I'll Keep You Safe Here With Me

В эту ночь Клинту требуется несколько часов, чтобы заснуть. С того момента, как они заходят внутрь, докурив последнюю сигарету, Баки не произносит ни слова. Клинт молчит, но краем глаза внимательно следит за ним. Включает фильм, и Баки садится рядом на диване, точно так же как вчера пристраивая ступни ему под бедро. На экран он почти не смотрит. А пристально разглядывает собственные колени и время от времени рассеянно сгибает пальцы левой руки. Когда кино заканчивается, он поднимается, идет к кровати и ложится спиной к Клинту. Тот некоторое время смотрит в район его позвоночника, а потом тоже отправляется спать. Металлические пальцы. Ему снятся металлические пальцы и пронзительный голубой взгляд. А еще прогулка по длинным металлическим коридорам с ножом в руке и чьими-то недобрыми намерениями в сознании… Клинт резко просыпается, загнанно дыша, и, привстав, тянется к луку… Но прикасается к живому теплому телу и вздрагивает. Приподнимается на локте, готовясь ударить изо всех сил. И понимает, что тело — это Баки, который как какой-то чертов идиот сидит в темноте на краю его постели. — Ёбаный в рот… — выдыхает Клинт, пытаясь унять дрожь. — Ты меня до смерти напугал, придурок. — Прости, — тихим, напряженным голосом говорит Баки. Клинт часто моргает, чтобы быстрее привыкнуть к темноте. Он садится, трет глаза и пытается не обращать внимания на подступивший к горлу комок. — Ты в порядке? Конечно, он не в порядке, ты кретин, говорит он себе, потому что это очевидно. Баки тоже без майки, и даже в темноте видна граница перехода живого плеча, покрытого сеткой шрамов, в металлические пластины руки. Либо Баки не знает, что Клинт прекрасно видит без света, либо знает, но ему плевать. Он просто сидит в изножье кровати, обнимая руками прижатые к груди колени. — Я помню его лежащим на земле, — тихо говорит Баки. — Он дрался. С пацаном вдвое больше себя… Когда я отправил того отдохнуть, он посмотрел на меня так, будто я испортил ему день рождения. Так, будто он сам прекрасно бы справился. — Стив? — уточняет Клинт и тут же представляет чувака, который вдвое больше Роджерса. Получается кто-то типа Халка. — Стив, — кивает Баки и хмурится. — Тогда он был меньше… Совсем другой… — Мы сейчас все другие, — философски замечает Клинт, и Баки хрипло смеется. Опускает голову, разворачивает руки ладонями к себе и сжимает левую в кулак. — Это точно, — соглашается он и замолкает. Клинт тоже молчит и смотрит на него. Ему хочется сесть, положить руку Баки на плечо или осторожно коснуться спины. Но он не станет. Потому что Баки сейчас слишком уязвим, и чувствует все слишком остро. А еще он плохо реагирует, когда к нему прикасаются без разрешения или предупреждения. — Это все еще не я… — начинает он и трет лоб ладонью. — Все еще не я. — Это не произойдет сразу. У тебя за плечами семьдесят лет отчаяния и лжи, — говорит Клинт. — Дай себе время. Баки медленно и задумчиво кивает. — Бартон? — А? — С тобой ведь тоже что-то случилось? — спрашивает Баки, поворачиваясь к нему лицом. Клинт сжимается. — Нет, с чего ты взял? — Ты не с другими Мстителями, — хмуро отвечает Баки. — А еще эти панические атаки… — он придвигается ближе и вглядывается Клинту в лицо. Тот чувствует, как вниз по шее начинает спускаться что-то ледяное и колючее, — … ну ты понимаешь, — мягко добавляет Баки, и Клинт отводит взгляд. — Ничего со мной не случилось, — он мотает головой и снова смотрит на Баки. О чем тут же начинает жалеть — тот следит за ним так пристально и внимательно, что совершенно очевидно — не верит. — Бартон… — Со мной все прекрасно. Мы тебе помогаем, помнишь? Баки хмурится. У него такой вид, будто он вспоминает, что когда-то уже слышал нечто подобное, но не может понять, когда. Клинт подозревает, что в ближайшее время у него часто будет такой вид. — Мы должны попытаться помочь нам обоим, — тихо произносит Баки. — Не надо мне помогать… Барнс, серьезно — я в порядке. — Врешь, — тихо говорит тот, и слово ощущается как пощечина. Клинт не ожидал, что когда-нибудь то, что говорит Баки Барнс, сможет причинить ему боль. — Ты похитил меня не для того, чтобы обсуждать мое дерьмо, — огрызается он. — Отвали. — Хорошо, — спокойно отвечает Баки и отворачивается. Клинт выдыхает и крепко прижимает ладони к глазам. Так крепко, что под веками начинают мелькать цветные пятна. — Я не… — начинает он и удивляется тому, как дрожит голос. — Послушай, это не имеет значения, — устало говорит он и, прочищая горло и убирая руки от лица, поднимает взгляд. Баки сосредоточенно и печально смотрит на него. — Ты помнишь что-нибудь еще? — спрашивает Клинт, отвлекая внимание от себя. Он понимает, что это по-мудацки, но ему плевать. Он предпочел бы еще раз быть проколотым Баки, вместо того, чтобы выслушивать вопросы о прошлом. — Не уверен, — тихо отвечает Баки, и Клинт чувствует себя задницей. Потому что Баки не увиливает от ответа как он сам. Баки действительно не уверен. Хотя он сам все это начал. Это он хотел узнать о себе больше. Клинт никогда не высказывал желания говорить о том, что с ним случилось. Поэтому вполне может себе позволить юлить и изворачиваться. — Который час? — Начало пятого, — отвечает