ХУЛИГАНЫ

      Все знают, как это бывает в фильмах: он входит, и с этого момента ты понимаешь, что больше ничего не будет так, как прежде. Твоё сердце замирает, дыхание перехватывает, а все частички тела начинают парить из-за чёртовых бабочек в животе. От него не оторвать глаз; весь его вид напоминает что-то неземное. Дальше ты пытаешься понять, когда же именно этот сердцеед успел вскружить тебе голову, а пока думаешь над ответом, вас всё сильнее и сильнее притягивает друг к другу. И, наконец, одна из самых главных причин, почему ты никак не можешь перестать любоваться им, — коварный злодей принадлежит тебе.       До сих пор не верится, что мы со Стоуном встречаемся. В тайне ото всех, конечно; ни я, ни он пока не собираемся посвящать в наши дела даже самых близких людей. Дредда ограничивают жёсткие правила, не разрешающие никаких романтических связей на стороне, меня — Сьюзен. Она бесспорно убьёт его, когда узнает кто же такой тот самый Чарли. Мелкая фурия и так без конца расспрашивает о нём, из-за чего моя расшатанная нервная система периодически подаёт знаки через дёргающийся правый глаз. Даже удвоенная доза никотина уже не способна её успокоить, да и вообще не уверена, что тут поможет хоть какое-то успокоительное. Стоит только представить, как однажды кто-то догадается, либо я по глупости скажу лишнего, мой пульс сразу зашкаливает.       Вселенский опыт давно показал, что обман всегда выплывает наружу. Рано или поздно за него придётся платить, так что я точно попаду в ад. Ну, хоть Стоун будет там как в своей тарелке…       Вместо того, чтобы сосредоточиться на поиске предела функции, я украдкой подглядываю за Дреддом, пытаясь представить, как будет выглядеть день его знакомства с моей семьёй. Сначала всё выглядит не так уж плохо: мило держась за руки, мы с ним идём по улице к моему дому; заходим внутрь, тогда мама с папой сразу усаживают его за стол, начиная задавать каверзные вопросы, на которые он, само собой, отвечает просто блестяще, а затем на горизонте появляется Сью и пытается придушить его шнурком от кроссовка. Концовка так себе. Всё-таки со знакомством лучше подождать. Пока неизвестно, выйдет ли из этих отношений хоть что-то стоящее, но то, что вся эта секретность только усиливает тягу к запретному, — факт.       Все попытки отвлечься от мыслей об одном красавчике неподалёку оказываются безрезультатными. Будь проклят этот конфетно-букетный период! Меня так и подмывает повернуть голову вправо и узнать, что же он там делает.       Не вздумай. Не пялься на него. В той стороне нет ничего интересного.       Джейн, ну ты и слабачка…       Поразительно сосредоточенный Стоун на другом конце класса решает уравнение, вдумчиво потирая бровь со шрамом, иногда утомлённо вздыхает, будто решил уже целую тысячу задач. Хорошо ему. А я же чувствую себя какой-то идиоткой с гормональным сбоем, которая не может наглядеться на парня! Просто мрак!       Мозг уже во всю сигналит о том, что любования им становятся слишком заметными. Как только я решаюсь оставить свои гляделки, Дредд тут же смотрит на меня без тени симпатии, с одним пугающим безразличием. Знаю-знаю, это всего лишь прикрытие, но чёрт! Когда он так открыто демонстрирует остальным свою неприязнь в мой адрес, становится немного обидно. Порой я начинаю верить даже в то, что это происходит на полном серьёзе, и его ненависть никуда не ушла.       Спрятавшись за книгой, стараюсь больше никуда не смотреть. Сейчас я возьму себя в руки и доделаю это дурацкое уравнение! Ничего сложного! Стоун не настолько мне интересен!       Самовнушение не спасает точно так же, как и попытка переключиться на задание: цифры предательски расползаются по странице, а серое вещество в башке окончательно впадает в коматоз. Это, мать её, катастрофа! Что он со мной сделал?!       Уже решительнее хватаюсь за ручку, почти успеваю вывести парочку жутких каракуль, и вроде бы мне удаётся не надолго привести себя в чувство, как вдруг вибрация телефона, лежащего на коленках, решает меня отвлечь. Пока миссис Фернандес всё ещё следит за передними рядами, я в который раз теряю всяческий контроль над собой и напрочь забываю про пределы.       Перестань смотреть на меня так…       Решив, что у меня галлюцинация, несколько секунд подряд продолжаю перечитывать сообщение. Стоун видел, что я таращилась на него?! Вот же глазастая задница!       Изображаю настолько невозмутимый вид, словно меня вообще ничего не колышет в этой жизни, и между делом набираю ответ:       Ты о чём? Я как бы слишком занята, чтобы отвлекаться.       За короткое мгновение сдержанное выражение его лица сменяется самодовольным. Высунув кончик языка, он чересчур радостно тыкает пальцем по дисплею под партой, а уже через несколько секунд мой телефон снова вибрирует.       Кто тогда на протяжении двадцати минут выжигает дыру в моей башке? Я вовсе не против, любуйся сколько влезет, только дай мне сосредоточиться.       Вынужденно отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть эту идиотскую улыбку во весь рот. Он не может сосредоточиться? Ну да, конечно. Обманщик! О чём я непременно спешу ему сообщить.       Хорош заливать! Статуя «Мыслителя» в музее Родена выглядит и то менее сосредоточенной, чем ты, а ведь эта каменная фигня только и делает, что типа думает целыми днями!       С лёгким волнением перебираю в руках телефон, ожидая новой смс-ки, которая прилетает буквально сразу.       Читать одну и ту же строчку сорок раз подряд — это, по-твоему, быть сосредоточенным? Той каменной фигне не нужно поступать в университет, а если так продолжится, я завалю, к чёрту, все экзамены и закончу так же, как Томми, что живёт возле фонтана на площади. Моя жизнь в твоих руках, Денстон. Пощади меня.       Всё, я сдаюсь. Когда мы тайком переглядываемся, вера в искренность его слов снова возвращается. Сейчас Дредд глядит на меня не с тем показательным равнодушием зловредного говнюка. Теперь этот говнюк всего-навсего строит мне глазки. О, ужас!       Остатки выдержки разлетаются в пух и прах. Чуть ли не запихиваю кулак в рот, чтобы не засмеяться. Стоун выглядит настолько мило, что я практически захлёбываюсь от собственных романтических соплей. Боже, ну и позорище! Как такое снова могло произойти?! Почему он?! Неужели этот гад настолько неотразим, что мне не хватает терпения оторваться от него хотя бы на пять минут? Да ещё и этот флирт у всех на виду. Ненависть с самого начала была неотъемлемой частью наших отношений, но должна признать, что сменившее её чувство оказалось куда приятнее. К хорошему быстро привыкаешь.       Случайно дотрагиваюсь ладонью до полыхающего лица. Эмоции бурлят словно чёртов гейзер. Я пробую отдышаться, закатываю рукава, чтобы стало хоть немного прохладней, а тем временем довольная физиономия Стоуна мгновенно вызывает немало вопросов у миссис Фернандес.       — Дредд, поделись с нами, что тебя так развеселило? Всё решил?       — Э-э, нет… я… пока что в процессе… — отмазывается он, запихивая свой телефон в карман штанов. Грейс тоже далеко не слепая и сразу смекает, что кое-кто гонял балду весь урок. В конце концов, Дредд больше не пытается соврать и невинным голоском спрашивает: — Я встрял, да?       Миссис Фернандес подпирает подбородок обеими руками и с ироничной улыбкой кивает.       — Именно. Прошу к доске. А чтобы ты сильно не веселился, конкуренцию тебе составит Эмбер, — Грейс указывает на темнокожую девчонку с вьющимися чёрными волосами до плеч, сидящую впереди через парту от Стоуна. Короткий бежевый джемпер едва прикрывает оттопыренную задницу, за которую впору бы вызвать её предков к директору.       Пойманные с поличным нехотя следуют на эшафот. Алекс тихонько откашливается в кулак словом «лузер», когда друг проходит мимо, за что получает смачный подзатыльник, моментально вызвавший у половины класса едкие смешки. Поразительно то, что дурачась как малые дети, эти парни параллельно ведут совсем недетский образ жизни.       