***
— Что случилось? Цены на траву повысили? — не без презрения бросил Цинна, наливая себе воды из графина. Ни Октавия, ни Флавий не соизволили ответить. Первая была занята тем, что рыдала на плече у второго, пока тот с хмурым видом гипнотизировал цветочную вазу напротив. Однако, через несколько секунд, не выдержав пристального взгляда, он всё же вернул себе дар речи: — По официальной версии, мы ужасно расстроены срывом свадьбы несчастных детишек из Двенадцатого, а вообще — не твоё дело. Отвали. У Цинны не было сил даже отвечать на грубость. — Я вас уволю, — зевнул он, покидая комнату. — И что изменится? Ну, да. Если учесть, что Китнисс для всех — уже труп, в принципе, ничего. Вения как раз завершала работу за троих, а заодно — свой спектакль из серии «нам безумно жаль», когда он вошёл в помещение. Вскоре они с Китнисс остались вдвоём. По настойчивому пожеланию лично президента Сноу неудавшаяся невеста должна была явиться на интервью в свадебном платье, в том самом, что выбрали зрители. Какая злая шутка. Пусть в реальности прекрасная история любви и была дешёвой подделкой, ребята заслуживали спокойной жизни. К тому же, нельзя было не заметить, что девчонка тоже по-своему привязалась к парню. Они вполне смогли бы существовать вместе, и всё было бы почти хорошо. — Оно и раньше было таким тяжелым? — нахмурилась Китнисс, касаясь усеянного жемчугом корсажа. — Пришлось кое-что изменить из-за освещения, — соврал Цинна. Нелепая чушь. Но ничего умнее он просто не успел придумать. Любоваться на Китнисс хотелось вечно. Нет, она определённо была не из тех, за кем бегают влюблённые поклонники. Она была из тех, на кого смотрят издалека и не смеют прикоснуться, из тех, кем вдохновляются, из тех, кого превозносят. Из тех, за кем пойдут куда угодно.***
— Добро пожаловать в обитель зла, — пробурчал Арес себе под нос. Вместе с Флорой они плавно прошли мимо других гостей к большому зеркалу в холле. Людей в зале редко показывали крупным планам, но вероятность засветиться в эфире и попасться на глаза знакомым всё же имела место. Чтобы избежать лишних вопросов, пришлось сделать всё, чтобы не быть похожими на самих себя. Обычно Арес не красил веки, но в этот раз вымазал их так, что стал бояться собственного отражения. Строгий серебристый костюм и мрачный тёмно-синий парик дополняли образ. Флора же облачилась в перламутровое платье в пол из последней коллекции Цинны, словно богатая светская дама, медные кудри блестели на свету и смотрелись натуральнее, чем её настоящие волосы. Поправив всё что можно, парочка под руку отправилась на фуршет. Под чарующую игру белого рояля официанты разносили шампанское и закуски. На стенах висели красочные кадры с режущими друг друга детьми, а солидные дяди и тёти рассматривали их с заумным видом. Рядом с входом в зону для особо важных персон удалось увилеть нескольких известных личностей. Сама дочь министра культуры, окружённая толпой телохранителей, давала интервью одному из центральных каналов. — О, да! Я совершенно точно знаю, что победители Игр счастливы вернуться на Арену! — восклицала она, сверкая глазами с какой-то странной злобой. — А некоторые из них истосковались по ней особенно сильно! Давайте же порадуемся их исполненным мечтам! Позже выпала возможность наблюдать потасовку между двумя дамами: одна из них сказала, что Финник Одэйр полное ничтожество и помрёт в первый день, а болеют за него только сексуально неудовлетворённые неудачники. Охрана едва предотвратила смертельную битву. — Может, зря мы старались? — почесал голову под париком Арес. — Тут и без нас полно неадекватов! Пришёл черёд занимать свои места. У прохода, зато недалеко от сцены. Присаживаясь, они смогли заметить парочку знакомых и украдкой махнуть им. Впрочем, далеко не всех желающих испортить шоу они знали в лицо. Спустя томительные минуты ожидания все камеры наконец-то были настроены, а свет и звук налажены. Организаторы объявили о начале съёмки. Сотрясая стены, из всех колонок полилась энегричная, ужасно знакомая и такая привязчивая мелодия... — Арес! — крикнула Флора на ухо, ткнув его локтем в бок. — Ты что, пританцовываешь под заставку Голодных Игр? — Кто же виноват, что она такая прикольная, — по-детски оправдался он. Она косилась на него до тех пор, пока на сцене не появилась главная звезда, по совместительству шедевр пластической хирургии, до сих пор каким-то чудом не рассыпавшийся в