На краю пропасти

Мелиодас       Меня приставили к принцессе Элизабет, и жизнь круто поменялась. Каждый день на рассвете я ждал встречи с ней возле её покоев, а когда она выходила, то мы вместе отправлялись в столовую. После завтрака мы были предоставлены сами себе. Играли в прятки в саду, как оказалось, она в этом деле хороша, гуляли в близлежащем лесу и собирали цветы. С ней мне было легко и уютно, как никогда и ни с кем.       После обеда Элизабет уходила на занятия с педагогами, и у меня появлялось несколько часов свободного времени. Бан тут же утягивал меня на площадку рядом с казармами, чтобы провести тренировочный бой. Не знаю, чем я его так привлек, но он оказался очень дружелюбным по отношению ко мне. Так он стал моим первым другом вне стен монастыря.       — Как тебе работа личного стража маленькой принцессы, Мелиодас? — спросил Бан после тренировки. Мы сидели на скамье и отдыхали.       — Хорошо. Мне всё нравится, — честно признался, — никогда не думал, что работа может доставлять удовольствие.       — То есть тебе нравится роль няньки? Я думал, что в тебе живет боец, — немного с грустью сказал он, делая глоток эля из бутылки.       — Лучшая война та, которая не началась, Бан. Я не ищу битвы и по возможности хочу избегать ненужных рисков. Бан отпил еще немного эля, после чего сказал:       — Ты рассуждаешь слишком мудро для своего возраста. Может, ты гораздо старше, чем кажешься? И навыки твои на высоте. Интересный ты парень.       Пока мы отдыхали и предавались бессмысленному трепу, к нам пришла Элизабет. В красивом белом платье она была похожа на сказочную фею, и я невольно залюбовался. Бан заметил это и тут же наградил меня ударом с локтя в бок, при этом делая вид, что ничего не произошло. Вот же прохвост.       — Мелиодас, я хочу покататься на лошадях, составишь мне компанию? — отчего-то она нервно перебирала пальцами складки платья. Мне показалось это подозрительным.       — Конечно, Моя Леди, как будет угодно, — я поклонился и, отсалютовав Бану, пошел вслед за Элизабет.       Мы пришли к конюшне. Она была достаточно большой, насчитывала в себе более трех десятков лошадей разной масти. И за всеми делами в ней следил всего лишь один человек — конюх Монспиет. Представлял из себя мужчину средних лет, достаточно высокого и крепкого, чтобы суметь обуздать взбесившегося коня, немногословного и чертовски спокойного. Ходил всегда с гнездом на голове вместо волос, глаза полуприкрыты, во взгляде равнодушие и апатия, а довершали образ мелкие усики. Мне так и не довелось с ним перекинуться и парой слов, уж очень он был нелюдим. Зато в лошадях души не чаял. В стойлах было невообразимо чисто, все кони ухожены, кормушки всегда ломились от сена. Сразу видно, что он вкладывал душу в свою работу, хоть и был немного странный.       Конюх, заметив нас, ушёл в конюшню и спустя несколько минут привёл нам пару резвых скакунов. Один был чёрный, как воронье перо, с белым пятном на лбу, другой белоснежный, без единого пятнышка. Элизабет сразу подошла к белому коню, и Монспиет помог ей сесть в седло. Я же с этой задачей вполне справился самостоятельно. Пропуская принцессу вперёд, мы покинули территорию замка, выезжая на просёлочную дорогу. С одной стороны дороги простирались бескрайние поля пшеницы, с другой густой лес. Мы ехали не спеша, легкий ветерок приятно обдувал лицо. Тут Элизабет повернулась ко мне и с хитрым прищуром спросила:       — А давай наперегонки до того дерева, — она махнула рукой в сторону старого дуба, что рос на перекрестке, — проигравший исполняет желание победителя.       Затея показалась сомнительным развлечением. Но принцесса не дала мне даже возможности ответить и, пришпорив коня, вырвалась вперёд.       — Не надо, Элизабет, это слишком опасно!  — крикнул я ей вслед, но она меня уже не слышала. Пришлось играть по её правилам.       Подгоняя коня всё сильнее, я почти догнал её, как вдруг её лошадь начала странно себя вести. Достигнув дерева, она резко затормозила и стала брыкаться, будто пыталась от чего-то защититься. Элизабет вцепилась ей в гриву от страха мертвой хваткой, и лошади это не понравилось. С диким ржанием она встала на дыбы, и я заметил, как принцесса начала выпадать из седла. Времени на размышления не было, и я выпрыгнул из своего седла, на лету подставляя руки, чтобы поймать её. В воздухе успел прижать Эли ближе к себе. В итоге приземлился спиной на землю, но из рук её не выпустил. Было ужасно больно, но это пустяк, зато она осталась цела.       — Ты не ушиблась? — через силу спросил я, остро ощутил пару сломанных ребер и сильный ушиб спины. У неё в глазах стояли слезы, на лице паника.       — Я цела, но ты… Ты пострадал из-за меня. Мелиодас, прости меня, я не хотела, чтобы так получилось, — слова сыпались из неё нескончаемым потоком вперемешку со всхлипами.       — Ничего страшного, это мой долг оберегать тебя, поэтому ни о чем не беспокойся, всего лишь царапина, — во рту появился резкий металлический привкус, все-таки хорошо приложился.       — К-кровь? Мелиодас, у тебя идет кровь, — в эту минуту на Элизабет было страшно смотреть, её всю трясло, на лице застыл ужас. Я не знал, как успокоить её.       — Я же сказал, не волнуйся, — я попытался подняться. Нужно скорее отвести её обратно в замок, чтобы врачи удостоверились в её целости.       Скрипя зубами, мне удалось встать. Пресекая все препирательства, я усадил её в седло своего коня и, взяв под узду белого, мы медленно направились обратно. Каждый шаг отдавался болью, но ничего не оставалось, как терпеть с улыбкой на лице, лишь бы Элизабет не волновалась.       До конюшни мы дошли спустя пару часов. Я без сил повалился на землю под взволнованные возгласы принцессы. Пока я так валялся, она, не теряя времени, побежала просить о помощи и привела Бана с парой стражников.       — Не кисло тебя потрепало, Мелиодас, — последовало едкое замечание друга. Я лишь смог слегка улыбнуться, сил ни на что не осталось. Меня погрузили на носилки и отнести в лазарет.       Проснулся ближе к вечеру того же дня. Наверно сморило под лекарствами. Элизабет дремала рядом, крепко держа меня за руку. От этого стало так тепло внутри, я невольно улыбнулся. Во сне она была ещё милее. Ресницы слегка подрагивали, вздернутый носик периодически морщился. Пока я любовался принцессой, она проснулась и, увидев меня, взволнованно воскликнула:       — Мелиодас, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Может, тебе что-нибудь принести? Мне было бесконечно приятно её беспокойство, но я поспешил её успокоить.       — Спасибо, мне гораздо лучше, ничего не нужно. Завтра я буду в норме. Она облегченно выдохнула, прижимаясь лбом к моей руке.       — Я так испугалась. Слава Богу, что ты в порядке.       Все было хорошо, пока идиллию нашего уединения не нарушила нянечка, искавшая принцессу. Элизабет недовольно насупилась и неохотно отпустила мою руку.       — Я постараюсь ещё заглянуть к тебе сегодня, Мелиодас, — и она выпорхнула из лазарета под обеспокоенные вопли няни.       Я остался в комнате один. Размышляя над происшествием, понял, что никогда не испытывал такой сильный страх за кого-то. Даже когда мне грозили отрубить руку за кражу, я не был столь напуган, что странно. Эта девочка определенно посеяла во мне крупицу незнакомых мне чувств. Пока я думал над случившимся, ко мне пришел неожиданный гость. На пороге в лазарет стоял младший брат короля, сэр Дензел. Я встал, чтобы поклониться, да только тупая боль сковала движения.       — Не утруждайся, — сказал он, подойдя ближе, — сегодня днём ты повёл себя храбро.       — Я не сделал ничего такого, за что нужно хвалить или благодарить. Просто выполнял свой долг перед принцессой Элизабет, — выражение его лица мне не понравилось и вскоре я понял, почему.       — Кстати, о принцессе Элизабет. Я недавно стал случайным свидетелем вашей непринужденной беседы, в которой ты себе позволяешь называть её просто Элизабет, что в крайней степени недопустимо. Она принадлежит к роду королей, высшее сословие, и такое поведение неприемлемо, — он говорил спокойно и холодно.       — И чтобы больше тебя не тревожить, скажу напоследок — или ты меняешь свое отношение к принцессе, или мы будем вынуждены с тобой попрощаться. И, кстати, принцессе знать про этот разговор не желательно. Надеюсь, ты понял, что я имею в виду, — и с этими словами он вышел из лазарета.       Как же так? Теперь мы не сможем общаться как раньше? Легко и непринужденно. Но и расставаться с ней я не хочу. Слишком быстро к ней привязался. Как ни горько признавать, в словах Дензела есть смысл. Кто я и кто она? Слуга и принцесса. Нам не положены никакие отношения, кроме служебных. Ни дружба, ни любовь. Я все понимаю, но все равно стало тоскливо. Не смогу объясниться с Элизабет, Дензел запретил. Значит, остается только одно.       