Баки. — Бля-я-ядь, — стонет Клинт и падает на подушку. Он точно уверен, что заснуть больше не удастся. Если бы не было так рано, он мог бы встать, не выглядя странным. Внезапно Баки начинает двигаться, и Клинт вздрагивает, автоматически протягивая руку в направлении колчана. Он тихо матерится и смотрит на Баки. Тот подходит к дивану, легко перепрыгивает через спинку и берет пульт. Через мгновение телевизор оживает. После напряженной тишины звук кажется успокаивающим. — Как мне найти фильм? — не оборачиваясь, спрашивает Баки. Клинт вздыхает, встает, берет подушку, идет и падает на диван. — Давай, — тихо говорит он. Баки бросает пульт и вытягивает ноги. Это похоже на шаг навстречу, но с примесью чего-то еще. Клинт благодарен Баки за вмешательство. Хотя подозревает, что тот прекрасно знал, что Клинт просто не сможет уснуть. Его небольшая часть ненавидит то, что Баки видит его насквозь. Оставшаяся же чувствует облегчение от того, что не нужно говорить об этом или искать способ это скрыть. Он находит какое-то кино и, немного сдвинувшись, поднимает ноги и укладывается как Баки. А тот — к удивлению Клинта — вытягивает свои вдоль дивана и упирается ступнями ему в бедро. Клинт пару секунд обдумывает происходящее, а потом усталый голос в голове произносит «да ну, нахуй», и Клинт, повторяя за Баки, тоже выпрямляет ноги, втискивая их между ним и спинкой дивана. Клинт не спит, но почти дремлет, слушая телевизор. Это какой-то странный вид комфорта, которого достаточно для того, чтобы он мог дышать. Мог держать кошмары и тревожные мысли подальше. Баки тоже не спит. Смотрит кино, уложив руки на колени и кончиками металлических пальцев касаясь голени Клинта. *** Клинт хмурится, морщит лоб, но глаза не открывает. Ему так хорошо и удобно, но какой-то странный металлический звук раздражает и не дает продолжать лежать. Он перекатывается на бок, утыкаясь носом в диванную подушку. Клинт так и не спал, но открывать глаза все равно не хочется… Он еще немного ворочается и понимает, что на диване один. Клинт садится, трет глаза и все-таки открывает их. Головная боль усиливается с каждой секундой, и шея страшно болит от неудобной позы, но он не обращает на это внимания. Он оглядывается — Баки нигде нет. — Барнс? Никто не отвечает, но Клинт продолжает слышать все тот же странный шум из-за приоткрытой двери в ванную и никак не может понять, что же это за мягкие металлические звуки. Хмурясь, он встает и идет к двери. Стучит по ней костяшками и распахивает. Слова, что он собирается произнести, умирают в горле… Баки в одних штанах стоит спиной к нему и держит в правой руке ножницы. Пряди темных волос валяются и на полу, и в раковине, и даже у него на плечах. Он практически заканчивает и выглядит как на той фотографии, которую недавно показывал Клинту. Конечно, вышло не очень ровно и не совсем аккуратно, но в его намерениях нет никаких сомнений. У Клинта перехватывает горло, когда Баки медленно поднимает взгляд и, глядя в зеркало, смотрит ему в глаза. Теперь, когда он без капюшона и не прикрывает лицо волосами, видно какой у него ясный и открытый взгляд. А еще он побрился, и Клинт наконец-то может разглядеть подбородок и скулы. Клинт сглатывает, пытаясь смочить пересохшее горло. Если бы все было в порядке, все было бы по-другому, и он просто был бы в баре и увидел кого-то вроде Баки, то точно остановился бы и начал пялиться. Ты сейчас именно это и делаешь, идиот, подает голос встревоженный мозг, и блядь, да, он пялится… — Чего уставился, — отводя взгляд, бормочет Баки. Это звучит и недовольно, и вопросительно. — Ты совсем другой. — Ага, — кивает Баки и, поднося ножницы к затылку, пытается вывернуть руку под странным углом. — Нихрена не выходит… Клинт улыбается, а Баки раздраженно хмурится и тянет из-за уха прядь, которая все еще намного длиннее остальных. — Помочь? Баки снова поднимает на него пронзительный серый взгляд. — Что? — Помочь, спрашиваю? — повторяет Клинт, подходя ближе и указывая на макушку Баки. — Не просто самому… — бормочет тот. — Да, я знаю, — Клинт кивает в сторону ванны. — Садись. Баки продолжает пристально смотреть на него. Отдать Клинту ножницы — это своеобразный вотум доверия, не говоря уже о том, что пришлось бы подпустить его максимально близко. Хотя это у Клинта проблемы с личным пространством. Баки почти всегда сам ищет с ним контакта. Может, в этом-то и заключается проблема Клинта. Он не возражает и не избегает прикосновений Баки. Даже когда тот делает это металлической рукой. Блядь. Клинт кладет ладонь Баки на плечо и подталкивает к краю ванны. Тот послушно идет, залезает в нее, садится к Клинту спиной и протягивает ножницы. — Ты хотя бы знаешь, что делать? — Угу… — Клинт рассеянно кивает, пропуская сквозь пальцы выстриженные лесенкой волосы. — Мы с братом в детстве стригли друг друга. Он моргает, успокаивается, не позволяя отступить, мысленно пожимает плечами и подходит к Баки вплотную — майка Клинта касается его лопаток. — Ну тогда действуй, — тихо говорит Баки. Клинт кивает и перехватывает ножницы поудобней. Потом снова пропускает волосы между пальцами и начинает стричь, следя за тем, чтобы те ложились ровно и гладко. Прошли десятилетия с тех пор, как он