Все что от меня осталось

Люк не ответил, но замахнулся мечом сильнее. Если ударит — отрубит мне голову. Впрочем, что мне терять? Моя жизнь ничего не стоит, поэтому почему бы и не поиграть с ней. Ведь в нем сейчас столько гнева. Вдруг вспомнилось, как я точно так же хотел убить его. Тогда меня не смущало ни то, что он безоружен, ни то, что он всего лишь мальчишка.  — Я ведь безоружен. Юный Скайуокер сглотнул, взявшись за оружие и второй рукой, а затем быстро глянул на мою пробитую ногу. Внутри него, прямо сейчас, помимо бушевавшей ярости, промелькнуло что-то еще. Будто мальчишка вдруг глянул на меня совсем иными глазами. Это была жалость. Жалость к существу, внутри напоминающее этот разбитый и сломанный шаттл, превратившийся в груду железа. Никогда раньше, никогда до этого самого момента я не ощущал ничего подобного в человеке, который был готов отрубить мне голову. Люк опустил меч и с размаху разрубил обломок, прижавший мою ногу. После получения свободы мне потребовались некоторые усилия, чтобы подняться. Колено не двигалось и лишь бесполезно болталось, мешая шагать. Он не убил меня, хотя хотел и мог… это точно сын Скайуокера? Хмыкнув, из-за чего маска издала кашляющий звук, я резко вырвал оружие из рук Люка, который вздрогнул, быстро шагнув в сторону.  — Ты слабый, — подытожить ситуацию следовало иначе, но мне не хотелось, чтобы мальчишка заметил мои замешательство и удивление.  — А ты будто нет, — удивительно спокойно ответил Скайуокер, легко перепрыгнув через обломки и подойдя ближе. — Того гляди упадешь.  — Думаешь, одна сломанная нога помешает мне показать тебе, как используется этот меч? Мальчишка явно осмелел после того, как судьба вынудила меня хромать и стараться не задохнуться. Он огляделся, а затем подошел ближе. Сейчас его мысли были вовсе не похожи на те, что были, когда мы столкнулись первый раз на Звезде Смерти. Не было того ужаса, как жаль.  — Убивать безоружных это не путь Света, — добавил Люк, подставляя мне плечо и помогая выбраться из разбитого корабля на поляну. — Думаю, бросить кого-то умирать всё равно что убить. Какая забавная мысль. Невольно мне вспомнилось что-то не очень приятное, но так неплохо подходившее под вывод юного Скайуокера.  — К тому же ты меня не убил, — мальчишка помогал мне идти, будто вмиг переставая быть пленником, который боялся и ненавидел всех солдат вокруг. Быть может, так повлияла нейтральная для нас обоих территория, где нет ни имперских солдат, ни базы мятежников — только дремучий чертов лес. А ведь до места, куда мы должны были уже вот-вот прилететь, идти вовсе не близко. Одна механическая нога сильнее двух здоровых. Весьма забавно, особенно если учесть, что и дышать мне тоже было нелегко, но Люк выдохся первым. Мы шли долго. Хотя вряд ли прошли много. Юный Скайуокер продемонстрировал мне удивительную выносливость, которая родилась у его упрямства. Моя нога с трудом двигалась, а вторая принимала на себя половину тяжести тела и костюма. Другую половину принимал на себя мальчишка. Это… не знаю, можно ли так выразиться, затронуло меня. Перебрав в уме все возможные причины такого поступка, из которых бы следовала выгода, мне не удалось найти ничего, что объяснило бы, почему Люк не убил, не бросил и не сбежал сам. Лес закончился быстро. Впереди простиралась огромная равнина. Возможно, днём там беспощадно палит солнце, и идти будет во много раз труднее. Люк нашёл себе какой-то еды, а потом сумел развести костер. Я ему не помогал, разве что с помощью Силы уложил ветки. Будь все ноги здоровы, мне бы не понадобился ночлег. Шел бы до утра, так как усталости никакой не было. Только раздражение от ситуации и собственной беспомощности.  — Ты… вообще не ешь? — первым нарушил молчание Скайуокер, жаря на костре какую-то крысу, которую сумел поймать.  — Ем, — нехотя ответил я, глядя на костер, пламя которого, наверное, отражалось в линзах маски. Скайуокер хотел было ещё что-то спросить, но передумал. Его пугало мое сломанное дыхание, а раздражение, которое нарастало внутри меня, влияло и на Люка. Но понять, в чём же дело, ума у него не хватало. Эту ситуацию можно использовать как шанс сблизиться с мальчишкой. Сейчас он более открыт, его сердце вновь пустило Свет — став при этом в разы уязвимее. Открывая душу, пускаешь туда демонов, таково правило. Кто добр, тот в опасности. Поэтому если я буду достаточно мягок, но в то же время не прекращу подпитывать его идеями Тёмной Стороны, то со временем он уже не будет столь к ней критичен. Внутри играло странное желание во что бы то не стало разрушить план Кеноби. Из кожи вон вылезти, но не позволить ожиданиям бывшего учителя сбыться. Тем более, что это в какой-то мере соответствовало моим личным планам…  — Что… что это была за туча? — вновь заговорил Люк, глядя на свой кусок мяса. Я ответил не сразу. Как бы объяснить без лжи, но с пользой для себя?  — Есть места, в которых особенно сильна Великая. Она соединяет всё живое и поэтому, естественно, может, — в этот момент я прервался, чтобы вдохнуть, — может, создавать бури и грозы, подобные той, что сбила корабль.  — Это была Сила? — Люк удивлённо поднял брови, а затем в его глазах промелькнуло недоверие. — Кеноби ничего такого не говорил.  — Твой Кеноби многое не говорил, — упоминание джедая вновь вызвало неприятные, раздражающие ощущения. — А о чем-то наоборот, говорил слишком много. Скайуокер отвел взгляд, внешне показывая свою уверенность в собственной правде. Но внутри… он явно задумался об услышанном. Полезно, пускай подумает. Костер приятно потрескивал. Наверно, я уже много лет не слышал звук огня в таком мирном ключе. А сидел так… наверно никогда. По крайней мере, в голову не приходило ни одно воспоминание, которое было бы хоть как-то связано с этим. Невероятное спокойствие царило здесь. Даже казалось, будто никогда не спящая Сила затихла, оставляя в покое и давая отдохнуть. И, вроде, в этом была своя прелесть, такой передышки мне не хватало, но неожиданно я кое-что понял — мне совершенно некомфортно в таком спокойствии. Будто охотничий пес, привыкший к постоянному бегу, битвам и охоте, мое тело и разум уже не могли почувствовать блаженство, оказавшись в тишине.  — Я лягу поспать, — сообщил Люк, вопросительно глянув в мою сторону. И затем, пускай с заметной опаской, завалился на бок, подкладывая под голову ладонь. Мне же поспать не удастся. Уже много лет сон, пускай и беспокойный, приходит ко мне лишь в камере, оснащённой специально для моего искалеченного тела. Там отступает боль и приходит чувство, будто я вновь… нормальный. В действительности мне приходили мысли избавиться от этого костюма. И один раз это даже удалось осуществить. В те времена, когда мне ещё не было всё равно, и надежда вновь стать человеком была ещё сильна, с помощью медиков большую часть доспеха удалось снять. Но как оказалось, это причиняло больше боли, чем облегчения. Кожа, хоть и зажила, оказалась слишком чувствительной, а поэтому без защиты не могла существовать. Пришлось вернуть уже привычный чёрный, громоздкий костюм Темного лорда. Я сцепил пальцы замком, уставившись на огонь, который потрескивал в костре. Стоило бы повозиться с ногой, но при мне не было ни инструментов, ничего, и, откровенно говоря, мне было не очень от мысли, что и вторая нога могла отказать. Тем более, мои пальцы уже вряд ли справились с особо мелкими деталями. Вокруг было совсем темно. И, кажется, даже становилось холодно. Последнего я, правда, почти не ощущал, лишь по воздуху, который вдыхал, мог догадываться, что ночью на этой планете вовсе не жарко. Невольно это напомнило мне одну ненавистную планету. О Татуин, до чего же ты омерзителен. Полный грязных вещей, несчастных рабов, гнущихся под гнетом хозяев. «Наверно, — с усмешкой подумал я, — наверно, всё, что с Татуина, то омерзительно». И нет тому исключений. Даже то, в чём изначально