Моралист

Сознание Цинны отказывалось воспринимать эту новость. Абсурд. Бред. Так не бывает. Об этом говорили на каждом шагу. Все, включая самых помешанных фанатов Игр, были весьма озадачены. И мало кто находил привлекательными правила новой Квартальной бойни. Ведь одно дело — отправлять на смерть каких-то неизвестных подростков, а другое — всеобщих кумиров и звёзд, которых здесь считали почти своими. Почти людьми. От вопиющей несправедливости хотелось крушить стены. В Первом, Втором и Четвёртом дистриктах, где победителей было немало, у каждого из них был хоть какой-то шанс избежать Арены. У себя на родине Китнисс была единственной победительницей женского пола, а значит, как и некоторые другие, она оказалась обречена. На очередной приватной вечеринке, от щедрого приглашения на которую никак нельзя было отказаться, Цинна стоял в стороне. Со скуки глядел в небольшой телевизор, на котором сейчас высвечивались лица четверых преступников, за помощь в поимке которых обещали хорошее вознаграждение. Молодая женщина-режиссёр, а также её ассистент и два оператора разыскивались за создание ныне запрещённого короткометражного фильма. Во время попытки задержания они швырнули гранату в стражей порядка. — Напрасно они утруждают себя поисками, — раздался почти над ухом знакомый бархатистый голос. — Эти ребята давным-давно скрылись в очень надёжном месте. Конечно же, это был Плутарх Хэвенсби, новый главный распорядитель, пришедший на замену Крейну, печальную судьбу которого никогда не афишировали, но знали даже самые глухие сотрудники. Плутарх был крепким мужчиной средних лет, чуть полноватым и простоватым на вид, с вечной фальшивой белозубой улыбкой. И что-то с ним определённо было не так. Уже долгое время он активно навязывался Цинне в друзья: болтал с ним на мероприятиях, приглашал прогуляться. Постоянно говорил намёками, поднимал странные философские темы, которые всё сильнее приближались к незаконным. У Цинны даже мелькнули подозрения, что его проверяют. Но где это видано, чтобы большой начальник проверял какого-то стилиста? Да и кому это нужно? Если бы его хоть на секунду в чём-то заподозрили, уволили бы, не разбираясь. Он даже не стал спрашивать, откуда Плутарх знает этих преступников и какое отношение к ним имеет, просто дал в очередной раз увести себя подальше от общества. Сам не ведая, почему, он не мог противиться. — Скажите честно, особенность этой Квартальной бойни вам не по нраву? — буднично поинтересовался Хэвенсби, когда они оказались на кожаных креслах какой-то из пустующих комнат особняка. — Честно говоря, она меня не совсем устраивает, — сдержанно кивнул Цинна. — По-моему, она противоречит самим священным устоям Голодных Игр. — Но для вас они не такие уж священные, правда? — не убирая широкой улыбки с лица, продолжил Плутарх. — Довольно лукавить. И мой вам совет: если хотите сохранить в секрете какую-нибудь миссию вроде порчи репутации Игр, не стоит откровенничать со своей командой подготовки. Им, конечно, не выгодно стучать на вас, но кое-кто любит выпить и не умеет держать язык за зубами. Цинну будто окатило кипятком. Самое странное заключалось в том, что с командой подготовки он не откровенничал, да и делать этого не собирался. Он понятия не имел, откуда они могли знать лишнее, если только... Эмоциональный разговор с Флорой. Тонкие стены. Флавий и Вения на пороге скалятся ещё более неестественно, чем обычно. Проклятье. — И с чего вы взяли, что им это не приснилось? — спросил он бесцветно. — Пришлось покопаться в вашей биографии, — пояснил распорядитель. — Два ареста за участие в несанкционированных митингах год назад... да ещё в каких! Ох, не удивляйтесь, у нас много где есть свои информаторы. — Кто вы, чёрт возьми, такие? Скажите уже прямо, — потребовал Цинна, хотя давно знал ответ. — О, мы всего лишь группа амбициозных, целеустремлённых личностей с инновационными взглядами на будущее. — Вы радикалы, — почти прошептал Цинна, устав от этих церемоний. — И вы хотите войны. Последнее слово произнёс с тем омерзением, которого оно заслуживало. — Ну-ну, — покачал головой Плутарх. — Признаться, для творческой личности в вас мало романтики. — Что вам нужно? — Всего лишь небольшая помощь. Представьте, что я очередной ваш клиент и хочу сделать несколько заказов. — И вы так уверены, что я буду вам помогать? — сощурился он. — Эта девочка... она заслуживает жить, не правда ли? — довольно протянул собеседник, зная, что бьёт в нужную точку. — Такая яркая штучка. Она может очень нам пригодиться. Поэтому мы собираемся её спасти. Возможно, не только её. А это, согласитесь, такое благородное дело с точки зрения... хм... высокой морали! — Спасти? Вы шутите? — горько усмехнулся Цинна. — Ох, вы нас недооцениваете... очень зря, — чуть склонился к нему Плутарх. — А ведь наше сотрудничество могло бы принести чудесные плоды. Все ваши бессмысленные протесты — детский сад, и, думаю, вы не станете с этим спорить. Я хочу предложить вам сделать нечто реальное против Голодных Игр. Нечто существенное. Неужели маленький риск того не стоит?