Я бы и дальше преспокойно лицезрела, как Стоун исписывает доску мелом, но ситуацию резко омрачает чёртова Эмбер. Не стесняясь присутствия других людей, она внаглую шепчет что-то Дредду на ухо. Даже до конца не успеваю осознать, что происходит: безо всякой команды моя пятая точка сама собой приподнимается над стулом в попытке расслышать хотя бы часть их разговора. В итоге номер оказывается дохлым, так как они стоят довольно далеко, а эта девица явно не планирует делать свои откровения достоянием общественности. Кажется, они предназначены исключительно для Стоуна.       Невзирая на то, что он особо не реагирует на её заигрывания, эти перешёптывания становятся для меня неприятным открытием, поскольку он всё-таки ей отвечает. Твою мать, из головы напрочь вылетело, что Дредд окружён целой армией поклонниц, преследующих его на каждом шагу, а это уже реальная проблема!       Я пытаюсь как-то себя осадить, ведь в этом нет ничего зазорного, всего-то обычный разговор двух людей, да и какое мне дело? Он не моя собственность и может общаться с кем захочет. Тем не менее отголоски непонятной обиды стремительно оседают где-то внутри. Ненавижу ревность, ненавижу недоверие. Мы только начали встречаться; для подобных чувств ещё слишком рано, но они прут из меня как из рога изобилия, и без того нагнетая обстановку.       Спасибо, Марк, удружил!       Мерзкий подонок посеял во мне эту сраную подозрительность ко всему мужскому роду, из-за чего я постоянно ищу подвох даже там, где его нет. Невозможность остановиться, отбросить плохие мысли жрёт изнутри как огромный, ненасытный червь. Казалось бы, после того, как мы с Дреддом решили сойтись, моя паранойя должна была закончиться. С горечью понимаю, что этого так и не произошло.       Стоун поворачивается к Грейс с видом победителя. На его половине доски появляется решение, и его признают правильным, чему я немного рада, ведь теперь он может свалить подальше от этой темнокожей маньячки, только что пялившейся на его зад. Однако у миссис Фернандес другие планы на этот счёт. Она вглядывается в писанину на соседней половине, но уже с откровенной досадой.       — У кого-то небольшие проблемы, да, Эмбер?       — Разве? — хихикает та. — Папа уже организовал моё зачисление в Стэнфорд, так что никаких проблем.       По классу проносится новая волна смешков, вызывающих лишь раздражение. Закатив глаза на пару с Эллин, отныне я перестаю завидовать Грейс, которой изо дня в день приходится терпеть дебильные выходки богатеев, а так же всем профессорам университета: после встречи с такой «одарённой» студенткой, их ждёт инфаркт миокарда, не иначе.       В отличие от остальных, Эмбер нисколько не парится, лишь с издёвкой наматывает кудри на палец и бессовестно разглядывает Стоуна, будто хочет его облизать или сожрать, или трахнуть. В любом случае, всё предельно ясно.       Неприятное зрелище буквально сталкивает меня с небес на землю. С этого момента моей угрюмой персоне не остаётся ничего, кроме как изучать форму облаков на небе, пересчитывать летящих птиц и дожидаться окончания урока, пока эта долбаная «мисс Стэнфорд» не найдёт верный ответ к уравнению.       Очень странно выходит: я была практически уверена в том, что Дредд не заметит никаких перемен в моём настроении. Обычно пока не ткнёшь носом, парни ни хрена не замечают, однако все следующие сообщения от него намекают на обратное. Даже когда урок заканчивается, и я оказываюсь на углублённом курсе английского, где его нет, он продолжает пытать наводящими вопросами, выискивая причину моей внезапной отчуждённости.       Нет уж. Пусть и дальше думает, что всё в порядке.       Следующее занятие добивает мою веру в благоприятное окончание этого дня. Мистер Тёрнер, прогуливаясь между рядами с выпученными от негодования крысиными глазёнками, повторно отчитывает класс за бездарно выполненное задание, на которое было отведено аж целых две недели, и которое мы с Крисом с треском провалили.       Выслушивать тираду о собственной никчёмности и о том, что всем глубоко срать на нарушения при строительстве местного кинотеатра, из-за которых пострадало несколько человек, приходится мне. К тому же, за двоих, поскольку Реймонда на занятии нет. Тренер благополучно отмазал его задницу ради важной тренировки.       Следовало бы хоть немного задуматься об учёбе, но меня всё меньше и меньше беспокоит тройка с минусом. Вместо этого я возвращаюсь обратно в водоворот мерзких воспоминаний, решившись взглянуть на себя настоящую лишь сейчас.       Теперь я знаю, что со мной происходит, но больше пугает то, что с подобной стороны меня не знает никто, так что ни черта не в порядке.       Обладать таким парнем, как Дредд Стоун, хотят все без исключения. Марк тоже не был обделён женским вниманием; память обо всех девицах, вешавшихся на его шею, прочно засела в башке, только вот проблема была далеко не в этом. Она была во мне и в моём характере, который пару лет назад оставлял желать лучшего.       Ревность — одна из причин.       Когда объект страсти оказывается привлекательным мужчиной, стоит ожидать, что ты будешь не единственной претенденткой на его сердце. В пятнадцать мне не хотелось об этом задумываться. Я была слишком самоуверенной и мне до упоения нравилось закатывать сцены и ждать, когда тот, кого я хочу, приползёт на коленях и скажет, что ему нужна только я.       Жёстко же меня обломали.       Я похоронила все свои самые отвратительные черты, когда со мной случилась беда; закрыла их в ящик и спрятала, чтобы никто не нашёл и не понял, какой я была раньше. Есть вещи, признаться в которых мне не хватит смелости даже собственной сестре, и эта одна из них: Марку нет оправдания за то, что он сотворил, но боже… это и вправду я его спровоцировала.       Теперь, когда страшная правда наконец выбралась наружу, вместе с ней на меня будто обрушилось всё дерьмо этого мира.       Вскоре после начала урока отпрашиваюсь в туалет. Весь радужный настрой последних дней кубарем катится в задницу. Не желаю больше выслушивать о том, какая я неудачница. Всё, чего мне сейчас хочется, — это одиночество, которым была наполнена моя жизнь последние два года. А судя по звукам, кто-то решил лишить меня этого удовольствия, пока я торчала в кабинке. Звук повернувшегося изнутри замка нарушает всё спокойствие и будит во мне зверя.       Какого чёрта?!       Пулей выскакиваю из своего убежища и сходу ловлю приличный испуг, увидев перед собой того, от кого пыталась спрятаться.       — Как ты узнал, что я здесь?!       — Не имеет значения, — Дредд с невозмутимым видом проходит мимо и останавливается у раковины. — Лучше ты скажи, что не так?       — С чего ты решил, будто что-то не так? — умудряюсь сохранить спокойный тон, но его слова так или иначе заводят в тупик.       Он запрыгивает на стойку, продолжая таращиться на меня с подозрением.       — А с того. Твои последние сообщения показались мне слегка… равнодушными. Сразу возникло неприятное ощущение, будто я в чём-то провинился. Джейн, я не эмоционально отсталый дебил, который ни черта не замечает, так что вовсе не обязательно от меня что-то скрывать. Расскажешь, что случилось за последние сорок минут?       Вот этого я и боялась — Дредд всё понял. Ну и что теперь делать? Сказать ему честно? Нет, это ужасно стыдно! Просто думать о его поклонницах было гораздо проще, чем открыто признаться в этом. Наш роман только на начальной стадии, а я уже собираюсь закатить сцену. Да он примет меня за очередную истеричку! И вообще… Какого чёрта он выглядит сегодня столь сногсшибательно в этой приталенной чёрной рубашке, подчёркивающей каждый изгиб тела, что при одном взгляде на него перехватывает дыхание?! Понятия не имею сколько времени Стоун проводит в спортзале, но за его телосложение определённо нужно сажать в тюрьму!       — Пока ты молчишь, я придумываю варианты ещё хуже, — шутливо напоминает он, наблюдая за тем, как я отмалчиваюсь в стороне, прижавшись спиной к дверце кабинки. — Так что? Мне показалось или что-то действительно изменилось?       