— Доброе утро, — практически с разбегу залетаю на переднее сидение. Вцепившись руками в дверцу, с недюжинным усилием тяну её на себя, пока ветер нещадно прорывается внутрь, выталкивая приятный запах цитрусовых духов из салона.
— Салютик, девчонки! — Аннет приветливо дёргает за козырёк модного бежевого берета. В ушах болтаются позолоченные серьги-кольца, а на пальцах, как всегда, полным-полно дорогих украшений. Её одолевает лёгкое недоумение при одном взгляде на меня. — Видок у тебя сегодня довольно бодрый…
— Ещё бы! С самого утра очко не разжимаю!
После победы над бушующей стихией на лице возникает искренняя улыбка. Несмотря на прежний депресняк, она стала разбавлять моё вечно унылое состояние всё чаще. Принимаюсь стряхивать капли воды с рюкзака на резиновый коврик под ногами, уже слыша, как Сьюзен талдычит разные проклятия в попытке устроиться сзади на скрипучей, местами потрескавшейся обивке.
— Ненавижу дождь! И этот дурацкий город! — сестра швыряет сумку рядом с собой, не отрываясь от изучения какого-то сайта о моде в телефоне. — С каких пор стразы стали модными?! Убожество!
— Мамочки… В кого-то Стоун вселился? — с хитрой усмешкой Аннет осторожно заглядывает назад.
Во избежание риска для наших жизней, я наотрез запрещаю ей это делать, на всякий случай шепнув на ухо:
— Месячные. Лучше не дыши в ту сторону. Сама знаешь, не тронь гов…
— Джейн, я всё слышу! Поехали уже!
Мы с Аннет решаем больше не испытывать на себе гнев мелкой фурии, лишь недвусмысленно переглядываемся. Приятно знать, что тебя понимают без всяких слов. От этого на душе заметно теплеет.
Хрен его знает, как я допустила подобное, но Аннет катает нас по городу, в школу и обратно который день подряд, хотя сама живёт далеко не на соседней улице. Вопреки моему бурчанию, она твёрдо заявила, что ей совсем несложно подвозить меня и сестру по утрам. Да кому она заливает?! Я прекрасно осведомлена о том, какой большущий крюк ей приходится делать, чтобы забрать нас, а потом ещё и Эллин.
Надо было сразу сказать «нет» на столь щедрое предложение, однако внутренний голос велел взять свою непомерную гордость и пройти вместе с ней в задницу. Готова даже поклясться: я сопротивлялась до последнего, просто сегодня не вижу смысла отказываться, когда на улице такой ливень.
Мне до сих пор не хочется признавать истинную причину своих странных улыбок, ведь дело тут отнюдь не в плохой погоде. В какой-то момент всё стало гораздо проще. Послужил ли тому наш с Аннет разговор по душам или страшное признание перед родителями, тем не менее что-то изменилось. Я начинаю замечать, как некоторые барьеры, выстроенные мной для защиты собственного секрета, понемногу ослабевают.
Эллин запрыгивает в тачку через три улицы. Шарахнувшись от разъярённого взгляда Сью, она растерянно смотрит на меня через толстые стёкла очков.
— Ради всего святого, ничего не спрашивай, — как можно тише произношу я, откинув голову на сидение.
Её сообразительность всегда кстати. Никогда раньше не встречала настолько отзывчивого человека, готового помогать просто так, и она помогает, несмотря на все мои заскоки. Эта девчонка — ходячая энциклопедия! Я бы получила жирный «неуд» на вчерашнем тесте по алгебре, если бы не своевременные подсказки, приходившие от неё на мобильный чуть ли не каждую минуту.
— Совсем охренел, идиот?! — яростно выкрикивает Аннет, еле удержав автомобиль на нужной траектории.
Разрисованный «Мустанг» внаглую подрезает нас на перекрёстке и вырывается вперёд, чуть не снеся бампером указатель на обочине. Никто толком не успевает отойти от потрясения после заноса нашей «Тойоты», как вдруг незнакомый чёрный внедорожник на огромной скорости проносится следом по встречке, оставив после себя лишь выхлопные газы.
— Это что сейчас было? — стиснув пальцами сидение, продолжаю взволнованно всматриваться перед собой.
— Два кретина мерились членами — вот что, только они вечно забывают: создание аварийно-опасных ситуаций на дорогах никак не поможет их детским кочерыжкам вырасти!
Хохотнув от смущения, Эллин отворачивается к окну, натянув ворот шерстяной кофты чуть ли не до носа, а Сью внезапно просовывает свою взъерошенную голову между кресел.
— Я знаю, что мы сделаем! Мы пустим по школе слух о том, что у Стоуна маленький член! Что может быть обиднее для парня, чем это?
Не выдерживаю и отвожу глаза к царапине на приборной панели. Мы что, всерьёз будем обсуждать размер его болта? Да пусть хоть по земле его волочит! Кому это вообще интересно? Жуткая картинка неожиданно всплывает в больном воображении и мгновенно лишает меня аппетита.
— Нет. Это глупая затея, — протестую я, пытаясь отогнать страшный образ перед глазами.
— Да ладно? А сталкивать кого-то с крыши — затея получше? — сестра рассерженно бьёт кулаком в спинку моего сидения. — Стоун обязан за это ответить! Можно проколоть ему шины, подсыпать отравы в еду, на крайняк — надрать его тощую задницу!
— Тише, Джек Потрошитель. Обязательно надерём, только для такого, как он, нужен способ поизощрённее, — постукивая коготками по рулю, Аннет хищно улыбается, замыслив нечто коварное. Она подмечает мои нервные подёргивания ногой и усмехается. — Да ничего криминального, расслабься. Я имела в виду другое: Дредд — парень, так? А что любят парни?
Ответить на этот вопрос — задача куда сложнее, нежели объяснить принцип работы космического корабля.
— Мериться кочерыжками? — недоумённо почёсываю затылок, так и не уловив ход её гениальной мысли.
— У-у, всё ясно! Обсудим это в пиццерии после занятий.
— Почему?! Что я такого сказала?
Аннет въезжает на школьную стоянку уже без объяснений. Видимо, я и вправду сморозила какую-то хрень, а теперь, вдобавок ко всему, ощущаю себя полнейшей идиоткой, поскольку даже Сью поняла смысл её слов. Щёки покрываются густым румянцем, который мне до безумия хочется скрыть. Выскакиваю под дождь, как только мы находим свободное парковочное место. Откуда мне вообще знать, какие извращения любят всякие идиоты вроде Стоуна? Не это сейчас главное. Все мои мысли заняты другими проблемами, требующими немедленного решения.
Как я и предполагала, реакция отца на моё признание была убийственной: стены дома чуть не рухнули от его крика, а ведь он узнал лишь мизерную часть из того, что происходило на самом деле. Сейчас и не помню, как мне удалось вырвать из его рук телефон, но других вариантов не было. Тони Мейсон, отец Марка, все ещё остаётся капитаном полиции Сан-Франциско, и первым делом папа обратится именно к нему.
Ни мольбы, ни слёзы не помогли его хоть как-то успокоить, когда он требовал список имён всех подонков, истязавших его дочь. Имён я, разумеется, не предоставила. Мой рассказ ограничился выдуманными негодяями, каких на улице тысячи. Никто не станет их искать, да и вряд ли когда-нибудь найдут. Как бы там ни было, вероятность незапланированной поездки отца в Калифорнию вынуждает меня сидеть на пороховой бочке.
Пробравшись в родительскую спальню поздней ночью, я выкрала его телефон и удалила оттуда номера всех Мейсонов, а заодно и бывших соседей. Безусловно, на этом ничего не кончится. Отец разыщет тех, кто ему нужен, чтобы разобраться в теме с происхождением моих шрамов. Марк тоже всё поймёт, как только всплывёт новость о несчастье с маленькой Джейн, и на месть он не поскупится.
Помимо этих проблем, есть ещё кое-что…
Если же папина реакция вполне понятна, то поведение мамы очень тревожит. Она не выходит есть, боится смотреть на меня, говорить со мной. Па попросил дать ей немного времени оклематься, но подозреваю, что она попросту начала винить в произошедшем себя. Это дерьмово. Уж лучше бы она продолжала считать меня занозой в заднице, нежели вообще избегала.
— Что там происходит? — мягкий голосок Эллин призывает обратить внимание на странный затор перед входом в школу.
И в самом деле: возле главных дверей топчется куча народу. Недолгое время тешу себя призрачной надеждой, что учителя устроили забастовку, однако эта иллюзия быстро обращается в прах. Какие-то люди на входе никого не впускают.
Может, кто помер?
Схватив свои вещи, мы направляемся в гущу странных событий, которые начинают прорисовываться сразу, как только я слышу рассерженный вопль Стоуна:
— Идите в задницу! Ничего выворачивать я не стану!
Аннет ловко использует привилегии красотки-чирлидерши и быстренько протаскивает нас через кучку парней, любезно согласившихся уступить своё место с лучшим видом на комичное зрелище. Злорадная половина меня испытывает запредельный восторг, любуясь на то, с какой злостью Дредд рвёт и мечет, ломится вперёд, но непонятно откуда взявшееся полчище охраны отказывается его пропускать.
— Придётся, парень, — самый крупный из мужчин в синей форме пробегается суровым взглядом по его дерзкой физиономии. — Меня предупреждали на твой счёт. Ты же Дредд Стоун?
— Опра Уинфри, разве не заметно?
— Как тебе будет угодно. К досмотру.
— Ты меня не слышал? Досмотра не будет! Ни один хрен из вас ко мне не прикоснётся!