последний раз делал это, но движения кажутся знакомыми и даются легко. Баки сидит неподвижно и делает это намного лучше, чем брат Клинта когда-то. Они молчат, но это не кажется чем-то ненормальным. В ванной слышны звуки их дыхания и тихое щелканье ножниц. Баки позволяет мягко подтолкнуть себя, когда Клинту нужно подстричь сбоку. — Повернись, — тихо просит он, и Баки перекидывает ноги через бортик и садится к нему лицом, держась за края обеими руками. Клинт встает между его коленями. — Ну и как? — спрашивает Баки, поднимая на Клинта взгляд. Боже, он выглядит совсем иначе. — Хорошо, — отвечает Клинт, поднимая пряди надо лбом. — Как? Короче, длиннее? — Все равно. Просто хочу, чтобы этого больше не было. Клинт кивает и молча продолжает стричь. Ясно, почему Баки вдруг решил распрощаться с шевелюрой. Хотя Клинт считает, что самим собой человека делает далеко не внешность. Но он будет держать рот на замке, потому что для Баки это, по-видимому, важно. — Я опять похож на чучело, — произносит Клинт, решая, что закончил. Он зажимает ножницы в зубах и, слегка хмурясь, запускает в волосы Баки пальцы обеих рук, проверяя, ровно ли. — Я бы сказал, что надо просто побриться. Но тебе, вероятно, видней, — произносит Баки, и Клинт пристально смотрит на него. — Твои волосы буквально у меня в руках, — пытается сказать он с ножницами во рту. Потом берет их в руку и добавляет: — И я бы на твоем месте не сильно умничал. Баки быстро дергает уголком губ. Клинт замечает, и тепло, вперемешку с гордостью и привязанностью, разливается у него в груди. Он чувствует себя так странно… Боже, после того времени, когда он не ощущал практически ничего, теперь у него внутри сидят и гнев, и чувство вины, и печаль, которые рушатся от одного взгляда на пытающегося улыбнуться Баки… — Готово, — говорит Клинт и, даже не задумываясь, обтирает покрытую волосами руку о голое плечо Баки. Тот, похоже, не возражает. А кивает, встает, проезжаясь всё тем же плечом по груди Клинта, взъерошивает волосы на затылке и принимается трясти левой рукой, пытаясь сбросить столько волос, сколько сможет. Потом идет к зеркалу и пристально смотрит на собственное отражение. Клинт слышит его резкий вдох и замирает. Поднимает взгляд и видит широко распахнутые глаза Баки. — Нормально? — тихо спрашивает Клинт, и Баки отрывисто кивает. Он продолжает смотреть на себя и, чуть приблизившись к зеркалу, проводит металлическими пальцами по подбородку. Потом шумно сглатывает, и Клинт внезапно смущается, чувствуя себя лишним. Он кладет ножницы на раковину и, не оглядываясь, выходит. Идет к дивану, и через пару секунд слышит, как тихо закрывается дверь и включается душ. Клинт громко выдыхает и яростно трясет головой. Да что, блядь, с ним такое? Баки… Зимний Солдат… Нет, Баки — лучший друг и головная боль Стива Роджерса, а никак не его, Клинта Бартона. Он вспоминает взгляд Баки в зеркале и вполголоса матерится. Потом идет к кровати, падает на нее, тянется к луку и как в спасательный круг вцепляется в него обеими руками. Ему хочется пойти туда, где можно пострелять. Туда, где можно провести ближайшие часов шесть, думая только о целях, траекториях и углах. А не о Баки-гребаном-Барнсе. И не о том, как ощущаются металлические пальцы на ноге Клинта… — Так, Бартон, хватит. Возьми себя в руки, — бормочет он и, закрывая глаза, прислоняет лук ко лбу. Это не помогает. Да он и не надеялся… Вскоре выходит Баки. В штанах и чистой серой футболке. Трет шею и, когда Клинт поднимает голову, встречается с ним взглядом и почти улыбается. Желудок Клинта делает сальто. — Спасибо, — тихо произносит Баки. Клинт садится и ставит обратно лук. — Не за что, — пожимает плечами он. Баки опускается на свою кровать и надевает ботинки и толстовку. Запихивает в карман бумажник и натягивает на глаза бейсболку. — Идем, — говорит он, встает и подходит к двери. — Что? — Пойдем позавтракаем. — Что? — изумленно повторяет Клинт, потому что… что? Они никогда не выходили вместе, если только не собирались ехать дальше. Баки всегда приносил еду, а Клинт спокойно сидел на привязи. Может, не только Клинт начал чувствовать, что все меняется… — Лишняя пара глаз всегда пригодится, — Баки пожимает плечами и берется за дверную ручку, но на Клинта взгляд не поднимает и выглядит немного расстроенным. Клинт задумчиво смотрит на него. Раньше Баки не нужна была эта самая пара глаз… Так что же случилось? Поездка в Смитсоновский, произносит голос в голове. Не надо было быть гением, чтобы еще до нее заметить, насколько Баки уязвим и неуверен. А уж после — и говорить нечего. И, скорее всего, сейчас речь идет не о том, чтобы иметь еще одного наблюдателя. Просто Баки нужен рядом друг. — Это точно, — кивает Клинт и идет за кедами. Честно говоря, он с удовольствием побыл бы в одиночестве и попытался разобраться с путаницей в голове, чтобы выяснить, что значат все эти захлестывающие его эмоции. Но у двери ждет Баки, и Клинт ни за что не позволит ему пойти одному. Он обувается, берет солнцезащитные очки, цепляет на нос и идет к двери. Клинт думает, что, наверное, должен рассказать Баки о том, что Стив скоро появится в Вашингтоне. Но он боится, что тот опять сорвется. И, кроме того, после