***

Время летело, снег таял, набухали почки, распускались листья. Вскоре стало совсем тепло, а значит, ежегодное сумасшедствие уже готовилось поглотить всех кругом. Интересно, а как отреагировала на новую фишку Квартальной бойни Лорена? Обрадовалась ли возможности посмотреть на то, как зазнавшиеся дешёвки из дистриктов вновь осознают своё место? Расстроилась ли, что в этом году место свежего мяса займут скучные примелькавшиеся рожи? Хотя, какая разница? Плевать на неё. Абсолютно плевать. Он ведь о ней не думает. Совсем. Ни секунды. Кто она вообще такая? Арес чуть обнял Флору за плечо и демонстративно прижал к себе, пытаясь что-то доказать неизвестно кому. Макс лишь ухмыльнулся, сидя напротив и лениво подглядывая на улицу через окно своей гостиной. — Это просто безумие какое-то, — констатировала Флора, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я никогда не подозревала первых устроителей Игр в адекватности, но... всему предел есть! — Я что-то вообще не уверен, что эти правила и впрямь придуманы много лет назад, — загадочно проговорил Макс. — Но ладно. Вы слышали, что цены билетов на Интервью смертников понизили на тридцать процентов? Видимо, волнуются за серьёзное падение рейтингов. — Тридцать процентов? — оживилась Флора, мгновенно отлепившись от Ареса. — Звучит как приглашение! — Ты это сейчас серьёзно? — Макс поднял бровь. — Дряхлый козёл Фликерман уже достаточно заработал на смертях, — продолжила она, хитро оглядев парней. — Пора бы ему отдохнуть, как считаете? И со скидкой на билеты нам будет гораздо легче собрать народ и устроить ему худший эфир в его жизни. — Нет, — отрезал Макс. — А по-моему, отличная идея, — включился Арес. — Даже фанаты Игр сейчас в бешенстве. В этом сезоне самое время выкинуть что-нибудь подобное. — Это вам не дурацкая демонстрация на площади, до которой правительству почти дела нет, — не успокаивался Макс. — Это, мать её, прямая трансляция на всю страну. Вас повесят! — За что? — засмеялась Флора. — Мы же там не митинг с плакатами организуем! Так, пошумим немного. Если действовать осторожно, всё будет в порядке. — Осторожно? Это как, дома на диване? Впрочем, конечно, можно было бы выкупить кучу мест и не прийти, но... — Ерунда, — покачал головой Арес. — Они найдут, кем забить зал. — Короче, придурки, делайте что хотите, только без меня, — Макс развёл руками. — О-о-ой, какие мы пугливые, — протянула Флора. — Только сразу скажите, какие цветы принести вам на могилы. — Иди в задницу, — лаконично ответил Арес. — А мне синие тюльпаны, пожалуйста, — отозвалась Флора весело. — Люблю синие тюльпаны.

***

Цинна не наблюдал за Жатвой, но всё равно узнал имена всех участников бойни задолго до их приезда. Вместе с Китнисс на Арену добровольно решил отправиться её названный жених. Паренёк с искусственной ногой искренне надеялся защитить свою пассию, не понимая, что делает только хуже. Зато поклонники Несчастных влюблённых снова залились слезами: ах, какая жалость, у красивой парочки никаких шансов на будущее. И это была далеко не единственная драма предстоящего шоу. В Дистрикте-1 из немалого числа победителей внезапно выбрали родных брата и сестру, к тому же, по слухам, имевшим какие-то конфликты с высокопоставленными лицами. Надо же, какое совпадение! Из Третьего на смерть отправился знаменитый изобретатель, из Четвёртого — сам Финник Одэйр, герой эротических фантазий девочек и мальчиков, также составила компанию смертникам мать троих детей из Восьмого, что так трепетно рассказывала о счастливой семейной жизни. Много было интересных личностей с грустными историями. Фанаты возмущались, ныли, вздыхали, но всё равно ждали начала. Ибо делать нечего: такая уж судьба у потомков врагов народа. Флора решила насолить Фликерману и подключила самых активных ребят к агитации сочувствующих. Цинна не сомневался, что у них, как всегда, получится собрать кучу малолеток, которым, на самом деле, плевать, каким способом развлекаться. Возможно, они даже успеют занять достаточно мест в зале до того, как настоящие ценители крови опомнятся и начнут скупать билеты. В целом затея ему нравилась, хоть и казалась глупой. По крайней мере, она была не так опасна, как то, во что он ввязался сам. Вместо Китнисс на поезде в столицу прибыл ходячий труп. Огонь в девочке погас, оставив горсть холодного пепла, вот-вот готового разлететься по ветру. Больше всего она походила на нелепую карикатуру самой себя. Вместо надежды в глазах — одно только отчаяние. И от этого глядеть в них становилось невыносимо. Во время парада он совсем не переживал за костюмы, в отличие от Порции, что вилась вокруг Пита, поправляя каждую складку. Когда колесница с участниками уезжала под вой толпы, Цинна бросил внимательный взгляд на напарницу. Её расслабленный, ни о чём не подозревающий вид заставил его впервые задуматься, какие последствия может иметь его поступок для других. Если что, он ведь никого не подставляет, кроме себя? Никого, правда? Одна ночь сменяла другую. Спал он мало, да и не особенно хотелось. К тому же, непрерывная работа помогала справиться с волнением. Многих хлопот стоило незаметно для всех протащить кое-какие не указанные в официальном списке покупок материалы, ещё больших — держать особенно любопытных подальше от своих творений, но всё обошлось. Никто не заметил ничего подозрительного. Трибуты готовились к бою, пытались поспешно привести себя в форму. Китнисс и Пит пользовались популярностью среди других участников, хоть и не особенно стремились обзавестись союзниками. Когда пришло время Индивидуального показа, результаты сразили наповал: им обоим поставили по двенадцать баллов. Неизвестно, было это чьей-то шуткой, попыткой распорядителей натравить других участников на парочку, или желанием Плутарха выпендриться. Однажды, проснувшись при свете тусклой лампы на стопке с эскизами, Цинна протёр глаза и понял, что интервью уже сегодня.