В тот вечер она так и не смогла прийти. Так даже лучше, было время всё обдумать. На следующий день меня выписали. Оказалось, что ребра я не сломал, только сильный ушиб спины и небольшие повреждения внутренних органов. Прописали покой и отказ от физических нагрузок на некоторое время. Делать было нечего, и я пошел на тренировочную площадку. Там Бан упражнялся с новобранцем. Без слез не взглянешь, игра в одну сторону. Бан наносил хоть и не сильные, но ощутимо болезненные и точные удары, в то время как новичок пытался уклониться и защититься. Увидев меня, Бан тут же бросил своего оппонента и подскочил ко мне.       — О, Мелиодас! Тебя уже выписали, не рано? Может смахнемся, покажем класс шпане, — он был в приподнятом настроении. Надо мной же сгущались тучи.       — Нет, спасибо. Мне запретили напрягаться какое-то время, да и не за этим я к тебе пришел, — ему стало любопытно. Мы сели на лавку на окраине площадки и я продолжил:       — Просто хотел спросить, как ты думаешь, какие между мной и принцессой Элизабет отношения? Со стороны ведь виднее. Бан задумался, потирая подбородок, после чего ответил:       — Ну, если смотреть со стороны, то вы очень хорошо ладите. Я бы даже сказал слишком хорошо.       — Что значит «слишком»? — его ответ меня изрядно напряг.       — А то и значит. Когда вы вместе, то складывается такое ощущение, будто вы всю жизнь были знакомы. А почему ты спрашиваешь?       — Дело в том, что со мной говорил Дензел, и ему не понравились наши с принцессой взаимоотношения. Сказал, чтобы я прекратил так к ней относиться, а иначе вышвырнет меня из замка.       — А ты что?       — А что я? Я не знаю. Это нормально, так привязываться к своей госпоже?       — Тут я тебе не помощник, Мелиодас. Но если это то, о чем я думаю, то ты крупно влип, — он не стал пояснять, что имел в виду, а просто молча встал и ушел обратно тренироваться. Вопросов в моей голове стало на порядок больше.       Спустя некоторое время вдалеке показалась Элизабет и, заметив меня, радостно замахала руками. Она быстро прибежала, немного запыхавшись. Больше всего на свете мне не хотелось менять своего отношения к этой девочке, такой доброй и веселой. Но в противном случае нам придется расстаться, а я этого не хотел.       — Прости, что не пришла вчера к тебе, как обещала. Меня завалили занятиями, — она виновато опустила глаза. Я поднялся со скамьи и встал перед ней, натянутый, как струна.       — Вы не обязаны оправдываться передо мной, леди Элизабет, — от моего ответа она поменялась в лице, стало неловко.       — Мелиодас, почему ты так говоришь со мной? Что-то случилось? — Элизабет была не на шутку обеспокоена, с волнением заглядывая мне в глаза. Мне же оставалось выстоять под её испытующим взглядом, но проще сказать, чем сделать.       — Ничего не случилось, я говорю с Вами так, как того требует регламент общения с высокопоставленными чинами, Ваше Высочество, — краем глаза заметил вдалеке Дензела. Ну что, доволен, старый проныра?       У Элизабет на глазах начали наворачиваться слезы, тонкие пальцы сжаты в кулаки, губы поджаты. Я чувствовал себя последней скотиной. Она подошла ближе и ухватила меня за ворот рубахи.       — Ты злишься, да? Я поняла, ты злишься на меня за то, что я не послушала тебя тогда на конной прогулке и чуть не пострадала. Ты поэтому так зол? Ну же, Мелиодас, не молчи! Мы ведь друзья, или только я так думаю? Неужели ты поступишь так жестоко со мной из-за какой-то мелочи? — Элизабет била меня кулаками в грудь, а я стоял и не смел пошевелиться, пока Дензел довольно наблюдал за происходящим.       — Не понимаю, о чем Вы, леди Элизабет, я не могу злиться на Вас, — сказал я, а на деле хотел кричать совершенно другое. Будь ты проклят, Дензел!       — Все ясно, ты такой же, как и другие. Я думала, что ты видишь во мне обычного человека, своего друга, но это оказалось не так. Мелиодас, ты дурак, — в сердцах крикнула она и, резко развернувшись, убежала прочь.       Я опустился на землю, переваривая произошедшее. Стало очень тоскливо и мерзко за свое поведение. Теперь она наверняка ненавидит меня. В её глазах я отчетливо мог видеть ту боль и бремя высокого чина, которое мешает ей говорить с людьми на равных. Заложница собственного статуса. И я в угоду своему эгоизму, сделал ей больно своим отношением. Законченный болван.       После нашей ссоры я по-прежнему служил Элизабет. Но все наше общение теперь сводилось до минимума. Она перестала обращаться ко мне на «ты» и звать по имени, добавляя это пресловутое «сэр». Перестала улыбаться мне и смотреть в мою сторону. Неудивительно, ведь я очень обидел её, от чего сам себе был противен. Теперь я был просто её личный страж, который всюду следовал за ней незаметной тенью. С тех пор минуло шесть лет.