Моралист

— Я же говорил, что он пиарится, — зло и уверенно заключил Макс. Арес и Флора нервно крутили в руках каждый чашку со своим напитком, сидя за столиком кафе. Им пришлось сделать исключение и посмотреть Церемонию открытия этого года. Костюмы ребят из Дистрикта-12 отметили и комментаторы, и зрители на трибунах. Было действительно неплохой идеей использовать минимализм в сочетании с синтетическим огнём, что сделал участников незабываемыми. Кому именно из стилистов принадлежала идея, все были в курсе. — Ерунда, — отрезала Флора. — Не так уж сильно он постарался. Просто публика удивилась, что Двенадцатый в этот раз выглядел хотя бы относительно ничего, а не как всегда. — О, а ты, я смотрю, в курсе, как обычно наряжают трибутов Двенадцатого! — Я живу вдвоём с больным дедом, если забыл, — огрызнулась она. — Запретить ему включать телек не имею права. — Я знаю Цинну дольше всех, Макс, — уверил Арес. — Он бы скорее застрелился, чем стал использовать Голодные Игры в целях продвижения. — Правда? — сощурился тот. — А я когда-то думал, что ты скорее застрелишься, чем свяжешься с одной из этих. — Как же вы оба достали, — Арес устало откинул чёлку со лба. — Разве наша задача не в том, чтобы переубеждать? Чего мы добьёмся, шарахаясь от тех, кто имеет другое мнение, как от заразных? Нужно стремиться достучаться до каждого. Это было ложью. На самом деле, надежду достучаться до Лорены Арес оставил очень давно. Но не мог же он признаться, что просто не в состоянии совладать с неведомой силой, продолжавшей неумолимо тянуть его к ней.

***

Цинне мало что удалось откопать. Пока будущие участники Игр тренировались и готовились к индивидуальному показу, он трудился над новыми эскизами, посещал различные собрания, не забыв прихватить с собой кое-какие записывающие устройства, но всё безрезультатно. В день показа он поймал себя на том, что едва не грызёт ногти. Пришлось ужинать вместе со всей основной командой Двенадцатого. Здесь была и его напарница Порция, и сопровождающая, и сами дети, а также их никогда не просыхающий ментор Хеймитч Эбернети. По идее, у каждого трибута должен был быть свой наставник, но Дистрикт-12 оказался небогат на победителей. За всё время лишь двое оттуда вернулись с Арены живыми: первая окончательно спилась и умерла много лет назад, а второй был явно на пути к цели. — Ладно, хватит о пустяках, скажите-ка лучше, как вы сегодня преуспели? С большим треском? — наконец, соизволил поинтересоваться у подопечных Хеймитч. Пит, крупный и миловидный голубоглазый паренёк, над образами которого работала Порция, решился ответить первым: — С треском или нет, кажется, без разницы. К тому времени как я туда попал, им уже было не до меня. Пели какую-то застольную песню. Никто и не глянул в мою сторону. Ну, я и бросал туда-сюда всякие тяжелые штуки, пока не отпустили. Цинна чуть не подавился соком. Вот оно! Распорядители Игр отлынивают от своих обязанностей. Не самый грандиозный скандал, но уже неплохо. Надо будет попробовать обзавестись доказательствами. — А я запустила в распорядителей стрелу, — объявила Китнисс, когда наставник обратился уже лично к ней. — Что? — сопровождающая едва не упала со стула. — Я выстрелила в них. То есть… не совсем в них. В их сторону. Сначала было примерно как у Пита. Я стреляла и стреляла, а им хоть бы хны… Ну я слетела с катушек да и выбила яблоко из пасти их дурацкого жареного поросенка! Снова смешанные чувства: ужас, удивление… очарование. Спокойствию пришёл конец, обсуждение инцидента не прекращалось, пока не пришло время смотреть результаты. Телевизор в гостиной по очереди показывал фотографии участников и выставленные им баллы: от одного до двенадцати. Последняя оценка считалась мифической: её почти никто и никогда не получал. Когда подошла очередь Дистрикта-12, Цинна вновь понял, что вот-вот начнёт трястись. Парню поставили восьмёрку. Весьма неплохо. Результат девочки сразил наповал: одиннадцать. Выше, чем у всех остальных. Цинну будто дёрнуло электричеством. Трибутов с самыми высокими баллами всегда стремились убить первыми.

