ХУЛИГАНЫ

      В том мире, где все зависят друг от друга, равнодушие хуже убийства. Лишь единицы готовы переть напролом против устоявшейся системы. Эти отважные герои делают всё, чтобы помочь другим, ровно до тех пор, пока не понимают: одного энтузиазма недостаточно. Проигрыш неизбежно настигает, тогда все герои быстренько врубают задний ход и машут нам ручкой.       Я до последнего думала, что меня это не коснётся. Думала, что всегда буду отважной, но моя вера в собственный героизм резко пошатнулась, когда я стала подопытным кроликом жестокой машины, для которой люди всего лишь расходный материал. Я была настолько слепа, глупа и наивна, что даже не подозревала, как быстро можно стать никем в этом огромном мире. Самый страшный день моей жизни расставил всё по местам. Те, кого я считала друзьями, отвернулись, сделав вид, что их это не касается. Чужое равнодушие обрекло меня на невыносимые муки, казавшиеся нескончаемыми до некоторых пор. Такого не должно повториться. Я вырвалась из мрака не для того, чтобы опуститься в него ещё раз…       Сьюзен покорно ждёт меня в холле в строго назначенное время у выставки школьных трофеев. Уже издалека замечаю, как она проверят телефон каждые десять секунд. Хотелось бы верить, что гордая малявка послушалась и отбросила свои дурацкие мысли насчёт красавчика-панка, но кислая мина говорит об обратном: сестра до сих пор не в духе. Завидев меня, она поджимает пухлые губы в тонкую линию с тяжёлым вздохом, намекающим на серьёзную обиду.       Хрена лысого я уступлю ей в этот раз!       На короткое мгновение мне безумно хочется поделиться с ней произошедшим в женском туалете, но теперь я решаю промолчать. Сделаю это чуть позже, когда буду точно уверена в том, что Сью всё ещё на моей стороне.       Мрачным тоном приглашаю её проследовать в столовую. Дневной свет из огромных панорамных окон со всей силы ударяет в глаза, как только мы заходим в обитель грязных сплетен. Раздражённо проталкиваюсь сквозь толпу. Звери в джунглях ведут себя и то более цивилизованно, нежели глупые подростки, охваченные бушующими гормонами.       Хватаю два подноса с небольшого столика в углу, один из которых сразу пихаю Сью в руки. Не перекинувшись и парой фраз, мы встаём в очередь за обедом с каменными лицами. Я злобно таращусь на её затылок, а в этот момент совесть решает погрызть меня за недавно сказанные слова. Мы с сестрой никогда не ссорились и уж тем более никогда не обвиняли друг друга в совершении опрометчивых поступков. Сложись вся эта ситуация иначе, возможно, я бы даже извинилась, но наплевательское отношение со стороны Сьюзен благополучно помогает мне на это забить.       Без интереса наблюдаю, с каким психозом она забрасывает к себе салат и непонятное соевое дерьмо блевотного цвета, отдалённо напоминающее мясную подливку. Нет уж, лучше я пожру по старинке. Мой взгляд нацеливается на последний толстый бургер, одиноко лежащий среди другой еды в лотках, и банку кока-колы. Полноватый парнишка за спиной неразборчиво пыхтит, мечется словно коршун, приготовившись лишить меня последней радости в жизни.       Не сегодня, чувак.       По мере продвижения очереди нахожу немного времени, чтобы ещё разок осмотреть просторную столовую, забитую студентами под завязку. Теперь сразу видно, в какой стороне восседает самая элитарная каста, а где уготовано место для отбросов. Забитые изгои, обделённые внешностью и деньгами, скромненько ютятся вдоль стены в самом конце зала недалеко от мусорных контейнеров, куда все вышвыривают остатки еды. Места возле окон и все столики вокруг центра, похоже, выделены для простых смертных, которых нельзя отнести ни к высшему сословию, ни к отстою — короче говоря, нейтральная зона. А середина занята девушками в чёрно-красной форме болельщиц и футболистами. Главные звёзды школы…       Яд ненависти делает один стремительный кружок по моей кровеносной системе. У этих уродов всегда самые лучшие столы, лучшие тачки, лучшие шмотки, мерзкие, эгоистичные рожи и полное отсутствие мозгов. Взять хотя бы того здоровяка в фирменной куртке «Троянцев». Мне удаётся рассмотреть его только со спины, но и этого достаточно, чтобы понять, что кое-кто больше работает над мышечной массой, а не над повышением интеллекта. Надо отдать должное: бицуха у него реально недетская! Куртка, довольно свободно висящая на остальных парнях, обхватывает его здоровенные руки и широченные плечи с натягом. Важно задрав постриженную почти под «ноль» голову, парень по-хозяйски сидит во главе стола и с ужасной манерностью попивает минералку. В отличие от остальных собратьев по команде, этот экземпляр ничего не ест, лишь молча слушает разговоры вокруг себя. Подобное поведение конкретно выбивает его из общей массы глупых приматов, хотя какое мне до этого дело.       Чёрт, в мире нет никакой справедливости! Пока я таращилась на всякий сброд, последний бургер достался прожорливому пацану, а мне теперь приходится довольствоваться небольшой порцией тако! Я продолжаю психовать и злиться на весь белый свет, но внутренний голос настойчиво твердит, что в мой несчастный желудок всё равно не залезет ничего крупнее горошины; после встречи со Стоуном ноги трясутся так, словно на мне тестировали центрифугу новейшего поколения. Какое счастье, что я не вижу здесь его самодовольной рожи. Видимо, аристократы не питаются в подобных забегаловках.       Сью не удосуживается хотя бы подождать меня. Подхватив поднос одной рукой, она демонстративно следует к столику у окна, за которым сидят Эллин с Аннет — её новые лучшие подружки. Пытаюсь отбросить в сторону все мысли о ревности, убеждая себя в другом: не то что бы я была сильно против их компании, но что-то в их чрезмерной доброте не даёт мне покоя.       — Привет, девчонки! — с лучезарной улыбкой Сью ставит на стол свой обед и плюхается на свободное место рядом с Аннет, занятой исключительно своим лицом, а не тем аппетитным бургером, который мне так и не достался.       — Салютик, — не отрываясь от зеркала, она подкрашивает нижнюю губу ярко-бордовым блеском и быстро подтирает края указательным пальцем.       Охренеть, да мой шкаф не вмещает столько шмотья, сколько влезает в её косметичку, если этот чемодан вообще можно так назвать.       Не могу не полюбоваться на её идеально завитые каштановые локоны, спадающие по плечам. Помимо этого на щеках красиво мерцает хайлайтер с перламутровым отливом, великолепно подходящий её бронзовой коже. Попробуй я сейчас нарисовать себе такие стрелки, быстрее бы проткнула глаз, а ведь раньше я просто обожала краситься и делала это весьма неплохо.       — Вы вовремя. Мы как раз собирались что-нибудь поесть, — тоненький голосок немного отвлекает от навалившихся проблем.       Крошечная Эллин полностью теряется за своей горой учебников, занимающих чуть ли не половину стола. Подоткнув красную оправу очков повыше на переносицу, она в спешке отодвигает книжки и поднимает на меня свой тёплый взгляд, приглашая сесть рядом.       — Спасибо, — нехотя выдавленная благодарность звучит довольно мрачно. Нет, я не завидую никому из них. Мне абсолютно чихать на то, что мой видок напоминает грим мертвеца, и на то, что я ни хера не знаю, куда буду поступать после окончания школы. Так лучше. Так спокойнее. Так я обманываю всех и себя.       Никак не могу отпустить Сьюзен из зоны своего пристального внимания, как и тот малоприятный факт, что она изучает содержимое косметички Аннет с огромным интересом, будто встретила настоящего гуру макияжа. В голове невольно всплывает картинка, как я тайком красила младшую сестру, когда мама ещё запрещала ей это делать. Каждый вечер мы запирали дверь на замок, и я старательно колдовала над миловидным личиком: выделяла золотисто-карие глаза яркими тенями, красила ей губы своими любимыми помадами, а иногда, когда Сью была не согласна с моими вкусами на парней, я в шутку рисовала ей усы и кошачий нос чёрной подводкой. Изгнать демона из одержимого было куда проще, чем мою сестру из комнаты. Старое воспоминание проходится невидимым лезвием по сердцу и оставляет кровоточащую рану в груди.       — Вторая неделя, а уже столько всего навалилось, — устало постанывает Эллин, осматривая заваленный стол.       — Хочешь стать адвокатом? — с хрустом продавливаю алюминиевое горлышко кока-колы, не на шутку ужаснувшись от названий на её книжках.       