видели только хорошее, со временем сгнивает. Хотелось бы верить, что причиной того, что со мной стало, был отвратительный пустынный Татуин. Но в глубине души я знал — в такое может поверить лишь глупец. Я посмотрел на задремавшего Скайуокера. Он спал тревожно, видимо, постоянно помня о том, с кем рядом находится. Свернувшийся калачиком и положивший под голову ладонь, Люк казался совсем еще мальчишкой. Кто вообще отпустил его в космос? Ах да, возможно он ни у кого не спрашивал. Интересно, где он родился? На пустынной планете рабов или, может, где-то совсем далеко? Хотя, куда уж дальше Татуина. Размышляя, я незаметно задремал. Сидя ровно, как истукан, я не заметил, как глаза закрылись, а мысли постепенно убаюкали сознание, отключая его. Именно поэтому, когда открыв глаза и поняв, что прямо в лицо мне светит восходящее солнце, моему удивлению не было предела. Неужели мне удалось заснуть? В чёртовом лесу со сломанной ногой? Нет, это явно старость в голову ударяет.  — Эй… — негромкий голос мальчишки заставил меня вздрогнуть. Погрузившись в себя, невольно успел позабыть о нём. Я повернул к нему голову. Люк мастерил что-то из проволоки, которую достал неизвестно откуда.  — Просто не видно, спишь или нет, — пояснил он, а потом хмыкнул каким-то своим мыслям, — Я твою ногу видел. У дяди Оуэна один дроид был с похожей конструкцией, а того чинить я мог. Может сработать и с этим, — Скайуокер кивнул на моё поврежденное осколком шаттла колено. Забавно. Мои брови медленно изогнулись, но маска скрывала все эмоции. Мальчишка вряд ли даже догадывался, что сумел удивить одного из самых страшных существ в Галактике. Да, я действительно был очень удивлен, даже шокирован. Возможно условия вокруг, желание выжить, побудило его так поступить. Пытаясь спастись, человек способен на многое, даже на то, что ему не свойственно. Но здесь… Пока я невольно прощупывал его, мне невероятно сильно хотелось найти хоть самые маленькие мысли в голове этого дурочка, которые бы намекнули на выгоду. Но я нашёл лишь жалость и желание быстрее добраться до базы. Он снова хотел мне помочь. Не ты ли ненавидел меня лютой ненавистью? Не ты ли на военной базе плевался мне в лицо, как загнанный в угол волк? Но я кивнул, словно давая разрешение ковыряться в моей ноге. Пускай, хуже ей уже не будет. Люк кивнул и, вытянув из кармана ещё немного проволоки, уселся на землю рядом. Глаза его тут же загорелись странным азартом, будто ему наконец дали интересную игрушку. Похоже, сын Скайуокера, как и его отец, души не чает в технике и дроидах… Сначала в этой возне с проводками не было ничего интересного. Люк просто пытался разобраться в новом механизме, перебирая порванные соединения и пружины. Затем, будто что-то поняв, он всунул проволоку между проводами, соединяя их. Это показалось мне интересным, потому что на миг мне почудилось, будто к колену вернулась чувствительность.  — Оно будет работать. Криво, но будет, — спустя час возни неожиданно заявил Скайуокер, вставая с колен. Мне нечего было ответить, поэтому я просто медленно пошевелил ногой. Она послушно двинулась в сторону. Колено работало, правда, движения были резкими и, скорее всего, идти будет не менее трудно. Но зато быстрее. В этот момент в юном Скайуокере вновь заиграл страх. Неужели мальчишка действительно верил в то, что моя сила зависела исключительно от исправно работающих ног? А со сломанным коленом я был безобиден, как старый дроид-переводчик? И сейчас, имея возможность самостоятельно подняться на ноги, я вдруг вновь стал беспощадным чудовищем, которое не остановится ни перед чем, лишь бы пролить невинную кровь? Ох, как же ты заблуждаешься, Люк. Я всегда кровожадное чудовище. Неважно, могу ходить или нет.  — Ну как? — наконец осмелился спросить мальчишка, исподлобья глядя на то, как мне удалось встать и немного пройтись. Сильная хромота замедляла движение, но всё же это было лучше, чем прыгать на одной ноге.  — Как кривой дроид, — ответил ему я. — Лучше. Юный Скайуокер тихо хмыкнул, отряхнув руки. Страх, который он думал, что скрыл от меня, стал потихоньку утихать. Ну да, убивать его я пока не собираюсь. Идти дальше было проще. У меня появилась возможность передвигаться самому, без помощи, от которой порой становилось еще хуже. До базы, которая была конечной целью, оставалось, наверно, день пути. Если ничего не случится, завтра утром мы дойдем. Правда, я совсем не учёл тот факт, что наполовину робот тут только я. Днём солнце стало припекать, и Люк, хоть и предпочитал молчать, захотел пить. Его чувства уже очень крепко переплелись с моими, поэтому мне не составляло труда понять, чего на самом деле он хочет и о чем на самом деле думает. Особенно забавляло, как рьяно Люк пытался скрываться от меня внешне, совершенно не догадываясь, что открыт как книга. И сейчас молчал о жажде, которая мучила его уже несколько часов. Вполне возможно, что он пытался глазами искать водоем, но справа был лес, а слева пустая равнина — ни намека на ручей. Я остановился. Люк замер за моей спиной, едва не врезавшись, а затем осторожно выглянул, пытаясь понять причину столь резкой остановки. Но нет, нога у меня не заклинила, и впереди нет врагов. Просто есть способ найти тебе воду, юный Скайуокер, чтобы ты не умер здесь от жажды. На тебя ещё есть планы, и не только у Силы. Закрыв глаза, я мысленно обратился к Великой. Когда-то давно меня учили ощущать мир вокруг через неё, видеть то, что глаза не увидят. И сейчас это в очередной раз пригодилось. Я увидел лес. Тот, что был справа от нас. Тёмный, пустой… но присутствие ручья ощущалось, он, несомненно, был где-то рядом. Вода всегда имела особую ауру вокруг себя, удивительную. Её не спутать ни с чем. Сквозь Силу я ощутил прохладу, которая словно нить, тянулась куда-то вглубь леса.  — Иди, за теми кустами должен быть ручей, — я указал рукой в сторону, где ощутил прохладу. — Только имей в виду: тебе не удастся сбежать, и даже если ты об этом только подумаешь — я узнаю. Он и не подумает бежать, но мне показалось не лишним напомнить ему о том, кто я на самом деле. Люк моргнул, а затем покосился в сторону леса. В нём смешались и удивление, и замешательство, и даже доля какой-то радости: всё-таки жажда — не самое приятное чувство. Казалось, что в первый миг Скайуокер передумал идти — замялся, а затем и вовсе нахмурился. Но всё же пошел. Мне оставалось ждать. Всё-таки у этого костюма есть плюсы. Не бывает жарко, не бывает холодно. Словно крепость, в которой ты заключен. Даже есть и пить — и то меньше нужно. Не было бы в груди ещё сердца, вот тогда было бы замечательно. Люк не появлялся какое-то время. И хоть я ощущал его неподалеку, внутри заиграло опасение — вдруг мальчишка всё-таки решит сбежать? Странно, но несмотря на все усилия оставаться беспристрастным и холодным к сыну джедая, мои чувства слишком связались с ним. И понял я это в миг, когда от мысли что Люк может сбежать, стало… страшно? Нет, не то слово, чтобы описать это чувство. Скорее, мне стало тревожно. А мне, приучившему себя честно признавать слабости, пришлось согласиться, то за те месяцы, пока юный Скайуокер был в моих руках, я… привык. К чему? Наверно, к тому, что в моей жизни наконец появилась цель. Как когда-то давно желание вырваться из рабства, потом стать джедаем… Затем магистром. Спасти. Убить их всех. Что-то, к чему хотелось стремиться, и я, словно потерявший управление крейсер, летел вперед, снося на своем пути всё. Люк показался из-за деревьев, вытирая рот ладонью. Ему стало заметно лучше и, быстро глянув на меня, он пошел вперёд. Первый раз за всё время решился идти первым, будто знал дорогу. Ну что ж, пусть идет. Мне не зазорно идти последним, коли мальчишка не боится подставлять спину. Шли мы молча. Тишину нарушало только мое хриплое дыхание, но, кажется, Скайуокер уже привык к этому не самому приятному звуку.

