если я не смогу найти тебя

Раньше ты был всегда рядом, был частью меня, а я был частью тебя. Что могло так повлиять на тебя, если я даже предал себя и перешел на твою сторону? Со мной только эта отвратительная сиреневая плитка, и в твоей голове ни одной мысли обо мне. — Является ли ваше желание стать супругами свободным, взаимным и искренним, готовы ли вы разделить счастье и ответственность, поддерживать и любить друг друга и в печали, и в радости до скончания времен? — Да, — его губ касается самая счастливая, легкая улыбка. — Да, — с каждой произнесенной буквой его глаза все больше наполняются любовью. — Подтвердите искренность ваших намерений клятвами, — я нервно выдыхаю, кисть Джерарда тянется к моей, накрывая мою ладонь ею, успокаивая меня. Он не отпускает. — Ты — моя опора, моя любовь, мое вдохновение, — начинает Джи, и я не могу ничего с собой поделать, когда чувствую жар на щеках. — Тебе я могу открыть весь спектр эмоций — плакать и смеяться, злиться и восторгаться. Ты помог, и продолжаешь помогать мне справляться со всеми трудностями на моем, уже нашем, пути, и я не представляю свою жизнь без тебя в ней. Сегодня, я хочу пообещать тебе, себе, нашим близким и друзьям, что я буду рядом с тобой, для тебя и твоей поддержкой всю свою жизнь. Мне открылось настоящее значение любви. Я люблю тебя. Я стараюсь аккуратно выдохнуть скопившееся во мне приятное волнение. Пауза задерживается немного дольше, чем нужно, потому что я просто смотрю глубоко в глаза Джерарда, пытаясь запомнить каждую деталь этого момента, каждое ощущение, и больше всего — выражение его глаз. — Я влюбился в тебя, когда ты подошел ко мне в колледже, когда нас распределили по группам, а я остался ни с кем и боялся дышать, чтобы меня никто не заметил. Меня никто не заметил, кроме тебя: ты подошел, не ожидая от меня действий, и потащил за собой, вовлекая в работу над заданием. Я не всегда говорю тебе об этом, но я помню, храню и оберегаю каждую мелочь, которую ты делаешь для меня — даже если это с заботой приготовленный какао по вечерам, когда я себя чувствую разбито, — воспоминания рождаются где-то между его радужкой и зрачком, и улыбка сначала касается внутреннего уголка его глаза, потом переходит ко внешнему, и только потом освещает его губы. — Ты помог мне стать тем, кто я есть сейчас. И я знаю, что если я буду с тобой, то завтра я буду лучше, чем вчера. Я люблю тебя. У нас был еще один момент, чтобы почувствовать те слова, которые мы сказали друг другу: реальность казалась сказкой, потому что все вокруг становится ненастоящим, когда существуем только мы. Границы стираются, слезы счастья остаются на слизистой, и приходится возвращаться из нашего мира, где бываем только я и он, когда слышится голос священника. — Можете скрепить союз поцелуем. Джерард притягивает меня к себе за то место на шее, куда я когда-то поместил скорпиона. — Горько! — наши гости счастливо кричат, разжигая во мне интерес узнать, сколько секунд я смогу целовать его, не отрываясь. Джерард так не думает, потому что дарит мне мягкий, легкий поцелуй, полный любви. Всего один. Гости разочарованно вздыхают, когда он шепчет мне на ухо: — В любви не может быть соревнований. *** Стало известно, что Джерард Уэй, сооснователь, владелец и главный креативный директор картинной галереи современного искусства WayArtCenter вступил в брак с Фрэнком Айеро, на имя которого была также записана определенная часть галереи. Наши репортеры имели возможность сфотографировать молодоженов, держащихся за руки вскоре после церемонии. Цензурой не запрещается публиковать подобного содержания материал, и мы очень встревожены и надеемся, что наши коллеги не пойдут таким греховным путем — подобного рода фотографии не должны появляться в поле зрения наших и ваших