ХУЛИГАНЫ

      Крадусь в потёмках вслед за Аннет к её комнате. Не так уж это и легко — передвигаться без лишних шорохов, когда на тебе надеты грёбаные ходули, а на пути ждёт целая полоса препятствий! Ко всему прочему, я ни хрена не вижу и следую за ней тупо интуитивно. Позже понимаю, что интуиция у меня — полное дерьмо. Едва не сношу вазу с небольшого квадратного столика на повороте. Кто вообще додумался оставить его здесь?! Уже было собираюсь разразиться грязными ругательствами, поток которых тут же перекрывает Аннет, приложив палец к губам.       Она успевает затолкать меня в небольшую комнатушку, где единственным проблеском света является милый ночничок в виде старого, обшарпанного медвежонка, мирно стоящего на подоконнике. Даже при таком фиговом освещении мертвецки бледное лицо моей сестры сильно выделяется из общей массы.       — Джейн… — шёпотом выдавливает она, вырываясь из объятий Эллин. Сью, переодетая в широкую белую футболку и шорты, подскакивает с матраса на полу, несколько секунд рассматривает мою замызганную одежду, а затем сминает в объятиях и дрожит так, будто очень замерзла.       — Привет, козявка, — успокаивающе вожу руками по её по спине, между делом спрашивая у остальных: — Как прошёл концерт?       — После таких-то новостей? Хреново, — Аннет протягивает мне заранее подготовленные пижамные штаны и красную майку на тоненьких бретельках. — Вот, переоденься. Видок у тебя отстойный.       Скорее убитый. Издаю нервный смешок, по звуку напоминающий последний вздох, тем не менее усталости я не чувствую. После такого заряда бодрости сон не светит ещё как минимум неделю.       Эллин вежливо освобождает мне место и неуклюже взбирается на кровать. Я расцепляю руки Сьюзен, намертво обхватившие меня вдоль талии. Она неохотно отстраняется, ждёт пока я скину обувь, а заодно немного рассмотрю скромную обстановку комнаты. Небольшая кровать, угловатый письменный стол рядом, торшер в виде трёх гигантских листьев на металлической длинной ножке. А где шёлковые простыни, люстра из хрусталя и куча красивых нарядов, которыми должно быть завалено всё вокруг? Как странно… По правде говоря, я думала, что Аннет живёт в крутом коттедже с видом на озеро или хотя бы на ювелирный магазин, но никак не в самой бедной части Миддлвиля. На её руках всегда столько золотых побрякушек, шмотки далеко не самых худших марок, так что я ждала увидеть что-то другое.       — Вам уже рассказали? — запихиваю продрогшие конечности в штаны, сразу же вытаскивая из них края юбки.       — Да, вкратце, — в голосе Эллин слышится сочувствие. Подобрав под себя ноги в шерстяных носках, её неравнодушный взгляд падает на моё платье, прошедшее огонь и воду за последние несколько часов.       После воспоминания об этом сдержать гнев уже не удаётся.       — Ублюдки испортили мамин подарок.       — Ничего, я смогу это исправить. Оставишь его до понедельника, будет как новенькое.       Ободряющая улыбка Аннет дарует немного надежды на то, что мне не придётся лгать матери и рассказывать ей очередную фантастическую историю о трагической гибели платья, зато придётся врать о ночных похождениях, о которых наверняка доложили…       — Родители сильно разозлились? Как вы смогли объяснить им моё отсутствие?       — Ваши предки не в курсе, а моих не было дома, — Аннет падает на кровать рядом с Эллин, отчего пучок на её макушке забавно дёргается. — Раз в месяц они устраивают себе ночь всяких безумств, чтобы запал не ушёл, если ты понимаешь, о чём я… — она многозначительно подмигивает. — Мы уже были в кроватках, когда они вернулись, так что парочка подушек отлично тебя заменили.       — Спасибо.       Мой благодарный кивок, наконец-то, вызывает первые позитивные эмоции на лицах. Подаю персональный знак Сью, который она мигом понимает: сестра загораживает меня от любопытных глаз, в то время как я быстро натягиваю на себя майку и вползаю под одеяло с принтом в виде огромной физиономии Барби.       — Ну что, рок-звезда выиграл десять штук? — поворачиваю голову к Сьюзен, на что она ни с того ни с сего становится мрачнее тучи, а затем и вовсе опускает глаза в пол.       Не поняла. Что это сейчас было?       — Оуэн не вышел на сцену, — Эллин приходится объяснять всё за неё, поскольку моя младшая сестра вот-вот разревётся.       — Почему не вышел? Он ведь собирался идти готовиться как раз перед моим уходом.       В ответ тишина. Хватаю Сью за запястье, заваливаю рядом с собой на матрас, чтобы выбить признание. Такой взгляд я замечала у неё только в те моменты, когда она оказывалась виноватой в чём-то очень серьёзном.       — Ну? — настойчиво трясу сестру за плечо. — В чём дело?       — Он из-за меня не вышел, — она продолжает смотреть куда угодно, лишь бы не показать всю степень своего отчаяния. — Когда ты не вернулась, я пошла следом за тобой, но так и не смогла найти, потом увидела Оуэна в служебном коридоре и попросила его помочь.       — И что?       — Мы с ним весь клуб перерыли. Кто-то из персонала видел, как ты выходила с чёрного хода, тогда мы пошли на улицу. Оуэн нашёл твой телефон в переулке, сказал обо всём остальным, а через какое-то время позвонил Стоун…       Облегчённо выдыхаю, так и не услышав ничего тревожного. Кроме того, меня не может не радовать тот факт, что сестра не забыла о моём существовании, пока «милые ямочки» тусовались поблизости.       — Ты так сильно расстроилась из-за того, что Оуэн не выиграл? Ой, подумаешь! Стоун подарит ему десять штук просто так, для него это не проблема, — с откровенным фырканьем прижимаю малявку к себе, пока в сердце закрадывается неприятное подозрение: кажется, Сью беспокоит что-то другое, потому что её лицо до сих пор выглядит расстроенным. Одна мысль внезапно пугает меня до усрачки. — Ты расстроилась, что меня привезли обратно?       Сьюзен поднимает голову с таким взглядом, словно увидела идиотку тысячелетия.       — Совсем больная? Дело не в этом! — теперь она заходится чуть ли не в истерике. — Оуэну нельзя было уходить, понимаешь? На его выступление должен был приехать какой-то скаут из Нью-Йорка, а он даже не сказал об этом!       — А в чём тогда проблема? Он же сам не сказал, ты-то чего паришься?       С таким возмущением на меня ещё никто не смотрел. Неловко кошусь на девочек в надежде, что хоть кто-нибудь разъяснит мне причину столь неадекватной реакции некоторых личностей.       — После окончания Оуэн мечтал поступить в Джульярдскую школу искусств на факультет вокала, — чересчур безрадостно заявляет Аннет. — Для таких, как мы с ним, Джейн, это — невероятная возможность чего-то добиться, но обучение там ему ни за что не потянуть. Предки второго вокалиста их группы знают оттуда кое-кого и попросили этого человека приехать, посмотреть на их выступление, чтобы у парня появилась возможность выбраться отсюда…       Мои глаза округляются до размеров бильярдных шаров. Джульярдская школа искусств? Та, в которую невозможно попасть, если только ты не чёртов гений? И Оуэн послал всё в задницу? Хватает и секунды, чтобы понять, какую глупость он совершил.       — Он совсем идиот? Как можно было просрать такой шанс? — тяжелый вечер всё же сказывается: меня начинает одолевать истеричный смех. Я качаю головой и откровенно поражаюсь подобному поступку. — Какой дурак променяет Мэдисон-сквер-гарден ради… О чём он вообще думал?       Никто не заставлял его уходить, поэтому не вижу смысла раздувать из этого трагедию. Оуэн сам сделал свой выбор в пользу безрассудства, вот пусть и винит в этом только себя.       По новой засматриваюсь на Сьюзен, на её кукольный овал лица, огромные золотисто-карие глаза и копну чёрных волос, перевязанную резинкой. Даже грустное выражение не портит красоту моей младшей сестрёнки. Так и смотрю на неё дальше, борясь с глупыми смешками, смотрю и неожиданно открываю для себя неприятную правду: дело не в том, что Оуэн — безрассудный дурак, дело в Сью. Она нравится ему так сильно, что он просто не смог отказать ей в помощи.       Чувство такое, что меня снова ударили по башке. Да он рехнулся! Это же… это… слишком благородный поступок! Так нечестно! Как теперь я смогу ненавидеть его после всего, что он сделал для наглой малявки и меня? Боже, как паршиво-то…       — Да ладно вам! Не настолько же всё плохо? — блин, кажется, я тоже начинаю поддаваться всеобщему волнению. — Разве нельзя позвонить тому скауту и попросить, чтобы он посмотрел на него ещё раз?       — Нельзя, — Сью виновато опускает голову. — Они и без того очень долго договаривались об этой встрече.       — Перестань! Я уверена, ему обязательно подвернётся другой шанс, ты только, ну… не убивайся так по этому поводу, хорошо? Что-что, а карьера в банде Оуэну точно обеспечена!       В эту же секунду сталкиваюсь с замешательством на лице сестры, которое говорит лишь об одном: она не знает…       — Вы ей не сказали?       — Хотели тебя дождаться, — оправдывается Эллин своим тоненьким голоском.       — Да что не сказали?!       Сьюзен откровенно психует, а в моей груди возникает непонятная тяжесть. На мгновение задумываюсь, стоит ли рассказывать ей правду, ведь это не фигня какая-то. Фактически, мы влезаем в серьёзный криминал, но с другой стороны — ничего не изменится, если она узнает. Слишком поздно. Только как бы преподнести ей эту новость менее пугающе…       — Сьюз, те парни в масках, о которых постоянно говорят по телеку… Стоун и блондинчик — одни из них. Как я понимаю, рок-звезда и пижон тоже, — делаю выжидающую паузу, призванную дать немного времени прийти в себя после потрясения, однако потрясение зарабатываю я сама, когда физиономия сестры становится какой-то восторженной. Где, блин, шок, трепет, хотя бы толика здравого смысла? Чёрт, мелкая вся в меня! Пользуясь случаем, пока она осмысливает сказанное, я обращаюсь к девочкам: — Выкладывайте. Раз теперь мы соучастники, я должна знать, в какой заднице мы оказались.       Торопливо занимаю удобную позу. Мой решительный настрой вовсю твердит о том, что я не лягу спать и уж точно не отвалю, пока не вытащу правду, даже если придётся добиваться её силой. Сегодня не тот день, когда можно скормить мне любую чушь. Довольно.       — Слышала, Эл? — Аннет перехватывает мою решительность с озорным блеском в глазах. Завалившись на живот к нам лицом, она подминает под себя одеяло и хлопает в ладоши. — Настало время травить байки. Начни с начала, им стоит услышать предысторию.       Эллин протягивает руку к прикроватной тумбе, чтобы взять свои большие очки в красной оправе, затем водружает их на крохотный нос с таким видом, будто собирается зачитать всем лекцию о вреде пьянок. Собравшись с мыслями, она приступает к рассказу.       — Они появились в то время, когда Терри Коллинз ещё жил в Миддлвиле.        — Погоди… Коллинз? — мои брови сдвигаются к переносице. — Как Питер Коллинз, наш директор?       — Да. Именно его сын и создал эту банду десять лет назад.       — Гонишь?! Сынок директора — преступник? Ха! — Сью заваливается на меня сбоку, открыв рот от изумления.       — Не то что бы преступник, но в то время он доставил своему отцу немало проблем, за что тот исключил его за несколько месяцев до выпуска.       — Исключить собственного сына… — на этот раз мне не удаётся сдержать негодования. — Что за урод вообще так делает?       — Никто не знает, что у них там стряслось, но они перестали ладить ещё до начала всего, — Аннет влезает в разговор, поигрывая с аккуратными шариками из аметиста на своём браслете.       Сью пробирается ко мне под одеяло, заодно перетягивает к себе большую его часть, готовясь вкусить запретный плод из чужих секретов. Приходится отдать ей эту гигантскую, самодовольную рожу Барби, чтобы сестра смогла сделать из себя рулет и не мешала мне внимательно слушать подробности, доносящиеся из уст Эллин.       — В те года в округе не существовало ни одного человека, который не знал Терри. Благодаря своим способностям парень стал чуть ли не знаменитостью. Миссис Коллинз с пелёнок отдавала его во всякие кружки, хотела развить в нём творческую личность, но он любил махать кулаками и, в итоге, стал чемпионом по боевым искусствам. Учителя, соседи — все им гордились, а некоторые старшеклассники ненавидели. Терри мешал им трогать изгоев, не допускал безнаказанности, из-за чего Питер обозлился на него только сильнее. В родительском комитете сидело много влиятельных родителей, поэтому им не особо нравилось, что сын директора позволяет себе мордовать их детей. Тогда от него решили избавиться, потребовали исключить за агрессивное поведение, на которое его намеренно провоцировали богатенькие детишки. У них бы почти получилось избавиться от Терри, если бы не те самые изгои, которых он всегда защищал. Они доказали, что с ним поступают незаконно, а потом эта новость быстренько облетела все местные газеты. На улицах поднялся целый бунт, так что комитету пришлось оставить парня в покое ради усмирения толпы…       Озадаченно качаю головой. Восстание в Миддлвиле? Мне безумно сложно представить, как по этим тихим улочкам мог прогуливаться легион, да и кто бы мог подумать, что вся эта хрень началась так давно.       — К тому моменту разлад в семье Коллинзов достиг наивысшей точки, а трагедия с женой Питера только сильнее испортила их отношения.       — В смысле? — с выпученными глазами цепко хватаюсь за новую информацию. — Какая трагедия?       — Анджелу Коллинз сбила машина неподалёку от Миддлвиля. Некоторые свидетели утверждали, что в ночь перед её смертью слышали какие-то крики в их доме. Кто-то якобы видел странного гостя у них на крыльце, но что было на самом деле точно никто сказать не смог, в том числе и что она делала на дороге в такое время. Муж и сын придерживались одной и той же версии: они разругались между собой, Анджела села в свой «Минивэн» и исчезла. Полиции известно только то, что сидевший за рулём неизвестной машины резко выехал на обочину, сбил её, а потом развернулся и уехал. Возможно, это произошло случайно, ведь он мог не заметить её, испугаться и сбежать с места преступления, однако основная версия — преднамеренное убийство, поскольку тормозной след полностью отсутствовал. Тот, кто это сделал, даже не планировал тормозить.       — И кто же это сделал? — я медленно подаюсь вперёд, не ощущая, как ногти впиваются в собственную коленку.       Эллин хмурит лоб, заправляя тёмную волнистую прядь за топорщащееся ухо с серёжкой-гвоздиком, после чего говорит:       — Полиция не знает. Его или её до сих не нашли.       Вот теперь-то я точно не хочу никуда переезжать из Миддлвиля. Это же, блин, целый кладезь информации для журналиста! А если порыться поглубже, думаю, тут можно раскопать много интересного. На всех местных уродов наверняка что-нибудь да найдётся.       — Что было дальше? — Сьюзен выползает из своего импровизированного кокона и уже лезет ко мне под руку, пока Эл продолжает:        — Питер и Терри подрались на похоронах перед кучей людей. Судя по слухам, это было ужасно. В конечном итоге, Терри переехал жить к своему другу, а чуть позже на улицах стали замечать странные фигуры в масках. Поначалу их опасались, потому что те самые богатенькие детишки всё чаще стали попадать в полицейский участок вместе с доказательствами своих тёмных делишек. Вот тут-то им уже было не отвертеться от правосудия. Некоторым из них предъявили обвинения в хранении наркотиков, кражах, насилии, при чём тем, чьи семьи считались самыми образцовыми. В узких кругах изгоев прекрасно знали, кто за этим стоит. Терри с друзьями наказал каждого негодяя за все совершённые злодеяния, на которые шериф обычно закрывал глаза, если ему хорошо приплачивали. Разумеется, высокопоставленным лицам вся эта ситуация не понравилась. Хулиганов в масках объявили в розыск, выставили преступниками, но на деле они никого не трогали, напротив пытались помочь. Простые люди считали их защитниками, а их лидера обожали. Все изгои шли за ним. Участники банды в шутку называли Терри своим королём, а потом это даже прижилось.       Аннет поддерживает возникший радостный настрой и выдаёт:       — У него ещё была такая клёвая бейсбольная бита, но ты уже наверняка её видела.       Я согласно киваю.       — На ней были какие-то надписи. Что это?       — Имена подонков, которые получили по заслугам.       — Я бы приписала туда ещё парочку, — злостно хихикает Сью, поднимая на меня свои сонные глаза.       Улыбаюсь ей со всей нежностью, крепче прижав к своему плечу. Я бы тоже увековечила одно имя, от мысли о котором хочется вздёрнуться.       — В этот список попадают только очень плохие люди. Последним туда попал сам Питер Коллинз. Его это сильно разозлило, после чего он поддержал комитет и каким-то образом выкинул сына из школы без прямых доказательств его причастности к банде, — Эллин разочарованно вздыхает. — Вот так самая яркая звезда Миддлвиля превратилась из любимчика в преступника, а все те, кого было принято считать пятном на репутации города, стали чем-то вроде местных героев, олицетворением справедливости. У них нет названия. Они просто люди, не готовые подчиняться правилам, нарушители порядка. Они — обыкновенные хулиганы.       Твою мать, куда мы попали? Чем дольше я слушаю эту историю, тем больше ставлю под сомнение вменяемость всех жителей этого места, а ещё меня начинают мучить угрызения совести: я слишком часто извожу семью своим хреновым поведением. Как бы и меня из дома не вышвырнули…       — Наш директор всё же двинутый сукин сын, — выдвигаю свой окончательный вердикт.       — А что случилось с бандой? — с растерянным видом Сью вертит головой. — Кто потом их возглавил?       — Никто, — коротко отвечает Эллин. — Коллинз спелся с мэрией, полицией и начал отчислять всех, к кому у него возникали вопросы даже в незначительной причастности к разбоям. Сын уехал, так что помешать Питеру было некому. Банда исчезла на много лет, пока не нашёлся тот, кто посчитал своей задачей её вернуть…       Откашлявшись в кулак, категорично заявляю:       — Кто бы это ни был, лучше бы он этого не делал. Сейчас они ни хрена не отличаются от реальных преступников. Я видела, что они сделали с мужчиной в лесу. От него просто живого места не осталось. И это, по-вашему, защитники?       Ни с того ни с сего из Аннет вырывается протяжный смех, намекающий на то, что я сказала какую-то глупость.       — Джейн, они не защитники. Их цель уже давно не избалованные богатеи, так что бери выше. Теперь это наркотрафик, преступность. Они тормозят всё то дерьмо, что льётся по нашему округу, не позволяя ему выйти за пределы. Да, сейчас они действуют гораздо жёстче, чем раньше, но и времена сильно изменились, — задумчиво закатив глаза, она произносит без какого-либо сожаления: — А тот мужик, которого ты видела, наверняка совершил что-то очень плохое. Просто так они никого не забирают, у них тоже есть правила, благодаря которым Стоун больше тебя не тронет. Ты в деле, а трогать своих строго запрещено.       — Блин, что ж вы раньше-то молчали? Я бы сама к ним напросилась, раз они такие цивилизованные.       — У них своя система с отбором. Без одобрения лидера в банду не попасть, он лично отбирает кандидатов. Для большинства условия одинаковые, но для его избранных есть особые требования…       Вопросительно вскидываю бровь, встретившись с неоднозначными взглядами Эллин и Аннет.       — Например?       — Никаких отношений на публике. Любые привязанности запрещены. Если чьё-то имя вдруг всплывёт, в первую очередь пострадают самые близкие, но это лишь второстепенная причина. В понимании главного чувства мешают, отвлекают от более важных задач, поэтому отказ от любви — правило номер один.       Я, конечно, поддерживаю мнение о том, что чувства — жуткое дерьмо, но никто не вправе решать за других людей, кого им любить. И уж точно решать это не тому парню с битой. Король хулиганов? Оборжаться! Стоун, должно быть, волосы на жопе рвёт из-за того, что эта должность не ему досталась.       — И всё-таки… кто сидит на троне сейчас? Теперь я тоже состою в этом грёбаном клубе и имею право знать.       — Их лидер запретил раскрывать тебе своё имя.       — Почему?! — широко распахиваю глаза от возмущения. — Мы вполне мило побеседовали! Что ему не понравилось?       Я всё жду, когда Эллин скажет, что просто пошутила, но она вносит только больше противоречий насчёт таинственного бандита.       — Если вы действительно мило побеседовали, значит это был не он, — столкнувшись с замешательством на моём лице, она тихо добавляет: — Другие выдают себя за главного, пока он сам наблюдает за новенькими со стороны. Так он делает, когда кому-то не доверяет.       — Вот оно что…       Вы только гляньте! Какой недоверчивый говнюк! Он потихоньку начинает меня раздражать, но других вариантов пока нет. Мне придётся принять его требования.       — Ладно, — всплёскиваю руками и сдаюсь. — Что нужно от нас со Сьюзен?       — Никто не должен знать о вашей причастности к ним. Ни слова никому о том, что вы знаете участников банды. Когда кому-то из них понадобится помощь, вы должны будете помочь. И ещё… — Аннет смотрит на меня исподлобья с нескрываемым беспокойством. — Главный будет тебя испытывать.       — Зашибись, — подтягиваю Сью поближе, чтобы ощутить слабую толику спокойствия. — Ну и как я узнаю, когда начнётся это испытание? Он позвонит или что?       — Ты узнаешь. Он сам тебя найдёт…       Недвусмысленная фраза проникает в подсознание вместе с тревогой. Комната будто уменьшается в размерах, запирая меня в ловушке с новым зверем, о котором я ничего не знаю, а мелькающие тени на стенах при тусклом свете ночника делают обстановку ещё мрачнее. Надеюсь, их лидер составит хоть какой-нибудь договор, потому что подписываться на всё подряд я не собираюсь!       — Хорошо, я вас поняла. Мне нужно многое обдумать. Спокойной ночи.       Не сказав больше ни слова, падаю головой на подушку и закрываю глаза. Слышу, как девочки уже шуршат своими одеялами, а сестра аккуратно пристраивается к моему плечу. Куда бы мы не влезли, на сегодня информации достаточно. Я смертельно устала.

***

      Рано утром обнаруживаю, что у семьи Аннет весьма интересный домик, несмотря на то, что он нуждается в капитальном ремонте. Всё такое яркое, цветное, того и гляди блевану радугой. В коридоре, в гостиной, на кухне целая куча абстрактных картин. Я не сказала этого вслух, но как мне кажется, нарисовать такое можно только под наркотой. Красный кожаный диван перед телеком вызвал окончательный взрыв мозга. После кислотно-жёлтой ванны я не готова была увидеть ещё какую-нибудь психоделику.       Улицы Миддлвиля красочно переливаются под лучами вернувшегося солнца. Вчерашний шквалистый ветер сорвал с деревьев практически всю листву, которая теперь благополучно покоится на всех газонах в округе. Большая часть соседей уже выползла с граблями, чёрными мешками и хреновым настроением. Как по мне, сейчас город стал заметно красивее. Завороженно любуюсь осенним пейзажем, загребаю горстку листьев ногой и ловко подкидываю её вверх, пока мы со Сью двигаемся к дому. Она ничего не говорит, только изредка смотрит на меня и улыбается. Я тоже молчу. Все мои мысли опять начинают увязать в проблемах. Кто бы ещё сказал, что они только начинаются…       Во время нашего отсутствия мама решила провести ревизию в моём шкафу. Тихий крик боли тотчас пронёсся по комнате, заодно и я вместе с ним, когда не нашла почти ни одной чёрной шмотки, ни одной шмотки с капюшоном, а ещё своих любимых треников! Теперь их место занимали беленькие футболочки, строгие юбочки, девчачьи кофточки пёстрых расцветок и прочий отстой! Было сложно, но я кротко улыбнулась и сказала «спасибо», ведь мама только-только перестала злиться.       Вдобавок к этому, за ужином отец добил новостью: Тони Мейсон нашёл подозреваемого по моему делу. Я чуть не умерла от сердечного приступа, когда перед лицом появилось распечатанное фото Луиса с именной табличкой в руках. Мама стояла за спиной, держала руки на моих плечах, чтобы как-то поддержать, но я бы предпочла, чтобы меня вообще не трогали. Еле сдержав слёзы при виде парня, некогда поднимавшего мне настроение своей озорной улыбкой, я сделала вид, что не знаю его. Тогда отец дал мне немного времени прийти в себя, а потом окончательно убил: через несколько дней мы с ним поедем обратно в Сан-Франциско, потому что Тони настаивает на том, чтобы я взглянула на парня лично во избежание ошибки. Я вынужденно согласилась, затем пошла к себе и рыдала почти до утра. Я не смогу посмотреть Луису в глаза и соврать, что он и есть тот самый негодяй, испортивший мою жизнь. Лучше бы Марк убил меня.       Начало учебной недели превращается в изощрённое издевательство. Целый час я торчу возле зеркала, рассматривая себя в этой дурацкой вязаной белой кофточке. Из-за её цвета моя рожа кажется катастрофически бледной. А припухшие глаза и синяк на подбородке? Такую жесть не исправить даже фотошопом! Вытаскиваю из недр шкафа покрытую пылью косметичку. Я торжественно клялась никогда больше к ней не притрагиваться, но мама не оставила мне выбора. Замазываю тоналкой след от удара кулаком, прохожусь румянами по слегка округлившимся щекам, чтобы придать лицу хоть какой-то вменяемый оттенок, вслед за этим подкрашиваю ресницы полузасохшей тушью. Уж лучше так, чем пугаться собственного отражения.       Сью немного охренела, когда я выперлась в таком виде, потом охренели Эллин с Аннет, зато мама была в полнейшем восторге. Она поцеловала меня, пожелала хорошего дня и отправилась заниматься домашними делами. Господи, хоть бы ей больше не приспичило менять что-то ещё в моей комнате, иначе я вздёрнусь.       Половину дня пытаюсь совладать с паранойей, которая постоянно намекает на то, что все на меня пялятся. Даже Стоун, ввалившийся на занятия с побитой рожей после субботнего побоища с Джоном, разглядывает меня чересчур подозрительно. Вашу мать, я точно выгляжу как-то не так! Аннет обманула, когда сказала, что белый цвет идёт всем. Идёт он в задницу, вот куда!       Потом мне приходится тащиться на урок к мистеру Тёрнеру, куда идти я категорически не хочу по одной единственной причине: там будет Крис. На хрена ему вообще нужны эти занятия, если он всерьёз занимается футболом? Хотя, чего я волнуюсь? Этому хладнокровному подонку до меня нет никакого дела. Об этом он давно сообщил через мою сестру. Вот и в эту самую секунду он сидит, делая вид, что ничего не произошло. Урод.       