Незначительная облачность

Бравада — Вот куда?! — Хичиго в ужасе вцепился пальцами в белые волосы. — Зачем?! — Успокойся, — с легкой долей раздражения выдохнул Зангетсу. Плащ черными хлопьями развевался за спиной напряженного «старика». Он сражался наравне с шинигами, он был там, поддерживая хозяина, встречая не дрогнувшим лезвием очередное Серо, глотал чужую густую кровь.       А Хичиго мог лишь смотреть на то, как белолицая тощая «летучая мышь» с ядовито-зелеными глазами нападает на их Ичиго. На ярковолосого идиота, выдыхавшего арранкару в лицо свою вечную браваду, прикрывая ею боль и легкий страх, трепещущий на самых кончиках пальцев. — Ты идиот, Король, — тяжело вздохнул пустой, когда по миру из бесконечного множества стеклянных небоскребов пронесся черный луч чужой силы.  — Идиот… — Отчаянно выдохнули почерневшие губы того, кто вот-вот должен был подхватить легкое тело своего «пленителя», а потом… занять Его место на передовой. Своей силой перекрыть огромную дыру в груди, разницу в мастерстве и в том самом — не доступном глупому «Королю» — животном желании жить. Хотя бы так. На задворках чужого сознания. Бронь       Иногда Ичиго казалось, что у него пожизненная бронь на титул Бестолкового Героя. Он буквально читал в глазах всех вокруг… что именно он тот фантастический идиот, который раз за разом, надрывая живот, будет идти и рубить, бить, кашлять кровью, превозмогать себя, но побеждать. И от этого почему-то было иррационально приятно. Сопли       Тяжелое дыхание с хрипами вырывалось из горла. Ныла скула, а от попытки довольно оскалиться её ещё и болью простреливало. — Ха… — Ичиго скользнул пыльной ладонью по лицу, растирая кровь в диковинную маску ярости… которой и в помине в нем не было.       Только боль. Не физическая — хотя и ныло всё тело, натруженно, чуть горьковато, с приятной после-адреналиновой кислинкой, — а моральная. Огромная, всепоглощающая, загнанная волей куда-то на задворки памяти. Туда, где пылились почти стертые воспоминания о рассыпающемся прямо в пальцах на духовные частицы занпакто и жутких сражениях.       Боях… не чета этим его ежедневным избиениям уличной шпаны. — Ха… — грязная рука в жесте смирения пробежалась по всклоченным волосам.       Как бы Ичиго ни храбрился, он скучал. По схваткам до последней черты, по бесконечному бегу прямо в черную пропасть, по друзьям… и по верным только ему жителям полного стеклянных небоскребов, безумного подсознания.       Так скучал, что задыхался без очередной дозы адреналина и готов был еще хоть пару десятков раз сходить на верную смерть, лишь бы услышать хотя бы отголосок сухого голоса, пробирающего до печенок, или хрипящий смех, поднимающий дыбом даже крохотные волоски на теле. — Зангецу… — на выдохе и без особой надежды. Всё, что угодно, чтобы услышать… — Чего ты сопли по деревьям развешиваешь, а, Король? Бархан       Ичиго вздрогнул и широко распахнул глаза. Снова этот сон…       Обжигающее солнце, тяжелый раскаленный воздух и бесконечные барханы. Везде песок…       Многотонная масса из белых, острых крупинок преследовала его во снах вот уже почти неделю, не давая спать. — Король… — на грани сознания заискивающе провыл Пустой, заставляя Куросаки застонать. — Надоел уже! Хватит меня пытать! Чего ты хочешь, чудовище?       Одно напоминание о бесконечной пустыне Уэко Мундо вызывало практически физическую боль. — Домой… — жалостливо протянул Хичиго, под аккомпанемент из обвиняющего бурчания Зангетсу. Рыжему временно исполняющему обязанности шинигами захотелось застонать от отчаяния. В этот раз его верный занпакто был на стороне приставучей шизы, иначе бы не позволил бы Хичиго издеваться над снами «Короля». — Домой он хочет… — пробормотал Ичиго, вставая с мокрой от пота кровати и начиная одеваться. Вряд ли Урахара вообще спит… так что он вполне может попробовать уговорить Панамочника на хотя бы маленькую Гарганту. Возможно в Уэко Мундо ему наконец дадут выспаться!