***

Ежегодный дурдом начинался. Что на улице, что в торговых центрах, что в заведениях общественного питания у людей кругом была лишь одна тема для разговоров. Работа не стала исключением: весь офис небольшой фармацевтической компании просто гудел от обсуждения предстоящего интервью смертников, и Аресу от всего этого было плохо. Вечером, удобно устроившись в кресле с бокалом красного вина, он пытался расслабиться, но кривая ухмылка сидящей напротив девушки предвещала очередной сеанс издевательств. — Лорена, прошу тебя, давай сегодня не говорить об Играх, — взмолился он. — Да я и не планировала, — отозвалась она, лениво откидываясь на мягкую спинку. — Я же не помешана на них, как вы со своей компанией. — То есть, это мы на них помешаны?! — Разве нет? — пожала она плечами. — Никто не думает и не болтает о них больше вас. Но, полагаю, причина твоего сегодняшнего беспокойства кроется в другом. — И в чём же? — вздохнул он. — В том, что ваш друг предал вас, — Лорена чуть сдвинула идеальные брови в карикатурном сочувствии. — Но не сердись, его тоже можно понять. Голодные Игры смотрят практически все! Ну, где ещё у молодого профессионала будет возможность показать свои работы такому огромному числу людей сразу, а? Да, принципы, мораль, прочая чушь — это всё безумно важно, конечно, но... карьера важнее, не так ли? Её губы растянулись в недоброй полуулыбке. — Ты. Его. Совсем. Не знаешь, — проговорил Арес, начиная закипать. — Все вы, моралисты, одинаковы, — продолжала она безмятежно. — Лицемерие — ваша характерная черта. Ну, сам подумай: вы тусуетесь в доме у мажора, заливаетесь элитным алкоголем и думаете, что бедным детишкам из дистриктов как-то поможет ваше липовое сострадание. Да кому оно нужно? Все ваши акции — показуха, а большая часть сторонников — либо нищие, которые хотят гулять с богатыми, либо малолетки, которым нечем заняться. Но людям свойственно взрослеть. — Коне-е-ечно! — протянул Арес. — А когда кучка холёных идиотов сидит в баре, жрёт и смеётся над ребёнком с экрана, что не смог несколько дней протянуть без еды, — это не лицемерие? Это достойное занятие зрелого человека? — Идиоты в баре, по крайней мере, никому и ничего не пытаются доказать. — Мы тоже не хотим ничего доказывать. Просто пытаемся спастись от влияния общества морально разложившихся уродов, с которыми бесполезно спорить! — сорвались слова с его языка будто сами по себе. Он этого не хотел. Но так уж вышло. Потому что всё надоело, всё утомило, довело до края. Лорена уставилась на него широко распахнутыми глазами. Затем несколько раз моргнула, плавным движением откинула назад длинные коралловые пряди и произнесла ледяным тоном: — Морально разложившихся уродов, значит? Понятно. Ну, я, пожалуй, пойду. Мне пора, знаешь ли. Кстати говоря, винишко — отстой. Грациозно поднявшись и со звоном опустив стакан на столик, она размеренным шагом направилась к выходу. Арес ничего не сказал, даже не сдвинулся с места. Чёрт с ней. Пусть валит. Идти недалеко, не заблудится. Может, оно и к лучшему. Но уже через пять минут он горько жалел о каждой из этих мыслей.

***

В комнате отдыха персонала царил переполох. Высокая женщина с ярко-красными кудрями, в которой Цинна узнал одну из стилистов Дистрикта-1, ходила взад и вперёд, прижимая к скуле большой кусок льда в полотенце. С её губ слетали отборные ругательства. Внимание ещё нескольких сотрудников, находившихся рядом, было целиком приковано к ней. — Лукреция, успокойся, — мягко призвал женщину молодой оператор трансляций. — Давай по порядку. Что у вас там произошло? — Короче, — выдохнув, начала она, — после того, как я обнаружила, что кольцо, которое эта девка намеревалась протащить на Арену якобы в качестве безобидного талисмана из дома, является оружием с ядовитым шипом внутри, она начала гнать, что не знала об этом. Потом стала уговаривать просто изъять его, но не доносить начальству. Я не согласилась. Так эта белобрысая тварь взяла и набросилась на меня! — С ума сойти! — вытаращил глаза другой стилист. — Эти Первый, Второй и Четвёртый дистрикты уже совсем страх потеряли! Думают, раз никто не замечает их якобы тайную подготовку к Играм, то им теперь всё можно. — Ничего, — сочувственно произнёс сопровождающий Шестого. — Плохое поведение у нас не любят. Думаю, распорядители придумают, как снизить этой маленькой стерве шансы на победу. Придумают, как снизить шансы на победу. Такое грозило не только девчонке из Первого. — Да я ей сама их снижу, — прошипела Лукреция. — Наряжу её на интервью как дешёвую стриптизёршу! Пару дней спустя Цинна убедился, что женщина сдержала обещание. Вульгарный наряд участницы из Первого и впрямь оставлял желать лучшего, но всё же эффектная блондинка со спортивным телосложением даже в нём выглядела вполне неплохо. Бессменный ведущий Цезарь Фликерман по очереди опрашивал трибутов, выдавая одну за другим свои фирменные шуточки. Накачанный парень из Второго едва не бил себя кулаком в грудь, выражая стремление как можно скорее оказаться на Арене и начать потрошить соперников. Девочка из Восьмого с трудом сдерживала слёзы. Малютка из Одиннадцатого пыталась храбриться, хоть все и понимали, что у двенадцатилетних шансов нет. Её напарник, плечистый великан, отвечал на всё односложно, обжигая зрителей яростным взором. Дети из Двенадцатого, как всегда, были последними. Когда Китнисс поднялась на сцену, все кругом смотрели на её наряд, и только Цинна — на неё саму. Платье, строго говоря, тоже вышло что надо: сверкающее всеми огненными оттенками, струящееся, эффектное. Держалась девочка в нём замечательно. Она вполне искренне улыбалась, находчиво отвечала на вопросы, даже пару раз сумела рассмешить зал. К моменту выхода парня Цинна расслабился. Зря. Когда Фликерман спросил у Пита о наличии у него любимой девушки, тот ответил, что безответно влюблён. А на предложение победить и тем самым впечатлить свою пассию мальчик неожиданно выдал фразу, которая произвела настоящий фурор: — Победа… в моём случае не выход. — Почему? — Потому что… мы приехали сюда вместе.