Ослепительная улыбка напротив творит со мной кошмарные вещи. На мгновение задумываюсь, что такому красавцу может понадобиться от такой, как я? Что вообще заставило его обратить на меня своё внимание? Он вполне мог бы охмурить кого-то получше, чем нелюдимая невротичка с кучей комплексов. Хотя сейчас, когда за его спиной я вижу себя в зеркале, собственное отражение уже не кажется мне таким стрёмным. В кои то веки синяки под глазами исчезли, на щеках пылает симпатичный румянец, уложенные волосы спадают по плечам, а с лёгким макияжем я больше не кажусь злобной ведьмой. Кажется, всё становится не так плохо, да и мой гардероб больше не вызывает приступа тошноты — лёгкая кофта оттенка лазури с треугольным вырезом и облегающие чёрные джинсы вместо потрёпанных жизнью штанов и замызганных кофт. Вполне сносно.       Другое дело Дредд. Откроешь любой модный журнал и там такие же, как он: парни с глянцевых страниц, о которых мечтает каждая девчонка. Независимые, решительные, идеальные. Интересно, если бы их трахнул какой-нибудь Марк, оставались бы они такими же?       Боже, что я несу…       Ладно, Стоун и так слишком долго ждёт. Пусть будет правда.       — Меня кое-что напрягло… — выдавливаю я с большим трудом.       — И что же? — он хмурит лоб и по-настоящему удивляется.       — Ты у нас вроде как супер звезда и… — господи, как же неловко это говорить! Из-за беспокойства за его реакцию я начинаю переминаться с ноги на ногу и тихо мямлить: — Возле тебя всегда будет ошиваться куча красоток. Я ни на что не намекаю, просто констатирую факт. То, как Эмбер смотрела на твою за… — чуть было не ляпнув про задницу, на которую я тоже пялилась, моментально одёргиваю себя. — На тебя! Такое будет происходить постоянно. Мне просто нужно время привыкнуть. Это и напрягло, всего лишь. Говорила же, что отношения не для меня…       Ну вот, я это сделала, теперь можно спокойно помереть.       Дредд вдумчиво изучает бежевую плитку на полу, затем направляет свой проницательный взгляд в мою сторону. Почему-то именно в этот момент мне вспоминается день, когда он впервые загнал меня в угол в этой самой комнате. Мы больше не враги, но чувствую я себя точно так же — пойманной в ловушку.       — Ответь мне, где я сейчас? — спрашивает он с подозрительным удовольствием.       Проигнорировав странность вопроса, обвожу глазами помещение.       — В женском туалете?       — Тепло. Что я здесь делаю, как думаешь?       — Тебе стало скучно и ты пришёл поболтать?       Ну, а что? Не домашку же он пришёл у меня скатать, иначе я точно покончу с собой! Непринуждённо жму плечами, озвучив единственно верную причину, которая могла привести его сюда.       В серых глазах ни с того ни с сего возникает нездоровый хищный блеск. Дредд слезает со стойки и со всей присущей ему грацией охотника целенаправленно движется на меня.       — Холодно, — властные нотки в его голосе внезапно становятся слишком проникновенными, способными достать до любого уголка чужой души. — Дело в одной девушке. Она считает, что мне интересна Эмбер, но тут есть одна проблема…       — Какая?       По старой привычке я отступаю назад к стене короткими шажками, пока он продолжает:       — Другие девушки меня не волнуют. Меня волнует только она.       Мысленно молюсь о том, чтобы кто-нибудь включил кондиционер и побыстрее, потому что рядом с этим страшным человеком я ощущаю себя в эпицентре чудовищного пожара, в который он подливает по литру бензина каждым своим словом.       Дредд разом заставляет забыть обо всех тревогах. Понятия не имею, какую игру он затеял, но при таких обстоятельствах мне очень даже нравится ему подыгрывать.       — Ну и кто же эта таинственная девушка? — лукаво улыбаюсь и продолжаю отодвигаться вглубь помещения.       — Она переехала сюда недавно, — с открытым бесстыдством он сканирует меня глазами. — Если честно, таких наглых девиц, как она, я ещё не встречал…       — Вот как? Похоже, вы с ней не слишком ладите.       — Так даже интереснее.       — Будь осторожнее, Стоун. Девчонки бывают опасны, если их разозлить.       — Я не из пугливых, детка.       Неожиданная дерзость с его стороны тут же вызывает полчище мурашек по всему телу. Мы продвигаемся дальше, как и наше маленькое соревнование. Нагло подняв голову, я позволяю ему вести эту импровизированную атаку, заодно и сама заражаюсь поразительной уверенностью.       — Кстати, я тут тоже начала кое с кем встречаться, — мой недвусмысленный намёк заставляет Стоуна хитро прищуриться.       — Я заинтригован. Познакомишь нас?       — Не уверена, что вам стоит знакомиться. Он слегка… бешеный. Вздорный характер, взрывной темперамент и всё такое. Это может быть опасно.       — Я думал, тебе нравятся опасные парни, — заявляет он с ещё большим вызовом, ведя ладонью по дверцам кабинок.       — Нравятся, но иногда они пугают меня до смерти…       Даже не чувствую удара о стену, когда Стоун наконец припирает меня к ней. Чувствую только лишь, как в голове возникает необычный дурман. Едва я заглядываю в эти серые глубины, они сразу лишают меня рассудка. Некоторое время мы безотрывно смотрим друг другу в глаза, из-за чего это начинает походить на некий поединок. Каждый пытается захватить власть над соперником, и что-то подсказывает мне, что победителем выйду не я.       Как бы я не пыталась удержаться от соблазна, взгляд всё равно падает на его чертовски красивые губы, которые он тут же облизывает, словно хочет подразнить. Чтоб меня, и у него получается! Я уже слышу собственное сердцебиение. В следующую секунду эти губы припадают к моей щеке и в неспешном темпе прокладывают путь к мочке уха. От одного ощущения их огненного следа тело перестаёт подчиняться. Ей богу, если так и дальше продолжится, эта грёбаная дрожь в коленях сведёт меня в могилу!       Казалось бы, ничего нового, чего бы я не делала раньше, но со Стоуном всё по-другому. Каждый взгляд, каждое прикосновение будто в новинку, и от этого всё становится ещё более непредсказуемым.       Моё волнение вполне объяснимо. От Марка мне досталась лишь боль со всеми вытекающими, а мои представления о любви так быстро исказились, что я не успела понять, как на самом деле должны выглядеть нормальные отношения. Нас со Стоуном нормальными, конечно, не назовёшь, но хотелось бы верить, что печальная история не повторится.       Зря я об этом подумала…       Очередное воспоминание о подонке номер один побуждает к побегу. Машинально упираюсь ладонями в грудь Дредда, сминая пальцами его рубашку, но он не поддаётся, только зажимает меня ещё теснее в довольно настойчивой манере, отчего я сразу начинаю испытывать катастрофическую нехватку кислорода.       — Опять пытаешься сбежать? — усмехается он, склонив голову так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.       Вблизи его чары оказывают убийственное действие. Мы случайно соприкасаемся носами и, чтобы окончательно не лишиться самообладания перед ним, я пытаюсь выдавить из себя хоть что-то, отдалённо напоминающее равнодушие.       — Возможно. Думаешь, стоит остаться?       Не выходя из роли злодея, Дредд кладёт свою руку мне на шею и по-собственнически проводит большим пальцем по подбородку.       — Решать тебе, но ты меня знаешь — я могу и заставить. Так что насчёт вечера? Показать тебе новые жуткие места, чтобы окончательно напугать до смерти?       — Неужели осталось ещё хоть что-то, чем ты можешь меня напугать?       — Никогда не поздно это выяснить. В моём арсенале довольно много разных фокусов, — голос Стоуна стремительно превращается в демонический шёпот. — Не провоцируй меня, если не хочешь, чтобы я начал их показывать…       Наши губы почти соприкасаются, как вдруг я задумываюсь о том, что он сейчас сказал. Эта шутливая угроза запускает совершенно неожиданную реакцию: я внезапно начинаю сотрясаться от приступа истерического смеха.       — В чём дело? Я сказал что-то смешное?       — Прости, я не специально…       Густо покраснев, утыкаюсь носом в его шею, не прекращая хихикать. После такой выходки мне даже смотреть на него неловко, но Стоун не из тех парней, что легко сдаются.       — Да что такое? Скажи мне, — он отступает на шаг и всматривается в моё лицо с лёгкой растерянностью, явно не понимая, что за чертовщина творится.       