Незначительная облачность

Гриммджоу Джагерджак       Очередной выпад на чистом чутье — поймать вражеское серо голой ладонью, жестко сжать пальцы, схлопывая чужую силу, обращая в ничто.       Казалось, это такая мелочь для Шестого из Эспады.       И только сам Гримджо да его верная Пантера знали, каких сил на самом деле стоит одному из самых диких и несдержанных арранкаров сохранить свое место Шестого, как впрочем, и яркую индивидуальность, столько раз спасавшую Сексту от утилизации по проекту «Владыки Айзена». Заельапорро Гранц       Все, кто видел Заельапорро за работой, могли жизнью — хотя, скорее, смертью, — поклясться, что больше, чем ученым, ему бы пошло быть художником. Фракция Восьмого частенько спорила о том, сколько же в нем душ, принадлежавших творческим личностям… Фрасьоны кричали, торговались, иногда переходя к дракам за правду, которую им бы никто и никогда не позволил узнать… но при этом дисциплинированно таскали своему главе самых лакомых и нежных пустых. Любовь к сладенькому за работой всегда выделала Гранца среди остальных.       Кто знает, может, он и в прошлой жизни не мог сосредоточиться и начать творить без глазированного пончика в зубах. Неллиэль Ту Одельшванк       Иногда Нелл мечтала… О том, что помнила о мире живых; о том, что сама в нем придумала.       О солнце — ласковом и согревающем, а не сжигающем все вокруг, — о прохладной воде. И чтоб много-много.       Трес довольно жмурилась, мысленно скидывая тесную, закрытую форму Эспады, небрежно подхватывая волосы пестрой резинкой, как мечталось, и повязывая легкий платок на излишне открытые бедра.       Идеальный покой… который она заслужила.       Отдых от обязанностей и закостеневшего мира чудовищ, относившихся с ней к одному виду.       Тепло, свобода!.. и умиротворенный Нойтора в разноцветной — ему всегда не хватало красок, — панаме за ее спиной. Нойтра Джилга       Смотреть на дурищу-Нелл через призму собственного восприятия было трудно. Видеть как в хрупком, по самые тонкие запястья затянутом в белую ткань тельце бьется, бушует, яркими, режущими глаз звездами вспыхивает Сила… и слышать: — Мы все еще люди, Нойтра. «Глупая, глупая женщина!» — Дурища! Идиотка! — не стесняясь выражать свои мысли во весь голос, а в ответ ловить проклятущую, тошнотворно-понимающую улыбку. Будто по голове плешивого уличного кота гладит, которого в дом притащила. — Защищайся, — сквозь зубы, сдувая длинные смоляные пряди с лица.       Гадская девица была идеальным бойцом… виделась… чувствовалась.       Но, сколько бы Пятый ни усердствовал, отказывалась им быть.