Заставь меня

Во вторник Гэвин поехал на работу совершенно разбитым. Положа руку на сердце, после проблем с бессонницей он надеялся никогда больше такого не испытывать: тело ныло от недостатка отдыха, голова казалась слишком тяжелой. Нормально поспать перед днем икс не удалось: Гэвин постоянно крутился, не мог найти ни одной удобной позы, а память услужливо подсовывала образы того, как прекрасно ему отдыхалось совсем недавно. И с кем. Он несколько раз вставал выпить воды и умыться. И даже скорбно прошелся по содержимому холодильника и безо всякого удовольствия распаковал стратегический запас шоколада. Хотелось занять себя чем-то приятным, например, съесть что-нибудь вкусное. Но вот готовить для этого уже стало бы неподъемным подвигом. В один из таких подъемов Гэвин включил телевизор и пролистал новостные каналы. Ничего интересного не передавали, но он знал, что скоро это может измениться, и поэтому этот план успокоения тоже потерпел неудачу. Когда стало понятно, что выспаться уже не выйдет, Гэвин написал Коннору короткое «Удачи», собрался и вышел из дома. Над городом, будто отражая охватившее его сумрачное настроение, собирались серые дождевые тучи. Застоявшийся без ветра воздух был влажным и душным. Бьющая в лицо холодная сырость ему не понравилась — он даже быстро закрыл открытое поначалу окно и включил климат-контроль, хотя по возможности предпочитал обходиться без него. Гэвин вел машину, с болезненной сосредоточенностью оценивая попадающиеся по пути здания, дорожные знаки, людей, потенциальные проблемные для эвакуации участки. Словно весь город снова стал местом происшествия. Без деталей об операции сложно было сказать точнее — может, Гэвин был не так уж далек от правды. Он знал, что над делом работают лучшие люди ФБР и полиции, но это не успокаивало. Гэвин не мог вести себя так, словно его ничего из этого не касалось. Участие в операции Коннора и угроза всему городу, службе которому Гэвин отдал больше десяти лет жизни и планировал продолжать, настраивали на какой-то раздраженный лад, потому что Гэвин был бессилен на что-либо повлиять. Оставалось разве что надеяться, потому что разрушениями он уже был сыт по горло. Коннор ничего не написал, но Гэвин и не рассчитывал на ответ. В участке ничего особенного не происходило: коллеги приветствовали друг друга, агенты курсировали от зала для совещаний до кабинета Фаулера, делая остановки в комнате отдыха и отделе айтишников, с видом инспекторов в зоопарке. Большинство воспринимало их к этому моменту как привычную деталь обстановки. Может, даже как государственную комиссию — время их приезда очень удачно совпало со сроками подведения итогов федерального расследования, в котором до сих пор варилась вся полиция Детройта. Даже совместная работа с ними отдельных офицеров уже, за отсутствием хоть каких-нибудь новостей, перестала вызывать ажиотаж. От этого становилось только хуже, потому что даже поделиться соображениями было не с кем, кроме, может быть, Фаулера. Не то чтобы Гэвин мог зайти к нему с чашкой кофе и начать изливать душу. Разве что высказать все, что думает по поводу своего неучастия в важных заданиях, но выговор уж точно не принесет ему спокойствия. Гэвин заварил двойной эспрессо с полным пониманием, что тем самым закапывает себя еще глубже, освободил расписание на пару дней от всего, что не входило в непосредственные обязанности, и приступил к активному ожиданию. Подвешенность изматывала — он щелкал ручкой, стучал ногой в ритм назойливой мелодии, раздавшейся с чьего-то телефона, порвал несколько листков для заметок и скатал из них мелкие шарики, постоянно поправлял волосы, то приглаживая, то нервно запуская в них пятерню, и не утруждался приведением себя в порядок. Потому что не мог сосредоточиться даже на отражении в зеркале. К обеду он успел сгонять на вызов с Тиной, рекордно быстро обернуться и полностью провалить попытку вести себя как обычно. Она, разумеется, обратила на это внимание, но после нескольких вопросов отстала. Будучи отличным детективом, а также просто неплохим человеком, она, должно быть, здраво рассудила, что если бы он хотел что-то сказать, уже сделал бы это. И только с удивлением, а после с настороженностью следила, как он нервно переключает новостные радиостанции. Зато теперь у Гэвина был невольный сообщник по тревоге: Тина постоянно посматривала на него и вместе с ним, с подозрением во взгляде — на новости и суету в участке. Фигня, конечно, и лучше было не взвинчивать людей зря и не терзать неизвестностью, но стало немного легче. Отчет Гэвин писал на автопилоте, блуждая сознанием по ставшему привычному маршруту: время, новые сообщения, Фаулер, агенты — вдруг те начали вести себя как-то иначе. К вечеру он настолько накрутил себя, что громко и затейливо выругался на Фаулера, который подошел со спины. Капитан абсолютно точно не являлся ебучим бесшумным эльфом ни видом, ни повадками и очевидно не планировал его напугать, но Гэвин был слишком поглощен своими мыслями и едва не заработал инфаркт. Но тут Фаулер его очень неприятно поразил: Гэвин ожидал вызова на ковер, крика, выговора за то, что охуел вконец. И это было бы справедливо, никаких претензий, пусть даже Гэвин в жизни этого не признает. Но тот лишь похлопал его по плечу, с каждым разом словно все сильнее придавливая к стулу. Так Гэвин понял, что, во-первых, Фаулер тоже человек и нихрена или почти нихрена не знает, и, во-вторых, его тоже окончательно заебали федералы. Поэтому Гэвин сделал вид, что ничего не произошло, откашлялся и отчитался по работе. А Фаулер коротко кивнул и ушел. Гэвин задержался после смены до максимально допустимого предела и, чувствуя себя словно побывавшим в центрифуге для космонавтов, неохотно отправился домой. Нужно было и завтра изобразить хоть видимость того, что он разумное мыслящее существо. За день ему несколько раз написала Хлоя: «Привет. Ты слышал что-нибудь от Коннора?», «Элайджу трижды вынудили померить костюм химической защиты, он очень недоволен. Мешают работать.» — и прикрепленное фото, на котором Камски в оранжевом комбинезоне что-то делал на планшете единственной свободной рукой. Вообще нихуя не обнадеживало. И совсем под вечер от нее пришло короткое видео, на котором котенок обнимает декоративного кролика. На текстовые сообщения он ответил коротко и по сути, а на кролика, преодолев какие-то давние предубеждения или хуй знает, что там ему обычно мешало, отправил грустный эмодзи, потому что именно так он себя и чувствовал. С припиской: «заебался вкрай напиши если что узнаешь. и береги себя. спс». Он ещё дважды написал Коннору — как только вернулся домой и спустя пару часов, перед сном. Ответа не было. Кровать казалась жёсткой и неровной, подушка слишком мягкой, а странные звуки неопознанного музыкального инструмента где-то на пороге слышимости заставляли желать соседу долгой мучительной смерти через прослушивание плохих скрипичных партий. За окном начал мелко накрапывать дождь, и только под его мерный ритм (ну и усталость, наконец, подкосила) Гэвин каким-то чудом провалился в сон. Среда началась похоже: полная тишина в эфире. От Коннора к этому моменту вестей не было больше суток. Гэвин даже наступил себе на горло и позвонил Хэнку, но ответа не дождался. Гэвин изо всех сил старался не воображать хитровыебанные заговоры правительства для устранения главных лиц революции, потому что с ними находились и Коннор, и Маркус, и вся тусовка главных пластиковых мятежников. Получалось, конечно, не очень, потому что опять подключилась привычная для непонятных ситуаций паранойя. Он пристально и не таясь рассматривал агентов, которых уже успел записать в личные враги. Они долгое время не обращали на него внимания, но в итоге один все же поинтересовался, не хочет ли Гэвин что-нибудь сказать, или, может быть, у него есть вопросы? Вопросов, на которые тот мог бы ответить, у Гэвина не было. Поэтому он лишь рявкнул, что заебался делить отдел с бесцельно слоняющимися ебланами, и так далее, и тому подобное. Все уладил, внезапно, снова Фаулер: бросил предупреждающий взгляд, в котором яснее ясного читалось «возьми-себя-блядь-в-руки», отвел агента Джордана в сторону и что-то навешал на уши про подающего большие надежды детектива, ежедневные переработки, преданность делу и стресс во время расследования. Столько похвалы Гэвин от него в жизни не слышал и искренне волновался, что капитан вот-вот подавится на очередном лестном эпитете и сблеванет всей этой благодатью. После этого инцидента Гэвина снова неодобрительно игнорировали. Фаулер тоже, но Гэвин не обманывался: христианским терпением и всепрощением, особенно в вопросах нарушения рабочей дисциплины и субординации, тот не отличался. И после отбытия из отдела посторонних Гэвин однозначно почувствует на собственной шкуре все, что у капитана накипело. Будет громко, больно, некрасиво и, вероятнее всего, закончится дисциплинарным взысканием. Может, даже оставят на бумажной работе в отделе вплоть до экзамена. Но в данный конкретный момент приоритеты Гэвина пребывали в таком хаосе, что резерва моральных сил на самобичевание по рабочим вопросам не оставалось. Атмосфера резко изменилась, когда Гэвин пошел за очередной кружкой кофе, забив на последствия. Разом зазвонили все телефоны, забегали офицеры и начали раздавать указания агенты. Кто-то включил новости с прямым включением, и даже сквозь офисный шум можно было расслышать доклад репортера на фоне завывания сирен. «… Поимка группы радикально настроенных андроидов. … Контейнеры с токсичными поражающими веществами и взрыватели с таймером установлены прямо в корпус. Одному из террористов при задержании удалось привести взрывное устройство в действие, территория квартала оцеплена. По последним данным, выброса химических веществ не произошло». «… Благодаря оперативной работе и подготовке спасательных служб ситуация быстро взята под контроль». «.... Химическое оружие в руках андроидов: расследование источников доступа». «… Комментарии Маркуса … Террористические акты играют на руку анти-андроидским группировкам». «… Обращение главы республиканской партии Фрэнка Доннелли … Мир с андроидами — огромная ошибка. Угроза нападения и уничтожения человечества по-прежнему реальна». Вызвали даже патрульных офицеров, не находившихся на смене, и оперативно направили к месту неудавшегося теракта. Гэвин перевел взгляд на кружку в своих руках. Его никто никуда не вызывал и не дергал. Оставшиеся детективы отдела работали в штатном режиме, потому что, к сожалению, преступления