Гражданское право. Кому, на хрен, нужно изучать такое в школе?! Это больше походит на университетскую программу.       — Если получится.       — А куда планируешь подавать документы?       — В Йель.       Мне не удаётся сдержать восхищения и, в то же время, сильного удивления. Поразительная уверенность! Впрочем, у меня нет ни малейших сомнений, что её примут. Уже вижу в руках Эллин письмо о зачислении в университет, залитое слезами счастья всех родственников, танцующих вокруг него ламбаду. Стоит представить эту забавную картину, как кола тут же попадает не в то горло. Я начинаю громко откашливаться, чем обращаю на себя почти все взгляды сидящих поблизости ребят.       — Ч-чёрт! — с трудом восстанавливаю дыхание и деловито качаю головой, вытирая заслезившиеся глаза. — Полегче с такими заявлениями, Эйнштейн. Так можно и подохнуть.       Бледные щёки мигом покрываются румянцем после моих слов. Эллин смущённо хихикает, затем пару раз хлопает меня по спине в попытке убедиться, что угроза захлебнуться колой полностью миновала.       — Прости, — добавляет она и вежливо интересуется: — А ты? Кем хочешь стать?       Слишком. Сложный. Вопрос.       Всякий раз, когда кто-то спрашивает об этом, я испытываю непонятное волнение. Неуверенно пожав плечами, натягиваю рукава кофты чуть ли не до кончиков пальцев.       — Пока не знаю. Подумываю о журналистике, правда, ещё не до конца уверена, чего именно я хочу…       — Такая же фигня, — поддакивает Аннет, закончив со своим преображением. Она протягивает руку к банке с газировкой, и разноцветные браслеты с навешанными на них вставками из серебряных бабочек начинают игриво звенеть. — Я бы с превеликим удовольствием рванула бы в путешествие по Америке на крошечном автобусе, лишь бы не эта идиотская работа в офисе. Сидеть под горой бумажек определённо не моё.       Сью неожиданно прерывает нашу беседу своим ворчанием.       — Блин. Забыла взять десерт, — обращаясь исключительно к новым подружкам, она подрывается из-за стола. — Сейчас вернусь.       Решила ударить меня по самолюбию своим игнором? Ой, да пожалуйста! Зато теперь я, кажется, поймала идеальный момент, который тщательно обдумывала, сидя в библиотеке. Пока сестра будет выбирать себе сладости, мне необходимо кое-что прояснить.       — Могу я попросить вас об одолжении? — делаю выжидающую паузу, чтобы привлечь внимание и тщательнее обдумать слова. В момент, когда озадаченные взгляды девочек полностью сосредотачиваются на мне, я набираюсь смелости и озвучиваю свою просьбу довольно решительным тоном: — Больше не вбивайте Сьюзен в голову мысли о том, что Оуэн — хороший парень. Это ни к чему.       — А что не так-то? — поза Аннет становится напряжённой. Чуть прищурившись, она складывает руки перед собой. — Оуэн действительно хороший. Чем он тебе не понравился?       — Я не хочу, чтобы моя сестра с ним общалась. Он старше неё и выглядит далеко не невинным.       — Да ладно тебе, Оуэн безобиден, как младенец. Могу даже поклясться, если тебе полегчает от этого. Он ни за что не обидит Сью. Парень запал на неё так сильно, что лишний раз притронуться боится, чтобы не поранить.       Из Аннет вырывается скептический смешок, а моя тревога за сестру увеличивается троекратно. Здесь вообще никто ни черта не соображает? Такая беспечность способна навредить Сью, хотя кому мне тут об этом рассказывать. Аннет явно плевать на её безопасность. Разгульная натура этой девчонки готова поддаться на любую авантюру, но страшнее вовсе не это. Я просто-напросто вижу в ней себя пару лет назад, когда четырнадцатилетняя Джейн только познакомилась с шумными вечеринками, красивыми нарядами и начала тайком сбегать из дома. Развесёлая тусовщица без капли здравомыслия. Чем всё закончилось? Ах, да! Меня поимели. Конец.       Не-е, пора с этим кончать.       — Просто сделайте то, что я прошу. Это так сложно?       — Аннет, перестань. Мы не имеем права влезать в их отношения, — робко заявляет Эллин, подпихивая подругу ногой под столом. — Сьюзен — её сестра.       Должно быть, видок у меня и вправду взбесившийся, раз Аннет решает сдаться и больше не спорить.       — Хорошо, как скажешь, — подняв ладонь вверх, она надкусывает краешек бургера уже с отсутствующим видом и принимается копаться в своём телефоне.       Немного остываю, отправив в адрес Эллин благодарный кивок, на что та отвечает улыбкой. Хоть до кого-то дошло. Я и сама в состоянии вбить в голову Сью кучу ненужного дерьма. Дури во мне как раз в избытке.       Позитивная обеденная атмосфера мгновенно портится, а ведь мне стоило нечеловеческих усилий перебороть себя и обратиться за помощью к тем, кому я не верю. Феноменальная доброжелательность этих двоих смущала меня ещё с той знаменательной встречи в туалете. Люди не бывают такими. Они не кидаются помогать просто так, без видимых на то причин. За этим всегда стоит что-то ещё.       Принимаюсь выковыривать лук из своего тако, когда приторный запах духов закрадывается в нос. Боже, да кто надушился, как старая проститутка с внушительным стажем? Озираюсь назад и опять сталкиваюсь с той самой блондинкой, нарочно толкнувшей меня в коридоре. А ей-то что здесь понадобилось? Ловлю враждебный взгляд, адресованный противоположному краю стола, и начинаю догадываться.       — Аннет, почему ты до сих пор не в форме?       — Потому что тренировка только после занятий, Лиза, — не поднимая глаз, Аннет продолжает тыкать пальцем в экран мобильника. — В отличие от тебя, я не люблю сверкать голой задницей без надобности.       — Повежливее, — чирлидерша демонстративно выпячивает грудь. — Мы всё-таки подруги.       — Поправочка: бывшие подруги. Лучше иметь миллион врагов, чем таких друзей, как ты. К счастью, в их число ты больше не входишь.       — Какая потеря, — Лиза с нескрываемым презрением поворачивает голову в сторону Эллин. — Сидеть в отстойнике куда приятнее, верно, Сайлер? Чудно выглядишь. Эта кофточка тебе от бабули досталась?       Лицо Эллин приобретает багровый оттенок. От меня не ускользает и то, как сильно она расстраивается, опускает глаза в стол и нервно поправляет свой бежевый кардиган, так ничего и не ответив на оскорбление.       Знакомая хрень.       Окунувшись в собственные воспоминания, на автомате стискиваю кулак под столом от пробирающей ненависти. Мне жаль Эллин. Я была на её месте и отлично понимаю, что она сейчас чувствует. К тому же, рядом с Аннет она выглядит очень скромно, неприглядно, почти как невидимка, до которой никому нет дела. До сих пор удивляюсь, почему они дружат.       — Унизишь Эллин ещё раз — я тебе башку оторву, поняла? — угрожающе шикает Аннет, отбросив телефон в сторону. — Это будет последний матч, после него я сваливаю из команды. Ты меня достала.       — Давно пора. Безумно рада, что ты нашла своё место в иерархии неудачников, — злорадно усмехнувшись, Лиза ведёт свой подлый взгляд дальше. Терпеть не могу, когда всякие суки стоят за моей спиной, но я предполагала, что так и будет. Через несколько секунд она обходит стол, после чего с тошнотворной смесью радости и ехидства опускает руки на талию. — Знакомые лица! Привет, уродина. Оказывается, в мире есть люди, которые одеваются хуже Сайлер, надо же! До встречи на тренировке.       Послав Аннет воздушный поцелуй, длинноногая стерва хочет было уйти, как вдруг впечатывается в Сьюзен и начинает истерично визжать на всю столовую.       — Упс! Прости, — сестра намеренно облизывает испачканные шоколадным кремом пальцы, которыми только что измазала чёрно-красный топик гламурной дивы. — Кому-то не мешало бы сесть на диету. Ты такая толстая, что я никак не смогла тебя обойти.       — Я тебя убью, идиотка! Эта форма была сшита на заказ! — вражеские отполированные коготки уже планируют выцарапать кому-нибудь глаза, но несколько учителей, сидящие чуть дальше от нас, вовремя замечают этот инцидент. Тогда грозе помпонов не остаётся ничего, кроме как отступить. — Не знаю кто ты, соплячка, но за это ты поплатишься!       Прошипев очередную угрозу, Лиза улепётывает прочь из столовой вместе с некоторыми из подруг в таких же мини-юбках.       Я сегодня вообще расслаблюсь или нет?! Ещё немного и мне придётся копить деньги на успокоительное, а не на обучение в колледже.       — Пять баллов, Сьюз! — Аннет протягивает моей сестре «пятерню» для шлепка, на что та незамедлительно отвечает, брякнувшись на стул с гордым видом.       