Дредд высокомерно запрокидывает голову, отказываясь сдаваться без боя, но никто из шестерых охранников не планирует преклонить колено перед царской особой. Толпа позади шумно вздыхает, откровенно задолбавшись стоять под дождём, тогда инициативу быстро перехватывает другой участник злосчастного квартета — Стив.
— Вы можете объяснить, что происходит? На предмет чего вы собираетесь всех досматривать?
В отличие от Дредда, он решает вести дискуссию в более цивилизованной форме, примерив на себя роль эдакого миротворца.
Надо же, слухи меня не обманули. За несколько дней «дежурства» за углом со злостными курильщиками я узнала о друзьях Стоуна много интересного.
По рассказам местной тусовки Стивен Брэм — правая рука Стоуна, его лучший друг. Он, пожалуй, единственный человек, хоть как-то способный обуздать это чудовище. Стива считают ещё и умнейшим из знаменитой четвёрки. Я уже дала ему кликуху «блондинчик» за безупречную платиновую шевелюру, которой могла бы позавидовать даже Лиза, однако большинство учащихся придерживаются довольно необычного прозвища — «Доктор Смерть». Должно быть, всё из-за того, что отец парня — блестящий хирург, а не из-за тех сплетен, гласящих, что Стив обожает кромсать людей.
Ни природное очарование, ни сдержанное поведение, сопровождающееся уверенной позой, не помогают блондинчику сдвинуть конфликт в нужное русло.
— Мы будем досматривать только «избранных». Ты готов, принцесса? — охранник помоложе произносит эту фразу с заметным пренебрежением, дабы указать кое-кому на его настоящее место.
Дредд воспринимает унизительную фразу как личное оскорбление, а затем вполне серьёзно намеревается заехать недалёкому парню по его прыщавой морде. Народ готовится запечатлеть столь важный момент на камеры, но, к огромнейшему разочарованию всех, Стив ловит кулак этого психа ещё на взлёте.
— Уймись. Проблем потом не оберёмся.
Между ними бесцеремонно вклинивается модник в чёрно-белой кепке. Он раздвигает друзей в стороны, пластично вышагивая в своей белой футболке, поверх которой надета чёрная косуха, и клетчатых штанах, свободно висящих на бёдрах.
— Ну всё, мужики, завязывайте! Сколько можно? — пробежавшись оценивающим взглядом по недоброжелателям, на его лице застывает брезгливое выражение. Он взмахивает рукой в повелительном жесте, потянув вверх блестящую молнию на куртке. — Запускайте всех! Дубняк же на улице, а эта херня от «Гуччи» ни черта не греет!
Я не удерживаюсь от улыбки. Под номером два в моём рейтинге сплетен идёт знаток эпатажа — Алекс Рид, со скромным прозвищем «пижон». Слыхала, что его предки офигеть какие известные танцоры, почётные гости на всех красных дорожках и светских мероприятиях, при всём при этом — безумно скромные люди, чего не скажешь об их сыне. Выросший среди знаменитостей в обстановке шика и помпезности, вот он-то как раз и страдает жутким снобизмом. Само собой, это нисколько не мешает ему водиться с ребятами из слоёв пониже, но не без заносчивости. Несложно выявить в нём безграничную любовь к стильным, дизайнерским шмоткам, особенно к кепкам, которые он меняет чуть ли не каждый день. За прошлую неделю мною было насчитано уже целых шесть и предполагаю, что это ещё не конец. Ко всему прочему, ни одна вечеринка не обходится без его участия, поскольку только Алекс умеет устраивать грандиозные шоу с лихими танцами — этот талант достался ему от родителей. А если говорить о нём вкратце: парень мастерски прожигает свою жизнь.
За спинами непрошибаемых охранников виднеется силуэт секретарши. Она несётся к нам, размахивая какой-то бумагой, после чего тут же вручает её старшему блюстителю порядка, а тот мгновенно зачитывает:
— Новое распоряжение Питера Коллинза: с этого дня Дредд Стоун, Стивен Брэм, Александр Рид, Оуэн Дженнингс и Кристофер Реймонд не имеют права входить на территорию школы без досмотра на опасные предметы. Остальные подробности можете узнать в приёмной директора.
Дикий гул проносится среди студентов, как только становится ясно: Стоуну и его шайке придётся подчиниться. Кто-то неподалёку довольно громко откашливается словом «неудачник», поставив меня в очень неловкое положение. Дредд оборачивается с явным намерением прикончить любого, кто вякнет ещё хоть слово, и, как назло, натыкается на одну улыбающуюся мордашку. Тут же отворачиваюсь, незадачливо стряхивая пылинки с плеча, но уже слишком поздно. Он осматривает меня с откровенной неприязнью, ловит мой трусливый взгляд, опускающийся на испачканные в грязи кеды, и насмешливо приподнимает краешек губ.
— Раз других вариантов у нас нет, тогда приступайте, — вздыхает Оуэн, решив стать первой жертвой обыска. — Я хочу уйти отсюда.
Охранники облепляют его с двух сторон, прощупывая каждый миллиметр чёрной толстовки и рваных джинс в поисках любой запрещёнки. То, как Сьюзен неравнодушно вздыхает за моей спиной, слышно даже глухому. Её бзик по Дженнингсу до сих пор не прошёл. Вообще хорошо, что мне так и не довелось услышать про него ни одной грязной сплетни. Парень действительно сущий ангел. Как ни крути, путь к моей сестре для него всё равно закрыт.
— Так бы сразу и сказали, что вам просто захотелось мне передёрнуть, — встав в очередь за другом, Дредд решает съязвить, раз обойти новое правило оказалось не под силу.
Почти все мужчины в форме с превеликой радостью принимаются вытряхивать из него душу за каждую оскорбительную реплику.
— Руки в стороны, Опра!
— Никогда не подозревал, что мою бесподобную улыбку сочтут смертельным оружием. Как бы её с рожи содрать, чтобы никто не поранился, — нехотя предоставив доступ к своему телу, Стоун весело закатывает глаза и спрашивает: — Реймонда уже досматривали?
— Да, — старший грубо раздвигает его ноги своей, затем тщательно прощупывает ладонями область бёдер. — Он чист.
Новость о том, что Крис без проблем попал в здание, вызывает громкий смех.
— Ты, должно быть, издеваешься?! А он неплох! Всё же умудрился пронести свой любимый ножичек. Надо будет поинтересоваться, как он это провернул, хотя… лучше не знать. Моё воспитание не позволяет говорить вслух о тех местах, куда Реймонд может заныкать оружие.
— Пошёл отсюда. Следующий! — охранник кивает на Стива, а пока тот расстёгивает свою куртку, он тихонько шепчет своему напарнику: — Верни сюда Реймонда, быстро.
Когда незапланированный стриптиз заканчивается, народ с воплями забегает внутрь. Сью первым делом лезет в сумку в поисках зеркала. Перевернув там всё вверх дном, она недовольно ворчит и начинает штурмовать содержимое своего шкафчика, а то не дай бог Оуэн увидит прыщ на её носу.
— Зачем столько охраны? — подпираю плечом соседний шкафчик и жду, когда Эллин достанет моё новое эссе по истории литературы со своими поправками.
— Очевидно, Коллинз побаивается, — она пожимает хрупкими плечами, но беспокойный тон её сразу выдаёт. — Это последний год перед выпуском. Дредд и Крис не уйдут без грандиозного шоу…
Шоу. Что она имеет в виду? Прощальная вечеринка с кучей травки, алкоголя и масштабной оргией в бассейне? Если на то пошло, это — не самый худший вариант, только вот подозреваю, что Эллин говорит о другом. Решаю больше ничего не спрашивать, просто утыкаюсь носом в свой шкафчик, пихая эссе между учебников.
— Хорошего дня, — сестра ни с того ни с сего целует меня в щёку, заодно возвращая на место сбившийся капюшон.
Она вообще стала слишком заботливой после той пьяной выходки с текилой. Периодические пинки от совести заставляют задуматься о некоторых вещах. Из-за истории с Марком Сьюзен напрочь лишается многих радостей жизни, например, вечерних прогулок с подружками, тайных побегов на дурацкие вечеринки одноклассников, свиданий. Жопой чувствую: Оуэн страшно ей понравился, потому что даже прыщавый Томас никогда не удостаивался таких нежных взглядов, вздохов и прочей фигни. Как бы мне не хотелось убедить себя в том, что очаровашка с ямочками на щеках — не такой конченый ублюдок, как его дружок, всё равно не могу. Сьюзен необходимо уберечь от них всех.
Стираю с лица светло-коричневую помаду, оставив грязный след на рукаве застиранной толстовки. Мы с Эллин топаем по лестнице на урок к миссис Фернандес, где я падаю на привычное место у окна, с которым уже сроднилась за последние две недели. Настроение мгновенно портится, стоит только Стоуну и его компании показаться в дверях. Они пропихиваются в проём как стадо баранов, подталкивают друг друга с раздражающим слух хихиканьем. Я полностью готова пустить эту четвёрку на фарш, когда пижон чуть не сносит меня со стула.
— Упс, извини! — Алекс поднимает упавшую ручку и учебник с пола с потрясающей грацией. Вернув всё на место, он идёт дальше по проходу и злостно взъерошивает платиновые волосы на башке Стива за неожиданный пинок под зад.
Ловлю умилительный взгляд Эллин, наблюдающей за комичным представлением этих двоих, сухо киваю в ответ на вежливое приветствие Оуэна и отворачиваюсь, столкнувшись с недовольной рожей местной звезды. Ни дня не проходит, чтобы мы не цапались. Каждую секунду я ощущаю на себе его неприязнь. Она отчётливо видна в каждом взгляде, слове и жесте. Одно из любимейших занятий Стоуна постоянно напоминать о том, что в нашем состязании я — неудачница, а он — фаворит.
