***
Он честно не понимал, как ему удается выживать с его-то метаболизмом без нужного количества калорий. Хоть и звучит это, как фраза из какой-нибудь дешевой мелодрамы, но где-то на краю сознания витала навязчивая мысль что он питается своими же слезами. Он мог в это верить и верил. Так же, как и в то, что он не нужен кое-кому определенному, спасающему мир в свободное время и то и дело показывающийся в новостях, из-за чего Питер прекратил смотреть телевизор. Кое-кого определенного, к кому он тянется с немой надеждой, но тут же отдергивает себя, тихо ругаясь под нос. Оставь его, Питер. Ты ему больше не нужен. Ты не герой, а просто подросток, потерявшийся в своих переживаниях. У мистера Старка наверняка есть проблемы поважнее, гораздо более значимые, чем рыдающий ребенок. — Точно, — Питер вытер ладонью покрасневшую влажную щеку и с потерянным огоньком в глазах посмотрел на шкаф, туда, где покоился уже какое время костюм героя. — Старку нужен Человек-Паук.***
Возможно, лишь возможно, выходить в таком состоянии на патрулирование — не лучшая его идея. Он понял это уже через двадцать минут, судорожно вдыхая вечерний холодный воздух. Понял он это и тогда, когда в переулке увидел мужчину, который что-то искал в дамской сумочке. Понял, но не прошел, точнее — пролетел на паутине, мимо, решая узнать, что тут за принцесса любит розовые сумочки в стразах. — Эй, приятель, заблудился? — через силу хмыкнул Паук, прислоняясь к стене и с любопытством наблюдая за испуганным мужчиной, который искал глазами выход из этой ситуации. Питер прищурился и слегка улыбнулся. Адреналин, бушующий в крови, будоражил и это напоминало ему о временах, когда Питер думал, что будет покорять вершины и нести за собой справедливость, защищая людей от таких, как этот мужчина. Мужчина, который, пока Питер думал о прошлом, успел вытащить из-за пазухи пистолет. — Эй-эй, не тяжеловата ли игрушка? — нахмурился Паркер. Он не боялся оружия, но не хотелось портить костюм мистера Старка. Питер зажмурился, вспоминая о наставнике и этого секундного замешательства хватило преступнику, чтобы он резко стукнул парня по голове концом оружия — благо, не выстрелил — и стартанул от скорчившегося героя, унося ноги. Питер схватился за голову руками, почувствовав подушечками пальцев жидкость. Кровь. Не хило же его прихлопнули. Как паука — газетой. Он не рискнул бежать за преступником, предпочитая выстрелить паутиной и взобраться на крышу какого-то дома, на стену которого облокачивался. Голова кружилась, а легкие судорожно сжимались, стараясь набрать в свою оболочку больше кислорода. Он медленно осел на холодный бетон, устилающий крышу и в итоге полностью лег на неё, расправив руки. Словно Бог на распятии, вот только в нем куда больше грехов. Когда он открыл глаза вновь, то лишь угрюмо вздохнул, увидев в небе приближающегося Железного Человека. Да, ему и вправду плохо, но зачем надо лететь прямиком к нему? Питер переживал передряги и похуже… Когда герой приземлился на крышу, почти рядом с пауком, Питер уже знал, чего ему ожидать. Поэтому даже не вздрогнул, когда мужчина вышел из брони и, подойдя к Паркеру, схватил его за грудки, поднимая на ноги. — Ты что, мать твою, творишь, Питер? — разъяренно шептал Старк, встряхивая парня, чтобы тот не грохнулся о землю. — З-здравствуйте, ми-мистер… — Паркер зашелся в приступе, кашляя, сжимаясь еще сильнее. Казалось, будто сейчас он выплюнет на землю собственные легкие. — Кто просил тебя лезть на это дело, Паркер? — игнорируя приветствие, рыкнул Тони, нечитаемым взглядом сверля паренька. — Я… просто я думал, что стал бесполезен, что вам не нужен Питер Паркер, вам нужен Человек-Паук, вот я и… — он замолчал, опустив голову. Мужчина раздраженно вздохнул, еще сильнее нахмурившись. Этот парень точно его сведет в могилу, если не сегодня, то в скором времени уж точно. — Ты доставляешь куда больше проблем, когда вот так своевольничаешь, — произнес Железный Человек, желая не обращать внимая на собранные в уголках глубоких, темных и таких потерянных глаз, слезы. — Я… я знаю