масштабом помельче организованного геноцида тоже никто не отменял. Поэтому Гэвин вернулся на свое рабочее место, открыл последний отчет, над которым начал работать совсем недавно, и через полчаса понял, что это совершенно бесполезно. Его постоянно уносило мыслями к происшествию: почему он не там и как дела у Коннора. Ждать еще дольше он не мог. Информация о взрыве, работе андроидов под прикрытием — господи боже, Гэвин от души, блядь, надеялся, что этим занимался не Коннор, хотя с того бы сталось поиграть в двойного агента, — и проклятая неизвестность давили на нервы до тошноты. Ну и повышенные дозы кофеина подстегнули тревожность. Не слишком надеясь на успех, Гэвин достал телефон и набрал вызов. Произошло невероятное: гудки прервались. Живой и безобразно сдержанный Коннор сказал: — Привет. — И тебе, — в тон ему ответил Гэвин и отпил кофе. — Как успехи? Собственный голос ощущался чужим. Как будто не было двух последних сумасшедших дней и исчезнувшего со всех радаров куска пластика. Возможно, тот сейчас находился не один. Еще вероятнее, что Коннор был ужасно занят. Можно было порадоваться, что тот вообще отвлекся на разговор, но прямо сейчас этого Гэвину было мало — хотелось услышать хоть какие-то ответные эмоции. — Миссия успешно завершена. Завтра я возвращаюсь к обычному графику работы в отделе, — отозвался Коннор с идеальной интонацией бездушного автоответчика. Неудобство общения по телефону заключалось еще и в том, что невозможно было предположить, какой была окружающая его обстановка — то ли по причине хороших встроенных подавителей помех, то ли Коннор сейчас и не разговаривал на самом деле, просто, да хуй его знает, отправлял созданный звуковой файл? Это, кстати, многое объяснило бы, но было не более чем догадкой сомнительной достоверности. Нужно будет уточнить при более подходящем случае, насколько такое возможно в реальности. Тем временем, Коннор продолжил: — Прости, что не отвечал. В финальной фазе операции действовал полный запрет на внешние контакты. — Да насрать уже, — буркнул Гэвин и, противореча своим же словам, слишком громко поставил кружку на стол. — Какие планы на вечер? — Я пока занят и не знаю, надолго ли это затянется. Что скажешь, если я зайду утром и мы вместе поедем в участок? — что-то в его словах заставило Гэвина насторожиться. Интуиция еще не подводила его в критических ситуациях. Коннор выбирал настолько размытые формулировки, что одно это наводило на мысли о самом худшем. Когда речь шла о запрете на разглашение информации, например, тот на него и ссылался, без увиливаний. — Опять что-то секретное? — все же уточнил Гэвин. На всякий случай. — Уже нет, — Коннор замолчал, прежде чем продолжить. — Но я должен закончить работу и не знаю, когда появится возможность приехать. Лучше не жди меня. — Давай я чем-нибудь помогу, — закинул удочку Гэвин. Это вызвало еще одну паузу. — Я бы не хотел отрывать тебя от дел, — сказал Коннор не особо убедительно, словно и сам уже понимал бессмысленность препирательств. — Уверен, что у тебя много своей работы. — Хорош уже, — бросил Гэвин и потер переносицу, прежде, чем перейти к главному. — Ты же был там? Во время взрыва? — Прости, — мягко и как будто менее механически отозвался Коннор. — Да, я участвовал в захвате и разоружении. Я помню, что обещал быть осторожным, и по мере возможности старался придерживаться обещания. — Но есть какое-то «но», — сказал Гэвин с мрачной убежденностью. — Можно сказать и так, — признался Коннор. — В настоящее время я не выполняю миссию и не могу официально запросить тебя на подмогу. — Давай еще проще. Ты в порядке? — рванул к главному Гэвин. — Смотря, что вкладывать в понятие порядка. Я был в бронежилете и шлеме. Присутствуют некритические, но влияющие на подвижность повреждения. Поскольку я не модель массового производства, некоторые биокомпоненты для переустановки придётся подождать несколько часов, — отрапортовал Коннор и пояснил: — Здание и склады «Киберлайф» пока находятся под оцеплением и проверкой. — И где ты сейчас? — В сервисном центре на перекрестке Вудворд и Арден Парк. — Сейчас буду. Не дожидаясь новых протестов, Гэвин сбросил вызов. Взяв из стола ключи, он направился прямиком к Фаулеру, готовый с боем отстаивать свое право на первый и последний в его рабочей карьере досрочный уход со смены, к тому же в самое горячее время. Опасения, что на это скажет начальство, отправились пока на дальнюю полку в компанию к ожиданию выговора за утреннюю вспышку. Волновали куда более важные вещи: что там с Коннором и какого черта он только что пытался изобразить. Решил, что Гэвин не справится с новостями о ранении? Или пытался сберечь его чувства? Или страдал из-за обещания? Его социальная программа на этот раз по-крупному проебалась. Гэвин видел такое количество разобранных на куски жестянок на вызовах и на стендах для улик, что падать в обморок от повреждений вполне живого андроида точно не собирался. А Коннор был жив, так что придирок по тому, как именно ему удалось таким остаться, у Гэвина не было. Но, конечно, хотелось бы подробностей. Фаулер, несказанно удивляя во второй раз, отпустил его сразу же, как только Гэвин доложил о несчастном раненом Конноре, в одиночестве страдающем в какой-то подсобке. Не будь Гэвин в такой спешке, спросил бы еще и о новой, блядь, тачке, раз пошла такая малина. Какие шансы снова когда-нибудь застать капитана в таком настроении? Вообще никаких. Но, конечно же, вспомнил он об этом только на парковке, пока стремглав бежал мимо утопающего под потоками воды, но все равно бросающегося в глаза безвкусного великолепия. Погода как назло выбрала именно это время, чтобы разразиться штормовым ливнем, не слишком типичным для апреля. Казалось, что хляби небесные разверзлись персонально для него, чтобы добавить побольше драмы и приключений в и без того перегруженный день. Гэвин вымок до нитки за минуту и с отвращением плюхнулся на водительское сиденье. С джинсов на пол капала вода. Он ненавидел разводить сырость в салоне, но терпения на такси или автобус вообще не осталось. Гэвин и так исчерпал его и даже залез в кредит за эти пару дней, предчувствуя в будущем нихуевый откат. Быстро ехать не получалось из-за почти нулевой видимости: дворники не справлялись с потоками воды на ветровом стекле. Часть дорог по пути оказалась перекрыта, удостоверение ничем не помогало, и Гэвин не сдерживался в выражениях. Он даже сигналил беспилотным автомобилям, которым уж точно было насрать на нервные припадки других участников движения. Никогда ещё Гэвин так не жалел о всеобщей роботизации, потому что почесать кулаки о челюсть какого-нибудь дорожного быдла вполне могло сойти за доступный экспресс-сеанс психотерапии. Чтобы перезагрузиться и постичь дзен. Первой в наконец-то показавшемся на горизонте пункте назначения его поприветствовала до боли знакомая колымага Хэнка. Просто заебись, Гэвин как раз считал, что чего-то недостает для полноты картины. Витрина бывшего магазина по продаже андроидов, а ныне сертифицированного центра технического обслуживания, выглядела непритязательно: никаких фигур с ценниками за стеклом, белая подсветка, темные шрифты. От одного ее вида охватывало прохладное ощущение технологичности, строгости и даже стерильности. Отчасти напоминало небольшие клиники частной практики, но без единого намека на человечность: даже симметричные мясистые растения, стоящие по обе стороны от входной двери, выглядели лишенными индивидуальных признаков. Может, конечно, на это и был расчет, и их подобрали специально под новых клиентов с кремниевыми мозгами. Яркой длинной вспышкой небо прорезала молния, за ней еще одна, и дождь полил неистовей. Гэвин, исключительно из вредности и нежелания дольше бежать до входа с другого места, припарковался так, чтобы Хэнку с гарантией было затруднительно выехать, и кубарем бросился в укрытие белых стен. Вслед ему оглушительно прогремел гром. Навстречу поспешил безлично-холеный и прилизанный, но несомненно живой администратор. Он бросил взгляд на лужи, которые оставлял за собой Гэвин, но профессионализма воздержаться от комментариев ему хватило, и на том спасибо. — Вы к мистеру Андерсону? — строго спросил он. — Младшему, — уточнил Гэвин отрывисто и засунул руки в карманы куртки, которые единственные остались сухими и поэтому уютными. — Пройдемте со мной. Они прошли через ослепительно белый зал к такому же коридору, мимо рядов одинаковых, и — сюрприз! — настолько же белых дверей с каждой стороны. Наверняка уборкой в этой псевдо хирургической занимались андроиды, и в этом была какая-то некрасивая ирония: год назад их самих здесь продавали, а сейчас наняли и платили мизерную зарплату за наведение порядка. Наконец, они остановились у последней двери в коридоре, который заканчивался лестницей на второй этаж. Администратор постучал в нее. Дверь распахнул Хэнк. Выглядел он почти как Гэвин, то есть дерьмово и с мешками под глазами, и точно так же пострадал от стихии. — Что-нибудь слышно из «Киберлайф»? — спросил он и отошёл в сторону, давая Гэвину войти. — И тебе привет, — язвительно сказал Гэвин, врезаясь и отталкивая его плечом, потому что места в проходе все равно оставалось мало. Хэнк негромко начал обсуждать сроки и варианты с администратором. Гэвин осмотрелся по сторонам. На полу комнаты уже хватало грязной воды от ботинок Хэнка. В углу находился стол с включенным монитором, терминалом и планшетом. Рядом с ним — передвижная установка с большим количеством встроенных манипуляторов и инструментов непонятного назначения. И вторая, похожая на нее, возле противоположной стены. Вдоль левой стены — большой прозрачный шкаф с биокомпонентами и вспомогательными материалами в индивидуальных упаковках, судя по указателям — для моделей массового производства. На стойке с вешалками, возле окна с глухим матовым стеклом, висели брюки, куртка и рубашка Коннора, в прозрачных и наглухо запаянных упаковках. Гэвин прошелся по ним беглым взглядом и тотчас понял, что гуманнее всего будет их выбросить: на месте одного из рукавов, с задетым плечом и частью спины, горелые лохмотья; штаны в черной копоти. Бесконечно пялиться по сторонам и игнорировать слона в центре помещения Гэвин, конечно, не мог, поэтому подобрался и решительно повернулся к Коннору. Главный виновник торжества сидел в одноразовой больничной сорочке на белом столе, боком к нему. Опустив голову и, судя по всему, рассматривая собственные голые ноги. При виде него Гэвина захлестнуло облегчение, но вместо какой-нибудь