Слёзы Кумамона

Чонгук набирает в ладони пену и дует на неё, после растирая её в на пальцах, пока они не станут сухими. Он делает так ещё несколько раз, пока не слышит приглушённый смех со стороны. —Ты что, ещё не ушёл? Чонгук хмурится в явном возмущении, подмечая, как свет перед глазами рассеивается и концентрируется где-то в углу, в одной точке, оставляя вокруг уже привычную темноту. Чонгук догадывается, что Тэхён выключил основной свет и оставил гореть тёплый светильник в виде свечи в толстом стекле, который, насколько Чонгук помнит, остался стоять на полке рядом с полотенцами. Он вспоминает, какой романтичной становится обстановка, когда горит лишь эта свеча. —Ты забавный. —Выходи отсюда. Чонгук слышит шорох одежды. —Я собираюсь принять с тобой ванну. Паника накатывает к горлу и сворачивается в комок в гортани, пока Чонгук бесполезно мотает головой. Сейчас Тэхён будет сидеть напротив него и совсем без одежды. С ним в одной ванне, голым, мокрым и будет на него смотреть, когда захочет, и непременно коснётся его пару раз "невзначай". —Я против. —А тебя и не спрашивали. Не сказать, что Чонгук нервничает. Сейчас стоит сказать, что он привык к Тэхёну чуть больше, стал позволять ему незначительную помощь и смирился с тем фактом, что он уже наверняка видел его раздетым там, где это больше всего стыдно, но. Чонгук хочет сгореть со стыда, когда вода поднимается выше уровня его груди, потому что в неё опускается Тэхён. Они касаются коленями, и у Чонгука сохнет в горле. —Ты же привык ко мне, чего стесняешься?— смеётся Тэхён, хотя в душе почти ликует, видя это очарование на его красных щеках. —Это нечестно. Почему ты видишь меня голым, а я тебя нет? —Что? Чонгук вспыхивает. Не уследил за языком. Ляпнул лишнего, и как теперь оправдываться? Что о нём подумает Тэхён, что он в него влюбился? Чонгук брызгает в него водой, надеясь, что попадёт в лицо. Он едва ли осознаёт, что творит. —Ничего, отстань от меня. Чонгук слышит, как волнуется вода и скрипит дно широкой ванной — Тэхён облокачивается о бортик, принимая позу полулёжа. Какое-то время Чонгук упорно пытается занять себя чем-то, но после сдаётся, когда тэхёновы ноги проезжаются под ним, ступни касаются ляжек, заставляя привстать и развести колени, а его руки обхватывают голову, обдавая жаром уши, и притягивают ближе. Чонгук понимает, что сидит у него на коленях, и придаёт много значения тому, что они оба раздеты. В мокрой тишине разносится мягкое "ох", когда под водой бедра Чонгука касается нагота Тэхёна. Они просто сидят так, пока Чонгук не решается поднять руки и положить их на щёки Тэхёна. —Хён, можно мне... Он очень долго водит самыми кончиками пальцев по такому знакомому лицу. Невесомые касания, словно невербальный шёпот. По щекам и подбородку, Чонгук почти замирает, и его пальцы обводят дуги тэхёновых бровей, крылья носа и ямку над губами, растянутыми в улыбке. —Почему ты улыбаешься? —Потому что мне приятно. Ему приятно, когда Чонгук трогает его лицо. Иногда, в эти редкие мгновения, он шевелиться не смеет, пока тёплые кончики пальцев проводят по векам и переносице, повторяя каждую форму, малейший изгиб, словно познавая заново, вспоминая. Часто подушечка указательного пальца прижимается к кончику тэхёнова носа, и Чонгук неловко говорит: —У тебя тут родинка, я помню. Помнит. Тэхён кивает: "Угу". И сейчас Чонгук снова повторяет это, оседая на нём, словно забывая все свои страхи и тревоги. Тэхён расслабляется, поглаживая чужой затылок. Он готов просидеть так вечность, отдаваясь