ХУЛИГАНЫ

      Мне срочно требуется смирительная рубашка! Сьюзен битый час катается по моей кровати, по мне и не перестаёт говорить о том, что Оуэн невероятный. Хоть она и клялась больше так не подставлять меня, но что-то я не особо доверяю её словам, потому что на деле чары рок-звезды оказались куда сильнее и сделали из моей сестры какую-то чокнутую. Такие обычно преследуют знаменитостей возле отелей, шпионят за ними и при каждой удобной возможности пытаются пощупать своего кумира за задницу. Жуть. Отгоняю от себя мысленный образ Сью, которая проникает в дом к Оуэну посреди ночи, затем стоит над ним и пыхтит как одержимая, пока он спит.       — Ты себе даже не представляешь, Джейн, какой он! — она запрыгивает сверху, придавливая меня к кровати своим весом. Вообще-то, я пыталась немного вздремнуть до возвращения отца из Сан-Франциско, однако под такие громкие вопли сделать это нереально. — Он… Он поразительный, такой добрый, ну просто милашка! Держал меня за руку, чтобы я не упала, когда мы тащились по этой ужасной свалке, говорил комплименты, притащил тёплый плед, когда я окоченела! Чё-ё-ёрт, ты бы только слышала, какой у него голос! Это нечто!       Моё скептическое фырканье приглушается стиснутой в руках подушкой. Нечто — это то, что мы со Стоуном умудрились пробыть вместе несколько часов и не перерезать друг другу глотки, а как поёт рок-звезда нам было прекрасно слышно и из кустов. Ну да, его талант налицо.       Я начинаю кряхтеть, как только Сью впивается ногтями в мою спину от переизбытка чувств и принимается ёрзать, то и дело надавливая на разные болевые точки.       — Ты не подумала о том, что Оуэн всего-навсего вежливый? — выдав один из самых очевидных фактов, плотно зажмуриваю глаза в ожидании какого-нибудь опровержения, но вместо него по рёбрам прилетает хороший удар коленкой, когда сестра решает сменить положение.       Да сколько можно, твою мать?! Серьёзно, я больше не куплю ей ни одной булочки! Зашипев от боли, выгибаюсь и рывком скидываю со своей спины эту толстую задницу, пока она не проломила мне позвоночник. Возмущённый бубнёж гремит по всей комнате, но Сьюзен не обращает на него никакого внимания. Потупив сникший взгляд, она свешивает ноги с кровати, затягивает потуже резинку на хвосте и душераздирающе вздыхает.       — По-моему, я ему не нравлюсь.       Чего?! Хорошо, что сейчас никто не способен заметить эту идиотскую ухмылку во весь рот размером с целый штат, иначе мне бы уже вызвали психушку. Я тихонько завываю, спрятав лицо в складках толстого одеяла, после чего поворачиваюсь к сумасшедшей фанатке, захватившей тело моей младшей сестры.       — Скажи мне, пожалуйста, откуда у тебя такая странная информация?       — А что ещё думать?! Я хотела его поцеловать, а он взял и отвернулся! Это вообще нормально?! Будто я уродина какая-то!       Сью выпячивает очумелые глаза на меня, а я на неё. Что, чёрт подери, ты хотела сделать?! Та-а-ак, а вот это уже совсем не смешно! Подобное откровение вынуждает меня сесть прямо, что даже гудящая боль в пояснице теперь не кажется такой сильной. Нет, я безусловно рада, что мелкая козявка светится от счастья. Я простила ей враньё, побег, но кидаться на парня… Алло, такому я её не учила!       Зато научил мой пример с Марком.       Всё внутри сжимается в комок. На протяжение долгого времени она наблюдала, как я строила ему глазки, как пыталась привлечь внимание, как отчаянно старалась соблазнить, как шпионила из окна, сбегала из дома, чтобы столкнуться с ним на улице. Сьюзен набралась этого дерьма от меня…       Кажется, я самая ужасная старшая сестра на свете и самый хреновый пример для подражания. Меня начинает мутить при одной мысли об этом. С сожалением гляжу на то, как лицо с розовыми щёчками мрачнеет. Сестра в расстроенных чувствах продолжает отколупывать розовый лак с ногтей и думать о том, что она сделала не так на свидании с Оуэном, из-за чего он не ответил ей взаимностью.       Ох уж эта первая любовь… Такая яркая и такая наивная. Она делает нас безумными, лишает сна, внутреннего покоя. Сейчас я с лёгкостью могу узнать в сестре себя, ведь это настоящее мучение — быть незаметной для того, кто представляет для тебя целый мир.       — Ты правда ему нравишься, я знаю, — начинаю с более приятной ноты, чтобы разбить хрупкое сердечко не сразу. — Он действительно хороший парень, но…       Не успеваю договорить. Воодушевившись моими словами, Сью опять заваливается сверху, больно ткнув в мой живот локтём.       — Вот видишь! А ты говорила, что он такой же придурок, как Стоун!       Стоун…       Мысли в очередной раз возвращаются к моменту нашего прощания, о котором я думаю последние несколько дней. Чёрт! Его даже рядом нет, но наглый засранец умудряется проникать в мою голову снова и снова! Когда его лицо встаёт перед глазами, я перестаю понимать саму себя.       Раньше мне казалось, что в Стоуне нет никаких положительных качеств. Гораздо проще было придерживаться версии, что мальчика обделили добротой ещё при рождении; легче верить в то, что он попросту не знает слова «человечность», однако эта неожиданная попытка развеселить меня дала серьёзную трещину в его образе циничного говнюка. Всё это время внутри него было что-то ещё, и он это прячет.       После такой пугающей находки вернуться к прежней вражде стало намного сложнее, сама не знаю почему. Он продолжает вызывать у меня раздражение, злость, желание придушить хотя бы за то, что в тот вечер внаглую пересёк черту нашей ненависти. Я не просила себя развлекать! Да даже если бы и попросила, то точно не его! Он никогда не спрашивает разрешения, делает всё так, как ему вздумается, и при этом совершено не считается с чужим мнением. Он самый жуткий человек в мире!       И всё же… что-то в моём отношении к нему поменялось.       С того момента мы больше не разговаривали, несмотря на то что частенько сталкиваемся на занятиях и в школьных коридорах. Дредд смотрит в мою сторону с той же привычной холодностью, в глазах мелькает неприязнь, но больше он не нападает, не старается как-то задеть или оскорбить. Совсем недавно я случайно толкнула его, на что Стоун просто промолчал. Промолчал, твою мать! А он никогда не молчит! Это из разряда какой-то фантастики. Я уже собиралась рявкнуть что-то типа: «Разуй глаза, слепая задница!», чтобы разбавить неловкую паузу нашими стандартными фразами, а потом словила на себе подозрительно спокойный взгляд и будто перенеслась обратно на окраину парка. Туда, где увидела чудовище с новой стороны. С той стороны, которая вклинивается теперь каждый раз, едва я собираюсь наговорить ему гадостей. Я всеми силами пытаюсь переключиться на что-то другое, но так и не могу перестать выискивать в нём ту самую крохотную искорку доброты.       Крис верно тогда выразился: каждый человек головоломка. Если и существуют безумно трудные головоломки, то Дредд Стоун — нерешаемая. Он умеет быть отвратительным, настолько неприятным, что всякое желание находиться рядом с ним мгновенно отпадает, но в тот вечер его общество оказалось довольно-таки терпимым. Я ожидала, пожалуй, чего угодно: криков, оскорблений, хотя бы драки за свои гадкие словечки в его адрес, только вопреки своему взрывному характеру, Стоун умудрился меня поразить.       Нет, не верю. Это опять какая-то гнусная игра. В нём нет ничего хорошего, ни грамма, ни капельки. Всё это — лишь моё больное воображение.       — Так что ты думаешь насчёт этого? — нетерпеливо интересуется Сью, удерживая своё лицо напротив моего. Я быстро мотаю головой в знак отрицания, тогда она подпрыгивает на постели чуть ли не до потолка. — Если ты против первого варианта, я предложу ему встречаться тайно и дело в шляпе.       — Кому? Стоуну? — качнув головой ещё разок, я произношу его имя таким голосом, будто только что вылакала пару стаканов спиртного и уже нахожусь вне кондиции.       — Ты хотела сказать Оуэну, верно? Потому что я лучше покончу с собой, чем свяжусь с Дреддом.       Сестра умирает со смеху, а я быстро догоняю, что едва не выдала то, о чём думала всё то время, пока мелкая трепалась о рок-звезде. Паршиво. Надо быть осторожнее. Ко мне возвращается ясность ума, а заодно и смысл слов, сказанных до этого. Даже не представляю, каким ещё образом вдолбить Сью, чем может закончиться их роман. Плавно поднимаю глаза, преисполненные строгости.       — Тот урод в маске, их главный… Я уже рассказывала тебе, что он чуть не забил парня битой. Пока Оуэн находится в этой банде, у вас ничего не выйдет. Думаю, именно по этой причине он и не ответил тебе взаимностью. Он прекрасно понимает, что вас ждёт, а я ни за что не стану жертвовать тобой. Прости, но я против ваших встреч, Сью, каким бы хорошим Оуэн ни был.       Только зря распиналась. По всей видимости, сестра опять пропустила предупредительные слова мимо ушей. Спрыгнув с кровати, она начинает мечтательно кружиться по комнате, размахивая руками, и вовсю представлять себя в объятиях красавчика-музыканта.       — Мы будем так классно смотреться вместе! — она то ли смеётся, то ли визжит, но я всё равно выпадаю в полнейший осадок.       — Ты меня сейчас вообще слышала или нет?       Мамин крик, доносящийся снизу, быстро прерывает чудаковатые танцы, а вместе с тем и поток нотаций с моей стороны.       — Девочки, отец вернулся!       Наконец-то! Спрыгнув с кровати, выскакиваю в коридор первой, Сью сразу за мной. Она внаглую обгоняет меня на лестнице и первой кидается к отцу.       — Кнопки, привет, — небритый, уставший и, казалось бы, ещё больше поседевший после недолгого отсутствия, папа снимает длинное чёрное пальто и загребает Сью к себе. — Кто-то очень соскучился, как я вижу…       Сью приподнимается на носочках, утыкается носом ему в шею и, сморщившись, со смехом вертит головой, когда отцовская щетина проходится по нежной коже её лица. Остановившись внизу лестницы, вижу, как мама кладёт руку на сердце, смотря на мужа чуть ли не с ужасом.       — Роберт, ну что там?       — Он полностью признал свою вину. Подтвердил всё, что рассказала Джейн, — па сталкивается с моим напуганным взглядом, и в его глазах вспыхивает чудовищная злость. — А после… он описал во всех подробностях то, как больше года применял к нашей дочери насилие.       — Боже…       Пока ма зажимает рот, я опираюсь на перила, чтобы не упасть. Сердце нещадно стучит в груди, обливается кровью, рвётся на части от страшной боли. Ноги перестают меня слушаться. Заметив это, мама мгновенно кладёт свою руку поверх моей, в то время как отец продолжает:       — Просто не верится, что таких допускают до службы в полиции. Ему крупно повезло, что между нами было внушительное расстояние и охрана, иначе я бы убил его, не дожидаясь суда.       — Так он ещё и полицейский?!       — Да, учился с сыном Тони на одном курсе.       Это конец. Для Луиса. Для меня. Марк опять выиграл.       — Что ему грозит? — загробным голосом выдавливаю я, уже представив, как мой лучший друг в кандалах поднимается на виселицу.       — Помимо того срока, что уже есть? — в интонации отца проскальзывают отчётливые нотки ярости. — Ещё десять лет, но я буду требовать больше. Он так легко не отделается. Суд назначен на середину октября…       Он продолжает что-то говорить, только до моих ушей долетают размытые обрывки фраз. Всё внутри падает, не могу дышать. Десять лет. Луис получит к тем четырнадцати ещё десять…       Меня резко подкашивает. Не скрывая настоящих эмоций, я оседаю на ступеньки и прячу голову в коленях, истошно рыдая. Родители пугаются и сразу же бросаются ко мне, чтобы поддержать, но я с трудом разбираю их лица за плотной пеленой слёз. Папа садится рядом, крепко сжимает меня в руках и начинает твердить без остановки:       — Джейн, этот сукин сын отсидит всё, до последнего дня, — он пытается меня успокоить, ошибочно решив, что я просто нахожусь в шоковом состоянии после всего произошедшего. — Всё хорошо, кнопка. Всё будет хорошо. Тебе больше нечего бояться. Никто тебя не тронет, обещаю.       Это слишком дорогая цена за свободу. Мёртвой хваткой впиваюсь в отцовское запястье, судорожно киваю головой, прижавшись к его груди, пока в мыслях по кругу звучат одни и те же слова: «Прости меня, Луис».

