ХУЛИГАНЫ

      Покачиваясь на стуле, то и дело роняю взгляд в ту сторону, где обычно сидел тот, кого я ненавидела достаточно сильно, чтобы не вспоминать о его существовании. Он был чем-то вроде напоминания о том, что подонки будут окружать меня всегда, куда бы я не отправилась. На смену одному всегда придёт другой. Публичное унижение, насмешки, насилие станут моими вечными попутчиками по жизни и подтверждением того, что мне никогда не преодолеть свои страхи. Теперь я боюсь ещё больше, потому что эта схема нарушилась…       Его место непривычно пустует. Могу только представить, как бы он повёл себя, окажись здесь: взглянул бы в мою сторону с презрением; продолжил бы смотреть как удав на кролика до тех пор, пока я не отвернусь первой. В этой игре всегда выигрывал именно он, ведь чей-чей, а его тяжёлый взгляд выдержать не так-то просто. В итоге самодовольная улыбка заиграла бы на его лице, означая победу надо мной в очередном раунде, а уже после он сделал бы вид, что меня не существует, и принялся бы увлечённо выводить что-то на полях своей тетради, подперев голову свободной рукой.       Грубый, мстительный, бессердечный, злобный придурок…       Однажды я буду проклята за свои мысли, и всё-таки я хочу, чтобы он вернулся. Но Стоуна нет и не будет по меньшей мере ещё неделю. Так глупо, ведь это я планировала отстоять его честь перед Коллинзом, как вдруг все планы покатились в задницу, когда моя кандидатура для отстранения заменилась другой. Дредд не был обязан этого делать и тем не менее сделал, только я не уверена в том, что он поступил так из-за обыкновенной симпатии. Скорее всего он просто знал, что Коллинз не сможет ему противостоять при любом раскладе, вот и вмешался. До меня же ему нет никакого дела.       Всё слишком усложнилось. Я искренне верила, что жизнь без него будет куда проще, ведь нам не придётся сталкиваться в коридорах, а мне убегать, едва завидев его вдали, но его отсутствие оказывает на меня губительное влияние. Я больше не контролирую свои мысли. Теперь их контролирует он. Засранец так прочно засел в них, что у меня нет никакой возможности думать о чём-то другом. Пару дней назад я чуть не облилась кипятком, в миллионный раз размышляя о том, чем Дредд может быть занят, когда не изводит меня или других людей. Но чаще всего я задаю себе другой вопрос: зачем он меня поцеловал? Нет, я не всё время об этом думаю, только лишь двадцать три часа в сутки.       Твою мать, он всё испортил!       Это уже третий урок за сегодня, а я даже сосредоточиться не могу! То, что творится сейчас в моей душе, отчётливо напоминает страшнейшее чувство тоски, которое было мне чуждо. До этих пор. И чтобы его прогнать, кое-кто должен вернуться.       Признаваться в таком унизительно: мне не хватает Стоуна. Я настолько привыкла к этому гадкому выродку, что его отсутствие меня убивает. Хотя… Ведь я же могу просто меньше о нём думать? Конечно, могу! Отныне он под запретом! Всё!       Собираю последние остатки воли, а пока в классе во всю идёт рассказ о Гражданской войне, пишу под партой сообщение для Аннет:       С Эллин точно всё в порядке?       Она не появлялась в школе три дня, а на неё это совершенно не похоже. Зная эту девчонку, я с уверенностью могу сказать, что она потащится на занятия даже будучи мёртвой! Если нужно, она воскреснет ради углублённого курса тригонометрии или ещё какой-нибудь фигни.       Телефон мирно покоится у меня на коленках. Украдкой наблюдаю за неполным составом звёздной четвёрки: Алекс равнодушно скатывает в шарик какой-то клочок бумаги, Оуэн разглядывает картинки в учебнике, но подозреваю, что думает он вовсе не об истории, судя по его мечтательному выражению лица, а Стив после долгой паузы даёт за всех ответ на вопрос, что же послужило началом конфликта между Югом и Севером. Он до сих пор выглядит подавленным, значит его проблема так и не решилась. Это хреново.       Под столом раздаётся слабое жужжание. Быстро открываю сообщение от Аннет, которое гласит:       Кажется, да. Она пообещала вернуться к концу недели, но её голос мне не понравился. Что-то не в порядке. Давай заедем к ней вечером?       Пишу «Замётано» в ответ и откладываю мобильник в сторону, ощутив тревогу. К концу недели? Похоже, Эллин и вправду не в порядке. Блин, я так надеялась, что она поможет нарыть мне что-нибудь грязное о Миддлвиле, потому что в пятницу я, скорее всего, останусь без башки: мистер Тёрнер оторвет её и поставит на полку в своём кабинете в качестве трофея, а голова Криса будет рядом, как дополнительный бонус.       Знаю! Теперь наверняка знаю, чем занять себя после уроков до поездки к Эллин; нужно встретиться с той женщиной, Пенелопой Арнольд, и расспросить её о происшествиях в Миддлвиле. Как я вообще умудрилась об этом забыть?! Ах, да…       Дредд помог забыть обо всех, кроме него.       Сразу после звонка Сью с Аннет тащат меня в столовку, чтобы перехватить там что-нибудь вкусное. Пока они торчат в очереди, я решаюсь набрать миссис Арнольд, заранее отыскав в блокноте её номер. К счастью, она соглашается принять меня и Криса у себя дома в пять, теперь осталось только предупредить об этом своего напарника. Отойдя от девочек на некоторое расстояние, нахожу в телефоне контакт под названием «Громила-футболист». Хоть бы он был свободен…       — Я уже начал беспокоиться, что ты забыла про меня, — в динамике слышится привычный хитрый тон. — Всё-таки решила заняться моим воспитанием?       — Сейчас не об этом, но разговор о твоём воспитании ещё предстоит, — почему-то в общении с Крисом я чувствую себя куда увереннее и развязнее, чем с некоторыми, и могу позволить себе пошутить. — У меня к тебе дело. Приходи к главной лестнице, если интересно.       — Дай мне минуту.       Он вешает трубку. Приходится придумать какую-то несвязную чушь о несуществующем важном деле и отлучиться на некоторое время, оставив сестру с Аннет. Они точно разозлятся, узнав, куда я отправилась.       Было непросто забыть о том, что Крис пытался навредить Оуэну, но причиной тому послужил вспыльчивый характер Стоуна, ну и, конечно же, сломанный нос Итана. Крис даже не отрицал свою причастность к нападению, именно поэтому мне всё ещё хочется верить в значимость его слов. Вот и сейчас он сдерживает своё обещание, ожидая меня возле лестницы.       — Привет, капитан, — скромно окликаю я.       Кристофер оборачивается на мой голос, не спеша расправляя свои широченные плечи. Кажется, я никогда не перестану поражаться его громадным размерам. Должно быть, он проводит в спортзале больше времени, чем дома: его мускулы отчетливо просматриваются даже под фирменной чёрно-красной курткой «Троянцев», облегающей его фигуру и без того с натягом. Нагло задрав подбородок, он улыбается мне как самый ужасный заговорщик.       — Привет, напарник. По такому случаю я даже отказался от обеда.       Вот об этом мне как-то не довелось подумать. В отличие от меня, некоторые люди всё-таки хотят есть.       — Чёрт, Крис, прости. Надо же быть такой тупицей! Давай поговорим позже, не хочу оставлять тебя голодным.       — Джейн…       — Я думала, что…       — Джейн.       — Да?       — Успокойся, — мягко, но уверенно перебивает он. — Во всём есть свои плюсы: теперь я точно не траванусь котлетой, как Митч в прошлый раз. Так что за дело?       Его тёмный взгляд блуждает по моему лицу. Когда Реймонд хитро приподнимает уголок рта, всё моё внимание тут же приковывается к его симпатичной родинке, делающей этого верзилу намного милее. Что ж, раз он не против, тогда я с облегчением продолжаю:       — Помнишь я говорила тебе об одном человеке, который может рассказать нам что-то важное о Миддлвиле? Так вот, она готова встретиться с нами сегодня в пять, правда живёт она в Гастингсе, но до туда всего лишь полчаса езды, я уже погуглила. Это последний шанс закончить проект, пока Тёрнер не заказал нам по погребальному венку. Съездишь со мной?       Преисполненная гордости за свою сообразительность, а так же за то, что смогла организовать всё сама, я довольно складываю руки на груди, заодно прячу крошечное пятно от кетчупа, которым с утра заляпала голубую рубашку. Мои умоляющие глаза говорят сами за себя: я ужасно хочу получить самую громкую сенсацию и переплюнуть всех наших соперников. Странно, но Крис, кажется, не испытывает того же восторга.       — Конечно поеду, только… — начинает он и сразу затихает. Реймонд мрачнеет, стоит ему устремить взгляд куда-то в конец школьного коридора.       — Только что?       Обернувшись, я сразу подмечаю, что причиной резкой смены его настроения стали Сью и Аннет, застрявшие у дверей столовой. Видок у них, мягко говоря, не просто осуждающий. С такими лицами обычно сжигают людей на кострах или закапывают заживо.       Я толком не объяснила им, куда ушла, а теперь, обнаружив меня с персоной нон грата, они не упустят возможности припомнить мне эту встречу при любом удобном случае. Пока я думаю, как разобраться с проблемой, слегка раздражённый голос Криса решает напомнить о самом очевидном:       — Им не понравится, что ты опять проводишь время со мной. Никому из твоих новых дружков в масках не понравится. Одному из них особенно. Вы и так с ним не ладите, а это может навредить тебе…       Отголосок его слов звенит в ушах. Никак не привыкну к тому, что он знает о банде и том, что я отчасти связана с ней, но всё равно не злится на этот счёт, даже волнуется за меня. Это и вправду мило.       — Не им решать, с кем мне общаться, — отворачиваюсь от недовольного взгляда сестры обратно к нему, произнося с полной серьёзностью: — Может быть, я не хочу выбирать сторону. Кто вообще сказал, что это обязательно? Может, я хочу такие же привилегии, как у твоего друга Сэма. Кстати, мы тут с ним недавно познакомились и должна признать, что он очаровашка, только ему не говори.       — А я-то дурак думал, что это я — единственный очаровашка, но Сэм умудрился меня и тут обскакать.       — Обскакать тебя сложно.       Опять всякие глупости вылетают из моего рта без разрешения! Я не успеваю отвернуться, чтобы спрятать стыд, на что карие глаза напротив загораются явным интересом.       — Это ещё почему?       Каким-то чудесным образом этому верзиле удаётся меня смутить. Дерьмо, неужели я только что с ним заигрывала?! Вообще-то, такое поведение на меня совсем не похоже.       — Ни почему! Отстань! — шутливо ткнув пальцем в его каменный бицепс, поднимаю взгляд на верхние ступеньки лестницы, позволяя густому румянцу залить мои щёки. — Так ты едешь со мной или нет?       Реймонд прислоняется спиной к перилам, преградив собой весь обзор. Теперь мне приходится любоваться исключительно его хитрой физиономией и наблюдать, как на нас глазеют буквально со всех сторон. Неужели нельзя было дать мне в напарники кого-то менее популярного среди девушек?! Противоположный пол с него просто глаз не сводит! Меня это несколько раздражает, зато Криса никак не трогает.       — У меня ещё испанский, химия и полуторачасовая тренировка на стадионе. После этого я весь в твоём распоряжении, — он склоняет голову вбок со странным удовлетворением на лице. — Как поступим? Ты можешь поехать домой, а позже я заберу тебя, либо ты можешь прийти на тренировку и посмотреть на красавчика-капитана, а потом мы поедем в Гастингс.       — Я побуду в библиотеке, пока красавчик-капитан не закончит выпендриваться на поле. Мой номер у него есть, так что передай ему: пусть позвонит, как освободится.       С вызовом приподнимаю голову, чтобы наши лица оказались на одном уровне, но Крис всё равно возвышается надо мной как огромная, несокрушимая стена с обольстительной улыбкой.       — Ай! Звучит обидно. Ты всегда так парней отшиваешь?       — Позвони, как будешь свободен. До скорого, здоровяк…       Едва сдержав смех, скрываюсь в шумном потоке учеников, двигающихся по направлению к моим надзирателям, дежурящим у дверей столовой. Самое забавное, что их осуждение меня больше не пугает, потому что на смену тревоге приходит кое-что приятнее — давно забытое чувство равноправия, и ощущается оно просто невероятно, настолько потрясно, что я сама чувствую себя несокрушимой стеной. Общение с Реймондом делает меня решительнее. Да, он не так прост, но при этом не пытается напомнить о том, что он — парень, превосходящий меня по многим параметрам. Он считает меня равной, обращается со мной не как с безмозглой куклой, не боится быть откровенным и показать себя с разных сторон, заведомо зная, что они могут мне не понравиться. Хотя бы за это я готова его уважать.       Странно, что ни Аннет, ни Сьюзен ни слова не говорят насчёт нашей милой беседы. Может, оно и к лучшему: не придётся ругаться лишний раз. Это позволяет мне провести весь остаток дня в спокойных размышлениях о грядущем расследовании тайн Миддлвиля и о том, какие вопросы стоит задать миссис Арнольд.       — Ну и куда ты с ним опять собралась? — интересуется сестра, когда после занятий мы втроём тащимся по безлюдному коридору.       Её упрёк остаётся без внимания, хотя я начинаю жалеть, что решила проводить их с Аннет до стоянки. Здание школы к тому моменту заметно пустеет. Помимо учителей и парочки наказанных в приёмной директора практически никого не осталось. А если бы Сьюзен была хоть чуточку расторопнее, то смогла бы возвращаться домой, как минимум, на двадцать минут раньше. Но нет, на её пути возник рок-звезда, которому непременно нужно было построить глазки.       — У нас назначена встреча с одной женщиной в Гастингсе, — равнодушно поясняю я. — Её информация поможет завершить проект, а без Криса мне его не сделать. Он мой напарник, хочешь ты того или нет. Мне надоело объяснять это каждый раз.       — Я — твоя сестра и имею право знать, куда ты постоянно ездишь с этим козлом. Надеюсь, вы там шашни ещё не крутите?       — Сьюзен, заканчивай, ладно?! Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю! К тому же, Крис вовсе не козёл.       Так я и думала, что после моих слов Сью непременно закатит бесстыжие глаза, а Аннет усмехнётся. Никто из них не желает воспринимать мои аргументы насчёт Криса всерьёз. Как раз в этот самый момент мы проходим мимо застеклённой витрины с кубками. В центре выставки достижений красуется самый огромный трофей «Троянцев». Подозреваю, что он тоже заслуга этого «козла». Надо будет как-нибудь сходить на игру для разнообразия и самой воочию взглянуть на талант капитана.       Из приёмной директора выходит миниатюрная женщина в очках, держащихся на самом кончике крохотного носа. Из одежды на ней консервативный серый костюм, а на тёмноволосой голове ещё более консервативная короткая стрижка. Чем дольше я рассматриваю эту леди, тем сильнее она кого-то мне напоминает. Громко цокая каблуками, она опережает нас у парадных дверей, после чего первой выходит на улицу.       — Я заеду за вами в полседьмого, — Аннет просовывает руку в боковой карман сумочки за ключами. Сильный порыв ветра устраивает настоящий хаос из её безупречной укладки. Подруга тут же вспыхивает от негодования, пытаясь удержать каштановую копну, затем поворачивает голову ко мне. — Не задерживайся с ним.       Боже, этому не будет конца!       — Я поняла тебя, Аннет, — фальшивая улыбка украшает моё побагровевшее лицо. — Только туда и обратно.       Но Аннет меня больше не слушает, Сью тоже. Вместо этого они резко замедляют шаг и прищуриваются в попытке что-то рассмотреть. Если не брать в расчёт нашу беленькую «Тойоту», то машин на стоянке не так уж и много: на ближайшей парковочной линии стоит только фургончик какой-то телевизионной компании; видимо, Коллинз решил подключить себе кабельное, чтобы смотреть мультики или порнуху в перерывах между звонками родителям проблемных студентов. А так по центру парковки торчит ещё чей-то старый пикап, чёрный внедорожник Криса, тёмно-синий «Ауди», симпатичный серый «Форд» и одна тачка в самом последнем ряду, которой здесь быть точно не должно. Чёрт бы меня побрал, неужели это галлюцинация?       Такую машину чрезвычайно сложно спутать с другой, как и её хозяина. Вся четвёрка стоит возле «Мустанга», а рядом раздаются звуки ругани, принадлежащие неизвестному мужчине и той самой миниатюрной женщине, вышедшей из приёмной пару минут назад. Мы добираемся до тачки Аннет, от которой до всех участников заварушки практически рукой подать. Я прилично напрягаюсь, решив, что Дредд опять влип в какую-то историю, поэтому парни заняли такие грозные стойки. Но когда мы с девочками подходим ближе, до меня доходит, что защищают вовсе не его. Проблемы у Стива. Из всей компании собравшихся он выглядит самым разъярённым.       — Никто тебя об этом не просил, ясно?! — его голос срывается на крик в адрес высокого мужчины в строгой белой рубашке и чёрных брюках, у которого точно такие же платиновые волосы, как и у самого блондинчика. — Всё, что происходит со мной, больше тебя не касается!       — Ещё как касается, так что попридержи свой язык. Меня попросили исправить последствия твоей интрижки, что я и сделал, или лучше надо было позволить тебе стать папашей в восемнадцать?       На точёном лице мужчины появляется отнюдь не самая красивая гримаса, несущая с собой только отвращение. Исходя из прошлого разговора со Стивом, я начинаю предполагать, что взрослый незнакомец — его отец, а когда он поворачивает голову в нашу сторону, сходство в их внешности становится безоговорочным. Подобная новость и всё сказанное ранее поднимают мои волосы дыбом. Это и есть то самое, во что он вляпался? Какая-то девчонка залетела от него? Ну ни хрена себе! Беру свои слова назад: не так уж у меня всё и плохо, а вот блондинчик действительно вляпался в такое дерьмо, из которого не вытащит даже бульдозер!       Отец смотрит на Стива с откровенной издёвкой, отчего тот буквально каменеет на глазах, а уже после обращается к неизвестной мне женщине.       — Миссис Сайлер, не слушайте его, пожалуйста! Он лжёт! Это не какая-то там интрижка! Я отношусь к ней серьёзнее, чем вы думаете!       Сайлер? Хм, интересное совпадение. Видимо, эта фамилия довольно распространена в здешних краях, поскольку у Эллин такая же. В то же мгновение меня осеняет самая безумная мысль, которая только могла прийти в голову. Взгляд снова падает на хрупкую женщину, и все предположения внезапно обретают смысл.       Да ладно?! Быть этого не может!       — О, боже… — Аннет шокировано прижимает ладонь ко рту. Её взволнованный жест даёт понять, что я попала в точку, так что мне остаётся только добавить:       — Охренеть…       — Да в чём дело?! Что происходит?       Сьюзен дёргает меня за руку, требуя ответов, пока мы с Аннет оказываемся не в силах даже слова вымолвить. Проходит секунда и к моей младшей сестре тоже приходит озарение. После этого у неё буквально отпадает челюсть.       — Это невозможно. С ней бы такого не случилось, — верчу головой в знак протеста и словно ошалевшая пялюсь на толпу возле «Мустанга». — Это же Эллин. Она не может быть…       Беременной…       Мне так и не удаётся закончить фразу: мать Эллин направляется прямиком к своему «Форду», но на полпути останавливается, пожелав высказать своё мнение.       — Моя дочь никогда не упоминала о том, что вы встречаетесь. Будь у вас всё настолько серьёзно, она наверняка бы обмолвилась об этом своей семье. В любом случае, кому-то придётся нести ответственность за случившееся. Ты, Стивен, кажешься мне неплохим мальчиком, но твои… гены оставляют желать лучшего, — при этих словах миссис Сайлер одаривает Оливера Брэма взглядом, полным холода и неодобрения. — Слухи о вашей семье ходят далеко не безобидные. Если они окажутся правдой, мне бы очень не хотелось, чтобы моя дочь стала частью громкого скандала. Довольно и того, что по вашей милости она чуть не испортила своё будущее. А если есть хоть малейший шанс, что ты не такой, как твой отец, лучше оставь Эллин в покое.       Миссис Сайлер весьма недружелюбно оглядывает каждого, после чего забирается в машину. Аккуратно закрыв за собой дверцу, она покидает стоянку под гробовое молчание, нарушенное лишь гадкой фразой:       — Одной проблемой стало меньше, — высокомерно объявляет Оливер Брэм. — Теперь можешь меня поблагодарить.       Лицо Стива в момент бледнеет. Ещё ни разу мне не доводилось видеть его таким взбешённым, как сейчас.       — Поблагодарить? Тебя? Ты не имел никакого права к ней прикасаться!       — А чего ты ждал? Что я стану спокойно смотреть на то, как ты превращаешься в одного из тех отбросов, с которыми связался по вине этого выродка? — Оливер ни с того ни с сего указывает на Дредда, процедив сквозь зубы со злостью: — Нет, Стивен, даже не мечтай, что сможешь вытворять всё, что тебе вздумается. Кэтрин ни черта не смыслит в твоём воспитании. Из-за неё ты вырастешь посмешищем.       — Это ты — посмешище, отец, — твёрдым голосом произносит Стив, сжав кулаки. — Пока ты не прекратишь считать побои частью воспитания, никто не перестанет так думать.       Мне становится страшно за блондинчика, поскольку его папаша в корне меняется. Подобное заявление и неповиновение делают из него какого-то сумасшедшего зверя с налитыми кровью глазами. С испугу мы трое тут же жмёмся друг к другу, а парни бросаются вперёд, когда Оливер слишком грубо хватает сына за шкирку. Завидев это, Дредд первым оказывается рядом, но Стив сразу же его тормозит.       — Не лезь сюда! — рявкает он, чтобы случайно не положить начало серьёзной драке. Отдёрнув от себя руку отца, Стивен поправляет ворот и с нечеловеческой выдержкой произносит: — Очень надеюсь, что мы больше никогда не увидимся, иначе в следующий раз всё закончится плохо.       — Можешь на это не надеяться, а так же не надейся на то, что после окончания тебя примет хоть один престижный университет. Уж я об этом позабочусь. Пока ты находишься в компании этих неудачников, дорога для тебя туда закрыта.       Несмотря на то что Оливер Брэм уже давно уселся в свой автомобиль, мне до сих пор кажется, что он сейчас вернётся и прикончит кого-нибудь. Смелости Сью также хватает только на то, чтобы пугливо высунуть часть чёрной макушки из-за машины.       — Пора ехать, — Аннет обходит «Тойоту» ускоренным шагом, ещё быстрее закидывает свои вещи на заднее сидение и открывает дверцу для моей сестры. — Сьюз, залезай.       Сестра прижимается ко мне, обхватив за талию. Чёрные завитые пряди лезут мне в нос, но я терпеливо смахиваю их в сторону.       — Возвращайся скорее, — в интонации Сью чувствуется тревога.       — Я быстро, обещаю.       