Казалось, всего мгновение — и планета уничтожена. Признаться, я даже удивился тому, насколько стремительно всё произошло. В тот же миг Сила в ужасе закричала, едва не оглушив меня.
Линзы на моей маске не позволили яркому свету взрыва причинить боль глазам. Я напрягся, выдохнув от боли, которая разнеслась по Великой, будто сообщая всему живому о том, что произошло здесь.
Люк опустил голову. Мне показалось, что если он сейчас не остановится, то его голова лопнет от нахлынувших эмоций. Мальчишка не плакал, но страх и отчаяние, которые наполнили его, ощущались так ясно, будто это были и мои чувства.
Отведя взгляд от взрыва, я посмотрел на Таркина. Тот стоял, сцепив руки за спиной, и победно глядел на то, как остатки несчастной планеты разлетаются в разные стороны. Они создавали ещё одного метеоритное облако, на радость решившим пройти мимо Явина в гиперпространстве.
Затем гранд-мофф посмотрел на мелкого Скайуокера. Я знал, что всё это не принесло бы ему так много удовольствия, если бы не один из тех, кому Альянс был дорог.
— Уведите его, — Таркин махнул рукой и я потянул Люка назад, разворачивая его к выходу. Мальчишка не сопротивлялся, — Пусть он тоже отпразднует победу Империи.
Я не ответил, а просто пошёл вперед, подталкивая юношу. Солдаты вновь окружили нас, идя по бокам и впереди, с оружием наготове.
Тут и там слышались победные крики. Давно я не ощущал столько радости в одном месте. Это ликование вокруг лишь усиливало боль юнца с Татуина. Его тонкая ниточка Силы дергалась, сжимаясь в один маленький комок, а свет, который до этого не поколебался даже во время моей атаки, начал угасать.
Это очень хороший знак. Если бы не сильное гудение в голове, я бы даже порадовался. Если мальчик сам ступит на темный путь, то не сойдет с него уже никогда.
Мы вернулись в тюремный блок. Я решил не возвращать его в ту же камеру, где он сидел раньше. Она была слишком далеко, теперь же юноша стал особенно интересен. Пусть мальчишка будет поближе ко мне, не хочу терять его из виду. Сейчас он будет мягким, как глина, и мне нужно будет просто суметь правильно надавить.
Люк поднял голову, быстро оглядевшись. Я всё ещё держал его за плечо, не давая дернуться в сторону и натворить глупостей. Вновь и вновь прислушиваясь, мне пришлось признать, как же сильна в нём Великая. Только старческий маразм Кеноби не позволил тому распознать в мальчишке столь сильный потенциал.
Я мысленно усмехнулся. Старик просто толкнул такую нежную добычу в мои руки. Глупец.
Этот тюремный блок был ближе к моей комнате. Почти пустой, совершенно не нужный до этого момента. Если подумать, то уже совсем скоро все тюремные блоки на Звезде Смерти опустеют. Насколько я знаю гранд-моффа — он не любит держать пленных.
Я выбрал самую близкую к моим апартаментам камеру. Дверь с шипением открылась, и Люка втолкнули внутрь. Он сразу же забился в дальний угол, словно прячась ото всех, и зажал уши руками, стараясь не слышать возгласы радости имперских солдат.
Совсем маленький. Я не пытался проверить, сколько ему на самом деле, но почему-то мне татуинец показался совсем мальчиком. Его Сила колыхалась, но всё равно была такой же невинно светлой, как тогда, когда я её впервые ощутил.
— Сэр, гранд-мофф Таркин требует вас к себе, — доложил офицер. — Он просил передать, чтобы вы поспешили, — он поспешно удалился.
Я нахмурился. Он смеет отдавать мне приказы, да еще и с такой показной наглостью, будто уверен, что никогда не лишится одобрения Императора, который покрывал его передо мной!
Но сейчас было не до выяснения, кто кому приказывает.
После уничтожения глав мятежного Альянса нужно очистить системы от их приверженцев и тех, кто был согласен с их идеями. Если оставить хоть маленький корень, этот сорняк вырастет снова.
Выйдя из тюремного блока, я свернул в сторону, догоняя уходившего офицера. Тот испугался, и мне стало даже немного забавно от этого. Они меня боятся!