***

      По какой-то причине Аннет впервые не планирует забирать нас утром. Кажется, она разозлилась из-за Криса или психанула по другому поводу. Если бы Сью не сказала об этом, пока разрисовывала моё лицо косметикой, чтобы хоть как-то приободрить, я бы и вовсе не заметила. Честно говоря, мне плевать. Состояние ужасной депрессии, усиленное чувством голода, держится ещё с прошлого вечера. Я не могу есть, не могу ни о чём думать. Каждый раз всё сводится к слезам или самобичеванию. Двадцать четыре года. Эта цифра сводит меня с ума.       Весь день проносится как в тумане. Я ни с кем не разговариваю, сижу тихо, незаметно, примерив на себя роль изгоя, и мечтаю поскорее уехать в городской архив, лишь бы отвлечься на любое другое занятие. В этот раз приходится ехать без Криса, у которого сейчас полным ходом идёт важная тренировка по футболу. Оно и к лучшему. На этот раз я бы точно не смогла объяснить ему причину своего дерьмового настроения.       Зайдя в мрачное серое здание, не менее мрачным тоном прошу у новой постоянно недовольной смотрительницы за вшивыми газетёнками дать мне выпуски за март и апрель. Молодая леди в длинной твидовой юбке и застиранной блузке отправляется в архив без особого энтузиазма, громко цокая языком по пути. Вот же стерва противная! В прошлый раз она была гораздо вежливее! Даже когда Крис гонял её туда-сюда с альбомами, она ни слова ему не сказала, только улыбалась своей кривоватой улыбкой с брекетами и шустро виляла задницей.       А-а, ну теперь всё ясно! Дело было в охренительно красивом, мускулистом, широкоплечем футболисте с игривым взглядом. Именно он заставил её шевелиться, а поскольку сейчас его нет, леди со стальными зубами явно не собирается передо мной лебезить.       Блин, я только что подумала о Реймонде, как об охренительно красивом футболисте? Чёрт! С другой стороны, ну и что? Я просто признала очевидный факт: Крис действительно сногсшибательный красавчик на все сто десять процентов, а эти вечные разговоры о нём в женском туалете только подтверждают мои слова. Должно быть, я уже миллион раз слышала о том, как девушки из старших классов мечтают отловить парня где-нибудь на выходе из душа после тренировки и хорошенько оттрахать, а потом связать и спрятать у себя в подвале.       Фу, боже, да хватит об этом думать!       Прыснув себе нос, сажусь за длинный стол и вдыхаю запах старой макулатуры, витающий повсюду. Какое счастье, что я не смотрю на Реймонда, как на объект вожделения. Да, он определённо сердцеед — это было понятно с самого начала, но парни вроде него предсказуемы, частенько разбивают несчастным девочкам сердца, поэтому чем шире будет дистанция между нами, тем лучше.       Перед лицом с грохотом падают два толстых альбома. Приходится проводить наглую дамочку тошнотворной улыбкой в ответ на её «доброжелательность». Не удивительно, что работники здесь такие неприветливые. Это местечко реально угнетает. Мой депресняк, кажется, только усилился. Пока какая-то пожилая женщина неподалёку начинает намывать полы, я перелистываю страницы одну за другой, но взгляд не фокусируется нигде подолгу. Боже, что за унылый городишко? Кроме Терри Коллинза тут вообще никто херни не устраивал? Ни ограблений, ни нападений. Скукота… Такими темпами альбом заканчивается очень быстро.       — Мисс, простите! — я подзываю к себе «стальную леди». Она нехотя бросает сортировать другие альбомы и вяло шаркает по направлению к столу, а как только подходит, я сразу прошу: — Не могли бы вы принести следующий альбом. Этот закончился на второй половине апреля.       — Минуту, — сквозь меня проносится её монотонный голос. Проходит некоторое время, прежде чем она показывается из архива, но с пустыми руками, оглашая печальную новость на ходу: — Это был последний. Вы просмотрели всё.       — Как всё? А остальные восемь месяцев?       — Их нет. Апрельские выпуски были изъяты, а сама газета закрылась в мае.       — Почему?       Простые вопросы вызывают у этой дамочки самый что ни на есть нервный срыв. Она прячет за ухо прядки тусклых волос и отвечает в весьма грубой форме:       — Откуда мне знать?! Эти данные указаны в компьютере! Я, вообще-то, работаю в этом проклятом городишке всего четыре месяца! Ещё что-то будете читать? Потому что мы закрываемся через пятнадцать минут.       — Нет. Спасибо.       В полном разочаровании начинаю паковать манатки. Кажется, наше парное задание с Крисом накрылось медным тазом, поскольку в интернете и подавно не будет нужной информации. Я уже проверяла. К тому же, времени в обрез, а Тёрнер с превеликим удовольствием влепит нашей команде неуд. Поднимаюсь со стула, когда рядом со мной останавливается та пожилая женщина, чтобы протереть полы возле стола.       — Власти не хотели, чтобы кто-то рылся в тех событиях.       — Простите? — на секунду отрываюсь от складывания тетрадок в сумку и поворачиваю голову.       — Местную газету прикрыли сразу же, стоило журналистам затронуть тему о некомпетентности мэра, о здешней коррупции и безответственной работе местной полиции, — седая женщина с короткой стрижкой поправляет резиновые перчатки на руках, затем опять продолжает натирать пол. — Людям, потерявшим своих близких в тот день, нужны были не глупые обещания, а справедливость, но власти решили побыстрее замять это дело.       Я замираю. Возможно, другие выпуски теперь не потребуются. Новый информатор явно знает куда больше глупых вырезок из газет. Любопытство сажает меня обратно на стул.       — Про какой день вы говорите?       — Про тот, когда этот монстр убил девочку, а после неё ещё несколько человек, — она поднимает на меня глаза, один из которых тёмно-карий, а другой обезображен глаукомой. — Смерть моей дочери так же не признали убийством, но я была там. Я видела, как он выходил из нашего дома, только никто мне не верит.       После слов о каком-то монстре, я чувствую, как мурашки покрывают мою кожу даже под тёплой одеждой. Вся эта фигня прозвучала довольно жутковато, но это первое, что действительно меня заинтересовало.       — О каком монстре идёт речь? — сдержать свой интерес больше не удаётся. Я сдвигаюсь к краю стула, приготовившись услышать то, за чем, собственно, и пришла сюда.       За чужими секретами.       — Господи, ну хватит уже травить эти байки! — неудавшаяся принцесса склепа вмешивается в наш разговор. — Конечно никто не верит! Ваша дочь умерла от рака, насколько я знаю, а не из-за какого-то там монстра!       Долбануть бы сейчас этой дуре чем-нибудь тяжёлым! Разумеется, слова незнакомой женщины кажутся немного безумными, но звучат они не намного безумнее того, что сейчас городом заправляет банда, созданная сыном директора много лет назад. И, судя по всему, в то время, когда он только встал на этот путь, произошло что-то ещё. Я просто обязана узнать об этом «что-то ещё».       — Простите, как вас зовут? — подхватив сумку со стола, бросаюсь вдогонку за пожилой дамой, направившейся махать шваброй дальше по проходу.       — Пенелопа Арнольд, — отвечает она, не оборачиваясь.       — Миссис Арнольд, могу я как-нибудь встретиться с вами, чтобы послушать о том дне поподробнее? Может, свой номер дадите или адрес?       — Зачем это вам?       — Школьное задание. Я планирую стать журналистом после выпуска и могу поведать вашу историю другим людям, но мне очень нужно, чтобы вы рассказали мне обо всём, что случилось в Миддлвиле, пожалуйста.       На этот раз она отставляет швабру в сторону и поворачивается, вкрадчиво рассматривает моё лицо, отчего мне становится как-то неловко.       — Хорошо, — миссис Арнольд кивает с улыбкой, тогда я моментально лезу в сумку за блокнотом.       — Спасибо вам огромное!       Бинго! Номер этой женщины — ключик ко всем секретам. Теперь у меня есть по-настоящему стоящая зацепка! Нужно поделиться ею с Крисом, вдруг он что-то обо всём этом знает…

***

      Мысли о фальшивом признании Луиса по-прежнему не дают мне спать. Я ворочаюсь всю ночь, пытаясь придумать для него план побега или что угодно, что поможет спасти его жизнь, снять обвинения или уменьшить срок. Кого я обманываю? Именно сейчас это невозможно, а мой храбрый друг без колебаний пожертвовал собой ради глупой девчушки. Опять.       Он знает, что делает. Уж кто-кто, а Луис — один из умнейших людей, которых я когда-либо знала. Надеюсь, однажды я смогу отблагодарить его за всё, что он для меня сделал. И по его же просьбе я пытаюсь двигаться дальше по сложному жизненному пути, проглотив огромный комок боли и печали. Он не сломался, значит и со мной этого не произойдёт.       До встречи с Крисом приходится ждать почти целые сутки; он зависает на дурацких тренировках большую часть дня. Его отпускают с любых занятий, чтобы эта гора мышц наверняка отстояла честь школы перед соперниками. Я уже говорила, что терпеть не могу футбол? Бесполезный вид спорта. Хренову тучу времени толпа здоровенных мужиков носится с дурацким мячом… Полнейший идиотизм!       Сказав девочкам, что я отправляюсь на стадион, Сью предостерегающе заглядывает в мои глаза, требуя быть осторожнее, Эллин принимает мою сторону и поддерживает это решение, а Аннет делает вид, что не слышала. Мы до сих пор не разговариваем. Ругаться из-за парня — самое неблагодарное дело, но у каждой из нас сложилось своё собственное мнение насчёт Криса, так что спрашивать разрешения я ни у кого не собираюсь.       Звонок извещает наш класс об окончании занятия по английскому. Я сразу плетусь за школу, прямиком на футбольное поле, где не была ещё ни разу. Ну надо же, а тут много места! Оглядываю трибуны и уже во всю слышу эти громкие овации зрителей. Должно быть, круто, когда все тебя поддерживают. Когда ты — кумир города. Победитель. Всё же стоит как-нибудь прийти и глянуть игру, а пока есть дела поважнее.       Миновав группу куриц с помпонами, устремляю взгляд на впечатляюще быстрых ребят из команды. Все «Троянцы», облачённые в чёрно-красную форму, носятся по полю с мячом. Не узнать их капитана может только слепой, тупой дегенерат, потому что Крис отличается от всех абсолютно по всем параметрам, без преувеличений. Здоровый, как гора; мускулистый, как какой-то бодибилдер; непробиваемый, как танк.       Звучит свисток тренера, извещающий об окончании четверти, а затем игра останавливается. Реймонд снимает шлем с головы, проводит рукой по короткой стрижке. Один взгляд в сторону трибун, и я подмечаю на его лице излюбленную ухмылку вперемешку с хитрым блеском в глазах.       Может, надо было вызвать его на разговор тет-а-тет? А то мне как-то неудобно говорить с ним в присутствии недружелюбной компании всяких придурков. С ужасной неловкостью машу ему рукой, подзывая к себе, как в то же время шлемы снимают ещё двое игроков. Итан с Митчем недовольно хмурят свои рожи, зато Крис, к тому времени преодолевший несколько ярдов по полю, добирается до меня в самом благоприятном расположении духа.       — Ты всё-таки пришла, — говорит он запыхавшимся после бега голосом и уже виснет руками на металлическом ограждении.       — Как оказалось, мне нужна помощь напарника, — решаю придержать улыбку и прочие эмоции на потом, из-за чего надеваю на лицо маску строгости. — Я не во время? Могу прийти позже, когда ты закончишь калечить несчастных лузеров.       — Зачем ждать? Я весь твой.       Он нагло посматривает исподлобья, прикусывает нижнюю губу, тогда я вновь обращаю внимание на симпатичную родинку. Она делает этого верзилу слишком милым, а его дерзкий взгляд на мгновение обрывает все мои раздумья на важную тему, ради которой я оказалась здесь. У Криса очень красивое лицо, мужественные черты, но вместе с тем — довольно изящные. Этот парень по-настоящему обаятельный, о чём Аннет не забыла меня предупредить. Глядя на то, как он совершенно беспардонно хлопает своими ресницами и пытается меня смутить, я прихожу к выводу, что надо бы осадить его сразу. Между нами должны быть чисто деловые отношения, не более.       — Завязывай со своими штучками, капитан. Это работает только на безмозглых Барби.       — О каких штучках ты говоришь? — Крис невинно склоняет голову набок, игриво поморщив нос.       — О этих. На меня твои фокусы не действуют, так что даже не пытайся их применять, — со всей важностью образцового журналиста скрещиваю руки на груди. — Учти, мне нужен серьёзный напарник, а тебе, по всей видимости, нужна дисциплина. Разве тренер вас этому не учит?       — Ух ты! — он наваливается на ограждение всем телом, улыбаясь своей идеально ровной улыбкой. — Ты интригуешь меня всё больше и больше, — поймав на себе мой грозный взор, Крис тут же сдаётся. — Ладно, я завязываю. Так что привело тебя сюда?       — Кажется, я нарыла кое-что интересное. Затея с архивом накрылась, но один человек может рассказать нам нечто важное. Съездишь со мной?       — Не вопрос. Когда и во сколько?       — Чем быстрее, тем лучше. У нас до сих пор нет приличного материала для Тёрнера.       — Хочешь съездим сегодня вечером? Я заеду за тобой…       Блин, я бы сгоняла к миссис Арнольд сегодня, если бы Сью не брякнула девочкам, что её старшая сестра находится в глубочайшей депрессии, из которой её нужно срочно вывести.       — Сегодня не могу, — поджимаю губы с истинным разочарованием. — Меня тащат в Карлтон.       — На ярмарку? — Крис выгибает одну бровь.       Какой догадливый…       — Ага. Последний день, когда можно поблевать на аттракционах, пожрать сладкую вату и заработать сахарный диабет.       — Жаль. И когда же ты собираешься учить меня дисциплине?       Он снова улыбается, на что я коварно прищуриваю глаза. Пусть не думает, что я не умею играть в такие игры.       — Я сообщу. Ты, кстати, нормально себя чувствуешь?       — Вполне, а что? — Крис немного удивляется моему вопросу, но вскоре понимает, с какой целью я его задала, и тогда лицо футболиста заметно омрачается. — Слушай, извини меня, ладно? Я не хотел тебя пугать, это вышло случайно. Я правда не чокнутый, клянусь.       — Разве я так говорила? — с долю секунды смотрю в его карие глаза, пытаясь казаться не сильно обеспокоенной, но происшествие на озере испугало меня на самом деле. Крис был сам не свой. Какой-то жуткий, невменяемый, похожий на маньяка. Зрелище, надо признать, так себе.       Зато сейчас этот наглый засранец применяет ко мне всё своё очарование, чтобы загладить вину.       — Теперь ты точно решишь, что Аннет была права, — он снова проводит рукой по голове, вздыхая с сожалением. — Просто то место… оно плохое. С ним связаны кое-какие воспоминания. Как только мы пришли туда, они снова нахлынули и поэтому… я слегка сорвался.       — Мог бы просто сказать, что тебе неприятно туда идти.       Я прекрасно понимаю, на что способны плохие воспоминания, до чего они доводят, именно по этой причине и дарю Крису снисходительную улыбку, которая его тут же приободряет.       — Ты хотела посмотреть, а я не мог отпустить тебя туда одну, — понизив голос, он не перестаёт сверлить меня взглядом.       — Потому что я была в дрова?       Стыдливо хохотнув, отворачиваю лицо в сторону группы поддержки и, кажется, начинаю краснеть.       — Ну, и это тоже, — довольно подтверждает Крис, после чего придвигается ближе ко мне. — Напарники обязаны присматривать друг за другом, разве не так?       — Ты не обязан меня опекать. Я большая девочка.       — Мне это не мешает. Да, и к слову, я совсем не против присматривать за тобой.       Посмотрю-ка я, пожалуй, куда-нибудь ещё, но только не в увёртливые глаза этого сердцееда. Его слова нисколько меня не трогают, скорее смущают, и всё равно нам следует держать дистанцию, потому что назревает явная проблема: Лиза, тренирующаяся на газоне неподалёку, следит за нами, как какая-то злобная гарпия.       — Лучше отойди подальше, здоровяк, пока эта ведьма не достала свою куклу Вуду.       — Кто? Лиза? — Крис поглядывает назад через плечо и начинает тихо смеяться.       — Именно. Её взглядом можно яйца резать, и в эту самую минуту она режет твои…       — Крис, живо на поле! — кричит невысокий, но довольно коренастый мужик со свистком. — Кончай там трепаться! У нас важный матч на носу, а всё, о чём вы можете думать — это девки и пьянки!       Отдалённые крики тренера, убийственный взгляд чирлидерши и дурацкие насмешки игроков по команде его до сих пор не волнуют. Реймонд убирает с лица улыбку, но остаётся всё тем же хитрым засранцем, вынуждающим меня перевести дух.       — Не знал, что ты так за меня волнуешься.       — Я не волнуюсь, — отнекиваюсь в самой что ни на есть категоричной форме, смотря на то, как Крис сжимает руками ограждение. — Всё-таки я твой напарник, а как ты сам сказал: напарники должны присматривать друг за другом.       — Крис! Сколько раз мне ещё повторить? На поле! Начинаем третью четверть!       Реймонд быстро выпрямляется во весь рост и с хитрющей ухмылкой подзывает меня к себе указательным пальцем.       — Подойди поближе, хочу рассказать тебе один секрет…       Приходится сдвинуться вперёд на пару шагов. Что за игру он опять затеял? Недоверчиво щурюсь, но всё же перегибаюсь через ограждение, тогда Крис тоже склоняется, чтобы прошептать:       — Заглядывай сюда почаще. Мне понравилось.       Он как бы невзначай касается губами моей щеки. Я не успеваю отчитать его за эти штучки, поскольку Крис со смехом отскакивает и бежит обратно к своей команде. Просто возмутительно! Этот верзила не умеет общаться серьёзно! Как ребёнок, ей богу!       И не собираюсь я сюда заглядывать. Вот ещё! Или собираюсь?

