Любовь как наказание

Тишину пронзает до боли знакомый писк. Каждый звук, которого дает надежду на жизнь. Я слышу биение твоего сердца. Тук… Тук… Тук… Оно такое непостоянное, и это пугает. «Только не останавливайся.… Только не останавливайся…» Вдруг аппарат сходит с ума, пища, что уши закладывает. Твое сердце отчаянно просит помощи, но никто не приходит. Разносящийся протяжный звук тонет в объятьях гнетущей тишины. Я резко проснулся. Тело будто парализовало, лишь по впалым щекам текли слезы, затекая в уши. Безнадежный звук аппарата до сих пор слышался в голове, а сквозь слезы виднелась протяжная линия, говорящая о потери пульса. Не знаю, сколько я так пролежал. Кожа стянулась соленой пленкой. Остатки сна неприятно жгли память. Я протянул ослабевшую руку в надежде увидеть образ любимого, но его там не оказалось. После того разговора он не появлялся. Я скучал по видению, навеянным надломленной психикой. Не помню, сколько я живу без него. Месяц, полгода или год? Время смешалось в бесконечный день, который никогда не закончится. Я с трудом поднялся и подошел к окну небольшой комнаты. Открыв настежь обе створки, впуская влажный воздух, я вздохнул полной грудью. Мелкий дождь осыпался на грязный асфальт. Тяжелый запах алкоголя постепенно выветривался, унося смутные обрывки протяжного пьянства. Стекла почти наглухо закрывало заросшее дерево. Ветки переплетались в пугающие узоры, отражавшиеся на потолке. Сквозь разноцветные листья слепил уличный фонарь. Я не мог оторвать от него взгляда. Тусклый свет забирал все мысли, плохие и хорошие, оставляя в голове лишь блаженную пустоту. Природную мелодию нарушил звук открывающейся домофонной двери. Это отвлекло от бесцельного размышления. Вернувшись к спасительному кругу, коим для меня стал уличный фонарь, я заметил силуэт. Фигура медленно вышла, как бы нехотя, из ночи на свет. Второй фонарь, освещавший этот двор, внезапно потух, придавая единственному источнику света бо́льшую значимость. Незнакомец, казалось, даже не обратил на это внимания. Он лишь поглубже натянул бейсболку под темным капюшоном и снова положил руки в карманы брюк. Очевидно, он кого-то ждал, хоть внешне это было не заметно: он не поглядывал на часы, не озирался по сторонам. Я разглядывал его, насколько мне позволяло зрение. Он не двигался, будто давая мне на то разрешение. Теплый свет освещал падающие капли, довершая обстановку грусти и одиночества, а тут он, совсем один, стоит и смотрит в мою сторону. Я мог бы поклясться, что он смотрит именно на меня. Да, конечно, я не мог увидеть его глаза, но тяжелый взгляд, наполненный болью и одиночеством, я смог почувствовать даже на расстоянии. Я потерял счет времени. Мне казалось, что так простоял я час, не меньше, а все так же оставался без движения. Странно. Кто он? О чем он сейчас думает? Мне хотелось выбежать на улицу к этому человеку. Впервые со смерти Саске меня кто-то заинтересовал. Я чувствовал себя изменником, предавшим нашу любовь. — Саске… — прошептал одними губами в надежде на то, что он придет и поможет остановиться от необдуманного шага, но он не появился. Я взглянул еще раз в окно. Незнакомец собрался уходить. Дождался он нужного человека, или просто мне показалось, и никакого ожидания не было и в помине — я не знал. Одно осознал точно: неведомая сила тянула к нему, и у меня не осталось сил, да и желания этому противиться. Слишком уж тяжела ноша одиночества. Я боялся, что незнакомец уйдет, и я никогда его не увижу. Я хотел узнать, чем он меня так зацепил, ведь я даже не видел его лица, не слышал голоса и вообще впервые вижу. Наскоро накинув поношенную куртку, я выбежал на улицу. Едва закрылась дверь, как на меня обрушился пронизывающий ветер, бесстыдно забираясь под одежду, неприятно холодя еще теплую кожу. Меня била мелкая дрожь холода и нетерпения. Чего я ждал от этой встречи?.. Я не в состоянии дать вразумительный ответ. Желание увидеть его с лихвой перекрывало усталость. Чтобы обогнуть дом и выйти к тому месту, где около часа ждал незнакомец, должна уйти пара минут, но это время мне показались часами. Я бежал со всех ног, боясь, что он уйдет, и я так и не узнаю, кто он. Уже подходя к заветному месту, я увидел пустоту — он ушел. Хотелось плакать от обиды за свою глупость. Если бы я раньше сообразил, что он ждет именно меня, тогда я бы точно увидел его, а теперь я никогда не узнаю, кем был этот человек. Я сполз на асфальт. Мне было плевать на то, что одежда будет мокрой и грязной. Я потерял человека, который мог бы заменить Саске. Под куртку затекали