На протяжении пятнадцати минут разрисовываю корешок книжки, полностью игнорируя всю важную информацию, звучащую в классе. Сейчас меня мало что волнует. Я морально готовлюсь к поездке в ад, где дьявол ждёт меня с распростёртыми объятиями.       — Ваше будущее в мире журналистики потребует от вас решить множество трудных задач: раскопать то, что спрятано, правильно это преподать, а, возможно, и разрушить чью-то карьеру, — откуда-то издалека доносится голос мистера Тёрнера. — Раз вы здесь, значит самое время к этому приобщиться. Я разделю вас на группы по два человека. У каждой группы будет индивидуальное задание, которое вы вытянете из этой коробки, — он потряхивает продолговатой картонной фигней, перемотанной скотчем. — Внутри лежат бумажки с темами вашего первого серьёзного расследования, о котором все услышат через две недели. И помните: ваше дело — вытащить из чего-то незначительного нечто стоящее, если вы сможете, конечно…       Ну да, как же тут удержаться от злорадства. Я закатываю глаза, пока другие удручённо завывают. Мистер Тёрнер начинает с первых парт, но шанс вытянуть бумажку с заданием даёт только каждому второму. Когда очередь доходит до меня, просовываю руку в картонную коробку и вытаскиваю оттуда крохотный листочек с темой.       Миддлвиль, 1999.       С унылым лицом верчу задание в руках, дожидаясь всех остальных, как вдруг меня осеняет… Я что, должна буду перелопатить все события города за целый год? Да он совсем рехнулся?! При всём при этом я отлично слышу, как на первых рядах кому-то досталась скромная тема про стройку кинотеатра, а рядом двое парней обсуждают развитие транспортной инфраструктуры.       — Мисс Денстон, — Тёрнер обращается ко мне, но смотрит почему-то в другую сторону. — Вы будете работать в паре с мистером Реймондом.       Ни за что! Ещё только зайдя сюда, я изо всех сил старалась не смотреть на этого выродка, лишь бы не плюнуть ему в лицо, но сейчас меня внаглую связывают с ним на ближайшие две недели. Вынуждаю саму себя собраться и повернуть голову к соседнему ряду. Какое счастье, что Крис продолжает пялиться в свою тетрадь и не чувствует той всепоглощающей ненависти, просочившейся уже повсюду. Никак не возьму в толк, куда подевалось чувство самосохранения, но я набираюсь достаточно храбрости, чтобы сказать это при всех.       — Простите, мистер Тёрнер, могу я попросить другого напарника? Кого угодно, только не его.       Удивлённые взгляды одноклассников быстро мечутся от меня к Крису, поскольку ни один вменяемый человек не позволит себе говорить подобное в его адрес. Даже не сомневаюсь, что любая девушка хотела бы занять моё место, судя по тому, как хищно задёргались некоторые из них в надежде предложить себя в качестве его пары, и желательно — на всю оставшуюся жизнь. Несмотря на это, мистер Тёрнер уничтожает их надежду на корню.       — Нет, — его крысиные глазки за круглыми очками сужаются.       — Почему?! — теперь я реально взрываюсь.       — Так будет лучше для вас.       — Не будет! Мы с ним не сработаемся!       — Попытайтесь, мисс Денстон. Всё-таки вы способная ученица, а этому лодырю нужна хорошая мотивация.       Этому ублюдку нужен хороший пинок под зад, чтоб катился долго и без остановок!       В конце концов, Крис проводит рукой по короткой стрижке на голове, поднимает свои лживые глаза, чтобы в который раз ввести меня в заблуждение своим неестественным спокойствием. Не к добру это, но мне всё равно плевать, даже когда он остаётся сидеть на своём месте после окончания урока и просто-напросто выталкивает Тёрнера за дверь нахальным взором. Тот сбегает последним, засунув подмышку свой портфель, тогда-то и настаёт время для серьёзного разговора. Крис определённо его ждёт.       Закинув сумку на плечо, я останавливаюсь возле его стола с неменьшей решимостью. Эта гора мышц в бежевом джемпере и чёрных штанах внимательно поглядывает на меня снизу вверх, ожидая некой вступительной речи.       Ладно, будь по-твоему.       — Раз ты так любишь честность, тогда скажу сразу: не изображай из себя святошу, так будет проще нам обоим. Ещё ты можешь больше не заливать про всякие благие цели, которые тобой движут. Нравится быть мерзавцем? Что ж, тогда будь им. Я хоть перестану думать о том, с какой стороны ждать нож в спину. А что касается задания… мы будем делать его по раздельности. Миддлвиль, девяносто девятый. Первая половина года твоя, а я найду материал по второй. На этом всё.       Да я просто нереально горжусь собой! Какая выдержка, какой уверенный голос! Мне даже не было страшно… почти. Собираюсь уйти с победой, но Крис решает внести в мой монолог свои поправки. Он останавливает меня за руку, не позволяя покинуть класс раньше времени. Прежде чем я успеваю вырваться, он разжимает пальцы с сознательным видом, выдирает листок из своей тетради, что-то пишет, после чего протягивает его мне.       — Придёшь вечером по этому адресу, — властный тон этого парня действует как паралитик, которому я не планирую подчиняться.       — Это приказ? — интересуюсь с той же дерзостью в голосе, чтобы не дать никому лишнего повода сомневаться в твёрдости своего характера.       Тень скользкой улыбки в момент проскакивает на лице этого громилы.       — Это просьба. Ты не обязана её выполнять, но я… настаиваю.       — Что это за место и зачем мне туда идти?       — Дом моего друга. Я буду там, и мы сможем добыть кое-какую информацию…       Ага, разбежался…       — Спасибо за предложение, но мы уже обговорили условия, так что… нет.       Наш короткий диалог резко обрывается. Реймонд поднимается со стула, заставив мои коленки слегка подогнуться при одном виде такой груды мышц. По сравнению с ним я кажусь в два раза меньше. Просто букашка какая-то. Нет, он точно злоупотребляет стероидами!       Выдерживать на себе такое давление становится нелегко, особенного когда один из представителей дьявольского дуэта подаётся ближе.       — Тебе стоит туда прийти, если ты не из тех, кто судит о книге по обложке…       Крис тут же забирает свои вещи и покидает класс, оставив меня в полнейшем смятении. Ну и что всё это значило? Он намекает на то, что я осудила его несправедливо? Как бы не так! Довольно мной манипулировать!       Спускаюсь в полупустой холл, где кишит только пара-тройка человек возле лестницы. Подойдя к крайнему шкафчику, открываю дверцу, чтобы запихнуть туда ненужные книги. Чёрт, даже здесь царит жуткий бардак! Злостно психанув, я принимаюсь выстраивать эту помойку в один аккуратненький ряд: математика, литература, химия, пистолет, биология… Мать твою, что?! С испугу захлопываю шкаф, зажмуриваюсь, проверяя саму себя на вменяемость, затем снова открываю. Это не глюк. Какого… в моём шкафу лежит чей-то грёбаный ствол?! Руки начинают трястись с удвоенной силой. Что теперь делать?! Меня же посадят за хранение оружия! Я оборачиваюсь, чтобы убедиться, не заметил ли кто-нибудь, как вдруг передо мной возникает глумливое лицо Стоуна.       — А я всё никак не мог вспомнить, куда положил свой водяной пистолетик.       Дредд невинно улыбается во все свои тридцать два идеально ровных зуба. Его наглости хватает только на то, чтобы просто хлопать глазами и давиться смехом. Так ублюдку ещё и весело?!       — Забери его, Стоун, сейчас же! — беспокойно озираюсь по сторонам, потому что в любой момент рядом с нами может пройти кто-то из охраны. — На хрена ты вообще его сюда припёр?       — Забыл из тачки вытащить. Прошёл слушок, что на меня опять ордер хотят выписать, поэтому пришлось пристроить эту штучку в более безопасное место.       — Что не так с твоей больной головой?! А если вдруг кто-то увидит?       — Кто? Национальная стрелковая ассоциация? — Дредд продолжает шутить, но своевременно понимает, что я собираюсь громко заорать, тогда он сию же секунду зажимает мой рот рукой. — Возьми себя в руки и перестань истерить. Это раздражает.       — Убери его отсюда, твою мать! — отпихиваю придурка подальше и рявкаю вполголоса: — Мне не нужны проблемы из-за того, что ты — тупой осёл!       — Проблемы начнутся, если ты откроешь пальбу по людям, а в остальном — никаких проблем.       — Тебя я застрелю первым! Клянусь!       Стоун внезапно застывает, повернув голову куда-то вбок. Пока он к чему-то там прислушивается, я нетерпеливо просовываю дрожащую руку к оружию, а в следующий момент его наглые лапы хватают меня за шкирку и силком выталкивают за угол, где уже поджидает тележка со швабрами, на которую я чуть не заваливаюсь. Он вообще охренел?! Срать я хотела на то, что он состоит в банде! Задушу придурка! С гневным шипением даю задний ход и по жесту его раскрытой ладони понимаю, что нужно стоять на месте, потому как поблизости слышится цоканье высоких каблуков.       — Дредд… Привет.       — Здравствуй, Элизабет, — в интонации Стоуна проскальзывает нежданная холодность.       