***

      В глазах рябит от обилия ярких огоньков. Как только меня уговорили поехать сюда?! На ярмарке просто жуткая толкотня: дети кричат, подростки, как сумасшедшие, рвутся на чёртовы аттракционы, а взрослые бегают от одной палатки со жрачкой к другой. Я хочу домой! Как будто у меня других важных дел нет!       — Ну перестань, тебе необходимо развеяться! — Сью повисает у меня на руке, пытаясь заразить своей позитивной энергией. Покрутив головой, она ни с того ни с сего радостно выкрикивает: — Там есть хот-доги! Ты же любишь хот-доги!       — Хороший ход, Сьюзи, но не в случае с Джейн, — небрежно рассмеявшись, Аннет накидывает на плечи короткую замшевую куртку лилового цвета, переводя подозрительно серьёзный взгляд на меня. — Ей нужен более весомый аргумент, чтобы остаться.       Меня охватывает странное чувство недоверия. Я и без того была слишком удивлена, когда Аннет начала уговаривать меня поехать куда усерднее остальных, потом притащила из дома парочку своих модных шмоток в знак перемирия и заставила в них вырядиться. С неохотой, но я приняла подарки и теперь топчусь здесь в чёрной толстовке, новеньких продранных джинсах, непривычно облегающих плоские формы, а ещё бренчу, как дура, этой фенечкой на запястье. Это было довольно мило с её стороны, но всё же что-то в её благородном поступке меня смущает. До сих пор не могу понять, что именно. Само собой, я очень рада, что Аннет больше не выказывает своё негативное отношение по поводу моих встреч с Крисом, только вот она как-то быстро изменила своё мнение. Возможно, я себя накручиваю, но, как мне кажется, последние несколько часов она постоянно о чём-то думает. Всю дорогу сюда она трепалась даже меньше Эллин, которая обычно вообще не выдаёт никаких шуточек. Всё это очень странно.       Либо я опять нафантазировала себе очередную проблему. Ладно, плевать.       — Хорошо, я остаюсь, но в качестве наблюдателя, — примечаю перед палаткой с хот-догами деревянные столы с лавочками и уже прикидываю в уме, чем займу себя на ближайший час, пока девчонки будут рассекать на каруселях. — Мне нужно загуглить один адрес, поискать кое-какую информацию в интернете, так что я посижу в компании с телефоном и вкусной сосиской в мягкой булочке, если вы не против. Тёрнер обязательно устроит нам с Крисом разнос, когда не получит крутой сенсации.       — А как же лабиринт ужасов? — Сью буквально верещит от негодования, хотя в Сан-Франциско не обратила бы никакого внимания на глупые аттракционы.       — Спасибо, ужасов в моей жизни предостаточно. Ты один из них.       К счастью, сестра догоняет, что это был сарказм. Она хихикает на пару с Эллин, после чего Аннет быстренько подхватывает их под руки.       — Тогда мы ушли кататься на чёртовом колесе. Присоединяйся, когда закончишь со своими… делами.       — Обязательно, — уже направляюсь в сторону палатки с хот-догами, в то время как девочки топают в другую, минуя шумный поток взрослых, вываливающихся с соревнований по поеданию гамбургеров.       Нет, я себя не накручиваю. Что-то действительно не так. Мне не понравилось, каким образом Аннет выдала последнюю фразу. Ей явно не по душе упоминание одного футболиста, но не могу же я теперь из-за её неприязни к Крису изъясняться только жестами?! Это глупо!       Пока ноги ведут меня за заветным хот-догом, пристальный взгляд следит за тем, как Сью скрывается за плотным рядом палаток. Занимаю очередь после человек двадцати любителей пожрать и терпеливо жду, когда мне достанется что-нибудь вкусное, если вообще достанется. Чтобы хоть как-то скрасить это время, я лезу за телефоном. Надо бы разузнать, кто такая эта Пенелопа Арнольд.       — Чувак, хорош ныть! — брезгливо звучит где-то позади. — Подумаешь, ну свозил ты её на обрыв, что такого? Ничего же не было! Ты даже язык ей в рот не засунул!       — Ты можешь орать потише? Тут люди кругом!       — Кстати, почему вы не… ну…       — Боже, Алекс, да заткнись ты уже! Поговорим об этом не здесь!       — Я тебя знаю! Потом ты ни хрена не расскажешь, а я хочу услышать подробности!       Твою мать, что?! Чтобы развеять нежеланное предположение, я выглядываю из-за высокого мужчины в ковбойской шляпе и замечаю через двух человек от себя знакомые лица: рок-звезду и пижона. Дерьмо. Но дерьмовее всего слушать, как они без стеснения обсуждают подробности свидания Оуэна и Сьюзен. Он что, собирался пихать свой язык в рот моей сестры?!       — Нечего рассказывать, — Оуэн подтягивает на голову капюшон и прячет лицо. — Ничего не было.       — Даже не обнимались?! — Алекс удивляется так сильно, словно ему сказали, что в этой палатке продают хот-доги вместо лобстеров. — Вы монахи, что ли? Или у тебя просто не встал?       Рок-звезда с психу зажимает другу рот, пока тот не успел наговорить лишнего, затем виновато озирается на стоящих в очереди.       — Я пообещал не трогать Сьюзен. Джейн и так не обрадуется, что её сестра сбежала со мной чёрт знает куда.       Резко выпустив Алекса из хватки, он внезапно поднимает глаза и наталкивается ими на меня. На ангельском личике Оуэна моментально зарождается испуг, когда он понимает, что я всё слышала.       — О-ой, здрасте! — пижон складывается пополам от дичайшего ржача. Подхватив слетевшую с головы синюю кепку с чёрным лейблом «Ред Сокс», он закидывает руку на плечо друга по несчастью и самым ласковым голоском говорит Оуэну: — Сладкий, кажется, мы вляпались…       Чёрт! Я же не хотела палиться! Быстро отворачиваюсь, но уже через пару секунд за моей спиной начинается возня.       — Эй, ребята, здесь очередь! — мужик позади приходит в ярость, как только двое наглых юнцов решают пролезть вперёд него.       — Да всё ништяк, мы с ней, — избалованный лучик веселья в лице Алекса Рида указывает на меня, виновато надув губы. — Правда же?       — Простите, — обречённо киваю в знак согласия. — Они со мной.       Ковбой с трудом принимает мой ответ за чистую монету, но всё же позволяет этим двоим вклиниться в очередь.       — Спасибо, ты такая добрая, — пижон глумливо отвешивает мне низкий поклон. — Мы никогда этого не забудем.       — Привет, Джейн, — сдавленным голосом добавляет рок-звезда, нервно смахивая чёлку с глаз.       — Оуэн…       На все мои старания улыбнуться вежливо, взбалмошный богатей в кепке только сильнее подпитывает раздражение своими вопросами.       — Как настроение?       — Было лучше…       — Ты здесь одна?       — Алекс, прекрати её доставать, — Оуэн жёстко его одёргивает, на что я посылаю ему ещё одну вежливую улыбку.       — Да никого я не достаю! Я просто хочу разобраться, раз ты сам не хочешь!       Очередь понемногу продвигается. Пижон встаёт рядом, невзирая на все мольбы друга оставить меня в покое.       — В оправдание Оуэна могу сказать, что далеко не он инициатор той поездочки…       — Я знаю! Я в курсе, что Сьюзен обманом заставила его поехать, отключила все телефоны и так далее! Я. Всё. Это. Знаю!       Поворачиваюсь к Алексу лицом, чтобы он понял, насколько эта ситуация меня бесит, и сразу же забываю, что хотела сказать, заметив на горизонте приближение особы королевских кровей, с которой я предпочла бы сейчас не встречаться.       — Разве мы не можем пожрать где-нибудь ещё вместо того, чтобы стоять километровую очередь? — несдержанный тон проносится по толпе. Узрев меня, Стоун тотчас закатывает глаза. — О, чудесно. Теперь мне перехотелось жрать.       Вовсе не обязательно всё время меня унижать! Неужели так сложно разговаривать нормально?! После его слов в душе появляется непонятный осадок, похожий на обиду. Вроде бы не произошло ничего нового: Дредд и раньше меня задевал, более того, я давно к этому привыкла, но сейчас весь мой организм реагирует иначе.       Увожу взгляд строго вперёд и жду, когда молодая парочка хипстеров перед нами заберёт хот-доги, так и не найдя разумных объяснений своей странной ранимости.       — Да уже почти всё! Потерпеть не можешь? Нытик…       Когда мы, наконец, добираемся до заветного окошка, Алекс плавным движением сдвигает меня в сторону и покупает поесть нам всем. Я пытаюсь сунуть ему деньги, а он с особой категоричностью пихает их обратно мне в руку, затем бросает Дредду из-за плеча:       — Где Стив?       — Ждёт у машины.       — Звякни ему. Я хочу немного повеселиться.       — Мы здесь не за этим, — грубо напоминает Стоун, похрустывая шеей. Глаза сами падают на неё, пока я перебираю варианты, за чем или за кем эта четвёрка приехала в Карлтон, потом на золотую цепочку, поблёскивающую в свете огней ярмарки, а уже после я рассматриваю чёрную кожаную куртку с круглым воротом, обтягивающую его плечи и руки. Засранец ловит мой взгляд и моментально подавляет его своей антипатией. — Я не собираюсь кататься с Денстон в детском каноэ.       Это просто неслыханно! Он опять нападает на меня, да ещё и при всех! Опустив руки на талию, я злобно рявкаю:       — Вообще-то, я не люблю детское каноэ!       Тихо усмехнувшись, Дредд осматривает меня как-то по-новому и подкалывает на редкость мягким тоном.       — А что тогда? Паровозик для малышей?       — Я собиралась в лабиринт ужасов, если тебе так интересно, — язвительно задираю краешек губ, поглядывая на одноэтажное здание с устрашающей флуоресцентной вывеской красного цвета дальше по дороге.       Пижон начинает махать руками в знак протеста.       — Ой, нет, не ходи туда! Я был там в прошлом году, два часа не мог выбраться! Там реально стрёмная херня творится!       — Я выйду, — под прицелом серых демонических глаз я вынуждена добавить в голос больше твёрдости. — Это проще простого.       — Вряд ли ты сможешь выйти оттуда быстрее меня… — раздаётся наглый, скептический смешок.       Стоун запихивает руки в карманы потёртых синих джинс и слишком самонадеянно запрокидывает голову, ожидая от меня ответного хода. Решил на слабо взять? Да что он за человек такой?! Это чудовище постоянно обижает меня, пытается выставить глупой, вечно испытывает мою нервную систему на прочность! Подозреваю, что он ловит с этого нездоровый кайф, но все его издёвки уже порядком задолбали! Довольно!       — Ты проиграешь, Стоун. Уверен, что хочешь потягаться со мной?       — Народ, ну что вы опять начинаете? Только всё улеглось…       Попытка парней развести нас по углам ринга не срабатывает: ни я, ни это исчадие ада не намерены уступать, только сильнее впиваемся друг в друга глазами. Стоун угрожающе сжимает челюсти — первый признак того, что он готовится принять вызов. В следующую секунду его зловещее выражение лица сменяется ангельской улыбкой.       — Я передумал, — Дредд делает весьма решительный шаг ко мне. — Наберите Стиву, пусть тащит свой зад сюда. Мы немного задержимся.

