***
Осознание произошедшего, невольными свидетелями которого они стали, приходило плавно, постепенно и ненавязчиво.Приятное, безмятежное спокойствие и задор уступили место напряженности и волнению у обоих. Учащенное биение сердца гулко, словно ударами по широкому басовому барабану, раздавалось в ушах, ненадолго обескураживая. Девушка, попятившись на несколько шагов, обернулась в сторону только что прогремевшего шума и прислушалась. Прервав попытку начальника сказать что-либо, дабы не раскрыть их присутствие, резко поднятой ладонью, ей стало ясно, что нарушители спокойствия до сих пор где-то неподалеку. Бухгалтер вдруг почувствовала, как директор схватил ее за запястье. — Не ходите туда, — непривычно мрачно проговорил Фрост, притянув коллегу чуть ближе, — там отнюдь не безопасно. — Но и возвращаться рискованно: наши шаги наверняка услышат, — отпрянув от Джексона, возразила Эльза. — Лучше уж идти вперед. Попытка выдернуть руку оказалась тщетной. — Будет благоразумнее, если пойду я, — тихо, но с нажимом сообщил, — а вы вернетесь обратно, мисс Фрозен. — Отказываюсь. Мужчина недоумевал: почему нельзя, не сопротивляясь, послушаться? Судя по рассказам приближенных к девушке коллег, Фрозен с рождения была спокойной и послушной, при этом обладая крайней неуступчивостью. С тех пор, как Эльза относится более дружелюбно и открыто, их мелкие стычки и перепалки окончательно пришлись Фросту по нраву, превратившись в своего рода ежедневный ритуал на работе. Сейчас же условия совсем иные. Он с самого выстрела уловил, как девушка сбивчиво, порывисто дышит и как в разы участился ее пульс. Любая без слов повиновалась бы, чтобы избежать ранений и удручающего исхода, а она еще перечит! Не намереваясь больше отвечать на очередные бессмысленные указания начальника, она подбежала к ближайшему, поражающему своей высотой, кусту, выполненному в форме величавого и гордого лебедя. Блондинка подозвала его рукой, и Джексон вмиг приблизился. Шум вытекающей воды фонтана заглушал чужие голоса, так что до них донеслись короткие отрывки, произнесенные громче остальных. …мало… … не лезь… …никчемные… Понять, что речь идет о чем-то тайном не составило никакого труда, но то, как вдруг напрягся Фрост, старательно рассматривая преступников, насторожило Эльзу. Весь его вид говорил, что он сильно занервничал, а вскоре лицо директора побелело как мел, и девушка вернула внимание к затеянной слежке. Посетовав насчет того, что не надела на торжество каблуки, Фрозен потянулась, встав на носочки насколько это предоставлялось возможным. Ее старания не прошли даром: хоть и ненадолго, но бухгалтер увидела злоумышленников. Они стояли напротив друг друга возле арки, меньше диаметром, чем та, что была пройдена вместе с директором по пути в сад, но все так же украшенной цветами. У первого, что выше, в руках находился темный декоративный сундучок, расшитый, кажется, золотистыми нитками, а другой уверенно держал пистолет, и сомневаться, что пуля попадет прямиком в цель не приходилось. Эльза присмотрелась к последней персоне: по сравнению с владельцем сундучка, этот имеет непривычно тощее и хрупкое телосложение. Фасон одежды, несмотря на мешковатость и стиль, как ни странно, казался непривычным. … Или закончишь как Шторм? — насмешливо, с едкой желчью, четко произнесли вопрос. Фрост ошеломленно выпучил глаза, и темные брови достигли максимальной высоты на лбу. Его вид вселял неподдельный, проскальзывающий под кожу, зловещий трепет: словно безумец, всецело поглощенный коварной, понятной ему одному затеей, устремил темно-синий взор вперед. По всей видимости, даже веки ни разу не сомкнулись. Эльзе не удавалось достучаться до начальника: мысли ее метались, безостановочно сменяя друг друга, и нагоняли излишнюю панику; интуиция неотступно твердила, что это отнюдь не доброе предзнаменование.***