Элизабет? Какая ещё, на хрен, Элизабет? Фу, он собрался при мне тёлку клеить, что ли? Морщу нос в отвращении, а чтобы хоть как-то себя занять, молча выбираю, какой шваброй его огреть. Вон та, с толстой большой рукоятью, вполне ничего. Как раз подойдёт для его тупой башки.       — Не идёшь на занятия? — продолжает знакомый приторный голосок.       — Я жду кое-кого.       — А потом? Не хочешь прогулять оставшиеся уроки и сходить куда-нибудь?       — Лучше не стоит, — отвечает Дредд всё с тем же равнодушием. — Как бы Крис не расстроился…       Ой…       Наконец-то смекаю одну очень важную деталь. Так Элизабет — это Лиза Спаркс, длинноногая, белобрысая стерва из группы поддержки? Ладно, беру свои слова назад: я не против постоять тут ещё немного. Мне становится жутко интересно узнать, чем всё закончится, учитывая, что в банде запрещены отношения. Неслышно сползаю вниз по стене на корточки и прыскаю про себя.       Соболезную, Стоун, потрахаться не выйдет.       — Крис не узнает, — Лиза решает прибегнуть ко всему арсеналу женских хитростей, из-за чего становится чересчур вежливой. — У нас свободные отношения, так что меня не особо волнует, что он подумает. Соглашайся, узнаем друг друга получше…       Дредд открыто усмехается и усмехается на редкость грубо, нисколько не щадя чувств несчастной девочки.       — И ты ждала столько лет, чтобы узнать меня? Поразительная выдержка. В любом случае, я пас.       — Давай оставим старые обиды в прошлом и начнём всё сначала, — она заметно понижает свой голос. — Сходим в кино, прогуляемся, можем ко мне зайти, если хочешь. Тебе понравится, ты просто не знаешь…       Прижимаю ладошку ко рту, чтобы не взорваться истеричным хохотом. Что за дешёвые подкаты? Она действительно пытается уломать Стоуна на секс?       Сложно в это поверить, но дальнейшая реплика местного женоненавистника убивает меня наповал.       — Я знаю и поэтому отказываюсь. Есть несколько причин, по которым я вынужден послать тебя куда подальше: во-первых, двуличные суки меня не привлекают, а во-вторых, не в моих правилах бывать в тех местах, куда Крис совал свой член. Я малость брезгливый.       Я что, оглохла, или он реально это сказал?! Моя челюсть падает к ногам. Это прозвучало так беспощадно, безо всякого притворства, что даже добавить нечего. Чёрт, я готова умереть прямо сейчас, лишь бы увидеть лицо Лизы в этот момент! Должно быть, так жёстко её отшили впервые в жизни.       Наступает затишье перед сумасшедшей бурей, неминуемо надвигающейся на самого бесстрашного парня в этом городе. Цоканье каблуков опять слышится рядом, и новая смертельная угроза звучит на весь холл:       — Смотри, не пожалей о своих словах, Стоун. Забыл кем ты был раньше? Жалкий изгой, который трусливо прятался в этих самых коридорах, чтобы Крис тебя не достал. Помнишь? Изображай кого хочешь, но в тебе ничего не изменилось…       Моё радужное настроение куда-то исчезает, а новый факт из биографии Дредда начинает вызывать бесконечное море вопросов. Я бросаю взгляд в ту сторону, где из-за стены выглядывает часть его серых джинс, а затем снова и снова прокручиваю в голове слова Лизы. Он всегда держится так уверенно и бесстрашно, что невозможно представить, будто когда-то над ним могли издеваться. Дредд вообще не производит впечатления человека, которого можно запугать.       — Ничего не изменилось говоришь? — раздаётся ледяной голос Стоуна. — Тогда что ты делаешь здесь, рядом с изгоем?       В ту же секунду Лиза толкает его в грудь, от чего Дредд буквально вылетает из-за угла, а звук отдаляющихся шагов белобрысой курвы позволяет мне выйти из укрытия. Лицо этого бандита не выдаёт ничего, кроме злости. Опять сжатая челюсть, кулаки и огромное желание пробить кому-нибудь башку. Типичный Стоун. Как хорошо, что на меня его зверства больше не распространяются. Кстати, надо бы проверить.       — Да ты, оказывается, жуткое хамло, — с сарказмом произношу я, встав у него за спиной. — Удивительно, что девушки ещё находят в тебе что-то привлекательное.       — Дело не в привлекательности, Денстон. Дело в уверенности. Она привлекает, а тот факт, что я законченная мразь, сразу же теряет свою значимость.       — Ты только что растоптал мою веру в существование хороших парней.       — Да ладно? А я думал, что в дерьмо вляпался.       Поджимаю губы с неприязнью. Он опять ведёт себя как мерзкий ублюдок, для которого не существует ничего святого. Несмотря на это, уже в большей мере осознаю, что его присутствие стало не таким пугающим, как раньше. Я могла бы списать всё на то, что он попросту не орёт, не пытается меня покалечить, но даже если бы и попытался, то вряд ли бы я теперь испугалась. Та злоба, реальная злоба, постоянно живущая внутри него, в настоящий момент угасает. Наверное, сейчас не самое лучшее время для того, чтобы бесить Стоуна ещё больше, и всё же мне хочется знать…       — Неужто наш великий диктатор когда-то был изгоем?       — Это было давно, люди меняются, — шепчет он в ответ.       — Верится с трудом. Ты поэтому в банду вступил? Захотел отомстить?       Серые глаза, в которых до сих пор мерцает убийственный блеск, бросают таращиться в конец длинного коридора и обращаются в мою сторону.       — Не думай, что смогла разгадать меня. Ты ни черта не знаешь, что тут вообще происходит.       Нет, всё-таки он немного меня пугает, особенно когда смотрит как на какой-то кусок мяса. Всё тело передёргивает от мурашек, так что я поднимаю руки вверх и сдаюсь, чтобы побыстрее закончить эту беседу.       — Как угодно. Убери ствол из моего шкафчика или точно пристрелю.       — Ты хоть пользоваться-то им умеешь? — Дредд полностью возвращается в своё привычное амплуа насмешливого говнюка, чем быстро вызывает дикое отторжение.       — Ради такого не поленюсь разобраться, — фыркаю я и морщусь, пока он водит по мне своим изучающим взглядом, стоя слишком близко, что позволяет спокойно посчитать даже количество ссадин на его лице.       Почему он такой? Что сподвигло этого бездушного человека прийти мне на помощь? Жалость или чувство вины? Ответ на этот вопрос до сих пор остаётся загадкой, как и то, что наглый засранец просто собирается уйти, оставив своё барахло в моём шкафчике!       Стоит ему повернуться спиной, как я вспоминаю о другой вещи, которую тоже не мешало бы ему отдать.       — Стоун, подожди!       Затормозив на полпути, Дредд нехотя закидывает голову назад, не забыв при этом тяжко вздохнуть. Я быстро выковыриваю из недр бардака стодолларовую банкноту, а в следующую секунду пихаю деньги ему в руки.       — Это твоё. Забери.       — Хранила их, как память обо мне? — он прикладывает сотню к тому месту, где должно быть сердце, которого у него нет, после чего театрально закатывает глаза. — Это так мило. Даже не подозревал, что у тебя ко мне такие сильные чувства.       У него совершенно точно нет ни грамма совести… Слава богу, правила банды теперь запрещают ему меня запугивать. Это придаёт гораздо больше смелости словам.       — Твои деньги мне не нужны, а память о тебе тем более. И вообще я очень сочувствую твоим друзьям. Им нужно по медали дать за то, что они терпят такое чудовище, как ты.       — Ни слова о моих друзьях, — Дредд делает угрожающий шаг вперёд, вынудив меня попятиться. — Какое тебе дело, что они думают? Тебе на них плевать. Ты видишь их так, как тебе хочется.       Всё ясно: тема о друзьях входит для него в категорию болезненных, раз он так взбеленился. Тем не менее я не согласна. Во мне нет этого долбанного цинизма, чтобы плевать на людей с такой лёгкостью, как некоторые. Есть безвыходные ситуации, которые заставляют делать больно, и всё же это не одно и то же.       — Ты просто поразительный, в плохом смысле. Первый раз встречаю человека, который умудряется обесценить все человеческие ценности лишь парой слов.       — Я реалист, Денстон.       — А я невидимка, — спокойно бросаю ему правду о себе, нисколько не жалея. — К счастью, такие, как я, никому не интересны. Во всяком случае, уж лучше быть никем, чем тобой.       В выражениях я больше не скромничаю, да и какой теперь в этом смысл? Я правда устала бегать, устала чего-то бояться. Всему есть предел.       Стоун в который раз сканирует меня с вызовом в глазах. Как обычно, проверяет на стойкость, возможно, ждёт, что я отвернусь первой, но я не отворачиваюсь, хотя подобное желание до сих пор присутствует. Может, это всего лишь моё воображение, однако в эту самую секунду некогда уверенный голос звучит до безумия печально.       — Тут ты права. Мною быть невыносимо…       Опустив вдумчивый взгляд вниз, Дредд уходит, оставив после себя странную неразбериху в душе. Я возвращаюсь к своему шкафчику. Припрятав оружие в самый дальний угол, накидываю сверху как можно больше тетрадок, закрываю дверцу на замок, искренне надеясь, что меня не посадят, и опять смотрю вслед Стоуну. Не уверена, что он способен на сочувствие, но что-то чувствовать он всё-таки умеет.