на волю Чонгука, которому так важно касаться всего, до чего только сможет дотянуться. Минутная сентиментальность. Тэхён смотрит на него снизу вверх, смотрит прямо в его посеревшие глаза, где радужка сливается с лимбальным кольцом. Смотрит и ничего не может с собой поделать, когда притягивает Чонгука чуть ближе. Его пальцы остаются на тэхёновой щеке, а вторая ладонь опирается на его грудь, впечатывая в кожу серебряный крестик. —У тебя глаза цвéта звёзд,— шепчет Тэхён, поглаживая его по затылку. Он не замечает, что говорит это на русском, а Чонгук, завороженный и весь обращённый в слух и осязание, выдаёт только: —Я не понимаю, хён. Единственное, что он понимает в сложившейся ситуации — это то, что они сейчас поцелуются. И он готов, он опускается ниже под давлением руки Тэхёна и раскрывает губы, чувствуя на них призрачное дыхание. Томление скручивается в низу его живота, он прикрывает глаза, едва ли касаясь верхней губой Тэхёна, но вздрагивает, когда откуда-то сбоку раздаётся громкий звонок телефона. Тэхён ругается, отодвигая Чонгука, и тянется к машинке, на которой оставил брюки с мобильным в кармане. Чонгук забивается в другой край ванной и сидит так, пока Тэхён разговаривает с отцом, а потом соглашается, когда старший своим будничным тоном предлагает помочь вымыть волосы.

○○○

В один из вечеров, когда жаркое солнце разгоняет облака и прогревает землю, совершенно не намереваясь уходить за горизонт, Тэхён, опустившись на колено, завязывает на ногах Чонгука шнурки кед. Младший сидит, задумчиво перебирая в руках солнцезащитные очки Тэхёна. —Все будут пялиться на меня,– бурчит он, пропуская по коже Тэхёна уколы дрожи. —Никто не станет на тебя пялиться, успокойся. Он поправляет на нём очки, ущипнув напоследок за щёку, и тянет за руку на выход. Чонгук задерживает дыхание, когда переступает порог квартиры. На лестничной клетке тихо, но он опасается, что кто-то из соседей обязательно пройдёт мимо и спросит, почему на нём очки. Чонгук намертво хватается за локоть Тэхёна и не отпускает, даже пока они стоят в лифте. Когда они проходят парковку и выходят на улицу, Чонгук застывает. Слишком много новых звуков, новых запахов. Перед темнотой в глазах пляшут огни то туда, то сюда. Свет льётся ото всюду, и Чонгук на мгновение теряет равновесие, крепче сжимая плечо Тэхёна. —Ты в порядке? —В полном. Тэхён берёт его за руку (читай: заставляет отцепиться от себя и "взяться за руки, как нормальные люди"), и они неспеша идут к городскому парку. За двадцать минут нахождения в тишине Чонгук решается спросить: —Почему мы не взяли твою машину? —Она осталась у брата, я ведь теперь с тобой живу. К тому же, тебе стоило бы больше двигаться. Считай это моральной подготовкой к непосредственному нахождению среди толпы людей. Чонгук надеется, что Тэхён лукавит. И что он не чувствует, как вспотели его ладони, особенно та, которую старший держит в своей. У Чонгука кружится голова, когда они входят на территорию городского парка. Много голосов, много музыки и запахов. Солёный попкорн и арахис в карамели. Запах машинной смазки на каруселях. Чонгук думает, что где-то здесь стоят палатки с хот-догами и китайскими закусками, от которых пахнет хлебом и жареным в масле мясом. По памяти он воссоздаёт картину городского парка, где раньше часто катался на скейте, и пытается примерно определить, где они находятся. Солнце греет его шею и припекает, когда они выходят из тени деревьев. Тэхён рассказывает ему о всяком, что взбредёт в голову, а Чонгук и не слушает, обеспокоенный тем, что все на него смотрят. Он не поднимает головы, пока Тэхён не стукает ему по подбородку, чтобы он выпрямился. —Горб вырастет, понял? Так, на чём я... А, ну и вот открывает он это банку пива... Чонгук пропускает забавную историю мимо ушей, когда уже несколько минут слышит шум воды. Он ещё слишком зажат, чтобы просить Тэхёна остановиться, поэтому просто идёт за ним, с каждым шагом всё больше и больше успокаиваясь. —Ты хочешь мороженое? Или сладкую вату?