***

      Обе группы поддержки собираются возле главного входа и приступают к обмену ругательствами.       — Мы вас поимеем! — подняв вверх два средних пальца, Аннет демонстрирует их в адрес противников, расположившихся за соседним столом.       Люди, сидящие тут помимо нас, ошарашенно дёргаются. Со смехом наблюдаю, как одна пожилая пара хватает свои вещи и бросается подальше от буйных подростков. Эллин краснеет, втягивает голову в плечи, когда в нашу сторону направляется большая часть взглядов, а Сью уже тянет к Аннет свою «пятерню».       — Уверены? — Алекс показывает ещё более непристойный жест в ответ на выпад Аннет, отчего Стоун с довольным видом закусывает нижнюю губу.       — Тише, клоуны. Помимо вас здесь есть приличные люди, — Стивен Брэм, как самый старший, поднимается из-за стола, чтобы рассудить наш конфликт. Встав ровно по центру между вражескими лагерями, он величественно скрещивает руки перед собой, начиная вступительную речь полным авторитета голосом: — Прежде чем вы пойдёте туда, мы должны узнать требования сторон. Дамы, вы первые.       — Какие ещё, на хрен, требования? — Стоун неприятно удивляется. — Ты о чём?       — Насколько я понял из услышанного — это был спор. Спорят обычно на что-то, либо не спорят вообще, а раз ты решил выпендриться, тогда соблюдай правила. Игра должна быть честной. Соперники, подойдите ко мне.       Я и Дредд наперегонки подлетаем к нашему рефери, которому мне уж очень хочется пожать руку за то, что в нём оказалось достаточно храбрости, чтобы конкретно осадить своего несносного друга.       — Джейн, что ты хочешь за свою победу? — блондинчик застаёт меня врасплох подобным вопросом.       Срань господня! Я и в самом деле могу просить, что угодно? Так-так, теперь-то мне есть где разгуляться, а поскольку Стоун наверняка сядет в лужу, я могу придумать нечто настолько унизительное, от чего он начнёт рыдать как маленький сопляк! Чего бы такого придумать…       Гадкое желание созревает буквально через пару секунд. Закатываю рукава толстовки и дерзко выпаливаю:       — Если я выйду первой, ты извинишься передо мной.       — Всего-то? — Дредд демонстративно фыркает, оглядываясь на хихикающих парней. Никто из них не воспринимает моё требование всерьёз, однако я и не думаю заканчивать.       — Это ещё не всё, придурок. Ты больше никогда не оскорбишь меня, не унизишь, пальцем не прикоснёшься. Тебе придётся пресмыкаться передо мной, как послушному мальчику, вплоть до конца этого года. Будешь делать всё, что я захочу и когда захочу. Захочу, чтобы ты сбегал мне ночью за шоколадкой, — ты сбегаешь. Захочу, чтобы ты ползал на коленях передо мной, — ты поползёшь. Я побеждаю, и ты становишься моим личным рабом.       За спиной гремит настоящий взрыв аплодисментов. Девчонки орут от восторга, а мужская половина, напротив, беспокойно затихает, ведь требование действительно не шуточное. Это не просто пойти и засунуть голову в толчок или пробежаться голышом по улицам Миддлвиля. Нет. Это рабство, полное подчинение, а кое-кто лучше сдохнет, чем прогнётся. Чем не идеальный вариант для такого, как Стоун?       — Интересное требование, — Стив впервые внаглую прыскает в кулак, после чего заглядывает в невозмутимое лицо лучшего друга. — Дредд, ты принимаешь вызов? Или всё-таки попытаемся обойтись без жертв?       — Стоун, подумай получше! Моя сестра надерёт тебе зад! — Сьюзен бросается его подначивать, чтобы он спасовал, но мой враг не из тех, кто легко сдаётся.       Он будет биться до последнего вздоха.       Отлично. Я тоже.       Осмыслив все «за» и «против», главный тиран округа, наконец, даёт свой ответ:       — Я согласен.       Мои глаза злобно сужаются. Дерьмово. В глубине души я надеялась, что он сдрейфит.       — Все слышали? — девчонки и парни кивают на вопрос Стива, тогда он продолжает: — Итак, Дредд… Твои требования?       — Я скажу их только ей, — в хищном взгляде соперника сверкает что-то недоброе.       Народ за двумя столами громко возмущается. Все требуют озвучить желание вслух, но один упрямый индюк ни в какую не хочет этого делать. Поэтому, после моего великодушного разрешения, Стоун приближается вплотную, отчего я теряю былую уверенность.       — Если я выиграю, Денстон… — он нарочно делает паузу, после которой нахальный голос опускается до шёпота. Я буквально немею, когда его дыхание проносится по моей коже, а рядом с ухом звучит его требование: — Я поимею тебя по полной. Во всех смыслах. Подумай хорошенько, ведь после твоего проигрыша ты уже не сможешь сказать мне «нет».       Под свист мужской половины Дредд отступает на два шага назад и улыбается как самый настоящий дьявол. Ему удаётся посеять зерно страха где-то внутри меня, из-за чего я нервничаю уже не на шутку. Руки потеют, пульс мгновенно ускоряется, пока я перевариваю омерзительные слова. Во всех смыслах? Это ещё в каких, мать твою, смыслах?! Буквально или фигурально? Он собирается меня трахнуть?! Нет, нет и ещё раз нет! Я не пойду на такое! Мне хватило бы сил согласиться на рабство, но спать с ним… Ни за что!       — Джейн, ты принимаешь его условия?       Все замирают в ожидании моего решения. Может, я смогу как-нибудь отделаться? Всё-таки Стоун не озвучивал своё желание вслух, а откуда другим знать, что он попросил? Я могу сочинить что угодно, и никто не узнает. Его же пошлю к чёрту, как только он явится по мою душу. Была не была.       — Да. Принимаю.       — Тогда прощайтесь со своими командами и можете отправляться в лабиринт.       Фигня, я справлюсь. Благо бегаю я очень быстро, так что этому говнюку ничего не светит. Девчонки говорят приободряющие речи, обнимают меня перед уходом, пока парни хлопают Стоуна по плечу и желают победы. Хрена с два ему, а не победа! Она будет моей!       Мы отдаём заранее купленные билеты мальцу на входе, проходим за толстую красную штору и ступаем в темноту, путь в которой нам указывают лишь длинные флуоресцентные лампы. Они освещают яркие рисунки на стенах, в особенности до усрачки реалистичный рисунок обрыва под ногами, внизу которого таятся жуткие демоны с ярко-красными глазами.       — Детский сад какой-то, — Дредд дёргает за рукав тряпичную ведьму, стоящую на пути, и усмехается. — Они этим нас собрались пугать? Если так, то я приглашу их на встречу с бандой и покажу этим дилетантам, что такое настоящий страх.       Тут я полностью с ним согласна. Такой херни я боялась, когда мне было лет пять. С другой стороны, это значительно упрощает задачу. Коридор начинает сужаться, сдвигая нас друг к другу, затем сворачивает вправо, где мы со Стоуном натыкаемся на небольшой арочный проход.       Соревнование начинается…       Первое неприятное предчувствие проходится холодком по телу, когда вместо обычного лабиринта на глаза попадаются наши собственные отражения. Неестественно белый свет чересчур быстро мигает, периодически погружая обстановку в непроглядный мрак. Со всех сторон нас окружают зеркала, призванные конкретно запутать участников этого развлечения. С сожалением вздыхаю: скорость тут не поможет, только холодный разум и интуиция. Конечно, рано отчаиваться, но весь победный настрой тут же сдувается.       — Ещё не поздно повернуть назад, Денстон, — Дредд умышленно нервирует меня, хотя по его лицу несложно понять, что он и сам не в восторге от того, что увидел.       — Даже не подумаю, — угрожающе шикнув в его сторону, захожу туда первой. — Мы только начали, а ты уже обделался. Странно, что твой босс до сих пор не заметил, какое ты ссыкло.       Протяжный низкий смех за спиной звучит громче раскатов грома.       — Как же ты любишь рассуждать о том, о чём понятия не имеешь. То, что мне приходилось видеть, слышать, делать, не идёт ни в какое сравнение с прохождением какого-то сраного лабиринта, в котором напугать может разве что отсутствие умственных способностей у соперника, да и это не проблема. Ты мне не соперник.       — Так все неудачники говорят, когда сталкиваются с тем, кого не могут победить.       Украдкой подсматриваю за Стоуном, пока мы идём по зеркальному проходу. Он ничего не отвечает на моё едкое высказывание, зато выражение а-ля «я король мира» не сползает с его уверенного лица. Ну почему мы не можем общаться как все? Как обычные, нормальные люди. Я не планировала ругаться с ним сегодня, но на этот раз, возле палатки с хот-догами, он первым меня задел, потом снова, упомянув про детское каноэ. Дредд — не самая приятная личность, но откуда в нём, чёрт возьми, столько жестокости? На короткое мгновение в парке мне показалось, что этот парень не совсем безнадёжен. По всей видимости, это тоже был спектакль.       И что это вообще за лабиринт такой, где нет ни одного поворота?! Едва подумав об этом, мы со Стоуном врезаемся в неожиданную преграду.       — Что за… — Дредд ворчит, потирая ушибленную голову, а я провожу рукой по невидимому заслону.       Мигающий свет дико раздражает зрение. Вплотную прислоняюсь к непроходимому барьеру, присматриваюсь, как вдруг засекаю другие ходы, ведущие к моей победе.       — Это обыкновенное стекло, — я таращусь как зачарованная. — Они сделали лабиринт из стёкол и зеркал.       — А у них, оказывается, есть чувство юмора. В любой момент можно нехило схлопотать по роже. Обхохочешься.       — Да уж, разгоняться тут явно не стоит…       Дредд вертится на месте, прощупывая с помощью рук возможные препятствия. Я решаю сделать то же самое и машу рукой справа от себя, но там ничего нет. Только сейчас осознаю, что мы стоим на развилке, откуда и начинается настоящий лабиринт.       — Ну всё, Стоун, пора расходиться, — деловито выпрямляю осанку, не забыв при этом злорадно улыбнуться. — Обещаю встретить тебя на выходе. С поводком.       Дредд встаёт ко мне лицом. Его губы только успевают приоткрыться для произнесения очередной гадости, как ни с того ни с сего освещение в лабиринте полностью вырубается.       — Охрененно, твою мать! Спасибо огромное! — звучит следом его недовольный бубнёж. — Теперь-то мы точно найдём выход!       — Перестань орать. Наверняка это было запланировано.       Упираюсь в стекло перед собой, чтобы на всякий случай не потерять точку опоры, пока Стоун, судя по звукам, ковыряется в своей куртке и чем-то шелестит.       — Хочешь сказать, они тоже знали о моём плане жёстко поиметь тебя?       — Боже, ну почему ты всегда такой отвратительный?!       Звук резко меняется, становясь безумно противным, словно кто-то трёт по стеклу куском пенопласта. Аж зубы сводит. К тому же, в такой кромешной темноте это жутко нервирует. Да что этот придурок там делает?!       — Стоун, ты в курсе, что сейчас не самое удачное время для дрочилова? Потерпи хотя бы до дома.       — Дура, я ищу свой телефон! И прекрати уже издавать этот звук! Он меня бесит!       — Сам прекрати!       — Я ничего не делаю!       Свет от мобильника ударяет в лицо, и в следующую секунду, стоит повернуть голову, мой крик ужаса заполняет весь лабиринт. Отскакиваю к Дредду. Его телефон падает на пол, когда я с грохотом впечатываю его в зеркальную стену.       — Господи, что это?! — мёртвой хваткой впиваюсь пальцами в его кожаную куртку и даже через неё ощущаю, как быстро напрягаются стальные мышцы. Мне до одури страшно открыть глаза, не то что обернуться. Уткнувшись лбом в крепкое мужское плечо, плотно жмусь к Стоуну, пока какая-то дрянь с огромными окровавленными зубами пытается разбить стекло и пролезть к нам.       Вот же жуть! Надо было слушать Алекса! Какого чёрта мы сюда попёрлись?!       Любые звуки в этой беспроглядной тьме кажутся громче, чем есть на самом деле, в том числе наше неровное дыхание и почти синхронное сердцебиение. Тяжёлые удары потихоньку смолкают, но я ни в какую не хочу отпускать Стоуна от себя и хватаюсь за него только крепче. А вдруг эта хрень вернётся?!       По всему периметру зажигается свет, тогда я снова открываю глаза и оборачиваюсь: за стеклом никого нет, кроме страшных кровавых разводов.       — К-куда он делся? — дрожащим голосом спрашиваю я, не убирая ладоней с груди Дредда.       Он крепко сжимает мою талию руками и смотрит в ту же точку.       — Понятия не имею…       — Только не говори, что эти чучела бегают здесь повсюду!       — Организаторам стоит заранее предупреждать о том, что в лабиринт нужно заходить с пушкой сорок четвёртого калибра!       Переведя свой взгляд обратно на соперника, я любуюсь на то, как он психованно рычит и злится. Стоун ни за что не признается, но по стукам в грудной клетке отлично слышно, как быстро бьётся его сердце. Кое-кто тоже испугался. Я выдаю нервный смешок, из-за которого ледяные глаза мигом устремляются на меня, а затем куда-то вниз. Последовав их примеру, теперь я совершенно не понимаю, как так произошло, но… мы с Дреддом стоим в обнимку уже целых две грёбаных минуты! Черты его лица становятся жёстче, злее, после чего он мгновенно отталкивает меня в сторону со словами:       — Всё, я пошёл. Советую ускориться, потому что я намерен выиграть соревнование, Денстон, и никакие убогие монстры мне не помешают. Счастливо оставаться.       Он быстро поднимает с пола чудом уцелевший телефон, отдаляясь от меня уверенными шагами всё дальше. Неужели он и вправду так поступит? Да, поступит. Стоун окончательно исчезает в противоположном направлении, бросив меня одну. Теперь о спокойствии можно напрочь забыть. Не то что бы присутствие этого злобного придурка играло хоть какую-то роль, но пока он находился рядом, мне было чуточку легче сопротивляться любому страху.       Я внезапно охреневаю от собственных мыслей. Как вообще меня угораздило до такого додуматься?! Да плевать я хотела на то, где он! Мы на войне, мать вашу! Пора брать жопу в руки и побеждать! Вдохнув в грудь побольше воздуха, делаю первый несмелый шаг к другому зеркальному коридору, потом вновь останавливаюсь, чтобы оглянуться назад. Нет уж, ему не удастся выиграть. Я куда сильнее, чем он думает. Я докажу.       Запутанный лабиринт окончательно разводит нас по разным сторонам баррикад. Свет вырубали, по меньшей мере, ещё раза два, но мне крупно повезло не встретить на своём пути ни одного урода, желающего обглодать мои кости, однако каждый шорох продолжает доводить чуть ли не до инфаркта. Эти проклятые стеклянные тупики, выглядящие как настоящие проходы, попадаются на пути всё чаще, усиливая и без того растущее напряжение. Мне уже трижды пришлось возвращаться на несколько ходов назад, чтобы заново искать верный путь.       — Джейн…       Я замираю в узком проходе между зеркал. Дерьмо, хоть бы это был не тот кровопийца или ещё какая-нибудь дрянь! Каждые несколько секунд бросаю нервные взгляды за спину, не переставая проталкиваться вперёд. Надо выбираться отсюда, пока я совсем не рехнулась от мании преследования или не потеряла зрение из-за отстойного освещения. Реально, это жуткое местечко вызывает настоящую паранойю!       Стараюсь не бежать, но идти достаточно быстро, поскольку останавливаться ни в коем случае нельзя, иначе Дредд выиграет, а я не могу этого допустить. Выскочив в новый проход, двигаюсь дальше меж зеркальных перегородок, помогая себе отыскивать преграды руками, когда кто-то вновь окликает меня:       — Люби-и-имая…       Волосы на голове встают дыбом, дыхание сбивается. Да что за чертовщина?! Этот голос… Он ужасно похож на Марка! Тот же тембр, та же ублюдская привычка растягивать буквы. Так, только спокойно. Подонок никак не может оказаться здесь. Он в Сан-Франциско.       В мысли закрадывается логичное предположение: должно быть, это Дредд пытается подшутить надо мной. Ха! Так я и думала.       — Стоун? — громко зову я. — Это не смешно, идиот! Прекрати немедленно!       С опаской продолжаю ждать, когда из-за угла выскочит одна самодовольная рожа, но никто так и не появляется. Странно. И жутковато. Не уверена, что кто-то ещё здесь мог знать моё имя, поскольку в лабиринте нас всего двое. Парни специально заплатили билетёру кругленькую сумму, чтобы тот никого больше не впускал. Видимо, они так же договорились, чтобы он вставлял мне палки в колёса. Поступка ниже я не могла представить. Засранцы!       В отражении зеркал мелькает чья-то высокая фигура. Возможно, это Стоун или та жуткая дрянь с острыми клыками. Один хрен, мне становится адски страшно, когда совсем рядом со мной доносится:       — Я найду тебя, Джейн! Ты не спрячешься!       