***

 — Как ты нашёл воду? — наконец спросил он, снова подкидывая веточки в маленький костер. — Я её не замечал нигде. Я усмехнулся. Пока мы шли, в Люке отчаянно боролись два желания: узнать больше о Силе и не узнавать ничего от того, кто полностью погружён в Тёмную сторону. Ведь кто знает, не захватит ли она разум через простые вопросы. Вот глупый.  — Сила способна на многое, Скайуокер. Твои глаза видят слишком мало, лишь часть всей картины. А Великая может показать то, что глазами не увидеть. В глазах Люка загорелось любопытство. Его тянуло к Силе, она звала его, а потому росло его желание знать о ней. А единственным, кто хоть что-то знал и мог рассказать, был я. Поэтому приходилось мальчишке с Татуина ломать в себе ненависть к Тёмной стороне и идти на поводу у любопытства.  — Воду можно ощутить через Силу?  — Все можно ощутить в Силе. Кеноби не втирал тебе о том, что она связывает всё воедино? Скайуокер притих. Видимо, неприятное напоминание о погибшем от моей руки отшельнике заставило его вновь задуматься. Вокруг вновь стало тихо. Огонь немного потрескивал, словно специально пытаясь убаюкать сидевших вокруг. Сосредоточившись на пламени, я лишь краем глаза заметил, что Люк неторопливо собрался ложиться спать. Он снова спросил, не надо ли и мне поспать, но получил в ответ лишь молчание. Пускай сам спит, завтра придётся вновь целый день идти. И останавливаться на отдых нет времени. Вдруг что-то меня насторожило. Трудно сказать, что именно, но за долгие годы жизни в войне такие предчувствия ещё ни разу не обманывали. Рядом кто-то есть. Рука медленно легла на рукоять меча. Нога была сломана и поэтому не могла обеспечить полную подвижность — если это инквизитор или кто-то не менее ловкий, еще не известно, на чьей стороне будет победа. Другой рукой я Силой сжал подбородок Скайуокера, заставляя его открыть глаза. Люк не успел заснуть, а потому, несмотря на усталость, удивительно быстро словил мою напряженность. Ведь не только я могу чувствовать его, несомненно, и он может тоже самое… просто ещё не знает, что именно чувствует. Вскоре послышались и шаги, но не человеческие. Стая каких-то существ неторопливо окружала нас. Это была как хорошая новость, так и не очень. У животных нет световых мечей и бластеров, но, в тоже время, их может быть очень, очень много, и тогда неизвестно, что хуже. Я встал, несмотря на неприятные ощущения в ноге, резко активируя оружие. Красный клинок зашипел, и вместо напряжения внутри появился гнев. Кто бы ни окружал нас в темноте — ему не поздоровится. Из темноты смотрело множество жёлтых глаз. Раньше мне приходилось сталкиваться с фауной планет, на которых бывал. Но никогда так, чтобы один на один со стаей неизвестных животных. Обычно всегда бывало наоборот — мои инквизиторы стаей окружали загнанную жертву и без жалости добивали её. Люк смело встал рядом, взяв в руки горящую головню из костра. Стоило ему двинуться, как одна зверюга на мгновение показалась в свете огня. Крупная собака, лохматая и скалящая белые острые клыки. Скорее всего волк, так мне подумалось. Быть может, стая как раз сейчас голодает — вот и охотится на что попало. А мы как раз оказались на их пути. Зарычав, самый крупный волк резко бросился в мою сторону. Он был чуть ли не по пояс мне, чёрный, как смоль — с трудом различишь в темноте. Я взмахнул мечом, одним ударом отрубая зверю голову, которая, словно тыква, откатилась в сторону от упавшего тела. Стая на миг прекратила скулить. Мне показалось, что сейчас они должны убежать, поджав хвост. Но эти волки оказались куда более уперты, чем обычные волки. Их вовсе не смутила гибель вожака — они кинулись следом за ним. Я едва успевал рубить головы и лапы псин, что набрасывались со всех сторон. С рычанием они пытались рвать зубами плоть, но натыкались на весьма неприятный сюрприз — плоти там не было. И боли, соответственно, тоже. Красный клинок все мелькал и мелькал, разбрасывая трупы волков повсюду вокруг. Одного, особенно борзого — он кинулся мне в лицо, разинув