уместной позитивной эмоции он почувствовал неожиданное опустошение. Как будто из проколотого шара, вышел весь воздух. Как будто все переживания, и тревожные, и радостные, вспыхнули и сгорели дотла. — Эй, детка, — негромко позвал Гэвин и подошёл ближе, не зная, присесть рядом или постоять. Стол был слишком высоким, чтобы сделать это ненавязчиво, и не настолько просторным, чтобы им нормально хватило места, по крайней мере, пока Коннор не подвинется. Будто прочитав мысли, тот едва заметно приветственно кивнул. Гэвин уже по одежде увидел достаточно, чтобы понять, что от его левой руки мало что осталось. И совершенно незачем это скрывать. — Надеюсь, у тебя не будет неприятностей из-за ухода со смены? — как-то неестественно улыбнулся Коннор. Уголок его рта механически дернулся, как при нервном тике. — Это было необязательно. — Давай я сам решу, что мне делать, — отрезал Гэвин и сжал руки, все еще спрятанные в карманах, в кулаки. И качнулся на пятках. — А если ты не хочешь меня видеть, сказал бы об этом прямо. — Дело не в этом. Я очень рад, что ты здесь. Но тебе может быть неприятно смотреть на меня, — сказал Коннор своим отвратительно рассудительным тоном, и последние остатки терпения у Гэвина лопнули. После первого облегчения накатила волна злости и наполнила нервной энергией, а ведь ему уже было почти хорошо. Жаль, что ненадолго. — Хэнк, подожди за дверью, — бросил он в его сторону. Все равно тот что-то еще обсуждал, можно делать это и не на проходе. — Мне не придется пожалеть об этом? — осведомился Хэнк и обернулся к ним, смерив Гэвина неодобрительным взглядом. Похоже, ему не очень понравилось увиденное, но Гэвину было наплевать. — Ты пожалеешь, если останешься, — сквозь зубы процедил он. — Могу я, блядь, со своим парнем поговорить наедине, или ты хочешь именно сейчас поиграть в папочку? Думаешь, я доломать его приехал? — Все в порядке, Хэнк, — вмешался Коннор, наконец-то обернувшись, и Гэвин временно заткнулся, рассматривая его лицо. Коннор спокойно продолжил: — Заодно узнай, пожалуйста, все ли в порядке с другими ранеными с места захвата. — Как скажешь, — Хэнк перевел тяжелый взгляд с Коннора на Гэвина и обратно. — Просигналь, как закончите. Или если понадоблюсь раньше. После этого он развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Коннор снова опустил взгляд и неловко отвернулся. — Меня доставили в герметичном боксе. Я уже прошел нейтрализующую обработку и тестирование на остаточные активные вещества. Хэнк приехал незадолго до тебя. — А где он был все это время? — спросил Гэвин, не скрывая угрозу. Он же, блядь, специально попросил Хэнка присмотреть за Коннором. Как раз чтобы избежать чего-то подобного. — Он координировал работу полицейских по периметру и находился вне зоны поражения, — ответил Коннор. — И я очень этому рад. В его голосе прозвучал прямой намёк, что по этому вопросу он спорить не станет, и не уступит, и ни в чем обвинить Хэнка не даст. Да и похер. Тратить время на разборки сейчас, когда ущерб получен, смысла не было. И судя по виду Хэнка, тот прекрасно справился с чувством вины безо всяких дополнительных усилий со стороны Гэвина. Странность голоса и мимики Коннора тоже стала понятна: похоже, что-то вышло из строя в работе его речевого модуля из-за повреждений лица и шеи. Гэвин глубоко вздохнул, но это не помогло. Увиденную картину он вряд ли сможет когда-нибудь забыть. Когда он успокаивал себя залихватскими фразами о большом количестве увиденных разобранных жестянок, из фокуса как-то выпало, что между просто пострадавшими и пострадавшими, с которыми связывают личные отношения, существует огромная разница. У Коннора была снесена часть щеки и челюсти слева, провал с обугленными краями открывал ряд зубов, среди которых было несколько сломанных. Виден материал скуловой кости. Дыра на шее, открывающая провода и изоляцию, часть из которых тоже выглядела поврежденными. Белый пластик вокруг развороченного левого плеча — рука отсутствовала, Гэвину не показалось — оказался в черных разводах от огня. Наиболее поврежденные участки были покрыты каким-то прозрачным и уже застывшим на вид герметиком. Гэвин краем глаза видел этот взрыв, когда собирался и уходил, но не рассмотрел подробностей. Наверное, к лучшему, в противном случае он затруднялся предсказать свою реакцию. Он тут же представил, что могло произойти, задень Коннора еще сильнее, ближе к тириумному регулятору. Или ближе к схемам в голове. — Что будет, если тебя вообще разнесет на куски в один прекрасный день? — он и так знал ответ на этот вопрос. — В «Киберлайф» можно полностью собрать тело моей модели. Бэкапы памяти тоже есть, правда, не исключены сложности с полным восстановлением. Возможно, я буду незначительно отличаться от текущей версии, — ответил Коннор. — Хотелось бы этого не допустить. — Просто заебись, — отозвался Гэвин и взял его за руку, нервно сжав ладонь. — Я тут подумал. А если что-то случится с «Киберлайф»? Коннор явно собирался честно ответить, но снова глянул на него искоса и развернул кисть, переплетая их пальцы. — Извини. Я не хотел подвергать тебя дополнительному стрессу, — мягко сказал Коннор, опять концентрируясь совершенно, блядь, не на том. — Мы можем сменить тему? — Не уверен, что могу сейчас думать о чем-то еще, но вперед. Попробуй, — ответил Гэвин. — До приезда Хэнка я поговорил с персоналом о возможности необходимых для сексуального контакта модификаций для моей модели. Гэвин поперхнулся и ошарашенно уставился на него, вообще не врубаясь. — Не хочу ничего выбирать без тебя. Возможно, потребуется тестирование, — Коннор даже улыбнулся неповрежденной частью рта. — Что ты думаешь? Я планировал обсудить это с тобой завтра, но раз ты уже здесь... — Ты просто… — Гэвин отпустил его руку, резко отвернулся и прошелся по помещению туда и обратно, но какой-то нездоровый смех было уже не унять. Его крупно трясло, и он хохотал, держась за стену, пока не начал задыхаться. Только тогда с трудом выдавил, пока Коннор не ляпнул ещё какую-нибудь хуйню: — Заткнись. Просто, блядь, заткнись пока. Ну пиздец. Коннор выглядел обеспокоенным. Он поднял голову и следил за его перемещениями пытливым анализирующим взглядом: диод тревожно мерцал, сбиваясь с голубого на желтый. Но как только пересекся взглядом с Гэвином, Коннор снова отвел глаза. От бессилия, и понимания, что прошлое поведение Гэвина и подтолкнуло к таким реакциям, становилось только хуже. Гэвин отбросил нахуй нежности и культурные разговоры, и подошёл к нему, преисполнившись мрачной целеустремленности, и развернул к себе за плечо. Коннор пересел и опустил ноги так, что они повисли, не доставая до пола. Поскольку он был не особенно одет, ответ на загадку века тоже, блядь, был на виду. Его очертания (то есть, отсутствие типичного рельефа между ног) проглядывали через тонкий материал сорочки. Гэвин в очередной раз сам себе не поверил, на какую хрень добровольно и с удовольствием подписался. Интересно, если он начнет трясти Коннора, как скоро прибегут небезразличные окружающие? И что они о нем самом теперь думают, если чуть не откинувшийся андроид решил, что самый важный вопрос дня это ебаный, мать его, член. Иногда то, с какой странной логикой работает мышление этого уникума, просто поражало. Коннор ответственно подходил к поставленным задачам и оптимально использовал время и возникающие возможности. Это было просто отлично для работы, но чувство уместности где-то проебалось, когда тот попытался в том же духе сделать приятное Гэвину, не принимая во внимание место и время. Как будто это могло сработать. В итоге вышло, как у героев фильмов про нездоровые отношения, ну чисто какая-нибудь избитая жена волнуется, что не сделала обед или что о муже подумают гости, если она не сможет скрыть синяки, такого рода хуйня. Гэвину аж самому от себя, от вот этого образа себя в его глазах, стало невыносимо тошно. Неужели он действительно такой эгоист? Зачем Коннор вообще с ним встречается в таком случае? В придачу ко всему, Коннор по-прежнему отворачивал от него голову, будто прикрывая поврежденную часть. Это было совершенно для него не типично. Коннор никогда не стыдился того, чем является. Всегда смотрел в глаза и постоянно подглядывал, даже при поцелуях. — Коннор, посмотри на меня, — потребовал Гэвин, встряхнув его гораздо сильнее необходимого. Коннор с заметной неловкостью поднял вопросительный взгляд. Гэвин собрался с мыслями и шумно выдохнул, сражаясь с желанием ебануть кулаком по столу или швырнуть что-нибудь. Или снять заново раскрученный психоз еще какой-нибудь деструктивно-успокоительной активностью. Особенно яростно он подавил желание выругаться и съебаться отсюда. Только не домой и не на работу, а хуй знает, может, к Хлое напроситься и плакаться в жилетку. Из плюсов, кроме очевидных — он готов был поспорить, что у Камски найдется приличное бухло; из минусов — он не привык переживать нервный срыв в присутствии незнакомых миллиардеров. А еще все равно придется объясниться с Коннором, чтобы больше никогда к этому вопросу не возвращаться. — Короче. Меня сейчас твои причиндалы вообще не волнуют. Ты ранен. Но жив. И весь этот цирк закончился, а я пиздец как этому рад. Пока все понятно? — Гэвин говорил медленно, тщательно контролируя тон. — Да, — кивнул Коннор, и диод снова засветился голубым. Уже без желтого. Ебаный прогресс. — Великолепно, — съязвил Гэвин и осторожно переместил ладони на его лицо, чувствуя под пальцами с той стороны, где был прожжен пластик, провал на месте нежной упругой щеки. Коротко бросил: — Тебе больно? — Мне неприятно, — дипломатично и как будто виновато отозвался Коннор. — Из-за того, как вид моих повреждений действует на людей, которые мне небезразличны. — Значит, тебя можно поцеловать? — спросил Гэвин. Ответ был не так важен, как пауза, чтобы собраться с мыслями и решиться. Коннор медленно кивнул, теперь уже очень внимательно глядя на него. Выражение его лица стало открытым и как будто уязвимым. Гэвин не хотел видеть Коннора уязвимым, блядь. Он подтянул к себе и осторожно сблизился. Даже на вкус тот слегка отдавал чем-то горелым. Попробовал лизнуть. Язык Коннора показался суше и более жёстким, чем в прошлый раз. — Программа дезинфекции из-за повреждений находится в режиме ограниченной функциональности, — объяснил Коннор, когда Гэвин вскоре отодвинулся. — Это неприятно, но не опасно для тебя. Гэвин попробовал понять, что думает по поводу всей этой ценной информации. Решил, что ничего. — Насрать вообще, — сказал он. — Сейчас тебя подлатают. Будешь как новенький. — Ты больше не злишься? — спросил Коннор — Меня бесит, что ты меня считал козлом каким-то и все равно согласился встречаться, — неохотно ответил Гэвин. — У меня было достаточно и положительной информации для принятия такого решения, — возразил Коннор. — У всех людей есть свои достоинства и недостатки. Что касается сегодняшнего дня, я неправильно оценил ситуацию. Приношу за это извинения. — Обосраться как счастлив, что смог удивить. Надеюсь, теперь-то ты обновил информацию, — заявил Гэвин. — Идиот. — Я не хотел тебя потерять, — сказал Коннор твердо.