После всего сажаю её на пассажирское место, пока Аннет возится с ключами. С третьей попытки старенький двигатель заводится, и «Тойота», наконец, трогается с места, отплёвывая вонючие выхлопные газы, от которых я чуть не задыхаюсь.       Ну и денёк… Сложно представить, с каким трудом Стиву удаётся выдерживать давление со стороны отца. Парень и так старается изо всех сил, а его папаша-урод не придумал ничего лучше, кроме как добить собственного сына. Это ужасно. Я безмерно восхищаюсь стойкостью блондинчика, потому что она действительно не знает границ. За всё время их разговора он не применил ни одного грубого слова. Стив отличается редкой дисциплинированностью, его невозможно спровоцировать, чего не скажешь о Стоуне. Сплошной взрыв эмоций. Неконтролируемый поток враждебной энергии. Вот ему-то уж точно не светит роль старшего рассудительного брата.       — Что встал?! — один разозлённый голос в момент отрезвляет всех. — Тоже хочешь мне что-то сказать? Если нет, тогда поехали!       Стив сдвигает Дредда в сторону, открывает переднюю дверь «Мустанга» и влезает на сидение. Как оказалось, я настолько задумалась о тяжёлой ситуации в его семье, что с минуту стояла без движений, и самое странное, что не я одна. Всё это время Дредд наблюдал за мной и, кажется, о чём-то размышлял. Только так я могу объяснить то странное недоверие, с которым сейчас меня сканируют его серые глаза. Будто я совершила ужасное преступление…       Почему он не уезжает? Из-за возникшей неловкости подумываю смыться первой, потому что это ненормально — просто стоять и чуть ли не в упор рассматривать другого человека! Так только всякие психопаты делают! Едва пугающая мысль проскакивает в моём подсознании, Стоун медленно поворачивает голову в дальний конец стоянки. Хоть на его лице и появляется слабая тень улыбки, заигравшие желваки быстро намекают на растущий гнев.       Мы снова сталкиваемся взглядами, и тогда невыносимый холод основательно пробегает по каждой клеточке моего тела.       А он умнее, чем я думала.       Дредд остался только для того, чтобы выяснить, почему я не уехала с девочками. Теперь у него есть ответ: джип Криса всё ещё на стоянке, а раз я тоже здесь, то совершенно очевидно, что мы с Реймондом уедем вместе.       Ни черта подобного! Стоуну этого не доказать! Однако его мстительное выражение говорит о том, что он вовсе не собирается что-то доказывать; он просто знает, что его догадка — правда. Но меньше, чем гложущее чувство вины, мне нравится то, с каким злобным подтекстом Дредд подмигивает мне, прежде чем уехать.

***

      На въезде в Гастингс нас встречает длинное кладбище, раскинувшееся по обеим сторонам дороги. Этот неприятный знак в виде серых надгробий усмиряет моё желание выяснять правду о других людях. После новости об Эллин и Стиве влезать в чужую жизнь с расспросами уже не кажется хорошей затеей. Разгадывать тайны, конечно, прикольно, но только тогда, когда они не затрагивают твоих друзей или близких, иначе ты рискуешь нарваться на новости похуже…       Городок не намного больше Миддлвиля, но выглядит менее ухоженным. Во мне не возникает ни капли интереса рассматривать его сквозь опущенное стекло. Собственно, по этой причине остаётся только наблюдать, как Крис уверенно маневрирует по улицам, иногда поджимая губы от удручающего зрелища. С его стороны было весьма предусмотрительно забить адрес миссис Арнольд в навигатор, чтобы не блуждать в поисках нужных поворотов, так что мы добираемся до пункта назначения за каких-то двадцать минут.       — Налицо полнейшее отсутствие перспектив, — произносит он с нескрываемым разочарованием. — Не город, а какое-то днище.       Реймонд прав: даже солнечная погода нисколько не украшает тусклые фасады зданий, облупившуюся на них краску, давно потрескавшийся асфальт и полное отсутствие каких-либо цветочных декораций на участках, да и вообще на всех улицах города. На короткое мгновение вспоминаю Ричмонд, где всё выглядело точно так же — заурядно.       — Какой там адрес? — Крис прищуривается, чтобы рассмотреть номер дома. — Редвуд Драйв пятьсот сорок четыре?       — Да.       — Тогда мы приехали.       Он резко давит на тормоз. Равнодушно поворачиваю голову направо к блёклой вывеске шиномонтажа, растянутой посреди небольшого трехэтажного кирпичного здания. Квартира Пенелопы должна быть где-то здесь. И кому только охота жить в подобном месте? С другой стороны, я могу и ошибаться: вдруг у неё пентхаус и вид куда лучше, чем у любого жителя Америки. Вряд ли, конечно, но кто знает, чем ещё этот день сможет нас удивить…       Отстегнув ремень безопасности, смотрю на Криса, который почему-то не планирует выходить.       — Ты идёшь или как?       — Начни пока без меня. Я поеду поставлю тачку где-нибудь в безопасном месте.       — А с этим местом что не так?       — Это убогие трущобы, — Реймонд морщится, обводит недоверчивым взглядом местность вокруг, заострив своё внимание на парочке темнокожих ребят, переходящих дорогу в нескольких метрах от нас. — Здесь угоняют всё, что движется. Я вообще не уверен, что тут можно инвалидную коляску оставить без присмотра дольше, чем на пять минут, так что лучше я поищу платную парковку, чтобы нам не пришлось возвращаться обратно без колёс.       Типичный парень. Ради спасения тачки готов пожертвовать чем угодно.       — Ладно, как хочешь.       Нащупываю рукой свой потрёпанный рюкзак на заднем сидении джипа, дёргаю ручку двери, чтобы выбраться наружу, но Крис неожиданно переваливается через меня и с возмущённым видом захлопывает дверь обратно.       — Ладно, как хочешь? Что я натворил?       — Ты про что?       — Ты вдруг стала какой-то безразличной.       — Разве? — сомнительно хмурюсь, на что он утвердительно кивает, всё ещё не спуская с меня глубоких карих глаз.       — Обычно ты хоть как-то реагируешь на мои ужасные шутки, но не последние двадцать минут. Ты молчала от самого Миддлвиля, что очень странно, и мне это не нравится. В чём дело?       Хоть мы и не враги, тем не менее ему не стоит знать о беременности Эллин. Это слишком личное, чтобы доверить настолько важный секрет кому-то ещё.       — Просто устала, не думай об этом, — вру я, изображая крайнее раздражение. — Давай побыстрее разберёмся со всей этой фигней и поедем обратно…       Очередная попытка свалить из тачки проваливается, поскольку Кристофер продолжает держать дверь, а заодно упорно сверлить меня взглядом в надежде на то, что я расколюсь.       — Я не могу не думать, — опустив глаза к моим ладоням, вцепившимся в рюкзак, его беспокойство тут же сменяется на любимую хитрющую ухмылку. — Если однажды я перестану думать, сделай мне одолжение — пристрели. Не хочу оказаться среди тех гоми… парней в трико из группы поддержки и махать помпонами вместе с Лизой. Само собой, я не планирую становиться кретином, разве что лет в восемьдесят, если не сдохну раньше в перестрелке со Стоуном возле дома престарелых, а до этих пор во мне всё ещё теплится надежда, что ты сделаешь из меня человека, как и обещала. Только этого не произойдёт, пока ты не скажешь, что с тобой. Парни вроде меня всегда добиваются своего, поэтому не жди, что я так легко сдамся…       Некоторое время любуюсь тем, как капитан «Троянцев» пародирует высокомерную физиономию Лизы. Готова поспорить, что никто не видел ничего хуже за всю историю человечества, но в исполнении Криса это выглядит чересчур забавно, так что уловка срабатывает: его слова просто не могут оставить меня равнодушной, в результате чего мои губы расплываются в предательской улыбке.       — Отлично, ты снова стала похожа на Джейн, — удовлетворённо добавляет он, откидываясь обратно на спинку сидения. — Теперь я могу оставить тебя ненадолго.       — Только ненадолго. К половине седьмого мне нужно вернуться домой.       — Разве я когда-то нарушал свои обещания?       Самодовольно вскинув подбородок, Реймонд ждёт от меня подтверждения своих слов. Как, чёрт возьми, у него это получается? Неважно зла я или расстроена, или же и вовсе пытаюсь закрыться от всего мира — он силком вытаскивает наружу ту забытую часть меня, которая не боится трудностей и уж тем более не боится соперничества с более сильным противником. И вот я уже вовсю разглядываю наглого футболиста с прежней строгостью, сквозь которую наружу лезет идиотский смех.       — Не нарушал, но если нарушишь — я тебя пристрелю. И меня совершенно не волнует тот факт, что ты тяжелее килограмм на сорок. Я найду способ, как тебя проучить, так что не советую разочаровывать меня, капитан.       Бесспорно Крис ужасно на меня влияет, но мне это нравится.       Подцепив лямку рюкзака, закидываю его на плечо и выбираюсь на тротуар. Как только мой напарник уезжает на поиски парковки, я отправляюсь на поиски входа в подъезд. Должен же он где-то быть… Приходится пройтись вперёд, зайти за угол, чтобы отыскать небольшую бетонную лестницу, ведущую к цели. Напротив номера квартиры я сразу нахожу нужное имя.       7А — Арнольд, П.       Маленькая кнопка домофона продавливается под пальцем. После этого женский голос приветствует меня и приглашает подняться на верхний этаж, где дверь в одну из квартир уже открыта настежь.       — Здравствуйте, миссис Арнольд, — говорю я, когда знакомый седовласый силуэт показывается в проходе. — Спасибо, что согласились встретиться.       — Проходите, не стесняйтесь, — она отодвигается в сторону, пропуская меня внутрь. — Чаю хотите?       Скромно пожимаю плечами и ловлю себя на том, что вновь таращусь на жуткую глаукому на её глазу. Чёрт, ужастики просто отдыхают! Миссис Арнольд автоматически воспринимает моё неловкое мычание за согласие, так что я слишком быстро оказываюсь на велюровом диванчике. Зато мне выпадает шанс немного осмотреться, пока хозяйка дома гремит фарфоровым сервизом где-то на кухне. Квартирка совсем маленькая; отчасти из-за того, что куча запечатанных коробок до сих пор стоит то тут, то там, а отчасти из-за слишком хреновой планировки, которая, по всей видимости, не подразумевает наличие мебели у жильцов. Отбросив эти пункты, я схожусь на том, что здесь вполне уютно благодаря древним обоям в цветочек и запаху лаванды, витающему в воздухе.       — Мне казалось, вы живете в Миддлвиле, разве нет? — интересуюсь я, когда Пенелопа возвращается с подносом.       — Да, вы правы. Я переехала сюда недавно, — она опускает его на обветшалый деревянный столик между нами и садится напротив в широкое кресло, укрытое пёстрым пледом. — Непримиримые разногласия с дочерью вынудили меня уехать. Сахар?       Миссис Арнольд пододвигает мне блюдце с кусочками рафинада. Отрицательно махнув рукой, с непониманием смотрю на неё, но всё равно не врубаюсь. С дочерью? Разве та чокнутая из архива не упоминала, что дочь Пенелопы умерла от рака, а сама Пенелопа и вовсе утверждала, что её убили?       — Простите за бестактность, но в прошлый раз вы говорили, что ваша дочь…       — Умерла? — миссис Арнольд кивает на стену за моей спиной. Когда я оборачиваюсь, всё внимание устремляется на фотографию, где стоит четыре человека: невысокий мужчина, две темноволосые девочки и, судя по всему, сама Пенелопа, но гораздо моложе. Дружно обнявшись, они позируют на фоне городской реки.       — Значит, у вас было…       — Две дочери. Валери и Пэтти. Их отец, упокой Господь его душу, ушёл из жизни слишком рано, когда девочкам было по семь лет. Они тяжело пережили эту утрату.       — Простите, что напомнила. Соболезную, — испытав жуткую неловкость, тут же принимаюсь пить чай.       Отхлебнув из чашки за компанию со мной, Пенелопа вымученно улыбается, а затем опять смотрит на фото.       — Это было давно. Говорят, время лечит, но я так не считаю. Невозможно смириться с потерей до конца. Изо дня в день ты продолжаешь убеждать себя в том, что сделал недостаточно, ведь можно было сделать что-то ещё, как-то помочь, спасти. Жаль, что не всё получается так, как мы хотим. Рак — наше семейное проклятие. О том, что Пэтти тоже унаследовала болезнь, мы узнали, когда ей было двадцать пять. Всё началось с обыкновенного кашля, усталости и быстро переросло в мучительные боли. Годы борьбы, два рецидива. Это был очень страшный период для нашей семьи. Мы все пожертвовали многим, но Пэтти всё равно умерла, и убил её вовсе не рак…       Миссис Арнольд пристально смотрит на меня. Я усердно пытаюсь пялиться в тёмно-карий глаз, а не в тот, который пугает меня до усрачки. Единственное, что отвлекает от этого, — воспоминание о нашем прошлом разговоре и предчувствие чего-то важного, чего до сих пор не прозвучало.       — Монстр, — твёрдо заявляю я. — Вы говорили, что её убил монстр.       — Всё верно, — Пенелопа подтверждает сказанное. — Вы когда-нибудь задумывались над тем, как истинное зло выглядит на самом деле? Люди доверяют только тому, что знают, а самая большая ошибка — полагать, что форма, которую принимает истинный дьявол, выглядит уродливо, но на деле он само…       — Совершенство.       — Совершенство, — лицо миссис Арнольд приобретает слегка удивлённый вид. — Похоже, вы с таким знакомы.       В горле застревает ком ненависти по отношению к Марку, требующий замолчать сию же секунду, однако я всё равно решаюсь открыться, превозмогая боль и злость, которые тотчас вспыхивают об одной мысли о нём.       — К несчастью. Я была влюблена в одного человека, хорошего, как мне казалось. Он был очень добрым, вежливым, поэтому любые факты, указывающие на его ложь, казались мне невозможными. Мне не хотелось видеть в нём что-то плохое, а когда всё вылезло наружу, стало слишком поздно…       Я замолкаю. Меня будто вновь окунает в тошнотворные события прошлого. Перед тем, как опустить глаза, успеваю заметить сочувствующий и одновременно одобрительный взгляд хозяйки дома.       — Любой полученный опыт, пусть и горький, делает нас мудрее, — уверяет Пенелопа. — Но я рада, что вам удалось избежать более серьёзных последствий.       С какой стороны посмотреть. Я в бегах. Марк по-прежнему владеет моей жизнью. Не так я представляла себе свободу без последствий.       — Пока не удалось, — вырывается из меня вместе с обречённым смешком. — Он позволил мне уйти, но между нами ничего не кончено, так что я пока не представляю, что ждёт меня в конце.       — Кто-то ещё знает о случившемся с вами?       Теперь приходит моя очередь удивляться: эта пожилая женщина излучает невероятное понимание. Никакого осуждения, предвзятости на тему, что я лишь несмышлёный ребёнок, ничего не смыслящий в жизни. По какой-то причине Пенелопа верит мне, поэтому я начинаю выкладывать ей правду.       — Моя сестра. Рассказать обо всём родителям я не могу, иначе станет только хуже.       — Вы пытаетесь защитить их, понимаю, но вашим близким стоит узнать. С таким злом в одиночку не справиться. В любом случае, это огромное везение, что вы успели сбежать раньше, чем он добрался до вас. Когда-то давно другой девушке это так и не удалось. Кто знает, вдруг у неё было бы больше шансов выжить, догадайся о происходящем кто-то из её семьи.       — О ком вы говорите?       — О первой жертве, с которой всё началось девять лет назад.       Я приподнимаюсь на месте так быстро, словно мне собираются вручить чек на миллиард долларов.       Девять лет назад? Математика и я — две несовместимые вещи, но всё же это был девяносто девятый год. Тот самый, который Тёрнер заставил исследовать, и о котором чуть позже говорил Крис. Временной отрезок, где я найду ответы на все вопросы.       — Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?       — Разумеется, вы же здесь за этим.       Миссис Арнольд допивает остатки чая. Впопыхах делаю то же самое, чтобы не отвлекаться ни на что во время важного рассказа. Несколько капель кипятка обжигают руку и попадают на штаны, вынудив меня заворчать в тот момент, когда Пенелопа начинает говорить:       — Миддлвиль — очень необычный город. Моя семья приехала сюда, когда мне было четыре. Многое из детства уже позабылось, но я точно никогда не забуду, как из года в год в здешних лесах по весне расцветали дикие цветы — красивые, белые трилистники. Если память мне не изменяет, их называют триллиумы. Семнадцатого апреля девяносто девятого года такая весна унесла с собой несколько жизней. Незадолго до этого в Миддлвиле появился незнакомец. По словам некоторых очевидцев он всегда держался в тени, ни с кем не говорил, избегал слишком людных мест, поэтому после произошедшего никто так и не смог в точности описать его лица, никто не знал его возраста, имени, ничего. Он скрылся так же быстро, как и возник. Единственные показания смог дать только маленький мальчик, ставший свидетелем жестокой расправы.       — Чёрт, это кошмарно, — от пробежавшегося по телу холодка я слегка вздрагиваю. — Он жив?       — Да. Он прятался в лесу и видел всё, что сделали с его сестрой, — печально добавляет миссис Арнольд. — Позже, когда тело девочки подняли со дна озера, оно было сильно изуродовано порезами от острых камней; уровень воды в том месте слишком низкий, вероятность выжить при падении практически нулевая, но главной причиной смерти, конечно же, было ножевое ранение в сердце.       Несколько секунд перевариваю эти важные сведения, вдумчиво уставившись на полинявший палас на полу. Какого хрена никто не сказал мне о том, что в городе произошло хладнокровное убийство?!       — Вы не представляете, как долго я искала хоть какую-то информацию, — на меня обрушивается долгожданное облегчение. — Такое чувство, что её просто стёрли. Я только одного не могу понять: даже если власти пытались замять это дело, ведь не может быть такого, чтобы люди вообще об этом не слышали. Кто-то же наверняка помнит…       Пенелопа усмехается уж слишком открыто.       — Может, если нигде нет упоминаний. Некоторые из людей, что знали о тех событиях, умерли, кто-то уехал, а кто-то просто молчит. У каждого свои причины хранить этот секрет, мисс Денстон.       Ладно, это прозвучало на редкость странно. Мне даже перехотелось узнавать эти самые причины, к тому же хозяйка дома всем видом явно даёт понять о запутанности всей ситуации многолетней давности.       — А тот мальчик? Его можно как-то найти? Как его зовут?       — Имени я уже не вспомню, но сейчас вы с ним должны быть примерно одного возраста. Если он до сих пор не покинул город, возможно, вы его найдёте.       Ладно, вопрос с пацаном оставим открытым. Закидываю ногу на ногу и задаю ещё один, который беспокоит меня похлеще остальных:       — Полиция поймала убийцу?       Становится малость дурно от того, как миссис Арнольд отрицательно помахивает указательным пальцем, опять устремив на меня свои глаза.       — После расправы над девочкой, он убил ещё несколько человек, случайных прохожих, заподозривших в нём что-то неладное. Последней жертвой стала моя дочь. Было уже поздно. Я услышала, как хлопнула дверь, и спустилась вниз буквально на несколько минут, а когда вернулась в комнату, Пэтти уже не дышала. Врачи установили механическую асфиксию, иными словами, она задохнулась случайно из-за того, что просто уткнулась лицом в подушку. Никаких следов насильственной смерти не нашли, так что её смерть списали на несчастный случай. Мои же показания посчитали недостаточными, — склонившись над столом, хозяйка продолжает говорить шёпотом: — Вы можете решить, что я сумасшедшая, свихнувшаяся из-за смерти дочери, но это не так. Я точно знаю, что это сделал он. Он убил Патрицию, он был той ночью в нашем доме, а хуже всего то, что ему помогли…       Домофон звонит в самую неподходящую минуту. Блин, так можно и со страху обделаться! Кто-то снаружи продолжает настойчиво жать на кнопку, из-за чего лицо миссис Арнольд принимает слегка озадаченный вид, ведь других гостей она, по всей видимости, не ждала.       Погодите-ка…       — Простите, я забыла вас предупредить… — виновато складываю перед собой ладони. — Я приехала со своим одноклассником. Он должен был припарковать машину и присоединиться.       — Что ж, тогда его следует впустить.       Медленно шаркая ногами в мягких тапочках, женщина скрывается в узком коридоре, пока я чуть ли не подпрыгиваю до потолка от радости. Осталось выяснить кое-какие подробности и сенсация у нас в кармане!       Как только я тянусь к фарфоровому чайнику, чтобы промочить горло, огромный футболист буквально врывается в гостиную.       — Чаепитие окончено, — он насильно поднимает меня с дивана с такой скоростью, что я не успеваю ничего понять.       — Почему? Что-то случилось?       От хватки Криса предплечье начинает адски болеть, а когда он вытаскивает меня в коридор и ведёт на выход мимо шокированной миссис Арнольд, приходится даже упереться ногами, чтобы его тормознуть.       — Крис, стой! — я принимаюсь бороться с ним, но всё равно не могу выдернуть руку. — Да какого хера ты делаешь?!       — Мы уезжаем. Здесь тебе делать нечего.       Как бы я не пыталась, я всё равно не могу врубиться в происходящее, а тем временем Пенелопа возникает прямо за моей спиной и смотрит на здоровяка с презрением.       — Ты вырос плохим человеком. Придёт время, и твоя ложь тебя погубит, вот увидишь, — она протягивает руку к двери. — Убирайтесь вон из моего дома и больше не приходите.       Колкий взгляд Реймонда моментально переключается на хозяйку.       — С удовольствием. Я не собираюсь слушать какую-то старую маразматичку, которой мерещатся монстры.       После этого он выталкивает меня за дверь. Нет, нет, нет! Нельзя уходить сейчас и уж точно не таким образом! Мне ещё столько всего нужно узнать! Боже, из-за этого придурка Пенелопа больше никогда со мной не заговорит!       Мы слетаем вниз по каменным ступенькам, где у подъездной дорожки стоит чёрный внедорожник. Теперь я чувствую себя полной идиоткой, которую нагло облапошили. Крис так и не отогнал его на стоянку? Не менее удивительным мне кажется ещё и то, что дверь со стороны водителя распахнута настежь. Он что, бросил тачку вот так, лишь бы не дать мне поговорить с миссис Арнольд?       Пользуясь случаем, собираю все силы, что есть, и вырываю руку. Крис тут же оборачивается, пытается её поймать, но я уворачиваюсь и отступаю назад.       — Сядь в машину! — он больше не церемонится и рявкает на меня в самой яростной форме.       — Не сяду, пока не объяснишь, что за хрень сейчас произошла!       — Эта женщина чокнутая. Её психическое состояние представляет опасность, поэтому я вернулся за тобой.       Начинает казаться, что всё это время на моих глазах были шоры. Я рассматриваю футболиста словно в первый раз, и он больше не кажется мне таким милым. С самого начала все вокруг твердили о том, что он не тот, кем кажется, но я стояла на своём как безмозглая идиотка.       