Миссис Фернандес в строгом малиновом костюме занимает своё место во главе класса, начав урок со стандартного приветствия. Мне нравится, с каким воодушевлением она пытается привить каждому отсталому идиоту любовь к языку, литературе и бесполезным цифрам, но её тёплой, почти что материнской любви к Стоуну я категорически не понимаю. Что бы не вытворил этот говнюк, она всего-то просит его больше так не делать! Конец! Каждый раз, когда наш строптивый головорез нехотя, но всё же прислушивается к Грейс, я ловлю лёгкий шок. Она — одна из немногих, кого Дредд уважает.
Чего греха таить, его выходка на крыше частично послужила на пользу. Всего-то пара дней отсидки дома под пристальным контролем отца и отсутствием всяческих бесед с матерью вынудили меня полностью погрузиться в учебный процесс.
Но он всё равно урод!
Приходится бежать во двор, в тот миниатюрный закуток, чтобы снять волнение перед грядущей тригонометрией, на которой Стоун опять попытается выставить меня идиоткой. Доза никотина и коллекционирование сплетен — отныне мои новые традиции.
— Быть не может… — обшариваю все возможные и невозможные места, но так и не нахожу зажигалки. Кажется, она осталась в сумке… в классе. Тяжёлый вздох вырывается из груди. — Ну что за отстой!
Поклонник Сьюзен возникает словно из ниоткуда. Его красная чёлка вполне сойдёт за проблесковый маячок, по которому парня можно узнать хоть за километр. Строго прищуриваю глаза, рассматривая пачку сигарет в его руке. Так он ещё и курит? У меня только что появилась новая причина не подпускать его к сестре.
— Держи, — Оуэн зажигает огонёк и протягивает его мне всё с той же доброжелательностью, но я медлю, не решаясь воспользоваться его помощью. Он же не сочтёт моё согласие за благословение их романа со Сью? А отказываться и просить зажигалку у кого-то рядом жутко тупо. Чёрт, это сложно! Подметив во мне некоторые сомнения, он забавно гримасничает в попытке развеять мою тревогу. — Это ни к чему тебя не обяжет. Просто увидел, что у тебя возникла проблема, вот и подошёл.
Таращусь на него исподлобья, дотошно выискивая очередной подвох. Вся эта его любезность нервирует. Становится даже как-то неудобно, когда он смотрит на меня глазами, как у крохотного оленёнка. А поскольку Бэмби не способен быть злым, я совершаю преступление против своих принципов и подаюсь вперёд к зажигалке.
— Спасибо. Не стоило так напрягаться. Тут куча народу, кто-нибудь да помог бы…
— Ты всегда так с людьми знакомишься? — Оуэн затягивается с той же миролюбивой улыбкой на лице.
— Я вообще не знакомлюсь и сделай одолжение — не пытайся завязать дружбу с моей сестрой.
Пластырь лучше сдирать быстро. Выпрямляю осанку, самоуверенно зажав сигарету меж пальцев, и просто любуюсь, как личико парня мрачнеет.
— Я тебе что-то плохое сделал?
— Пока нет, но речь не обо мне. Я не хочу, чтобы какой-то говнюк обидел Сью.
Умоляю, ну скажи какую-нибудь гадость! Дай мне повод от тебя избавиться!
Случайно замечаю, что наш тандем начинает привлекать ненужное внимание других старшеклассников. Как ни крути, я — враг Стоуна, а Дженнингс — его друг, и вместе нам стоять не положено. Чёрт, не хватало ещё попасть в сегодняшнюю сводку сплетен…
— Дай угадаю, под словом «говнюк» подразумевается кто-то вроде меня? — отшучивается Оуэн, пытаясь не обращать внимания на шёпот, становящийся всё громче с каждой секундой.
— Заметь, это не я сказала, но ты угадал. Мне жаль.
— Как ни странно, мне тоже, — согласившись без особой радости, он стряхивает пепел на асфальт. — Ты имеешь полное право злиться после того, что Дредд сделал, но дай хотя бы шанс это исправить. Здесь ты всё равно не узнаешь обо мне того, чего хочешь. Я и сам могу тебе рассказать. Короче говоря, меня зовут Оуэн и я…
— Алкоголик? — краешек рта предательски поднимается.
Что тут скажешь… Я опять не удержалась.
Симпатяжка-панк хмурится, убирает намокшие пряди волос со своих сине-зелёных глаз, а в следующий миг на его щеках появляются те самые милые ямочки. Да чтоб меня, они действительно классные!
А вот и ни хрена, я не поддамся!
— Алекс угадал, сказав, что ты жестокая. Меня называли по-разному, но алкоголиком — никогда.
Зашибись. Алекс сказал? Поджимаю губы в недовольстве. Пижон наверняка успел обсудить с друзьями не только мой скверный характер, но и что-нибудь ещё. Более того, я нисколько не сомневаюсь, что он с превеликим удовольствием прошёлся бы газонокосилкой по моим древним шмоткам. Ладно, тут я сама виновата.
— Не очень удачная шутка, прости, — бурчу в ответ, мельком взглянув на плетёные браслеты на руке Оуэна. — Общение с людьми — не мой конёк, но ты и сам уже догадался.
— Да ничего, я оценил твой… юмор. Несколько грубовато для девчонки, хотя когда вокруг столько придурков — самое то, — выпустив колечко дыма изо рта, он смотрит на меня с подозрительной добротой. — Сьюзен очень повезло, что у неё есть такая старшая сестра. Ты не дашь её в обиду…
Да вы издеваетесь?!
Весь разговор становится огромной проблемой. Чем дольше я зависаю с ним под прицелом злых языков, тем больше проникаюсь его дружелюбием. Он даже ни разу не огрызнулся, из-за чего мой план — отправить его в отставку — терпит полный провал. Нет, это неприемлемо. Окружению Стоуна доверять нельзя.
— Слушай, я не хочу быть грубой, правда, — быстро зашвыриваю окурок прямиком в урну. Скорбно втянув в себя воздух, приподнимаю капюшон повыше, чтобы Оуэн понял всю серьёзность моих слов. — Кажется, ты на самом деле неплохой парень, и, возможно, твои намерения в отношении Сью действительно чисты, но я не могу допустить, чтобы из-за твоего друга её безопасность оказалась под угрозой. На то есть свои причины. Поэтому очень тебя прошу, Оуэн, не лезь к ней. Так будет лучше для всех.
И отчего вдруг я ощущаю себя грёбаной разлучницей? Даже хуже! Злобной ведьмой! Мерзкое, ноющее чувство в груди становится тяжелее, когда всякая надежда покидает несчастного паренька, а его лицо становится грустным. Оуэн больше не пытается улыбнуться мне или как-то оправдать своё желание приблизиться к Сьюзен. Он просто-напросто кивает.
— Хорошо, больше к ней не подойду. Обещаю.
Замираю как истукан, рассматривая его словно новое чудо света. И это всё? Никаких истерик? Оскорблений? Чёрт возьми, это определённо жирный плюс в его копилку! Я вообще не надеялась, что он так быстро отвалит.
— Даже не знаю, что сказать… Спасибо, — скромно жму плечами, изображаю некое подобие улыбки, чтобы хоть немного скрасить душевные терзания своего собеседника. — Раз мы во всём разобрались, тогда я лучше вернусь в класс.
Понятия не имею, для кого я тут распиналась, но Оуэн уже не слушает. Он смотрит куда-то позади меня, а его взгляд становится неимоверно злым. Неприятный холодок живо пробегает по спине. Да кто там ещё, вашу мать?! Хоть бы не Стоун. После каждой встречи с ним мне самой требуется психиатр.
Осторожно оглядываюсь, сканирую глазами людей, но не нахожу ни одного кровожадного маньяка, только двух здоровяков из футбольной команды, сильно выделяющихся на общем фоне. И, к слову, они тоже смотрят в нашу сторону. Должно быть, это и есть та самая причина, которая так поменяла Оуэна.
— Как жизнь, нищеброд? Уже разбогател или ещё нет? — выпаливает один из них на всю толпу. — Представляю, как хреново, когда все друзья богачи. Платят за тебя, швыряют подачки. Где они все? Стесняются выходить с тобой на люди?
Парень тянется в карман фирменной куртки «Троянцев» за пачкой сигарет, не забыв при этом мерзко усмехнуться. Недавно видела это чучело в столовой. От его заигрываний с Лизой хотелось блевануть прямо на его пидорскую причёску с выбритыми висками и зализанной чёлкой. Как павлин, ей богу. Не перевариваю таких.
Быстро перевожу взгляд на воздыхателя сестры, который излучает теперь далеко не дружелюбие.
— Пришёл курнуть, так кури, только пасть свою закрой, ладно? — коротко оглашает Оуэн, затаптывая бычок тяжёлым ботинком.
— Да ладно тебе, Дженнингс! В бедности тоже есть свои плюсы, — к разговору плавно подключается второй темнокожий футболист с заплетёнными в несколько рядов афрокосичками. — К примеру, можно пожрать на халяву, друзья всё равно оплатят. Кстати, пока ты тут, дай номер своей мамаши. Нам срочно требуется официантка на мальчишник.
Скрытая доселе неуверенность красавчика-панка, в конце концов, показывается на глаза. Стоило кому-то заговорить о финансовом положении и ангельская улыбка моментально превратилась в гримасу ярости. Так вот в чём дело…
Оуэн — не ровня остальным из четвёрки? Ни за что бы не подумала. Точно так же, как не подумала бы, что за отсутствие денег можно кого-то гнобить или считать неудачником.