многодневного изучения интерьера машин и комнат в различных мотелях, выход на улицу мог бы стать для Клинта долгожданным разнообразием. Он выходит на улицу и смотрит на закрывающего дверь Баки. Потом неловко оглядывается, и, от желания, чтобы в руке оказался лук, дергаются пальцы. Но Клинт прекрасно знает, что Баки ни за что не вышел бы без оружия, поэтому, пока он рядом, с ним все будет в порядке. Они идут по стоянке. В ногу. Для жары слишком рано, людей вокруг не так много. Клинт краем глаза следит за Баки и ничего не может с этим поделать. Просто тот выглядит… по-другому. И дело не только во внешности. Раньше он всегда ходил в капюшоне, сутулился и низко опускал голову, стараясь прикрыть лицо волосами. Они идут не сворачивая почти двадцать минут. Потом Баки переходит дорогу и направляется к небольшой, обшарпанной забегаловке. У нее большие окна, и в них бьет солнце. Несколько столиков уже заняты. У двери сидит пожилая пара. Оба читают книги, перед ними дымится кофейник. Измученные родители четверых детей от года до семи вместе с отпрысками сидят у дальнего окна. Старший качается на стуле, и, с одной стороны, Клинта раздражает, что стук и скрежет может замаскировать потенциально опасные звуки, а с другой — ребенок прекрасно отвлекает внимание от них самих. Баки проходит мимо оккупированных столов к свободному у окна. Это довольно рискованный выбор, но отсюда хорошо видна улица, поэтому Клинт не протестует. Он кивает официантке, и та, окидывая его усталым взглядом, показывает ему большие пальцы. Клинт делает то же самое и садится напротив Баки. Тот откидывается на спинку дивана, обтянутого дешевым дерматином, вздыхает и, закрыв глаза, поворачивает лицо к окну. Потом, не открывая глаз, правой рукой снимает бейсболку, бросает на стол, и ничего себе… Клинт ловит себя на том, что любуется видом. Солнечный свет падает на лицо Баки под таким углом, что длинные, темные тени от ресниц ложатся прямо на скулы. — Все нормально? — спрашивает Клинт. Он не снимает очки. Слишком много солнца. И теней… Баки медленно кивает, еще раз вздыхает и открывает глаза. При таком освещении они кажутся удивительно яркими. Серый взгляд бьет Клинта прямо в грудь. Потом Баки снова разворачивается к окну и начинает рассеянно грызть нижнюю губу, барабаня пальцами по столу. Блядь… Какой же он красивый, думает Клинт и не знает, что с собой делать. Он в полном отчаянье. До такой степени, что даже смешно. Стокгольмский синдром, твердо произносит в голове голос Фила. Но Клинт понимает, что наличие синдрома может заставить человека посочувствовать или понять похитителя, но никак не начать вдруг считать того привлекательным. К тому же, не похоже, что Клинт все еще продолжает оставаться пленником… Он чувствует себя ужасно. — Что вам подать, мальчики? Они поворачивают головы к подходящей официантке — брюнетке среднего возраста с теплой, усталой улыбкой. — Кофе, — в один голос отвечают они, и она улыбается шире. Клинт ждет пару секунд, но у нее на лице не появляются признаки узнавания или подозрения, поэтому он позволяет себе немного расслабиться. — Хорошо, — кивает она. — Я принесу кофе, а чуть позже вернусь, чтобы узнать, что вы будете есть, хорошо? — Спасибо, — отвечает Клинт. Она отходит. Баки поворачивается к окну и смотрит вдаль. — Эй, — произносит Клинт, Баки моргает, глядя на него. — Возвращайся в две тысячи четырнадцатый, бро. — Я в порядке. Клинт кивает и начинает возить заламинированным меню по столу. — Даже после вчерашнего? — спрашивает он, глядя на Баки сквозь так хорошо защищающие от необходимости смотреть в глаза окружающим очки. Баки медленно качает головой. — Не совсем… Но, — добавляет он и, похоже, ищет подходящие слова. — Я чувствую себя… собой. — Становишься больше похож на себя? — Мне так кажется. Раньше я не знал, что было правдой, а что нет. А теперь знаю. Не все, конечно… Но с этим уже можно работать, — он трет ладонью шею. — Правда ощущаю себя немного потерянным. — Ну, это только начало, — пожимает плечами Клинт. — По крайней мере, у тебя есть имя. Он помнит, как придя в себя в первый раз, смог четко подумать «я — Клинт Бартон». Это, возможно, было самой приятной вещью, которую он когда-либо испытывал. Когда он был… Когда у него в голове был Локи, имя для него не имело особого значения. — И Стив. Он… — начинает Баки и сглатывает, — … он был моим другом. — Не был, а есть, — поправляет Клинт. Баки вздрагивает и тянется к меню. — А не должен бы. После того, что я с ним сделал. И вот оно… Чувство вины настолько велико, что Клинт удивляется, как Баки удается по-прежнему находиться в вертикальном положении. Правда он знает, что тот очень сильный. Клинт даже не думал, что такое возможно. После этого многолетнего дерьма Баки продолжает стоять. Поднявшись с задницы, продолжает идти. Даже после срыва — Клинт вспоминает его рыдающим у себя на груди — он встает и идет. Баки мог бы стать довольно хорошим Мстителем, думает Клинт. Остальные пятеро точно такие же — после поражений поднимаются и двигаются вперед. Клинт задумывается, насколько метко Баки стреляет. Возможно, он смог бы занять место Клинта в команде… — Стив все равно останется твоим другом. Клинт знает, что это правда. Стив