Этот засранец только что мне соврал!       — Да ну? — на меня быстро накатывает истерический смех. — До этого ты не знал, куда мы едем. Ты даже не спросил имени. Тебе было просто не интересно, но ни с того ни с сего ты врываешься в чужой дом словно какой-то псих. Очень странно, тебе не кажется? И на этот счёт у меня есть одно объяснение: эта женщина представляет опасность для тебя. Я права?       — Что? — его глаза суетливо бегают. На лице показывается стандартная непроницаемая ухмылка, призванная усыпить мою бдительность. — Это глупо, Джейн. Мне плевать на эту сумасшедшую старуху. Поехали, поговорим по дороге.       — Ну уж нет. Чего-то ты мне не договариваешь. Ты же сам предложил в этом поковыряться, а теперь, когда я нарыла что-то серьёзное, ты сразу решил свернуть лавочку? Почему? Что такого Пенелопа Арнольд могла рассказать мне?       — Сядь в машину!       Реймонд теряет всякое самообладание и предпринимает новую попытку затолкать меня в салон, на что я в ярости отпихиваю его в плечи обеими руками.       — Где твоё прежнее спокойствие, Крис? Было ли оно вообще, пока ты дурил мне голову?       — Ты ступаешь на очень скользкую дорожку, — здоровяк неприятно оскаливается, не забыв предупредить: — Осторожнее.       Как можно было не заметить всего этого раньше? Во взгляде, во всех движениях больше нет прежней лёгкости, есть нездоровое желание навредить. Всё это время он притворялся хорошим только для того, чтобы прикрыть свою задницу, и капитально ошибся, когда выбрал меня в напарники.       Прищуриваюсь и делаю шаг навстречу к взбесившемуся футболисту.       — Миссис Арнольд знает о тебе что-то такое, о чём другие не знают. Нечто очень плохое. Ты же поэтому на неё набросился?       Крис резко замолкает. Его всегда уверенная стойка становится слегка напряжённой, дыхание заметно учащается. Мигом ощутив ещё больше уверенности в своей правоте, я продолжаю засыпать парня провокационными вопросами.       — А если я начну рыть дальше… это обязательно всплывёт. О какой лжи она говорила? Что такого страшного ты натворил?       — Ошибся, когда позволил тебе копаться в этом дерьме, — впервые его голос звучит как смертельная угроза. — Это того не стоит.       — Аннет была права. Ты обманщик.       Разочарование, которое я испытываю к самой себе, не описать словами. Прошлые ошибки ничему меня не научили: нельзя доверяться кому попало, а я снова доверилась и не тому. Похоже, что бутылку мартини, обещанную мне в случае провала, всё же придётся открыть, а сейчас самое время найти новый транспорт, поскольку с этим засранцем я точно не поеду.       На его глазах достаю телефон, демонстративно открываю «Гугл», чтобы выяснить, как убраться из этого злосчастного места. Интернет сразу же находит для меня новый путь, которому я и собираюсь последовать. Уже делаю шаг, когда позади слышу насмешливый тон Криса:       — Вот, значит, как? Я — обманщик. И это заявляет та, что точно так же притворяется кем-то другим. Думаешь, никто этого не замечает? Твоё поведение так и твердит о том, что ты пытаешься что-то скрыть, Джейн, только делаешь это очень неумело. Тёрнер в тебе не ошибся: ты далеко пойдёшь, — с гнусной ухмылкой здоровяк взбирается на подножку джипа. — Сказать тебе ещё кое-что? Тебя продали. Не всякому другу стоит верить и речь сейчас идёт вовсе не обо мне…       Решив не вникать в этот бред, я просто отворачиваюсь и иду дальше по тротуару. В мире не существует ни одного места, где бы не таилась ложь, но Миддлвиль — грёбаный рассадник лицемеров! А Крис… Он враг под видом друга. Так или иначе, его последние слова смогли посеять во мне некоторые сомнения. Что если есть и другие враги, о которых я не знаю?

***

      Дом Эллин наверняка бы напомнил мне те домики из каталогов: красивые, ухоженные, с идеально ровными зелёными лужайками, шикарными кустарниками роз и белыми крашеными заборами. Однако, судя по недавнему сообщению, мы встречаемся под мостом, а не возле склада «Икеи». Как какие-то уголовники, ей богу.       Ехать на автобусе от самого Гастингса оказывается не так удобно, как на машине, но в данный момент я буду рада прокатиться даже на осле, лишь бы не в компании с мистером Реймондом. А пока я тащилась как черепаха, на улице прилично стемнело.       Нужная остановка уже маячит перед глазами. Заблаговременно осветив себе дорогу фонариком в телефоне, топаю вниз по каменным ступенькам длинной лестницы, прислушиваясь к слабому журчанию реки и голосам, доносящимся откуда-то из темноты под арочным сводом моста. Преодолеваю последние метры и сходу натыкаюсь на две знакомые физиономии.       — Не знала, что теперь мы будем проводить тайные собрания в канализации, — глумливо разглядываю застигнутых врасплох девчонок. — Местечко, конечно, неплохое. Отлично подойдёт для того, чтобы спрятать здесь чей-то труп…       — Чёрт, Джейн, ты нас напугала! — недовольно выкрикивает Сью, стаскивая капюшон с взъерошенной башки. — Было не обязательно так подкрадываться!       Вид её чёрных наэлектризованных волос вынуждает меня хохотнуть во весь голос.       — Ладно-ладно, не ори. Можно подумать, ты никогда так не делала, — отмахнувшись от сестры, веду свой взгляд дальше. — Что за секретность? Мы же собирались встретиться у Эллин.       — Планы поменялись…       Всегда весёлая Аннет сейчас выглядит иначе: грозная поза и суровый взгляд делают её похожей на какого-то клубного вышибалу. Но стоит ей отойти в сторону, как мне открывается вид на кое-кого ещё, сидящего на траве.       Под свет фонарика попадает одно бледное лицо, и теперь вся картина кажется мне душераздирающей: Эллин, с чудовищно опухшими от слёз глазами, жмётся спиной к бетонному изваянию моста. От одного вида на то, как трясутся её руки, которыми она обхватывает свои колени, меня саму начинает изрядно колбасить. Блёклый спортивный костюм в грязи, волосы кое-как собраны в маленький растрёпанный хвост. Господи, сколько же времени она здесь сидела?       Эл продолжает тихонько плакать, периодически промакивая щёки использованным бумажным платком.       — Эй, как дела? — опускаюсь перед ней на коленки и сразу же дотрагиваюсь до ледяной кожи.       — Ты бы выразилась словом «дерьмово», только всё намного хуже…       Она пытается шутить и всхлипывает оттого, с каким сочувствие девочки посматривают в её сторону.       — Её не выпускали, так что Эллин смылась из дома, — Аннет с улыбкой протягивает подруге чистый платок, а я не могу сдержать удивления.       — Ничего себе, да ты крута! Обычно побеги из дома по моей части, но ты превзошла всех, — ласково треплю её за руку, но в ответ на это глаза Эллин вновь наполняются слезами. — Эл, в том, что случилось, нет твоей вины. Это могло произойти с кем угодно.       — Мама так не считает. Она винит во всём Стива, его отца, да и вообще всю семью. Она больше не позволит нам общаться и обязательно настроит всех против него.       — Как это вообще произошло? Откуда она узнала?       — Она подслушала наш разговор. Мы решали, что делать дальше, как вдруг она ворвалась в комнату и отобрала телефон, а потом повезла к его отцу. Меня и спрашивать не стали. Мама и Оливер решили всё за всех.       — Отец Стива — такая свинья! — от возмущения Аннет пинает ногой какой-то булыжник и следует за ним к реке.       — Если бы твоя мама не узнала… ты бы оставила его? — ко всеобщему изумлению интересуется моя младшая сестра.       В ответ на это Эллин пожимает дрожащими плечами.       — Я не знаю, но в одном я абсолютно уверена: Стив бы поддержал меня, что бы я там не решила.       Наступает минута молчания, во время которой каждая из нас задумывается о чём-то своём. Аннет нервно ходит туда-обратно вдоль берега, с частой периодичностью заглядывая в свой телефон. Сьюзен садится рядом с Эл, приобнимает её за плечо, чтобы успокоить, но начинает казаться, что успокаивать вскоре придётся её саму. Она грустит из-за Оуэна, из-за того, что у них не получается быть вместе, и тому слишком много разных причин.       Как же достали все эти причины! Садисты-бывшие, чокнутые предки, одноклассники-шантажисты, преступные разборки… Из-за всей этой фигни никто из нас не может жить в своё удовольствие. Если хорошенько подумать, то Эллин с Аннет не шибко везёт в отношениях точно так же, как и мне, только вот мой бывший — подонок, а их парни постоянно рискуют собой ради благого дела, хотя не имеют прямого отношения к правопорядку. И, признаться честно, все они — отличные ребята, которые заслуживают счастья не меньше других людей.       — Только сейчас дошло, что вы трое встречаетесь с членами банды, — широко улыбаюсь открывшемуся факту, и он уже нисколько меня не расстраивает. Ещё мне кажется, что остальные давно заслужили право узнать что-то новое и обо мне, так будет честно. К тому же, свои ошибки необходимо признавать. — Ты была права насчёт Криса, — говорю я, встав рядом с Аннет у края реки. — Так что давай, готовь ту бутылку мартини, которую обещала.       Рассерженный тон Аннет мигом нарушает застоявшуюся тишину.       — Клянусь Богом, если этот урод тебе что-то сделал…       — Нет, всё в порядке, просто я поймала его на лжи. Крис так и не раскололся, но это дело времени. Пусть не думает, что я отстану. Тёрнер непременно получит ту грязную сенсацию, которую просил…       — А вот тут тебе стоит притормозить, — подруга предостерегающе качает головой. — Если всё действительно так, как ты говоришь, теперь он с тебя глаз не спустит, будет держать на коротком поводке.       — Всё как раз наоборот, Аннет. На поводке будет он, и у меня есть идея, как его достать, но об этом позже, — с триумфальным видом кладу руку на хрупкое плечо и притягиваю его к себе, обращаясь уже ко всем: — Знаете, когда мы со Сью приехали в Миддлвиль, у меня не было абсолютно никакого желания заводить друзей. В Сан-Франциско один ублюдок свернул мне кровь так, что после него я перестала доверять людям, решила превратиться в невидимку. До знакомства с вами меня это устраивало, а глядя на то, как вы стоите друг за друга горой, мне больше не хочется быть невидимой. Я хочу быть полноценной частью вашей команды. О таких друзьях я всегда и мечтала, а раз теперь они у меня есть, я вполне могу сказать правду. Сью… — подумываю начать с чего-то попроще. — Браслет на твоей руке — подарок Оуэна. Мне казалось, что скрывая это от тебя, я поступаю правильно, но это ни черта не правильно. Прости, что солгала. Ты должна знать: я одобряю твой выбор и всегда прикрою вас, если будет нужно. Это раз. А сейчас ещё одна новость, — сказать следующее становится куда сложнее, когда нервишки начинают усиленно шалить. Подавляю приступ страха и, наконец, признаюсь: — Я поцеловалась с парнем на вечеринке у Райана…       Глаза сестры расширяются в геометрической прогрессии. Она багровеет, звереет, в итоге, раздувается как воздушный шарик, и взрывается:       — ЧТО, ТВОЮ МАТЬ, ТЫ СДЕЛАЛА?!       Вопль Сьюзен, кажется, был слышен на весь Миддлвиль. После этого нам наверняка предстоит долгий разговор, который лучше перенести в более приятное место при свидетелях, которые не дадут ей меня убить.