холодные капли надоедливого дождя, мокрая одежда мешала, хотелось ее снять. Сырая земля отвратительно пахла. Пожелтевшие листья, переливающиеся под светом фонаря, казались менее жалкими, чем моя никому не нужная жизнь. Черная дыра отчаяния почти проглотила меня, как вдруг вдали я увидел фигуру. Незнакомец будто светился изнутри, а тусклое освещение только добавляло таинственности. Он медленно шел; мне показалось, что он отчитывает шаги, будто он не хотел уходить, а может, ждал и решил ноги размять. Я поднялся с колен; насквозь промокшие штанины неприятно липли к коже, затекшие кроссовки громко хлюпали, но я шел. Я чувствовал, что этот человек даст ответы на еще не заданные вопросы. Сколько не бежал, я никак не мог его догнать. Шел он все так же медленно, но расстояние между нами не сокращалось. Я не задумывался о том, куда он идет, главное — догнать. Догнать и… обнять.… С этим человеком я испытал странные чувства. Нет, это совсем не то, что с Саске. Он навсегда останется моей единственной любовью, хотя она меня мучает. Я огляделся: место незнакомое. «Куда он меня завел?» Подсознание усмехалось, ведь это я за ним последовал, как слепой котенок. Темно. Пугающие тени деревьев окружили меня. Паника. Зачем я за ним пошел? Пробираясь меж заросших веток и блеклых скамеек, я почти физически ощутил тоску и одиночество этого места. Я безуспешно искал незнакомца. Казалось, он заметил слежку и специально заманил меня в эту глушь, чтобы убить. От этой мысли я, на удивление, успокоился. Не хотелось задумываться о смысле моего существования, тем более за время без Саске я передумал все варианты существования и сотню раз мысленно убивал себя. Я никогда не был верующим, но что касается Саске, осталось только уповать на Господа, чтобы позволил соединиться с любимым человеком. Только поэтому я не позволял себе наложить на себя руки, но я жаждал смерти. Потеряв надежду, я бросил поиски и бесцельно бродил по заброшенному парку, натыкаясь то и дело на скамейки, расписанные признаниями любви и дружбы. Они в очередной раз напомнили о моем одиночестве — ни родных, ни друзей, ни любви. Подул ветер, заставляя укутаться. Мне показалось, что кто-то зовет меня. Я прислушался. — Наруто… Наруто… Такой слабый, истощенный шепот. Оглядевшись, я никого не обнаружил. — Кто здесь? — мой голос сильно дрожал. Молчание. Я пошел быстрее, постоянно вглядываясь в окружающую тьму. — Кто здесь? — Наруто… Голос казался знакомым. До боли знакомым. Я резко остановился, не веря своим ушам. — Саске… Не разбирая, я бросился сломя голову на голос. Так давно я не слышал этот голос. Даже если это мираж, я был рад ему. Звук привел меня к небольшому мосту. Я не видел никого, но неведомая сила тянула к воде. — Саске, где ты? — оглядевшись, я бросил взгляд в воду. Там был он, моя любовь. Отражение так тепло улыбалось, я не шевелился, боясь спугнуть видение. — Наруто… Имя было произнесено одними губами, но я его услышал. Меня переполняло счастье, и одновременно боль сковывала сердце из-за понимания не реальности происходящего. Я почувствовал легкие объятия. «Это нереально», — повторял я себе, замерев. Объятия становились слабее, грозясь закончиться, едва начавшись. — Не уходи, — прошептал я, когда Саске разорвал объятия. — Наруто, — имя прозвучало так приглушенно, будто вдали. Я резко развернулся, готовый бежать за видением, как вдруг услышал отвратительный рингтон мобильника. Он отвлек. Огляделся и, не увидев никого, разочаровано вздохнул. Телефон звучал оглушающее в наступившей тишине. Я раздраженно принял вызов, даже не посмотрев на собеседника. — Алло! — Фоккасу? — Что случилось, Би? — Слушай, — он замялся, — я звоню насчет твоего ненаглядного. Я долго вспоминал, где я эту фамилию слышал. — И? — Узнал. Оказывается, Учихи — знаменитость в определенных кругах. — В каких кругах? — Самых высших. Слышал про то, что миром управляют кучка людей, а президенты, всякие там правительства подчиняются им? — Ну и? — Ты тупой или притворяешься?! — я насупился. — Учихи входят в круг избранных. — Не может быть. — А ты пораскинь мозгами, почему его подстрелили, — он выдержал паузку. — Дошло? «Они» не тебя искали, а его. — Не может быть. — А, узнав про вашу связь, вероятно, надеялись, что ты его найдешь и попытаешься вывезти из страны, но… — …но не стали ждать.… Зачем ты мне это говоришь? — Ходят слухи, что глава клана болен и умирает. Его место займет сын. А наследника то тю-тю. — Есть тот, который засадил Саске в бордель… — М-да… — Я уничтожу его — это будет моя месть за Саске!