Смертельный холод пробегает по конечностям. Это точно не Дредд и не тот вшивый билетёр! Сопоставив в памяти их голоса, теперь я больше чем уверена, что во мраке прячется что-то похуже монстров.       Откуда Марк здесь взялся?!       Бросаюсь бежать по лабиринту словно сумасшедшая. Каждый раз, когда я обретаю слабую надежду на то, что выход уже передо мной, там оказывается стеклянная стена. Где этот чёртов выход?! Я хочу уйти!       — Джейн! Отсюда не сбежать!       К чёрту! Больше в жизни не зайду ни в какой лабиринт!       Разгоняюсь, что есть мочи. Меня то и дело заносит на крутых поворотах и на одном из них, когда я оглядываюсь назад, ноги предательски заплетаются. Я падаю на скользкий пол, едва не перевернувшись через себя кубарем, а та тварь сзади продолжает следовать за мной и нашёптывать пугающие слова. Коленку пронзает острая, почти нестерпимая боль, как только я пробую встать на ноги. Падение было неудачным, возможно, я даже получила серьёзную травму и сейчас самое время сбавить темп, но тут я точно не останусь! Буду ползти, если потребуется!       К счастью, впереди больше не попадается никаких преград, наверное, я почти выбралась. Начинаю быстро ковылять, завидев метрах в десяти перед собой горящую красным вывеску «Выход», делаю последние рывки к заветной цели, как вдруг руки упираются в невидимый заслон. Я толкаюсь в каждую сторону и прихожу в такой ужас, что слёзы вмиг выступают на глазах. Это тупик. Здесь, мать его, нет никакого выхода!       — Любимая, ты же знаешь: от меня не спрятаться…       Самообладание рушится как карточный домик. Я оборачиваюсь. Кто-то показывается из-за поворота, а лампы начинают мигать вдвое быстрее. Истерика усиливается до вселенских масштабов, вынудив меня отчаянно барабанить руками по стеклу, истошно вопить и звать на помощь всех подряд. Прежде чем свет полностью гаснет, я успеваю услышать убийственное: «Попалась!» и тут же закрываю лицо ладонями, неуклюже рухнув вниз.       — Отвяжись от неё, ублюдок! — свирепо гремит ещё один голос, на этот раз — знакомый, но я не решаюсь открыть глаза. Боюсь, что попросту умру.       Пронизывающий страх сжимает все мои внутренности. Я сворачиваюсь чуть ли не комочком, не двигаюсь, лишь с замиранием сердца слушаю пугающие звуки ударов и неприятный треск.       — Парень, ты совсем чокнутый?! Что ты делаешь?! Не трогай меня!       Свет пробивается через закрытые веки. Мне требуется некоторое время, чтобы перевести дух, и когда я это делаю, то сразу вижу, как длинные трещины расползаются по зеркалу. Дредд вдалбливает тело какого-то парня в перегородку, а тот судорожно барахтается в попытке отцепить его руку от своего горла.       — Какого чёрта ты её преследуешь? — кричит Стоун, замахиваясь на беднягу кулаком. В его глазах появляется нечто опасное, как в тот момент, когда он ворвался в подвал, чтобы вытащить меня.       Готовность атаковать.       — Я просто ищу свою девушку! Джейн, блин, да где ты?!       — Она разве похожа на твою девушку?       — Нет, не похожа…       — Тогда пошёл на хер отсюда! — Дредд отшвыривает парня на пол, следом добавив: — Мудила.       Тот со всех ног улепётывает вглубь лабиринта, не на шутку испугавшись за свою жизнь. Боже, какая глупость. По нелепой случайности я бежала от того, кто просто принял меня за свою девчонку, которую тоже зовут Джейн. К ещё большему несчастью, его голос и вправду на девяносто девять процентов походит на голос Марка. Хуже ситуации просто не придумаешь.       Проводив незнакомца яростным взглядом, Стоун смотрит на меня.       — Денстон, что случилось? — он почти проглатывает слова, тяжело дышит, будто недавно пробежал очень длинный кросс. — Он что-то тебе сделал?       Вместо ответа точно так же продолжаю хватать воздух ртом. Серые глаза безотрывно следят за тем, как по всему моему телу бьёт крупная дрожь. Я до сих пор сижу, забившись в угол, и смотрю куда-то в одну точку. Наверное, со стороны я похожа на сумасшедшую, типичную пациентку психиатрической больницы, раз на лице Дредда вспыхивает реальная тревога. Он хмурит брови, его губы приоткрываются в необычном удивлении. Этот тиран явно не понимает, что ему делать, должно быть, впервые в своей жизни. Мне это нравится ещё меньше. В груди неприятно колет от осознания, что тот, кто не должен видеть меня уязвимой, видит сейчас намного больше. Больше, чем я обычно рассказываю о себе чужим людям.       Решив предпринять хоть какие-то меры, Дредд силится подойти, но я останавливаю его, выставив вперёд трясущуюся руку.       — П-подожди, п-пожалуйста…       Посылаю в его сторону полный мольбы взгляд, не надеясь, что меня послушают, но Стоун выполняет просьбу безо всяких возмущённых вздохов и молча замирает. Ждёт столько, сколько нужно для того, чтобы я вновь смогла нормально изъясняться.       — Ты совсем не умеешь разговаривать с людьми, — произношу это с лёгким сарказмом, когда дар речи полностью возвращается.       Неимоверно сложно поверить в то, что сейчас я безумно рада видеть этого дикаря, однако это действительно так. Его сила, смелость и вечная уверенность в своей непобедимости помогают моему страху отступить. Я точно знаю: пока он тут, мне больше ничего не угрожает.       На его лице проскальзывает непривычно скромная ухмылка. Дредд качает головой и соглашается.       — Не умею.       — Наверное, тяжело так жить…       — Я привык.       Такое происходит впервые: он протягивает свою ладонь в качестве помощи, за которую я хватаюсь без раздумий. Приподнявшись с пола, пробую сделать упор на ногу и сразу взвываю.       — В чём дело? — Стоун смотрит вниз, не выпуская меня из своей хватки.       — Я упала, когда бежала от этого придурка. Кажется, коленку разбила.       — Сама идти сможешь?       Делаю всего пару шагов, но боль настолько острая, словно мне спицы под кожу вгоняют. Ладно, как-нибудь доползу.       — Да, только пойдём помедленнее, — уже собираюсь расцепить наши пальцы и двинуться дальше, как вдруг происходит то, к чему я оказываюсь совершенно не готова.       Шокировано распахиваю глаза, не успеваю ничего возразить, когда Дредд преспокойно поднимает меня на руки.       — Ты что делаешь?! — неестественный визг в момент выдаёт весь мой испуг.       — Хочу вернуться домой хотя бы до наступления Рождества.       Вот блин! Мигом хватаюсь за его плечи, чтобы ненароком не грохнуться, только я не уверена, что это вообще случится, поскольку он держит меня слишком крепко. Ко всему прочему, я уже просто не знаю, куда деть свои руки и можно ли вообще дотрагиваться ими до него. Без особой решимости сцепляю пальцы за шеей Стоуна. Слова, которые совсем недавно начали звучать чётче, напрочь меня покидают. Всё, что теперь остаётся, — это вести себя тихо, рассматривать злейшего врага в профиль и дышать ароматом его парфюма с нотками цитруса и корицы, пока он твёрдым шагом ведёт нас на свободу из проклятого лабиринта.       — Денстон, у тебя серьёзные проблемы с координацией, — знакомый наглый тон нарушает тишину. — Ты постоянно где-нибудь падаешь. То на крыше, то в лесу, то здесь…       Буравлю его непонимающим взглядом. Про какой, к чёрту, лес он говорит? Последний раз в лесу я была только с Крисом, но там я не падала. Ну, ещё когда сбежала из дома, а потом наткнулась на банду в масках.       Погоди-ка…       — Это был ты, — победно приподнимаю уголки губ, смотря на Дредда в упор. — Да. Только ты настолько долбанутый, что из-за ненависти ко мне готов пойти даже поперёк приказа лидера.       Стоун изображает некое подобие улыбки.       — Ненавижу, когда меня называют Эдди.       Ну всё, теперь эту тему можно смело закрыть и открыть новую.       — Вместо того, чтобы гнать на мою координацию, лучше бы перестал изображать из себя терминатора. Я видела, с каким трудом ты ковылял до машины по парку.       — Ты смотрела мне вслед? — Дредд так быстро поворачивает голову, что мы чуть не стукаемся носами.       Вот дура! Зачем я вообще это сказала?!       — Нет, — тут же увожу глаза на мерцающий потолок. — Просто случайно увидела.       Дурацкое смущение заставляет щёки порозоветь. Стоун открыто фыркает, поставив под сомнение правдивость моих слов. Дерьмо, у меня это на лице, что ли, написано?! С другой стороны, кому какое дело, что я слегка приврала? Он вроде бы не злится, даже посмеивается.       — Как раз из-за этого ты постоянно попадаешь в неприятности. Помимо неуклюжести, у тебя есть ещё одна идиотская привычка — лезть в чужие дела.       — Пусть так, зато я с уверенностью могу сказать, что в случае с тобой я не виновата. Всю эту войну начала не я.       — А кто тогда?       — Ты, конечно же, — прищуриваюсь с особой вредностью, поглядывая на дерзко вздёрнутый профиль собеседника. — Я пыталась извиниться, но ты первым начал на меня нападать. И, знаешь, это было не очень-то вежливо.       — Разве ты до сих пор не поняла, что я сам по себе не очень-то вежливый? — язвительно отвечает Дредд.       — Поняла, но ты частенько забываешь о том, что у других людей тоже есть чувства.       Кажется, я начинаю соскальзывать. Крепче сжимаю руки за шеей Стоуна, невольно задев его мягкие волосы на затылке. Он сразу подтягивает меня выше с тем же непроницаемым видом. Поразительно. Как он ещё не устал тащить мою тушу столько времени? По его выражению лица и не скажешь, что он вообще как-то напрягается. Это случается только тогда, когда он открыто заявляет:       — За семь часов до нашей встречи я узнал, что Стива арестовали за драку. За пять часов до нашей встречи мне сказали, что Алекс нажрался в каком-то баре и разгромил к хренам чью-то тачку. Мне пришлось в срочном порядке переводить крупную сумму какому-то старому козлу, чтобы он передумал катать на моего друга заяву. А за два часа до нашей встречи я проиграл спор, из-за чего должен был разгуливать в поганом свитере с оленями вплоть до возвращения в Миддлвиль. Я был ужасно зол, хотелось перерезать кому-нибудь глотку и тут появляешься ты. «Долбаный членосос» и выплеснутый в рожу кофе стали заключительными штрихами того дня. Можно сказать, ты попалась мне под руку не в самый удачный момент.       Отлично помню, как врезалась в него, и то, как решила, будто его наряжает бабушка. Стоун реально выглядел как законченный идиот, хуже просто не бывает. Что тут вообще скажешь? Он сам напросился.       — И после этого ты стал меня ненавидеть, — начинаю давиться хохотом, вспомнив его охреневшее лицо, когда из моего рта полились грязные ругательства.       — Я тебя не ненавижу. Ты мне просто не нравишься.       Чуть было не проглатываю язык, когда он произносит откровенную чушь, даже не поведя бровью.       — Людей, которые просто не нравятся, не сбрасывают с крыши и уж тем более не отдают на растерзание какому-то педофилу.       — Возможно, с последним я слегка перестарался, — в его глазах появляется поистине хитрый блеск, который можно заметить с любого ракурса, даже со спины.       — Возможно?!       Дредд недовольно кривится, протискиваясь со мной на руках в узкий проход между зеркалами. Приходится прильнуть к нему ближе, чтобы оттопыренная задница наверняка влезла. Теперь свежие нотки парфюма ощущаются вдвое сильнее, потому как я практически утыкаюсь носом в его щёку. Ощутив странную неловкость, мигом отстраняюсь, стоит нам выбраться в проход пошире, где собеседник признаёт очевидное:       — Ладно, я конкретно перестарался! Но потом ведь вернулся за тобой.       К счастью. Иначе меня бы прикончили.       Только собираюсь высказаться по этому поводу, но свет опять гаснет. Стоун застывает на месте, а я издаю неразборчивое ругательство. Да чтоб вас всех, эта хрень когда-нибудь закончится?!       — Денстон…       — Что?       — Не могла бы ты перестать душить меня? Знаю, ты желаешь мне мучительной смерти, но сейчас это лишнее. Я твой единственный шанс выбраться отсюда.       — Прости, я не нарочно.       Ослабляю захват, мысленно радуясь тому, что в темноте никто не может узреть мой стыд, а так же игнорирую странный сигнал в мозгу, говорящий о том, что от моего спасителя вкусно пахнет. Когда нам возвращают освещение, Дредд устремляется вперёд довольно быстрой походкой, выбирая верные повороты с поразительной точностью.       — Откуда ты знаешь, куда идти?       — Глянь вниз.       Сомнительно хмурюсь, но всё же опускаю голову к его ногам и замечаю маленькие чёрные зёрнышки, тянущиеся по полу почти невидимой дорожкой.       — Семечки? — едва сдерживаюсь, чтобы не разразиться новым приступом смеха, который Стоун поддерживает.       — Алекс засунул их в мой карман перед тем, как мы зашли сюда. Он прекрасно знал, в какое говно мы вляпались.       — Гениально.       — Согласен. Так что я проложил дорожку вплоть до выхода.       Проходит секунда, прежде чем я вспоминаю о главной задаче, что привела нас в лабиринт ужасов.       Наш спор.       — Ты нашёл выход? — грусть заполняет внутри меня каждый уголок.       — Да, как раз там пачка и закончилась, — Стоун как-то равнодушно реагирует на мой вопрос.       — Погоди, так ты уже был там?       — Само собой. Я ведь только что сказал…       — Стоял возле двери, ведущей на улицу?       — Денстон, твои умственные способности реально начинают пугать, — в голосе Дредда появляется раздражение. Он резко останавливается и смотрит в моё удивлённое лицо. — Что опять не так?       Всё.       — Почему ты до сих пор в лабиринте? — наконец, озвучиваю то, что никак не могу понять. — Ты же выиграл. Ты… ты должен быть снаружи, праздновать победу, а не находиться здесь.       — Вот, значит, каково твоё мнение обо мне. Аморальный ублюдок, готовый на всё ради победы? — он ставит меня на ноги с чудовищно тяжёлым вздохом. — Иди, Денстон.       Куда? И почему свет уже не мерцает? Оказывается, пока я была занята выяснением причин, вынудивших Стоуна прийти мне на помощь, я и не заметила, как мы оказались возле настоящего выхода. Вот же она, заветная дверь. Первый вышедший из лабиринта автоматически выигрывает.       — Но…       — Иди.       Не верю своим ушам. Он уступает победу мне? Что за… Не-не-не, так не пойдёт! Я по-прежнему не двигаюсь с места. Почему? Да потому, что это нечестно! Меня покидают все разумные мысли. Замерев в оцепенении перед этим неизвестным человеком, я вступаю в неравную схватку с собой, своими сомнениями, благодарностью, ненавистью, абсолютно безумными чувствами, что даже не вспоминаю: в случае его победы мне придётся заплатить собой. Несмотря на всё, я думаю только о том, что Дредд должен выйти первым по праву, но он больше не хочет слушать мои возмущения. Толкнув дверь ногой, он выпихивает меня вперёд.       — ДЖЕЙН! Да-а-а! Мы выиграли! — оглушительный шквал оваций, доносящихся от моей команды, вовсю разрывает барабанные перепонки.       Алекс срывает кепку с башки, завывает от разочарования, с трудом принимая этот позорный проигрыш, ведь он больше всех старался помочь другу победить. Я с ним солидарна. Такая победа нисколько меня не радует. Стив, напротив, сохраняет беспристрастную позицию. Сдержанно улыбнувшись, он кивает мне, а не Стоуну, не посчитав его проигрыш стоящей проблемой. Оуэн поступает точно так же и, как истинный джентльмен, поддерживает меня, но не Дредда. Твою мать, да что с вами такое?! Ваш лучший друг заслуживает хотя бы сочувствия, не говоря уже о том, что вместо меня все должны рукоплескать ему!       Как только я намереваюсь сделать движение ногой, девчонки замечают мою травму и прекращают вопить.       — Джейн, что такое? — Сьюзен бросается ко мне на всех парах, подставляет своё плечо, чтобы я могла на него опереться.       — Ты ударилась? — взволнованно щебечет Эллин, щупая мою раненную конечность.       Меня моментально усаживают на лавочку. На короткую секунду наши глаза со Стоуном встречаются, и я ощущаю это тянущее чувство вины. Он не должен был этого делать. Зачем он так поступил? За каким хреном решил показаться таким благородным? С содроганием принимаю тот факт, что он действительно умеет быть хорошим.       Аннет внезапно перехватывает на мне его непривычно мягкий взгляд. Словно озверев, она ни с того ни с сего подбегает к Дредду и пихает его в плечо на глазах у друзей, решив, что в моей неуклюжести виноват именно он.       — Ты что натворил, придурок? — свирепствует она. — Она же теперь идти не может! Тебе ведь сказали: игра должна быть честной! А ты что? Руки распускаешь? Ну ты и мразь, Дредд, просто в голове не укладывается!       — Я здесь не при чём, Браун, — даже сам Стоун отступает от неё в неприятном удивлении.       — Ой, перестань! Ты всегда при чём! Теперь понятно, почему ты достаёшь её каждый божий день: в отличие от других идиоток, Джейн на тебя не ведётся. Она гораздо лучше, вот ты и бесишься от того, что она всем нравится. Даже твои друзья приняли её сторону, потому что ты отвратителен. Ещё не понял, почему все от тебя сбегают? Тогда самое время об этом задуматься.       Подождите, какого чёрта?! Зачем Аннет так сказала? В безмолвном шоке гляжу на Дредда, настроение которого меняется на глазах. Он бледнеет, лицо становится чудовищно злым. В следующее мгновение он лезет во внутренний карман кожаной куртки, со злостью подлетает к нашему столу и швыряет что-то передо мной.       — Это твоё. Ты уронила.       Стоун расталкивает парней на пути и быстро скрывается в толпе гуляющих. После того, как я полностью теряю из виду его высокий силуэт, беру в руки потерянный телефон и фотографию своей семьи, которую уже и не мечтала увидеть.       Он её нашёл…