Делаю глубокий вдох и, пока могу говорить, выпаливаю на одном дыхании:       — До сих пор не могу отделаться от чувства, что ты внезапно достанешь нож и захочешь прикончить меня.       Да как это остановить?! Из последних сил держу чёртов смех в себе, молча давлюсь, но он всё равно вырывается. Дерьмо, кажется, меня накрыло. Складываюсь пополам, будучи не в силах больше терпеть, поэтому Дредду остаётся только стоять рядом и любоваться этой жуткой картиной. В промежутках между припадком вижу, как он осмысливает мою фразу с чересчур серьёзным видом.       Вот блин, кажется, я его задела. Он уже целую минуту размышляет над моими словами.       Едва я подумываю о том, чтобы поднять панику, уголки его губ весело ползут вверх.       — Приятно знать, что ты всё ещё считаешь меня потрошителем, — несмотря на оскорбление в свой адрес, этот парень умудряется не уронить достоинства. — Надеюсь, когда-нибудь я смогу перейти в категорию обыкновенного засранца.       — Нет, прости, я правда так не думаю, — к этому моменту мой приступ хохота практически сходит на нет. Я выпрямляюсь и виновато произношу: — Но ты не можешь отрицать, что это чуточку странно — ты и я.       — Да ладно, я не в обиде. Это действительно странно после всего, что между нами произошло, а чтобы это перестало быть странностью, давай заключим пакт — больше никогда не пытаться убить друг друга. Я уже давал тебе клятву на мосту, но для закрепления материала, думаю, стоит повторить.       — Скрепим пакт рукопожатием?       Как серьёзная девочка, протягиваю Стоуну руку, только вместо того, чтобы пожать её, он резко дёргает меня к себе. Дразнящие изгибы мышц под ладонями в который раз поднимают температуру по всему телу, и я снова робею в его объятиях.       — Вообще-то, я планировал скрепить наше соглашение несколько иначе…       Он стискивает меня так, что на короткий миг ноги почти отрываются от пола. От неожиданности я буквально простанываю в его губы. Это грубое, до безумия дикое поведение почти останавливает моё и без того хрупкое сердце.       — Осторожнее, потрошитель… — застенчиво шепчу я, стоя на носочках.       Приходится ухватиться ему за плечи, чтобы сохранить остатки равновесия. Даже в таком положении, с поднятой вверх головой, в который раз осознаю, какой Дредд высокий. Если раньше меня нервировали его размеры, то сейчас этот пункт в моём списке «плюсов и минусов Стоуна» быстро перекочевал в раздел «супер охренеть каких плюсов», как один из тех, что дарят мне ощущение безопасности.       — Денстон, ты что, испугалась меня? — он хитро поглядывает свысока и ухмыляется.       — Такой радости я тебе ни за что не доставлю.       — Как насчёт другой?       Стоун смотрит на меня с дьявольскими искорками в глазах. Воспользовавшись моментом, пока я пребываю в глубочайшем трансе под влиянием его красоты, он подаётся вперёд и целует меня.       Наконец-то.       Невероятное облегчение со скоростью света растекается по телу. Такое чувство, будто со вчерашнего вечера, когда Дредд поцеловал меня в последний раз, прошла целая вечность. Даже стыдно признаться, как сильно я ждала этого, но ожидание того стоило. Определённо. Когда он прижимает меня к себе с такой силой, та странная связь, которая установилась между нами, начинает превращаться во что-то более взрывоопасное.       Стоун настойчиво сдвигает нас обоих в дальний угол к раковине, сразу же блокируя меня руками с обеих сторон. Ещё крепче обвиваю его шею, перебирая пальцами мягкие волосы на затылке, и безо всякого зазрения совести позволяю скользнуть языком себе в рот. Аромат парфюма с нотками цитруса и корицы уже витает в воздухе, проникая повсюду. Решив подразнить меня, Дредд захватывает мою нижнюю губу своими и улыбается, как самый отъявленный нахал.       Эти его игры сводят меня с ума. Он сводит с ума.       Я пробую выровнять дыхание, что оказывается весьма непросто, стоит кое-кому нежно коснуться моей щеки.       — Нужно возвращаться обратно, иначе нас хватятся, — накрываю его руку своей, поглаживая её большим пальцем. Так не хочется прерывать это чудное мгновенье, но выбора нет.       Дредд отстраняется на небольшое расстояние, чтобы перевести дух, а затем безразлично хмыкает.       — Не уверен, что нужен кому-то на уроке искусства.       Кажется, пришло моё время по-настоящему удивляться.       — Ты ходишь на искусство? — тихонько хохотнув, выпячиваю на него свои глаза.       — А что? Сиди себе рисуй всякие яблочки в вазах. С моим основным родом занятий лишнее напряжение ни к чему. Этот день и так не войдёт в рейтинг лучших дней моей жизни.       Он берёт меня за руки и тянет обратно к себе. Я подчиняюсь ему с застенчивой улыбкой, тут же спрашивая:       — Почему?       Дредд меняется в лице. Оно принимает ожесточённый вид, а захват его рук на моей талии становится только крепче. Я чувствую, как всё его тело напрягается. С тяжёлым вздохом он упирается лбом в моё плечо и говорит:       — Питер пригласил нового шерифа побеседовать со мной. Всё никак не уймётся, тупой придурок.       — Хочет избавиться от тебя?       — Как всегда.       Есть ещё одна вещь, которую мне всегда хотелось знать…       — Так почему ему это не удаётся? Что у тебя на него?       — Честно говоря, я и сам не знаю, но это что-то помогает мне оставаться неприкасаемым, — натянув свою любимую ухмылку негодяя, Стоун коварно прикусывает губу. — Надеюсь, я смогу найти нечто подобное и против нашего дорогого шерифа.       Неожиданно для самой себя, я начинаю злиться, но не на Дредда, а на того, по чьей вине он подвергает себя опасности.       — Не окажись ты в банде, этих проблем можно было бы избежать. Вместо того, чтобы каждый раз трусливо прятаться за вашими спинами, лучше бы тот козёл, который вами руководит, сам бы пошёл и познакомился с шерифом.       Сероглазый демон смотрит на меня с некоторым замешательством.       — Он не настолько ужасен, как ты о нём думаешь. За что ты его так не взлюбила?       — Ни за что, просто не взлюбила и всё, — опустив голову вниз, раздражённо фыркаю, а заодно смалчиваю о том, что их главарь напоминает мне обыкновенную бездушную машину вроде Марка. — Он ненормальный псих, а его поступки рано или поздно навредят кому-то из вас. Вот увидишь, ничем хорошим это не закончится, так что даже не пытайся меня переубедить.       — Ладно, оставим эту тему на потом, — Дредд на удивление быстро соглашается, а вся его серьёзность сразу улетучивается, когда он спрашивает с нотками самовлюблённости в голосе: — Так, значит, ты беспокоишься обо мне?       Я становлюсь пунцовой за секунду.       — С какой стати? Мне отлично известно, что ты можешь за себя постоять.       — И всё же?       — Совсем чуть-чуть.       — Только чуть-чуть? — его брови хитро приподнимаются.       — Немножко! — начинаю в шутку злиться из-за того, что меня так быстро рассекретили. — Всё, нам пора! Это выглядит очень странно, когда кто-то пропадает в туалете дольше, чем на десять минут, так что ты первый.       Легонько отпихиваю Стоуна к выходу, иначе рискую не отпустить его вообще. Он нехотя топает в сторону двери своей величественной походкой, давая возможность лишний раз полюбоваться на его задницу в штанах цвета хаки, и в этот момент моё неуёмное любопытство берёт верх.       Я же сдохну, если так и не узнаю!       — Так чего от тебя хотела Эмбер? — чтобы не показаться слишком заинтересованной, я принимаюсь рассматривать свой новенький маникюр, который Сью сделала мне позавчера.       Уже слышу лёгкий смешок удовлетворения. Дредд поворачивается ко мне, совсем не скрывая, что ему невероятно польстил мой вопрос.       — Приглашала на вечеринку по случаю её дня рождения. Я отказался, — ровный, уверенный тон не даёт и малейшего повода усомниться в правдивости его слов. — Теперь тебе спокойнее?       — Немножко, — пряча улыбку во весь рот, повторяю новое полюбившееся слово. — До вечера.