Тем временем мелкий дождь превращается в сильный ливень, но за углом по-прежнему полно народу. Никто из присутствующих даже не планирует бежать в здание, поскольку назревает серьёзный конфликт двух враждующих лагерей, а подобные зрелища здесь просто обожают. Я тоже замираю по стойке смирно, когда звёзды футбола кидают несостоявшемуся кавалеру Сьюзен очередную гадость.
— Да не волнуйся ты! Мы правда хорошо заплатим, если, конечно, она сможет удовлетворить наши запросы…
Ублюдки. В их оскорблении прекрасно слышен грязный подтекст, из-за которого проблем теперь точно не избежать.
— Стой! — намертво впиваюсь пальцами в рукав чёрной толстовки Оуэна, понимая, что поклонник сестры вот-вот допустит роковую ошибку и ввяжется в драку. Видимо, этого он и хочет. Чертовски разозлившись, парень настойчиво дёргается к своей цели, тогда у меня не остаётся выбора, кроме как применить к нему грубую силу. Тяну его обратно с еле слышным предупреждением: — Не слушай их. Эти идиоты специально тебя провоцируют.
Самый крупный футболист с выстриженными висками ни с того ни с сего заинтересованно прищуривается и подгребает к нам размашистой походкой.
— Кто это там с тобой? — он останавливается рядом, всматривается под капюшон, после чего радостно восклицает: — О! Митч, иди сюда, это же она! — выдохнув дым чуть ли не в лицо, эта сволочь внаглую срывает с меня прикрытие, и, судя по разочарованному виду, картина его совсем не радует. — Чёрт, а я надеялся, что ты окажешься посимпатичнее. Может, под слоями твоих похоронных шмоток будет что-то интересное? На тот случай, если ты в этом не разбираешься, мамочка нищеброда знает толк в таких вещах.
Оскорбление моего внешнего вида затрагивает за живое уже не так сильно, как оскорбление в адрес матери Оуэна. Никто не выбирает себе красивую жизнь при рождении, не выбирает родителей, он просто принимает то, что у него есть.
— А ты, как я погляжу, знаток мамочек? — внезапно для самой себя я кидаю ему откровенную грубость, почувствовав что-то вроде чувства солидарности. — Грустно, когда обычные девки не дают, но ты не отчаивайся. В уродстве тоже есть свои плюсы: сойдёшь за пугало.
Похоже, что мы встряли по полной, раз Оуэн решил закрыть меня собой. Зато мне больше не хочется сдерживать его отчаянный порыв набить кому-нибудь морду. Тупицы по праву заслужили, чтобы их хорошенько отметелили! Именно по этой причине мы со здоровяком не прекращаем словесного поединка.
— Это я-то пугало?!
— Так ты, оказывается, ещё и глухой? Блин, не сладко же тебе приходится…
— Девочка, ты сейчас допускаешь огромную ошибку.
— Не знаешь, как выглядит ошибка? Спроси у своей мамы. Урод.
Едва безмозглая груда мышц порывается надавать мне пинков, Оуэн мощно толкает его в грудь, и тот отшатывается на несколько жалких шагов. К этому моменту толпа стремительно зажимает нас в кружок, держит телефоны наготове, чтобы запечатлеть столь знаменательный момент столкновения злейших врагов. И где вся чёртова охрана, когда она так нужна?!
Два здоровенных футболиста меня уже не пугают. Не пугает и тот факт, что они могут запросто свернуть мне шею. Глаза панически расширяются, я нервно сглатываю, заметив вдалеке за множеством людей приближение машины-убийцы под названием «Стоун». Он идёт по направлению к нам… нет, бежит, сметая всех на своём пути. Его взгляд настолько страшный, что я хочу где-нибудь спрятаться и, желательно, на другой планете.
— Итан! — Дредд сходу берёт в захват самого крупного и душит на глазах у всех. — Как дела, дружище? Рука уже срослась? — он зажимает его горло сильнее, отчего здоровяк начинает кряхтеть.
Трусливый дружок, Митч, нерешительно топчется рядом и смотрит на происходящее с опаской, до сих пор раздумывая, вмешиваться ему в потасовку или нет.
На территории школы действуют два немаловажных правила, о которых знает каждый: никогда не злить Стоуна и никогда не нападать на Стоуна со спины. Тупоголовый качок нарушил сразу два, за что и поплатился. Почуяв угрозу сзади, Дредд с размаху бьёт его ногой в пах. Митч валится на асфальт с болезненным воплем, держась за остатки достоинства. Я готова признать это только в своих мыслях — удар был зачётный! А с какой точностью Стоун вмазал ему… просто блеск! Предки этого футболиста явно не дождутся внуков. Разобравшись с второстепенной помехой, Дредд переводит своё пристальное внимание на основную, которую всё ещё пытается задушить.
— Какой-то ты сегодня неразговорчивый, Итан. А как же шутки про мамочек? Не хочешь рассказать мне хотя бы одну? — сменив милость на гнев, он со всей силы ударяет громилу-футболиста кулаком по лицу, зарядив ему прямиком в нос. — Что, гнида, уже не такой смелый, когда Крис не стоит за спиной? — серые мятежные глаза пробегаются по толпе зевак и останавливаются на Оуэне. — Что он тебе сказал?
— Ничего, — тот отрицательно качает головой, удивив меня ещё больше, и между делом просит: — Дредд, да отпусти ты этого придурка! Он же задохнётся или кровью истечёт!
И правда: лицо парня стало каким-то багровым, а из носа во всю хлещет кровь. Стоун хорошенько к нему приложился. Глядя на бешеный взгляд, стальную хватку, которой он пережимает горло Итана, я лучше чем когда-либо осознаю, что люди для него — обыкновенное мясо. Даже после предупреждения о возможной кончине врага, этот псих решает потрясти его ещё немного для успокоения своих нервов.
— Вот видишь, насколько Оуэн добр к тебе. Беспокоится за твою жизнь, а ты говоришь про него всякую мерзость. К твоему сведению, я и отчасти не такой приятный, как он, — язвительно нашёптывает Стоун. — Какое твоё собачье дело, мразь, сколько у него денег? Раз внушительный банковский счёт — главный показатель значимости, тогда я не догоняю одного: у твоих предков бабла хоть завались, а ты всё равно конченый мудак, — Дредд усиливает захват до предела, как только Итан предпринимает попытку убрать от себя его руку. Кровь футболиста капает на асфальт, стекая по губам и подбородку. Вдоволь потешив свое самолюбие, Стоун, наконец-то, выпускает жертву из тисков и швыряет её под ноги старшеклассникам, дополнив чужое унижение ещё и плевком. Ему даже нет необходимости повышать голос, чтобы общий смысл сказанного дошёл до каждого. — Ползи отсюда или проломлю череп. Остальных это тоже касается. Концерт окончен.
Толпа с разочарованными вздохами потихоньку рассасывается вместе с побеждёнными громилами, а Дредд провожает их своим коронным взглядом убийцы. Только меня беспокоит, что кровь Итана на его руках выглядит чудовищно? По всей видимости, да, раз другие никак на неё не реагируют. Кровавые зрелища в этом городе определённо не в новинку.
— Ты как там? — прежний, добрый Оуэн улыбается мне из-за своего плеча. — Порядок?
Удовлетворённая исходом поединка, киваю в ответ и только соображаю, что всё ещё прячусь у него за спиной. Хуже всего, что Стоун это тоже замечает. На этой ноте моя уверенность быстро покидает пределы города. Я не увидела никаких колебаний или сожаления в его действиях, будто он уже не раз проделывал нечто подобное. Надо бы валить, пока я не стала следующей жертвой…
— А я-то всё думал, где ты запропастился, — по-собственнически протягивает он. — Ну, и чем же вы тут занимались?
Дредд вопросительно приподнимает бровь со шрамом, вновь лишая меня дара речи. Да почему такое дерьмо происходит именно рядом с ним?! Жутко бесит!
— Обсуждали падение котировок золота на бирже, — немного приврав насчёт настоящей причины нашей беседы, Оуэн разводит руками с осуждением. — Обязательно было показывать свой знаменитый приём на Итане? На нас донесут, Коллинз психанёт, и ты снова влипнешь.
Стоун волнуется об этом меньше всего. Вернув на место задравшиеся рукава чёрного трикотажного джемпера, выражение его лица принимает прежнюю форму безразличия.
— Да и насрать. Как говорил великий Конфуций: «Иметь себя в задницу позволяют только неудачники, не знающие, как использовать силу и власть по назначению». Я не из их числа.
— Что-то не припомню, чтобы Конфуций такое говорил…
— Разве? Должно быть, я что-то перепутал, — радостная ухмылка исчезает. Стоун неожиданно вспоминает про один скромный нюанс. — Ты почему до сих пор здесь, Денстон? Понравилось тусоваться с дегенератами?
— Я уже ухожу.
Дредд мигом сдвигается в ту же сторону, что и я, пресекая мою жалкую попытку замаскироваться под невидимку.
— Так быстро? Оставайся. Поговори со мной ещё немного. Я ужасно соскучился по нашему общению.
Лучше я спрыгну с крыши.
Мучительно сжимаюсь, пролезая в крохотный отрезок между мусоркой и душегубом, чей взгляд всё равно умудряется припечатать меня к стене. От смерти спасает только звонок, раздавшийся в школе, на звук которого я бегу, как на свет в конце туннеля. Полностью продрогшая, заскакиваю в здание первой, а Стоун и Дженнингс следом за мной. Чтобы оторваться от них, почти что взлетаю вверх по лестнице, как вдруг по школьной системе оповещения раздаётся голос нашей секретарши:
«Дредд Стоун, немедленно зайдите к директору».