— Какой чудесный выдался вечер… — припустив платок на лице, удовлетворенно вдохнул прохладного воздуха посланник. — Посмотри же, завораживает, — обвел рукой ухоженную территорию вокруг. — Когда-то было… — Тебе не удастся сбить меня с толку, — резко перебили ностальгическую речь мужчины напротив. Говорящий стиснул пистолет, уверенно направленный вперед. — Предавайся воспоминаниям в другом месте. Прерванный, чуть наклонив подбородок, и теперь смотрел из-под светлой челки, но в глазах не отражалось ни капли возмущения или ярости, лишь яркие лукавые искорки поблескивали в изумрудных пучинах. Сухие губы растянулись в снисходительной улыбке, словно он прощает ребенку незначительную оплошность вследствие его возраста и неопытности. — Но что вы, право, так грозно? — Повторяю: для чего ты здесь? — Могу спросить то же самое, — уверенно выдал мужчина, вальяжно, совершенно неторопливо поправляя сумку на своем плече, — и еще о-очень многое, — подошел он к собеседнику вплотную, почти невесомо проведя кончиками крупных шершавых пальцев по локтю до неприкрытого плотным рукавом запястья. Человек перед русоволосым моментально напрягся, однако, не совершил резких движений, чтобы оттолкнуть его, -…но не стану. Как вежливо с моей стороны, не правда ли? Голубоглазая персона свободно выдохнула напряжение, когда мужчина отошел на приемлемое расстояние, и дернула темно-бордовый воротник. Он уже размеренно направился в сторону особняка, как ощутил свою руку стиснутой в крепкой хватке. — Мало тебе в прошлый раз было? Я не позволю. Посланник, устало фыркнув, обернулся: — Зануда. Уверяю, жизни этих скупердяев не вызывают даже сотую долю нужного интереса. И реакции у них жалкие: крики, бешеные вопли и готовность на все, только бы спасти свою шкуру. — Тогда зачем? — мягко, с хрипотцой спросили его. Зеленоглазый с легкостью мог высвободиться, вовсе не обязанный что-либо растолковывать — застыл на месте, не отрываясь от глубоких лазурных очей, наклонился. Тонкие исхудалые пальцы вцепились в края рукавов, сдерживаясь от того, чтобы оттянуть плотную и теплую ткань, стянувшую горло, не давая шанса глубоко вдохнуть; неповторимый вихрь эмоций, блеснувший в зеленых глазах при сумеречном солнце, поневоле привел кроткое тело в трепетную, покалывающую мышцы, дрожь. Заметив это, русый отпрянул на пару шагов назад, замешкавшись, опуская протянутую к макушке пшеничных волос руку в брючные карманы. — Брось, неужели мои способности настолько никчемные? — поспешно отворачиваясь, хмыкнул он, после хитро прищурился: — или вы волнуетесь за меня? — Это… — волнение постепенно отступало, и, прокашлявшись, ему произнесли: — Это давно в прошлом. — Верно, — выдохнул мужчина как-то печально, — совершенно верно. Поэтому не твоего чертового ума дело, как мне поступать. Лишь по старой дружбе ты еще стоишь невредимой здесь, а не тонешь в гнилом болоте, — презрительно фыркнув, выплюнул с яростью он. — И если не хочешь все потерять — уйди, мерзавка, наконец, с пути. Если ранее девушка, задыхаясь от возмущения, готовилась отчеканить обидные, скверные реплики, то теперь не могла произнести и слова; потерянность с тревожностью и страхом отразились на ее лице, раскромсав надетую маску отрешенности и безразличия вдребезги. Пистолет уже давно был опущен. — Ты, я смотрю, совсем из ума выжил, — сдерживая противный ком в горле, прохрипела она. — Не строй