***

      Коллинз отменяет предпоследний урок у всех классов. Надо бы видеть то сумасшествие, творящееся в коридорах после этой новости, из-за которой почти все студенты превратились в сборище взбесившихся макак в джунглях.       — Зачем нас собирают? — бурчит Сью, повиснув на моей руке, пока мы следуем за шумным потоком по направлению к актовому залу.       — Какая-то лекция или вроде того. Нам толком ничего не объяснили.       Это и не нужно, поскольку красно-синие мигалки сказали всё сами за себя: новый шериф приехал знакомиться с «избранными».       — Я видела в окно полицейскую тачку, — вклинивается Аннет, подозрительно озираясь по сторонам. — Не нравится мне эта хрень. Надеюсь, парни никуда не вляпались.       Эл водружает повыше на переносицу свои очки в красной оправе и уверенным тоном докладывает:       — Я бы уже знала об этом. Стив мне всё рассказывает, но ни о чём таком он не говорил.       — Разумеется, он тебе не скажет, что они снова в жопе! Кроме них там оказаться больше некому, сама знаешь.       Дабы хоть немного усмирить тревогу Аннет, я подхватываю её под руку, утяжелённую очередной дорогой побрякушкой от пижона.       — Не психуй раньше времени, вдруг обойдётся.       — Легко тебе говорить. Чарли-то среди них нет.       Съехав с темы о моём выдуманном парне, Аннет уже во всю закатывает глаза с идеально выведенными стрелками, завидев неподалёку Лизу в компании остальных девушек из группы поддержки. Армия куриц в черно-красных юбочках довольно виляет задницами и открыто радуется, услышав присвистывания со стороны группы парней, идущих следом за ними. Сью мгновенно обламывает их настрой, громко сравнив всю шайку болельщиц со сборищем трансвеститов. В любое другое время я бы поддержала наезд на гламурных див, но не сейчас. Из-за слов Аннет в голове что-то щёлкает, и я серьёзно задумываюсь о сказанном.       В отличие от девочек, мне хорошо известно, что полицейские не собираются никого арестовывать, но когда до меня окончательно доходит, что главная цель шерифа не Стив, не Алекс и даже не Оуэн, а именно Дредд, становится уже не так спокойно.       Нервно верчу головой, однако нигде в толпе нет никаких следов знаменитой «четвёрки». Ладони быстро начинают потеть; я вытираю их об джинсы и призываю себя к спокойствию.       Ему ничего не будет. Он знает, что делает. Стоун наверняка уже подготовился к этой встрече.       Вместе с тем народ толпами вваливается в актовый зал, разделённый на три больших сектора с синими мягкими креслами. Мы с девчонками успеваем взять в заложники четыре уютных местечка в центральном ряду с левого края, чтобы успеть смыться первыми в случае того, если на обратном пути начнётся давка. Закинув ногу на ногу, равнодушно рассматриваю обитую с торца бархатом сцену с небольшой трибуной для выступлений, неподалёку от которой болтается плотный синий занавес. И пока я это делаю, парочка засранцев успевает отдавить ноги мне и Эллин, желая пролезть дальше в середину.       Как только чудики со всех классов заполняют большую часть мест, повсюду раздаётся жуткий галдёж, означающий начало обсуждения всевозможных причин, по которым нас здесь собрали. За спиной Сью тоже начинается какая-то возня. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как троица девушек на пару лет младше нас роется в своих косметичках, то и дело оглядываясь назад. В соседнем ряду происходит примерно то же самое — одиннадцатиклассницы буквально взбесились.       Все разом спятили?       Устремляю глаза на парадные двери, чтобы понять причину массового психоза среди дамочек, и, конечно же, ответ очевиден: преступная элита Миддлвиля, величественно подняв головы, марширует ровным строем по центральному проходу во главе со своим деспотичным предводителем, который заставляет замереть всех одним ледяным взглядом.       Дредд смотрит на окружающих с таким высокомерием, как на людей ниже его по происхождению. Даже я потихоньку начинаю ощущать себя лишь кучкой коровьего дерьма на его пути, в которую он уже, кстати, вляпался.       Парни молча рассаживаются в правом секторе возле прохода чуть ниже нас.       — Ты видела?! Он посмотрел на меня!       Незнакомая девчонка передо мной чуть ли не писается от счастья, решив, что Стоун её заметил, хотя тот просто опустился вниз завязать шнурок.       Они с подружкой продолжают хихикать, посылая ему недвусмысленные намёки, отчего моя челюсть плотно сжимается.       — Джейн, тебе плохо? — Эл заботливо касается моей руки, когда замечает, насколько меня перекосило.       — Слегка подташнивает…       К моему счастью, в двери влетает Питер Коллинз. Подобно урагану он несётся к сцене, а следом за ним размеренным шагом идут невысокая женщина в форме и молодой офицер.       — Немедленно прекратить балаган! — директор раздражённо рявкает в микрофон, а затем уступает место даме. — Можете начинать.       Вот теперь я наконец замечаю эту блестящую звёздочку у неё на груди. Чёрт…       — Добрый день, ученики, — приятный, но достаточно твёрдый голос гремит по залу. — Меня зовут Нэнси Гарднер. Я — новый шериф этого округа. Мистер Мур, работавший на этой должности до меня, принял решение уйти в отставку. С этого дня именно я буду обеспечивать вашу безопасность и взамен жду от вас такой же рассудительности.       Она заочно вызывает во мне неподдельное уважение. Не часто увидишь хрупкую женщину в роли шерифа, да ещё и такую представительную: блондинка с острыми чертами лица, консервативной причёской и аккуратным макияжем; маленькая, но далеко не слабая на вид. В каждом её слове чувствуется авторитет.       — Как многие уже знают, в наших окрестностях стало неспокойно. Это ещё одна причина, по которой все обязаны быть предельно осторожны. Присматривайте друг за другом. Если что-то или кто-то будет угрожать вам или вашей семье, вы должны незамедлительно сообщать об этом мне, только так мы сможем предотвратить любую трагедию. Так же я могу гарантировать: банда, орудующая на территории нашего округа, будет поймана, — шериф делает намеренную паузу, обводя глазами зал, где только что пронеслась волна скептических смешков. Стоун едва заметно приподнимает уголки губ, откровенно насмехаясь над поразительной самоуверенностью полиции. Тем временем Нэнси продолжает более резким тоном: — Я арестую каждого из них. Прерогатива играть в Бога есть только у него самого, в остальном же… закон одинаков для всех. Тот человек, что возглавляет их ряды, опрометчиво полагает, что увечить людей, какими бы они ни были — плохими или хорошими — и есть правосудие, однако его суждение ошибочно. Это умышленное насилие, и оно не останется безнаказанным. За каждое преступление против общества придётся платить, и они заплатят. Все до единого, — повисает давящая тишина, после которой на лице шерифа возникает добродушная улыбка. — Желаю всем хорошего дня и не забывайте о мерах предосторожности; они могут спасти вам жизнь. А сейчас мистер Хейли, мой помощник, проинструктирует вас о том, как следует вести себя в экстремальных ситуациях…       Закончив свою речь, шериф Гарднер сходит с трибуны, жестом пригласив коллегу занять своё место у микрофона. Она спускается со сцены в зал решительным шагом и идёт по проходу между учениками. Я начинаю беспокоиться, потому что движется она весьма целенаправленно.       Туда, где сидят те, на кого охотится полиция.       Остановившись возле Дредда, Нэнси кладёт свою руку на спинку его кресла.       — Мистер Стоун, задержитесь после окончания лекции. Хочу с вами побеседовать.       Дерьмо, он был прав! Она припёрлась за ним!       Мои внутренности сжимаются от волнения, а все присутствующие вместо того, чтобы слушать лекцию молодого офицера Хейли, сами того не зная, следят за двумя противоборствующими сторонами. Надо отдать Стоуну должное: ни один мускул на его лице не дрогнул, будто его просто спросили который час.       Дредд решает поддержать свою бесстрашную репутацию, поэтому лишь сдержанно отвечает:       — Как скажете, шериф Гарднер.       Следующие полчаса ученики слушают, какими способами можно вырубить преступника. Навык битья коленом отработан у меня просто превосходно, Стоун подтвердит, да и орать я умею получше любой избалованной психички вроде Лизы, а вот некоторые приемчики стоило бы взять на заметку, чтобы выдворить Сью из своей комнаты при необходимости.       