Ну начинается! Опять эти милые обмены любезностями! Между прочим, за полторы недели Аннет ни разу не обмолвилась о том, что состоит в рядах заносчивых богатеев, не брезгующих унижать каждого, кто плохо сочетается с цветом их одежды.       Многого же я о них не знаю. Чем они живут, что любят, с кем тусуются? Любой из ответов может стать проблемой для меня или для Сью. Да и их обещание — защитить меня от одного говнюка — пустой звук. Может, хоть так до младшей сестры дойдёт, что чужим людям верить нельзя…       — Кстати, забыла сказать: мы со Стоуном сегодня мило пообщались, — как бы невзначай беру в руки тако и откусываю часть лепёшки. Прожевав её впопыхах, между делом добавляю: — Я, конечно, не боюсь вида крови, но это слегка неприятно, когда её размазывают по твоей роже.       — Что?!       Наконец-то. Хоть какая-то адекватная реакция. Теперь я могу спокойно пожрать.       — Вот же сукин сын! — Аннет весьма правдоподобно изображает негодование, а так же злость, когда хватается за телефон и начинает клацать по буковкам на дисплее. — Надо предупредить их, чтобы следили за ним получше! Этого урода вообще никуда нельзя отпускать!       Так и знала, что здесь нечисто. Выгнув брови в удивлении, подпираю подбородок обеими руками и сурово произношу:       — Предупредить кого?       — Да так, знакомых, которые помогают с этим делом… — увиливает она, возвращаясь к написанию сообщения неизвестному адресату.       Очень интересно…       — И кто же эти знакомые? — давлю тяжёлым взглядом всех присутствующих, но в ответ слышу лишь гробовое молчание.       Нагнетённую разоблачающую атмосферу стремительно нарушают мечтательные вздохи компашки девушек за соседним столом. Ну в чём дело, вашу мать?! В приступе гнева разворачиваюсь на девяносто градусов и в очередной раз убеждаюсь, что никогда не привыкну к этому дерьму.       Высокомерный блондинчик, раздолбай в кепке и грёбаный панк — цепные псы Стоуна возникают на горизонте, сконцентрировав на себе весь шквал обожания. Мне как-то не довелось случая пообщаться с остальными, кроме Оуэна, да и не особо хочется. Сильно сомневаюсь, что дружки Дредда окажутся добрее.       Неожиданно все трое устремляют глаза в мою сторону. Блин! Теперь они решат, что я тоже пялилась как все остальные дуры! Поспешно возвращаюсь лицом к девочкам и ловлю их подозрительные взгляды, только не на себе, а на тех, кто мне противен. Проходит мгновение, и каждая из них цепляет на себя неестественную маску безразличия.       В голову закрадывается отторгающая, малоприятная мысль.       — Вы в сговоре с ними? — весь мой гнев сию же секунду направляется на праведную Эллин и беззаботную Аннет, которая уже далеко не так беззаботна, как раньше. И тут меня словно молнией шарахает, когда Сьюзен подаёт им знак молчать, украдкой мотнув головой туда-сюда, полагая, что я не замечу. Тако, едва оказавшийся в руках, падает обратно на поднос. — Ты знала об этом?       Сестра внаглую отворачивается, заставляя испытать неимоверное огорчение, как после предательства.       — Джейн, всё в порядке. Ни они, ни мы не пытаемся тебе как-то навредить, — Эллин виновато опускает уголки губ, предпринимая попытку переубедить меня. — Мы правда хотим помочь. Просто доверься нам, ладно?       — Просто доверься? У-у, не к той обратились, — несдержанно выпаливает Сью с открытым скептицизмом. — Джейн не доверяет никому. А вы, как назло, ведёте себя слишком подозрительно: зачем-то пытаетесь ей помочь. Вот ужас! А сейчас она думает, что вы все — лживые задницы, так что не старайтесь достучаться, всё равно не выйдет.       Её безразличный вид меня убивает. Ранит настолько сильно, что слова застревают поперёк горла. Смотрю на столь родного человека и не узнаю в нём мою младшую сестру. Её будто подменили. Если это точно та Сьюзен, с которой мы жили бок о бок столько лет, тогда она кардинально изменилась.       — За что ты так со мной? — голос предательски дрожит. — Ты прекрасно знаешь, почему я ненавижу, когда меня обманывают…       — Только без обид, Джейн, но ты сама ведёшь себя так, словно тебе есть что скрывать, — сразу перебивает Аннет. Она оглядывается на задний столик, проверяя, не подслушивает ли кто, и только тогда продолжает: — Ты молчаливая, не любишь рассказывать о себе. Создаётся впечатление, что ты всё время боишься сказать лишнего. Мы уже не стали лезть в ту странную тему про какого-то Марка. Дело твоё, конечно же, — сделав глоток колы, она склоняется ближе. — У каждого есть скелеты в шкафу, просто иногда их так много, что в один прекрасный момент они начинают вываливаться ото всюду, и бывает нужен кто-то, кто поможет тебе их спрятать. Гораздо тяжелее, когда рядом никого.       С меня хватит.       Вскочив на ноги, со злостью хватаю свой рюкзак с пола.       — До встречи дома.       Страшная обида берет своё. Слёзы наворачиваются на глаза, отчего мне приходится моргать вдвое быстрее, чтобы этого не увидели. Расталкиваю тупоголовых идиотов на пути к выходу и через мгновение скрываюсь в одном из оживлённых коридоров. Пусть сидит со своими новыми подружками, раз ей плевать на сестру! Не нужна мне их защита! Никто мне не нужен!       Мне жизненно необходимо как-то отвлечься, сбить себя с ужасных мыслей, пока крыша не слетела окончательно и не появилось желания резануть по вене или приложиться к бутылке, что сейчас кажется наиболее выгодным решением. Прислонившись к стене, выуживаю из рюкзака расписание. Взгляд натыкается на сочинение по Эрнесту Хемингуэю, которое нужно было сдать с утра. Я столько времени корпела над ним, рассуждая о проклятой войне, её жестокости, страданиях, ненависти. Почему бы не сделать это прямо сейчас? Вот именно! Надо отдать его мелкому недомерку. Даже если Тёрнер опять пошлёт меня куда подальше, потом никто не скажет, что я не пыталась.       Решительно взлетаю наверх по ступенькам. Добравшись до нужной двери, дважды ударяю по деревянной поверхности и сразу вхожу, не дожидаясь разрешения.       — Вы что-то хотели? — оторвавшись от чтения какой-то работы, мистер Тёрнер поднимает на меня холодный взгляд.       — Да. Сдать сочинение и извиниться за сегодняшнее опоздание. Этого больше не повторится. Простите.       Ну ни хрена себе! Зловредный гад умеет улыбаться?       — Было совершенно не обязательно писать ещё одно сочинение в качестве извинений, — он стаскивает с носа круглые очки, без которых его крысиные глазки выглядят куда меньше. — Признаться, меня поразил сам факт, что вы заранее позаботились о том, чтобы ваша работа попала ко мне в руки на тот случай, если вы не успеете на занятие. Именно поэтому я проверил ваше сочинение самым первым, но выше «отлично» с минусом всё равно не поставлю, даже не просите, — Тёрнер строго прищуривается, постукивая ручкой по столу. — Пора бы уже ознакомиться с нормами оформления титульных листов. В следующий раз поблажек не будет.       Сейчас я точно похожа на конченую дуру, только слюны возле рта не хватает. Либо я и вправду идиотка, либо чего-то не догоняю. «Отлично» с минусом? Заранее позаботилась о сдаче работы? Я, конечно, люблю что-нибудь покурить, но надо же знать меру! Что он несёт?       — Прошу прощения, но… чьё сочинение вы проверяли?       — Ваше, о произведении Маргарет Митчелл. И знаете, что я скажу? Весьма недурно. Поверьте, я редко такое говорю. Меня покорило ваше мнение о дружбе, семье, преданности и неверности. О том, как люди поклоняются идеалам и так же быстро отрекаются от них, идя по головам. Бессмысленность войны в целом, сломленный мир, но несломленные духом люди… и много чего ещё. Вы называете героев далеко не совершенными, во многом отрицательными, и не боитесь найти в них себя. Написано с душой, мисс Денстон. Браво.       Пора бы мне уже закрыть рот, что я и делаю.       — Э-э, спасибо. Рада, что вам понравилось…       — Если вопросов больше нет, тогда до встречи в субботу. Вы отлично пишете. Не пропускайте мои уроки. Они обязательно пойдут вам на пользу.       — Хорошо, мистер Тёрнер.       Он возвращается к чтению и уже не обращает на меня никакого внимания. Второй раз за сегодня я вываливаюсь из его кабинета, чувствуя себя недоразвитой. Взгляд опускается на сочинение, смятое в руках. Бред какой-то. Убеждаю себя в том, что здесь произошло явное недоразумение, после чего отправляюсь на последнее занятие, где мне предстоит лицезреть отвратную рожу Стоуна, а затем самое сложное — строгий разговор с сестрой.