— Не из-за работы и не по причине своих повреждений. Это не идиотизм. Это мои чувства. — Поздравляю, балбес. Ты облажался, как настоящий человек, — хмыкнул Гэвин. — Можешь собой гордиться. — Я не горжусь тем, что случилось, — отозвался Коннор. — Но в этот раз ошибиться было приятно. Гэвин все же забрался на стол и обнял Коннора — за талию, чтобы больше не касаться краев открытых и ожидающих замены разъемов для новой руки. Он понимал, что Коннору не больно, но ничего не мог поделать с инстинктивным желанием не навредить еще больше. Коннор положил голову ему на плечо. — Теперь ты знаешь, что не обязан изображать со мной идеального парня, — устало сказал Гэвин. — Я знал, на что иду. Я даже с Хэнком почти стал лучшими друзьями. Дай нам еще неделю, и у тебя от восторга замыкание случится, гарантирую. — Очень самоуверенное заявление, — смех у Коннора был с царапающими слух паузами и резкими перепадами звука. Будто запись с нормальным смехом пытались проиграть на старой технике или используя программу со слетевшими настройками. Гэвин был рад, что скоро это исправят, и станет как раньше. Коннор продолжил: — Я не жду, что ты будешь делать над собой большие усилия. Меня вполне устроит обычная вежливость. — Поздно, — отозвался Гэвин. — Мне понравилось тебя удивлять. Ты сразу выглядишь очень глупо. — Я часто смотрел записи, как ты спишь, — сказал Коннор и подвинул ноги, поворачиваясь к нему ещё ближе. Теперь они оба в обнимку сидели на краю стола, соприкасаясь коленями. — Я сейчас расплачусь, — скептически отозвался Гэвин. Но чувствовал он себя примерно так, как и озвучил, и даже смог криво улыбнуться. — А что будем делать с модификацией и дополнительными компонентами? — вернулся к своему дурацкому вопросу Коннор. — Ты в них заинтересован? — Это твое тело, придурок. Делай, что хочешь. Не то, чтоб я начал с тобой встречаться ради пластикового члена. — Только из-за моей приятной личности? — В точку. И прекрати нарываться на комплименты. — А ты поможешь с тестированием, если я решусь на апгрейд? — Я весь твой. Только не сегодня. Коннор согласно кивнул, потеревшись о его плечо щекой, а Гэвин, наконец, смог немного расслабиться. Что он там думал про этот стол? Неудобный? Десять раз ха, он уже был готов тут же прилечь и заснуть. Все равно Гэвин не собирался выпускать Коннора из поля зрения в ближайшие сутки. — Скажи Хэнку, что мы закончили, — сказал Гэвин, доставая свой собственный телефон. — А то хуй знает, что он сейчас думает. Не будем его волновать. — Готово, — ответил Коннор. — Очень удачно, что модуль для передачи данных не поврежден. Гэвин хмыкнул и принялся набирать сообщение, не отвлекаясь на открывшуюся дверь и Хэнка. Гэвин (6:34) привет Гэвин (6:34) Коннор жив, ждём запчасти вы там норм? Хлоя (6:34) Рада это слышать :-) Передай ему привет и пожелания скорейшего восстановления. У нас все хорошо, но агенты и охрана пока не уехали. Гэвин (6:35) збс Гэвин (6:35) а почему ты сама с Коннором не общаешься? хотела же Хлоя (6:36) Не хочу причинять ему дискомфорт. Жду, пока он будет готов :-) Гэвин (6:36) вы оба тупые Гэвин (6:37) в хорошем смысле Гэвин (6:37) давай повеселитесь там с федералами Хлоя (6:37) Это не слишком весело, но мы постараемся. И вам хорошего вечера :-) — Тебе привет от Хлои, — сказал Коннору Гэвин, убирая телефон, и хмуро взглянул на Хэнка. Гордо заявить о дружбе с ним было чуть проще, чем действительно взять и перестать закипать в его присутствии.— Ну, что там слышно? — Инженеры с компонентами уже в пути, — отозвался Хэнк. — Ты остаешься с нами? — спросил Гэвин. Не из особой гнусности, просто выглядел Хэнк очень уставшим, а здесь-то уже все схвачено. Ну и демонстрировать привязанность при нем было как-то неловко. — Тебе некого в этом винить, кроме себя, — ответил Хэнк, взгромоздившись на стул и вытянув ноги. — Я не в настроении решать геометрические загадки на плоскости в ливень после тяжёлого дня. Упс. Его запертая машина. — Прости, старик, — ухмыльнулся Гэвин. — Без обид. — О чем вы говорите? — вмешался Коннор. Гэвин объяснил. Потом они обсудили задание и роль Коннора в нем, и Гэвин чуть не заработал приступ — потому что Коннор действительно работал под прикрытием. Изображал сторонника геноцида вместе с той девицей Норт, от пронзительного взгляда которой даже через телевизионный экран Гэвину становилось не по себе. И только благодаря этой работе удалось точно установить исполнителей и место предполагаемого теракта. А ещё Коннор смог испортить механизм выброса химических веществ. Гэвин обоснованно решил, что Коннор сполна расплатился за любые прошлые грехи и перед андроидами, и перед людьми, и очень надеялся, что Коннор тоже это понимает. Когда приехали сотрудники «Киберлайф», Гэвин неохотно спрыгнул обратно на пол и ревностно следил за процессом замены компонентов. А после проверки готовности снял и накинул на Коннора свою куртку. — Спасибо, — тепло сказал Коннор. — Ты не против, если мы сначала заедем к Хэнку за моей одеждой? Я не могу завтра поехать на работу только в твоих вещах. — Любой каприз, — отозвался Гэвин, рассматривая, как он надевает ботинки на голые ноги. Интересно, а носки куда делись? В комнате он их не увидел. — Все готовы? Коннор прикоснулся к протянутому администратором терминалу, подтверждая подготовленные страховые формы, попрощался с персоналом и прошел к выходу. Хэнк и Гэвин тоже не задержались. После первой в году грозы небо прояснилось и стали видны звёзды. В воздухе стояла непривычная для Детройта свежесть и пахло водой, хотя они находились далеко от набережной. После вздоха Хэнка и брошенного им же «Езжай с Ридом, нечего на меня так смотреть» Коннор сел в машину Гэвина и пристегнулся. Он очень нелепо смотрелся в импровизированном прикиде. А Гэвин изо всех сил старался не отвлекаться от дороги на его обнаженные ключицы и теперь уже целое лицо, на которое хотелось, конечно же, залипать бесконечно. Большую часть пути они проехали в размеренном и довольно комфортном молчании. Гэвин решился нарушить его, когда заметил периферийным зрением, что Коннор уже какое-то время смотрит на него с улыбкой. — О чем ты думаешь? — спросил Гэвин. Коннор посмотрел на свои руки и снова на него. Притрагиваться не стал: видимо, соблюдал безопасность во время движения. — Жаль, что у тебя нет программного интерфейса для обмена информацией, — отозвался Коннор. — Было бы намного проще понять, что ты чувствуешь и как мне избежать ошибок. — Не парься ты так, — отозвался Гэвин. — Мы друг друга ещё не убили и даже о чем-то договариваемся. Очень неплохо даже по человеческим меркам. Ты слишком заебываешься. — Мне кажется, в этом мы похожи, — задумчиво сказал Коннор. — Никогда не думал об этом с такой стороны, — ответил Гэвин. По приезду к Хэнку он не стал выходить из машины. Лишь лениво махнул на прощание рукой, рассмотрел вальяжно выскочившего навстречу огромного сенбернара и хмыкнул под нос, когда Коннор потрепал того по лохматой голове, прежде чем скрыться за дверью. Он вернулся довольно быстро, уже переодетый, и они наконец-то поехали домой. Бросив взгляд в зеркало, на исчезающий за поворотом дом Хэнка, Гэвин слегка нахмурился. Это для него совместная поездка в его квартиру была «домой», а Коннор мог быть «у Хэнка» или «у Гэвина». Или вообще на работе. Из небогатого выбора «домов» Коннор, наверное, выбрал бы Хэнка с его собакой. Гэвин постарался выбросить эти мысли из головы, потому что пока еще не очень понимал, готов ли он со всем этим что-то делать. Некоторые идеи стоило обдумать на свежую голову. *** Как Гэвин и предполагал, в этот день они выспались, ничего больше. Ну, почти. Коннор постоянно прикасался к нему: обнимал за талию, просовывал кончики пальцев под резинку домашних штанов. Гэвин в это время разогревал быстрый ужин и, если бы не был настолько всепоглощающе уставшим каждой клеткой организма, конечно, отреагировал бы как полагается. А так его член лишь слабо дернулся, и Гэвин в шутку закатил глаза и толкнул речь о домогательствах в собственном доме. Спать они спонтанно устроились вообще без одежды: начавшаяся шутливая словесная перепалка переросла в вялую потасовку, когда они дошли до спальни. Гэвин толкнул Коннора на кровать и забрался на него, подмяв под себя, а Коннор кинул ему в лицо подушку. Конечно, освободиться тот мог без проблем, но вместо этого с видимым удовольствием подыгрывал. Когда Гэвин, все еще сидя на Конноре, начал стягивать футболку — в теории сексуально, но на деле неуклюже и не с первого раза, потому что он зевнул и отвлекся, — Коннор одобрительно осмотрел его, а потом приподнялся и обнял его за бедра. Очень прилично, просто осторожно положил на них руки. И прикоснулся губами в районе солнечного сплетения, в то место, где располагался бы регулятор, будь Гэвин андроидом. Гэвин криво улыбнулся и взъерошил ему волосы. Коннор тоже снял с себя футболку и зачем-то — штаны. Белья на нем не оказалось. — Ты чего-нибудь хочешь? — спросил он с явным намеком. — Ага, — Гэвин щелкнул его по носу, перелез с него и растянулся на кровати, потягиваясь и чувствуя, как мышцы превращаются в неоднородную резину, местами задубевшую, а местами мягкую сверх разумных пределов, как свежая и пару раз надкусанная жвачка. — Как насчёт раздеть и меня, пластик? И давай уже спать. — Я могу понять, когда ты называешь меня так в моменты возбуждения, — сказал Коннор. Он действительно стащил с него последние шмотки, очень нежно задевая пальцами все чувствительные места — а с Коннором такими стали даже колени и голени, с удивлением осознал Гэвин. — Возможно, полимерные материалы для тебя не только сексуальный фетиш. — Ты думаешь, я сейчас готов к лекции? — фыркнул Гэвин с полузакрытыми глазами. Он привлек к себе Коннора, когда тот лег рядом, и положил руку на его задницу. Ничего такая на ощупь, да и через одежду он за нее уже держался. — Более, чем готов, — занудно отозвался Коннор, поглаживая его по груди. — Ты