из себя героя. — Кто тут кого строит, — холодно сказал русый, направляясь к выходу из сада. Терпеть самоуверенную выскочку, как он считал, был уже попросту не в состоянии. — Всё-таки уверен? Закончишь как Шторм? — донесся женский голос до чутких ушей, когда посланник подобрался к украшенной арке и, услышав, остановился. Но в этот раз не обернулся. Что, как думала голубоглазая, даже к лучшему — покрасневшие щеки, с прозрачными мокрыми дорожками, не будут удостоены гнусной усмешки. Спущенный предохранитель. Пуля, разрезавшая сгущенный воздух. Одна. Три. Выпущены вверх, к облакам. — Беги, — произнесла светловолосая, тоном не терпящим возражений, — беги, скорее. Сморгнув последние капли, девушка осмотрелась: пустое, все еще зеленое, поле с цветущими орхидеями и розами было ей ответом.***
— Садитесь на диван и ждите, — строго приказала девушка, подходя ближе. — Почему это вы… — Сядьте, пожалуйста, — произнесли уже мягче, но не менее настойчиво, — и снимите рубашку. — Что? POV Elsa Наконец рассказ вернулся к тому, с чего был начат. Я вместе с начальником нахожусь в какой-то комнате и, судя по разложенным на полках очищающим средствам и швабрам неподалеку, в импровизированной подсобке. Вполне себе дажу уютной и аккуратной, стоит отметить. Как мы здесь оказались? Очень просто — благодаря Фросту. Пока я тщетно пыталась привести его в чувства, Джексон неожиданно быстро подбежал к кусту напротив, ближе к нарушителям спокойствия. Его напряженность не сулила ничего хорошего, поэтому решительно схватила лежащий неподалеку толстый сучок, покрытый сухими колючками, двинулась к мужчине. Вероятнее всего, это была засохшая ветвь кустарника роз. Часть мертвого дерева оказалась довольно увесистой, но все же, спустя пару перекидываний из одной ладони в другую я смогла привыкнуть, примерно рассчитала нужное направление удара, если кто-то вознамерится напасть сзади. Стояли мы спинами друг к другу. Когда раздались три выстрела подряд, Фрост дернулся, делая шаг в сторону, что я, чья хваленная эмоциональная выдержка была подпитана паникой и взбурлившим адреналином, расценила как сигнал к атаке. Раскрутившись в полоборота, я с силой махнула веткой вперед. Произошло все моментально: и удар, и падение, и осознание. Ударить-то я ударила, только совсем не в того, кого предполагалось. Реакция Фроста достойна отдельного внимания: он, несмотря на внезапность, смог принять правильное положение для падения — Джексон аккуратно приподнялся на локтях и лежал на земле; сильно нахмуренные брови выдавали, какие отнюдь не приятные ощущения его постигли. Собравшись и более-менее успокоившись, я помогла своему начальнику подняться. В голове отчаянно стучалась мольба о том, чтобы по завершению званого вечера меня не уволили с работы. Или, по крайней мере, не подали в суд за нанесение травмы, которая, кстати, начинала кровоточить. Может быть, стоит написать по собственному? От преступников след простыл, так что смысла оставаться в саду не было, поэтому мы побрели в сторону особняка. Фрост по началу сопротивлялся, однако позже согласился закинуть свою руку на мои плечи, что-то пробурчав себе под нос. Гости, слава богу, тогда все еще пребывали в торжественном зале, и ни один не стал свидетелем, как блондинка в изрядно помятом платье пытается провести раненого мужчину во внутрь особняка. Подниматься наверх было пустой тратой времени и сил, к тому же чревато последствиями, поэтому, отыскав глазами приоткрытую дверь на первом этаже, потянула Фроста туда. Ситуация странная и комичная, если бы не являлась столь трагичной. Вот так вот мы здесь очутились. Оценив