— Отправьте приказ на базы Империи, чтобы зачистили все известные группы сочувствующих повстанцам. Сейчас, когда их лидеры уничтожены, они особенно уязвимы, — офицер кивнул в ответ на мои слова, идя рядом. — Действовать еще более жестоко. Никакой жалости. Мы ещё не победили, — мои кулаки непроизвольно сжались, а офицер сглотнул и снова кивнул.
— Да, сэр!
Я не одобрял эту великую радость по поводу уничтожения базы. Что-то подсказывало, будто самая сильная война началась только сейчас. Это точно не конец, даже если не брать во внимание мое предчувствие — повстанцы точно не стали бы прятаться все вместе на одной базе. Они есть где-то ещё.
С этими мыслями я вошел в зал совещаний. В этот раз там не было толпы гордых офицеров и генералов, которые бы раздражали меня своими глупыми и пустыми речами.
Таркин налил себе в бокал вина и поднял на меня глаза.
— Вейдер, — его глаза сверкнули усмешкой, — Что-то я не вижу особой радости на вашем лице.
— Я ликую в Силе, гранд-мофф, — ровно ответил я, хоть эта острая шутка и задела мое самолюбие. — Уничтожение этой базы только начало, не забывайтесь.
— Да, эти крысы расползлись по галактике, — отвечал Таркин, отпив из бокала, — Но самых жирных мы прихлопнули ботинком. Отведаете вина? — улыбнувшись, он посмотрел на меня.
Я продолжал стоять ровно. Костюм в большей степени скрывал мои эмоции, превращая в машину с механическим дыханием, поэтому гранд-мофф не мог уловить мое недовольство. Самодовольный хатт, наслаждайся своей властью пока есть возможность!
На его счастье, время моей молодости давно прошло, и сейчас у меня уже не было бурных вспышек гнева, от каких страдали мои подчиненные поначалу.
Не дождавшись ответа на свой язвительный вопрос, Таркин снова продолжил:
— Император дал добро на уничтожение всех пленных. Даже жаль. Интересно, вы не выпытали из того паренька, как он связан со Скайуокером?
— Никак. Возможно, это его однофамилец, — на этот вопрос я ответил резко, что было заметно даже по механическому голосу, который создавала маска.
Таркин продолжал смотреть на меня, как будто надеялся что-то увидеть. Но даже сам Учитель уже не мог читать меня, как раньше, что уж говорить о каком-то самонадеянном глупце.
— А может, он какой-нибудь родственник Энакина Скайуокера? Согласитесь, Скайуокер — не такая уж и частая фамилия в галактике.
— У Скайуокера не было детей.
— Ну, если он их нигде не нагулял.
Внутри появилось желание сжать руки на этой тонкой бледной шее. Смотреть, как он хватается руками за воздух, пытаясь вдохнуть, но вместо этого лишь хрипит. Я уже много раз видел, как синеют лица людей, когда столь нужный им воздух кончается. Но самое приятное — это ужас в их глазах.
Гнев становился все сильнее, но Таркин пользовался уважением у Императора. Он поручил ему управление этой боевой станцией, считая, что гранд-мофф лучше других справится с этой задачей, а с волей Учителя я спорить не мог. Пока не мог.
— Но нас это не важно. В любом случае, мальчишку нужно казнить вместе с остальными пленными. Я вас более не задерживаю, — он махнул рукой, отпивая из бокала и садясь за стол.
Я вышел из зала, направляясь к себе. Внутри бушевала ярость, которая родилась буквально из ниоткуда. Появилась из пустоты. Нет, язвительные колкости Таркина это не то, что может взбесить меня. Я не отрицал, что они порядком выводили меня из себя, но никогда до такой степени. Гранд мофф всегда умудрялся балансировать между уважительным тоном и язвительностью, оставляя собеседника безоружным.
Но меня злило другое.
Ярость начала бушевать после упоминания о Скайуокере. Меня раздражал этот человек сильнее кого-либо другого в галактике, одно упоминание о котором могло вывести меня из себя.
Подходя к своей комнате, я притормозил у тюремного блока, прислушиваясь.
Светлая ниточка Силы по прежнему была здесь. Она дергалась, пытаясь избавиться от моей Тьмы вокруг. Но всё тщетно, мальчишка слишком слаб для такого.