не сможешь активно сопротивляться, а я этим воспользуюсь. — Да ты просто монстр, — заявил Гэвин, с трудом подавляя еще один зевок. Они лежали лицом друг к другу, почти прикасаясь носами, их ноги переплелись. — Валяй, вдарь по психоанализу. Но не обессудь, если я вырублюсь. — Можно я задам пару вопросов? — спросил Коннор. — Это касается секса. — Матерь божья, — ухмыльнулся Гэвин уже с закрытыми глазами. — Да ты сегодня просто в ударе. Если я скажу нет, это на что-нибудь повлияет? — Они могут сбить тебя с толку или рассмешить, если я задам их во время прелюдии или непосредственно полового акта, — продолжил Коннор. — Поэтому я хотел бы узнать ответы заранее. — Мне уже страшно. — Я проанализировал все наши физические взаимодействия с сексуальной составляющей и сделал некоторые выводы. Но хочу прояснить последние вопросы. — Например? — Что точно делать не стоит? — Коннор был очень серьезен. — Ну хуй знает, — Гэвин заставил себя пошевелить почти заснувшими мозгами. — Половину из этого ты физически воспроизвести не в состоянии, а в остальном я открыт новым идеям. Сам увидишь, если что-то пойдет не так. Например, я не люблю, когда меня вырубают. И ни слова о ебучем архиве улик, иначе спать пойдешь на диван. Ты мне понравился не из-за этого, что бы там Хэнк тебе не напиздел. — Принято, — Коннор на секунду замолчал, и продолжил, с заметным колебанием. Его голос был очень искренний. — Я больше не причиню вреда. — Заметано, — сонно сказал Гэвин. — Что-то еще? — Я не понимаю, почему ты позволяешь мне так много. У тебя нет причин доверять мне. Ты знаешь, что я относился к тебе иначе, чем ты ко мне. На момент предложения наладить общение. — Это как же, придурок? — пренебрежительно спросил Гэвин. — Я как бы в курсе, что ты не мечтал меня завалить на любой горизонтальной поверхности. Не новость. Коннор поднял руку и бережно погладил его по лицу. — Температура твоего тела поднялась, — сказал он. Гэвин услышал улыбку в его голосе. — А допустимо делать отсылки к нашим прошлым разногласиям в рамках ролевых игр? — Да пожалуйста, если тебе именно этого хочется. Но ты ошибаешься, если думаешь, что меня заводит то, что я вел себя как мудак. — Это вопрос подачи, — как-то по-философски отозвался Коннор. — Но таким образом мы сможем переосмыслить эту тему и сделать шаг вперед в наших отношениях. — Трахаться вместо психотерапии. Меня устраивает, док, — к этому моменту Гэвин с трудом мог разлепить глаза и поддерживал беседу из последних сил. — Ты уже засыпаешь, — сказал Коннор. — Ага. — Ты не будешь против, если я тоже перейду в режим гибернации? — Конечно, нет. И Коннор действительно как будто заснул: не откликнулся, как обычно, на движения, а продолжал неподвижно лежать в той же позе на боку, теплый и еле заметно дышащий. Гэвин последний раз приоткрыл глаза: диод Коннора отсвечивал на подушку ровным голубым светом. Наконец-то все было правильно. *** Утро началось рано и менее невинно: твердые гладкие пальцы потрогали его плечи, замерли на груди и сдвинулись к соскам, довольно чувствительно щипая после первого нежного прикосновения; щекотно прошлись по коже пряди волос. Гэвин довольно выгнулся, когда на правом соске сомкнулись и тут же разомкнулись зубы, уступая место влажному языку, широко и с оттяжкой зализывающему укус. Он открыл глаза и зарылся пальцами в растрепанные волосы Коннора, который перевел озорной взгляд на его лицо и вопросительно поднял бровь. Гэвин вызывающе ухмыльнулся в ответ, потому ну какие тут могут быть возражения. Только не от него. Коннор провел ладонью по животу к паху и сомкнул пальцы на члене, поочередно сжимая, поглаживая и осторожно оттягивая, пока тот, и так уже напряженный, не встал во всю мощь. Когда Коннор тронул ставшую сверхчувствительной головку, Гэвин вздрогнул и проснулся окончательно. — Давай быстрее, — скомандовал он и накрыл его ладонь своей, показывая, что конкретно имеет в виду. — Вот так хорошо? — спросил Коннор, с легкостью подстраиваясь под заданный ритм. — Доброе утро. — И тебе, — выдохнул Гэвин. — Заебись. Сладкое чувство от ускоренного темпа дрочки расползалось по всему телу. Гэвин остро ощущал тепло Коннора рядом с собой. Тот переводил заинтересованный и сосредоточенный взгляд с его глаз на член, методично работая рукой. Для первого раза получалось весьма неплохо. Хотя нет, не просто неплохо, решил Гэвин, когда Коннор размазал по головке смазку, прервался и лизнул пальцы. — Мне нравится, — невинно заметил он, как будто отвечая на незаданный вопрос. Гэвину совсем крышу сорвало. Это было абсолютно, блядь, незаконно и великолепно. — Не останавливайся, — бросил он. — И иди сюда. Он придержал лицо Коннора за подбородок и поднялся, чтобы поцеловать, и одновременно вернул его руку на положенное место между своих ног. Собственный привкус во рту Коннора действовал так же возбуждающе, как возобновленные движения. Коннор приоткрыл губы и охотно дал выебать себя языком, а Гэвин никак не мог перестать его пробовать. Дотянулся до краев поврежденных вчера зубов и попробовал понять, есть ли разница с теми, что поставили на замену. И не нашел ее. Что там говорил Коннор, чувствительные сенсоры во рту? И как же им такое? Вскоре стало ясно, что отлично — Коннор сбился с ритма, надрачивая ему, и принимая в рот теперь уже пальцы Гэвина, которые воодушевленно вбирал и выпускал, покачивая головой. Гэвин представлял как здесь же, в плену теплого рта, окажется и его член. И сминал припухшие влажные губы, умирая от сумасшедшего возбуждения, потому что то, как выглядел в постели Коннор, внезапно оказалось прямым ударом по всем его фетишам. Он смотрел на Гэвина любопытным, удивленным и восхищенным взглядом, считывая его реакции, и ускорял движения руки. — Детка, я… — начал Гэвин и тут же забыл, что хотел сказать, когда Коннор провел языком по его ладони к указательному и среднему пальцу и начал непристойно их посасывать, теперь уже не отпуская; вбирал так глубоко, что можно было почувствовать и потрогать упругую стенку его горла. И все это время он держал зрительный контакт, не прерывая движения второй рукой. Матрас под ними подрагивал. Но дойти до финала получилось только в момент, когда Коннор замер на доли секунды, прикрыв глаза, и вздохнул, словно почувствовав что-то, и эти чувства его наконец переполнили. Ну или Коннор пиздец лучший актер современности, но Гэвин опять же не считал себя стоящим таких сценических усилий. Была ещё и такая штука: по утрам Гэвину не особенно нравилось дрочить, потому что не проснувшийся окончательно организм требовал приложить больше усилий и концентрации. Но вид получающего удовольствие Коннора — или что это было? — сработал как последний мощный толчок. Гэвин почувствовал, как тугое напряжение в паху резко отпускает, глухо застонал и кончил ему в руку. Лучший способ начать день. Однозначно. — Как ты? — спросил позже Гэвин. Полностью умиротворенный и чувствующий гармонию с миром. Чертовски жаль, что им нужно ехать на работу. — Запускаю диагностику, — улыбнулся Коннор, внимательно рассматривая испачканную руку. — Ты неисправим, — хмыкнул Гэвин и снова посерьезнел. — Тебе понравилось? Ты же знаешь, что не обязан ничего такого для меня делать? — Гэвин, ты себя недооцениваешь, — нахально заявил Коннор и, конечно, толкнул заумную речь: — Я не стал бы вступать в сексуальные отношения только из-за симпатии второй стороны. Или инициировать физический контакт, когда ты ясно выразился, чего хочешь и чего нет. Мне было очень приятно от сочетания физических импульсов и стимуляции сенсоров в сочетании с эмоциональной привязанностью. В архиве моей памяти теперь есть твои новые образы и состав биологических жидкостей. И я бы хотел повторить в удобное для нас время. — Обалдеть, — отозвался Гэвин. — Неужели постель это единственное место, где ты действительно не пропускаешь все сказанное мимо ушей. — Не единственное, — поправил Коннор. — У меня много идей, как и где еще мы могли бы заняться сексом. И мое уважение к составляющим твоего душевного комфорта не означает послушания в широком смысле. — А жаль. Я бы не отказался попробовать хорошего мальчика Коннора, — Гэвин подмигнул ему и потянулся. — Чтобы ты лежал и не брыкался, пока я над тобой работаю. Как тебе идея? — Интересно, — весело согласился Коннор. Его диод коротко мигнул голубым. — Я предполагал, что тебе захочется подобного. Как раз сможешь проработать в процессе свои прошлые проекции. — Чего, блин? — Гэвин начал терять нить разговора. Коннор редкий задрот, конечно. — Сделай мне кофе, ушлепок, — идеально продекламировал Коннор голосом Гэвина. И пожал плечами. Это было… очень некомфортно. — Я тебя понял и вынужден разочаровать, это полная хуйня. Я говорил совсем о другом, — отозвался Гэвин и перевел взгляд на будильник. И недовольно поморщился. — Пойдем со мной в душ? Дальнейший день прошел, к сожалению, так, что не осталось и следов ленивой утренней истомы. После душа и быстрого завтрака — Гэвин с недавних пор начал испытывать очень теплые чувства к хлопьям — они помчались в участок. Тина успела потрепать его по плечу после того, как Коннор куда-то смылся с Хэнком, и одобрительно выдала экспертное заключение: наконец-то он выглядит как счастливый человек после бурной ночи, есть ли шансы узнать подробности? Гэвин ухмыльнулся и в шутку послал ее. Она отвесила ему подзатыльник. На этом приятное закончилось. Гэвин испытал на себе все последствия неоднократного наброса на вентилятор: вызов на ковер к начальству, добавленные в расписание сверхурочные без оплаты. Фаулер всем видом просто умолял сказать хоть слово поперек, чтобы можно было от души обосновать назначения, не стесняясь в выражениях. Гэвин очень собой гордился, когда в порядке исключения кивнул и даже назвал его «сэр». Кроме того, он сам был виноват, и Фаулер действительно круто ему помог. А ещё его рожа от внезапной готовности Гэвина к сотрудничеству выглядела просто бесценно, потому что пар он так и не выпустил. В итоге всего лишь рявкнул, что лизоблюдство ему не идет, и послал вон из кабинета. После этого Гэвин почти сразу же направился с Крисом на вызов. Он стоически воспринял неприятности, хоть и прочитав себе мысленно траурный панегирик: его личная жизнь, слава богу, не была привязана к чужому времени сна и бодрствования, но о семинарах и тренингах такого не скажешь. Он уже предчувствовал три веселые недели в аду. Главной задачей такими темпами будет просто дожить до экзамена на повышение. Нормально пообщаться с Коннором в тот день больше не