***

      Мы пробираемся в любимую пиццерию. Какой-то семиклассник с размахом отмечает свой день рождения в компании друзей, так что нам с лёгкостью удаётся затеряться за их тремя сдвинутыми столами с горами еды.       Обычно хватает какой-нибудь булочки или шоколадки, чтобы задобрить сестру, но теперь это всё заменяется на целую «Пепперони», огромную фри и несколько пончиков в глазури. Признаюсь, было страшновато наблюдать за тем, как Сью злобно пихала ломтики картошки в рот, успевая при этом посылать мне разные проклятия за то, что я умолчала о таком важном событии, как поцелуй с парнем. К счастью, Аннет быстро пресекает её внутреннее негодование разговором о ребятах.       — Эл со Стивом ещё в детском саду поняли, что будут парой, — весело подпихнув подругу в бок, она спрашивает: — В какой момент это произошло? Когда он отдал тебе свою лопатку?       Эллин утыкается носом в стакан с колой и мгновенно краснеет.       — Это была не лопатка, а ведёрко с песком. Моё сломал какой-то мальчишка. А что такого? Это было мило с его стороны. Стив всегда был хорошим парнем.       — Как и Оуэн… — тяжело вздыхает Сью рядом.       Закончив усмирять свой буйный нрав третьим куском пиццы, она, наконец-то, успокаивается, откидывает голову мне на плечо и распластывается по мягкому красному диванчику, куда следом приземляется Аннет.       — Стив и Оуэн — святые, чего не скажешь об Алексе. Иногда он способен думать только членом, вот это меня и беспокоит. Возле него постоянно вертятся какие-то девицы, хотя он утверждает, что это всего лишь старые знакомые. Не хочу казаться помешанной, но ревность меня уже доконала.       Втягиваю колу через трубочку, не забыв при этом возразить:       — Ты драматизируешь. Алекс ни за что не променяет тебя на какую-то там девицу.       — Джейн, я знаю этого засранца лучше, чем ты. Он вырос в окружении супермоделей и танцовщиц. Смотреть на что-то другое он просто не способен, — Аннет грустно разглядывает свой недоеденный кусок «Пепперони». — А что насчёт тебя и этого… Чарли? Как говоришь вы познакомились?       Её вопрос мигом застаёт меня врасплох. Я снова тянусь к газировке и пью как можно дольше, лишь бы не отвечать. И на хрена я выбрала для своего таинственного парня именно это имя? Наверное потому, что назови я его Стоуном, у всех возникло бы куда больше вопросов.       — Да ничего интересного. Случайно забрела в чью-то комнату, а там был он. Мы разговорились, он предложил выпить, ну и всё такое…       — Всё такое? — одна из бровей Сью взлетает чуть ли не до небес. — Он из нашей школы?       Нервно впиваюсь пальцами в пластиковый стакан и теперь не знаю, куда провалиться.       — Нет, его просто пригласили…       — Кто пригласил? Я хочу поговорить с этим человеком.       — Я… я понятия не имею. К-какая вообще разница?       — Большая. Мне необходимо убедиться, что он не псих…       Интересно, уже можно истерично смеяться? Чёрт! Я была готова ответить лишь на пару вопросов, но никак не подвергать себя допросу с пристрастием! Надо было сказать ей про браслет и заткнуться, но нет — меня понесло дальше!       Колокольчик на двери позвякивает, прервав мои душевные терзания. Сью внезапно выпрямляется по стойке смирно и щенячьими глазёнками пялится на вход. Мысленно благодарю рок-звезду за то, что он так вовремя возник на пороге; я хоть смогу заготовить новую порцию вранья на всякий случай.       Недолго думая, Оуэн огибает полчище семиклассников и подходит к нашему столику, а на его щеках начинают играть эти ангельские ямочки, которые никак не вяжутся с красной чёлкой, кожаной курткой и рваными на коленках штанами.       — Привет. А вы здесь какими судьбами?       — Скрываем Эллин от предков, — Аннет по-собственнически прижимает подругу к себе.       Рок-звезда улыбается с искренним сочувствием.       — Мне очень жаль, что так вышло с тобой и Стивом, правда.       — Всё в порядке, Оуэн, спасибо.       Пока они меняются разными любезностями, запоздалое озарение бьёт меня по башке. Здесь Оуэн! Это может значить только одно. Хоть бы он был один, хоть бы был один, либо с кем-то из ребят, но только не с…       Колокольчик на двери снова звенит.       Господи, помоги мне…       Он переступает порог тяжёлой походкой. Хотелось бы мне быть менее заинтересованной, но я не в состоянии оторвать от него глаз. Взгляд скользит вверх, начиная от чёрных грубых ботинок, продолжая тёмно-синими свободными штанами, после чего рвётся ещё выше, куда я не рискую смотреть. Мне чертовски хочется взглянуть в его глаза и при этом мне безумно страшно. В тот же момент ритмы сердца в груди превращаются в удары молота по наковальне.       Это всё не из-за него.       Это обыкновенная паника.       Стоун здесь не при чём.       Мне на него плевать.       Кому я вру…       Поравнявшись с Оуэном, Дредд как бы невзначай замечает нас, даже кивает в знак приветствия почти что без презрения и проходит мимо к стойке заказов.       Твою мать, да как перестать на него пялиться?! Меня снова бросает в жар из-за того, что он находится так близко. Я делаю глоток ледяной колы, перекидываюсь парой словечек с рок-звездой, усевшимся на стул напротив Сью, а затем, пока остальные заводят оживлённую беседу, принимаюсь украдкой подслушивать, как объект моих мыслей заказывает четыре пиццы с собой. Он поправляет ворот укороченного чёрного пальто, надетого поверх белой толстовки, разминает шею, на которой поблёскивает всё та же золотая цепочка. Моему взору доступен только коротко стриженный светлый затылок, но я и без того в мельчайших деталях могу описать, как выглядит его лицо.       Блин! Едва не тыкаю в глаз торчащей из стакана трубочкой, когда Дредд идёт обратно.       — Двадцать минут, — коротко оглашает он для Оуэна и ни с того ни с сего садится на диван с моей стороны вместо того, чтобы сесть на свободный стул рядом с другом.       Ну всё, подгоняйте катафалк. Мне как-то хреново.       — Стоун, ты пьян? — Сьюзен перегибается через меня, чтобы взглянуть на это чудо природы, которое уже вовсю играется в гонки на мобильнике.       Недовольно вздохнув, он нехотя произносит:       — Мы как бы пытаемся зарыть топор войны, так что будь повежливее, коротышка Сьюзи. Я могу и передумать.       — Назовёшь меня так ещё раз и я тебе шею сверну!       Слова черноволосой бестии, у которой напрочь отсутствует всякое чувство страха, вызывают у Оуэна одобрительную улыбку. Я бы рада её поддержать, да вот только боюсь пошевелиться, лишь бы вселенское зло не обратило свой гнев на меня.       — В психушке сегодня выходной? — на этот раз поязвить решает Аннет, на что Стоун реагирует поразительным спокойствием.       — Не совсем. Пока Алекс следит за тем, чтобы Стив не вскрыл себе вены бритвой, мы решили съездить взять что-нибудь пожрать, поскольку ночка обещает быть интересной…       Эллин виновато опускает голову.       — Как он?       — Он в ярости или в депрессии, а может всё сразу, — на мгновение Дредд откладывает телефон на колени и поворачивается к ней вполоборота. — В свете последних событий полагаю, что мои комментарии в твой адрес, Сайлер, будут неуместны. Ты и так знаешь, что я обо всём этом думаю.       По счастливой случайности я всё-таки не переворачиваю стол, когда его нога неожиданно соприкасается с моей, но опрокидываю собственный стакан с колой. Проливается совсем немного, тем не менее этого достаточно, чтобы Стоун догадался о том, как сильно я нервничаю в его присутствии.       И ему это нравится.       Нахально улыбаясь, он протягивает руку к салфеткам на соседнем столике, а затем передаёт несколько штук мне.       — Держи, тебе они нужнее.       — С-спасибо… — ещё несколько секунд раздумываю, прежде чем забрать их у него.       — Ты чего? — удивляется Сью, когда я чуть не ложусь на неё в попытке отодвинуться от Дредда подальше.       — Если ты хочешь, чтобы я подвинулся, могла просто попросить. Или теперь ты даже разговаривать со мной боишься?       Возмущение Сьюзен начинает набирать страшный оборот, потому как она вновь перегибается через меня и отвечает ему в самой агрессивной форме:       — С чего ей бояться тебя? Между прочим, пари ты проиграл, а не Джейн, или кое-кто забыл об этом?       — Никто не забыл…       — Вот и отлично. Джейн, прикажи этому лузеру принести нам по клубничному коктейлю.       Ох, чёрт…       — Сью, не думаю, что есть необходимость…       — Он проиграл, — злорадно поддакивает Аннет. — Пусть отрабатывает.       Кола, как по волшебству, попадает мне не в то горло, из-за чего я начинаю громко кашлять и отчаянно махать руками в знак протеста.       — Ничего такого не нужно!       — Давай, Денстон, — Стоун издевательски жмётся ко мне бедром, сопровождая свои действия низким, проникновенным голосом. — Ты ждала этой возможности столько времени. Неужели не хочешь воспользоваться шансом? У тебя наверняка есть какие-нибудь тайные желания, которые я могу исполнить.       — Дредд!       Оуэн резко прерывает нас, но не для того, чтобы положить конец этой перепалке. Его странное поведение заставляет всех обратить внимание на происходящее на висящей на стене плазме, где показывают вечерние новости. Картинки без звука сменяются одна за другой, но я успеваю прочитать бегущую строку внизу, которая гласит:       «Массовые поджоги в Уэйленде, Джеймстауне и Хопкинсе. Уничтожено порядка семи магазинов. Свидетели описывают нападавших, как уже известных всем «преступников в масках», орудующих по всему округу Барри. Причины поджогов до сих пор неизвестны…»       С бегущей строки переключаюсь прямиком на картинку с репортёршей в красном костюме, указывающей на громадную надпись на здании администрации, кажется, где-то в центре Хопкинса. Когда мне удаётся расшифровать слова, всё внутри тревожно замирает. Это послание:       «Выходите поиграть…»       — Какие-то ублюдки нас подставляют, — Оуэн разворачивается к другу, не сдерживая негодования. — Уже догадываешься, кого они ищут? Вопрос времени, как скоро они доберутся до Миддлвиля.       