Я всё ещё ощущал в нем гнев. Глухой, без возможности вырваться наружу — он ломал Люка изнутри, делая его еще более уязвимым для Темной стороны.
Более не задерживаясь, я зашел в свою комнату. Двери с тихим шипением закрылись за моей спиной, позволяя мне наконец побыть одному.
Вокруг было темно, света здесь не было, разве что в центре, внутри большой круглой капсулы. Единственное место, где я мог дышать без маски. Там можно было спать, что было почти невозможным в этом костюме.
Наверное, это единственное место, которое вызывало у меня тёплые чувства. Обычно такая стояла лишь на моем личном звёздном разрушителе и была самым спокойным местом во всей галактике. А капсула, которую установили здесь, отдаленно напоминала мою настоящую.
Не хотелось думать ни о чем — ни о мальчике с Татуина, ни о раздражающем гранд-моффе, ни о проблемах Империи с повстанцами. С этим всем предстояло разобраться потом, сейчас надо отдохнуть.
Пройдя в центр капсулы, я упал в большое кресло, словно лишившись сил. Костюм был создан по последним технологиям, оборудован для полного поддержания жизни в моем теле. Жаловаться на него не приходилось, но стоило устать, и он становился невыносим. Пару раз у меня даже возникали подозрения, что Император не просто так распорядился сделать броню такой, ведь делай она меня сильнее, я бы мог превзойти самого Учителя…
Порой мне хотелось сорвать с себя маску прямо в коридоре, чтобы наконец просто вдохнуть воздуха. Самому. Вдохнуть и не услышать этого отвратительного механического дыхания.
Плавным движением руки я направил роботов снимать с меня маску, а сам постарался полностью расслабиться в кресле. Приходилось сидеть ровно, хоть и хотелось вытянуть ноги, запрокинуть голову назад и просто уснуть.
Капсула с шипением закрылась, заливая всё вокруг меня мягким белым светом. Мои больные глаза, к сожалению, больше не выдерживали простого света звёзд. Честно признаться, стоит сломать эти линзы, и я почти что ослепну. Хотя, честно признаться, я не пробовал смотреть своими глазами ещё ни разу с тех пор, как надел эту маску. Разве что иногда, когда какой-нибудь особенно удачный выстрел задевал броню, и линзы переставали работать.
Но так было лишь один раз.
Недовольно захрипев, я всё-таки вытянул ноги. Они были полностью механическими, но, благодаря лучшим ученым Империи, им смогли практически полностью вернуть былую чувствительность. Мне даже удавалось ощущать тепло и холод.
Прикрыв глаза и наслаждаясь приятной тишиной, я наконец немного расслабился и начал погружаться в тихие пучины Великой. Здесь, только здесь можно было найти покой.
Вдруг что-то коснулось меня. Что-то слабое, но в тоже время неприятно колючее. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять что это. Это опять тот мальчишка.
Видимо, придя в себя, он решился прощупать своей Силой мою темную ауру, но на этот раз без попыток напасть. Люк, видимо, впервые ощущал что-то, подобное мне. Бесстрашный юнец. Интересно, все ли татуинцы такие упрямые и безбашенные, словно у них в запасе есть ещё несколько жизней?
Ответ на свой собственный вопрос мне не очень понравился, и я торопливо отогнал мысли о пустынной планете, лежавшей где-то на краю галактики.
Ниточка Люка тянулась вперед, пытаясь подобраться ко мне как можно ближе, а Свет мерцал, хотя порой мне казалось, что его силы на исходе, будто ещё немного, и он совсем погаснет.
В любое другое время я был бы рад этому неожиданному визиту. Ведь всем известно, что тот, кто исследует, тот и уязвим. Люк, сам того не подозревая, открыл мне свое сознание, будто приглашая заглянуть.
Но, вашего саррлака, я собирался отдохнуть.
Теперь, когда чужая аура нарушила мое спокойствие, о медитации не могло быть и речи. Мне и так с трудом удается расслабиться тогда, когда вокруг меня ни звука и не единой живой души, что уж говорить о том, когда кто-то будто тыкает в меня пальцем.
Парнишка, не замечая опасности, подлез совсем близко, но впускать его в свой разум я не собирался, а вот проникнуть в его голову снова было бы неплохо.