порошок, — неподражаемый Цезарь Фликерман! В очередной раз продемонстрировав блестящую работу своего стоматолога, он приступил к делу. — Ладно, релаксация окончена, работаем, — строго сказала Флора, выпрямившись в кресле. Покончив с приветствиями, Цезарь начал издевательство над первой жертвой. Красотка Кашмира из Дистрикта-1 игриво откидывала назад светлые локоны и улыбалась так неправдоподобно, что становилось жутко. Из разных точек в зале уже слышались преувеличенно неодобрительные стоны. — Мне так жаль вас всех! — восклицала победительница, демонстративно прижимая руки к груди. — Не могу представить, каково вам будет расстаться с каждым из нас! — Нам себя ещё жальче! — громче приличного проныл Арес. — Это точно! Куда вам вообразить наши страдания! — в тон добавила Флора, театрально закрыв лицо ладонями. — Простите, господа, вы не могли бы потише? — попросил высокий мужчина с фигурными усами. — Потише? — дерзко переспросила она. — Мы заплатили за билеты столько же, сколько и все остальные! И вообще, я хоть не закрываю своей головой половину сцены! Мужчина лишь поморщился и отвернулся. Окружающие тоже молчали. Видимо, поблизости оказались только приличные люди, склонные не обращать внимания на провокации. Жаль. Следующим в игру вступил брат Кашмиры, слёзно утверждавший, что местная публика стала для них семьёй. — Семью не выбирают! — сочувственно крикнул Арес. Трибутов Дистрикта-2, судя по всему, всё устраивало. Одна из них радостно скалилась наточенными зубами, вспоминая, как однажды перегрызла горло противнику. Другой вообще вызвался добровольцем, желая снова очутиться на Арене. — Дистрикт мазохистов любит, когда его наказывают! — Флора звонко похлопала в ладоши. Кто-то из участников был слишком накурен и раздавлен, чтобы выражать свою позицию, но остальные не упускали шанса намекнуть на чудовищность происходящего. Изобретатель Бити из Третьего мягко поинтересовался, насколько законна эта Квартальная бойня и проводилась ли юридическая экспертиза. Финник из Четвёртого прочитал стихотворение, посвящённое своей любимой, вызвав немало шума. Джоанна Мейсон из Седьмого, диковатая любительница помахать топором, сперва пыталась сдерживаться и сквозь зубы спрашивала, нельзя ли что-то сделать, но после вопроса Фликермана, не злится ли она, вдруг слетела с катушек и выдала такую нецензурную тираду, что усиливавшаяся суматоха в зале сменилась гробовой тишиной. — Сама туда иди! — опомнившись, провизжал Арес. — Тут тебе не лесопилка, хамло деревенское! — капризно поддержала Флора, пользуясь случаем. — Что за манеры?! — Кто бы говорил... — прошипела сидящая рядом женщина с розовой вуалькой на шляпе. С каждым следующим игроком на сцене зал гудел всё сильнее и сильнее. Флора и Арес не отставали, очень бурно реагируя на каждое слово, произнесённое в микрофон. Холодные замечания соседей сыпались на них все чаще, да и не только на них. Другие сползали с кресел на пол с оглушительными завываниями, а где-то в задних рядах уже вовсю требовали отменить Игры. — Да рано ещё, — недовольно процедила Флора. — Что такое творится? — повысил голос толстяк в сиреневом пиджаке, оглядываясь по сторонам. — Сегодня что, обострение? Половина зала сумасшедших! На самом деле, «сумасшедших» была далеко не половина зала, но старались они изо всех сил. Однако, когда к Фликерману вышла Несчастная невеста в свадебном наряде, заголосили даже «адекватные» гости программы. Признаться, в ораторских способностях девочка из Двенадцатого сильно уступала противникам. — Хорошо, хоть успею покрасоваться в белом платье. Правда ведь… правда, оно красивое? — слишком открыто давила она на жалость своим загробным басом. Чем дальше находился дистрикт, тем невыносимее звучал говор жителей. И под конец от гнусавых речей начинала болеть голова. К счастью, муза Цинны вскоре решила, что вся надежда на прикид, и молча закружилась. Дизайнер и в этот раз не пожалел новейших материалов. С платьем начали происходить чудеса: сперва оно задымилось, будто даже загорелось, затем почернело, поменяло видимую текстуру, рукава внезапно стали крыльями. Вышло изящно и очень оригинально. Цезарь отметил без того очевидное сходство с птицей. — Да, это сойка-пересмешница, — пояснила Китнисс, гордо раскинув руки. — Это должно что-то значить? — не понял Арес. Каков бы не был посыл этого наряда, для некоторых гостей он послужил поводом для новых выкрутасов. Несколькими