***

      Этой предательницы не было в автобусе! Всю дорогу до дома я беспокойно пялилась в окно в надежде засечь её в чужой тачке с Оуэном Дженнингсом, но так же быстро откинула эту бредовую мысль. Аннет ведь тоже на машине, значит сегодня она подрабатывает личным извозчиком моей сестры. Да и плевать! Сью не жить, как только я доберусь до неё!       Хотя бы мамины мечты частично исполнились: вырядившись в забавный джинсовый комбинезон, она со счастливым видом копошится в новенькой клумбе с ярко-жёлтыми розами, поливая их сверху какой-то фигнёй из лейки.       — Джейн, всё в порядке? — тревожно спрашивает она, когда я проношусь мимо по асфальтированной дорожке. — Почему вы со Сьюзен вернулись порознь?       — Пришлось задержаться, мам, — бросаю в ответ уже на ступеньках. — Обсуждала тему сочинения с учителем…       В прихожей стоят знакомые чёрные туфли на каблуках. Сьюзен дома, отлично! Миную все подъёмы и без стука врываюсь в комнату к сестре. О, да у неё, кажись, всё просто чудесно! Валяется себе на кровати кверху пузом, листая глянцевый журнал о моде, и периодически водит пальцем по понравившимся нарядам. Её чёртовой вежливости не хватает даже на то, чтобы просто взглянуть на меня.       — Что за херня происходит, не расскажешь?! — громогласно рявкаю я, захлопнув дверь.       — Нервы сдали, — загнув верхний правый краешек, она переворачивает страницу, процедив монотонным голосом: — Извини.       — А как же наш уговор — никаких секретов друг от друга? Насрать на него, да?       — Мне надоело врать, Джейн.       При всём желании я не могу понять лишь одного…       — Что изменило тебя так сильно? Чёрт бы тебя побрал, почему именно сейчас?!       Детская беззаботность мгновенно исчезает. Сью принимает вертикальное положение. Кинув к изголовью кровати свою подушку в белоснежной наволочке с рюшами, она облокачивается на неё спиной и равнодушно всматривается в моё искорёженное злобой лицо.       — Я не упоминала, что пару дней назад тебе купили подарок? — преспокойно интересуется она. — Платье. Мама ужасно радовалась, повторяла снова и снова, как здорово оно будет смотреться на тебе, ещё переживала, что тебе не понравится. Мне пришлось соврать, что это не так. Не хотелось её расстраивать, ведь я точно знаю, что ты выкинешь его или разорвёшь. С таким же успехом я не могу сказать ей правду о том, что её любимая Джейн больше никогда не наденет ничего красивого, потому что парень, в которого она была влюблена, её изнасиловал, — Сью возвращается к рассматриванию картинок, не переставая говорить. — А потом до меня дошло: нам придётся лгать всю нашу жизнь. Мы никогда не сможем быть собой, пока обманываем всех вокруг. Так какой тогда смысл считать других обманщиками, если мы сами такие же? Почему бы не сделать проще и не сказать правду хоть кому-то?       — Ты выжила из ума? — собрав волю в кулак, я пытаюсь не заорать во всю глотку, а ещё пытаюсь побороть страшный порыв запулить в бестолковую башку своей сестры фигуркой розового пони, стоящего на письменном столе. — Какую, на хер, правду? Марк убьёт всех нас!       — Его здесь нет, Джейн. Он находится за две с лишним тысячи миль. Как он сможет узнать?       Хорошо. Возможно, она права, но с Марком шутить нельзя. Пообещав однажды закопать всех, он своё слово сдержит.       — Да откуда я знаю?! Не будь дурой! Ты в самом деле хочешь это проверить? Лучше начни уже думать своей башкой и перестань трепаться со всеми подряд! Что ты успела наговорить о нас Эллин с Аннет?       Тараню её озверевшим взглядом. Меня порядком заколебало оберегать нашу тайну, пока Сью так бесцеремонно планирует переворот за моей спиной. И вот опять она закатывает свои огромные глаза, вконец сообразив, что почитать я ей точно не дам. Журнал быстро отправляется на прикроватную тумбу.       — Ничего такого, о чём бы они не догадались сами, — сестра сползает на край кровати и от ярости сминает руками покрывало, расшитое блестящими пайетками. — Они просто поинтересовались, почему моя старшая сестра такая странная, вот я и сказала, что тебе сейчас очень сложно: тяжёлое расставание с парнем, переезд, новые люди, нужно дать тебе время привыкнуть и всё такое…       — Не вздумай сказать им о Марке. Я серьёзно, Сью, — почти что загробным голосом твержу я. — Никто не должен узнать.       — Да брось! Вот что изменится, если кто-то узнает? Ни-че-го! Думаешь, от тебя отвернутся, как от прокажённой? Я не говорю, что нужно бежать и трезвонить о том, что ты жертва насильника, но можно поделиться этим с кем-нибудь со временем. Нам нужны друзья, тебе нужны! Если ты будешь откровенна, то, возможно, и другие тоже. Тогда они перестанут быть для тебя чужими.       Ощущаю прилив невероятной жестокости, которая вот-вот подтолкнёт меня к неоправданным действиям. Эта острая жажда крушить, уничтожать всё поблизости, в том числе и живых людей, кажется пугающей. Она растёт во мне, становясь всё сильнее с каждым днем. И сейчас она охренеть как зашкаливает! Услышав за дверью мамины шаги, я быстро проворачиваю замок, чтобы нам не помешали.       — Не учи меня жизни! — на пол тона тише рычу я, склонившись над сестрой. — Я тут, вообще-то, жопу рву ради тебя!       — Вот оно! — Сью внезапно подпрыгивает на матрасе. — Не ради себя, Джейн, а ради меня, но я об этом не просила! Когда ты последний раз улыбалась, шутила, дурачилась? Ты же всегда была душой компании! Мне очень не хватает той Джейн, на которую я хотела быть похожей!       По всей видимости, она не догоняет, что все радостные дни давно в прошлом.       — Та Джейн, которую ты знала, умерла. Марк её убил, так что теперь я не самый лучший пример для подражания, Сьюзен. И я не допущу, чтобы ты повторяла мои ошибки! — в принципе, я сказала всё, что хотела, и могу валить куда подальше, раз ей действительно это нужно, но напоследок… — С этим долбаным панком ты общаться не будешь, если наши отношения тебе хоть немного дороги.       — Ты не права насчёт Оуэна и всех остальных, — от сестры исходит внушительная обида. Она взбирается на кровать с ногами и заворачивается в покрывало. — Каждый с чем-то борется. Не ты одна…       Будем считать, что я этого не слышала. Закрываю дверь и выхожу в коридор. Путь до собственной комнаты кажется бесконечным, когда он расплывается из-за слёз, застилающих глаза. Оказавшись внутри, оседаю на пол рядом с кроватью и предаюсь тихим рыданиям.       Жаль, что Сьюзен так и не узнает, как больно она мне сделала. Неужели она правда считает, что я не хочу выбраться из этого дерьма, которое мне самой осточертело? Мне не нравится быть такой жалкой, постоянно бояться, но избавиться от этого не так просто, как кажется. Теперь и сестра в меня больше не верит. Она хочет нормальной жизни — всего того, чего я лишила её из-за своей связи с Марком.       Но с какой стати ей хотеть быть похожей на меня? Сью намного лучше. Она герой из категории тех, что не бросятся бежать при первой трудности. Со всей присущей ей справедливостью она будет отстаивать свои интересы до конца. Бездомные котики, собачки, люди… Эта дурёха испытывает слабость ко всем и отчаянно стремится спасти их, но при этом не задумывается о себе. В большинстве случаев такие, как моя сестра, всегда проигрывают, именно поэтому я так отчаянно хочу её уберечь.       Остаётся верить, что к тому моменту, когда меня не станет, Сьюзен повзрослеет и поймёт, какими жестокими могут быть люди. Ей следует прекратить воспринимать всю ложь за чистую монету, а до тех пор, пока она не научится этому, решать за неё буду я. Изгой, которому нигде не рады…