***

      Героически сражаюсь с курицей, которую ма доверила мне совершенно напрасно. Это общипанное чучело постоянно пыталось выскользнуть из рук и упорхнуть в закат. Не люблю готовку, но клеймо хреновой дочери не позволяет мне сдаться и заплакать даже тогда, когда приходится выковыривать чьи-то кишки. Ещё это было некой платой за то, чтобы меня молча отпустили в другую часть Миддлвиля. Ради выполнения задания, разумеется.       Наглость Реймонда бесит. Это я ещё сужу о книге по обложке? Дудки! О чём тут судить, когда эта самая обложка прямо указывает на дерьмовое содержание. Остаётся неясным, чего Крис хочет этим добиться, позвав меня неизвестно куда, однако заинтриговать у него хорошо получилось. Аннет подтвердила: адрес, который он дал, — настоящий. Там действительно живёт его друг, Сэм, и по её словам, он очень хороший парень. Хрен с ними, если что пойдёт не по плану — Сью меня вытащит.       Доложив маме о том, что теперь курица может покоиться с миром, я отправляюсь наверх собираться. Толкаю дверь ногой и на глаза сразу же попадается белый конверт, лежащий на кровати.       — Я только что достала его из почтового ящика, — Сью, как привидение, возникает за моей спиной.       — Охренеть! Не пугай меня так! — придержав скакнувшее к горлу сердце, возвращаюсь к странному посланию. — Что это? — беру в руки письмо, на котором нет обратного адреса, зато есть моё имя, написанное шариковой ручкой. Дрожь появляется в коленях, в руках, во всём теле. Я знаю, чей это почерк. Вскоре желание вздёрнуться начинает заполнять мои мысли, из-за чего мне больше не по силам сдержать это болезненное жжение в груди. Шёпотом обращаюсь к сестре: — Можешь оставить меня ненадолго? Пожалуйста.       Сьюзен топчется на месте, изводя себя тревожными чувствами, однако всё равно выполняет мою просьбу и выходит из комнаты, улыбнувшись напоследок. Открываю конверт сразу же, в нетерпении едва не разрываю его пополам. Ужасный почерк моментально вырывает из меня всхлип с идиотским смехом.       Я всегда любил писать письма. Дед приучил меня к этому с детства, жаль только я не успел его поблагодарить. Он часто говорил, что слова на бумаге имеют огромную значимость; их сила безгранична, ведь вместе с ними ты передаёшь кому-то частичку своей души. Надеюсь, он был прав, иначе моя попытка тебя подбодрить заведомо обречена на провал. Вообще-то, я бы предпочёл поговорить с тобой в том прикольном китайском ресторанчике, который всегда тебе нравился, но преграда в виде колючей проволоки, решёток на окнах и снайперов на вышках мешает мне это сделать. Дни здесь тянутся очень медленно, поэтому я решил не терять времени зря и познакомился со здешней системой взяток, а так же с теми, кто может передать за забор что угодно. Я начинаю подозревать, что не вышел рожей, потому что даже здесь у меня репутация наркодилера, какая ирония. Когда я подошёл к местному смотрителю за нелегальным трафиком, он почему-то решил, что я хочу предложить ему крэк. Когда выйду отсюда, обязательно сделаю себе пластику, чтобы не выглядеть как глава картеля. Прикол хочешь? Они реально проносят запрещёнку в задницах! Ты когда-нибудь могла себе такое представить? Я точно нет, хоть и повидал немало всякого дерьма. Короче, скучать мне тут не приходится. Ты уж дождись меня, ладно? Кому я плакаться-то буду?       Трясущимися руками опускаю листок на колени, смеюсь и одновременно рыдаю, периодически вытирая мокрые щёки. Доброе лицо Луиса появляется перед глазами вместе с его светящейся улыбкой, смешными чёрными кудряшками на голове, раздувающимися от ветра, и его излюбленной манерой всё время подшучивать и ругаться как сапожник. Настроение слегка приподнимается, ведь эту черту я переняла у него. Единственное напоминание о том, что он существовал в моей жизни, а потом Марк его забрал. Смахнув упавшие капли с письма, возвращаюсь глазами на бумагу.       А теперь, когда ты немного заулыбалась, хочу поговорить с тобой серьёзно. Я безумно жалею о том, что не догадался сразу. Глупо было полагаться на нашу с ним дружбу, она для него всё равно ничего не значила. Ещё паршивее мне становится от мысли, что эта мразь до сих пор безнаказанно разгуливает по улицам. Мой адвокат усиленно работает над тем, чтобы добиться для меня пересмотра дела, так что я все ещё не теряю надежды выйти и избавить тебя от Марка раз и навсегда. С ним что-то не так. Перед тем, как меня арестовали, я был в архиве полиции, хотел взглянуть на его медицинское освидетельствование, которое мы проходили перед приёмом на службу. Теперь я абсолютно уверен — этот ублюдок болен, потому что с таким деструктивным поведением его бы точно не взяли в полицию, а значит все документы — фальшивка, просто кое-кто хорошенько надавил на комиссию. К сожалению, я не успел ничего увидеть: Тони Мейсон нарисовался раньше времени и выпер меня, а на следующий день ты знаешь, что было. Кажется, я очень помешал ему, раз меня так быстро убрали с дороги, и дело тут не только в тебе, всё гораздо сложнее. Марк ему зачем-то нужен. По какой-то причине Тони держит его рядом, и бьюсь об заклад, он прекрасно знает, что его сын — та ещё мразь. Они оба нечисты на руку, Джейн, и поэтому ты должна спрятаться от них, пока я не выйду отсюда. Сделай, что угодно, настаивай на том, чтобы вы с семьёй уехали из Сан-Франциско. А как только я соберу все необходимые доказательства, эта семейка подонков сядет надолго.       Ты не должна ни о чём жалеть, ведь я не жалею о том, что вмешался. И уж тем более не вздумай винить себя в моём аресте. Это был мой выбор. Я выбрал то, что было правильно, и я поступлю так ещё раз, если придётся кого-то защищать, пусть даже такой ценой. И ты обязана поступить так же, если кто-то начнёт угрожать твоей семье. В критическом случае можешь валить всё на меня, один хрен, я просто посижу в этой камере чуть подольше. За меня не волнуйся, я непременно выпутаюсь. Знаю, как тяжело тебе пришлось, но не все такие, как Марк. Прошу, не разочаровывайся в людях, иногда им стоит давать шанс, но в первую очередь сделай то, о чём я тебе сказал — беги от него как можно дальше. Когда я выйду на свободу, мы отыщем тебе новый китайский ресторанчик, начнём всё сначала. Найди в себе силы жить дальше, хотя бы ради меня. Всё скоро закончится. Просто не сдавайся, Джейн.

С любовью, твой друг, Луис.

      Я не могу сидеть, не могу дышать. Мне больно ровно настолько, насколько это вообще возможно. Сминаю письмо, прикрываю веки и пытаюсь представить, как Луис писал это в своей маленькой камере, однако по ощущениям в заключении сейчас нахожусь именно я. Вожу пальцем по его ужасному почерку, пока слёзы растекаются по чернилам. Всё выглядит так, будто само послание было написано уже очень давно, потому что Луис явно не в курсе произошедшего после его ареста, но Марк наверняка ему уже рассказал и дал новый повод подставить себя.       Поднимаю мёртвый взгляд на часы: пора ехать к Крису. Спрятав письмо под подушку, залезаю в шкаф и вытягиваю первые попавшиеся шмотки. Как в пьяном бреду натягиваю на себя новые голубые джинсы, в которых фигура почему-то перестаёт выглядеть квадратной, и тонкий вязаный свитер. Исправив ужас на лице с помощью косметики, вовремя подвернувшейся под руку, спускаюсь вниз, застав всю семью на кухне.       — Ты уже уходишь? — мама вытирает руки о свой бежевый фартук с рюшами и подходит ко мне.       — Да, мне пора. Вернусь к девяти, как и договорились.       — Будь осторожна, кнопка.       Отец почёсывает седую щетину и подмигивает мне, а затем возвращается на помощь к Сью, которая пытается порезать салат, но все листья от него постоянно валятся с разделочной доски прямиком на пол. Они все так мило смотрятся вместе. Не хочу даже представлять, что произойдёт со мной, если одного из них однажды не станет.       Раз Луис уже сознался в том, чего не делал, значит и мне придётся. Я должна выполнить его просьбу, чтобы никто из близких не пострадал.       — Я не поеду с тобой в Сан-Франциско, — обращаюсь к отцу. Он тут же поднимает голову, а его взгляд становится беспокойным. — Человек на фотографии… это он сделал со мной. Я узнала его, просто побоялась тебе сказать. Не хочу с ним снова встречаться, пусть адвокат сделает это за меня. Прости, па.       Не дождавшись ответа, покидаю дом и в слезах убегаю по направлению к автобусной остановке.

***

      Какого хрена? Я стою в назначенное время в назначенном месте и вижу перед собой стадо пьяных тинейджеров, ползающих по зелёной лужайке возле бочки пива. Их счастье, что дом этого Сэма находится в богатой части Миддлвиля, где всяким соплякам можно вытворять что угодно, иначе эту попойку быстро бы прикрыла полиция или недовольные соседи. Даже невообразимо, что возле дома, крыша которого подпёрта несколькими белоснежными колоннами, может твориться такое. Набираю номер Реймонда, отбивая ботинком злобный ритм про каменной дорожке.       — Ты уже приехала? — на том конце провода звучит довольно недружелюбный голос.       — Да, приехала. Что за фигня происходит, не объяснишь? Ты сказал, что мы будем искать какую-то информацию, но вместо этого здесь куча кривых рож и музыка орёт как на рок-концерте.       Господи, они напоминают мне животных. Я с отвращением смотрю на крыльцо, наблюдая за парочкой дегенератов, пытающихся пройти три ступеньки.       — Зайди в дом. Я наверху, — слишком настойчиво просит Крис. — На двери будет табличка с именем.       Я только собираюсь послать его в задницу, как он внаглую сбрасывает вызов. Ну вообще! Приходится тащиться в ряженую толпу лохов, состоящую из футболистов, их стрёмных тёлок и прочего сброда. Высокий силуэт Итана в гостиной начинает щекотать мне нервы. Короче, по-быстрому узнаю, что нужно его лживому дружку, и свалю отсюда.       Забегаю по дубовым ступенькам на второй этаж и оказываюсь в коридоре с деревянными панелями по бокам. Вот она проклятая табличка… Читаю надпись, выведенную мелом: «Сэм». Ладно, туда и обратно. Делаю вдох, берусь за серебристую ручку на двери и толкаю её от себя. Взгляд тут же падает на Криса, сидящего в компьютерном кресле с книгой в руках напротив широкого окна, задёрнутого синей гардиной.       — Рад, что ты пришла…       — А я не очень. Говори быстрее, что происходит, поскольку у меня нет ни малейшего желания здесь находиться. Сама сделаю это чёртово задание.       Он захлопывает книгу резким движением, предварительно достав из неё какой-то скомканный листок. По напряжённому лицу подмечаю — Крис недоволен. Очень. Понятия не имею, что творится сейчас в его дурной башке, но мне это не нравится. Потянувшись к письменному столу, он берёт свой телефон и набирает чей-то номер.       — Лиза и Итан внизу? — равнодушным тоном спрашивает он у кого-то. — Скажи им, пусть поднимаются наверх в твою комнату.       Что за… Мой пульс мгновенно ускоряется. Вот же подонок! Решил сделать мне очную ставку?! Выпав в осадок от столь мерзкого поступка, с шокированным видом пячусь назад к двери и застываю возле косяка.       — Что ты задумал?! Подставить меня хочешь? Хотя, знаешь, мне всё равно!       Выскакиваю в коридор, но Крис тут же окликает:       — Подожди буквально пару минут. Это не займёт много времени.       Что именно не займёт много времени? Итан и Лиза противны мне до тошноты, а он берёт и зовёт их сюда!       Так и замираю на месте в полном непонимании того, что мне делать и как вообще реагировать на происходящее. Где-то неподалёку раздаётся девичий смех, шаги, бьющие по голове словно молотом. Сейчас что-то будет, и я понятия не имею что…       Отскакиваю с прохода и зачем-то прячусь за небольшую тумбочку в тот самый момент, когда Итан с наложенной на нос шиной втаскивает в комнату полупьяную Лизу в коротком красном платье.       — Чего тебе? Ты опять всё веселье испортил, — не успев засечь моё присутствие, Лиза дерзко выпячивает в адрес Реймонда свои надутые губы, разукрашенные яркой помадой.       — Подрочить Итану успеешь и в другой раз, — сухо отрезает Крис, зловеще поднимаясь из кресла.       Он встаёт в полный рост, отчего мне всё сильнее хочется превратиться в невидимку, поскольку не узреть его мощь может только слепой кретин. Если раньше она меня никак не беспокоила, то сейчас изрядно пугает. Я тесно жмусь в углу, перетаптываюсь с ноги на ногу, и вдруг моё шуршание становится заметным для остальных. Не проходит и секунды, как на гадких рожах застывает жуткое возмущение.       — На фига ты припёр её сюда?!       — Да, Крис, вот уж никогда бы не подумала, что ты станешь таскать её за собой, словно брелочек для ключей.       Лиза демонстративно опирается на Итана с презрительной улыбкой, пока её коготки во всю порхают по его плечу.       — Да идите вы все, — я вновь порываюсь сбежать, как вдруг разъярённая реплика Реймонда останавливает меня на выходе.       — Кто автор этого дерьма?       Крис без эмоций швыряет бумажку чуть ли не в лицо друга, на что тот практически врезается спиной в шкаф от неожиданности. Вся смелость покидает придурка в момент. В отличие от него, Лиза преспокойно глядит под ноги на смятый клочок бумаги.       — Для начала объясни что это?       — Огромная ошибка. Поднимай.       Глаза поочерёдно впиваются то в белобрысую стерву, то в Криса, недобро изогнувшего губы, а затем на то, что валяется на полу. С недовольным вздохом Лиза наклоняется и подцепляет двумя пальцами бумажный шарик. Развернув его до конца, она сразу же зачитывает текст с издевательской интонацией.       — Ложь карается. Бла-бла-бла. И что дальше?       — Кто из вас двоих тронул её сестру? — Крис кивает в мою сторону, а уже после разительно меняется в лице. Если до этого он выглядел раздражённым, то сейчас эта гора мышц выглядит как самая настоящая смертельная угроза, которой безмозглая чирлидерша не придаёт никакого значения.       — Ты снова начал пить или просто спятил? Её ненавидит половина школы, так что написать это мог кто угодно, даже Стоун. Он, кстати, ненавидит её побольше остальных. И если ты ещё не заметил, Крис, это вообще не мой почерк.       — Да, не твой. Это почерк Холли, твоей подруги, но Холли слишком тупая, чтобы додуматься до такого. Из этого следует, что именно ты и попросила её это написать.       От переполняющего меня напряжения, почти что вжимаюсь позвоночником в косяк. Теперь всё становится кристально ясно. Вот зачем Реймонд собрал нас: он пытается доказать свою невиновность и объяснить мне, что в произошедшем со Сьюзен виноват кто-то другой.       — Да плевать я хотела на неё и её сестру. Зачем мне это? — Лиза скрещивает руки, пытается задавить Криса своим дерзким взглядом, но когда у неё это не выходит, она решается попросить помощи у друга: — Итан, пожалуйста, подтверди этому сумасшедшему, что я здесь не при чём.       Итан, молча прятавшийся за спиной блондинки всё это время, подаёт первые признаки жизни в виде невнятного бормотания, которое мгновенно пресекается.       — Итан подтвердит всё, что угодно, пока ты пускаешь его к себе под юбку, но не в этот раз, — громадная опасность начинает надвигаться на Лизу тяжёлыми шагами. — Я обещал, что Джейн никто не тронет, это касается и её сестры, а теперь выходит, что я лжец. Вы выставили меня тем, кто не способен ничего контролировать, — угрожающие слова, в конце концов, производят должный эффект: почуяв запах горелого, белобрысая стерва предпринимает попытку спрятаться за другого обманщика, на что Реймонд жёстко тормозит её за локоть. Мне приходится отскочить в сторону, потому как он припечатывает её спиной к двери возле ещё одного лживого идиота. — Даже не смотри на него. Он тебе не поможет. Ему отлично известно, на что я способен, если меня разозлить. А сейчас я очень зол, поэтому лучше бы одному из вас сказать мне правду. Итан…       Наступает час расплаты. Я замираю в ожидании ответа, пока Крис испепеляет своего друга чрезвычайно страшным взглядом, из-за которого тот разом бросает все попытки солгать.       — Она сказала, это ты велел проучить малявку! — нервно вскрикивает он. — Откуда мне было знать?!       Не верю своим ушам! Какие же они всё-таки сволочи! Ярость разрывает меня в клочья, толкая сделать больно каждому, кто был в этом замешан, но уж лучше я полюбуюсь на то, что с ними сделает здоровяк.       — Спасибо, Итан, — Крис хищно улыбается. — Теперь картина прояснилась.       — Ой, да брось! Это была всего лишь шутка!       Лиза закатывает глаза, продолжая отыгрывать дешёвый спектакль, быстро подходящий к завершению от одного единственного вопроса.       — Скажи, я делал тебе больно?       — В каком смысле… больно? — доселе уверенный голосок мигом пропитывают нотки беспокойства.       — Физически, — вслед за осторожным прикосновением пальцев к девичьему плечу, из уст Реймонда звучит более устрашающая реплика: — Я тебя когда-нибудь бил?       — Н-нет.       На отрихтованном личике возникает замешательство, а за ним… паника. Даже Итан уже не выглядит таким смельчаком, хотя по размерам он далеко не малыш на фоне Криса, и тем не менее он его боится. Надеюсь, это была злая шутка, потому как мне тоже не по себе от столь хладнокровного тона.       — Хочешь узнать, каково это? Если нет, тогда извинись перед ней.       — Что?! Я не буду извиняться перед этой убогой!       Я вздрагиваю. Крис молниеносно вскидывает руку, грубо смяв ею подбородок Лизы.       — Ты даже не представляешь, как мне сейчас трудно себя сдерживать. Я не сторонник такого насилия, но иной раз мне ужасно хочется проломить твою тупую башку, чтобы вложить туда хоть немного мозгов. Лучше извинись, пока я действительно этого не сделал.       Массивный кулак громилы-футболиста плотно сжимается, губы смыкаются в угрожающую линию. Весь его вид намекает на серьёзность намерений, из-за чего все в этой комнате съёживаются от страха. Боже, неужели он и правда её ударит?       — Ладно, извини! — бросает она мне, переводя полный злости взгляд на Реймонда. — Доволен?!       — Нет, но для начала пойдёт. Валите на хер отсюда.       Лиза с Итаном чуть не сносят меня с ног, выскочив за дверь словно ошпаренные. Признаться, я даже не знаю, что сказать… Крис грозно похрустывает пальцами и просто садится обратно в кресло в полном молчании.       Долго ли я вот так топчусь перед ним с открытым ртом? Не знаю, но моё удивление слишком велико, чтобы взять и заговорить первой. Похоже, что я и вправду в нём ошиблась, причём — капитально. Он сумел доказать, что его слово хоть чего-то стоит. Недолго смотрю на то, как он разминает широкие плечи, обтянутые чёрной футболкой-поло, и подбираю нужные слова. Блин, ненавижу признавать свою неправоту.       — Крис?       — М-м? — протягивает он, даже не повернувшись.       Чёрт, а это сложно.       — Я не знала…       — Как видишь, я тоже.       — Прости, — неуклюже пихаю руки в карманы, чтобы скрыть неуверенность. — В своё оправдание могу сказать только, что мне жаль. Знаешь, Тёрнер хвалил тебя за сочинение по Маргарет Митчелл. Сказал, у тебя большой потенциал.       — Надо же, какой сюрприз. Я везунчик с двумя неудами.       — Я не хотела тебя подставлять, просто думала, что ты…       — Козёл? — он поднимает на меня свой тёмный взор, в котором отражается свет от настольной лампы и полностью отсутствует прежняя жестокость. — Ничего страшного. Это не твоя вина.       — Если хочешь, я скажу Тёрнеру, что…       — Не надо никому ничего говорить. Мы в расчёте.       Закинув ногу на ногу, Реймонд устало потирает виски. Таким мрачным он ещё никогда не выглядел и уж тем более никогда не был таким несговорчивым.       — Ладно, раз никаких расследований на сегодня больше не будет, тогда я поеду домой, — скромно пожимаю плечами, бросив на угрюмого собеседника растерянный взгляд. — Спасибо, что разобрался во всём…       — Отвезти тебя? Уже поздно.       Крис опять смотрит на меня. Смотрит пронзительно и в то же время коварно. Да когда я уже к этому привыкну?! Слова встают поперёк горла, посеяв во мне дурацкую нерешительность, которую я терпеть не могу, но голос Луиса в голове упорно повторяет:       «Знаю, как тяжело тебе пришлось, но не все такие, как Марк. Прошу, не разочаровывайся в людях, иногда им стоит давать шанс…»       Луис всегда был прав. Не думаю, что сейчас он мог бы ошибиться. Непривычно для себя улыбаюсь и говорю:       — Отвези.