повторно произошедшее, в очередной раз убедилась, что спешка и излишняя взволнованность к хорошему не приводят. И это ужасно неловко. Подобных казусов со мной прежде не случалось. Однако сейчас, когда он отказывается снять рубашку, словно вредный ребенок, чувство вины уступило место жгучему недовольству. — Что? — повторил он. — Я прошу, чтобы вы сняли рубашку. Что тут не ясно? Спустя пару минут натянутой тишины я осознала, что фраза прозвучала очень двусмысленно, но отступать было некуда. — Я, конечно, понимаю, что привлекателен… — потирая шею, глухо проговорил Фрост, — но между нами лишь деловые отношения. И… Сказать, что я поразилась, было бы наглым преуменьшением — я в глубоком потрясении, даже, можно сказать, разочаровании. Почему он оценил сказанное совсем в другом смысле? Серьезно? — Мистер Фрост, — твердо прервала босса, взмахнув ладонью в останавливающем жесте. — Поймите меня правильно: вы получили рану, а я, — потрясла перед собой найденным в шкафу ящичком с красным крестом, — собираюсь ее обработать. Как прикажете мне это сделать, если вы сопротивляетесь? Имелась бы при себе камера — непременно запечатлела бы этот момент на пленке. Гамма эмоций, начиная с изогнутых в непонимании бровей и заканчивая смущенным взглядом в пол, исказила его лицо в столь чудной гримасе, что в итоге мой громкий смех разлился по комнате. — Итак, кхм-кхм, позволите? — подошла к сконфуженному Фросту с бутылочкой перекиси и рулоном бинта. — Конечно, — кивнул притихший Джексон, снимая пиджак. Хлопковая ткань рубашки успела приобрести алое пятно в районе правого плеча. Ох, ну я и постаралась… Правой рукой Фрост ослабил галстук, после и вовсе снимая, а другой -расстегивал переливающиеся золотым светом пуговицы. И проявилось в этих обыденных, незамысловатых движениях что-то манящее, обворожительное, величественное, что на секунду тело мое застыло. Джексон, припоминаю, пользуется популярностью: болтливые секретарши всякий раз на перерывах шушукаются о нем. Винить их не стоит, сказала мне миссис Аллен — выразительные глаза, правильные контуры лица и тренированное тело, облаченное в идеально выглаженный костюм невольно заставляют обернуться. Только меня подобное особо и не волновало: с детства привыкшая к узкому кругу приятелей и книгам по вечерам, моей главной целью было продвижение по карьерной лестнице. А когда становится видно, что во время пения дифирамбов о красоте молодого начальника я не разделяю всеобщего восторга, а на высказывания, вроде «повезло мисс Фрозен, главный бухгалтер — часто с ним пересекается» и вовсе фыркаю, работницы лишь недоумевающе, недовольно прицокивая, хмуряться, после машут рукой на затею переубедить меня. И правильно поступают. Я потрясла головой, желая избавиться от неподходящих дум, и оценила объем работы. — Облокотитесь о спинку дивана, так будет удобнее и мне, и вам, — легонько надавив под лопатками, приблизилась ближе и приложила промоченную ватку к крупному порезу, убирая комки застывшей крови. Задев царапину чуть настойчивей, чем раньше, над моим ухом послышалось сердитое шиканье, а Джек по воле рефлекса резко отдернул конечность от ватки. — Терпите, мистер Фрост, — процедила я, ощутив неприятный толчок локтем в свой бок. Случайный, конечно же. Нечто черное, с витиеватым узором, привлекло мое внимание. Этим оказалась татуировка в виде неизвестной цитаты, предположительно на латинском языке. В стремлении разгадать ее смысл кончиками пальцев коснулась выжиганной на крепкой груди надписи; мгновение, чтобы отвернуться, когда Фрост сосредоточенно уставился меня, было упущено. — Интересно? — голос