, чтобы он поднялся… Клинт чувствует, как его хватают за куртку и грубо ставят на ноги. Он не может сдерживать задушенный крик и прижимается к кирпичам за спиной. Нет, отчаянно думает он, хватаясь за удерживающие его руки и пытаясь вырываться. Ему нужен лук. У него в ботинке нож, но ему нужен лук. Ему надо вернуться к Баки. Он не может подвести его. Не сейчас. — Неплохая попытка, Мститель, — раздается злобный голос, и, блядь, это очень, очень плохо. Если они знают, кто он, то потом могут начать спрашивать, где остальные. А потом могут начать искать место, где он был. И с кем… Щелчок взведенного курка останавливает поток мыслей. Клинт моргает и пытается фокусироваться… Это парень, который был с целью. Тот, у которого он украл бумажник. Боже. Должно быть он сильно злится… Клинт задыхается от смеха и вкуса крови во рту. Голос в голове говорит, это нихуя не смешно, Бартон. Он звучит как-то странно, одновременно напоминая и Фила, и Нат, и Баки. Клинт так хотел спасти парня, а тот его подстрелил… Какая явная ирония судьбы… — Чего смешного? — огрызается мужик и прижимает дуло к голове Клинта. Металл холодит лоб. Истеричное желание смеяться пропадает, а на его место приходит нечто, похожее на страх. У Клинта сжимается желудок. Он еле держится на ногах, и у него нет никакой надежды вырваться, но он должен… Клинт замахивается, но сил ударить не хватает. Парень удивленно дергает бровью и смеется, с легкостью подталкивая Клинта к стене и снова вжимая пистолет между глаз. Получая какое-то извращенное удовольствие, он играет с Клинтом, а не убивает сразу. С довольной улыбкой ведет стволом по лбу к виску, а оттуда — к губам… … а потом распахивает глаза, открывает рот, дергается и начинает заваливаться на Клинта. Раздается странный, жуткий звук, потом громкий хруст, и человек падает на землю. Без его поддержки у Клинта слабеют колени, и его ведет вперед. Однако, упасть он не успевает. Его отбрасывают назад к стене и прижимают металлической рукой. Баки. — Идиот, — шипит он ему в лицо. Господи, как же он зол… Он, блядь, просто в ярости. С ножа, который он держит в правой руке, на асфальт капает кровь. Клинт смотрит на него, и слишком поздно складывает два и два. Баки жестоко потрошит человека, буквально разрезая от поясницы до шеи. Одежду, кожу, мышцы, кости. Всё. Небольшой красный бассейн медленно растекается у их ног. Рядом валяется пистолет. — О чем ты, нахер, думал? — Баки убирает нож. — Pridurok… Он сжимает куртку Клинта и сердито пихает того к стене. — Я мог убить тебя. Клинт задыхается. Начинает возиться, пытаясь прижать ладонь к ране на боку. Черт, Баки в ярости… Конечно, ведь Клинт, не говоря ни слова, уходит с миссии, ставя под угрозу все, что они хотели сделать. Боже, пытаясь защитить Баки от угрызений совести, он налетает на пулю и все портит… Перед глазами опять плывут пятна. — Ты больше никогда так не сделаешь, — снова бросается на него Баки. Клинт давно не видел его таким злым. — Слышишь меня? — Меня подстрелили, — тихо говорит Клинт, и Баки замолкает. Гнев у него на лице уступает место чему-то более сложному. — Что? — Не сильно, — быстро продолжает Клинт, с трудом моргая. Его начинает трясти. Он не может справляться с дрожью. — Ты убил ее? Баки открывает рот, но Клинт не слышит ответа. Темнота подкрадывается снова, но на этот раз все не так плохо. Баки здесь. Да, он злится, но злой Баки лучше, чем отсутствующий Баки. Клинт чувствует, что должен сказать ему это, но предметы вокруг начинают исчезать, и все, что Клинт может сделать, это дотянуться до его руки. И окружающий мир гаснет…