— Вот же сучонок. Всё-таки трепанул языком… — Стоун с досадой запрокидывает голову, взъерошивая пальцами светлые волосы, после чего обращается к Оуэну: — Передай Грейс, что я задержусь.
— Она уже и так в курсе. Не валяй там дурака, ладно? За решётку ещё слишком рано.
— Ты о чём? Таких, как я, не сажают. Я же ангел.
И отменный лжец.
Оуэн посмеивается, хлопает Дредда по плечу и отправляет друга в нелёгкий путь в кабинет к Коллинзу. Обхватив пальцами перила, бросаю мимолётный взгляд вниз и сталкиваюсь с отравляющим кровь взором. Сомкнутые до этого губы искривляются в нахальной усмешке. Стоун хищно стреляет в меня глазами, а затем исчезает дальше по коридору.
***
Отныне тригонометрия не кажется такой ужасной, когда на ней нет вселенского зла. Некому подшутить, некому швырнуть в меня смятым листком бумаги, пока миссис Фернандес увлечённо занята разъяснением новой темы. На душе полное спокойствие. Хоть одно занятие побуду в тишине без его подколов.
Под конец урока отпрашиваюсь в туалет. Вряд ли я упущу нечто важное, что Эллин не сможет мне потом объяснить. По такому поводу позволяю себе немного задержаться, чтобы пошпионить за Сью в социальной сети. Проверив список её друзей, я немного успокаиваюсь, не найдя там Оуэна или кого-то подозрительного. Мой же контакт-лист включает в себя лишь два имени: сестру и доставщика пиццы. Какое-то стрёмное сочетание. Еще более стрёмное зрелище поджидает меня в отражении. Да когда эти долбаные синяки под глазами пройдут?
Дабы больше не травмировать психику своим одеянием в стиле «отстойный кэжуал», решаю вернуться обратно. В таком расслабленном состоянии в голову лезет один бред вроде дурацкой мелодии из рекламы йогурта. Напеваю под нос эту хрень и лениво подтягиваю себя на второй этаж. В этот момент внизу кто-то хлопает дверью с такой силой, что я пугаюсь и спотыкаюсь о предпоследнюю ступеньку. Чёрт! В следующий раз обязательно куплю успокоительное вместо курева!
— Тебя никто не отпускал! Живо вернись! — кажется, Питер Коллинз только что выскочил в холл. — Не тебе указывать, что мне делать, понял?! Очень скоро ты вылетишь отсюда!
Сон, любовь к еде, размышления о смысле жизни разом отходят на второй план. Тихонько подползаю к краю лестницы с намерением узнать что-нибудь интересное, о чём не расскажут во дворе. Это, бесспорно, куда важнее, чем какая-то тригонометрия.
— Интересно узнать как? — Дредд, злой как сукин сын, понижает голос до такой степени, что тот превращается в змеиное шипение.
— А вот так! Что скажешь на это? — Коллинз шелестит чем-то вроде бумаги. — У меня есть письменное соглашение миссис Бекерман. Она сама пришла и подписала его перед началом учебного года. Отныне твою дальнейшую судьбу решаю я, Стоун. Только вытвори что-нибудь и пожалеешь.
— Впаривай эту хрень кому-нибудь другому! Она бы ни за что такое не подписала!
— Как видишь, ты доставляешь кучу проблем не только мне…
Не рискую даже дышать, чтобы не упустить ни слова. Единственный слух, который я слышала о Стоуне — его причастность к странной банде, но о семье ничего. Кто такая миссис Бекерман и почему она принимает такие решения? Где его родители?
— У нас был уговор: я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои, а что в итоге? Решил подсидеть? Хорошая попытка, очень умно, но ты от меня не избавишься, Питер. Если я уйду, то и ты уйдёшь вместе со мной, только в тюремную камеру. Очевидно, виток эволюции всё же обошёл тебя стороной.
Дредд порывается свалить, а я готовлюсь делать ноги, как вдруг директор резко дёргает его за шиворот джемпера.
— Вздумал угрожать мне, сопляк? Посмотрим, как ты выкрутишься, когда новый шериф займёт свой пост. Ты её не проведёшь, как провёл других идиотов, так что советую вести себя потише до конца этого года, потом хоть глотку всем перережь, мне плевать.
Ни хрена себе! Раньше мне казалось, что Аннет и Эллин просто прикалывались, когда говорили, что Коллинз не может избавиться от проблемного ученика, но теперь я понимаю, что они не врали. На кону стоит нечто посерьёзнее, чем обыкновенная личная неприязнь. Сложно представить, что такого Стоун мог нарыть на нашего директора, зато отлично представляю, какая картина ждёт того, кто вдруг решит прогуляться по коридору. Фактически распластываюсь по небольшому отрезку лестницы, пока лучики солнца согревают спину через огромное панорамное окно.
— Вот она пресловутая любовь к своим учащимся, которую проповедуют здесь изо дня в день, — торжествующе произносит главный нарушитель спокойствия. — И как тебя только в церковь пускают, лживый кусок дерьма?
— Шути сколько влезет, тебе недолго осталось. Ты кончишь плохо, запомни мои слова. Что бы сказал твой опекун, Стоун? Мать? Отец? Не думаю, что Себастиан мечтал о таком сыне, который…
— Заткнись!
Дредд внезапно обрывает Коллинза на самом главном. В холле тут же повисает гробовая тишина. Прильнув к стальным прутьям перил, прислушиваюсь к каждому шороху, однако внизу по-прежнему тихо. Да какого чёрта?! Этим двоим стоило бы научиться сразу переходить ближе к сути. Чего они замолкли?
— Наверху кто-то есть, — неожиданная реплика поднимает волосы на голове дыбом.
Боже, боже, боже! Как он узнал, твою мать?! Я же молчала! Глаза начинают лихорадочно метаться, кровь отливает от лица. Вскакиваю на ноги на нереальной супер-скорости и замираю, чтобы узреть свою глупость во всей красе. Мой взгляд падает на стену, на которой отчётливо двигается тень. Моя тень! Почему никто не предупредил, что дождь кончился?!
— Разберись с этим! Немедленно!
Тяжёлые шаги за секунды достигают нижних ступенек лестницы, и я точно знаю, что это Стоун. Преодолеваю оставшийся подъём и бегу до аудитории настолько быстро, словно за мной гонится полчище чертей. Вернее, один, но самый страшный.
Дело плохо. Чуть не врезаюсь в дверь с разбегу и стараюсь зайти как можно спокойнее, лишь бы не вызвать подозрений. В это время миссис Фернандес чертит какой-то уродский график на доске. Со страхом, сжимающим сердце, падаю на своё место, беру в руки карандаш и начинаю зарисовывать в тетрадь фрагмент непонятных загогулин, нарисованных мелом. Нужно как-то остановить панику, иначе он всё поймёт.
Стоун прямо-таки вламывается в класс, чуть не вынеся собой дверной косяк. И вот он уже застывает в проёме, рыщет своим хищным взглядом среди всех, чтобы вычислить дерзкого шпиона. Его отрицательная аура за считанные секунды заполняет всё помещение, из-за чего даже моя рука начинает трястись. Мысленно убеждаю себя в том, что он ни о чём не догадается, поэтому продолжаю выводить непонятную корявую хрень. Проходит ещё секунда. Грейс просит учеников перевернуть страницу в книге, тогда я начинаю тупить на фоне испуга и делаю это быстрее всех.
— Всё в порядке? — миссис Фернандес замечает появление своего любимчика.
— Кто вошёл сюда до меня? — в край озверевший голос Дредда проносится по классу. Его друзья в непонятках оборачиваются, остальные нервно переглядываются, проглотив языки. Стоун моментально смекает, какую непростительную ошибку сейчас допустил. Его тон был слишком агрессивен для человека, у которого всё в порядке. Он больше подходит для того, кто жаждет оторвать кому-нибудь башку, а такими темпами добровольцев её лишиться явно не появится. Линия на бумаге получается до жути кривой, потому что я начинаю припоминать ещё один факт, подслушанный во дворе: если Дредд не может получить желаемого силой, он обязательно прибегнет к обману. Из заднего кармана серых джинс возникает хрустящая бумажка. Поменяв личину злодея на очаровательного ангелочка, это чудовище хитро улыбается. — Этот кто-то только что обронил сотню баксов в коридоре. Я всего лишь хотел вернуть…
Подлый. Коварный. Ублюдок.
Кажется, мне конец. Все вокруг, кроме дохлого жука на подоконнике, знают, что последней зашла именно я, но никто до сих пор не рискует произнести заветное имя вслух.
— Джейн, что же ты молчишь? — встревает Грейс. — Похоже, это твоё.
Я сдавленно улыбаюсь. Надеюсь, на моём венке будет написано что-нибудь приятное, а не что-то типа: «Она была молода, любопытна, её укокошили возле сортира».
Страшнее, чем его взгляд, может быть только звук его приближающихся шагов. Мне катастрофически не хватает храбрости, чтобы обернуться, поэтому Дредд делает всё за меня. Он встаёт рядом, со злости сминает сотню в кулаке, а затем аккуратно вкладывает её в боковой карман моей толстовки, произнеся дьявольски низким тоном:
— Ты крупно влипла, Денстон.
Смотрю в его глаза, не моргая. Под лучами солнца их оттенок становится кристально чистым, чуть ли не прозрачным. Брови злобно сдвигаются к переносице. Когда Стоун разозлён, его губы яростно поджимаются, отчего скулы сразу становятся выразительнее. Пожалуй, я запомнила в его лице каждую деталь. Такой юный и такой мерзкий. Как получается, что он с лёгкостью удерживает в своих руках подпольную власть, а я с трудом держу тупой карандаш? Наши силы однозначно неравны. Без чужой помощи мне теперь точно не обойтись.