***

      Это невозможно! Где он её отыскал? Почему я не заметила фотографию, когда рылась на этой идиотской свалке? На протяжении всех занятий я не спускаю с Дредда глаз и наблюдаю, как он их прячет. До сих пор злится. Непривычная постановка сил. Обычно всё происходит с точностью да наоборот.       Чую, дело плохо, когда внутри меня зарождается неотвратимое желание сказать ему спасибо за то, что вернул мне ценную вещь. Только когда это сделать? Сейчас уже поздно, все отправились на обед, а я до сих пор сижу в раздевалке, дожидаясь хрен знает чего. Прошёл слух, что в пятницу вечеринка у какого-то парня из группы, в которой поёт Оуэн. Насколько я знаю, это один из друзей Дредда, так почему бы не сделать это там? Но надо ли это делать? Вдруг ему не нужны мои извинения, и он просто пошлёт меня в задницу?       Мир будто перевернулся с ног на голову. Да чтобы я искала повод поговорить со Стоуном? Где такое вообще видано? Но я просто не могу оставить всё таким образом. Аннет наговорила ему такого дерьма, которого он просто не заслужил. С ней мне тоже не мешало бы побеседовать.       Телефон опять вибрирует на коленях. Сью отправляет мне уже второе сообщение с требованием немедленно прийти в столовую. Не хочу. У меня нет совершенно никакого желания есть, пока я не разберусь, что делать с одним непредсказуемым засранцем.       — Да заходи уже! — кто-то толкает дверь в раздевалку. — Поговорим здесь. Все давно на обеде.       — Не о чем тут говорить! — рявкает второй знакомый голос. — Я просил тебя не влезать в это дело!       — Алекс, это не шутки! Что, по-твоему, мне оставалось делать? Я не хочу, чтобы тебя закрыли!       — Прежде чем что-то делать, ты должна была посоветоваться со мной, Аннет! Но ты любишь решать всё сама! Чёрт! Надо было просто разбить его наглую харю и дело с концом!       Тихонько приподнимаюсь со скамьи и отодвигаюсь к краю шкафчиков, услышав угрожающий тон Алекса Рида. Подслушивать чужие разговоры не очень хорошо, ведь из-за этого у меня действительно случаются проблемы, но внезапно открывшаяся связь Аннет с пижоном вынуждает молча затаиться в тени.       — Ага, у тебя всегда всё очень просто. Именно это меня в тебе и бесит!       — А меня бесит то, что ты сунулась к нему! Моё мнение уже не считается?       — Я, между прочим, переживаю за твою задницу, идиот!       — Да ну? И при всём при этом не упускаешь шанса сказать, какой я хреновый. Ты постоянно меня в чём-нибудь подозреваешь! Я говорю тебе, что этого не делал, но ты всё равно твердишь мне обратное! Я устал тебе что-то доказывать, Аннет. А сейчас ещё круче: этот говнюк будет нами манипулировать! Просто блеск!       — Лучше так, чем всё начнётся сначала…       — Да ничего не начнётся!       — Это точно старая запись? Поклянись мне.       — Я же говорил, что да! Вот видишь, ты опять мне не веришь! Я больше этим не занимаюсь, ясно?!       Их разговор заводит меня в тупик. В последние дни Аннет вела себя очень странно. Непонятные эмоциональные всплески, агрессивность, закрытость — всё это было следствием каких-то неприятностей? Похоже на то.       — Ладно, прости! — Аннет сдаётся и немного успокаивается. — Когда он показал мне видео, я решила, что ты опять…       — У него есть копии, не знаешь?       — Наверняка. У него всегда есть запасные ходы.       — Ублюдок, как же я его ненавижу! — очевидно, Алекс ударяет кулаком по металлическому шкафчику, из-за чего раздаётся этот жуткий грохот. — Я не хочу делать то, о чём он просит.       — Если не сделаем, хуже тебе будет.       — Это мой друг, понимаешь? Если с ним что-то случится, я буду за это в ответе.       — А ты не задумывался, вдруг из этого что-то выйдет?       — Ты сейчас серьёзно или как? Да ты их видела вообще? Не-е-ет, тут ловить нечего!       — Тогда мы в заднице…       — Малыш, не расстраивайся. Я всё улажу, обещаю.       Малыш?! Ну всё, это выше моих сил. Я выглядываю из-за шкафчиков с другой стороны. Они что, обнимаются?! Ну да, обнимаются. Аннет утыкается лицом в плечо пижона, в то время как он успокаивающе гладит её рукой по волосам. У меня уже были некоторые подозрения на их счёт, и теперь они полностью подтвердились. Эти двое встречаются. А ещё их, кажется, кто-то шантажирует.       По раздевалке разносятся звуки входящих сообщений. Мой дисплей тоже начинает мигать, поэтому я всё же решаю открыть новое сообщение от сестры.       Где тебя носит?! Быстрее беги в столовую! Это очень важно!!!       — Алекс, что-то случилось, — слышу напуганный голос Аннет. — Эллин просит срочно прийти в столовую.       — Да, Оуэн то же самое написал.       Ощущаю резкий скачок давления. Если мы получили одинаковые послания, значит снаружи происходит какое-то дерьмо. Дожидаюсь, когда сладкая парочка выйдет первой, затем бросаюсь бежать следом. Ученики заполонили собой практически весь холл. Уже на подходе слышатся какие-то крики и ругань. Твою мать, да что там творится? Двери из столовой распахиваются прежде, чем я успеваю туда попасть. Охрана вытаскивает за шкирку целую компанию: Дредда, Криса, Стива, Итана и ещё нескольких ребят из футбольной команды. Их уводят в другой коридор, а я тут же врываюсь в столовую, где царит ещё больший хаос: в некоторых местах поломаны столы, повсюду разбросаны стулья и подносы с едой. Нахожу глазами сестру, сидящую за нашим столиком рядом Эллин посреди жуткого беспорядка, и кидаюсь к ним.       — Сьюзен, что случилось?       — Была драка.       — Я уже поняла. Из-за чего?       — Итан стал цепляться к Эллин, ну я и двинула ему по роже.       Запрокидываю назад голову с душераздирающим воплем.       — Боже, ну сколько раз тебе повторять: не лезь ты к этим уродам, тем более к Итану!       Зная этого подонка, он без зазрения совести покалечит даже девчонку.       — Они над ней издевались! Надо было просто на это смотреть?! — в приступе гнева Сью озлобленно рычит на меня. — Он бы меня ударил, если б Стоун не вмешался!       — Что? — наверное, я ослышалась.       — Да я сама до сих пор не верю, что он заступился за нас. А потом пришёл Реймонд, остальные и понеслась…       Я больше не слышу ничего из того, что она говорит. В голове моментально образовывается полнейшая каша.       Он. Заступился. За. Мою. Сестру.       — Нет, он не мог… — звучит единственное, что я могу из себя выдавить.       — Теперь у него будут серьёзные проблемы, — Эллин всё ещё дрожит от испуга, но произносит следующую фразу с небывалой уверенностью: — Коллинз его исключит. У кого-то из футбольной команды был нож. Они подкинули его Дредду, когда появилась охрана.       Уже после слова «исключит» мой мозг даёт чёткую команду к действию.       — Джейн, куда ты?! — верещит сестра, когда странное желание защитить бывшего врага толкает меня на глупость.       Бегу прямиком в приёмную директора в надежде, что успею пресечь несправедливость. Участников драки здесь нет, очевидно, их увели куда-то ещё. Отлично! Я попробую объяснить всё Питеру Коллинзу до того, пока кто-нибудь не успел соврать.       Полностью игнорирую недовольный возглас секретарши и врываюсь в кабинет, сходу крикнув:       — Он этого не делал!       Директор разворачивает кожаное кресло в мою сторону. Замечаю в его руках газету. Так этот хер просто сидел тут и читал, пока в здании творился беспредел? Мой психованный взгляд заставляет его отложить чтиво на стол, чтобы пригладить всклокоченные седые волосы на башке.       — Вы о чём, мисс… — Питер пытается вспомнить, как меня зовут. Дабы не тратить драгоценное время, я тут же подсказываю:       — Денстон. Мистер Коллинз, Стоун не начинал этой драки. Он просто заступился за мою сестру и подругу.       — Неважно, кто её начал. Он всегда был, есть и будет главным зачинщиком. Идите на занятия, мисс Денстон. Стоун — не ваша забота.       Длинные, худые пальцы опять тянутся к газете.       — Вам что, плевать? — меня начинает изрядно подбешивать его безразличие. — Разве вы не хотите узнать, что произошло на самом деле?       — Не очень, если честно.       Дверь с грохотом отворяется: двое охранников насильно втаскивают Дредда в кабинет. Он пытается вырваться, но вдруг видит меня и застывает в замешательстве.       — А ты тут какого чёрта забыла?       Говорить под прицелом такого бешеного взгляда становится сложнее, так что я мгновенно затыкаюсь и просто смотрю на него: опять разбитые руки, ссадины на скулах. К слову, они ни на каплю не портят это воинственное лицо. Кажется, его и вправду ничем нельзя испортить. А ещё пора бы перестать его так рассматривать…       Беру себя в руки и возвращаюсь к главной задаче, ради которой бежала сюда.       — Мистер Коллинз, пожалуйста, выслушайте! Ему специально подкинули нож! Он ни в чём не виноват!       Коллинз даже не смотрит на меня. Он откидывается на спинку кресла, а в его интонации отчётливо слышатся нотки радости.       — Стоун, ты исключён. Надеюсь, твой опекун уже подобрал для тебя интернат особо строгого режима где-нибудь в Европе.       Да какого…       — Подождите, вы не можете его исключить! Почему вы не хотите узнать правду?       — Я её и так знаю. Очередное враньё мне ни к чему.       — Старый козёл! — думаю я, но внезапно выпаливаю это при всех.       — Что вы сказали?       Чтоб мне сдохнуть, я правда сказала это вслух?!       Директор тут же приходит в ярость. Близко посаженные глаза суетливо бегают по мне вдоль и поперёк. Я мгновенно отступаю подальше, когда Коллинз угрожающе приподнимается над столом.       — Она сказала правду, — заявляет Дредд не без язвительности. — Вы же сами просили не врать.       Чувствую себя немного легче от ощущения, что позади меня стоит серьёзная поддержка метр девяносто ростом и с безумно дерьмовой репутацией, превосходящей репутацию любого, самого конченного отморозка в этом округе. Она сейчас весьма кстати, иначе я бы уже струсила. С благодарным видом оборачиваюсь на Стоуна, когда Коллинз говорит охранникам:       — Отведите её к остальным наказанным, а я пока что позвоню её родителям. Мисс Денстон, вы отстранены от занятий на неделю.       Питер клацает по клавиатуре, затем тянется к телефону. О, нет! Только не мама с папой! Меня тотчас охватывает дичайшая паника.       — Я же ничего не сделала! Вы не имеете права!       — Оскорбление преподавателя и пособничество преступникам — серьёзные нарушения правил школы, — этот урод уже воркует себе что-то под нос, параллельно набирая номер.       Ни с того ни с сего огромная сила двигает меня в сторону. Дредд выскакивает из-за спины и одним грубым движением вырывает у Питера трубку.       — Господин директор, попросите своих цепных псов уйти. Мне есть, что вам сказать.       Коллинз нервно откидывается обратно в кресло, слегка засомневавшись в правильности своих действий. Это видно даже невооружённым глазом: он боится. И по этой причине охрана удаляется сразу, как только он взмахивает рукой в повелительном жесте.       — Побыстрее, Стоун, — ухватившись за карандаш, директор принимается долбить им по столу. — У меня много дел.       — Ваши дела подождут, пока вопрос о моём отчислении всё ещё не решён, — Дредд внаглую садится напротив него.       — Он уже решён, осталось подготовить приказ.       — Не выйдет…       — Кто-то должен ответить за то, что ты устроил. Хочешь, чтобы я замял это дело? Мне очень жаль, но это невозможно. У комитета возникнет слишком много вопросов, так что если ты не собираешься отвечать за свои поступки, значит за них ответит она. Выбирай.       Этот ублюдок вообще обалдел?! Я прихожу в полнейший ужас после такой новости, бледнею, держась за быстро бьющееся сердце. Меня вот так просто вышвырнут?       Дредд поднимает голову и в который раз сталкивается с испугом в моих глазах. Понятия не имею, что происходит в его голове, но в то же самое мгновение наблюдаю, как он переводит полный звериной ярости взгляд на Коллинза.       — Мне глубоко срать на то, что думает твой долбаный комитет. Она остаётся. Денстон, ты можешь идти. Дальше я сам.       Его откровенная дерзость поражает всех. Как и смелость. Только я не хочу уходить, чего, собственно, и не делаю. Я просто топчусь у Стоуна за спиной, сплошь переполненная тревогой за этого самоотверженного бунтаря, и мучаюсь от угрызений совести, которые велят мне остаться.       — Что ты себе позволяешь, сопляк?! — Питер чуть слюной не захлёбывается от злости.       — Что слышал. Ты её не отстранишь. Мой опекун подписал соглашение, в котором чётко обозначены условия моего пребывания здесь. Напомнить? Они гласят, что за первым предупреждением следует отстранение от занятий, а уже после второго — отчисление. Я помогу посчитать. Это был первый раз. Холодное оружие, разумеется, является отягчающим обстоятельством в сложившейся ситуации, поэтому я готов согласиться на двухнедельное отстранение, чтобы богатенькие толстосумы из комитета могли спать спокойно, а вы сохранили свою праведную репутацию, господин директор. Либо так, либо я быстро напомню те прекрасные времена, когда твой сын поднял бунт, — качнувшись на стуле, Дредд демонстративно складывает руки на груди, не сводя глаз с противника. — Давай, Питер, решайся. Целых две недели без меня. Городу нужен козёл отпущения. Так уж и быть, я им стану.       Повисает долгая пауза, за время которой дальнейшая судьба каждого присутствующего подвергается сомнению. Коллинз думает над предложением, Стоун давит его своей наглостью, а мне приходится терпеливо сходить с ума от мысли, что тот, кого я так сильно ненавидела, ставит на кон свою персону, чтобы я смогла избежать наказания.       — Питер, часики тикают, — поторапливает Дредд, беззаботно играясь со шнурком на своей кофте.       В конечном итоге, директор сдаётся.       — Мисс Денстон, вы свободны, — первая команда доходит до меня вполуха, тогда он рявкает во весь голос: — Вон из моего кабинета!       — Стоун… — неловко переступаю с ноги на ногу до тех пор, пока герой сегодняшнего дня не удостаивает меня последними словами.       — Чего ты ждёшь? — спокойно спрашивает он, облокотившись рукой на спинку стула. Взгляд не такой, как раньше. В нём меньше жестокости, скорее какая-то затаённая обида, от которой неприятно колит в груди, но хуже этого только пустота в серых глазах. — Ты же хотела от меня избавиться? Что ж, поздравляю. Твоя мечта сбылась, а теперь топай отсюда. Увидимся через две недели.       Стоун гонит меня прочь и делает вид, будто ему плевать на всё, в том числе и на меня. Кажется, я навсегда останусь для него нежелательной помехой. С этой мыслью я подчиняюсь и выхожу в холл полностью опустошённой. В душе царит тоскливое чувство, словно у меня забрали что-то. Что-то очень важное, о чём я не знала раньше и сейчас не знаю.       Я совершенно не понимаю, куда подевалась ненависть, что преследовала меня от аэропорта до сегодняшнего дня. Её исчезновение тревожит, как и тревожит безрассудность Стоуна. Он безумен в той же степени, сколь и хитроумен. Его действия непредсказуемы, но и гениальны. Он умеет управлять безумием. Он сам — одно сплошное безумие, и, кажется, он передал его мне.

