***
— Итак, дамы и господа! Сегодня, когда вся страна с нетерпением считает минуты до начала Семьдесят четвёртых Голодных Игр, мы собрались здесь, чтобы заняться чем-нибудь другим! — громко, пафосно и с ярым сарказмом проорал Макс, взобравшись на стол в большом зале. — А всё потому, что мы не отбитые наглухо дегенераты! Гости ответили ему привычными овациями. Несмотря на раннее время, народу пришло немало. Арес пытался вести себя как обычно, болтал с кучей знакомых, обсуждал новый клип любительской группы, что показали на большом экране. Там странные сцены сменяли друг друга под задорную музыку: люди, одетые в типичную форму команды подготовки, наносили макияж полуразложившимся трупам, из которых лезли черви, паренёк в малиновом пиджаке торжественно вытаскивал из стеклянного шара бумажку с надписью «человечество», школьная учительница подзывала к себе учащихся и по очереди зашивала им рты, главный солист и две девицы под конвоем шагали к виселице с радостными улыбками, попутно кривляясь на камеру и заигрывая с палачами. — Своеобразная пародия на добровольцев, — произнёс кто-то, — весьма удачная. — Это точно, — поддержал другой. — Да и само видео бесподобно. У ребят были бы большие шансы в шоу-бизнесе, но они посвятили себя более благородному делу. Такие молодцы. — Вы прикалываетесь? — не удержался Арес. — Какой шоу-бизнес? Они двигаться не умеют, голоса — сплошная обработка, а текст вообще как будто пятилетний ребёнок писал. А ещё у них явно нет денег, вот и остаётся только среди нас поклонников себе искать. Шестеро юных собеседников уставились на него в полнейшем недоумении. Арес же в очередной раз оглядел большое людное помещение. Многие неплохо проводили время: выпивали, не проходили мимо разнообразных закусок на длинном столе, вешались друг на друга, посмеивались. «И многим ли наше сборище лучше вечеринки фанатов Голодных Игр?» — задавал он себе раз за разом один и тот же вопрос.***
Цинна сопровождал Китнисс до самой Арены. Муторный, угнетающий процесс. Подъём на крышу, получасовой молчаливый перелёт, спуск в катакомбы, последние приготовления в Стартовом комплексе, — всё это медленно сводило с ума. Он помог ей одеться в одинаковый для всех участников костюм, пытаясь понять, что на этот раз будет представлять из себя Арена. Точно не пустыня: ветровка из особой ткани, отражающей тепло, и плотные штаны явно намекали на умеренный климат. Впрочем, эти современные технологии с возможностью творить что угодно на частично искусственной местности давали распорядителям Игр большой простор для фантазии. Он чуть не забыл о брошке, снятой с одежды девчонки, в которой та была в поезде. Почему-то эта вещица понравилась ему с первого взгляда: изящное золотое изображение сойки-пересмешницы, этой своевольной птицы, выведенной когда-то для слежки за мятежниками, но вышедшей из-под контроля. Наверное, Китнисс решила, будто брошь не пропустят из-за острой иглы, потому и оставила её, но Цинне удалось убедить комиссию, что данный аксессуар всё же сложно использовать в качестве оружия. Он аккуратно приколол брошь к её блузке. Потом пришлось долго сидеть на диване в мучительном ожидании конца. Он старался держать себя в руках, потому что знал: ей гораздо хуже. Наконец, прозвучала голосовая команда. Китнисс встала на металлический диск, что должен был отправить её в кошмар наяву через считанные секунды. Её лицо было бледным, слишком бледным. —Помни, что сказал Хеймитч. Беги и ищи воду. А дальше по обстановке, — выдавил Цинна. — И запомни вот еще что. Мне нельзя делать ставки, но если бы я мог, то поставил бы на тебя. Вот за эти слова друзья точно бы его четвертовали. — Правда? — прошептала она. — Правда. Он поцеловал её в лоб. Просто так, по-отечески, борясь с желанием прижать к себе и никогда не отпускать. — Удачи, Огненная Китнисс, — произнёс он, прежде чем сверху, отрезая их друг от друга, разрывая сцепленные руки, опустился прозрачный цилиндр. Диск поднял участницу наверх. Вот и всё. Пустота. Где-то сверху кучка детей вскоре начнёт бой насмерть, а вся страна будет следить за этим. Девушка, к которой он привязался так, как никогда и ни к кому иному, будет среди них. И он ничего не сможет с этим сделать.***