Джексона прозвучал как гром среди ясного неба — я испуганно подпрыгнула. — Немного, — подошла к овальному столику, взяла с него вытащенный ранее рулон и принялась разматывать бинты, — она на латинском? Или… — Почти, — по непонятной причине деловито осмотрел меня снизу вверх, добродушно улыбнулся он. Тем не менее могу поклясться, что в прищуренных глазах проскользнуло что-то настораживающее. — Французский. Tout passe, tout casse, tout lasse — passe… — задумчиво пробормотала я, — предположу, что цитата о временности и бренности нашего бытия. — Не перестаете восхищать, мисс Фрозен, — искренне поразился Фрост, изогнув темную бровь. — «Ничто не вечно под луной», — таково ее значение. — А вы не устаете поражать, — ехидно хмыкнув, наклонилась над Джексоном за спиной, начав наматывать белую повязку, — Не скажешь, что вы любитель порассуждать о сущности жизни людской. — Обижаете. — Говорю как есть, — я только пожала плечами, что начальник, очевидно, не увидел, продолжила: — Можно один вопрос? — Да. — Что это все было? Пока Фрост размышлял над тем, что ответить, его плечо было тщательно перебинтовано. Ну уж нет, отмолчаться у вас не выйдет. — Мистер Фрост, — напомнила о своем присутствии я, уперев руки в бока. — Ничего особенного. Не беспокойтесь. — Ах, не беспокоиться! — такое я не оставлю. Нас могли запросто выстрелить, мы стояли на расстоянии меньше пяти метров. — Как же я не догадалась. Только вот отвертеться теперь не удастся, мистер Фрост. Рассказывайте. — Вовсе не обязательно, — продолжал он гнуть свое. — Отнюдь, — злость клокотала внутри, и я усердно старалась не поддаться эмоциям, — Моя жизнь, как и ваша, была почти на волоске от смерти. После всего увиденного у меня имеется полное право знать, что послужило причиной того происшествия. — Поймите, что… — тихо начал Джексон, как я нагло прервала его: — Вы так странно отреагировали на тех людей. Почему испугались? — Ситуация ухудшится, если вы узнаете. — Да куда еще хуже! — Черт возьми, Фрозен, успокойся! — вспылил Фрост, а я опешила, тут же замолкнув. Он никогда не использовал ругательства в мою сторону. Вскочив с насиженного места, Джексон резко развернувшись, прошептал мне в губы: — Во-первых, выдохните, волнение здесь абсолютно ни к чему. Во-вторых, соблюдайте субординацию, мисс Фрозен. Я вам не папочка, и истерики терпеть не желаю. В-третьих, выслушайте не перебивая. Ощутив, как стыдливо покраснели щеки, я, судорожно проглотив противный комок ярости, утвердительно помотала головой. — Настоятельно прошу войти в положение, — отойдя назад, скрестил Фрост руки за спиной, — и по возможности сохранить все в тайне ото всех. Поверьте, будет лучше не сколько для меня, сколько для вас и вашей семьи. — Но… почему? — только смогла выдавить я. — То, что вы увидели, никогда не должно было случиться, — нахмурился Фрост и, повернувшись, добавил: — Надеюсь на ваше благоразумие. Напряжение настолько захватило данную комнату, разве что сверкающих молний не хватало. Впервые Фрост был столь настойчив и непоколебим, что мне, девушке в полном неведении и недоумении, оставалось лишь согласиться с его решением. Сквозь ярый гул гущи хаотичных мыслей послышался телефонный звонок. — Это отец, — пояснил Джексон после короткой беседы, — сообщает, что наша компания получила шанс встретиться с мюнхенскими предпринимателями. Пора возвращаться, — поправляя пиджак — и когда рубашка была одета? — открыл передо мной дверь, учтиво наклонив голову, — Идете? — Конечно, — вернув гордую осанку и холодный взгляд, я вышла из злополучной комнаты, разговор в которой определенно запомнится надолго.