удалось, лишь к концу смены они обменялись несколькими фразами и попрощались, договорившись встретиться в субботу вечером. До этого Гэвина ждала ночная работа в пятницу, а Коннор собирался с Хэнком и Сумо на какую-то странную выездную активность, чуть ли не рыбалку на озерах. Гэвин поборол раздраженный вздох, потому что хотелось поныть, что Коннор ехал развлекаться, пока другие вкалывают, но он и сам понимал, что это полная глупость. И вообще, Коннор заслужил нормальный выходной. Перед тем, как разойтись на стоянке по разным машинам, Гэвин притянул Коннора за шею и с ухмылкой запечатлел короткий поцелуй. — Увидимся, детка. — Хорошего вечера, Гэвин. И Коннор рассмеялся над его ответным трагичным ебалом. *** — Что дальше? — спросил Гэвин, глядя на Коннора снизу вверх. Он был полностью раздет, потому что Коннор так попросил. Довольно мягко, но все равно непреклонно, сразу после того, как пылко поцеловал и шепнул, что очень соскучился и у него большие планы. Этого Гэвину было достаточно, чтобы прийти в нужное настроение. А ведь они даже не успели обсудить улов и как оно там было на природе, и Гэвин не поговнился о своей рабочей задолбанности, как собирался. Но ради такого дела мог и подождать. — Мне нравится на тебя смотреть, — сказал Коннор с каким-то деловым азартом и мигающим диодом в комплекте. Опять что-то для себя анализировал. Но сейчас Гэвин вовсе не был против заслуженного и вновь такого долгожданного внимания. Сам он во время этой демонстрации лежал на кровати возмутительно голый и возбужденный, пока Коннор сидел на его бедрах. Тоже, если рассуждать справедливо, голый. И невозмутимо прижимал гладкими промежностью и лобком член Гэвина к его животу. Гэвин и раньше чувствовал себя временами последним извращенцем, а теперь, изнывая от возбуждения, плюнул на все и просто сосредоточился на своих желаниях. Коннор парадоксальным образом не казался неполноценным или ненастоящим из-за отсутствующих частей. Особенно, когда вел себя так подкупающе уверенно. — Насмотрелся? — поднял бровь Гэвин и шевельнулся под ним. В принципе, если сделать так несколько раз, давление станет еще приятнее. — Нет, — улыбнулся Коннор и погладил кончиками пальцев его лоб, провел по брови к виску и запустил ладонь в волосы. И опустился всем телом, прижимаясь к груди Гэвина. Поцеловал в уголок рта. — Мне приятно видеть индикаторы твоего возбуждения, — тихо сказал Коннор и осторожно качнул бедрами. — Твои зрачки уже расширены. Дыхание учащенное. Железы выделяют смазку. И я являюсь причиной этого. Когда Коннор терся об Гэвина, между их телами раздавались тихие шлепающие звуки. — Вот так, — вздохнул Коннор, поднимаясь и придерживаясь за него. И снова скользнул вдоль члена. — А как обстоит с твоими сенсорами между ног? — спросил Гэвин, разрываясь, куда же приятнее смотреть — на лицо Коннора с розовыми пятнами на щеках или на место контакта с членом гораздо ниже. — Не очень. Но слова Коннора противоречили его же видимой физической реакции. Когда Гэвин сильнее ухватил его за бедра и потянул на себя, Коннор прикрыл глаза и слегка запрокинул голову. На его шее бледными синяками цвели парочка засосов после радостного приветствия: видимо, он сам решил их оставить. Гэвин уже поверял скорость исчезновения отметок с его кожи: обычно это занимало до смешного мало времени. — Непохоже, — поделился сомнениями Гэвин, продолжая ерзать под ним и толкать его на себя. Было охуенно до звезд из глаз, но все еще недостаточно, чтобы кончить. И это тоже было круто, потому что Коннор к этому моменту тоже растерял изначальное самообладание и был просто наслаждением для глаз и измученной души. — Дело в совокупности факторов, — объяснил он и судорожно выдохнул, и крепче сжал бедрами тело Гэвина. Его взгляд слегка замирал и терял плавность и скорость реакции. — И в разнообразии видов стимуляции. Например, сейчас я получаю сенсорный отклик от большой площади поверхности тела. Гэвин с интересом смотрел на лицо Коннора, который, несмотря на техническую болтовню, вел себя так, будто ему грозил в обозримом будущем роскошный оргазм. То есть довольно странно и очень по-своему, но в то же время невероятно похоже в некоторых моментах на то, как вел бы себя человек. Что было даже логично, если подумать, раз уж вся его прошивка была заточена на подражание людям. Но вряд ли реальный кайф Коннора будет похож на поведение андроида из того единственного тематического порно, что Гэвин когда-то посмотрел. У Коннора пока не было специальных протоколов на случай секса. Гэвин собрал всю свою силу воли и решил сдерживаться как можно дольше и понаблюдать, что же в итоге выйдет. — Давай, детка, поговори со мной, — позвал Гэвин, помогая Коннору сохранять темп. — Что ты чувствуешь? Коннор как будто задрожал и сильнее вжался в него пальцами. Прикусил губу и поездил теперь уже окончательно испачканной в его смазке промежностью по члену, прежде, чем приоткрыть глаза и продолжить. Его длинные ресницы подрагивали. — Это похоже на обучение новым алгоритмам обработки сигналов. Зрительные образы интерпретируются как положительные и приносящие эстетическое удовлетворение. Запах твоей кожи и выделений задает уникальный обонятельный отклик. Импульсы от датчиков давления, расположенных в нижней части корпуса, не рассчитаны на слабые стимулы и при тестировании для них был выставлен низший приоритет. Поэтому… — Коннор тихо застонал от новых ощущений, когда Гэвин, по-прежнему придерживая его одной рукой, погладил его изящный и твердый живот. Он знал, что эта жесткость обманчива. Помнил почти пружинящее ощущение, когда задел по нему кулаком, и тут же пожалел, что не может сейчас поцеловать место удара. Коннор тем временем продолжал отстраненные объяснения, прерываясь на короткие паузы для прерывистых вздохов. — При равномерных фрикциях сигналы непрерывно поступают в процессор. Я выставил для стимулируемых сенсоров максимальную чувствительность. Голос Коннора звучал монотонно, да и с выбором выражений для постели полный абзац, конечно. Гэвину вспомнилась информация из прочитанных статей: возможно, для оптимизации происходящих процессов Коннор просто не отвлекался на нормальные объяснения. Иначе так и сказал бы: отлично трахаемся, продолжай, такого со мной ещё не было. Или не сказал бы, это же Коннор. Но его заумные технические рассуждения Гэвина почему-то еще больше заводили, мозг и сам прекрасно справлялся с переводом на человеческий. Проверить, могут ли андроиды вообще кончить без секс-апгрейдов, стало делом чести. Можно было перетерпеть невыносимое желание и растянуть удовольствие ради Коннора. — Ты самое сексуальное, что я видел в жизни. Никогда никого не хотел сильнее, — сказал Гэвин. Он медленно провел ладонью от живота к груди, прошёлся пальцами по выпуклым очертаниям ребер и зажал правый сосок Коннора. Покатал коричнево-розовую кожу между подушечками, отпустил, нажал на него, вминая в кожу. От выражения озадаченного удовольствия на лице Коннора хотелось немедленно передернуть и в пару движений кончить, и Гэвину пришлось решительно сказать себе «нет». В конце концов, он поставил цель терпеть до победного конца. — Здесь тебя тоже не тестировали? — Гэвин, — собственное имя, сказанное таким… просящим, что ли, тоном звучало музыкой для ушей, — мне очень нравится твой голос. — Не сдерживайся, — подбодрил его Гэвин. Снова для удобства перехватил его за талию и подался бедрами навстречу его движениям, и ещё раз, и еще. — Ты очень хороший мальчик. Идеальный. Коннор глубоко вздохнул, посмотрел вниз и нежно просунул ладонь между членом и животом Гэвина, обхватывая его. — Пожалуйста, — сдавленно попросил Коннор. — Ты не мог бы ещё похвалить меня? Твой позитивный отклик похож на подтверждение об успешном выполнении миссии. Ты мне очень нравишься. Мне нравится быть для тебя идеальным. Теперь при движениях он не просто скользил пахом, но и синхронно помогал им обоим ладонью, нежно подрачивая. Перед глазами Гэвина ослепительно взрывались сверхновые; не было слышно ничего, кроме голоса Коннора и его дыхания, пробивавшихся сквозь шум крови в ушах. От жары Гэвин весь взмок, простыня под ним сбилась. По влажной коже Коннор скользил еще лучше. И провел свободной рукой по его лицу, смахивая капли пота со лба, и слизнул их с ладони с тихим стоном. — Потрогать тебя ещё где-нибудь или продолжить как есть? — спросил Гэвин, доведенный до того предела, что поразительно, как еще не загорелся буквально. Он погладил большими пальцами выступающие тазовые косточки Коннора. — Ты очень красивый, детка. И ты мне тоже нравишься. Сможешь сделать это для меня? — Я не знаю, — Коннор дышал еще чаще и быстрее двигал бедрами и ладонью. — Незнакомый сценарий. Способность эмулировать оргазм даже не рассматривалась. От нее нет практической пользы. — Давай, умник, постарайся. Не думай, просто двигайся, как сейчас. Я постоянно думаю о тебе. Я, блядь, уже дрочить разучился на что-то другое. Представляю отсос от тебя и полный вперёд. — Тебе со мной так хорошо? — Я тебя умоляю, — выдохнул Гэвин. — Ты лучший, малыш. Можно было еще как-нибудь помочь ему, наверное. Попробовать другие чувствительные зоны? Гэвин приподнялся, провел ладонями по спине, прощупывая позвонки, и задержался на лопатках. И, конечно, поцеловал его, просто потому, что был готов делать это по поводу и без, сколько угодно, в любое время. То, что нужно. Коннор позволил засосать свой язык и сильнее прижал его член к своему паху и животу. Гэвин переключился на его шею, покрывая светлую кожу новыми цепочками укусов. Ноги Коннора сильнее сжались вокруг него, а диод мигал жёлтым и даже красным, как при перегрузке. Гэвин поцеловал его в висок, прямо напротив разноцветного сияния. — Надеюсь, я тебя не сломал, — сказал он. Разговаривать становилось все сложнее, но Коннор был уже близок к чему-то там. Наверное. Нужно было постараться. Гэвин не особенно задумывался, что несет, пока Коннору от этого было хорошо. — Ты отлично справляешься. Выеби меня, детка. Я вижу, как тебе это нравится. Я позабочусь о тебе. — Гэвин… Голос Коннора сбился, как при ошибке воспроизведения записи, и больше он ничего не говорил. Лишь смотрел ему в глаза и приоткрыл губы, и даже, кажется, хотел что-то еще сказать — его губы шевельнулись. Он был настолько красивым в этот момент, что дыхание из легких выбивало как при ударе об воду. Гэвин больше просто не мог. Ему тоже срочно нужно было кончить, а если Коннору окажется мало, то Гэвин готов был хоть на весь оставшийся вечер перейти в полное его распоряжение