Сев ровнее, я собрал пучок Тьмы и осторожно направил его в сторону мальчишки, стараясь не задеть его Свет. Давно мне не приходилось действовать так аккуратно, избегая идти напролом.
Мальчик вырос на Татуине… К сожалению, нельзя просмотреть его воспоминания с самого начала пути, но лица Оуэна и его жены были одними из первых. Перед глазами появился женский силуэт, укутанный в платок из светлой ткани. Она протянула в мою сторону светленькую рубашку, что-то сказав. Но слова будто растворились в пустоте, исчезая вместе с воспоминанием.
Пустынные равнины, без, казалось бы, даже намека на жизнь. Я увидел корабли Империи где-то высоко в небесах, а затем ощутил детский страх, который Люк испытывал в тот момент.
Дальше последовали долгие и бессмысленные разговоры о том, что мальчишка нужен дяде как мужская помощь на ферме. Много глупых слов, но мне удалось уловить с помощью Великой, как же сильно Ларс пытался удержать парня в этой свалке. И Люк сам это понимал, сердясь и обижаясь на своего дядю. Он, похоже, не догадывался, почему же должен оставаться на свалке, наблюдая, как очередной друг улетает навсегда. И это не было похоже на простую родительскую любовь, это будто было связано со страхом, который я ощутил сквозь воспоминания.
Внезапно все оборвалось. Мальчишка сбежал обратно, видимо почувствовав, как я копаюсь в его воспоминаниях. Вновь вокруг появился привычный белый свет капсулы и тихое пищание роботов-медиков, которые чистили мой шлем и дыхательный фильтр в нем.
— Лорд Вейдер, Император хочет с вами связаться, — раздался механический голос рядом со мной.
Это была очень неприятная новость, ведь каждая беседа с моим Учителем заканчивалась для меня головной болью. Он каждый раз стремился сломать мои ментальные щиты, дабы заглянуть в мысли, но, с трудом, мне удавалось их удержать.
Это была всегда молчаливая битва, Учитель ни разу не заикнулся о том, что я всё больше закрываюсь от него, но, без сомнений, это ему совсем не нравилось.
Молча нажав несколько кнопок на экране, я терпеливо дождался, пока шлем вновь скроет мое изуродованное лицо.
— Свяжите меня с Владыкой.
***
— Дарт Вейдер, — начал Император, как только его голограмма появилась передо мной.
Я стоял, опустившись на одно колено. Такая поза была болезненной и неудобной из-за металлических скреплений остатков живой плоти в колене и протезов. Там, где ещё было мясо, железо сильно давило на и без того покалеченную кожу. Они никогда не мешали, но, стоило встать на одно колено, как появлялась жгучая боль.
— Да, мой Повелитель, — негромко проговорил я, ненароком прислушавшись к эху от собственного механического голоса, которое разнеслось по залу.
— До меня дошли вести, что Звезда Смерти удачно расправилась с базой Альянса. Гранд-мофф Таркин сообщил мне, что никому не удалось бежать.
— Таркин слишком самоуверен в своей власти. Я бы не стал недооценивать силы повстанцев. Я приказал зачистить все известные нам группы сочувствующих повстанцам, мой Повелитель.
И вновь, как и ожидалось, меня коснулись холодные лапы тьмы Императора. Он ухватился за мою голову и сжал ее сильно, будто пытался раздавить череп. Я стиснул зубы и шумно выдохнув, продолжил:
— И я убил Оби-Ван Кеноби. Старик попытался проникнуть на станцию, но был слишком слаб, чтобы противостоять мощи Империи в одиночку.
— Кеноби? — прохрипел Владыка, а затем его губы исказились в неприятной ухмылке, — Так он был все это время жив, забавно.
— Можно считать его отшельничество смертью, мой Повелитель. Он забился в татуинские пещеры, как жалкая крыса.
И, чтобы показать Учителю, что в моих словах нет лжи, я выпустил наружу нити ненависти, дав тому почувствовать их. Хотя это и было в определенном смысле ложью — сейчас я не злился. Просто ненависть — это то, что я чувствую постоянно и она всегда наполняет то, что от меня осталось.
Владыка ощутил всю мою ненависть к Оби Вану Кеноби, и его губы вновь искривились в улыбке. Старое и изуродованное лицо почти целиком скрывал капюшон, но подбородок и губы оставались видны.