Роджерс доверился ему сразу после того, что он сделал. Просто посмотрев на кивнувшую Наташу. Поэтому, естественно, он простит и доверится Баки. Без сомнений. — Наверное, надо было позволить ему себя убить, — ровным голосом произносит Баки. Клинта пробирает дрожь. Он чувствует, как что-то вроде ярости начинает зарождаться в груди. Он собирается открыть рот и разнести Баки к чертовой матери, но возвращается официантка. Она, кажется, замечает напряжение, повисшее между ними, потому что молча наливает каждому по кружке кофе и, ласково улыбаясь, исчезает. — Если еще раз скажешь что-то подобное, я уйду, — яростно шипит Клинт, когда она отходит достаточно далеко. — Ты не для того все это преодолел, чтобы просто взять и сдаться. И меня ты похитил не для этого. И я, технически являясь беглецом, абсолютно не собираюсь сдаваться. Так что заткнись нахуй. Прямо сейчас. Баки долго смотрит ему в лицо, потом протягивает руку и стягивает с его носа очки. Клинт не сопротивляется, глядя на него через стол и чувствуя себя слишком открытым и ранимым. Баки кладет очки рядом с бейсболкой и сверлит их взглядом. — И ты никогда не сдашься? — спрашивает он у стола. — Нет, — коротко отвечает Клинт. — Я слишком многим обязан некоторым людям. — И это причина? — Ага. — Тогда почему ты не с ними. Не с этими важными для тебя людьми? — А ты почему? — Боюсь опять причинить им боль, — тихо признается Баки. И вот, это происходит опять… Как только Клинт думает, что получит в ответ вспышку ярости, сопротивление и борьбу, Баки начинает говорить честно и открыто. — А еще того, что меня не простят. Или простят, но я опять все испорчу. Слова Баки бьют Клинта в самое больное. Даже от мыслей о Филе не настолько херово. Черт, Клинт сейчас даже не знает, ненавидит Баки Барнса или нет. И не знает, насколько далеко сможет зайти, чтобы заставить того заткнуться. Клинт хватает кофе и, несмотря на то, что тот слишком горячий, делает глоток. Потом берет очки и цепляет на нос. Баки его не останавливает. — Мы оба сильно облажались, да? — тихо произносит он, и гнев Клинта испаряется. — Ага, — устало отвечает он. — Похоже на то. Потом они молча сидят, периодически поднося кружки к губам. Клинт чувствует себя значительно лучше, приняв дозу кофеина, но ему приходится мрачно признать, что та глупая часть мозга, которая считала, что тяга к Баки Барнсу — всего лишь временное расстройство, вызванное отсутствием в организме кофеина и алкоголя, была абсолютно неправа. — Готовы сделать заказ? — спрашивает подошедшая официантка, и Баки с улыбкой поднимает взгляд. Клинта немного смущает то, насколько легко тот входит в роль обычного усталого, достаточно дружелюбного парня, который может держать окружающих на расстоянии, но не настолько, чтобы запомниться. — Блюдо дня и еще кофе, — говорит Баки, смотрит на молчащего Клинта и пинает того в лодыжку. — Тебе то же самое? — Ага, — кивает Клинт. — Звучит неплохо. — Хорошо, — отвечает она и уходит. Повисающая тишина ощущается удивительно комфортной, учитывая, что всего двадцать секунд назад они готовы были вцепиться друг в друга. Баки немного съезжает вниз по сидению и прячет руки в карманы толстовки. А Клинт думает, как же Баки будет есть одной рукой. Он чувствует слабый удар по ноге и автоматически отодвигает ее, но через пару секунд чужой ботинок придвигается снова, и Клинт понимает, что Баки делает это осознанно. Клинт выпрямляет ногу, а Баки укладывает на нее свою — щиколоткой на кеды. Клинт поднимает на него удивленный взгляд, но Баки, кажется, релаксирует, расслабленно закрыв глаза. Когда приносят завтрак, Клинт открывает рот раньше, чем тарелку успевают поставить на стол. Он голодный. Баки не так жадно набрасывается на еду; он жует медленно и вдумчиво, то и дело поглядывая на Клинта.  — Ты опять какой-то потерянный, — произносит тот, отпивая из кружки. Баки вяло ковыряется в тарелке. — Не знаю, что теперь делать, — говорит он, неожиданно громко царапает по дну вилкой и тут же поднимает на дернувшегося Клинта извиняющийся взгляд. — У меня был план — найти Мстителя, который расскажет про Стива. Я был уверен, что после этого все прояснится.  — Есть Мститель, который на самом деле многое знает о Стиве, — говорит Клинт, ставя кружку на стол. — Старк, — хмуро кивает Баки, кладет вилку и озадаченно трет лоб. — Что-то в нем есть такое… не могу понять. Такое чувство, что я должен его знать. Клинт откусывает огромный кусок тоста. — Ты знал его отца, — говорит он, и Баки удивленно поднимает брови. — Он занимался проектом «Возрождение». Во время войны. — Черт. Значит, я не знаком со Старком? С этим Старком? — Нет, — отвечает Клинт. — Но я говорил не о нем. Есть еще один Мститель, знающий все о Стиве. — Рыжая? Или крылатый?  — Нет и нет, — Клинт мотает головой. — Сам Стив. Баки вздыхает. Уже привычное облако, набегающее на его лицо при упоминании Роджерса, на этот раз не появляется. Вместо этого Баки несколько раз моргает и становится растерянным и грустным.  — Я не могу пойти к Стиву, — тихо говорит он. — Пока не могу. — Пока? — Пока. Клинт кивает. Потому что эй, это хоть какой-то прогресс… Но тут же начинает чувствовать вину за то, что не говорит Баки о приезде Стива в Вашингтон. Ему это явно важно, ведь он по-прежнему не хочет с ним встречаться. По крайней мере, какое-то время.  — Ты знаешь, где он сейчас? Баки в замешательстве смотрит на него. — В Нью-Йорке, со Старком. Клинт морщится. Баки, естественно, замечает. Его нога, лежащая на Клинтовой, немного сдвигается. Баки сейчас выглядит не совсем как сосредоточенный на цели Зимний Солдат, но очень похоже. И несколько угрожающе. — Что, Бартон? Что? — Не хочу говорить, — отвечает Клинт. — Ты взбесишься, а на столе ножи. — У меня в ботинке нож, — через стол шипит Баки. — Бартон. — Он приезжает в Вашингтон. На встречу с президентом. — Блядь… — Баки выглядит так, будто вот-вот сорвется. — Блядь! — Вашингтон — большой город, — начинает Клинт. — Барнс, не психуй. — Не психуй? — рявкает Баки. Потом оглядывается и продолжает чуть тише: — Ублюдок. — Я-то тут при чем? — возмущается Клинт. — Тебе мало знания того, что я избегаю чертовых Мстителей?  — И почему же это? — внезапно спрашивает Баки, и Клинт хмурится. — Отвали, — цедит он и тянется к кофе. Баки внимательно следит за ним.  — Нам пора, — настойчиво произносит он низким голосом. — Сейчас, — тянет Клинт, чувствуя себя и воинственно, и немного неловко. — Дай допить.  — Бартон… Баки произносит это с мольбой и угрозой, и когда Клинт поднимает взгляд, то видит, что тот уже готов перемахнуть через стол, схватить его и броситься к двери. У Баки яростно сверкают глаза, но в глубине плещется паника. Это что-то новое. Во взгляде нет пустоты, которая была у Солдата. Нет, это Баки Барнс.  — Ладно, — смягчается Клинт и быстро допивает. Он, конечно, мудак, но мудак не жестокий. — Благодарю… — огрызается Баки, вытаскивает бумажник и бросает на стол несколько купюр. — Пошли. Они быстро идут обратно в мотель. Баки так крепко сжимает челюсти, что Клинт в кои-то веки решает побыть умным и помолчать. Он думает, почему вообще решил рассказать ему о приезде Роджерса. Ведь если бы по какой-то странной прихоти судьбы Баки столкнулся с ними в Вашингтоне, это было бы его проблемой, правда?  — Барнс… — Не надо, — рычит Баки, и Клинт послушно закрывает рот. Баки выглядит сердитым, и Клинт прекрасно понимает почему. Хотя и считает, что это несправедливо. Он мог вообще ничего не говорить. Сбор вещей и погрузка их в машину занимает пять минут. Когда они выходят из мотеля, Клинту становится странно грустно. Он вспоминает, как Баки сидел на полу возле этой двери, вцепившись в его майку; как он стриг Баки в ванной. А еще диван и дерьмовые фильмы, которые они на нем смотрели. Они почти шесть часов едут на юг. Клинт сидит на пассажирском сиденье, сжимая коленями лук, и думает, куда же они направляются на этот раз. У них больше нет плана, и сейчас вообще непонятно что делать дальше. В полдень они останавливаются, и все идет своим чередом — Баки берет номер, Клинт достает сумки; Баки проверяет комнату, Клинт разбирается с телевизором. Потом они по очереди идут в душ, потом перекусывают тем, что Баки покупает в «7-Eleven» на заправке. Потом каждый проводит ревизию своего оружия. Когда Клинт заканчивает и устраивается на диване, бесцельно переключая каналы, Баки к нему не присоединяется. Он держится на расстоянии. Напряженный и задумчивый. Сидит на кровати, облокачиваясь спиной на стену. Он как гроза, и его состояние превращает атмосферу в комнате в нечто хрупкое и угнетающее. Давящее… Клинт убеждает себя, что ему все равно. Баки может дуться, сколько влезет. Бить он его, вроде, не собирается, да и не за что… Клинт знает, что не сделал ничего плохого. После двух фильмов и серии английской мыльной оперы Клинт устает ждать и отправляется в постель. Последний раз, когда он оказывался перед Баки в одних трусах, был крайне неловким, но сейчас ему плевать. Клинт вытягивается поверх покрывала и отворачивается к стене. Чтобы уснуть, ему требуется несколько минут, но когда это почти происходит, он понимает, что все это время слушал звук дыхания Баки, сидящего от него всего в нескольких футах. *** Клинт просыпается с металлической ладонью, зажимающей ему рот, и лежащим на нем телом. Клинт пытается оттолкнуть и то, и другое, но Баки держит крепко… Паника и адреналин ослепляют, но тут Баки мотает головой. — Тихо, — шепчет он, глядя на Клинта. — Снаружи кто-то есть. Клинт кивает и замирает. Сердце как очумелое колотится в ребра. Он было решил, что и правда разозлил Баки… Тот медленно убирает ладонь и чуть отстраняется, отлипая от его груди. Клинт смотрит на дверь, потом на окно, но ничего не видит. Тогда он разворачивается к Баки. — Сколько? — шепчет он. Баки поднимает три пальца. Клинт слышит за дверью звуки какой-то возни и глухие голоса. — Гидра? — уточняет он. Баки кивает. — Скорее всего. Точно. Скорее всего… Для Баки этого, может, и достаточно, но для Клинта — определенно, нет. Он тянется за луком и осторожно берет его. Баки переводит на него взгляд. Потом смотрит на Клинта, и снова на лук. Потом кивает. Они молча сползают с кровати. Баки, двигаясь как тень, проскальзывает в ванную. Сейчас во всем его облике Баки Барнс отсутствует. Это стопроцентный Зимний, и Клинту немного не по себе. Баки Барнс двигается и дышит как Солдат. В конце концов, Клинт был прав — самим