«Да пошла она!» — думал Арес всё утро. «Да пошла она!» — думал Арес весь день. «Да пошла она!» — думал Арес когда стемнело, но уже чувствовал, что начинает сдаваться. Интересно, а она размышляла о нём хоть секунду? Лорена жила слишком близко, всего в паре минут ходьбы. Если бы до неё нужно было ехать, он бы сумел заставить себя остаться, поверить, что они не пара, убедиться, что с этим давно следовало кончать. Но соблазн оказался слишком велик. Он сам не заметил, как вновь оказался у её двери. Оттуда слышался шум, голоса, а также знакомые, ненавистные звуки из телевизора. Открыл один из её дружков, пьяный и лохматый. Лорена подошла не сразу, скорчила пару недовольных гримас, но всё же согласилась поговорить наедине. Они пересекли гостиную, где на креслах развалилось ещё трое, а на экране мелькали смонтированные кадры значимых событий Игр. Естественно, в день старта и традиционной массовой битвы за припасы таких было немало. Крупным планом показывали, как светловолосая девочка из Дистрикта-1, которую Арес запомнил на Параде, оседлала одну из соперниц и несколько раз со страстью ударила клинком, а затем демонстративно слизала с него кровь. Лорена завела его в спальню, захлопнула дверь и приземлилась на пуфик возле кровати, на край которой уселся он. — Прости, — только и сказал Арес. — Я перегнул палку. Она странно склонила голову, а потом вдруг резко и сильно пихнула его ногой в рёбра, повалив на кровать. Не давая подняться, она запрыгнула на него сверху и выхватила из-за спины среднего размера нож с расписанной рукояткой. — Какого чёрта? — нахмурился Арес, не пытаясь особенно сопротивляться. — В одной из ваших дурацких статей писали, будто дети, что смотрят эту ужасную передачу с раннего возраста, вырастают психами! — захихикала она, касаясь холодным оружием его лица. — А мы, психи, народ ранимый. Любое неловкое движение теперь грозило Аресу серьёзными травмами. Ко всему прочему, Лорена явно успела выпить. — Ты всё же прочитала её? — удивился он, стараясь не шевелиться. — О, да. Я всегда пыталась понять тебя. Но ты не ценил этого. Лишь обижал и оскорблял. — Мне весьма жаль. А теперь, может, уберёшь от меня эту штуку? — Это нож из коллекции моего отца, — томно прошептала она, склоняясь к нему ещё ближе. — Победитель Сорок седьмых Голодных игр выковырял им глаза своей первой жертвы, представляешь? Сталь соскучилась по плоти. — По-твоему, это весело? — процедил Арес. Её волосы щекотали его шею, дыхание согревало кожу. Циничные шутки должны были вызвать тошноту. Должны были... — Если хочешь прощения за свои мерзкие слова, стоит искупить вину, — продолжала она. — Посмотришь вместе со мной весь этот сезон? — Что?! Она сместила лезвие, надавив им на горло. — Не желаешь разлагаться вместе с уродами? — пропела она ему на ухо. — Твоё право, Моралист, но тогда… нам придётся попрощаться. Стоило бы послать её куда подальше. Стоило бы скинуть её с себя, пусть и рискуя получением ран, да уйти. — Ладно, — выплюнул Арес вместо этого. — Только один сезон. Я попытаюсь разобраться, что творится у тебя в голове. Её губы растянулись в злорадной улыбке. А он вновь почувствовал себя слабым.