это, — тихо произнес подросток, вдруг выпрямляясь по струнке ровно, — я это знаю, не нужно мне повторять это раз за разом, мистер Старк! Тони хотел уже что-то возразить, но передумал, взглянув в глаза парня. В этих теплых омутах гибла вселенная, расщепляясь на атомы, не доходя до Тони своей взрывной волной от погибших газовых гигантов. А вот Питера потряхивает знатно. Он смотрит в глаза наставника с обреченной злобой. Он зол сам на себя, за то, что опять, чёрт, опять он подвел своего наставника. Хотел сделать хоть что-то, чтобы доказать, что он хоть на что-то и способен… А в итоге — они оба стоят под теплым светом луны, чуть затуманенной серыми облаками, и оба не понимая, что нужно говорить в такой ситуации. Питеру хочется бежать, бежать, размазывая слезы и сопли по лицу, бежать, поджав хвост, чтобы не дай бог Тони увидел его боль, спрятанную за умирающей сверхновой. Парень ловит взволнованный взгляд Старка и слепо смотрит в небо — не позволяет слезам выдать себя. Ему бесконечно стыдно за свои мысли — мазутные, душащие его. Кто виноват, что всё так вышло? — Питер… — шепчет Тони. Кто угодно, но не его наставник. Паук не отвечает, шмыгает носом и резко стартует, убегая, как и желал, от ошарашенного мужчины, стоящего на крыше. Питер возвращается домой, но не ложится спать. Он трясется так, что по его коже можно определять баллы землетрясения, приводить на уроки ОБЖ и записывать в чертову тетрадку то, как потряхивает его. Ту тряску, что сейчас у него под кожей, в венах, в легких, разрушает весь его чертов мир, оставляя Питера умирать под развалинами надежд. Он трясется еще сильнее, хотя куда уж еще, прижимая к грудной клетке потрескавшийся телефон. Питер понимает — он и сам весь в трещинах. Вот-вот развалится на осколки, разлетится прахом по вселенной, гонимый молчаливым ночным ветром по воздуху спящего города. Он всё понимает. Знает, что если не наберет в легкие воздуха, если не прокричит со всех своих паучьих сил, что ему, чёрт возьми, нужна помощь, что, вот, спасите его, иначе он сам себя погубит… он действительно может покончить с собой. В затянувшемся приступе несдержанных рыданий, Питер сбивчиво, явно не попадая по нужным кнопкам, набирает всего два слова, которые, будучи вырванные из контекста, и гроша не стоят. Но они стоят. Он сомневался всего мгновение, прежде чем дрожащим пальцем нажать на слабо видное из-за слёз, застилающих глаза, «отправить».кому: Мистеру Старку. это уильям.
Сейчас он не хочет думать о последствиях. Просто, чёрт, так отвратительно от самого себя, что его тошнит, рвет прямо на пол, выворачивая пустой желудок. Мэй явно будет недовольна испачканному полу. Питер закрыл глаза и раздраженно швырнул трезвонящий телефон о стену, окончательно разбивая аппарат. Ну и плевать. Меньше разговоров — ему же лучше. Пусть внутренний монстр съест его полностью, повесив голову на стену как трофей, а используя тонкие кости, словно зубочистки. Питер и не против. Пусть ест. Пусть подавится, его все равно ведь стошнит от такой отвратительной еды, как Питер, который даже покончить с собой не может, что уж тут ещё говорить. Он хмыкнул сквозь рыдания. Кажется, это истерика. Он раздирает ногтями уже покрывшие коркой царапины на руках, бедрах, плечах, не задумываясь о крови, уже стекающей тонкими ручейками по коже. Он просто стремился почувствовать хоть что-то, кроме этой тошноты. Чем его должно тошнить, если он ничего не ест уже какой день, а? В последний раз он съел булочку с маком дней пять назад и яблоко позавчера. Так дерьмово, что хочется прямо здесь и сейчас, своими же руками вспороть себе брюхо, а не рыдать, зажав рукой рот. Паркер закрывает глаза. Он проводит ногтями по еще свежим царапинам, чуть подсохшим — неаккуратного движения хватает, чтобы содрать корочку и выпустить демонов наружу, но не хватает, чтобы придти в себя. Но в этот раз он не идет за лезвиями, не запирается в ванной комнате. Теперь это его крест на сердце. Хватит. Лучше не становится, и на протяжении всей ночи Питер мечется в кровати, не в силах сомкнуть глаза.