Я смотрел на него сквозь линзы маски, которая всегда скрывала мои эмоции от других людей. Но с Учителем нужно было уметь лгать на совершенно ином уровне.
— Великолепно, Вейдер, просто великолепно. Ты прекрасно справляешься, ведь даже твой бывший учитель превратился в ничто.
— Он и был ничем, — равнодушно проговорил я, переводя взгляд вниз, на пол под голограммой.
— Верно. Таркин доложил, что ты поймал какого-то мальчишку повстанца.
— Таких было много.
— Скайуокера.
Я промолчал. Руки незаметно сжались в кулаки, будто хотели кого-то придушить.
Этот осёл Таркин. Стоило догадаться, что он не повременит с тем, чтобы доложить Императору о каждом моем шаге на этой проклятой станции. Как же жаль, что никто из повстанцев случайно не мог пристрелить его.
Но сейчас лгать было бессмысленно и даже неразумно с моей стороны. Любая ложь вызовет подозрения и лишит меня свободы, так как слежка лишь станет сильнее.
— Да, его поймали когда он и его дружки спасали принцессу Альдераана, — сказал я, а механический голос блестяще придал ему равнодушия.
— Его фамилия меня интригует, и я поразмышляю над этим, но не более. Выжми из него всё, Вейдер. Я хочу знать как можно больше о предателях, замысливших бунт против Империи.
— А после?
— А после делай с ним, что хочешь.
И голограмма исчезла. Я лишь шумно выдохнул, а затем поднялся с колен.
Боль была ужасной, режущей. Ноги с трудом разогнулись, и мне вдруг показалось, что я старик не меньше, чем Учитель. Наверное, однажды мне придётся звать на помощь, когда после очередной беседы с ним я не смогу подняться и уйти.
Но, помимо неприятных ощущений в ногах, были и хорошие новости. Я получил разрешение от Владыки делать с татуинцем всё, что захочу, а это значит, что теперь его жизнь принадлежит мне.
Стараясь не делать резких движений, я пошел к выходу. Двое солдат повернулись ко мне, ожидая указаний, но получили лишь короткий взмах рукой, который в принципе мог означать все что угодно. Мне не до приказов.
Пройдя по коридорам, я постарался успокоиться и расслабиться хоть чуть-чуть. Но внутри всё было просто сжато в комок, который неприятно давил в груди. Кажется, так болит сердце. Такое продолжалось уже долгое время, и в какой-то момент мне даже подумалось, что стоит пройти медицинское обследование.
Но, к сожалению, я так и не решил, идти мне в отдел техобслуживания для починки роботов-уборщиков или же всё-таки в медицинский центр.
Забавно, но я даже улыбнулся собственной шутке.
— Лорд Вейдер, — неожиданно окликнул меня со спины один из офицеров. — Сэр!
Я обернулся.
— Сэр, мы обнаружили ещё одну небольшую базу Альянса, и я жду ваших указаний для дальнейших действий. Прикажете уничтожить?
— А какие ещё могут быть указания в отношении мятежников? Сделайте так, чтобы от их базы остался лишь пепел, офицер, — моя рука сжалась в кулак, а перчатка заскрипела. — И так в дальнейшем поступайте со всеми базами этих жалких предателей.
Офицер слегка напрягся, уставившись на мой кулак. Он был с моего личного корабля, команда которого как никто другой знала, что может означать моя рука перед лицом. Они не раз видели, как я отправлял капитанов в отставку, тут же назначая новых
— Да, сэр, слушаюсь, — развернувшись на каблуках, юноша заторопился поскорее уйти.
Я посмотрел ему в след, а затем, быстро глянув на свою руку, пошел дальше.
***
Мне нравилось летать. Если вспоминать все любимые занятия из моего прошлого, то это единственное, что сохранилось до сих пор. Возможно, потому что когда я летал, то чувствовал себя свободным от этого костюма.
Это было прекрасное чувство. Жаль лишь, что полетать в своё удовольствие мне удавалось крайне редко из-за множества дел. Сначала была погоня за выжившими джедаями по всем уголкам галактики, а затем эти повстанцы.
Я стоял в огромном ангаре, полностью забитом различными истребителями. Сейчас здесь было совсем тихо, даже людских голосов, от которых гудели коридоры ярусами выше, не было слышно.