детей. Мы не хотим и не будем подвергать подрастающее поколение такому риску. В ближайшие дни оберегайте своих детей, ограничьте доступ к телевизионным программам и интернету. Самое худшее, что может случится с вашим ребенком — он может решить, что однополые отношения — это нормально, и кто знает, может быть он станет гомосексуалом из-за влияния таких сюжетов. В редакцию поступило множество писем от небезразличных родителей, которые очень просили нас не публиковать фотографии, на которых видны знаки внимания между этими двумя людьми. В некоторых письмах читатели упоминали, что если Джерард Уэй вынесет свою свадьбу как публичное мероприятие, то скоро «ни от него, ни от его педераста ничего не останется» (прямая цитата). Данной статьей мы хотим прежде всего обратиться к родителям, чтобы они тщательнее воспитывали своих детей. Если президент великих Соединенных Штатов Америки считает, что однополые браки имеют право на существование, ровно как и правильные, это его право. А наши права, как честных граждан США — иметь собственную свободу и свободу слов. Кроме того, мы хотим обратиться к Джерарду Уэю, ныне успешному художнику и владельцу картинной галереи, который попал в столь нелегкую ситуацию. Будьте осторожнее в своих действиях и словах, кроме того, воздержитесь от публичных проявлений чувств и от публикаций гомосексуального контента в социальных сетях и как выставочных материалов в галерее искусств, так как грех не может быть искусством. Если Вы подверглись насилию и Вас удерживают в браке, обратитесь в полицию или нашу редакцию, мы всегда готовы помочь тем, кто в этом нуждается. Джерард устало выдыхает, бросая газету на кофейный столик, и, прикрывая глаза, потирает переносицу, хмурясь. Он всегда так делает, когда ему трудно с чем-то справиться. Я сажусь рядом, обнимая его со стороны, сцепляя руки на его талии. — Что случилось? — полушепотом спрашиваю, боясь спугнуть и сделать только хуже в попытке поддержать. — Посмотри на это, — Джерард показывает мне страницу из нью-йоркской региональной газеты, где красуется фотография нас вдвоем на фоне нашей картинной галереи с дня открытия. Я быстро пробегаю глазами по строчкам. Вот блять. — Барак Обама этого не предвидел, я так понимаю? — сарказм — мой защитный механизм. — Эта статья не только здесь. Она разлетелась по сети, и ее опубликовали несколько печатных изданий как главную статью номера. — Автор? — Джэннет Николь, — прежде я никогда не слышал этого имени. — Джэннет Николь может пойти на хуй. Именно так, как она подозревает, делаю я. — Я бы не сказал, что все происходит именно так. — Ты на чьей стороне? — Я имею в виду, обычно это я иду на хуй. Мы смеемся. Мы смеемся, потому что это все, что нам остается. *** Как на нас повлияла вирусная статья? Никак. Как статья повлияла на наш бизнес? Она привлекла к нам больше посетителей. Особо небезразличные устроили митинг рядом с галереей в поддержку ЛГБТ-сообщества. Я и Джерард стали для них чем-то вроде лидеров мыслей, амбассадорами их движения, пусть мы и не подписывались на это. Такое, наверное, следовало ожидать, если информация о помолвке разлетелась по медиа. Джэннет хотела нас уничтожить, но только сделала нам лучшие продажи билетов. Когда чего-то очень долго ждешь, и момент все никак не настанет, ты начинаешь все больше и больше работать на результат, но со временем руки сами опускаются, а ноги не поднимают тело с кровати. Приходит отчаяние и мысли, что такое долгожданное событие никогда с тобой не случится, а ты питаешь себя пустыми надеждами. Сначала так было со свадьбой — я все думал, когда же, когда же? Когда же настанет нужный момент, и я сделаю предложение? Я ждал так долго, что мы с Джерардом посмеялись над тем, что у нас есть два кольца еще до помолвки — мое для