***

      Не успеваю моргнуть, как наступает мрачная, дождливая суббота. Раздор с сестрой, натянутые отношения с девочками, новые стычки со Стоуном ускоряют процесс разрастающейся депрессии. Больше всего я ждала, что мать с отцом наорут на меня, узнав о наказании, поскольку это означает, что их дочь так и не изменила своим старым привычкам. Не тут-то было. Они лишь молча переглянулись за ужином, но я успела словить нечто постороннее в их поведении. Очередное разочарование от того, что любимая Джейн вновь скатывается по наклонной.       Не выспавшаяся, страшно озлобленная я волоку ноги до кабинета, где должны удерживать заключённых вроде меня. Весьма интересно узнать, много ли таких одарённых кретинов…       Судя по всему, не очень: я и ещё какой-то здоровяк, похожий на того из столовки.       Разговор же был о восьми утра, тогда почему мистер Тёрнер и этот парень уже находятся здесь? Отстой, я что, умудрилась опоздать даже на собственное наказание?       — Доброе утро, мисс Денстон, — всё тем же строгим тоном приветствует меня Харрисон Тёрнер, лютый оборотень в обличии мелкого мужика преклонных лет.       — Здрасте.       Да не такое уж оно и доброе. На хрена держать нас в старом кабинете биологии? Расчленёнка в качестве наказания? Глаза пробегаются по ярким плакатам на стенах, забавному скелету в углу и тоннам книг на полках. Я робко топчусь у двери, совершенно не понимая, что делать дальше. Решаю последовать чужому примеру и сесть за парту, чтобы получить какое-нибудь задание, но у Тёрнера на меня свои планы…       — Не спешите, — он взмахивает рукой по левую сторону от меня, указывая куда-то вниз. — Ведро и тряпка в вашем распоряжении. И, пожалуйста, не нарушьте последовательность книг, когда начнёте вытирать полки. Можете приступать, — пока я нахожусь в лёгком замешательстве, он подходит к парню, изучающему пустой лист перед собой. — У вас два часа, чтобы написать сочинение, которое должно было лежать у меня на столе в минувший четверг. И никаких разговорчиков. Кабинет директора в двух шагах, а свободных суббот у меня очень много.       Низкорослый учитель, дышащий каждому ученику в школе в пупок, обходит меня сбоку и плавно ускользает из аудитории. Не может быть, чтобы сегодня я выиграла джекпот! Всего-то обыкновенная уборка? Ха, тоже мне наказание. Дома меня хрен заставишь, но уж лучше это, чем корпеть над домашкой, к которой я ненавижу притрагиваться.       Цепляюсь за пластмассовую ручку красненького ведра и аккуратно передвигаю его к ближайшему пыльному шкафу с толстыми энциклопедиями. Во всяком случае, могло быть и хуже. Лишь бы не нарушить эту сраную последовательность или что он там сказал? Загребаю в охапку тяжёлые книги от «А» до «Д». Мать твою за ногу, никогда не думала, что возненавижу еще и биологию! Передвигать по дому стопки «Космополитена» было не так сложно, как поднимать подноготную всяких вонючих бактерий. Сложив первую кучу на переднюю парту, я тянусь за следующей.       — Что он поставил тебе за сочинение по Маргарет Митчелл? — громила нарушает приказ мистера Тёрнера о молчании в первую же минуту.       Если бы я была менее нервной и подозрительной, то не придала бы этому вопросу никакого значения, только вот здесь не то место, где можно любезничать с кем попало, особенно, когда этот кто-то знает то, чего не должен.       Не оглядываюсь, просто с обыкновенным безразличием выжимаю тряпку и начинаю стирать ею пыль.       — «Отлично». С минусом, — быстро отвечаю я, проходясь по верхнему ряду. — А что?       — Минус? — звучит с некой агрессией. — Невозможно. Всё было просто идеально. Я дважды проверял и точно знаю, что не мог нигде ошибиться. Старый козёл до хрена придирается.       — Что, прости? — рука с тряпкой тормозит на середине полки, в то время как здоровяк решает, что я его не расслышала.       — Тёрнер — дотошный старикашка. Ему дрочить не в кайф, пока он не найдёт ошибку. Он не упоминал, за что поставил минус?       Опасливо заглядываю через плечо: странный парень ведёт этот диалог и одновременно пишет сочинение, не поднимая головы. Его лист заполнен уже на половину. С таким успехом он вполне может накатать ещё несколько, но… какого чёрта?! Уронив тряпку в ведро с громким шлепком, встаю лицом к нему, недоверчиво прищурив глаза.       — Что-то не так с титульным листом…       — Титульный лист? — на долю секунды моего коллегу по несчастью озаряет какая-то мысль, после чего он откладывает ручку и потирает переносицу. — Ну конечно…       Я совершенно точно сдохну от любопытства, если не задам этот вопрос.       — Ты выдал свою работу за мою?       Хитрый взгляд моментально отрывается от листа бумаги.       — Допустим, — раздаётся утвердительный ответ, от которого что-то передёргивается внутри.       — Зачем?!       — Небольшая благодарность за то, что сменила меня, пока я был в отъезде. Хороший удар…       Один вид тех мрачных глаз напротив заставляет меня полностью поменяться в лице. Это ещё что за долбаный герой? Не припомню, чтобы встречала его раньше, ведь этого парня я бы точно запомнила: огромный, широкоплечий, с короткой стрижкой и ужасно коварным лицом. Над губой с правой стороны красуется симпатичная родинка, добавляющая ему некого изящества. Понятия не имею, как это объяснить, но его присутствие навевает на меня непонятный холод, пробирающий до мурашек и притягивающий одновременно.       Вопросов становится всё больше и, надо признать, не самых приятных, особенно когда скользкий, тёмный взор по новой обращается в мою сторону.       — Никак не поймёшь, кто я? — его слова звучат со скрытой уловкой. — Подумай, Джейн, наверняка тебе обо мне рассказывали.       Тот, кого я вижу впервые, пользуется моим именем как своей собственностью. Парень улыбается, да так зловеще, что я просто проглатываю язык. Более тщательно вглядываюсь в его лицо: нет, я определённо не встречала его раньше. До жути чёрные глаза в сочетании с таким угрожающим видом оттолкнули бы меня сразу. Одни его размеры уже пугают! Белая футболка плотно облегает атлетическую фигуру, подчеркивает каждый рельефный изгиб, непременно указывая на бесконечную мощь, а одна рука по объёму, наверное, как три моих с половиной.       Это действительно тот парень, который заинтересовал меня в столовой. Неспроста он так сильно отличался от остальных. Он выше других во всех смыслах. К счастью, Аннет успела рассказать мне о ещё одном местном засранце, обожающим сделки до умопомрачения. Изворотливый гад, предлагающий людям контракт в обмен на душу. И опасен он не меньше Стоуна.       Кажется, я поняла, кто это…       — Кристофер Реймонд? Угадала? — озвучиваю самый очевидный ответ.       Он опять ухмыляется, будто ему сделали потрясающий комплимент.       — Просто Крис. Приятно знать, что репутация бежит вперёд меня.       Вот, значит, какой он… главный конкурент Стоуна. Слышала, что он капитан футбольной команды и довольно коварный тип. Избавиться от такого непросто, а раз Тёрнер восхищался его сочинением, отсюда следует, что этот парень далеко не дурак.       Спасибо, мне хватает проблем.       — Всё ясно, — окунаю руку в ведро, чтобы ополоснуть тряпку.       — Почему-то мне кажется, что ты не очень рада нашему знакомству, — ехидничает Крис.       — Я уже знакома с твоим врагом. Этого вполне достаточно.       — Кто сказал, что я тоже твой враг? Только тебе выбирать команду, за которую ты будешь играть весь оставшийся год.       — Не поняла… — я напрягаюсь, сталкиваясь с его увёртливым взглядом. Он о спорте говорит или о чём? Хочет обсудить последний матч по футболу? Не врубаюсь. — В каком смысле «выбирать команду»?       Реймонд задумчиво поглаживает подбородок.       — Каждый делает выбор в пользу одной из двух команд: моей или Стоуна. Отказавшись, ты становишься изгоем для обеих, но ты, как я вижу, с командой Стоуна общего языка не нашла. Твой выбор явно сужается…       — Я не собираюсь никого выбирать, — по какой-то причине рядом с этим парнем мой голос звучит твёрже и убедительнее, нежели с Дреддом, с которым я полностью теряюсь.       Хрен его разберёт, в чём тут дело: в том, что Стоун меня постоянно запугивает, а Реймонд планирует договориться?       — Так не бывает. Это обязательное условие для всех, — настаивает Крис. Он возвращается к написанию сочинения, а между делом продолжает сманивать меня во вражеский лагерь. — Я могу избавить тебя от него насовсем, обеспечу полную защиту. От тебя требуется только согласие.       Тихо бубню проклятия про себя, затем хватаю новую кучу книг и сдвигаю их в свободную от пыли сторону.       — Не стоит. Я его не боюсь.       — Зря, — раздаётся смешок за спиной. — Если я всё верно истолковал, времени у тебя осталось немного. Эллин Сайлер и Аннет Браун тебе не помогут.       Да пошёл ты! Вслух я этого, конечно же, не сказала. Говнюк слишком много знает, а меня это бесит!       Продолжаю натирать полку до дыр, пока в глубинах разума складывается противоречивое чувство, будто меня снова вгоняют в западню.       — Тогда ты должен радоваться, — громко фыркаю я. — Одним изгоем станет меньше.       — Мне бы не хотелось терять важного игрока. Враг моего врага — мой друг, разве нет?       — На кой чёрт я тебе сдалась?       Надо признать, Крис ловко увиливает от любых ответов. Не удивлюсь, если в его кармане припасена парочка шпаргалок, по которым он выбирает необходимую фразу.       — Обязательно нужна какая-то причина? Что если я просто хочу, чтобы ты была в моей команде?       Понятия не имею, что ответить на такое заявление. Хотя нет, я знаю. Я должна отказать, что и планирую сделать, когда оборачиваюсь, но в этот момент входит мистер Тёрнер, и наша необычная дискуссия заканчивается. Мы ещё несколько раз пересекаемся недвусмысленными взглядами, после чего каждый начинает заниматься своим делом: я — полками, Крис — сочинением, а мистер Тёрнер — проверкой работ по истории литературы.       Спустя два часа первой выскакиваю из кабинета в надежде слинять от Реймонда побыстрее.       — На следующем занятии будет устный опрос по прошлой лекции, с которой тебя выперли, — предупреждает он, нагнав меня в холле.       — Спасибо за информацию.       Мы проходим мимо чёрных шкафчиков. Он ни с того ни с сего притормаживает меня за руку возле одного из них. Покопавшись в нём некоторое время, Крис подаёт мне тетрадь.       — Бери. Перепишешь и вернёшь на игре в следующую среду.       Разве злодеи бывают добрыми? Что-то новенькое…       Смотрю в его лицо с редким изумлением, потому что изобразить нечто другое мне попросту не удаётся. Не окажись вокруг нас школьных стен, я бы решила, что стою в Эдемском саду, а хитрый змей соблазняет меня сорвать яблоко. Серьёзно, этот парень производит именно такое впечатление.       Смертельный соблазн.       А хуже всего то, что моя рука сама тянется за тетрадью.       — Крис! Я устала тут торчать! Когда мы уже поедем?       Ну конечно. Иначе быть просто не могло…       — Тёрнер нас задержал, — Кристофер нагло врёт и не стесняется, добавив ко всему прочему своё невероятное обаяние. — А ещё я был просто обязан как-то отблагодарить Джейн за услугу.       Невольно поднимаю на него ошарашенный взгляд, на который он отвечает почти незаметно, приподняв краешек губ.       — Опять ты?! — Лиза презрительно хмурит заштукатуренную мордашку. — Фу, Крис, зачем ты с ней общаешься?       — Должно быть, ему нравятся убогие толстухи, — с чего-то вдруг мой рот тоже изгибается в злорадной насмешке. — Ты бы лучше отошла. Вдруг заразишься ожирением.       Очуметь. Я прямо-таки чувствую невероятную смелость. На короткое мгновение меня покидают все сомнения, царящие в голове до этих пор. Некая уверенность, исходящая откуда-то со стороны, почти полностью их ликвидирует, но белобрысая сука всё равно не даёт мне расслабиться.       — Как мило. Тогда поблагодари её в своей койке, — она наигранно проводит ладонью по груди Криса, «забивая территорию».       — Следи за языком, Лиза, — он одёргивает её спокойным тоном, однако в словах легко прослеживаются нотки угрозы.       — А что такого? Ты же всех так благодаришь. Если верить слухам, то на последней вечеринке Кэндис Брэдли держала во рту твой член…       — Я недоступно объясняю? Заткнись, — скинув с себя руку обладательницы красного маникюра, Крис за секунду отнимает всё желание спорить с ним. — Иди в машину и жди меня там.       Лиза выглядит разозлённой, но всё-таки прекращает словесный понос и удаляется прочь, виляя оттопыренной задницей. Честно говоря, такая быстрая перемена в поведении Реймонда меня настораживает. С виду он кажется вполне нормальным, а на деле в этом омуте водятся страшные черти, которых следует избегать.       — Напрасно ты обидел свою девушку, — с сарказмом гляжу ей вслед, помахав тетрадью на прощание. — Теперь она оторвёт тебе яйца и заставит сожрать их на завтрак.       — Она не моя девушка, — смеётся Крис, отряхивая футболку от приторных флюидов блондиночки.       — Нет? — я опять удивляюсь. — А ведёт себя так, будто вы десять лет женаты.       Реймонд лукаво хмыкает и заявляет мне без всякой иронии:       — Давай называть вещи своими именами: мы просто трахаемся.       Уж лучше бы я заклеила уши скотчем. Или провалилась сквозь землю.       — Э-э, вовсе не обязательно вводить меня в курс дела так… подробно, но спасибо, что прояснил картину.       — Секс и любовь — вещи разные, — он продолжает говорить с поразительной невозмутимостью. — Первое не всегда предполагает второе, ты так не находишь?       — Ты всегда такой откровенный? — мысленно соглашаюсь с его мнением, хотя мне чуточку не по себе.       — Не всегда, но иногда находит, просто не люблю врать, вот и всё. А ты, видимо, любишь отвечать вопросом на вопрос, — на его лице возникает до жути скользкая улыбка во весь рот. — До встречи на матче.       Нет, нет, нет! Он решил, что я согласилась! А пока я молчу, он неспешно отдаляется по коридору. Чёрт! Оставлять всё таким образом категорически нельзя!       — Я не смогу прийти! — громко кричу на весь холл, чтобы меня наверняка услышали, а сама начинаю побаиваться, поскольку Стоун воспринял мой отказ весьма враждебно, а Реймонда я и вовсе не знаю.       Крис тормозит за несколько метров до парадных дверей и с озадаченным видом разводит руками.       — Почему?       — Есть дела, которые… надо сделать. Очень срочно.       — Не обманывай меня и я не буду обманывать тебя. Даю слово, — он кидает эту фразу с такой серьёзностью, будто видит мою лживую душонку насквозь. — Итак? Почему ты не хочешь идти?       Происходящее не поддаётся логическому объяснению. Сейчас, когда Кристофер Реймонд настойчиво заглядывает в мои глаза, я чувствую всё, что угодно, только не страх. Этот парень меня нисколько не пугает, зато моментально подкупает своей прямотой.       — Я не люблю футбол, — сходу озвучиваю одну из настоящих причин и готовлюсь озвучить вторую, которая понравится ему гораздо меньше. — А ещё я тебя не знаю.       