Тридцать поводов любить

Ифань устало, но облегчённо выдыхает, заходя наконец в квартиру и скидывая обувь. Рабочий день, кажущийся бесконечным, вымотал его настолько, что сил нет даже окликнуть Исина — но тот и сам выходит к нему навстречу, кидаясь в объятия и прижимаясь так крепко, что в груди поневоле разливается нежное тепло. — Ой, смотри, у тебя спина белая, — смеётся Исин, оказываясь позади старшего по пути на кухню, на что тот озадаченно хмурится, стягивая футболку на ходу. — Чёрт, где ж я так умудрился, — на чёрной ткани и правда красуются белые пятна, — вроде не прислонялся никуда. Исин отчего-то вздыхает в ответ, но старший не особо вдумывается, какой из тысячи возможных смыслов заложен в этот вздох. Футболка отправляется в стирку, Ифань — на кухню, и, кажется, жизнь не так уж плоха. /// Ужин от Исина — лучший способ воскреснуть, это старший уяснил давно и прочно. Вот только и здесь не обходится без странностей, о чем Ифань узнаёт, делая первый глоток из кружки, поданной младшим. — Какой-то чай странный, — парень растерянно смотрит на напиток, пытаясь понять, что с ним не так. — Или это с чайником что-то? Надо посмотреть. — Ага, надо, — Исин снова вздыхает, как-то очень уж недовольно глядя на старшего. — Да не грузись. Завтра новый куплю, если что, — Ифань улыбается, целуя в щеку — и едва ли замечает, что младший становится лишь мрачнее. /// Откидываясь на спинку дивана, Ифань даже улыбается на мгновение, впервые за день расслабляясь целиком и полностью и прикрывая уставшие глаза. — Фа-а-ань, — вернувшийся из ванной Исин тихонько усаживается рядом, и старший машинально зарывается пальцами в его волосы, чувствуя, как чужая голова ложится на его плечо, — у меня для тебя хорошая новость. — У меня завтра выходной? — Лучше! — голос Исина настолько воодушевленный, что старший даже один глаз открывает, чтобы на него взглянуть. — Я беременный! Ифань лишь вздыхает, глядя то на сияющее лицо Исина, то на тест с двумя полосками, который тот ему демонстрирует. — Исин, тест любому мужику покажет, что он беременный, — устало откликается он наконец, вновь прикрывая глаза. — Ты разве не знал? Ответа от младшего почему-то не следует. /// — Син, ну что такое? — Ифань осторожно ложится рядом с обиженным младшим, обнимая его со спины и прижимая к себе, на что тот лишь фырчит и пытается вывернуться. Разумеется, безуспешно. — Я тебя весь вечер разыграть пытаюсь, — наконец, недовольно сообщает Исин, — а ты не понимаешь даже! — Так это были розыгрыши? — Да! Ифань с трудом сдерживает смешок, обнимая младшего чуть крепче и вспоминая лишь теперь белые ладони Исина, которые в тот миг и не заметил, определённо солёный привкус чая — и, прости господи, злосчастный тест на беременность. — Ну прости меня, — мурлычет Ифань в шею, оставляет лёгкие поцелуи, от которых Исин обязательно растает, и довольно улыбается, когда младший, фыркнув, всё же разворачивается к нему лицом, чмокая в губы. — Но ты угадал, у тебя действительно завтра выходной, — сообщает он уже добродушно. — Правда? Звонили?? — младший ещё не ответил, а Ифань уже чувствует прилив сил и появление множества планов на завтрашний день, например... — ПОПАЛСЯ! — Исин заливисто смеётся и валит старшего на спину, нависая сверху и даже лицо зацеловывая в приливе восторга, — Я тебя разыграл! И это, между прочим, шутка крайне жестокая, но злиться на младшего не получается — лишь улыбаться в ответ, тихо посмеиваясь и позволяя зацеловывать себя вусмерть. В конце концов, чем бы дитя ни тешилось. Лишь бы не вздыхало.