и трогать и вылизывать его в любом указанном месте. — Вот так, малыш. Ты охуенный, — Гэвин и сам был слишком переполнен ощущениями, и эмоциями к такому живому, такому дурацкому и совершенному Коннору. — Сожми его сильнее. От ответного давления стало так хорошо, и Гэвин крепче вцепился в Коннора. Тот смог, не прекращая уже местами подпрыгивающих движений, погладить блестящую от смазки головку, и накрыл ее пальцами, сжимая в кулаке, и Гэвин решил, что сейчас просто умрет, и удивился, когда хватка на члене стала неподвижной. Коннор смотрел на него и дрожал, и Гэвин очень надеялся, что не затрахал его до поломки буквально, и, черт… От перекрывшей все пять чувств белой электрической пелены он в первый момент вообще не понял, что случилось, просто растворился и перестал существовать как личность. Судорожные волны блаженства от мощной пульсации в паху разошлись по всем мышцам и органам, как будто он всем телом кончил, а не только членом. И кажется, даже что-то сказал Коннору. Когда Гэвин немного вернулся в себя и вдохнул кислорода, то первым делом почувствовал во рту привкус крови, так сильно он неосознанно прикусил губу. Он продолжал крепко обнимать Коннора, который с каким-то странным механическим всхлипом лизнул его, пробуя кровь на вкус, а потом убрал с его члена руку, всю покрытую спермой, и засунул пальцы в рот. И скорчился, замерев. Его диод мигал, словно спешно отбивая морзянку. От его тяжести и сильной хватки ноги Гэвина начали неметь. Гэвин погладил его по спине, вверх и вниз, и снова вверх. — Как ты? — спросил он тихо и оставил легкий поцелуй на его предплечье. — Обними меня, детка. Все хорошо. Коннор вытащил изо рта пальцы, заторможено положил руки на его плечи. Его пальцы были влажными, скользкими и липкими от спермы и искусственной слюны, и очень теплыми, теплее, чем обычно. И его тело было очень теплым. Коннор слегка наклонил голову набок. Многочисленные засосы на его шее и плечах не исчезали. И он очень растерянно смотрел — как будто сквозь него. — Ты смог? — сказал Гэвин и не удержался, самодовольно усмехнувшись. — Ты просто что-то с чем-то. Это точно стоило ожиданий. — Гэвин… — начал Коннор уже практически обычным голосом и замолчал. Даже как будто неожиданно смущенный. И начал поглаживать его по волосам. Им обоим нужен хороший душ, но это подождёт. Гэвин как-то ни разу не видел, чтобы Коннор терял дар речи. — Эй, Земля вызывает Коннора, прием. Самый срочный, блядь, приоритет, — Гэвин потерся об него подбородком и поднял голову. — Ты в порядке? Мне не придется везти тебя в ремонт и объяснять, что произошло? Коннор отрицательно качнул головой и улыбнулся. Его глаза сияли; он выглядел совершенно очаровательно оттраханным и счастливым, и Гэвин засмотрелся на него, потому что даже опустошение и эмоциональный откат, которые с ним обычно происходили после секса или дрочки, пока не спешили возникнуть на внутреннем горизонте. Да, он был уставшим, липким, ещё не мог отдышаться после сокрушительного оргазма, но все равно купался в море самых нежных чувств и был омерзительно доволен собой и ситуацией. Но потом Коннор открыл рот и, конечно же, все испортил. — А ты действительно имел в виду все, что сказал мне? — спросил он как ни в чем не бывало и с интересом уставился в ожидании ответа. Гэвин страдальчески вздохнул и попробовал его отпихнуть. Коннор держался за его голову, запутавшись пальцами в волосах на затылке — от этого Гэвин испытывал исключительно приятные мурашки, — и никуда слезать не планировал. — Тебе не хочется поговорить? — уточнил Коннор, все еще улыбаясь. — Мне очень интересна обратная связь. — Это я уже понял, — ухмыльнулся и Гэвин, собираясь с мыслями. Попробовал поцеловать его, но Коннор увернулся, и Гэвин лишь мазнул губами по щеке. — Я могу понять, если тебе не хочется отвечать. Или если тебе неловко, — рассудительно заявил Коннор, упрямо не меняя тему. — Но ты должен сказать об этом. Гэвин даже не был по-настоящему раздражен, скорее взбрыкнули старые рефлексы сбежать, пока после секса не присели на уши с разговорами о любви. Хотя почему он вообще думает о любви сейчас, не очень понятно. Гэвин попытался мысленно пробежаться по всему, что наговорил, вроде ничего криминального. Пожал плечами, капитулируя. — Просто не привык к разбору полетов в постели, — буркнул он. — И вообще ты сам все понимаешь даже лучше меня. — То есть, это да? — Коннор с улыбкой гладил его шею. — Даже когда ты сказал… — Так все, заткнись, — быстро вмешался Гэвин и потер лоб. — Я не знаю, почему, но мне пиздец как сложно об этом разговаривать. Но я тебе гарантирую, что был не в том состоянии, чтобы врать или выдумывать. Окей? Вопрос закрыт? — Конечно. Спасибо тебе, — Коннор, наконец, поцеловал его, совсем легко. — Я очень рад, что мы решили встречаться. — Поверь мне, это взаимно, — хмыкнул Гэвин и попробовал ещё раз пошевелить ногами. Да, они затекли. — Хочешь со мной в душ? — С удовольствием. —Коннор слез с него и встал с постели. — Помочь тебе дойти? — Сам справлюсь, — поморщился Гэвин, вставая, когда в ноги словно воткнулись миллион иголок. Но он стоически доковылял до ванной, лишь немного заваливаясь на Коннора. И с каким-то благоговейным удовольствием лично вылил шампунь ему на голову. С мокрыми и прилипшими к лицу волосами Коннор казался совсем смешным. И когда он закрыл глаза, Гэвин уже точно знал, что нужно делать. Они целовались, пока у него не онемели губы. С такими перерывами быстро помыться не получилось, а после завершения Гэвина окончательно разморило. Он сполз по стенке и уселся на полу. От горячего пара немного кружилась голова. Вода по-прежнему стекала по лицу. — Не хочу выходить, — заявил он и от души зевнул. — Никогда не пробовал спать в ванной. — Это не лучшее решение, — возразил Коннор, аккуратно опустившись рядом на корточки. — Ты не сможешь полноценно отдохнуть в неподходящих условиях. Гэвин чувствовал себя так, словно ничего твердого в организме не осталось, ни одной целой кости. Но места в кабинке реально было не так уж и много, и поэтому они сидели так близко, что при малейшей попытке пошевелиться задевали друг друга локтями и коленями. Можно, конечно, перебраться и сесть снаружи кабинки, но это уже полумеры, и без теплой воды со всех сторон как-то не то. — Тогда дай мне полотенце и пойдем на диван. У меня нет настроения приводить в порядок погром в спальне. — Я мог бы заняться этим, — сразу же предложил Коннор. — Никакой уборки после секса, — Гэвин категорично помотал головой. — Предлагаю заказать пиццу и просто поваляться. — Это можно устроить, — отозвался Коннор. — Какую ты любишь? Остаток вечера они так и провели: лежали, болтали; потом Коннор отошёл встретить курьера, вернулся с коробкой и больше от него уже не отходил. Гэвин успел полежать и головой на его коленях, и повтыкать в телевизор из-за его плеча, когда лег так, чтобы обнимать его сзади. Он не заметил, когда начал засыпать и, кажется, во сне стало уже не очень комфортно, но потом диван скрипнул от перераспределения веса, места стало больше, и, вдобавок, Гэвина накрыли одеялом и даже заботливо его подоткнули. И в комнате стало тихо. *** Стремительно пронеслась еще одна неделя, за которую Гэвин если и находился в участке, то был завален таким количеством работы, что не мог головы поднять. Он начал всерьез подозревать, что истинным мотивом наказания Фаулера было отлучение от Коннора, а вовсе не неудобное расписание как таковое, но вне самоубийственного графика все равно удавалось иногда провести какое-то время вместе. В чудом совпавший общий выходной Гэвин проснулся ближе к полудню. Они валялись в постели, закинув друг на друга ноги, и болтали ни о чем. Точнее, сначала перебрасывались шутками, но привыкший к регулярному сексу организм настойчиво требовал обратить на себя внимание. И Коннор, конечно, не смог это проигнорировать и начал выдавать блистательные идеи одну охуительней другой. С ним однозначно не соскучишься. Гэвин очень хотел бы завалить его и приятно продолжить приятное во всех отношениях утро, но в этот раз категорически не был уверен в благоразумности его предложений. — Сегодня твоя очередь, — провокационно заявил Коннор и подпер голову рукой, приподнявшись с подушки. — Давай попробуем? Очередь, блядь. Коннор намекал на вчерашний вечер, когда Гэвин приполз со смены уставший, как собака, и даже не планировал ничего сложнее простенькой дрочки в постели, с пачкой салфеток под рукой. Но Коннор соблазнительно сообщил, что Гэвину делать ничего и не придется. И так-то оказался прав: он прекрасно справился с тем, чтобы разложить Гэвина сначала на столе, а потом и на кровати, и вылизывал, пока Гэвин не начал совсем отъезжать от кайфа и требовать перехода к решительным действиям. И смог вытрахать его пальцами до полного отвала башки, вроде бы жестко, но настолько внимательно и аккуратно, что наутро задница почти не болела. Сопровождал он этот праздник жизни фразочками типа «Помолчите, пожалуйста, детектив Рид», «Так вот чего вам хотелось» и, к ужасу и постыдному возбуждению Гэвина, что-то совсем нежизнеспособное и нелепое типа «Мне нравится, как вы реагируете на стимуляцию простаты. Внешний сфинктер вашего ануса находится в оптимальном тонусе». Гэвин был очень, блядь, счастлив это услышать. Даже что-то прошипел сквозь зубы по поводу тупых ботанов, но незамедлительно отвлекся. Радостным было и то, что в мыслях о ненавязчивой дрочке Гэвин все же нашел силы подготовиться до его прихода. Чисто на всякий случай. И это Коннор тоже отметил в своих комментариях по ходу пьесы: о том, что детектив Рид просто ждет не дождется, пока андроид модели РК-800 соизволит обратить на него внимание. — Ой, да иди ты нахер, — серьезности посыла немного мешало то, как он подмахивал задницей, и его же недовольный стон, когда Коннор одним плавным скользящим движением вытащил из него пальцы. И член тоже выпустил. — Следите за речью, детектив, — упрекнул его Коннор, перехватил под животом и хлестко шлепнул — шлепнул, блядь! И тут же погладил. И повторил, совсем уже не больно, но кожу ягодиц покалывало и приятно жгло. Гэвин втянулся, бесстыдно стонал, и просил его выебать, и, конечно, называл Коннора самой лучшей деткой. За вечер он кончил дважды от умелой синхронной дрочки внутри и снаружи (видимо, сказывалась обширная теоретическая подготовка Коннора и его машинное чувство времени и распределения усилий), и со стыдом признал, что его неожиданно заводит находиться в условно беспомощном положении. Он знал, конечно, что может