Подобная реакция с его стороны по-настоящему удивляет. По лицу вижу — он действительно доволен ответом. Наверное, поэтому Крис так хитро посматривает в мою сторону из-под густых ресниц.       — Узнаешь, но ради этого придётся потерпеть некоторое время. Разгромлю Кловердейл, а потом ты отдашь мне лекции, и мы сможем познакомиться поближе. Как тебе такая сделка?       Опасная ситуация. Сейчас я могу нажить сразу двух врагов или могу спастись от одного, заключив союз с другим. В своё оправдание добавлю, что Реймонд был очень убедителен. Господи, что я делаю…       — Хорошо.       — В таком случае… был рад познакомиться. Ещё увидимся, Джейн.       Слежу за грациозной походкой, с которой очередной смертельно опасный хищник местных джунглей направляется к выходу. Интересно, что же такого особенного он написал в своем сочинении, чему Тёрнер так поразился?       Задумавшись о всяких глупостях, я совершенно не замечаю подкравшегося ко мне парня в сером рабочем комбинезоне.       — Эй, куколка, ты сильно занята? — он радостно орёт возле моего уха.       В испуге хватаюсь за сердце. Ну что за хрень?! Крестьяне в Монголии молятся о том, чтобы этот придурок убавил громкость! Клянусь Богом, я скоро подохну от инфаркта, если меня не перестанут так пугать!       — Можешь закинуть это моему другу на крышу? — он пихает мне в руки белый бумажный стаканчик с коричневым ободком. — Мне срочно нужно отлить, а Тэд убьёт меня, если я не притащу ему пойло через минуту.       — Никто другой не может отнести? — с трудом отдышавшись, злобно таращусь на это чудо. — Меня ждут дома.       — Глянь на себя, — весельчак внаглую обхватывает меня за плечо. — Разве такой ангелочек может быть жестоким? Одно крошечное одолжение, ну пожалуйста…       Пот и запах вонючего одеколона, пропитавшие его одежду, вызывают серьёзное головокружение, да и помятая рожа, как после ночной гулянки, тоже не внушает к себе доверия. Мигом отпихиваюсь от настойчивого парня. Вдруг это какая-то уловка?       Он делает жалостливое лицо, в то время как я рассматриваю его с опаской и прихожу к неприятному выводу: Сьюзен была права. Я действительно параноик. Даже сейчас стою и подозреваю в обмане грязного идиота со взъерошенными волосами, хотя видела его с утра перед школой. Он и ещё несколько таких же парней выгружали из грузовика чёрный настил для крыши, а потом втаскивали его наверх. Там до сих пор раздаются стуки, свидетельствующие о правдивости его слов. Наверное, зря я себя так накручиваю. Он всего лишь попросил отнести… Что это? Пахнет как кофе.       — Ладно. Куда идти-то? — нехотя соглашаюсь, решив всё же сделать одно маленькое доброе дело.       — Второй этаж, — на радостях этот чудак начинает подпрыгивать, держась за причинное место. — В конце коридора после комнаты отдыха направо, к служебным помещениям. Последняя металлическая дверь — выход на крышу. Поднимешься и спросишь Тэдди.       Выдав мне краткую инструкцию, парень сбегает в сторону туалетов. Кажется, не солгал. В ту же секунду по холлу разносится тяжкий вздох, после которого я в точности следую указаниям и поднимаюсь обратно на второй этаж. Миновав все кабинеты и комнату отдыха, сворачиваю вправо. За последней дверью, которую нахожу, действительно слышатся мужские голоса. Преодолеваю последний путь, взобравшись по металлической лестнице, и застаю за работой таких же ребят в серых комбинезонах, поверх которых они нацепили прозрачные дождевики. Лёгкая морось добирается и до меня, стоит поднять глаза на затянутое тучами небо.       — Кто из вас Тэд? — обвожу всю компанию усталым взглядом. — Ему просили кое-что передать.       Один из пятерых, находящий дальше всех, прекращает сдирать чёрное перекрытие рядом с парапетом и поднимается на ноги. Отлично. По всей видимости, это тот, кто мне нужен. Я было собираюсь подойти и отдать ему кофе, но все остальные ни с того ни с сего бросают свою работу и тоже встают, повернувшись лицами в мою сторону.       Чего это они?       Меня не покидает тревожное чувство, поскольку ситуация вокруг медленно превращается в нечто странное. Четверо незнакомцев переглядываются между собой, затем устремляют глаза на пятого, который до сих пор стоит к нам спиной. Он стаскивает с головы капюшон, скидывает дождевик, и… я начинаю задыхаться.       Господи, да за что мне всё это?!       — Джентльмены, — низкий голос Стоуна звучит до мурашек отвратно. Кровожадное выражение его лица разом выбивает почву из-под ног. Будто проклятый Сатана в своей чёрной одежде, он готовится обрушить на мир новую катастрофу, о которой незамедлительно сообщает другим: — Прошу на выход. Я дам знать, когда мы закончим.       Чёрт, это очень плохо. Что бы этот ублюдок не задумал, добром это не кончится. Его настрой меня пугает, а так же пугает то, с каким сочувствием другие парни качают головами, проходя мимо меня к двери. Никто из них даже не планирует вмешаться, чтобы предотвратить трагедию.       Вот и оно — равнодушие.       Заставляю мозги работать на пределе возможностей. Что теперь делать?! Попытаюсь сбежать — вероятнее всего, его сообщники меня не пропустят, но если удастся, тогда Стоун всё поймёт. Он узнает, что я — трусливый кусок дерьма, боящийся находиться рядом с ним в пределах досягаемости. Моя едва начавшаяся роль борца за справедливость закончится так же быстро, как и началась. Твою мать, я хочу быть просто невидимкой, а не изгоем! Во второй раз я этого не переживу!       Решение остаться ещё никогда не давалось так тяжело. С ужасом смотрю, как последняя живая душа скрывается за металлической дверью, безразлично бросив меня на растерзание чудовищному садисту. Так глупо купиться на очередной трюк… Теперь и не знаю, к кому я испытываю большее отвращение: к себе или к нему.       Наверное, к себе, потому что мне придётся продолжить нашу игру…       — Тэдди, тебе не надоело преследовать меня? — отставляю стакан кофе на частично содранный от покрытия бетон, мгновенно возвращаясь в прежнее положение. — Я очень польщена таким сильным интересом к своей персоне, но это уже явный перебор. Кто-то может решить, что ты не дружишь с головой.       Мне становится страшно. Стоун ни хрена не отвечает, просто смотрит на меня как маньяк. Зло в его глазах крадётся в подсознание, по кирпичикам разбирает мою защитную стену и готовится раздавить Джейн Денстон, как маленькую букашку.       — Так и будем играть в молчанку? — натягиваю слащавую улыбочку, лишь бы не сойти с ума от предчувствия грядущей беды. — Мне нужно домой. Я не могу тусоваться с тобой целую вечность, — чтобы ускорить процесс, выношу ему встречное предложение. — Давай решим всё по-быстрому. Чего ты хочешь? Ещё раз у стены встать?       Непривычная молчаливость этого говнюка вгоняет страх под кожу, в кровь, в мысли. Он повсюду, и от него каждая клеточка буквально сжимается. Я хочу сбежать, что, собственно, и делаю.       — Короче говоря, это может продолжаться до бесконечности. Ты оставайся, а я пошла. У меня нет на это времени…       Направляюсь к двери с особой решимостью. Весь бравый вид стирается с лица, едва стоит понять, что нас заперли. Отсюда не уйти. Никто не выпустит меня, пока мы не разберёмся. С этого момента всё тело охватывает леденящий ужас, усиливающийся сразу, как только Стоун подаёт голос.       — Все люди делятся на два типа: охотники и жертвы. Кто-то убегает, кто-то догоняет. Одни терпят, другие дают сдачи, — его уверенная и в то же время спокойная речь, делающая акценты на определённых словах, ставит в тупик. Дредд обладает приятным тембром голоса — идеальным для монстра, потому что вызывает бессознательную симпатию, отсекая возможную угрозу, но эта угроза реальна как никогда, и я чувствую её в последних словах: — Больше никаких разговоров. Сейчас мы выясним, к какому типу принадлежишь ты.       