него и его для меня. Потому что я ждал так долго, что однажды Джерард просто пришел ко мне на кухню и усадил меня на стол. Признаться честно, я уже был в предвкушении совсем иного действия. Вместо того, чтобы расстегнуть мою ширинку, он встал на одно колено и раскрыл аккуратную черную кожаную коробочку с минималистичным обручальным кольцом внутри. Мне было настолько смешно, и больно, и легко, что я начал смеяться и плакать. Не ответив «да», я спрыгнул со стола, оставляя Джи в недоумении, побежал в комнату, где спрятал свое кольцо. Через минуту мы уже оба стояли на одном колене напротив друг друга, предлагая согласиться. Лучше бы журналисты рассказывали эту историю самого неловкого и счастливого предложения, чем описали, какие мы грязные и опасные для нестабилизировавшихся умов. Когда мы задумали купить совместную квартиру неподалеку от нашей галереи, я думал, что Джерард просто однажды придет ко мне и скажет собирать свои вещи. Но этого не случилось — мы оба долго работали, предлагали акции, искали спонсоров и инвесторов для галереи, выкупали предметы искусства, предлагали молодым художникам сотрудничество, запускали рекламу, считали прибыль с билетов, вводили «премиальные входы» на интерактивные экспозиции. Нам приходилось очень много думать над продвижением бренда очередной галереи современного искусства, и мы правда смогли раскрутить его. После, квартира не прилетела нам в руки — теперь, располагая средствами, мы столкнулись с проблемой найти риэлтора. С нами не хотели сотрудничества из-за открытых гомосексуальных отношений, убеждали, что это будет огромной проблемой в поиске. Думаю, единственной проблемой было то, что все эти риэлторы были мразями. Когда чего-то ждешь, когда это наконец-то происходит, приходит разочарование — разве ради этого ты так долго ждал? Но не в этот раз, не в этот, мать его, раз. — Осталось только подписать бумаги, и она ваша, — женщина лучезарно улыбается нам, проводя в гостиную очередной квартиры. Она наблюдает за взглядом Джерарда, который будто ничего вокруг не видит, не слышит, и не осознает — все, что для него существует, — дизайн и обстановка в квартире. — Я оставлю вас наедине, — мягко говорит Луиза, обращаясь ко мне. — Я подожду на улице. Ее невысокие каблуки быстро уносят ее и документы с поля зрения. — Ты выглядишь влюбленным, — говорю я, дотрагиваясь до плеча Джерарда. — Похоже, тебе придется посоревноваться с этой квартирой в гонке за мою любовь, — поворачиваясь ко мне, усмехается он. — Кто-то не так уж и давно сказал мне, что в любви не может быть соревнований. — Этот кто-то или соврал тебе, или очень хочет, чтобы ты проявлял больше любви к нему. — Какой ты нежный, — смеюсь я, после чего мы оглядываемся по разным сторонам, но не двигаемся с места, все так же оставаясь в гостиной. — Мы сделали это, — вдруг произносит Джерард. Я знаю, что именно он имеет в виду. Мы прошли через испытания огня. Мы проверили нашу связь в счастье и в горе. Мы счастливы. Мы счастливы сейчас, когда покупаем квартиру на двоих, где проведем много времени вместе. Где будут уютные разговоры ночью на кухне, когда не спится, и оставаться в постели совсем не хочется. Где будет его мольберт, и где я буду его музой и воплощением Вдохновения. Мы были счастливы. Мы познакомились совершенно случайно, будто и никогда не должны были знать друг друга. Но мы познакомились, и этого не изменить. И, на самом деле, мы уже тогда знали, что просто так из жизней друг друга мы не уйдем. Только если случится очередной цунами Судьбы, и нас разбросает по разным точкам на континенте. Я думаю, даже тогда я бы прилетел к нему, нашел бы по запаху его одеколона и масляных красок, смешавшихся с сигаретным дымом. Я думаю, против Судьбы не играла бы даже Судьба. Мы будем счастливы.