— спрашивает Тэхён и, получив утвердительный ответ касательно сладкой ваты, оставляет Чонгука сидеть на лавочке. —Я скоро приду, ладно? Ты только никуда не вставай и жди, я быстро. Чонгук бы хотел, как маленький ребёнок, заплакать и сказать, что ему страшно оставаться одному. Но он не ребёнок, он уже взрослый и почти мужчина, который успокаивает себя тем, что скоро будет жевать вкусную сахарную вату. Пока он сидит в тишине в тени деревьев, он считает чужие шаги и смотрит вперёд. "Скорее всего, прямо передо мной река",— думает он и оказывается прав. Когда Тэхён приходит к нему и отдаёт палочку со сладкой ватой, Чонгук обрушивает на него тонну вопросов. Какого цвета шатёр с мороженым, сколько облаков на небе, насколько грязная в реке вода и сколько уток в ней плавает. Уточняет, какой формы перила у бортов набережной и как много людей сейчас гуляет вокруг них. —На самом деле, мне здесь нравится,— признаётся Чонгук, отщипывая краешек сладости и запихивая её в рот. —Я же говорил,— смеётся Тэхён.— Ты испачкался, эй. Он вытирает уголок его губ большим пальцем, на что Чонгук хмыкает. Ему не обязательно знать, что Тэхён слизал захаренную смесь с подушечки пальца, смотря прямо на довольного Чонгука. В его положении есть определённые плюсы. Они гуляют ещё долго, и Чонгук всё реже обращает внимание на людей, которые встречаются им в более людных частях парка. Перед уходом Тэхён суёт Чонгуку в руки тёплый хлеб и тянет за собой. Чонгук догадывается, что он хочет покормить вместе уток. Стоя у самого борта набережной плечом к плечу с Тэхёном, Чонгук ощущает странную лёгкость в груди. Ему хочется улыбаться просто так, пока он отщипывает хлеб и кидает его в воду, откуда доносится неугомонное кряканье. —Ты ей в голову попал, Чонгук!— Тэхён смеётся и толкает его в плечо, заражая весельем. Когда стая уток расплывается, Чонгук отряхивает руки от хлебных крошек и облокачивается на перила, прикрыв глаза. Прохладный воздух успокаивает. —Солнце уходит в закат,— говорит Тэхён. —Закат? Красивый? —Безумно. —Тебе нравится? —Да. Тэхён медлит, а потом поворачивается к Чонгуку и задаёт вопрос: —А тебе? Чонгук словно ждал этого. —Да, мне тоже. Очень нравится. Немного помолчав, Тэхён начинает говорить то, о чём уже давно и долго думал. —Хан красивая. Но в России Дон ещё прекраснее, это я тебе точно говорю. Если честно, раньше я часто думал свозить тебя туда, чтобы ты сам увидел... Чонгук поворачивает к нему голову, и в его глазах отражаются золотые блики. —Знаешь, если захочешь, мы как-нибудь съездим туда к моим родителям, они тебе будут очень рады. И я покажу тебе Дон. Точнее, я расскажу тебе, какой он красивый, а ты сможешь поплавать в нём. Я уверен, что даже просто почувствовав, какая там холодная и чистая вода, ты поймёшь, какой он на самом деле красивый. Даже не видя его, просто... Просто почувствовав. Чонгук ничего ему не отвечает, и Тэхён уже думает, что болтнул лишнего, но младший делает шаг к нему и обнимает его достаточно крепко, чтобы Тэхён разобрал среди этого тёплое и мягкое "спасибо".