в любой момент попросить прекратить, и Коннор сразу же остановится, и от этого было охуеннее в миллион раз. Можно было ни о чем не думать и просто получать удовольствие. После этого он, собрав последние силы, вытерся салфетками, поцеловал очень довольного собой Коннора и заснул мертвым сном. — Не понимаю, тебя не устраивает трахнуться без изысков или ты просто еще не закончил с психологическими экспериментами? — кисло спросил Гэвин, возвращаясь к текущей повестке дня. — Можно совместить приятное занятие с поиском ответа на вопросы, наверное, — задумчиво отозвался Коннор. — Хочу проверить, как я буду себя при этом чувствовать. Если не понравится, мы остановимся и сделаем всё по-твоему. — Давай сначала. Мы попробуем изобразить… Будто бы я тебя принуждаю? — Гэвин чувствовал, что энтузиазма в нем остается все меньше и меньше. Даже бодрый поначалу стояк как-то сдулся, не полностью, но заметно. — Полный бред, как будто, блядь, это возможно вообще. Ты бы просто переебал мне по шее и в ту же минуту накатал служебную жалобу, чтоб меня поимели во всех инстанциях. За домогательства и попытку порчи дорогой оргтехники. — Ну, я предлагаю всего лишь сделать допущение для ролевой игры, — весело отозвался Коннор. Даже не спорил, засранец. — А я пытаюсь понять, где повернул не туда, — Гэвин лениво поправил пряди его волос, почему-то слегка вьющиеся. Интересно, это намеренное изменение стиля или после вчерашних кувырканий так странно помялись? Но после дождя они не завивались, например. — Ты уверен, что настолько мне доверяешь? Вдруг, ну хуй знает, ты только расстроишься? Или я перегну палку? Я же не могу, как ты, что-то вычислять каждую секунду? — Все будет хорошо. Я знаю, как ты ко мне на самом деле относишься, — тепло ответил Коннор. — И ты смотрел такое порно и знаешь, что нужно делать. А я подыграю. — Поверь мне, я далек от того, чтобы воплощать в жизнь все увиденное, — закатил глаза Гэвин. — И тебе не советую. — Но ты же мечтал, я цитирую, выебать меня в рот? Я буду очень, очень послушным. Тебе понравится. — Коннор опустился рукой к члену Гэвина. — Можно? — Да бля, конечно, я только за, — Гэвин кивнул, сдаваясь. Кто же в здравом уме откажется от минета, особенно в исполнении такой конфетки.— А для этого обязательно изображать конченного гондона? — Только в этот раз. — Это очень тупо. Коннор осторожно обхватил член и провел ладонью по всей длине. Гэвин всерьез подсел на ощущение искусственной кожи и пальцев на себе, какое-то силиконово-гладкое и одновременно бархатистое. И не похоже на человеческое, но при этом с набором сходств, на фоне которых различия выделялись еще сильнее. Ничего другого на себе Гэвин испытывать уже не хотел и даже воображать это было не интересно. А потом Коннор усмехнулся. При виде этой нахальной морды Гэвин сразу все понял. — Я облегчу тебе задачу, насколько это возможно. — То есть, будешь бесить вопросами, чтобы мне проще было на тебя выебываться? У тебя очень странные представления о послушании. Коннор легко пожал плечами и видимо решил, что пора переходить к активным действиям. Поэтому он перестал его трогать, принял свой самый официальный и неуместный сейчас вид и спросил: — Что я могу для вас сделать, детектив Рид? Как будто и впрямь сейчас ноябрь, они в комнате отдыха, и Гэвин еще не представляет, насколько сильно влипнет. Но на дворе было начало мая, а Коннор лишь изображал пай-мальчика — голым в его постели, — и Гэвин готов был признать: что-то в этом идиотизме, может, и было. — С таким набором интересов мы могли поладить гораздо раньше, тупой ты кусок пластика, — Гэвин потянулся, почесал затылок и лениво пересел на край, раздвинув ноги: — Пиздуй сюда. Или ждешь особого приглашения? Коннор непонимающим нахмурился (очень правдоподобно), но встал и вопросительно посмотрел на него. — Уточните запрос, — спокойно сказал он. Значит, Коннору опять хотелось побольше разговоров в процессе. И, скорее всего, проверить реакцию Гэвина — справится ли он с поставленной задачей. Ну что же, это можно устроить. — Давай на колени, ушлепок, — Гэвин растянул губы в презрительной усмешке и собрался с мыслями. — Ты же должен приносить людям пользу? — Вы превышаете служебные полномочия, детектив, — заметил Коннор, но на колени встал. — Вы знаете, что я имею право подать жалобу? — Да всем похуй, поверь мне, — отмахнулся Гэвин, прикасаясь к его губам кончиками пальцев. — Максимум, что мне грозит — штраф, если я тебя сломаю. Ну Хэнк, может, психанет, но это не точно. О чем он не знает, то ему не повредит. Ты же не сломаешься от члена во рту? — Моя модель прошла тщательное тестирование допустимых нагрузок для всех компонентов. Приблизительный расчет ваших возможностей показывает, что их не будет достаточно для получения критических повреждений, — Коннор как будто на слабо его брал, ну просто пиздец. — Ой, да заткнись ты, — бросил Гэвин и резко оттянул его голову назад за волосы, чтоб посмотреть в глаза. Спокойный и любопытный взгляд, и даже диод в голубой безмятежности. Гэвин не собирался уступать Коннору и поддаваться на открытую провокацию тоже не хотел. — Рот открой, говнюк, — приказал Гэвин и притянул его к себе, упираясь членом в лицо. Коннор выглядел очень натурально недоумевающим и смотрел так, будто спрашивал, зачем все это. Гэвин невольно задался вопросом, что было бы, попробуй он и впрямь устроить такое до девиации. При условии, что он совсем сошел бы с ума, конечно, чтобы вообще до такого додуматься. Неужели есть шанс, что Коннор, как и в ситуации с кофе, посчитал бы, что проще дать, чем спорить? Гэвин закатил глаза и отбросил эту мысль: ну да, конечно. Вот так взял бы и согласился. Держи карман шире. Он был очень рад, что все это происходит в домашней обстановке, и они раздеты, и Коннор ему пиздец как важен и дорог. И все это не по-настоящему. Его Коннор делал только то, что считал нужным. И в данный момент его желание — единственное, что во всей этой ебанической ситуации на самом деле заводило Гэвина. — Заканчивай смотреть на меня, словно я тебе денег должен, — Гэвин провел головкой по его пока сомкнутым губам, нетерпеливо подталкивая в затылок. — Давай, поработай языком. Тебе не привыкать пихать в рот что ни попадя. Коннор взглянул с упреком, но ничего не сказал. Он потянулся, чтобы взять член в ладонь, и Гэвин раздраженно мотнул головой. — Давай без рук пока, — приказал Гэвин. — Положи их на колени, чтобы я видел, и не тяни, блядь, резину. Быстрее начнем, быстрее закончим, и ты снова побежишь ловить своих любимых девиантов. Он надеялся, что не переигрывает, и чувствовал себя не в своей тарелке. В его жизни случался неудачный секс разной степени странности, он даже пялил как-то бывшего, и они оскорбляли друг друга в процессе. Это было ошибкой. Они были пьяны, и тот повел себя, как кусок говна, но все равно полез в штаны, и все закончилось в постели. Но одно дело вести себя так с кем-то, кого практически ненавидишь, и с его полнейшего одобрения, надо заметить. И совсем другое — когда больше всего на свете хочешь о человеке всячески заботиться. Даже если он постоянно действует на нервы и подбивает на какую-то странную хуйню, и даже человеком не является. Но тут Коннор приступил к делу, и посторонние размышления Гэвина покинули. Коннор начал с неловкого прикосновения к яйцам, широко облизал их и провел теплым языком там, где бедро соединяется с телом. От его дыхания на влажной коже появились мурашки. Он был так близко, что Гэвин чувствовал запах своего шампуня от его волос. Гэвин хотел было сказать, какой он классный, но вовремя одернул себя и закусил губу. Когда Коннор осторожно приоткрыл губы, впуская в рот головку, Гэвин не выдержал и застонал, крепче вцепившись в его волосы. Пошло все нахуй. Он с силой дернул его к себе, проталкивая член в глотку на всю длину, и принялся трахать, сам задавая ритм. Коннор сосал старательно, с пошлым хлюпаньем, и неотрывно смотрел на него потемневшими глазами. Все учел, даже зубами не задевал. — Блядь, детка, — простонал Гэвин, ускоряясь так, что если бы не обильное количество смазки во рту Коннора, точно бы стер себе все нахрен. Коннор сжал руки на коленях в кулаки, и, после секундного желтого мигания диода, принялся охотно подставляться и даже, блядь, приглушенно стонать, когда член ненадолго выскальзывал изо рта. Губы у него были мокрые и блестящие. — Кто бы мог подумать, что наша Барби и сама этого хочет, — выдавил Гэвин, задыхаясь и чувствуя, как напряжение в паху подступает неотвратимо. — Язык высунь. Гэвин отстранил его и начал дрочить, глядя в глаза, пытаясь прочесть выражение его лица. Коннор послушно высунул язык, который Гэвин задевал рукой, и смотрел снизу вверх. Его щеки залились розовым, как всегда во время секса, и каждый раз это было нереально красиво. Гэвин спустил с напором, по ощущениям, пожарного гидранта. Спермой Коннору забрызгало лицо и даже на волосы попало; с его языка капли стекали вместе со смазкой, потому что рот Коннор послушно держал открытым. Раз уж они закончили, Гэвин мог делать все, что хочет и считает правильным. Он закрыл глаза, наклонился и поцеловал Коннора, нисколько не заботясь о степени его испачканности. Коннор с готовностью ответил, и перебрался к нему на колени. — Все же в порядке? — поинтересовался Гэвин на всякий случай. — Конечно, — улыбнулся Коннор и потянулся, чтобы взять коробку салфеток, едва не заваливаясь вместе с Гэвином на кровать. — Спасибо большое. Было очень познавательно. — Рад, что оказался полезным подопытным кроликом, — отозвался Гэвин скептически. — Мне нравится быть объектом твоих желаний. Но если сравнивать способ их выражения… Пока он озвучивал выводы о разнице в ощущениях и психологической оценке действий друг друга (и как здорово, что они друг другу доверяли; вот с этим точно сложно было не согласиться), Гэвин помог ему привести в порядок лицо и позволил сделать то же самое для себя. Они умылись, разобрались с завтраком и готовились к экзамену до вечера. Гэвину чувствовал себя очень избалованным с таким помощником: Коннор массировал его виски, разминал шею и плечи, пока задавал вопросы. Сказал что-то про опосредованное управление эмоциями. Что именно так можно поддержать оптимальную концентрацию внимания, потому что Гэвин не сможет отвлекаться на тревогу, возбуждение или другие яркие чувства. И это даже работало. Или, что еще вероятнее, помогала его спокойная уверенность в нем. С Коннором было классно делать что угодно. С ним хотелось быть лучше и верилось, что это получится.