рядами выше Вик, легко узнаваемый по зелёным перьям на голове, рухнул прямо в проход и теперь имитировал что-то вроде конвульсий. Веста упала на пол рядом с ним и изображала панику, тщетно пытаясь выдать смех за рыдания. Две девчонки и три парня зачем-то устроили явно постановочную драку, к которой уже по-настоящему начинали присоединяться посторонние. Кто-то вставал ногами на сиденья, кто-то перемещался по залу, кто-то выкрикивал случайные слова из песен, лишь бы сильнее помешать шоу. Фликермана заметно трясло, но он из последних сил держал фирменную улыбку, когда настала очередь Несчастного жениха. Парнишка выглядел уверенно, хоть и нёс какую-то пургу про тайную неофициальную свадьбу, которую они сыграли в Двенадцатом, и о которой тот горько сожалел. — Разве краткое счастье хуже, чем никакое? — недоумевал ведущий. — Пожалуй, Цезарь, я бы с тобой согласился — с горечью продолжил Пит, — если бы не ребенок. От того, кто в прошлый раз так ловко завоевал симпатию публики парой слов, можно было ожидать и большего. Кого он пытался впечатлить? — Какой кошмар! — приложила ладони ко рту женщина в синем. Зрители, которые прежде вели себя спокойно, дружно выпучили глаза и пооткрывали рты. Ах, ну да, это ведь совсем другое дело! Это же часть сопливой любовной истории! — Издеваетесь что ли?! — не выдержал Арес, заставив ближайших лицемеров повернуться. — Ну, то есть, я хотел сказать, действительно кошмар! Остановите Игры немедленно!! — Ах, это выше моих сил! — Флора откинулась назад и беспомощно прикрыла блестящие веки. — Ты в порядке, дорогая? — Арес схватил заранее приготовленную бутылку воды и открыл резким движением, намеренно забрызгав всех поблизости. — Вы реально достали, клоуны! — вскочил с места усатый аристократ. — Я сейчас тебе эту бутылку знаешь куда засуну?! Тут и у остальных порядочных соседей сдали нервы. Запрещённый приём сработал. Арес и Флора устремились в проход, но спустя секунду подлетевшие человек семь прижали их к стене и облили всей оставшейся водой из той самой бутылки. Шум во всём помещении поднялся такой, что Цезаря не стало слышно в микрофон. Не сумев как следует завершить разговор с Питом, ведущий отправил его к остальным победителям. В некоторых частях зала потасовки едва не переходили в серьёзные столкновения. Слышались визги, рёв и мольбы о помощи. Государственный гимн запустили с такой громкостью, что Арес, Флора и все, кто был рядом, отпрянули от колонок в стене, зажав уши. А потом люди начали замирать и таращиться на сцену. Там, стоя на своём положенном месте, собравшиеся участники Квартальной бойни принялись брать друг друга за руки. Кто-то делал это торопливо, кто-то медлил, но поддавался стадному инстинкту. Даже мазохисты из Второго не остались в стороне, позволив образовать единую цепь. — Что они творят? — обалдела Флора. Перебор. Слишком явный знак неповиновения. С таким же успехом могли бы притащить сюда флаг Капитолия и сжечь его под прожекторами. На что они намекали? На дружбу, мир и отказ сражаться друг с другом? Или на союз всех дистриктов против общего врага, прямо как в старые-добрые Тёмные времена? Победители почти синхронно подняли соединённые руки вверх. Некоторые из них продолжали растягивать губы, но уже как-то совсем по-звериному. В это же мгновение экраны над сценой погасли, а в след за ними — остальные источники света. От воплей звенело в ушах. Намокшая одежда неприятно липла к коже. В темноте и толкучке Арес потерял Флору, ориентацию в пространстве и всякую надежду выбраться живым. А когда свет включили снова, сцена уже пустовала.***
Народ бунтовал под окнами Тренировочного центра. Из парка неподалёку можно было легко различить особенно громкие призывы отменить предстоящее состязание. Такие пафосные, такие бестолковые. Флора стянула парик и запрокинула голову на спинку деревянной скамьи, устремив взор в чёрное небо. Тонкие пряди вытравленных волос теребил ветер. — Всё в порядке? — спросил Арес, глядя то на неё, то на свои сцепленные ладони. — Нет. Завыли сирены. Усиленный громкоговорителем голос потребовал разойтись. — Они нас всех убьют, — прошептала Флора. — Ты шутишь? — Арес поднял брови. — Правительству не выгодно мочить кучу своих из-за подобного вздора. Она обречённо усмехнулась, мотнув головой: — А я сейчас не о нашем правительстве.***
На следующий день они попытались связаться с Цинной, но не смогли. Утром его арестовали.