Под напряжённые покашливания своих друзей, Дредд оставляет меня в покое. Подозреваю, что ненадолго, ведь впереди ещё три урока и самый последний — курс по журналистике у Тёрнера, после которого у меня совсем не останется защиты. Тренировка Аннет продлится до трёх, Эллин договорилась встретиться с кем-то после занятий, а Сью заканчивает на час раньше и отправляется в какой-то дебильный кружок по рукоделию. Мне никак не дожить до похода в пиццерию. Он достанет меня любой ценой.
Всё, больше тянуть нельзя. Устраиваю масштабную рассылку среди своих защитников, умоляя их не покидать меня ни на секунду хотя бы до конца этого дня. Уж очень не хочется по новой летать с крыши.
После слёзного послания все следующие перемены я передвигаюсь по школе исключительно с «охраной». Всё бы ничего, но весь мой замысел быстро рушится из-за собственной тупости перед основами журналистики. Действительно, как можно было не догадаться, что на занятия обычно ходят с учебниками?!
Девчонки уже разошлись по своим кабинетам, значит мне придётся сделать это самостоятельно. Осторожно высовываю голову в коридор и осматриваюсь. Стоуна нигде нет. Я пулей бросаюсь на выход по направлению к библиотечному корпусу. Нужно получить чёртову книгу, пока маньяк-убийца внезапно не нагрянул. Пролетев огромное здание за рекордное время, торможу возле библиотекарши, одиноко сидящей посреди уютного читального зала с миниатюрными лампами на столах.
— Здрасте, можно мне «Теорию и практику массовой информации» для выпускного класса.
Полная леди с обрюзгшим лицом пялится в монитор компьютера, еле-еле клацая пальцем по мышке.
— Да-а, стеллаж номер девять, раздел массовых коммуникаций. Будете читать её здесь?
— Нет, она нужна на уроке! — почти что выкрикиваю я, судорожно озираясь на выход.
Женщина посматривает на меня с недовольством и сразу пихает в руки небольшой белый бланк.
— Заполните эту форму. Я принесу, что нужно…
— Давайте я сама. Стеллаж номер девять? Отлично!
— Мисс!
Словно чокнутая, кидаюсь к высоким рядам книжных полок с номерами. Какие-то лабиринты, вашу мать! Я не подозревала, что каждый стеллаж длиной в пять метров, да и стоят они так, что хрен разберёшь где какой. А из-за их высоты освещение оказывается просто никудышным.
Номер один… два… На деревянном торце следующего мне попадается номер пять. Сворачиваю вправо в другой ряд. Да где эта грёбаная книженция?! Какой раздел она там назвала? Я бегло читаю названия табличек под каждой полкой, стоя у девятого стеллажа: «Культура», «Психология», «Медиа». Подняв голову к табличке «Философия», мне хочется разрыдаться. То, что я ищу, где-то здесь, среди сотни других книг, но мне никак это не найти. Самообладание полностью покидает моё тело, тогда я принимаюсь отчаянно стучать лбом об полку и слышу, как кто-то шуршит рядом, должно быть, проклятые всезнайки.
— Держи. Ты это ищешь?
Распахиваю глаза, перед которыми мельтешит нужный учебник, и чуть было не плачу от счастья. Бинго! Выхватываю его из чужих рук и так же быстро роняю на пол, столкнувшись с Дреддом лицом к лицу.
— Господь милосердный…
При мрачном освещении он выглядит как демон, сошедший со страниц одной из этих грёбаных книг!
— Почти угадала, — Стоун по-зверски ухмыляется и решает отодвинуть меня подальше вглубь стеллажей. Как только я оказываюсь в тупике возле одиннадцатого, он предпринимает слишком жестокое решение: швырнув меня на раздел «Теории эволюции», Дредд выставляет локоть и придавливает им моё горло. Начинаю бешено барахтаться в ответ, всерьёз подумывая о том, чтобы укусить подонка, но становится только хуже, как только поток кислорода полностью перекрывается. Помимо райских песнопений в ушах теперь стоит ещё и этот мерзкий рык. — Правила. На них строится вся система, Денстон. Помнишь я рассказывал тебе о них неделю назад? Будешь хамить мне — я тебя достану, перейдёшь мне дорогу — я тебя достану. Вот тебе новое: будешь шпионить — убью! Неужели было мало доказательств тому, что со мной лучше не шутить? Почему ты такая тупая?! — он яростно ударяет кулаком по деревянной перекладине рядом с моим лицом. Я зажмуриваюсь от страха, цепляюсь за его руку в попытке сделать вдох, а он просто продолжает говорить как ни в чём не бывало. — Всё это время я был очень снисходителен к тебе. Ты же новенькая, бла-бла-бла. Меня просили быть добрее и, поверь, я очень старался вести себя сдержанно, чтобы объяснить всё такой идиотке, как ты, более деликатно. Мне казалось, возможность размазаться об асфальт поможет тебе врубиться, но ты ни черта не соображаешь! Ты какая-то непробиваемая! Моё терпение закончилось, Денстон! Серьёзно! На этом всё! Ты полностью исчерпала свой лимит!
Налитые кровью глаза проходятся по мне как лезвие острого ножа. Если бы Стоун только знал, как мне хочется съёжиться до крошечных размеров и испариться. Этот идиот меня пугает. Терпеть не могу, когда он подходит слишком близко, да так, что становится нечем дышать в буквальном смысле…
— Я извинилась, чего ты ещё хочешь?! — в его присутствии с трудом могу выдавить даже самый простой вопрос.
— Подчинения, — коротко объявляет Дредд. — Не выношу, когда лезут в мои дела, а ты делаешь это постоянно. Я предупреждал: не бросай мне вызов, всё равно не потянешь.
— Отойди от меня!
Боль заметно усиливается. В спину впивается проклятая перекладина от полки, а шею вот-вот сломает это чудовище. Меньше всего мне хочется это делать, тем не менее я вновь касаюсь его руки, чтобы убрать её от своего горла, и так же быстро отдираю назад, ощутив всю силу отвращения.
Странность этих действий побуждает Стоуна бросить в мою сторону озадаченный взгляд.
— У тебя что, пунктик личного пространства?
— Отвали, я сказала!
На этот раз отпихиваю его в грудь, чем окончательно провоцирую на агрессию, поскольку уже в следующее мгновение он оказывается у меня за спиной и подумывает применить тот же приём, что и с Итаном.
— Мисс? Вы нашли книгу?
Это библиотекарша! Господи, надеюсь, хоть она вытравит этого мудака из здания!
— Вы двое! Что вы тут делаете? — она приспускает свои очки на переносицу с жутким возмущением. — Библиотека не место для свиданок!
Какие, к чёрту, свидания?! Этот психопат хочет убить меня! О, нет… Со стороны всё выглядит иначе. Она думает, что мы обжимаемся! Фу!
— Можно попросить вас оставить нас буквально на пять минут? — Дредд неожиданно спускает свою руку ниже, подальше от моего горла, и с какого-то хрена приобнимает за плечо.
— Исключено, мистер Стоун. Забирайте свой учебник и уходите.
Едва возникает крохотная надежда на спасение, подонок сразу же меня её лишает. Вздрагиваю как сумасшедшая, когда его пальцы самым нежным образом убирают прядку волос за моё ухо.
— Правда она хорошенькая?
ЧЕГО?! Я открываю рот, чтобы громко возразить, на что этот лицемер плотно зажимает его одной рукой, а второй прижимает меня спиной к своей груди. Чую запах корицы. Он пахнет долбаным Рождеством, которое я ненавижу! А слышать от него подобные слова и подавно сродни убийству.
— Ладно. У нас роман, — неожиданно выдаёт он самым невозмутимым тоном. Испытав небывалый шок, я начинаю вырываться и тут же ощущаю нестерпимую боль в рёбрах, стоит лишь говнюку усилить захват. Пока я безмолвно завываю ему в ладонь, Стоун продолжает вешать лапшу на уши нашей библиотекарше. — Вернее был, пока она меня не бросила, а теперь и вовсе избегает. У меня просто крыша едет, когда она не обращает на меня никакого внимания и делает вид, будто я — пустое место. Вы вообще знаете каково это — ни жрать, ни спать, думать всё время о ней и о том, что совершил непростительную ошибку? Вам наверняка знакомо это чувство, когда не можешь жить без кого-то…
Да ты, ублюдок, совсем обалдел?! Какого чёрта ты несёшь?!
— Это всё, конечно, очень мило, мистер Стоун, но здесь не самое подходящее место для таких встреч. И почему вы не даёте девушке говорить?
— Потому что она снова скажет, что я ей не нужен. Будет говорить, что ненавидит меня всей душой, но ведь это не так. Я точно знаю, что она без ума от меня. Так же, как и я от неё, — Дредд впивается в меня таки-и-им невинным, страдальческим взглядом, за которым скрывается сущее зло. Вместе с тем он пользуется моим невменяемым состоянием и дотрагивается кончиками пальцев до моей щеки. — Я должен всё исправить, понимаете? Мне всего-то нужна пара минут, чтобы объяснить ей… кое-что.
Ужас, паника, психоз — все мыслимые и немыслимые чувства проносятся в голове, когда я замечаю, что выражение лица библиотекарши смягчается. Он побеждает! Нет! Этот монстр может подстроиться под любую ситуацию и выкрутиться с невообразимой лёгкостью. Он — дьявольский кукловод!
— У вас одна минута!