***

      Я не собираюсь ждать две грёбаные недели, чтобы поговорить! Что за бред? И я не мечтала о том, чтобы избавиться от него! Ну ладно, иногда мечтала, что его автобус собьёт, или он отравится, но теперь мне это не нужно! Стоун до хрена на себя берёт! Какое вообще он имеет право решать что-то за меня?!       Не ожидала, что вот так внаглую напрошусь на вечеринку по случаю восемнадцатилетия Райана, второго вокалиста группы, где поёт рок-звезда. В принципе, моё присутствие всё равно ничего не изменит: тут столько людей, сотню из которых этот Райан, должно быть, и сам не знает.       Сразу становится понятным, что его предки какие-то очень крутые рокеры; на стенах в холле в стеклянных рамках висят целая куча платиновых и золотых альбомов, а весь интерьер дома напичкан музыкальными инструментами, картинами известных музыкантов, попадающимися на глаза то тут, то там. Обстановка уж слишком намекает на охрененно большое состояние на банковском счёту. Последними убойную атмосферу рок-н-ролла дополняют отменные басы, сотрясающие этот роскошный особняк.       Стоун, оказывается, ещё и не пунктуальный придурок. Я уже успела сыграть с Аннет в пинг-понг, пока высматривала его в толпе.       — Ты кого там потеряла? — спрашивает она, допивая третий стакан с пивом. Неприлично короткое платье открывает вид на её длинные стройные ноги в чёрных чулках с декоративной стрелкой сзади, на которые пялятся абсолютно все самцы в этом доме. На месте Рида я бы их грохнула.       — Да так, слежу за Сью. Она никогда не была на таких вечеринках.       Мы торчим на огромной белой кухне, помогаем остальным избавляться от алкоголя и болтаем. Даже несмотря на тот свинарник, что здесь успели устроить, такой чистоты я ещё в жизни не видела. Клянусь, что могу рассмотреть своё отражение на полу. Я пока что не стала открывать все карты и рассказывать Аннет о том, что знаю о её романчике с пижоном. У них и так какие-то нелады, зачем всё усложнять.       — Пойду узнаю, как у неё дела, — допиваю порцию номер два и решаю пройтись, потому что к нам уже тащится Алекс, а значит самое время удалиться.       Вежливо киваю ему, когда мы сталкиваемся в дверном проёме, затем отыскиваю глазами чёрный хвост, перевязанный лиловой атласной лентой, и белое кукольное платьице в цветочек возле огромного окна в гостиной.       — Как дела?       Встаю рядом с сестрой и почему-то сразу ощущаю странный нервоз, исходящий от её закрытой позы.       — Всё путём, — говорит она и как-то суетливо высматривает кого-то в толпе.       — А где Эллин?       — В туалет отошла.       Сьюзен моментально отворачивается в другую сторону, когда из-за угла показываются рваные джинсы, клетчатая рубашка, красная чёлка и очаровательные ямочки. Теперь мне всё ясно.       — Я не знал, что ты любишь, поэтому взял нам…       Бедный малыш Оуэн. Он скоро в обмороки начнёт падать при виде меня. В его руках два пластиковых стаканчика с пивом. Если рок-звезда хочет жить, ему придётся пожертвовать один из них старшей злобной сестре.       — О, спасибо! — намеренно подшучиваю над ним, но не со зла, конечно. Мне нравится Оуэн, его доброта, простодушие, всякое отсутствие злопамятности. Чего не говори, а он образец джентльмена, который вот-вот покончит с собой из-за моего пристального взгляда.       — Как вам праздник? — осторожно интересуется он, украдкой переглядываясь со Сью.       — Зачёт, — поднимаю стаканчик вверх и ухмыляюсь. — А как тебе гуляется с моей сестрой?       — Джейн, я…       Сью напрягается похлеще него, поскольку её пальцы уже смыкаются на моём запястье. Боже, они совсем не понимают шуток! Положив руку на плечо Оуэна, хлопаю по нему пару раз.       — Да успокойся ты, я не собираюсь тебя убивать. Точно не сегодня.       Сегодня мне нужно поговорить со Стоуном. Эта идея стала настолько навязчивой, что я не могу от неё избавиться.       — Тебя не узнать. Круто выглядишь, — Оуэн одобрительно кивает. Теперь, когда он знает, что я не достану ружьё, он позволяет себе пару комплиментов в мой адрес.       Рассматриваю своё синее бархатное платье чуть выше колен, в которое Аннет меня еле впихнула. Да, оно очень красивое, с длинными рукавами, но с глубоким вырезом, из-за чего я до сих пор психую и постоянно прикрываюсь руками. Помимо всего прочего в этом платье невозможно дышать. Оно ужасно тесное, либо я слишком толстая. Ладно, это вовсе не повод не ответить на любезность Оуэна.       — Спасибо, — стеснительно улыбаюсь, затем делаю повторный кружок глазами по толпе. — А где остальная часть вашей звёздной четвёрки?       — Да тут где-то были…       — Я видела только Алекса.       — Стив, кажется, на улице, а Дредд наверху. Он сегодня не в настроении тусоваться.       Бинго! Теперь-то Стоун от меня не скроется! Пока не особо понимаю, что именно хочу сказать ему после всего, поэтому остаётся молиться, чтобы нужные мысли появились к тому моменту, когда я доберусь до второго этажа.       — Ну ладно, развлекайтесь, а я пойду осмотрюсь, — поцеловав сестру в щёку, зловеще прищуриваюсь, смотря исключительно на Оуэна. — Руки не распускать или убью.       — Я понял.       Оуэн нервно сглатывает, быстро кивает на пару со Сью. Без угроз никак, всё-таки я старшая сестра, которая не может не заметить, как мило они смотрятся вместе. Сердце обливается кровью, когда я оставляю их вдвоём, чтобы тайком пробраться наверх. Такой охрененно красивой лестницы из зелёного мрамора с кованными перилами я ещё в жизни не видела! Точно так же, как и не видела, чтобы на ней валялись пьяные подростки.       Поиск Стоуна превращается в самую настоящую катастрофу. Мать моя женщина, да сколько тут комнат?! Нет, я, конечно, заметила, что дом нереально огромный, но не настолько же! Открываю первую дверь и чуть было не становлюсь свидетелем зарождения новой жизни. Вот жуть! Запираться надо, твою мать! За второй всё оказывается куда скромнее: вдоль кровати дрыхнет пять человек, а их храп напоминает одну из симфоний Бетховена. Я иду дальше, заглядывая во все комнаты по пути, и уже отчаиваюсь отыскать того, кто начинает раздражать меня своей игрой в прятки. Может, он вообще ушёл? Толкаю последнюю дверь в этом коридоре и вдруг сердце подскакивает в груди.       — Потерялась? — устроившись в мягком кресле, Дредд сидит в темноте и попивает пиво из алюминиевой банки. У его ног стоит целая упаковка алкоголя, в которой ещё, по меньшей мере, шесть банок. Видимо, он собирался сидеть здесь в одиночестве весь вечер.       Дерьмо! Этот момент я как-то не продумала, из-за чего мне приходится молча застыть в дверном проёме. Что бы такое сказать, чтобы не выглядеть полной дурой?       — Э-э, да где этот чёртов туалет?       Дура!       Стоун равнодушно отворачивается лицом к окну, тихо произнеся перед этим:       — В противоположной стороне, но точно не здесь.       Грубоватый тон говорит явно не о хорошем настроении. Алюминиевая банка громко хрустит, когда Дредд подносит её ко рту.       — Можно я посижу тут недолго? — этот вопрос звучит неожиданно даже для меня самой. Представляю, как глупо выгляжу, но мне нужен предлог, чтобы остаться и поговорить с ним, поэтому я быстро поясняю: — Башка от шума раскалывается. Я бы с радостью побыла в другой комнате, но все они либо заняты, либо закрыты.       — Ты вроде туалет искала…       — Да-а, искала. Нет, вообще-то, я искала Сью! Она сказала, что пошла в туалет и потерялась! Такая глупость…       Пробую сгладить напряжённую атмосферу своим нервным смехом, но и он не помогает. Стоун открыто выпроваживает меня за дверь.       — Ищи внизу. С Оуэном.       Чтоб его! Он вообще намёков не понимает?! Два стакана пива должны были сделать меня смелее, но когда этот хрен внаглую гонит меня прочь, не удостоив даже капелькой внимания, это больше подстёгивает злость, нежели смелость. Собственно, чего я буду тянуть? Скажу прямо, как есть, и быстро свалю, чтоб от стыда не помереть.       — Стоун, — голос становится решительнее.       Он нехотя поворачивает голову и устало спрашивает:       — Ну что ещё?       Господи, ну почему в его присутствии всегда так сложно говорить?! Чтобы не терять драгоценного времени, я выплёскиваю всё, что накипело, одним бурным потоком.       — На самом деле я искала тебя, — намеренно не отвожу глаз, что оказывается худшим решением, поскольку меня тут же одолевает паника, и я начинаю тараторить без умолку. — Хотела сказать спасибо за фотографию. Понятия не имею, где ты её нашел и как, но я оценила твой поступок. И спасибо за то, что не позволил Коллинзу отстранить меня. Чтоб ты знал, я не считаю тебя аморальным ублюдком, готовым на всё ради победы, хотя ты довольно заносчивый и у тебя эта ужасная мания величия, которую я не выношу, но это не отменяет того, что в тебе присутствуют и хорошие качества, иначе ты бы всего этого не сделал. Просто перестань прикидываться бесчувственным козлом и будь уже нормальным, ведь ты это можешь. Я вижу. В общем, это всё, что я хотела сказать, — кладу ладонь на ручку двери, чтобы убраться отсюда поскорее, как вдруг вспоминаю кое-что важное и возвращаюсь обратно. — Ах да, Сью и Эллин сказали, что ты вступился за них. За это отдельное спасибо. Вот теперь точно всё…       Бросаюсь бежать, почувствовав себя законченой идиоткой. Едва я успеваю переступить порог, меня громко окликают:       — Денстон, подожди!       — Да? — желанные слова заставляют дать задний ход.       Вынув из упаковки банку пива, Дредд протягивает её мне.       — Выпить хочешь?       Да уж, после такого выступления мне определённо нужно выпить! Я пожимаю плечами.       — Почему бы и нет.       С момента, как за мной захлопывается дверь, моё отношение к Стоуну кардинально меняется. Пока все внизу гуляют на шикарной вечеринке, мы сидим в гостевой комнате и пьём. После трёх порций пива мой собеседник, наконец-то, становится более сговорчивым. Растянувшись на кровати, я задаю ему разные, ничего не значащие вопросы, на которые он, на удивление, отвечает и задаёт мне свои. Час улетучивается за секунду, а в голове начинается забавный круговорот.       — У нас проблема, Стоун, — подсунув за спину подушку, я делаю глоток из банки с безумно важным видом. — Твой друг намертво вцепился в мою сестру.       Дредд усмехается, переводя своё внимание на пустое содержимое упаковки на полу.       — Это твоя сестра вцепилась в моего друга, но сути это не меняет.       — Что будем с этим делать?       — Ничего.       От удивления приподнимаюсь повыше. Он так напился, что ему стало плевать на собственных друзей? Раньше он готов был убивать за них.       — Тебе всё равно? — уточняю чисто для достоверности.       — Можешь не бояться за коротышку Сьюзи. Оуэн ничего ей не сделает.       — Откуда такая уверенность?       — Я знаю его с детства и до сих пор не встречал никого добрее него. На фоне Оуэна я кажусь жутким чудовищем.       — Может, дело не в фоне? — потупив глаза, позволяю себе немного подшутить над ним и почему-то чувствую, что в этот раз Дредд не обидится. Я уже обозвала его бесчувственным козлом, а он даже не открутил мне за это голову. С недавних пор он стал намного сдержаннее. И приятнее.       Смяв рукой алюминиевую банку, Стоун свешивается с кресла, чтобы поставить её на пол, а затем возвращается в прежнее положение и смущает меня своим подозрительно дружелюбным взглядом.       — Может и так. Может, я просто хочу, чтобы меня видели именно таким. Жить проще, когда тебя ненавидят, — он откидывает голову на высокую спинку с улыбкой. — Куда сложнее быть такой милашкой, как Оуэн. Он эта, мать её, Тереза, только парень. Надеюсь, ты поняла, что я имел в виду…       Он смеётся. Непривычно искренне, по-доброму, как никогда раньше. Засмотревшись на его улыбку, кажущуюся мне сейчас довольно притягательной, я сама поддаюсь веселью и тоже смеюсь, но стоит Дредду устремить свой взор на меня, и я замолкаю. Странное стеснение опять объявляется словно из ниоткуда. Оно только усиливается, пока я украдкой подсматриваю за своим собеседником. Засранцу идёт чёрный. В нём он выглядит каким-то строгим, непреступным, а с этим шрамом на брови — вообще вылитый бандит.       Раскачиваю банку в руках, делая вид, что проверяю количество пива. Какая мне, на хрен, разница, как Стоун выглядит? Это не моё дело. Пусть выглядит, как хочет. Признаться честно, мне непривычно быть здесь, с ним. К тому же, недавно, точнее в последние сорок минут я обнаружила для себя новое открытие, наводящее на меня панику. Дредд — парень, и я никогда раньше не смотрела на него в этом смысле. Как на привлекательного парня. Он был слишком жестоким, чтобы появилась крохотная возможность узреть в нём тепло и доброту, а теперь я знаю, что они реально существуют. С ними он преображается в нечто такое, что вводит меня в транс. Понятия не имею, зачем я вообще об этом думаю. У меня есть чёткое правило — больше никаких чувств к противоположному полу. После случая с Марком я зареклась связываться с красивыми подонками. Кстати, о правилах…       — Подожди, а как же ваши правила? Они ведь запрещают всем членам банды заводить серьёзные романы, но если Оуэн и моя сестра начнут встречаться, что будет тогда?       — Иногда этими правилами пренебрегают, — Дредд приподнимает для меня занавес секретности.       