Мой истребитель стоял в другом, отдельном ангаре. А у этих, стоявших тут, не было даже пилотов. Совсем новенькие, что-то вроде быстрого подкрепления. Если появится враг, то тысячи таких же покинут свои ангары и роем атакуют вражеские корабли.
Я провел пальцами, обтянутыми черной перчаткой, по корпусу одного из истребителей, стирая с него пыль.
Даже нетрудно представить запах машинного масла и топлива. Раньше мне всегда нравился этот аромат новенького корабля.
— Милорд!
Да как они умудряются меня находить в любом уголке этой чертовой базы! Ради интереса стоило бы забраться в мусорный сток и засечь время, пока кто-нибудь за моей спиной не окликнет меня.
Я резко обернулся. Мой мрачный взгляд, должно быть, ощущался даже сквозь линзы маски. Солдат сглотнул и сделал шаг назад.
— Сэр, я…
— Говори! — рявкнул я, сжав руки в кулаки, — В чем дело?
— Мы обнаружили базу мятежников на одной из планет в этом секторе. Гранд-мофф Таркин требует вас к себе.
Я молча прошел мимо него, направляясь к выходу из ангара. Внутри вновь разгорался гнев, который едва удавалось сдерживать. Руки сжимались и разжимались, и появилось сильное и навязчивое желание поглядеть, как кто-нибудь задыхается от моей хватки.
— О, Вейдер, — Таркин обернулся ко мне, когда станция резко вышла из гиперпространства, — очень хорошо, что вы пришли, ваше чутье мне сейчас очень пригодится.
— Прекрасно, — мрачно ответил я, мельком глянув в огромное окно, занимающее всю стену.
Мы находились напротив небольшой зеленой планетки. Она была чуть больше Звезды Смерти, а её поверхность, судя по всему, покрывали густые леса. Неплохо разбираясь в картах галактики, так сходу я не смог понять, что это за планета.
— Наши шпионы говорят, что здесь была замечена небольшая активность повстанцев еще до уничтожения их гнезда на Явине. Но сейчас эта активность возросла.
— Отправьте туда войска, — скрестив руки на груди, мрачно проговорил я сквозь зубы, остановившись возле окна и глядя на планету перед нами.
— Всё не так просто, Вейдер. Там было замечено кое-что любопытное. Вам понравится, — Таркин нажал пару кнопок на столе, и перед ним появилась голограмма экрана.
Я обернулся.
Снято на наш шпионский дроид. На экране мелькали стволы огромных деревьев, а внизу быстро двигались какие-то фигуры. Люди прятали лица под капюшонами лесных плащей.
Гранд-мофф отпил вино из бокала, то и дело поглядывая на меня. Словно за все эти годы не усвоил, что, как бы он ни хотел, но понять мои эмоции, а уж тем более мысли, он не сможет.
Люди, торопливо пробирающиеся сквозь густые заросли, несли что-то в довольно крупных чемоданах. Они тащили их на плечах, и, судя по их лицам, груз был тяжелым.
Вдруг одна из женщин позади сняла капюшон и, помахав рукой, подозвала к себе кого-то.
Я сглотнул, глядя на экран. Руки сжались в кулаки, а перчатки заскрипели.
— Ну, как вам этот неожиданный подарок судьбы? — ехидно улыбнувшись, поинтересовался Таркин, вглядываясь в мою маску.
Я ничего не ответил, а затем отвернулся, глядя на планету.
— Эта запись была сделана пару дней назад, у нас нет гарантий, что она все еще там.
Щёлкнули какие-то приборы, голограмма за спиной выключилась, и в зале вновь стало мрачно.
Что-то глубоко внутри меня вздрогнуло вновь. Моя Сила заколыхалась и направилась в сторону маленького зеленого оазиса в этом мёртвом уголке сектора.
Прикрыв глаза, я сосредоточился.
Деревья. Это лес. Какие-то люди, похоже на деревушку. Они все куда-то идут, словно наяву я слышу их смех и голоса, говорящие на незнакомом языке. Снова лес, и всё летит быстрее.
— Нет, гранд-мофф, она ещё здесь, — голос прозвучал мрачнее чем обычно, я развернулся и быстро пошел к дверям в коридор. — - Снаряжайте войска и отправляйте их на планету. Асока Тано не должна уйти.