Растроганная библиотекарша сдаётся, оставив нас вдвоём за стеллажом. В приступе нескончаемого гнева я отбрасываю от себя омерзительные руки Стоуна. Всё внутри аж передёргивается, твою мать!
— Ты больной ублюдок! Никогда больше не трогай меня!
— Не очень-то и хотелось. Уже вообразила себя королевой красоты? — передразнивает он, вернув себе прежнюю личину мерзавца. — Чтоб ты знала: у меня не встаёт на недоразумения, но должен признать, твой страх действительно забавляет. Ради этого я готов нести болезненную чушь сколько угодно.
— По-твоему, запугивать людей — это весело?
— Ты даже не представляешь как, — он придвигает лицо ближе, злобно прищурившись. — На будущее: прежде чем шпионить за кем-то, хотя бы научись делать это правильно.
— Я не шпионила!
— У меня что, на лбу написано «идиот»? Зачем ты следила за мной? Кто тебя заставил?
За стеллажом опять раздаются чьи-то тихие шаги. Собираюсь выругаться на тему того, что Стоун — долбанутый параноик, но он сходу меня опережает.
— Я же попросил пару минут!
К счастью или к ужасу, из-за угла плавно выруливает другая машина-убийца, которую мало волнуют чужие желания.
— Не надолго же тебя хватает, даже как-то обидно, — Крис разочарованно качает головой, водя мрачными глазами по длинным полкам с книгами. — Из-за таких, как ты, мне реально стыдно за весь мужской род. Ты нас позоришь, — с издевательской улыбкой громила-футболист бросает короткий взгляд от меня к сопернику. — Я не во время?
— Как всегда, — лицо Дредда тотчас звереет. — Не знал, что сегодня проходит собрание убогих. Ты-то откуда нарисовался?
Моё существование теперь волнует его не так сильно, как присутствие Реймонда, — человека, которого он ненавидит больше всех в этом городе, мире или вселенной. Они всего-то перекинулись парой фраз, а я уже чувствую волны всепоглощающей ненависти, витающей между этими двумя.
— Да так, занимался испанским. Прикольный язык, кстати, — Крис равнодушно пихает руки в карманы чёрно-красной куртки. — А ты что тут делаешь? Опять девок пугаешь? Серьёзно, Стоун, бросай это дело. Ты жалок.
Мне становится не по себе. За такие слова его могут убить, однако на лице нет ни капли страха. Более того, он прекрасно понимает, что злит врага ещё больше, и всё равно не уходит.
Тогда его решают просто-напросто поторопить.
— Сходи прогуляйся, пока можешь. Убегать на сломанных ногах очень трудно, Реймонд, так что Adiós, amigo! Я обязательно уделю тебе минутку своего внимания, но позже.
Дредд полностью игнорирует нежеланное присутствие, чего я сделать категорически не могу. Как по волшебству, Крис сдирает с себя нагловатую усмешку и то, что я вижу вместо неё, мне безумно не нравится.
— Нет. Ты уделишь её мне прямо сейчас, — в интонации этого верзилы проскальзывает разборчивая угроза. — Ты, мразь, сломал нос Итану. Что-то я не припомню, чтобы разрешал тебе трогать своих ребят.
Медленно обернувшись, Стоун констатирует всем известный факт:
— Мне не нужно ничьё разрешение. Итан тронул Оуэна, а я тронул его. Мы квиты.
— Не совсем. Насколько я слышал, Оуэн цел и невредим. Я, конечно же, это скоро исправлю…
— В случае Итана разбитая рожа всё равно ни хрена не изменит: он как был уродом, так им и останется. Я просто кое-что подправил. Но если хоть кто-нибудь подойдёт к Оуэну или ещё кому-то из моих парней, я отправлю на тот свет всю твою сраную шайку.
Может, они не заметят, если я просто свалю? Потому что стоять вот так и ждать, когда они набьют друг другу рожи, не самое приятное занятие. Их боятся все, но они совершенно не боятся друг друга, в том-то и проблема. Я застряла между молотом и наковальней. А бездушные слова Реймонда о воздыхателе моей сестры разом отсекают всякое желание заводить с ним дружбу.
— Боже, что за тупая самоуверенность? — язвительно хохотнув, футболист скрещивает на груди свои мощные руки. — Интересно, итальяшки все такие? Взрывная кровь, безбашенность? Знаешь, меня всегда беспокоила одна твоя странность. Там, откуда ты родом, парни обычно не против залезть кому-нибудь под юбку, но ты же бегаешь от девок как от огня. Слишком подозрительная реакция, тебе не кажется?
Удар по мужскому самолюбию — хороший повод для драки, да и без заявления Криса понятно, что Стоун действительно обладает взрывоопасным характером, доказав мне это уже не раз. Я вжимаюсь в полку, подготавливая себя к худшему исходу, потому как он злобно стискивает челюсть, сжимает кулаки, а заодно и мою нервную систему.
— Если так интересна жизнь итальяшек, тогда бери книжечку и топай. От испанского тебе всё равно толку нет. И не надо лезть в мою личную жизнь. Вот мне совершенно не интересно, куда ты свою палочку закидываешь. Свали уже отсюда по-хорошему.
— Я не ослышался? Личную жизнь? — Крис заливисто смеётся, будто услышал шутку тысячелетия. — Ну ни хрена себе! Не всё еще потеряно, если это баба, конечно, но твой максимум — трахать всем мозги.
Мой разум перестаёт воспринимать любую информацию, когда она начинает произноситься на непонятном языке.
— ¡Dios mío, eres idiota! — закатив глаза, Дредд раздражённо выпаливает ещё что-то на испанском. — ¡Chupame la polla, gilipollas! Всё понял или подсказать тебе перевод?
Чуть было не открываю рот, чтобы на самом деле уточнить перевод этой фразы, но вовремя соображаю, что лучше бы заткнуться на какое-то время, пока и мне не досталось.
— Да мы выходим на новый уровень! Сейчас прикину, всё-таки ты у нас итальяшка… — Реймонд задумчиво потирает свой подбородок, а через мгновение уверенно заявляет: — Oh, è davvero interessante, ma il pene piccolo. E, inoltre, vaffanculo!
Да что, блин, происходит?! Сложно говорить на английском? Я же ни черта не понимаю!
Стоун пугающе двигается с места, чтобы добавить в свой рейтинг очередную сломанную челюсть, и как нельзя кстати на горизонте возникает библиотекарша.
— Что здесь происходит? Стоун, Реймонд! Живо разошлись! Вон отсюда, все!
Парни вынужденно отходят друг от друга на небольшое расстояние, а я делаю долгожданный вдох облегчения.
— Ты ответишь мне за Итана, — шепчет Крис с открытой враждебностью, когда противник обходит его сбоку.
— В любое время, в любом месте, урод. Кстати, новость хочешь? Она выбрала не в твою пользу.
Чуть было не падаю в обморок, столкнувшись с серыми, лживыми глазами, быстро исчезающими за книжными полками. Да он издевается?! Решил подставить меня и сбежать? Умно, Стоун! Ничего не ответив на подобный выпад, я выхожу в просторный холл вместе с Реймондом. Боже, и как теперь оправдываться? Я не потяну сразу двух врагов!
— Что он тебе сказал? — как бы невзначай интересуюсь я, чтобы скрасить неловкую паузу.
— Ничего такого, чего бы я не слышал от него раньше, — Крис притормаживает, застёгивает куртку, но стоит ему заметить моё неутолённое любопытство, как он незамедлительно поясняет: — Предложил у него отсосать. Так и знал, что он гомик.
— А ты что ответил?
— Что у него маленький член, а затем послал в жопу.
Так во-о-от о чём они говорили. На некоторое время мне становится гораздо легче. Ровно до тех пор, пока кое-кто не решает напомнить о некоторых обязательствах.
— Надеюсь, ты не забыла про завтрашний матч?
— Нет, — отвечаю я вполголоса, потупив взгляд на блестящий мраморный пол. После утренней встречи с его друзьями идти на матч как-то не хочется, а после слов об Оуэне и подавно. Попробую придумать какую-нибудь отмазку завтра, сейчас же решаюсь просто соврать. — Как можно пропустить поединок между Аннет и твоей девушкой? Ставлю на то, что Аннет свернёт ей шею в первые пять минут мачта.
Реймонд почему-то улыбается.
— Она не моя девушка.
— Ах да, забыла. Вы просто…
Трахаетесь… От этой мысли начинаю чувствовать себя неловко. Чёрт, к его откровенности сложно привыкнуть!
— Встретимся на школьной стоянке после игры?
Когда выбора нет, то нет смысла думать.
— Да, конечно. Я буду с сестрой.
— Договорились, — Крис выуживает из кармана ключи от машины, с хитрым видом прокручивая колечко от брелка у себя на пальце, и ни с то ни с сего задаёт вопрос, который заставляет меня понервничать. — Он ведь соврал насчёт того, что ты уже сделала выбор?
— Само собой. Стоун всегда врёт.
К чему Реймонд спросил об этом? Сомневается во мне? И могу ли я вообще сделать хоть какой-то выбор в сложившейся ситуации? Вряд ли. Дредд и Крис опасны, каждый по-своему. Никто не обязан выбирать, если можно подыграть обеим сторонам.
***
Забавные картины с изображением еды украшают зелёные стены пиццерии, а уморительный светильник в виде огромной морковки заставляет Сью чуть ли не по полу кататься. Мне плевать и на то, и на другое. Я чертовски устала. Этот долбанутый день лишил меня сил, поэтому я молча восстанавливаю их под болтовню девочек.
— Вы что-то решили насчёт концерта? — Аннет потягивает кока-колу через трубочку, параллельно листая новости в интернете.