Наши взгляды пересекаются, и вместо облегчения приходит неприятный осадок. Правила создаются для того, чтобы их нарушать, а это может означать лишь одно…       Я набираюсь достаточно смелости, чтобы спросить:       — Сколько раз ты ими пренебрегал? Десяток или сотню?       Делаю непринуждённый глоток из банки, лишь бы не выдать того, как сильно меня интересует его ответ.       — Ни разу, — Стоун отвечает без колебаний. — Любовь — самое дерьмовое чувство из существующих. Это не для меня.       Мои прошлые отношения с лёгкостью подтверждают эту теорию, однако непонятную грусть вызывают вовсе не они, а последняя прозвучавшая фраза. Теперь я тоже не верю в любовь, но слова Дредда почему-то меня задевают, из-за чего между нами и повисает эта неприлично долгая пауза.       В дверь раздаётся чудовищный удар. Я нервно подскакиваю, чуть не облив себя пивом, а Стоун уже встаёт с кресла, чтобы выяснить, откуда взялся этот странный звук. Он приоткрывает дверь и начинает дико хохотать над чем-то.       — Что там? — мне становится слишком любопытно. Спрыгиваю с кровати и подбегаю к нему. Выглянув в коридор через его плечо, я вижу валяющегося на полу парня, при чём в одних трусах. — О боже, кто это? И почему он почти голый?       — Без понятия, но этот бухой дебил чуть не пробил башкой дверь, — Дредд наклоняется проверить, жив ли наш незваный гость, но тут же оставляет свою затею. — Гляди-ка, он уже уснул!       Чёрт, в самом деле! Парень коряво переворачивается на бочок, подложив себе ладони под голову, и принимается громко храпеть. Мы так и стоим над ним, надрываем животы со смеху, пока не замираем при взгляде друг на друга. Сейчас мне очень нравятся эти серые глаза и то, что скрыто в их туманной глубине: тот зарождающийся яркий блеск, стоит лишь идеальному контуру губ Стоуна разойтись в прекрасной улыбке. Я вдруг стала замечать все эти детали, ведь он и вправду чертовски красивый и милый, когда не злится.       Неловкое молчание затягивается, как и наш зрительный контакт.       — Как твоя спина? — быстро перевожу тему на менее приятную, затем неспеша отхожу от двери, чтобы Дредд не заметил на моём лице видимых изменений. Или волнения.       — Лучше, но на бис я бы этого не повторил, — его голос разом теряет все радостные нотки. — Только если ты уже получила лицензию врача.       — Пока нет, так что повремени с этим. Мне и в первый раз было не по себе вытаскивать из тебя куски стекла. Не уверена, что осилю второй.       Нервно хихикаю, остановившись у дальнего края кровати, но, в отличие от меня, Дредд больше не смеётся.       — Ты отлично справилась тогда, значит справишься ещё раз, — рука плавно ложится на дверь и медленно прикрывает её до упора, а пристальный взгляд не отрывается от меня ни на секунду, поднимая внутри настоящую бурю. — Сама знаешь правила: если кому-то из банды понадобится помощь, тебе придётся помочь, хочешь ты того или нет.       Резко отворачиваюсь к окну. В комнате слишком темно, а темнота и Стоун для меня — две самые глобальные проблемы, поэтому я распахиваю шторы, чтобы пропустить в комнату побольше света и просто таращусь на безумно красивый сад внизу. Ничего из вышеперечисленного не помогает избавиться от ощущения, что на меня надвигается мощный ураган, от которого немеют руки.       — Может, лучше перестанешь постоянно влипать в неприятности? — я пытаюсь придать голосу чуть больше уверенности, и всё равно мои слова звучат ужасно несмело.       Да в чём дело, твою мать?! Это всего лишь Стоун!       — А я считал, тебе нравится влипать в неприятности вместе со мной…       Шорохи за спиной внезапно стихают. Хочется обернуться, но я боюсь и не зря: Дредд стоит так близко, что моя шея прекрасно ощущает на себе его дыхание, отчего я сама практически перестаю дышать. Тело словно парализует от одной единственной фразы:       — Тебе со мной некомфортно?       — Вовсе нет, — как можно скорее посылаю ему скромную улыбку и снова отворачиваюсь, сделав вид, что происходящее за окном намного интереснее. — С чего ты взял?       — Ты вдруг как-то… напряглась, — он настойчиво сканирует меня глазами.       — Голова немного заболела, а так всё нормально. Правда.       Опустив руки на подоконник, барабаню по нему пальцами и мысленно прошу о том, чтобы Дредд отошёл в другой конец этой проклятой комнаты, но этого не случается. Тогда я решаю переключить его внимание с себя на что-нибудь другое.       — Кстати, где ты взял фотографию? Я вроде везде смотрела, но так её и не нашла.       — А я нашёл… того тупого скина и вывернул его наизнанку, — раздаётся в ответ с невероятно хищным подтекстом. — Разве ты не довольна?       Сдвинувшись поближе к углу, никак не могу отделаться от ощущения, что присутствие Стоуна влияет на меня самым опасным образом. Мало того, что я испытываю к нему благодарность, а из-за того странного напряжения, витающего в воздухе между нами, я и вовсе начинаю испытывать слишком противоречивые чувства. Уж лучше бы он наговорил мне каких-нибудь гадостей. Так было бы куда проще сопротивляться его внезапно возникшему обаянию.       — Просто не понимаю, зачем ты это сделал. Мы ведь не друзья, — произношу я почти шёпотом. — Что тебе с того?       — Однажды ты спросила, есть ли у меня какие-то ценности. Мой ответ: есть. Я прекрасно видел по твоему лицу, что вернуть эту вещь для тебя было очень важно, а я знаю, что значит иметь вещи, напоминающие о чём-то или о ком-то. Только я не планировал отдавать тебе фото таким образом; я вообще не хотел, чтобы ты знала, кто именно его нашёл.       — Почему?       — Это могло изменить твоё отношение ко мне, а это чревато уже другими последствиями, но как бы я не старался быть мерзким, это всё равно случилось — ты начала относиться ко мне иначе.       Дыхание сбоку становится тяжелее. Вместе с тем желание сбежать усиливается троекратно. Единственная загвоздка лишь в том, что сбежать я хочу далеко не потому, что Стоун мне противен. Всё как раз наоборот…       Осознав своё бедственное положение, я прибегаю к очередному вранью.       — Тебе показалось.       — Уверена? Тогда наберись смелости и скажи мне это в лицо, — каждое его слово отдаётся по телу невидимым натиском, которым он ослабляет и без того хрупкое сопротивление. — Либо перестань делать вид, будто сейчас я никак тебя не волную. Решись уже на что-нибудь, Джейн…       Как ножом по сердцу. Моё имя, произнесённое из его уст, звучит как грёбаная музыка. Делаю над собой неимоверное усилие и на трясущихся ногах поворачиваюсь к Стоуну лицом. Он совсем рядом. Стоит мне приподняться на носочках и я смогу коснуться кончиком носа его подбородка. Блеск мятежных глаз выбивает воздух из лёгких мгновенно. На долю секунды я начинаю бояться, что Дредд сможет прочитать мои мысли, в результате чего полностью теряюсь перед демонической силой его взгляда. Этот парень — жуткий негодяй, но что-то притягивает меня к нему подобно магниту.       Мы явно перебрали с выпивкой, потому что сейчас этот монстр кажется мне дьявольски красивым. Почему он смотрит так… неправильно? Будто всё, что происходит, имеет какое-то значение. Он не должен так смотреть, не должен быть поразительным настолько, чтобы напрочь лишить меня воли и рассудка. Я даже говорить могу с трудом…       — У тебя галлюцинации, Стоун. Твоё присутствие меня никак не волнует.       — Знаешь, что ещё мне нравится в ненависти? — уголки его губ хитро приподнимаются. — Грань между ней и всем остальным настолько тонкая, что можно не заметить, в какой момент ты её переступил… — не сводя с меня глаз, Дредд подходит вплотную. — Как сильно ты меня ненавидишь?       — О-очень сильно, — сердце начинает биться быстрее.       Затем ещё быстрее, как только его руки внезапно проскальзывают на мою талию и прижимают к себе так тесно, что между нами не остаётся и малейшего просвета, а у меня не остаётся выбора, кроме как прикоснуться к нему в ответ. Сминаю дрожащими пальцами ткань чёрной футболки в районе его груди, боясь сделать даже вдох.       — Хорошо, — засранец дерзко ухмыляется. — А как ты смотришь на перемирие?       — Отрицательно.       — Почему?       Потому что это неправильно! Он худшая пара, которую можно представить. Господи, да он вообще мне не пара! Мы живём в абсолютно разных мирах, где он — повелитель хаоса, а я — всего лишь трусливая задница.       — Я тебя ненавижу, — хочется повторить это сотню раз, лишь бы остановить происходящее, но меня с трудом хватает на один. Из-за новой, громадной лжи во рту тотчас пересыхает. Быстро облизываю губы и в этот же момент ловлю на них до безумия жадный взгляд Стоуна.       Чёрт бы меня побрал, да что он творит?! Всеми силами пытаюсь выдавить из себя неприязнь, вспомнить самые отвратительные моменты, когда он делал мне больно, обижал, унижал, и они, как назло, не приходят. Как бы я не старалась подавить в себе зарождающуюся симпатию, в моей голове творится какое-то дерьмо! Не надо было пить. Проклятый алкоголь сделал меня слишком чувствительной! Или это делает моё изменившееся мнение насчёт этого мерзавца. Или его удивительные глаза. Или руки. Боже, я не знаю!       — Ещё лучше, — Дредд, не отрываясь, смотрит на меня, а сам тянется к шторе за спиной, погружая нас обратно в полумрак, в котором через мгновение слышится его последний, самый страшный вопрос: — Значит, ты будешь против, если сейчас я тебя поцелую?       Твою мать! Что он только что сказал?! Впрочем, думать уже поздно. Скажи, что ты против! Говори, быстро!       — Я… — моментально убираю от него свои руки, случайно задеваю ими плотную, бархатистую ткань. Она начинает слабо колыхаться, тогда единственный лучик света в комнате проходится бликом по безупречной линии скул и пропадает где-то в глубине убийственных серых глаз. Господи, он и вправду долбаный демон. Ну всё, это конец. — Я против…       Никакие ограничения на него действуют. Стоун подаётся вперёд, протягивает ладонь, чтобы дотронуться до моей щеки, на что я в испуге отшатываюсь назад, забиваюсь всё дальше в угол, словно он делает что-то противозаконное. Нерешительность и страх, как по щелчку, выстраивают новый барьер, но огонь во взгляде напротив без молота крушит любые стены. Осторожно притянув меня к себе за затылок, Дредд придвигает наши лица на расстояние непозволительной близости. Незаметно для себя подчиняюсь, замираю в немом шоке и больше не могу пошевелиться. Мы смотрим друг на друга как дикие звери, после чего этот ураган обрушивается на меня в полную силу.       — Тогда не жди перемирия…       Его глаза вспыхивают опасным желанием, когда он проводит подушечкой большого пальца сначала по моей верхней губе, затем очерчивает нижнюю. Не дав никому и секунды времени передумать, он сразу накрывает их своими. Мои руки безвольно повисают вдоль туловища. Я полностью робею, дрожу то ли от испуга, то ли от того губительного ощущения эйфории, что проходится бешеной волной по телу. Стоун контролирует каждое движение, а его губы и то, как он их использует, можно приравнять к убийству. Он медленно приоткрывает ими мои, слишком умело, чертовски нежно, словно пробует, а заодно даёт понять, что сейчас он не представляет для меня никакой угрозы. Это уже не просто угроза… Одним касанием он лишает меня всего: принципов, веры, почвы под ногами, вынуждает балансировать на грани между ненавистью и безумным влечением, которое я теперь тоже ненавижу.       Я боялась этого момента, сторонилась любой близости с людьми, а этот нахал, самый ужасный из всех, прямо сейчас убеждает меня в том, что я сильно ошибалась. Пугающая нежность этого поцелуя приводит все мысли в замешательство. Мне становится страшно, едва я понимаю: мне нравится… Нравится ощущать его теплоту на своих губах, нравится его вкус. Нравится то, как подгибаются колени, когда Дредд берёт мои руки и заставляет обнять его за шею. Нравится то, как сумасшедшие мурашки бегут по коже, когда он буквально сминает меня в объятиях, и наши тела становятся чем-то единым.       Ситуация быстро выходит из-под контроля. Стоун бережно надавливает пальцами на челюсть, приоткрывает мой рот, а в следующую секунду ловко проскальзывает туда своим языком. В ответ на внезапную попытку воспротивиться, этот поцелуй становится всё более неуправляемым, глубоким, требующим полностью отдаться во власть того, кто вот-вот остановит моё сердце. И я отдаюсь, отвечаю тем же, несмело прижавшись к нему, пока новые мысли прочно укореняются в подсознании…       Стоун мне нравится.       Я начала испытывать к нему совершенно неправильные чувства.       Чувства…       О, нет! Мои глаза тут же распахиваются. Плотно сжимаю губы и со страху отталкиваю Дредда от себя, влепив ему увесистую пощёчину по инерции.       Он отходит назад, схватившись за щёку, и смотрит на меня с нескрываемым потрясением.       — Вот чёрт! Прости! Прости, пожалуйста! — испуганно повторяю сквозь прижатые ко рту ладони. Нужно срочно валить! Кидаюсь мимо него к двери, но прежде чем уйти, оборачиваюсь и умоляющим голосом прошу: — Никогда больше так не делай.       Оставляю его одного и просто сбегаю. Только не это! Я не могу им увлечься. Не хочу. Не должна. Какая же глупая ложь. Это уже произошло — я позволила ему себя очаровать. Но больше этого не повторится! Я поклялась, что ни Марк, ни любой другой засранец не заставит меня снова испытать ту боль, которую я уже испытала. К такому, как Стоун, я тем более не имею права что-то чувствовать, потому что знаю: он меня уничтожит.