собой человека делает далеко не внешность. Снаружи раздается стук, и дверная ручка начинает медленно поворачиваться. Клинт шёпотом матерится, падает животом на кровать Баки, достает из-под нее колчан и вытаскивает три стрелы… Скрип, с которым открывается дверь — самый громкий звук, который Клинт когда-либо слышал. Блядь, блядь, блядь, звучит у него в голове, и он, перекатываясь на спину, опускается на пол. В узком пространстве между кроватями его почти не видно, но это пока нападающие не вошли в комнату. Охереть, думает Клинт. Ему предстоит сражаться с Гидрой в блядских трусах. До предела вытянув шею, он смотрит в сторону ванной, пытаясь разглядеть Баки. Тот замер в дверном проеме и настороженно сверкает глазами в темноте, готовясь к прыжку. — Нет, — одними губами произносит Клинт. Баки немного подаётся назад, смотрит на входящих людей, потом снова на Клинта. Затем поднимает три пальца и делает несколько взмахов руками, которые Клинт в состоянии расшифровать. Три человека. Все вооружены. Три пистолета. Оставайся на месте. Клинт поднимает большой палец. Баки кивает и немного сдвигается, пружиня коленями и поднимая нож. Где, черт побери, его пистолет? Боже, если он попытается взять всех троих, его непременно ранят… А он даже майку не надел… Клинт снова смотрит на него, пытаясь привлечь внимание, и беззвучно артикулирует: — Они точно из Гидры? Баки кивает. Тебе один, показывает Клинт на пальцах, я могу взять двоих. Баки на секунду замирает и снова кивает, соглашаясь. Клинт медленно опускает одну стрелу на пол, а остальные как можно тише кладет на тетиву. Звук шагов приближается, и Клинт знает, что у него в запасе считанные мгновения. Он в последний раз поднимает взгляд и кивает Баки. Нож плывет по воздуху и попадает одному из проникших в комнату в горло слева. Он, задыхаясь, падает и в агонии пытается вытащить лезвие. Кровь течет на грудь и на пол. Двое других разворачиваются к Баки. Клинт готов. Он стоит на коленях, пальцы на тетиве, чуть откидывается назад, натягивает, отпускает… На пол тяжело падают два тела. У каждого по стреле в глазнице. Баки выходит из ванной и, перепрыгнув через кровать, осматривает всех троих. Они мертвы. — Пожалуйста, скажи, что это Гидра… — стонет Клинт, когда Баки выпрямляется. Тот коротко кивает. Клинт смотрит, как он выдергивает окровавленный нож из горла человека в камуфляже, а потом грубо тянет вниз ворот его формы. В лунном свете отчетливо виден крошечный красно-черный знак — череп с восемью щупальцами. — Боже, спасибо! — выдыхает Клинт и наклоняется за штанами, брошенными накануне на пол. Быстро натягивает и оглядывается в поисках майки. — Барнс, нам нужно убираться отсюда. — О, да что ты говоришь? — язвительно тянет тот, осматриваясь. — Надо все это сжечь. — Что? Нет! Мы не можем сжечь мотель… — Придут другие, чтобы узнать, почему не вернулись эти, — огрызается Баки, вытирает нож и перемахивает через кровать Клинта. — Я не собираюсь оставлять следы… — Я понимаю, — говорит Клинт и, подойдя ближе, берет его за локоть. Баки дергается, продолжая выглядеть крайне опасным. — Я не вернусь, — рычит он. — Я понимаю, — повторяет Клинт. — Но мы не можем сжечь мотель, Барнс. Здесь люди. Семьи. Я тебя достаточно знаю. Даже если у Зимнего Солдата миссия, Баки Барнс ни за что не позволит ему этого сделать. Баки пристально смотрит на него. А потом вдруг становится растерянным и уязвимым. — Оставь их тут с этими знаками Гидры, — говорит Клинт. — Пусть их найдут копы. Они не знают, кто ты, так что давай просто уберемся отсюда. Баки кивает. — Собирай вещи, — бросает он, и Клинт с радостью соглашается, потому что уж лучше займется сумками, чем мертвыми Гидровцами. Он находит майку и быстро надевает, чувствуя легкую тошноту. Он не может понять, от чего она. Вряд ли из-за того, что он убил несколько человек. Это же Гидра. Если бы он был менее расторопным, то сейчас сам валялся бы на их месте. — Уходим, — говорит Баки. Клинт забрасывает рюкзак на плечо, хватает лук, колчан, сумку Баки и идет за ним. Они бесшумно проходят через стоянку, садятся в машину и быстро уезжают. — Нам придется сменить машину, — говорит Баки, Клинт кивает. Смотрит на Баки, который не отводит взгляд от дороги, и внезапно понимает, почему ему так муторно. Он был прав. Это не от того, что он убил мудаков из Гидры. А от того, что сделал это по кивку Баки Барнса. В груди становится тесно и горячо. Клинт поклялся больше никогда не использовать талант для убийства людей, если кто-то попросит его об этом. Но он сделал это. Снова… — Бартон. Голос Баки заставляет его подскочить, и Клинт, дрожа всем телом, переводит на него взгляд. — С тобой все нормально? — спрашивает Баки и кладет руку ему на плечо. — Бартон? Клинт резко кивает, но Баки не отпускает. Оглядывается на дорогу и начинает тормозить. Съезжает на обочину, глушит мотор и, глядя с тревогой и смущением, разворачивается к Клинту. — Ты должен был их убить, — осторожно начинает Баки. — У тебя не было выбора. Клинт сжимает зубы. Потому что сам прекрасно это знает. — Был у меня выбор. — Они убили бы… — Да знаю я! — кричит Клинт. — Знаю, что они убили бы нас. Меня не это волнует, мне плевать на них. Просто это был не мой