Сьюзен удручённо шмыгает носом.
— Папа вряд ли разрешит нам пойти…
— А мама?
— Кому принести кофе? — резко встаю из-за стола, оказавшись не в настроении по новой вспоминать о своей вине перед семьёй.
Никто не изъявляет желания опрокинуть ещё по стаканчику, так что я отправляюсь делать это в гордом одиночестве. Заказываю себе латте и жду, пока по плазме на стене показывают новости округа. Блондинка в студии, деловито обложившись бумажками, начинает вещать с умным видом:
Вчера ночью в Сэнд Лейке, округе Кентон, произошла вооружённая перестрелка с участием более десяти человек. Пока что известно о двух пострадавших. Нападавшие скрылись с места преступления…
Передо мной ставят стаканчик с латте. С отсутствующим видом вытаскиваю деньги из заднего кармана джинс, не отрываясь от экрана.
Полиция подтвердила, что преступники в масках — участники неизвестной банды, орудующей на территории округа Барри и его окрестностей, чьи личности до сих пор не установлены…
— Джейн! — сестра зовёт меня, но я не могу оторваться. Опять они. Мысль об этой странной группировке до сих пор не даёт мне покоя.
На этот раз уже Эллин выкрикивает моё имя.
— Да что?! — хватаюсь за кофе и оборачиваюсь.
— Я, мать его, проклят или сегодня день сурка? — Дредд опускает взгляд на стаканчик в моих руках и без разрешения выхватывает его. С отвращением наблюдаю, как он касается его своими губами, а после морщится. — Хоть не то кленовое дерьмо, что было у тебя в прошлый раз. Скучала по мне? Вижу, что не очень.
— Оставь мою сестру в покое, придурок! — Сьюзен подскакивает на ноги, отбросив кусок пиццы в сторону. Она давно ждала нового шанса встретиться с нашим врагом и, кажется, его получила.
Отставив моё кофе на прилавок, Стоун устало закатывает глаза.
— Ты, должно быть, коротышка Сьюзи, — он смотрит на неё, потом на меня с каким-то замешательством. — Почему вы не похожи?
— Мы сводные, кретин.
— Но мозги у вас всё равно одни на двоих. Отсюда и слабоумие.
— Дредд, дай нам спокойно поесть, пожалуйста, — тихо взмаливается Эллин, нервно поправляя свои очки.
— А я разве мешаю? Вообще-то, это общественное место. Я тоже жду свой заказ.
И в этот раз он не врёт. Сотрудник пиццерии просит его подождать ещё пять минут. Боже, пять минут со Стоуном — вечность в Аду. Я уже потеряла всякую надежду вернуть себе свой кофе.
— Сделай всем одолжение, подожди его снаружи, — Аннет заметно психует, сминает в руках салфетку, поглядывая то на улицу, то на Дредда, которому это высказывание приходится не по нраву.
— Какая смелость! Бьюсь об заклад, всё из-за того, что кое-кто сидит в машине.
— Он тут совершенно не при чем, понятно? Ты всех достал. Поразительно, что мы вообще когда-то были друзьями.
Что? Не могу поверить своим ушам. Об этом мне, видимо, сказать забыли! Я застываю у прилавка, куда водружают три коробки с пиццей для Стоуна, и продолжаю наблюдать, как он грозно нависает над нашим столиком.
— Я давно перерос эту дружбу, Аннет.
— Печально это слышать. Прежний ты нравился мне больше.
— Прежнего меня нет и не думай, что тебе будут какие-то поблажки.
Откровенно говоря, услышанное оставляет после себя слишком много вопросов. Даю себе обещание во что бы то ни стало поговорить с Эллин и Аннет обо всём, что вклинивается между нами всякий раз, когда дело идёт к сближению.
Колокольчик на двери звонит, и на пороге пиццерии возникает пижон.
— Алло! Официант помер, или ты жрёшь пиццу без нас? — Алекс подмечает все недовольные лица и догадывается. — Блин, старик, ты опять за старое? Ну что ты к ним прицепился?
— Успокой её и я не буду ни к кому цепляться! — рявкает Дредд, указав на Аннет кивком головы.
Что за… С какой стати он требует этого от Алекса? Ни черта не понимаю! Мне уже дурно от этого места и от того, что я постоянно чувствую себя идиоткой из-за того, что узнаю всю информацию последней!
— Не начинай, — Алекс отодвигает друга от стола с катастрофическим раздражением. — Мы уже об этом говорили. Опять хочешь помахаться? Ну давай! Пойдём выйдем, набьём друг другу рожи и успокоимся. Я не хочу снова ругаться с тобой на эту тему, но раз этого хочешь ты, то лучше сделаем это на улице, а не здесь.
— Я не собираюсь с тобой драться и уж тем более не из-за них.
— Вот и отлично. Давай, погнали. Жрать охота…
Они забирают три большие коробки, вкусно пахнущие беконом, и почти доходят до двери, когда Стоун внезапно оборачивается и спрашивает меня:
— А ты рассказала им наш маленький секрет?
— Какой ещё секрет? — Сью опережает меня с вопросом, выпучив свои глаза до предела.
— Она извинилась передо мной. Рыдала, умоляла простить её за все плохие слова. Правда круто? На этом ничего не кончится, Денстон, не надейся. Начни уже пользоваться своими мозгами, пока к стене не встала твоя сестра…
Где-то срабатывает выключатель. Желание крушить появляется словно из ниоткуда, и его сила настолько велика, что я хоть сейчас готова проломить подонку его тупую голову.
— Даже не вздумай тронуть Сьюзен, ублюдок. Клянусь, я убью тебя за это.
— Повтори, — Дредд мгновенно останавливается у выхода. — Что ты сейчас сказала?
— Оглох? — яро выпаливаю я, смотря прямо в его глаза. — Только рискни подойти к моей сестре и сдохнешь.
— Так, народ, довольно. Расходимся. Дредд, идём.
Пижон пытается выволочь Стоуна на улицу, схватив его за предплечье.
— Подожди, Алекс. Мы не договорили, — Дредд вырывает руку и быстрым шагом пересекает помещение пиццерии. Его Высочество, принц Миддлвиля останавливается в метре от меня, чтобы высказаться. — Хочешь по-настоящему стать моим врагом? Драться со мной наравне со всеми? — он не дожидается ответа и подходит ещё ближе. — Возможно, я поступаю с тобой не по-мужски, но на девку ты всё равно не похожа, — гадкое оскорбление заставляет всё внутри кричать, но я этого не показываю, тогда Стоун расплывается в самой омерзительной улыбке. — Знаешь что я тебе отвечу? Я предоставлю тебе возможность доказать чего ты стоишь, как только подвернётся такой шанс. Хочешь, чтобы я перестал вести себя как мразь? Хочешь моего уважения? Так заслужи. А до тех пор ты будешь терпеливо смотреть на то, как я медленно превращаю твою жизнь в ад. Я тебя в пыль сотру, когда ты не будешь этого ждать, — его лицо на секунду замирает возле моего, после чего раздаётся презрительный шёпот: — И в следующий раз я разожму руку…
— Следующего раза не будет, — набираюсь достаточно наглости, чтобы заглянуть в его жестокие глаза.
— Продолжай себя успокаивать, Джейн.
Вокруг повисает страшное напряжение. Все ждут окончания нашей беседы, которая, как обычно, завершается не на самой счастливой ноте. Дредд и Алекс выходят на улицу, но Эллин всё ещё придерживает мою сестру, положив ей руку на плечо, чтобы та не кинулась надрать тощую задницу Стоуна, как и обещала. Ублюдок превратил весь вечер в жуткий отстой. С неприятным осадком на душе, мы втроём доедаем пиццу, пока Сью выходит на улицу поговорить с папой по телефону.
По сравнению с утренней погодой, сейчас, на удивление, дует тёплый ветерок; звёздочки мелкими россыпями заполонили всё небо. Как только наша компания выбирается на улицу, Аннет с недовольным лицом сразу же залезает в свою «Тойоту», а Эллин следом за ней. Я оглядываюсь по сторонам, но нигде не вижу Сью. Что-то нехорошее ёкает внутри, из-за чего мне приходится пройти чуть дальше по улице. Ну на хрена прятаться за почтовым ящиком?!
— Не делай так больше, меня чуть инфаркт не хватил! — держась за сердце, я подхожу к сестре, и мой пульс мигом зашкаливает.
— Тебе просили передать…
— От кого? — вырываю бумажку из рук и едва не рву её от бешенства, когда передо мной сидит Сью, испачканная в каком-то коричневом дерьме наподобие краски.
Убью Стоуна, клянусь Богом. Он перешёл черту.
— Это от Криса Реймонда, — она всхлипывает, пытается вытереть глаза, но только больше размазывает эту грязь по лицу.
Девочки выбегают из машины, заметив происходящее. Пока они бросаются успокаивать Сьюзен, я в недоумении разворачиваю скомканный листок бумаги и читаю:
Неверный выбор карается так же, как и ложь.
А я-то ещё считала его нормальным…
— Аннет, прости, но мы с сестрой не пойдём завтра на игру, — рычу я со всей злобой, на которую только способна. — Пускай Реймонд засунет свой договор себе в задницу.
Я только и делала, что обвиняла всех подряд в своих неудачах, выставляла себя той, кем не являлась, но настоящий облик так или иначе показывается, как бы сильно ты не жаждал его спрятать. До Марка я не была слабой, и самое время напомнить себе, что я всё ещё такая. Нужен повод это доказать? Вот он! Пусть все подонки Миддлвиля занимают очередь, потому что я сотру в порошок каждого из них.