слюнявую пасть — я разорвал на части, словно подушку, набитую перьями. Сжав его с помощью Великой, и подпитываясь ненавистью, я сломал ему все кости, в очередной раз забрызгав кровью костюм. Наверно, он уже весь в крови. Ночную тишину, царившую тут не более десяти минут назад, сейчас разрывали рычание, вой и визги — будто самый настоящий бой происходил на этом поле. И посреди всего этого мой мальчишка отчаянно, даже с лёгким налетом безумной ярости, отбивался от хищников горящей веткой. Я успел позабыть про него, а когда вспомнил, обнаружил, что стая оттеснила его далеко от меня. Огонь, хоть и пугал зверюг, не был столь же эффективен, сколько световой клинок, поэтому Скайуокеру приходилось гораздо хуже. Как и я, он был в крови, только, казалось, не в звериной, а в своей. Они его сейчас порвут. Одна псина вцепилась зубами в мою, и без того сломанную ногу. Она попыталась завалить меня на землю, но была разрублена пополам. С другой стороны тут же подоспели несколько других. Тёмный лорд ситхов погибнет от стаи волков? Это звучало настолько унизительно, что словно колокол било в голове. Одной Великой известно, как зол я был в этот миг, пытаясь прорваться ближе к Люку, которого могли загрызть в любой момент. О-о-о, нет. Не так мне суждено умереть. Я зарычал, резко сломав шею одному из волков. Кости хрустнули, и тело упало на землю. Собрав все силы, какие остались внутри, а рукой продолжая отбиваться, я глубоко вдохнул. Но словно не своими легкими… словно не воздух. На миг перестав слышать какофонию вокруг, я будто оглох, и мне показалось, что в груди скопилось столько гнева, столько боли и страха… так много, что хотелось кричать. И я закричал. Точнее, завыл, будто выпуская наружу всю ту мощь, которую скопил внутри. Миг — и вокруг не осталось ни одного зверя. Силовой удар разнес их в разные стороны, а кого-то и вовсе разорвал на месте. Оставшихся недалеко я схватил Силой и без зазрения совести задушил, пару раз ударив об землю. Люк пытался бороться с крупным волком, который, скалясь, завалил его на землю. Скайуокер, прикрываясь уже потухшей и сломанной палкой, из последних сил ударил пса ногой. Зверюга лязгала зубами, едва не задевая кончик носа мальчишки. Ещё немного — и мой пленник останется без лица. Иди-ка сюда, поганая шавка. Я стиснул зубы и, вытянув руку вперед, резко сжал кулак. Волк заскулил, тотчас же переставая пытаться вцепиться в Люка. Тот тут же отпихнул хищника от себя и напуганно отполз в сторону, сжимая в окровавленных руках палку. Я чувствовал, как ломал этому животному кости. Они хрустели внутри, а дикий пес не мог даже шевельнуться. Только скулить, как мелкий щенок. Решив закончить эти мучения, ведь остальные оставшиеся члены стаи разбежались, я Силой притянул волка к себе. Почти швырнул, молниеносно разрубая пополам. Кровь брызнула на маску и шлем, делая их, наверное, ещё более устрашающими. Вот так и ломается идиллия. Резко, как раскат грома. Только что умиротворяюще потрескивал костер, а в лесу изредка кричали ночные птицы. И что же теперь? Гора трупов, залитая кровью поляна. Это, конечно, не люди, но, тем не менее, кровь у всех одинаковая. Но мне такое было более знакомо, нежели покой. Поэтому, честно признаться, после бойни с волчьей стаей, внутри стало заметно спокойнее. Будто напряжение, скопившееся за долгое время, удалось наконец сбросить. Неторопливо, перешагивая через трупы, я прошел в сторону Люка. Он пытался отдышаться, а потом поднял на меня взгляд. Кажется, эти твари не успели его покусать, но трудно было понять, где чья кровь.  — Не покусали, — словно угадав немой вопрос, ответил Скайуокер. — Но было близко, — нервно усмехнувшись, он почесал затылок и отбросил палку в сторону. — Слава Богу, на Татуине таких не было. Я огляделся, а затем развернулся, собираясь идти вперед. Вспоминать о пустынной планете не хотелось. Это место мне было отвратительно до сих пор, и не меньше, чем когда-то давно.  — Идём дальше, — коротко бросил я, — Если не хочешь спать среди трупов.