Убей меня нежно

— Ещё раз тронешь меня без спроса, пристрелю, как бешеную шавку. — Грозно обещает Лекс, поддаваясь внезапно нахлынувшей застарелой обиде. И, вспомнив о браслете по дороге в душ, проводит пальцем по одной из выемок на нём, с жестокой радостью прислушиваясь к судорожным попыткам Кларка вдохнуть воздуха в разрывающиеся от боли лёгкие. По ночам Лекс балансировал на грани, почти готовый простить Кента и отпустить на все четыре стороны, лишь бы он пообещал возвращаться, чтобы Лекс снова мог к нему прикасаться. Но каждое утро приходили терзающие воспоминания о своих собственных мучениях, о бессонных ночах, проведённых в пьяных слезах неделях, о любимых глазах, смотрящих с испуганной просьбой «давай сделаем вид, что ничего не было»… Лекс оборачивает бёдра полотенцем, спокойно чистит зубы и выходит из ванной, одновременно и надеясь, и страшась найти Кларка мёртвым. Но тот тихонько мычит, зажмурившись, свернувшись клубком, стиснув в кулаках мятую простынь. Из уголка рта стекает струйка слюны, смешанной с кровью из прикушенной губы. Присев рядом, Лекс вздыхает и лёгким касанием снижает действие браслета до минимума, позволяя восстановиться измученному организму. Посеревшее было лицо возвращает обычный золотистый оттенок, ранка на губе затягивается, дыхание выравнивается. — Ну что ж, хорошенького понемножку. — ещё одно прикосновение к прохладному металлу, и Кларк снова уязвим. — Что скажешь теперь, котёнок? Ещё любишь меня? Кларк смотрит прямо в глаза Лекса, произносит одними губами: — Люблю. — Идиот. *** Пошёл восьмой день, с тех пор, как Лекс появился в квартире последний раз, и, предоставленный сам себе, Кларк отчаянно скучает по нему. Даже по мучительным издевательствам, болезненным проявлениям причинённой им обиды. Конечно же, он это заслужил, и больше не собирается бегать от самого себя. Тогда он действительно был слишком молод, общественное мнение, отношение родителей, репутация Лекса, возможное осуждение друзей, нежелание признать свою ориентацию, всё это сыграло свою роль. Но самой большой ошибкой было то, что он не поделился переживаниями с тем, с кем делил постель, кого искренне полюбил. Безжалостно вырвал его из своей жизни, как исписанный лист из блокнота, скомкал и выбросил. Лекс всегда не очень-то стремился играть по правилам, а сейчас он просто ужасен, чудовищен, беспринципен и ядовит. С исковерканой, отравленной душой. И виноват в этом он, Кларк Кент. Но ведь что-то осталось, в его словах «я здесь, я рядом» не было ненависти. Значит шанс есть. *** Пока Кларк принимал душ, в прихожей появились пакеты со свежими продуктами. Устав от одиночества, безделья и плохого настроения, Кларк решает испечь яблочный пирог, немного отвлечься, вспоминая семейные вечера на ферме. Неловко ухватив высоко стоящую банку с мукой, Кларк не удерживает её, опрокинув на себя. Раньше он легко перехватил бы её, применив суперскорость, и катастрофы удалось бы избежать. Печально осмотрев масштабы содеянного, Кларк раздевается, оставшись в одних трусах, забрасывает в стирку джинсы и рубашку. Гостей он не ждёт, Лекс если и появляется, то только по ночам, думает Кларк, шлёпая босыми ногами прибирать кухню. Через пару часов можно будет одеться, а пока придётся походить так. Больше одежды у него не было, а брать что-то из вещей Лекса он опасается, не желая спровоцировать очередной припадок ярости. Стоя на четвереньках под столом с тряпкой в руках, Кларк слышит парализующий его звук хлопнувшей двери, с ужасом понимая, что никто, кроме хозяина, так не обозначает своё прибытие. — Не дёргайся! — Приказывает Лекс, стаскивая с него трусы и надавливая на поясницу, заставляя прогнуться. Два смоченных слюной пальца врываются в его зад на всю длину, и терзают сжавшуюся дырку не останавливаясь, не давая привыкнуть. Это очень больно, человеческие реакции Кларка бросают его вперёд, пытаясь избавить от неприятных ощущений. Но Лекс сильно сжимает его бедро, подтаскивая к себе, и больно кусает ягодицу. Кларк шипит, почти ничего не видя перед собой из-за наполнивших глаза слёз, и покорно замирает, дрожа всем телом. Зато он слышит, как свободной от его задницы рукой Лекс расстёгивает брюки, пальцы покидают его тело, даря сиюминутное облегчение, но тут же сменяются каменным членом, вошедшим с первым толчком до половины, выбивая из Кларка хнычущий стон. Лекс шумно дышит, толкая его бёдра на себя плавными, амплитудными движениями, ещё и ещё, и парня накрывает первой волной возбуждения. Он выгибает спину, и сам скользит навстречу насильнику, млея от наслаждения каждый раз, когда член задевает простату. Лекс за его спиной ехидно хохочет, ускоряясь. Кларк опускает голову и смотрит, как раскачивается от чужих толчков его собственный член, и обильно спускает на рассыпанную муку, в тот момент, когда Лекс входит особенно глубоко, кончая с каким-то животным рыком. Кларк весь залиливается краской, когда его любовник обжигает ягодицу звонким шлепком и с пошлым звуком выходит из него, не сказав ни слова. Лекс быстро освежается, переодевается, и уходит, привычно хлопнув дверью, а Кларк так и остаётся сидеть на грязном полу, комкая в руках тряпку и ощущая, как липкая сперма вытекает из него, пачкая бедро. Это так прекрасно, и так отвратительно, думает Кларк в смятении, заканчивая уборку. Это небольшая плата за трусость и предательство. И если понадобиться ещё пять лет, чтобы заслужить прощение, значит так тому и быть. Но дрожащие ноги и зудящий зад, это веский аргумент, чтобы перенести приготовление семейного десерта как минимум на завтра.