Убей меня нежно

Появляясь дома только поздним вечером, Лекс в эту ночь, как и в две предыдущие с короткими перерывами изводит Кларка своей вибрирующей игрушкой, то ли мучаясь бессонницей, то ли нагло засыпая, оставляя его метаться по дивану и сдерживать стоны в попытках не задрочиться насмерть. Кларк всего один раз попробовал попросить Лекса прекратить эти издевательства, или хотябы дать передышку, но в ответ получил только категоричное заявление, намекнувшее ему на подобие ревности Лютора к собственному "подарку": - Ты хотел ещё, ты добился. Наслаждайся. Внутри него всё дрожало, а постоянное возбуждение под утро ощущалось как тупая боль. Сам Лекс больше не прикасался к нему, ограничиваясь короткими приказами и наблюдением, неизменно покидая утром квартиру. Принимая утренний душ, Кларк с удовольствием подставляет уставшее тело под прохладные струйки, смывая с себя пот и горячку практически бессонной ночи. Пытаясь как можно тщательнее высушить полотенцем отросшие волосы, он думает о родителях, которые наверняка сходят с ума от его долгого отсутствия. Ему хочется попросить Лекса отправить им небольшую весточку, но он не решается. Если бы они хотя бы разговаривали… Анализируя всё случившееся, Кларк понимает, что не продвинулся к своей цели ни на миллиметр, не считая того, что Лекс теперь ночует дома, а в его никчёмной жизни значительно прибавилось разнообразного извращённого, но приятного, секса. Наверное, надо менять тактику, пусть лучше бесится и наказывает, чем игнорирует. На полпути к кухне Кларк осознаёт, что сегодня что-то не так, Лекс никуда не ушёл, и, похоже, даже не собирался вставать с постели. Осторожно приблизившись, Кларк встаёт на колени напротив бледного лица, наполовину вжатого в подушку. — Ты не заболел, Лекс? Стеклянный взгляд фокусируется на Кларке, и он отчётливо, чеканя каждую букву произносит: — Ненавижу! Парень обессиленно утыкается лбом в матрас, ощущая не позволяющую дышать тоску в груди. — Ты когда-нибудь сможешь меня простить, Лекс? Когда-нибудь сможешь снова поверить мне? Ведь ты мучаешь не меня, а себя… Ничего не ответив, Лекс переворачивается и укрывается одеялом с головой. Кларк мысленно считает до ста, перебарывая подступивший к горлу ком, и поднимается на ноги. — Омлет будешь? — Спрашивает он почти из кухни. Глухое бурчание из-под одеяла он расценивает как согласие, чуточку улучшившее его настроение. Лекс, завёрнутый в одеяло как старый индеец, сидящий у костра, ест молча, глядя в тарелку, очевидно занятый не едой, а какими-то своими мыслями. Потом почти на час запирается в ванной, заставив своего пленника беспокоиться, но выходит посвежевшим, и даже пристраивается к сидящему на диване Кларку, уперев ему в бок босые ноги. — Что ты смотришь? — Исторический канал, что-то про римских правителей, сегодня про Калигулу. — И как он тебе нравится? Калигула один из величайших тиранов, известный своей жестокостью и беззаконием. Расточительный, склонный к садизму, сумасшедшим распоряжениям и неординарным поступкам. Представляешь, однажды он велел своим воинам собирать в шлемы раковины, чтобы разграбить море. — Ловящий каждое слово Кларк немного теряется, когда Лекс отводит глаза от экрана и в упор смотрит на него. — Считаешь, что я такой же безумец? — Нет. Я люблю тебя любого. И больше никогда тебя не оставлю. Ну, только если ты сам меня не прикончишь.— Добавляет он с горькой усмешкой. — Дьявол обещает златые горы, а платит битыми черепками. Сражённый издевательской фразой, полной недоверия, Кларк отворачивается, пряча глаза. Он совсем измотался, хватаясь за обламывающуюся раз за разом соломинку надежды. Если Лекс пять лет испытывал что-то подобное… — У меня есть шанс, Лекс? После минутной паузы, показавшейся Кларку вечностью, его любимый мучитель, скользнув по-кошачьи плавным движением, оказывается на его коленях, поворачивает к себе лохматую голову, обхватив лицо прохладными ладонями, заглядывает в полные горячей влаги глаза. — Если нет выгоды, не двигайся; если не можешь приобрести, не пускай в ход войска; если нет опасности, не воюй. Шанс, это не то, что я могу тебе дать, ты сам должен решить хочешь ли им воспользоваться. Руки Кларка сами собой ложатся на стройные бёдра, прижимая тело потеснее к себе, а губы полностью отдаются во власть губ Лекса, запутавшего пальцы в его волосах. Такое подделать невозможно, то, как льнёт к нему Лекс, позволяя целовать шею и трогательную ямочку между ключиц, расслабляет перетянутую струну его тревог. Тем более неожиданно звучат слова Лекса, прервавшего эти доверительные ласки и вернувшегося в свой угол дивана. — Где я вчера раздевался? Сходи-ка поищи, в кармане пиджака есть кое-что для тебя. Весь пунцовый от неловкости и возбуждения, обескураженный резкими перепадами настроения Лекса, Кларк возвращается и протягивает любовнику наручники. Покорно раздевается, следуя немому повелению, вздрагивает, когда холодная сталь защёлкивается, фиксируя руки за спиной. Кларк закрывает глаза, увлекаясь мимолётными прикосновениями неторопливо кружащего вокруг него мужчины. Тот, с непредсказуемыми паузами щипает его сосок, перебирает поджавшиеся яички, касается губами плеча, проводит пальцами по позвоночнику, спускаясь ниже и надавливая на основание пробки внутри. Ухватив прядь волос на затылке, Лекс тянет его вниз, вынуждая встать на колени. — Открой глаза. Прямо перед его лицом торчащий член с налившейся головкой, Кларк судорожно сглатывает, словно суслик, заворожённый танцем кобры. Лекс проводит большим пальцем по его губам, оттягивая нижнюю, заставляя открыть рот, и бесцеремонно толкается внутрь. Кларк захлёбывается собственной слюной, вдыхая через раз, пока Лекс просто напросто трахает его горло, собрав в кулак волосы на макушке. Он уже чувствует вкус предэякулята на языке, но внезапно любовник оставляет его рот, стирает ладонью слюну с подбородка и настойчиво целует, глубоко запуская язык и прикусывая опухшие чувствительные губы. Лекс садится на диван и манит Кларка к себе, поудобнее усаживая на своих коленях дрожащего от вожделения парня, с чавкающим звуком достаёт пробку, дразнит пальцами раздражённый вход, вдавливает внутрь тугую головку. Кларк делает медленное движение бёдрами и принимает в себя внушительный орган целиком, со стоном подставляя под влажные поцелуи напрягшуюся грудь. Шумно выдохнув сквозь сжатые зубы, Лекс ладонью прижимает член парня к своему животу, вырывая из него ещё один громкий стон, обхватывает пальцами горячий ствол, массируя верхушку большим пальцем. — Лекс, я сейчас… — Бормочет парень, чувствуя приближающийся оргазм. — Двигайся. Кларк совсем потерялся в ощущениях, раскачиваясь между скользящим внутри чужим членом и рукой, сладко сжимающей его собственный. Он кончает, уперевшись головой в спинку дивана, жарко дыша в плечо любовника, который в несколько быстрых толчков бёдрами сразу же догнал его. — Лекс. Я тебя люблю. — Кларк чувствует острую потребность говорить об этом при каждом удобном случае. — Трахаться ты со мной любишь. — Обрубает всю романтику Лекс, сталкивая его с себя.