Не успеваю глазом моргнуть или как-то среагировать. Он настолько быстро кидается на меня и хватает за шкирку, что происходящее не укладывается в голове. Неудачно оступившись, я падаю на землю. Хочу пнуть подонка ногой, когда он пробует приблизиться вплотную. С гадким смешком Стоун ловко хватает её, разворачивает меня в противоположную сторону и волочит за собой. Верхняя одежда задирается. Такое чувство, что шершавое, как наждачка, покрытие сдирает с меня кожу живьём. Несмотря на это, жгучая боль на фоне происходящего — сущая мелочь.       — Не прикасайся ко мне, ублюдок поганый! — брыкаюсь свободной ногой, чтобы затормозить, но моих сил однозначно не хватает, чтобы остановить его. — Отвали! Убери свои лапы!       Всё тщетно: Дредд прёт вперёд как танк, а через секунду мы оказываемся у парапета. Ухватившись за мой капюшон, со свирепым рыком он грубо дёргает его вверх, ставя меня в вертикальное положение.       — Залезай!       Я моментально теряю всякое самообладание и пускаю в ход кулаки; бью по всему, до чего могу достать, будь то лицо Стоуна или его тело. Так легко он меня не получит! Засранец тоже это понимает. Недолго думая, он берёт меня в жёсткий захват своих рук, лишая всякой возможности расцарапать его рожу. Даже в таком положении продолжаю упираться ногами, чтобы сдвинуть ублюдка подальше, однако это то же самое, что попытаться сдвинуть гору.       Спина полыхает как факел. Не знаю, сколько слоёв кожи с меня успели содрать, но это определённо не конец. В ответ на новую попытку вырваться Дредд злобно стискивает челюсть, намекая всем своим видом, что его терпение закончилось. Я почти слышу хруст собственных костей и начинаю визжать как сумасшедшая, когда моё тело отрывается от земли и оказывается на краю парапета.       О-ох, мать твою, как же здесь высоко!       — Помогите! Кто-нибудь! — кричу что есть сил, но поблизости нет ни одного человека. Боже, я не хочу подохнуть вот так! В приступе страшнейшей паники стараюсь вцепиться в единственную твёрдую поверхность поблизости — плечи этого изверга, которому нравится мучить людей.       — Прыгай! — командует Стоун, придерживая меня руками за талию.       — Ты спятил?! Я не стану! — ещё раз смотрю вниз и мне хочется сдохнуть от страха. — Это уже не смешно!       — По-твоему, я шучу? У тебя был отличный шанс наладить со мной отношения, но ты его просра́ла.       Ради забавы он еле ощутимо подталкивает меня вперёд и смеётся. Да он просто больной! Чокнутый псих!       — Умоляю, отпусти меня! — под действием шока не до конца понимаю, что делаю и что говорю, но теперь мне всё равно. — Стоун, я никому не скажу, обещаю!       — Точно не скажешь? — Дредд язвительно приподнимает краешек рта. Тотчас киваю на его вопрос, вытаращив безумные глаза, тогда он великодушно подаёт мне свою руку. — Ладно, хватайся.       И я хватаюсь за неё, как за последний лучик надежды; жду, что меня наконец отпустят, только этого не происходит. Безжалостный палач внезапно зажимает мою ладонь в тиски до невыносимой боли.       — Знаешь, Денстон, я сейчас кое-что понял, — говорит он с каким-то ненормальным восторгом. — Мне абсолютно насрать, скажешь ты кому-то или нет…       — Подожди! Стой! Не надо!       — Счастливого полёта!       Его лицо светится ненавистью перед тем, как он сталкивает меня вниз. На короткое мгновение вся жизнь проносится перед глазами, а уже после неё я могу видеть только асфальт, что ждёт внизу с распростёртыми объятиями. Истерично кричу, болтаю ногами, зависнув на огромной высоте. Если бы я только знала, чем всё кончится, ни за что в жизни не села бы с подонком в один самолёт! И где все проклятые люди, когда они так нужны?!       — Мать твою, Боже! Стоун, пожалуйста, только не отпускай!       Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он сбросил меня с крыши, и до сих пор этот страшный человек не выказывает ни капли сожаления о том, что сейчас попросту пытается меня убить. Дредд упирается свободной рукой в парапет, пока вторая крепко держит меня за запястье. Ни слёзы в моих глазах, ни мольбы о помощи не в силах изменить его непрошибаемую эгоистичность.       — Разожми пальцы, — хладнокровная просьба зажигает новые искорки зла в серых глазах.       — Не надо, прошу тебя! — в полнейшем отчаянии цепляюсь за него изо всех сил и нелепо карабкаюсь ногами по стене. — Не делай этого! Ты же не убийца!       — Откуда тебе знать? Отцепись! Убери свои поганые руки!       Нужно как-то переубедить его! Так больше не может продолжаться! Если Дредд способен на такое, то страшно представить, на что ещё он готов пойти, чтобы наказать меня. Дело уже не в каком-то сраном обещании. Дело в том, буду я жить или нет! К чёрту гордость…       — Хорошо, прости! Ты это хотел услышать?! — захлебываюсь в собственных слезах сквозь душераздирающие крики. — Прости! Мне очень жаль! Я всё поняла! Вытащи меня отсюда, умоляю! Стоун, пожалуйста!       Счёт идёт на секунды, а он по-прежнему молчит. Лишь одно не ускользает от моих глаз: ему становится тяжело, рука начинает дрожать, он кривит губы, но в выражении лица до сих пор ничего не меняется. Монстр недоволен.       — Разжимай! — совершенно безжалостно рявкает он. — Обе руки!       Судя по тому, что в ледяном взгляде видна лишь ужасающая пустота, мои извинения нисколько не помогли. У этого человека на самом деле нет ни души, ни сердца. Я зажмуриваюсь и убираю одну руку, вынудив её болтаться вдоль туловища. Может, так будет лучше? Покончить со всем здесь и сейчас? Нет, всё равно не могу. У меня не хватит духу это сделать. Впиваюсь ногтями в Стоуна чуть ли не до крови.       — Живо, твою мать! — свирепый рык тут же проносится рядом.       Мне конец.       Издав последний всхлип, разжимаю пальцы. Я готовлюсь к падению, готовлюсь расшибиться в лепёшку и забрызгать кровью весь двор, но внезапно ощущаю болезненное давление на запястье. Поднимаю глаза вверх и сталкиваюсь с всепоглощающей ненавистью. Затем Дредд делает один сильный рывок, чтобы втащить меня обратно.       Трясущейся рукой цепляюсь за край парапета, перекидываю ногу и валюсь наземь как мешок с картошкой, сразу же пряча голову в колени.       — Ну что, Денстон, вот мы и разобрались, кто ты такая, — получив все необходимые ответы, он опускается рядом со мной. Его руки грубо отдирают мои перепачканные ладошки от лица, после чего он произносит полным презрения голосом: — Ты — обыкновенная грязь, возомнившая себя чем-то важным. Всего лишь дешёвка, думающая, что она чего-то стоит. Твои жалкие попытки доказать всем обратное не работают, а знаешь почему? — его жестокий смех заставляет почувствовать себя каким-то куском мяса без права голоса. — Такое ничтожество, как ты, не заслуживает к себе другого отношения. Я сотру тебя в пыль, если захочу, и никто мне не помешает. Просто запомни: то, с чем ты борешься, всегда становится больше. Тебе меня не победить, потому что неудачники никогда не выигрывают, — Стоун приподнимает мой подбородок на себя, чтобы я в полной мере осознала свою беспомощность. — Лучше бы ты выбрала джентльмена, когда я предлагал. А теперь поезд уехал. Пошла вон отсюда, мразь.       Больше не задумываюсь и делаю то, что он приказал: поднимаюсь с дрожащих колен и бегу прочь. Не понимаю, как добираюсь домой, как оказываюсь внутри. Всё, что я помню, это только падение на пол с пустой бутылкой из-под алкоголя…