***

      На пути к дому мама успевает позвонить и дать мне очередное задание: добыть чипсов для отца, булочек для Сью и пачку масла для неё, так что Крису приходится остановиться возле ближайшего супермаркета.       — Спасибо. Дальше я сама.       Открываю дверцу джипа, чтобы свесить ноги, как вдруг этот хитрый футболист решает меня подколоть.       — Точно? — Крис взмахивает чёрными ресницами и ухмыляется. — Не нужна грубая мужская сила, ну там… пакеты донести и всё такое?       — Очень сомневаюсь, что надорвусь из-за пачки чипсов, — каким-то образом из меня опять вырывается подозрительно довольная улыбка.       — А вдруг? Я бы так не рисковал…       — Я позову тебя, если понадобится.       — Ловлю на слове.       Ступив на огромную парковку перед «Волмартом», планирую попрощаться со своим извозчиком, но он меня опережает.       — Как поступим с заданием? Всё ещё подыскиваешь себе нового напарника? Ты вроде просила у Тёрнера кого угодно, так что в свете последних событий я надеялся, что ты сжалишься и позволишь красавчику-капитану остаться твоей парой…       Крис свешивает руку из окна тачки, а его странный, игривый взгляд тотчас начинает бесить. Мне как-то не по себе становится, непривычно, что ли. Тем не менее я сдуру поддерживаю эту странную игру, кокетливо склонив голову набок.       — Красавчик-капитан набивает себе цену?       — Ну так, немножко, — он не перестаёт глупо хихикать. — В качестве компенсации за два неуда можешь прийти на любую из моих игр.       — Я подумаю, — брякаю раньше, чем успеваю сообразить, на что подписываюсь.       — Так ты правда считаешь меня красавчиком?       — Всё, катись уже!       Его наглая улыбка обладает невероятным очарованием, на которое я быстро поддаюсь. Позволяю себе закатить глаза и уйти с гордо поднятой головой, чего бы не стала делать в любой другой ситуации и с другим парнем. И почему только Аннет так сильно его ненавидит? Надо бы уточнить.       Неспешной походкой прогуливаюсь по рядам супермаркета. Заметив цель, тут же закидываю в корзину пару пачек «Лейс». Похоже, что хлебный отдел обнесли ещё задолго до моего появления, так что Сью останется в пролёте. Ладно, возьму ей хотя бы печенья, иначе эта козявка сожрёт мне мозги.       Я несусь к кассе, но всё равно не успеваю обогнать проворную бабку с тележкой, забитую кошачьим кормом в жестяных банках. Мне не остаётся ничего, кроме как опереться на продуктовую ленту, пока кассирша пропикивает жрачку для какой-то счастливой зверушки, а когда я это делаю, моя ладонь неожиданно соприкасается с чем-то тёплым. Опустив глаза вниз, неожиданно смекаю, что положила свою руку поверх чужой.       — Ой, простите!       — Ничего-ничего, я почти привык к тому, что твоё лицо постоянно является мне в кошмарах.       Стоун мило улыбается, а потом закидывает жвачку и бутылку газировки рядом с моими продуктами.       — А, это всего лишь ты… — поджав губы от разочарования, сначала подумываю швырнуть в придурка одной из консервных банок, но вместо этого просто спрашиваю: — Решил грабануть магазин?       Распрощаться с ним не получится, как минимум, ещё минут десять, потому что кое-кто завёл себе слишком много кошек.       — Не угадала, — высокомерная интонация проносится где-то над моей головой. — Почему у тебя всегда такое предвзятое мнение обо мне?       — Ты не вызываешь доверия, вот почему, — оглядываюсь на его скромный набор и тихо усмехаюсь. — А я-то думала, ты пришёл за оружием, отравой или чем ты там обычно таришься?       По спине пробегает холодок, когда Дредд придвигается ближе и тихо шепчет мне на ухо:       — Я пришёл вон за тем парнем…       Серьёзно? За каким? Пытаюсь поймать его цепкий взгляд, найти хоть кого-то подозрительного, но на соседней кассе находятся только несколько женщин с детьми, кассирша и молодой сотрудник, помогающий им разложить еду по бумажным пакетам. Ни одного психа с ножом, бандита с гранатой, все вполне мирные. Сомнительно таращусь на Стоуна через плечо. Меня бесит, что он бесится с того, что я не могу понять, о ком идёт речь, тогда он намекает кивком головы.       — Упаковщик?! — едва не взрываюсь от хохота. Раз он состоит в такой крутой банде, то впору бы заниматься по-настоящему важными делами, а не какой-то бестолковой хренью. Вовремя ловлю на себе карающий взгляд и сквозь прорывающиеся смешки вполголоса интересуюсь: — Что тебе сделал этот сморчок в фартуке? Он же совершенно безобиден.       — Ты в этом уверена?       — Вполне. Да ты посмотри на него: весовая категория этого парня позволяет завалить только швабру и то с чьей-то помощью. Разве он может быть серийным убийцей?       — Он не убийца, но тот ещё ублюдок.       — Нет, не верю…       Категорично мотаю головой. Дредд явно прикалывается, потому что буквально пару секунд назад я видела, как мило тот паренёк улыбался детишкам.       — Ну ладно, — Стоун громко вздыхает. — Тогда для тебя есть задание. Парня зовут Генри. Его смена закончится ровно через тридцать семь минут. Ты подождёшь его на стоянке, затем скажешь, что за супермаркетом его ждёт некий Робби Эндрюс. Даю тебе выбор: можешь позволить ему уйти, но тогда вся вина за случившееся в дальнейшем ляжет на твои плечи, а можешь прекратить быть размазнёй и выполнить требования нашего главаря. Всё-таки это ты на испытательном сроке, а не я.       Вот сейчас мне реально хочется его ударить! Стиснув зубы, резко разворачиваюсь к нему лицом.       — Спорим, ты не прав? Я уверена, парень ни в чём не виноват.       — Если я не прав, тогда сделай это. Чего тебе бояться? Мы просто отпустим его.       Кассирша пропускает через считыватель штрих-кода последнюю жестяную банку. Пока бабуля расплачивается, мы со Стоуном всё так же продолжаем перешёптываться.       — А что будет, если он виновен? Ты его придушишь?       — Мой коронный — головой в челюсть, а так я сделаю то, что прикажут, — выдаёт он с поразительным спокойствием. — Боже, Денстон, неужели ты никогда не мечтала грабить банки или старушек, которые обзывали тебя малолетней шлюшкой? Это весело, хотя у тебя кишка тонка вытворить что-нибудь эдакое.       Воспользовавшись моей растерянностью, засранец внаглую пролезает без очереди, а его поведение и вовсе вызывает во мне страшное возмущение. Он насмешливо помахивает своей газировкой и подмигивает мне перед тем, как скрыться через разъезжающиеся двери.       Урод!       Забираю своё барахло и тоже выхожу на тёмную улицу. Теперь мне предстоит сделать очень сложный выбор. Ну серьёзно, этот Генри совсем не похож на злодея! Максимум, во что я поверю, так это в то, что он спёр из супермаркета коробок спичек. Его глаза были преисполнены любовью, когда он смотрел на детишек. Мой вердикт — он чист, а если так, то банда обязана его отпустить.       Чтобы выиграть себе немного времени, приходится соврать матери, что в «Волмарте» охренительные скидки. К сожалению, она восприняла эту новость с таким восторгом, что завтра мы точно попрёмся сюда ещё раз.       Дожидаюсь конца смены и делаю всё по инструкции. Генри вежливо кивает после того, как я передаю ему послание, и сразу идёт в назначенное место. Интересно, как быстро его отпустят? Жду пять минут, потом ещё столько же, в то время как моё волнение начинает расти. Что-то не так. Его нет слишком долго. Решив выяснить всё самостоятельно, я обхожу супермаркет, а за поворотом наблюдаю чудовищную картину: скромняга-укладчик угрожает троим парням оружием и клянётся убить их всех.       Твою мать, Генри, какого хрена ты делаешь?! Я же поклялась, что ты хороший!       Прижимаюсь к стене, переводя дух, а затем снова выглядываю. Спокойно, вдруг он просто защищается? Это же вполне естественно в такой ситуации! Бешеная паника побеждает, стоит мне увидеть тёмный силуэт в маске с черепом, а рядом с ним, кажется, Стоуна. У него куртка такая же.       Они валят Генри так быстро, что я с трудом успеваю это понять. Окружённый другими участниками банды, главарь отрабатывает на бедном парне несколько беспощадных ударов знаменитой бейсбольной битой. Поистине ужасающее зрелище.       В следующий миг он вскидывает голову в моём направлении. От страха ноги моментально прирастают к асфальту. Я просто стою в полнейшем оцепенении и смотрю, как лидер банды достаёт из кармана штанов Генри что-то маленькое. Закинув биту на плечо, он движется ко мне. Бежать? Стоять? Что, мать вашу, делать?! Пока я мечусь по сторонам, угроза настигает меня за несколько шагов. Теперь думать поздно: он уже рядом. Я не вижу его глаз, лица, вообще ничего, дико дрожу и чувствую просто разрушительную отрицательную энергию, словно передо мной стоит не человек, а само зло. Оно тщательно разглядывает меня с пугающей молчаливостью, просачивающейся в подсознание подобно смертельному яду. Ему совершенно плевать, что вся эта ситуация выглядит абсурдно, и всё равно он продолжает только смотреть. Наконец, высокая фигура в чёрном капюшоне без слов бросает мне пакетик, который забрал у Генри, и так же в тишине отступает обратно к остальным.       Это похоже на бредовый сон. Они грузят тело в багажник знакомой тачки и уезжают, а я только осознаю, что в руках у меня белый порошок, похожий на наркотики.       Чтоб тебя, Генри! Стоун был прав!       Выбрасываю эту дрянь в ближайший мусорный бак, заодно злюсь на себя за тупость, которая подвела меня как никогда. Бегающий взгляд приковывается к тому месту, где красуются свежие пятна крови. Вместе с ними в голове всплывает зловещий силуэт лидера, и то, как он лупил парня с предельной жестокостью. Так поступают только самые отпетые подонки, которым нечего терять. В этот момент я ещё не догадывалась, что он — человек, которого мне придётся запомнить. Сила, с которой придётся считаться. Настоящее чудовище, с которым я буду прочно связана, а разрушить эту связь сможет только смерть.