выбор. Я сделал это, потому что ты мне сказал… У него ломается голос, он решительно отворачивается от Баки и смотрит в окно. В глазах горячо и мокро, а в горле слишком сухо… Ну почему он хотя бы один единственный раз не может промолчать? Баки вздыхает. — Что с тобой произошло? — Заткнись, блядь, — отвечает Клинт. Он в ужасе. У него дрожит голос, и он звучит так, будто Клинт вот-вот разрыдается. — Бартон… Ему нужно выйти. Он нажимает на ручку и поднимается прежде, чем Баки успевает схватить его. Захлопывает дверь и идет. Не думая о том, что у него нет ни лука, ни рюкзака. Просто идет… — Бартон! Он слышит, как открывается и закрывается водительская дверь, и как по бетону к нему шагает Баки. — Бартон… — Оставь меня в покое, — отрывисто говорит он. — Ты получил то, что хотел… — Бартон, не надо… — Баки берет его за локоть. Клинт резко разворачивается и отталкивает его. Получается достаточно сильно — Баки, покачнувшись, делает пару шагов назад. — Отъебись… — И что, ты теперь вот так уйдешь? — кричит Баки, когда Клинт отворачивается и продолжает идти. — Так просто? Один вопрос о том, что с тобой случилось, и ты сваливаешь? — Со мной все нормально! — Чушь! — продолжает кричать Баки. — Господи, Бартон… Ладно, плевать… Клинт останавливается, сжимает кулаки, готовясь в случае чего дать отпор, и поворачивается к нему. — Тогда зачем спрашивать? — Да затем, что ты мой единственный друг! А друзья нужны друг другу! Господи, да с тех пор, как ты со мной, мне стало настолько лучше… Ты мне нужен, Бартон. Так же, как и я тебе… Клинт молчит и ошарашенно смотрит на него. А Баки, точно так же сжав кулаки и воинственно задрав подбородок, яростно сверлит его взглядом и выглядит так, будто с огромной радостью дал бы ему по морде. Клинт открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, но звук голоса может нарушить момент. Ему нужно отвести взгляд от Баки, потому что тот прав — сейчас только Клинта можно назвать его другом. А если хорошо подумать, то Баки — единственный человек в мире, за которым Клинт пошел бы куда угодно. И это никак не связано с тем, что у него отсутствует выбор… Отвести взгляд не получается. Приходится развернуться всем телом. Баки пропадает из поля зрения. Тогда Клинт прижимает ладонь к губам, а другой рукой обхватывает себя поперек живота. Ночной воздух холодит кожу, и Клинт чувствует, как на руках и на шее начинает подсыхать пот. Баки долго молчит. Потом Клинт слышит звук приближающихся шагов. По спине проводят пальцами. Затем чужая рука пробирается между его локтем и ребрами и аккуратно обхватывает бицепс, прижимая большой палец к нежной коже на внутренней стороне плеча. — Именно ты принял правильное решение. Я бы прыгнул на всех троих. — И тебя бы подстрелили. — Возможно… Но я быстрый. — Ага, знаю, — кивает Клинт. Пальцы у него на плече сжимаются чуть сильнее, и его начинают разворачивать. Клинт не сопротивляется, но продолжает решительно не смотреть на Баки. — Ты сделал это не потому, что тебе сказал я, — говорит он, и Клинт крепко сжимает губы. — Я поверил тебе. Когда ты сказал, что они из Гидры. — Да, — кивает Баки. Его рука ползёт вниз и останавливается у Клинта на запястье. — Ты поверил… Клинт смотрит на пальцы, сжимающие его руку, поднимает голову и упирается взглядом в ответный серый. И вдруг понимает, что все это совсем не похоже на то, как поступал с ним Локи. Скорее, это напоминает действия Фила Коулсона. — Никто не может говорить мне, что делать, — уверенно произносит Клинт. — Никто больше не скажет мне, что я должен кого-то убить. — И мне, — добавляет Баки, большим пальцем поглаживая его запястье. Клинту так хочется подойти ближе, вжаться лицом ему в грудь и позволить себе всего одну минуту побыть в безопасности. Потому что делать все самому так выматывает. Это так грустно, тяжело и одиноко… Клинт с трудом сглатывает и, размеренно дыша, отводит взгляд. Он вспоминает, как после музея Баки рыдал у него в объятьях. С каким удовольствием он сейчас сделал бы то же самое… Но он не может. Баки не имеет никакого отношения к его проблемам. К тому же, до этого Клинт как-то справлялся сам. — Ты не можешь уйти, — шепчет Баки. — Твой лук у меня в машине. — Это не твоя машина, — бурчит Клинт, и принимается часто моргать, чтобы эмоции не выплеснулись на щеки. Баки выпускает его запястье и опускает руку ниже — к ладони. Клинт замирает. Пальцы Баки переплетаются с его. Клинт, сжимает руку, отказываясь взглянуть на Баки. Потому что если это произойдет, он точно начнет реветь как девчонка. Господи, как же он скучал по этому. По людям, по компании, по друзьям… Он тяжело вздыхает. — Я не могу вернуться, — говорит он, и Баки крепче сжимает ладонь. — И я не могу, — так же тяжело вздыхает он. Клинт скрипуче смеется. Потом свободной рукой вытирает нос и шумно выдыхает. — Ну надо же… Вот так совпадение… — Если это можно так назвать, — говорит Баки и чуть отступает назад, дергая Клинта за руку. — Пойдем в машину? Это вопрос, а не приказ. Клинт может оценить изменения. — Пошли, — кивает он и шагает следом. — И куда отправимся? — Понятия не имею, — отвечает Баки, и они идут к машине. Баки так и не отпускает его руку. Клинт тоже продолжает сжимать его ладонь.