Его слова прорисовывают в памяти один давний момент: после того, как Дредд вытащил меня из подвала, и я узнала о его связи с бандой, Стив прямым текстом предупредил его о грядущей опасности из-за того, что он «засветился». Выходит, блондинчик был прав…       — Забирай жрачку. Я подгоню машину…       Настроение Стоуна быстро меняется с равнодушно-дерьмового на супер-дерьмовое. Он подрывается с дивана и тут же сваливает на улицу, оставив всех с кучей вопросов. Вот он — мой шанс поговорить с ним и расставить все точки над «и».       — Выйду покурить, — с такой же скоростью отлепляюсь от сестры, пропустив мимо ушей все злобные замечания на тему, что я обещала бросить.       Выполню обещанное чуть позже, а пока что выскакиваю из пиццерии вслед за Дреддом, которого уже и след простыл. Оглядевшись по сторонам, ловлю кусочек высокого силуэта в чёрном пальто, направляющегося вверх по улице. Дорога вдоль тротуара забита припаркованными тачками, значит свою он поставил где-то в другом месте. Как я и думала, пройдя ещё несколько метров, он сворачивает прямиком за чайный магазинчик на углу. Тогда мой быстрый шаг плавно превращается в бег.       — Стоун, нам нужно поговорить! — выкрикиваю я, как только оказываюсь в переулке. Выходит как-то истерично, отчего мне самой становится неловко.       Дредд оборачивается на голос без особого восторга.       — Говори, — сухо бросает он через плечо и идёт дальше.       — Это действительно важно!       — Важнее, чем твои занимательные поездки с Реймондом? М-м, звучит интригующе.       — Нет у меня никаких поездок с Реймондом! Сейчас не об этом! Чёрт, да остановись же ты! — от колющей боли в груди я начинаю задыхаться. Может, Сью и права, что пора завязать с куревом. Едва дыхалка приходит в норму, а Стоун притормаживает возле своей машины, я сразу перехожу к главному. — Рано или поздно нам придётся это обсудить.       По мне проходится его высокомерный взгляд.       — Что именно?       — Ну… то, что случилось.       Я сейчас со стыда умру, серьёзно. Моё лицо опять горит так, что даже чёртов воздух кажется раскалённым, а Стоун только подливает масла в огонь. Он опускается задницей на капот «Мустанга» и спрашивает с откровенной издёвкой:       — А что случилось?       — Заканчивай цирк. Ты прекрасно знаешь, о чём идёт речь.       — Я-то знаю, но меня так забавляет, что ты боишься произнести это вслух. Ладно, я начну первым, у тебя всё равно смелости не хватит. Хочешь поговорить о вечеринке?       Господи, какое счастье, что он сделает всё за меня. Ощутив невероятное облегчение, я сразу киваю.       — Да, о вечеринке.       — Как ни странно, я тоже хотел это обсудить, но вдруг понял, что кроме тебя обсуждать это не с кем.       Озадаченно почесав затылок, Дредд скрещивает руки на груди и подозрительно хмурится.       — Понимаю. О таком не поговоришь с кем попало, — скованно переминаюсь с ноги на ногу в ожидании каких-нибудь важных слов от него, а когда их так и не следует, я решаюсь поинтересоваться сама. — Ну так… что ты думаешь насчёт случившегося?       — Я думаю, что… — рассеянный взгляд вдруг сменяется дьявольской улыбкой, которая сияет ярче, чем солнце. — Пиво на вечеринке у Райана было редкостным дерьмом. Понятия не имею, кто подсунул ему это сраное пойло, но тот человек ему точно не друг. Ты об этом хотела поговорить?       Гаденький смех разносится по всему переулку. Я стою как истукан, пытаясь принять тот факт, что меня в который раз обвели вокруг пальца. Ей богу, этот ужасный человек просто не умеет быть порядочным!       — Не совсем… — моё спокойствие потихоньку обращается в прах.       Похоже, простого разговора не выйдет…       Как только этот демон перестаёт хохотать, и слабая толика разумности всё же возвращается в его больную голову, он переспрашивает уже необычайно невинным голоском:       — Тогда какая часть вечера тебя интересует? Та, где ты разыскивала меня по всему дому, или та, где ты тайком разглядывала меня, думая, что я не вижу? А может та, где ты разрешила засунуть язык себе в рот, когда мы зажимались у окна?       Будь ты проклят, Стоун!       Дышать, мне нужно дышать. Приходится набрать в грудь побольше воздуха, чтобы произнести страшную правду:       — Меня интересует… последняя часть.       — Ничего себе, Денстон, да ты покраснела! — он продолжает насмехаться, нисколько не пытаясь подавить в себе радость. — Должно быть, связь со мной — это самое ужасное, что могло с тобой произойти, раз ты так стыдишься этого. Надеюсь, твоя честь оказалась не сильно запятнана?       — Короче, слушай, — мне стоит неимоверных усилий взять себя в руки, чтобы просто посмотреть ему в глаза. Я уже чувствую, как потеют ладони, но мне необходимо сказать ему. — Довести ситуацию до такого было очень глупо. Признаю, я немного перебрала с выпивкой в тот вечер, но и ты не лучше. Окажись мы трезвыми, такого бы никогда не произошло.       — В самом деле? А мне так не кажется.       — Почему это?       Дредд молча окидывает меня холодным взглядом перед тем, как покачать головой и сказать:       — Глянь на себя: да ты в ужасе от того, что я тебе нравлюсь. Ты так отчаянно отвергаешь очевидное и при этом понятия не имеешь, как это сделать.       — Совсем больной?! — восклицаю я практически во весь голос. — Ты никогда мне не нравился и не будешь! А то, что произошло между нами, случилось исключительно из-за алкоголя, других причин на это не было! Я слегка расслабилась, согласна, и именно поэтому не стану отрицать, что ты один во всём виноват.       — Я не виноват в том, что ты на меня запала.       — Что за чушь ты несёшь? Я не западала на тебя! Перестань уже это повторять!       — Я сам решу, когда перестать, а будешь затыкать мне рот — пожалеешь.       Он угрожающе расправляет плечи, намекая на то, что шутки кончились. Твою мать, и как теперь быть?! Я ни за что не признаюсь ему в том, в чём он меня подозревает, хоть засранец и прав отчасти, а из-за этого нашу с ним проблему никак не уладить. Пока Стоун сидит на капоте «Мустанга» с тем же враждебным видом, я отхожу к небольшому белому фургончику с надписью «Цветы с Олимпа» и даю себе маленькую передышку, чтобы подумать.       Как бы я не хотела решить вопрос по-хорошему, наш разговор, как обычно, перетекает в грандиозную ссору, значит надо сменить тактику. Дредд обижен, а чтобы немного его успокоить и замять этот конфликт, мне придётся перед ним извиниться. Уж договариваться-то я умею.       Первый шаг навстречу смертельному урагану под названием «Стоун» выходит робким из-за боязни перед непредсказуемой реакцией, но когда в воздухе начинает ощущаться приятный запах мужского парфюма, стоит мне подойти ближе, я вдруг чувствую себя чуточку смелее.       — Прости за то, что ударила тебя по лицу. Это случилось от неожиданности. Я правда зря это сделала. И мне очень не хочется, чтобы из-за этого между нами возникло ещё больше недопонимания. Давай уже прекратим вражду, пожалуйста, — кажется, моя речь работает, поскольку на лице Стоуна начинают происходить разительные перемены, похожие на лёгкую растерянность. Бинго! В дополнение к этому я сопровождаю свою блистательную актёрскую игру доброй улыбкой. — Что ты хочешь взамен за то, чтобы забыть о том неприятном инциденте на вечеринке?       Местный деспот серьёзно задумывается. Глубокая складка, появившаяся на его лбу, во всю твердит о том, что мой вопрос поставил его в тупик. Пауза затягивается, Дредд размышляет некоторое время, затем закатывает глаза со словами:       — Что я хочу взамен? Даже не знаю, надо подумать… — после недолгих раздумий, он подаётся вперёд и в жёсткой форме требует: — Признай, что запала на меня, и я отвалю.       Вот же неугомонный говнюк!       — Это исключено, — отвечаю я как можно вежливее. — Ещё какие-нибудь пожелания?       — Признай.       Ладно, в жопу вежливость.       — Для глухих повторяю: ни за что!       — Не хами мне или хуже будет. Я предупредил тебя в последний раз.       — А ты сам не нарывайся!       — Это ты мне сейчас вякнула?!       В панике сглатываю и с небольшой заминкой выдавливаю неуверенное:       — Д-да.       Эта махина решительно поднимается с капота и прёт на меня как танк, на что я испуганно пячусь назад и оказываюсь придавленной к задней дверце белого фургончика. Пленительные серые глаза смотрят свысока с излюбленным высокомерием, всё так же мстительно и одновременно насмешливо, будто их обладатель готовится совершить какую-то пакость.       — Ч-что ты делаешь? — со страхом слежу за тем, как Стоун опускает голову, а его шёпот теперь звучит где-то на уровне шеи.       — Хочу проверить твои слова…       — Какие слова?       — Тот бред, который ты наговорила, — он проводит кончиком носа по моей щеке. — И знаешь что? Брехня полная.       — Это правда. Я тебя не выношу. Ты не представляешь как…       В чём бы я себя не убеждала, любые аргументы становятся тихими и невнятными. В голове шумит как с похмелья. Я начинаю предательски дрожать перед этим высоким, мощным и, чёрт бы его побрал, таким обаятельным чудовищем, но ничего не могу с собой поделать. Он нагло тянет меня к себе. Кожа горит от его прикосновения, а тело рассыпается в жадных руках на кусочки. Даже не знаю, что пугает меня в нём больше: непонятно откуда взявшееся влечение или предчувствие катастрофы. Этот парень как бомба неисправного действия — одно касание и взрыв. И сейчас я нахожусь в радиусе его поражения…       Все эти мысли велят мне бежать так далеко, как только можно. Я резко вырываюсь и чуть не валюсь назад, когда Дредд грубо возвращает меня в исходное положение.       — В твоих словах, Денстон, есть одна маленькая неувязочка, — его ладони с треском ударяются о дверь фургона по обе стороны от моего лица. — Я не почувствовал отвращения, когда ты меня целовала…       Заведомо зная, что все мои слова — ложь, я неустанно твержу одно и то же:       — Да плевать, что ты там не почувствовал! Мне было всё равно! Окажись на твоём месте другой, всё закончилось бы тем же!       — Всё равно, значит… — он сжимает челюсти от странного неудовлетворения. — А сейчас… ты так нервничаешь из-за того, что не выносишь меня, или… не выносишь близость со мной? Не то что бы я на что-то намекал, но то, как ты смотришь на меня в эту секунду, уж слишком навевает ощущение дежавю, — тембр его голоса внезапно наполняется чем-то проникновенным, что вмиг проникает в кровь и заставляет её бурлить. — Помнишь, что произошло в той комнате? Темнота, откровенные разговоры, мы с тобой… наедине. Ты ведь могла меня оттолкнуть, но не оттолкнула. Почему?       — Потому что… потому что… — мысли не приходят. Я таращусь на Стоуна словно загипнотизированная. Близость с ним действительно самое нестерпимое мучение, поскольку я, кажется, её действительно хочу. Долбаный стыд! Как только всё это закончится, надо обязательно сходить в церковь, чтобы смыть с себя все грехи, а пока что я могу только злиться. Дредд усмехается в ответ на затянувшееся молчание, вот тогда-то мои нервы сдают. — Да потому что ты застал меня врасплох, кретин! Я пыталась быть вежливой, но с тобой это нереально! Сколько можно меня доставать?!       Толкаюсь руками в его крепкую грудь. Он отшатывается лишь на пару жалких шагов, а через мгновение возвращается обратно с куда большим раздражением.       — Сколько угодно. Я люблю над тобой издеваться. Это моё новое хобби.       — Называй это как хочешь, но всё остаётся по-прежнему: мы не друзья и даже не приятели, ясно? Ты — мой враг, а я — твой. Уйди с дороги. Уйди, Стоун, или я буду кричать!       — Большей глупости в жизни не слышал.       Засранец повторяет каждый мой шаг, куда бы я не сдвинулась! Более того, он вновь смеётся надо мной, будто я сказала что-то идиотское! Чёрт, нужно как-то успокоиться, иначе я убью гада! Отворачиваюсь лицом к кирпичной стене, думаю о хорошем и вроде бы это срабатывает: смех собеседника тут же стихает. В надежде на то, что он ушёл, заглядываю назад через плечо, но его наглая рожа опять тут как тут.       Я точно в аду…       — Ты когда-нибудь отстанешь от меня или нет? — буквально взмаливаюсь, глядя на его упрямый вид.       Стоун надменно вскидывает голову.       — Думаешь, я не понимаю, что ты здесь делаешь? Ты пошла за мной не для того, чтобы прекратить нашу вражду, и сбежала от меня на вечеринке не потому, что не выносишь. Ты просто боишься. Я вдруг перестал казаться тебе злодеем, и ты не придумала ничего лучше, чем прийти сюда и попытаться внушить нам обоим, что я до сих пор такой. Наш поцелуй — уже меньшая из твоих проблем. Дело теперь в твоём отношении ко мне, а это куда хуже.       Приходится заткнуться, потому что сейчас он прав. На все сто процентов. Я больше не понимаю, что испытываю к нему, но это точно не ненависть, а расстаться с ней означает, что мне угрожает новое, неизведанное чувство, способное разрушить весь мой привычный жизненный уклад.       — Вот видишь, — Дредд прерывает мои мысли. — Тебе даже ответить нечего.       Факт. От которого я смертельно устала.       — Я официально выхожу из этой игры. С меня хватит.       Предпринимаю новую попытку сдвинуть своего мучителя в сторону, однако он не поддаётся и продолжает стоять на месте, разозлившись не меньше меня.       — Ты не поверишь, но теперь у меня появилось ещё больше поводов продолжить… как ты назвала это? Игра?       — Вот почему ты всегда такой упёртый?! Сложно сделать то, о чём тебя просят? — внутри меня бушует страшный гнев, который так и хочется выплеснуть, чем я и занимаюсь, вопя на весь переулок. — Конечно же, да! Тебе нужно, чтобы кто-то страдал, мучился!       — А ты страдаешь или мучаешься?       Его дурацкий вопрос вынуждает меня сорваться и двинуть придурку кулаком в плечо со всей дури.       — Я не страдаю, понятно?! Сколько раз тебе повторить?! Мне нет до тебя никакого дела! — первый удар явно не помог, тогда я принимаюсь колошматить Дредда дальше, вконец утратив над собой контроль. — Да отойди ты от меня! Почему ты вечно делаешь мне всё назло?!       — Потому что я так хочу! — не менее грозно рявкает он, но при этом даже не пытается закрыться от ударов, продолжая стойко выдерживать моё враждебное поведение.       — Ненавижу тебя! Сто миллионов раз ненавижу!       От него веет злобой, такой всепоглощающей, что, казалось бы, меня вот-вот сожрут заживо. Взгляд ну просто как у грёбаного серийного убийцы!       — Ты трезвая сейчас? — Стоун задаёт чересчур странный вопрос для человека, который мечтает кого-то выпотрошить.       Самым подозрительным образом он выглядывает из-за фургона, словно проверяет одни мы или нет. Переулок оказывается полностью пустым, тогда серые глаза зловеще темнеют.       — Разумеется трезвая, а что? — мне становится страшно. — Что ты…       Он не даёт договорить. Из груди вырывается вздох как раз перед тем, как Дредд нахально впечатывается своим ртом в мои губы. Теперь я больше, чем когда-либо, уверена, что не смогу спутать его поцелуй с любым другим. Плотно закрыв глаза, сначала подумываю заехать наглецу с локтя, но ещё быстрее отсекаю эту бредовую идею, ведь тогда вся эта сладкая иллюзия исчезнет. Мне нельзя к нему прикасаться; есть риск, что всё действительно станет хуже, именно поэтому я пытаюсь деть куда-то свои руки. Так или иначе, они оказываются у него на шее, обвиваются вокруг против собственной воли, о которой я быстро забываю. Стоун пытается приоткрыть мои губы, усиливает напор до такой степени, что я оказываюсь будто на грани жизни и смерти, а он — последний, кто может удержать меня от гибели. Он обрушивается как неукротимая стихия, насильно вторгается в мой рот и требует ещё.       Его руки бессовестно проникают под куртку, крепко обхватывают за талию, трогают, сжимают. Я понятия не имею, что творится в моей башке, но у меня не возникает и мысли остановить это нападение. Прижатая к дверце фургончика, я таю от этих прикосновений, от какой-то неодолимой тяги, а так же от того, что, в конце концов, меня атакуют более настойчивым поцелуем. На этот раз я сама приоткрываю рот, позволяя его языку проскользнуть внутрь и встретиться с моим. Мне становится абсолютно всё равно на происходящее вокруг. Совершенно упускаю из виду тот момент, когда пальцы тянутся к лицу Стоуна, потом к его волосам с откровенным, опасным желанием не останавливаться. Он нагло улыбается, подчиняется моей прихоти и с большей силой захватывает мои губы.       В какой бы реальности мы не находились сейчас, та настоящая возвращает меня с небес на землю, потому что кое-кто прерывает нашу связь.       — Имей в виду… — он тяжело дышит через приоткрытый рот. — Я не собираюсь за это извиняться.       Даже если подо мной сейчас разверзнется земля, боюсь, что всё равно не смогу открыть глаза. Тогда всё точно исчезнет. Наверное, поэтому я так отчаянно держусь за края чёрного пальто. От него настолько приятно пахнет, что не хочется никуда отпускать.       — Джейн! — вдалеке раздаётся знакомый голос.       Я испуганно дёргаюсь, на что Дредд мгновенно возвращает моё лицо к себе, не позволяя отвлечься ни на что другое.       — Не смотри туда, — приказывает он.       Кажется, это была Аннет. Похоже на её голос. На который мне становится так же быстро плевать, поскольку губы Стоуна опять касаются моих. Нет, это нужно остановить…       — Нас могут увидеть… — собственные слова звучат как приговор, тем не менее я пытаюсь как-то отстраниться.       Он продолжает водить губами уже по моему лицу, отчего мне становится нестерпимо жарко, как в адском пекле. После всего принц превращается обратно в чудовище и погружает меня в холод.       — Ну и пусть увидят, что ты такая же лживая, как все, — его резкие, обидные слова отдаются ненавистью в глазах и вмиг отрезвляют. — Это так я тебе не нравлюсь, да?       Земля всё-таки уходит из-под ног.       — Ч-что ты такое говоришь?       — Правду. Надеюсь, ты будешь сильно сожалеть о том, что опять пришла ко мне.       Вытерев губы, Дредд грубо отталкивает меня и как ни в чём не бывало выходит из-за фургона именно в тот момент, когда Аннет показывается рядом с его «Мустангом».       — Ты куда пропала? Мы тебя обыскались, — её озадаченный взгляд блуждает сначала по мне, затем по Стоуну. — Что вы тут делали?       — Предавались любовным утехам, разве не видно? — отвечает он с присущей ему язвительностью и при этом даже не врёт. — Кое-кто до сих пор в шоке.       Подлая скотина.       Как только он садится в машину, Аннет принимается рассматривать меня более пристально. Да на моей роже сейчас, должно быть, крупными буквами написано: «Преступница». Щёки горят, губы после поцелуя дрожат, а этот подонок только что опять унизил меня самым отвратительным способом.       — У тебя всё нормально? — встревоженно спрашивает Аннет. — Ты как-то странно выглядишь, будто сейчас разревёшься.       — Я в норме, — новое вранье даётся безумно тяжело, особенно, когда оно провоцирует на слёзы, которые я изо всех сил держу в себе. — Этот засранец наговорил мне кое-каких гадостей, но в целом всё отлично. Что-то случилось?       Прошептав пару ругательств в адрес Дредда, подруга бегло объясняет:       — Мне пора ехать. Надо срочно вернуть Эллин домой. Кажется, её предки позвонили в полицию.       — Хорошо, напиши потом, как всё прошло.       — Договорились, — Аннет чмокает меня в щёку, а после этого кричит на хозяина чёрного «Мустанга». — Стоун, не вздумай лезть к ней! В случае чего я знаю, где нанять киллера!       Высунув руку из тачки, он показывает ей средний палец, а я просто машу на прощание, когда она оказывается на углу здания.       Господи, ну я и дура…       Молча подбираю остатки гордости, которую Дредд растоптал, и кое-как перебираю ногами, чтобы покинуть этот кошмар. Сзади хлопает дверца. Стоун высовывается наружу, чтобы произнести то, что вскоре точно заставит меня плакать.       — Ты — худшее, что со мной случилось, — говорит он, вкладывая по капле своего яда в каждое слово. — Теперь мы в расчёте за ту пощёчину.