После лекции нас выпускают на перемену перед последним занятием. Бросаю незаметный взгляд на Стоуна, оставшегося сидеть на месте с каменным лицом, и снова чувствую этот проклятый нервоз. Его же не будут пытать, так ведь? Только успеваю представить, как ему надевают на голову мешок, меня уже выталкивают прочь из зала.       — Ну-ка подержи! — затормозив в холле возле выставки достижений, Сью достаёт из рюкзака пакетик с пончиком в шоколадной глазури.       — В самом деле? Боже, Сьюзен, ты хоть иногда не хочешь есть?!       Обжорливая мелюзга точно умрёт от сахарного диабета. Я решаюсь отомстить ей за спрятанную пачку сигарет и внаглую достаю пончик из пакета, сходу откусывая от него приличный кусок. Меня страшно забавляет то, как Сью начинает беситься.       — Отдай! Ты не любишь сладкое!       Она прыгает возле меня как болванчик, лишь бы дотянуться до своего сокровища, которое я держу на высоте и злорадно гримасничаю. Сью ниже меня на голову, так что такие номера я проделывала довольно часто. Эллин с Аннет отбегают подальше, чтобы случайно не оказаться жертвами углеводозависимой маньячки, и правильно делают. Чуть ли не брызжа пеной изо рта, эта фурия уже собирается вскарабкаться по мне, тогда я быстро отдёргиваю руку, но та неожиданно ударяется обо что-то твёрдое.       Со смехом оборачиваюсь назад и вдруг мне становится совсем не смешно.       Мать твою…       — Немедленно ко мне в кабинет… — свирепо цедит сквозь зубы Питер Коллинз. — Сейчас же! И не выходить оттуда, пока я не приду!       Клянусь богом, у него даже брови дыбом встали, об остальном уже молчу.       Стоит ему скрыться за углом, как я тут же запихиваю злосчастный пончик сестре в руки со словами о её скорой смерти и направляюсь в приёмную, где царит гнетущая тишина. Возможно, это заслуга вечно отсутствующей секретарши, а, возможно, мои периодические проблемы со слухом. Он же велел ждать его у себя в кабинете?       С поникшим видом толкаю дверь в преисподнюю, где не так давно меня пытались отстранить от занятий. На этот раз Стоун меня точно не вытащит. Свыкнувшись с этой грустной мыслью, я так и сижу в кресле напротив директорского стола, болтаю ногами, жду своей участи, когда в приёмную кто-то заходит.       — Пожалуйста, проходите! — несвойственно вежливым голоском протягивает наша секретарша. — Можете занять моё место! Хотите кофе?       Перегибаюсь через подлокотник, жадно всматриваясь в просвет между косяком и дверью, которую я забыла закрыть, да и какой смысл, когда Коллинз скоро придёт отчислять меня во второй раз.       — Да, спасибо. Вы очень любезны, — доносится женский голос в ответ. — Могу я попросить вас об одолжении? Не беспокойте нас некоторое время.       — Конечно! Я посторожу дверь!       Судя по звуку каблуков, секретарша пулей выбегает в холл, а кто-то другой двигает стул и садится.       — Здесь всегда все такие радушные?       — Почти. Помелькайте вашим значком перед их лицами ещё пару раз и, возможно, кто-нибудь сбегает вам за пиццей.       Ещё немного и на подлокотнике останется мой отпечаток, поскольку я просто не могу вернуться в прежнюю позицию и перестать прислушиваться к тем издевательским ноткам, исходящим от второго человека в приёмной.       Нельзя этого делать. Если кто-то застукает, у меня могут быть серьёзные проблемы, но чтобы упустить такой шанс, нужно быть просто дурой. На цыпочках подкрадываюсь к двери и через щель вижу шерифа, сидящую в кресле секретарши, а напротив неё Дредда.       — Вы знаете, зачем я пригласила вас сюда, мистер Стоун?       — Подозреваю. Питер меня ненавидит. Я доставляю ему слишком много проблем. Характер у меня, видите ли, дерьмовый.       — Боюсь, проблема кроется не только в вашем характере, — интонация Нэнси стремительно меняется с дружелюбной на более строгую. — Вокруг ходит слишком много разных слухов о вас и об одной преступной группировке.       — Полиция теперь полагается на слухи? Хороша же наша система правосудия.       Аккуратно выглядываю в просвет: Дредд покачивается на стуле с застывшей ухмылкой на губах. Этот разговор его совсем не радует, скорее злит, но зная его гордую натуру, могу сказать, что он ни за что не позволит противнику об этом догадаться.       Едва шериф приподнимается с места, я быстро прячусь у стены, решив больше не испытывать судьбу. В конце концов, отсюда тоже прекрасно слышно.       — Ничто не идеально, даже система. Тем не менее всё держится именно на ней. А когда кто-то решает устроить произвол и принимается вершить правосудие самостоятельно, как правило, это заканчивается плачевно. Давайте не будем юлить и сразу поговорим начистоту. Кто возглавляет банду в масках?       Я не на шутку напрягаюсь, услышав такой провокационный вопрос уже на первых секундах беседы. Очевидно, Нэнси решила идти напролом, но, к её сожалению, Стоуна этим не взять.       — Опять всё та же песня. Я не имею к ним никакого отношения, — устало протягивает он. — Трёх обысков в моём доме было недостаточно, чтобы это понять? Видимо, нет. Что тут ещё скажешь… Наверное, рожей не вышел, раз все принимают меня за головореза.       — Ваш сарказм мне неприятен, а ещё я не терплю патологической лживости, так что советую воспринимать этот разговор всерьёз. Если вы считаете, что моё внимание к вам обусловлено исключительно подачей Питера Коллинза, то спешу вас разуверить: ваше личное дело оказалось на моём столе ещё задолго до его звонка.       — Наводили обо мне справки? Ух ты, не подозревал, что я такая популярная персона. Хоть намекните, когда понадобится приглашать адвоката.       — В этом нет необходимости. Пока что, — голос шерифа обрывается. На некоторое время повисает короткое молчание, а после она снова бросается в атаку. — Вернёмся к вопросу. Кто главный?       — Поймайте его и спросите, мне-то откуда знать? — посмеивается Дредд, не поддавшись на очередную провокацию. — Или вы приписываете участие в преступных группировках каждому проблемному подростку?       — Нет, разумеется, но кое-какие факты из вашей биографии позволяют мне так думать.       — Весьма интересно, и какие же?       Интересно становится не только Стоуну, но и мне, поскольку я ни черта о нём не знаю. Иногда создаётся такое впечатление, будто он и вовсе не собирается ничего о себе рассказывать.       Придвигаюсь поближе к двери и внимательно вникаю в каждое слово Нэнси.       — В четырнадцать вы внезапно забираете свои документы и переводитесь на домашнее обучение. Затем покидаете Миддлвиль и оказываетесь в Сент-Луисе. Вы находитесь там примерно полтора года, а уже после снова возвращаетесь сюда.       До меня как-то туго доходит. До Дредда, кажется, тоже.       — И что тут странного? — небрежно интересуется он.       — Что вы там делали?       — Жил у дочери своего опекуна. Она согласилась забрать меня на время.       — Для чего?       Уже слышу, как Стоун раздражённо вздыхает.       — Шериф Гарднер, если вы так хорошо осведомлены о моём деле, как говорите, тогда вы должны знать ещё и то, что моя семья от меня отказалась.       Его ответ затрагивает за живое. Когда я впервые услышала об этом, подобная новость показалась мне весьма странной, но тогда мне было плевать на то, что родители Дредда оставили его на попечение своей домработницы и просто уехали. Я его ненавидела. Любая мысль о нём вызывала отвращение. А сейчас, когда мы вместе, мне всё сильнее хочется знать, за что он заслужил такое предательство со стороны своей семьи.       — К большому сожалению, об этом я тоже наслышана… — ответ шерифа, как мне начинает казаться, звучит с искренним сочувствием.       — Тогда к чему весь этот допрос?       — Пытаюсь найти истинную причину, по которой некогда один из самых безобидных студентов внезапно превратился в свою полную противоположность.       Терпение разом покидает доселе спокойный голос Стоуна. Эта тема его всё-таки разозлила.       — Ищите причину? Вот она: меня бросили. Дети меняются, когда их бросают. Кто-то сдаётся, а кто-то находит дальнейший смысл, за который можно держаться.       — Вы его нашли?       — Как видите. Сейчас я в полном порядке. Понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью, что я не нужен своим собственным родителям, поэтому мой опекун позволил мне сменить обстановку. Любому ребенку будет хреново чувствовать себя ненужным; обыкновенной вещью, которую можно просто взять и вышвырнуть из своей жизни. А потом одно накладывается на другое, вот тогда перспективные студенты и превращаются в свои худшие версии. Вам ли не знать, как это бывает? У вас же есть сын. Не думаю, что переходный возраст обошёл его стороной…       — Хм, весьма интересно, — Нэнси заметно оживляется. — Разве я упоминала, что у меня есть сын? Надо же… Судя по всему, справки здесь наводила не я одна.       Прижавшись к стене, я хватаюсь за сердце. Он прокололся! Причём серьёзно. Тема семьи оказалась для него чересчур болезненной, только поэтому на жалкую долю секунды его удалось выбить из равновесия. Дредд и сам это понимает, поскольку до сих пор молчит и ответить на это ему явно нечего, зато шерифу Гарднер есть, что сказать.       — Знаете, Дредд… Ничего, если я буду звать вас по имени?       — Как угодно, — холодно бросает Стоун в ответ.       — Так вот… За всю свою карьеру я имела дело с сотнями трудных подростков, лишённых семей, дома, брошенных и никому не нужных. Среди всех этих детей есть одна и та же закономерность: трагические события всегда оставляют тяжёлый отпечаток на их дальнейшей судьбе. А с таким послужным списком, как у вас, подростки чаще всего первым делом бросаются резать вены или лезут в петлю. Это и странно. Мотивы, которые вами движут, вызывают у меня некоторые опасения, так же как и тот смысл, который вы якобы нашли после того, что произошло в девяносто девятом. Отпечаток того дня всё ещё на вас. Это единственная причина, по которой вы так усердно пытаетесь скрыть свои настоящие эмоции, но позвольте предупредить: чем дольше вы делаете это сейчас, тем разрушительнее будет их сила потом.       — Давайте обойдёмся без советов. Вы мне не мать. А что касается того, каким я должен быть… Моя жизнь меня вполне устраивает, неважно какой отпечаток на ней остался. Другим мне уже не стать, так что не пытайтесь прочесть мои эмоции, это бесполезно.       — Хорошо, — к моему удивлению, Нэнси мгновенно соглашается, однако её вопросы на этом не кончаются. Уже более решительным тоном она задаёт следующий: — Вам знаком Терри Коллинз?       Коронный ядовитый смешок Дредда разносится по приёмной.       — Конечно. Его все знают. Он — легенда.       — Я не о его плачевно известной репутации, а о дружеских связях. Знакомы ли вы с ним лично?       — Мне ещё и девяти не было, когда он уехал. Никто здесь не видел его много лет, так что… нет. Лично я с ним не знаком.       — Уверены?       — Абсолютно.       — А мне казалось, вы весьма тесно общались…       — Простите за тупой вопрос, шериф, но каким удивительным образом я должен был это сделать, если Терри Коллинз давным-давно покинул Миддлвиль?       Я чуть было не прыскаю на весь кабинет. Действительно. Или она думает, что сын Коллинза каждый год присылал ему открытки с пожеланиями побыстрее стать преступником?       — Очень легко, — странные отзвуки ликования в голосе шерифа пугают. — Он жил с вами в Сент-Луисе. Разве вы об этом не знали?       В ответ снова тишина. Точно так же, как и Нэнси, я жду, когда Стоун скажет хоть что-нибудь. И, по всей видимости, к этому вопросу он тоже не подготовился. Проходит пара секунд. Дредд наконец категорично заявляет:       — Впервые слышу.       — Поговаривают, что одно продолжительное время у него был ученик…       — Опять полагаетесь на какие-то слухи? У него было много учеников, ведь насколько я слышал, после своего отъезда Терри Коллинз открыл клуб единоборств и обучал там детей.       — Драться… — тут же добавляет Нэнси с открытой насмешкой.       — Ладно, я понял к чему вы клоните. Давайте ускорим дело. Хотите меня в чём-то обвинить? Валяйте.       Ну вот, теперь она точно припишет ему связь с какими-нибудь уголовниками…       — Ни в коем случае. Я вам не враг, Дредд, но закрывать глаза на то, что происходит, я тоже не стану. Пока точно не знаю, имеете ли вы отношение к банде или нет, а я почти уверена, что имеете, но один факт всё равно остается фактом: всё началось именно с вашего возвращения в Миддлвиль. Возможно, это простое совпадение, но всё же. Ваша судьба многим небезразлична. Не заходите так далеко, откуда нет возврата, иначе последствия могут быть необратимыми.       — Я это учту.       — Тогда, полагаю, на этом всё.       К концу их разговора некоторые пазлы, которые я не могла сложить до этого, складываются воедино. В словах шерифа есть нечто правдоподобное, что вполне объясняет, как простой изгой смог превратиться в угрозу для целого города. Только если сам Коллинз-младший обучил его, но какой в этом смысл, если тот уже давно отошёл от дел и сейчас живёт спокойной жизнью за много миль отсюда? Что тогда за урод управляет бандой сейчас? Зачем ему понадобилось ворошить прошлое и начинать всё сначала?       Чёрт, теперь у меня появилось гораздо больше вопросов. Но самый главный из них тревожит меня больше остальных: какое отношение Стоун имеет к той злосчастной дате, о которой я ничего не могу выяснить?       — Было приятно поболтать с вами, шериф, — Дредд отодвигает стул, собираясь уйти. — Заглядывайте к нам почаще. Ах да, и удачи в поимке главаря.       — На этот счёт можете не беспокоиться. Мы с ним познакомимся гораздо раньше, чем он думает…       Молча аплодирую этой смелой женщине. Давно пора посадить за решётку того психа в маске, пока он не втащил парней в новое криминальное дерьмо.       Мои мысли прерывает звук распахнувшейся двери. Кто-то влетает в прихожую, тяжёлым шагом подходит к столу, после чего шериф Гарднер вежливо докладывает:       — Мы уже закончили.       Решив, что это всего лишь секретарша, я остаюсь стоять у стены, но как только дверь в кабинет директора распахивается, я вижу его самого. Он проносится мимо меня к своему столу, словно псих хватается за какие-то бумажки, а затем видит меня, тихонько изображающую напольную вешалку.       Это попадалово века. Зря я не додумалась оставить для Сью хотя бы крохотное завещание.       — Что вы здесь делаете?! — громко выкрикивает Питер, выпучив налитые кровью глаза.       — Но вы сказали…       — Идите на занятия! Вон из моего кабинета!       Этот придурок, похоже, забыл, что сам попросил меня подождать его здесь. Однако это не самое страшное, что могло бы быть. Самое страшное будет сейчас…       Мои ноги прирастают к полу, ни в какую не желая двигаться, потому что как только я выйду, Стоун поймёт, что я подслушивала, а он страшно ненавидит, когда за ним следят. Это я уяснила ещё в прошлый раз, застав их вместе с Коллинзом возле лестницы. Тогда он чуть не придушил меня, и вот я снова наступила на те же грабли.       Надо было оставить завещание и для мамы с папой, поскольку я точно больше не увижу никого из них. Могила, Дредд и лопата станут последним зрелищем, на которое я буду любоваться перед смертью, хотя во мне до сих пор теплится надежда, что он меня не похоронит…       С трудом заставляю себя показаться ему на глаза. Как я и предполагала, кое-кто не обрадовался нашей встрече. Стоун опускает голову и неприятно усмехается, нисколько не удивившись, завидев в дверях мою персону. Понятия не имею, насколько сильно он разозлился. Прилично труханув, я сбегаю прежде, чем он скажет что-то или сделает.       Последний урок вот-вот начнётся, но до окончания перемены успеваю найти девчонок в столовой.       — О-о, ты до сих пор жива? — язвит сестра, оторвавшись от разглядывания какого-то журнала о моде.       Кидаю на пол рюкзак, сажусь рядом с ней и сразу решаю спросить у остальных их мнение на одну беспокоящую меня тему.       — Может быть такое, чтобы все данные об одном событии просто взяли и стёрли?       — Не знаю, наверное, — хмыкает Аннет, надувая пузырь из жвачки. — О чём речь?       — Скажем, об убийстве…       Все трое смотрят на меня с недоумением. Сьюзен деловито перелистывает страницу и тихо прыскает.       — Кого-то мочканули?       Если в ближайшее время я не разберусь со всей этой странной хренью, что творится в Миддлвиле, то первой пополню ряды жмуриков, поскольку меня просто-напросто грохнут за любопытство.       — Это было давно, — поясняю я. — Судя по всему, жертв было несколько, но об этом нигде нет ни слова, вот что странно. Это задание Тёрнера теперь мне покоя не даёт…       Эллин захлопывает книжку по праву с удивлённым лицом.       — Ты до сих пор с ним возишься? Мне казалось, вы его провалили.       — Да, так и есть, времени уже не оставалось. Пришлось срочно выдать ему не то, что я хотела, но буквально перед этим я наткнулась на нечто очень важное. Изначально я надеялась найти информацию в старых газетах, даже была в городском архиве, только ничего не вышло: оставшиеся выпуски за нужный период были изъяты судом. Кто-то вычеркнул из истории несколько месяцев. Уже после этого я познакомилась с одной женщиной. Именно она и рассказала мне про убийство, о котором все умалчивают, и даже готова была поделиться информацией. Мы поехали к ней; разгадка была почти у меня в руках, а потом Крис всё испортил. А сейчас я снова слышала эту дату в чужом разговоре и как всегда одно и то же — речь шла о какой-то трагедии.       — Что за дата? — во взгляде Эллин зарождается неподдельный интерес. Она не меньше меня любит головоломки.       — Семнадцатое апреля девяносто девятого, — смотрю на девчонок и тут же прищуриваюсь. — Вы что-нибудь знаете?       — Э-э-м, — Аннет закатывает глаза, пытаясь восстановить в памяти тот день. — Нам же вроде девять было? Да, девять. Я помню только, что… в тот год предки подарили мне ужасно жуткую куклу. Эта сволочь пугала меня до усрачки. Мне всё время казалось, что она подсматривает за мной, прям как долбаный Чаки, так что я сожгла её на заднем дворе. До сих пор кошмары снятся.       — Это всё, что ты помнишь?!       Аннет виновато вздыхает, кивнув в знак согласия. Перевожу взгляд на Эл, но та тоже отрицательно машет головой.       — Прости, Джейн. Просто сама подумай, разве стали бы нормальные родители рассказывать своим детям об убийстве?       — Да, пожалуй, ты права, — с недовольством плюхаюсь на спинку стула. — Среди наших ровесников ловить нечего. Нужно искать среди тех, кто старше.       — А что в интернете? — Сью наконец бросает глазеть на модные шмотки и поворачивается в мою сторону.       — Ни фига. Там пусто.       — Может, ты неправильно формулировала вопрос? Ты вводила точную дату, город, имя?       Мои глаза округляются как шары, которыми можно в бильярд играть. Я готова подпрыгнуть.       — Эл, ты гений! — беру в ладони её щеки и целую в одну из них. — Ты чёртов гений! Если тебя не возьмут в грёбаный Йель, я сама позвоню и скажу им, что они просто тупицы! — отпускаю подругу и начинаю суетиться. — Когда я искала, у меня не было точной даты! Одолжишь мне свой ноутбук на время?       Устремляю жадный взгляд на компьютер, заваленный учебниками. Моего терпения не хватает, так что я сама выковыриваю его из-под завалов ещё до того, как Эллин успевает сказать «да».       — Конечно, бери…       — Так, всё! Мне срочно нужно в библиотеку!       — Сейчас? Но у нас ведь урок…       — Скажи, что я отравилась или под поезд попала, короче придумай что-нибудь правдоподобное!       Не теряя больше ни секунды, запихиваю ноут подмышку, хватаю сумку и ускоренным шагом двигаюсь на выход из здания прямиком к соседнему корпусу.       — Джейн, подожди! — встревоженный голос Аннет нагоняет меня на полпути.       Просто поразительно. И как только ей удаётся так быстро бегать на высоких шпильках?       — Я что-то забыла? — бросаюсь проверять карманы, но подруга смотрит на меня так, будто дело не в этом.       — Ты должна помириться с Крисом, — на редкость жёстко требует она.       Неожиданно. Настолько неожиданно, что я практически лишаюсь дара речи, застыв как вкопанная. Такой серьёзности от Аннет я не видела даже в тот момент, когда она пыталась сочинить сказочку про себя и пижона, чтобы я не рассекретила их роман. Боюсь, на этот раз проблема в чём-то другом, но мне никак не понять в чём…       — Зачем? Он же козёл.       — Не существует такого секрета, какой бы Реймонд не знал…       Её поразительно недружелюбный настрой приводит меня в замешательство. А теперь, пробежав за мной хренову тучу метров, она просто берёт и уходит обратно в здание школы как ни в чём не бывало, в то время как я остаюсь стоять, глядя ей вслед. Ни черта не пойму. Аннет же его ненавидит, а тут вдруг сама подталкивает к нему? Похоже, что не я одна спятила. А, может, она просто решила прибегнуть к воплощению моего плана по названию «Держи врага ближе»? Позже обязательно уточню.       Чуть ли не с разбегу врываюсь на территорию библиотечного корпуса. Миновав недовольную библиотекаршу, с радостью в сердце обнаруживаю, что нахожусь здесь в полном одиночестве. Отлично! Меньше всего мне сейчас надо, чтобы кто-то отвлекал от столь важного дела.       Я прохожу к самому дальнему столику у окна, откуда виднеются мрачные грозовые тучи. Усевшись к ним лицом, достаю пару книг для видимости и открываю ноутбук в предвкушении скорой развязки этого идиотского клубка тайн. Ну, погнали.       Миддлвиль, 17 апреля 1999.       Мне выдает информацию о крупном пожаре в городе с таким же названием, но совершенно в другом штате. Чёрт! Ладно, давай поточнее…       Мичиган, Миддлвиль. Убийство 17 апреля 1999.       Что за хрень? Не может быть, чтобы в этом городе совсем ничего не происходило! Кроме разных некрологов о смертях от естественных причин и автокатастроф я ничего больше не нахожу. В голове звенят слова Эллин: дата, город, имя.       Имя…       Я принимаюсь быстро печатать:       Кристофер Реймонд. Мичиган, Миддлвиль. 17 апреля 1999.       Опять пусто. Стираю буквы и набираю текст заново, заменив лишь одну деталь.       Дредд Стоун. Мичиган, Миддлвиль. 17 апреля 1999.       Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!       Перебираю всевозможные комбинации, но интернет шлёт меня куда подальше. Вашу же мать! Может, в Пентагон позвонить? У этих чуваков есть компромат на кого угодно, даже на монашек!       — Что делаешь? — пронизанный холодом голос раздаётся за спиной.       Нет, лучше-ка я позвоню в службу спасения…       Мне даже поворачиваться страшно. С такой злобой его слова звучат только тогда, когда он мечтает свернуть кому-нибудь шею.       Как можно спокойнее, без резких движений жму на крестик в правом верхнем углу, чтобы закрыть страницу поиска. Пока неизвестно, как долго он здесь стоял и что именно успел увидеть.       — Да так, искала кое-что в интернете для урока, — захлопнув крышку ноутбука, начинаю лениво собирать учебники в сумку, лишь бы не сталкиваться со взглядом Стоуна. — Забыла подготовить презентацию…       — Помочь тебе поискать? — Дредд смотрит на меня с раздражением и на этот раз оно настоящее.       Здесь нет никого, перед кем нам надо было бы притворяться.       — Не стоит. Я почти закончила.       — Дай мне ноутбук.       На первый взгляд его просьба звучит вежливо, но так может показаться тому, кто никогда не встречался со Стоуном. К сожалению, я встречалась не только с ним, но и с его обратной стороной.       Это была далеко не просьба.       Это был приказ.       — У тебя наверняка своих дел навалом, — безразлично взмахиваю рукой в попытке спрятать страх. — Не хочу грузить. К тому же, это компьютер Эллин. Мне нужно его вернуть, так что…       — Я настаиваю, — он перебивает меня в самой резкой форме, похожей на угрозу.       — Дредд, я правда справлюсь…       — Дай мне этот долбаный компьютер!       Лишившись последней капли самообладания, Стоун агрессивно вырывает его у меня из рук. Серые глаза неистово мечутся, пока их хозяин просматривает историю запросов. Изучив всё необходимое, он практически швыряет ноутбук обратно на стол.       — Симпатичная презентация, только ты вряд ли её закончишь, не обратившись к первоисточникам. Ну и как это понимать? Что ты искала?       Задница, всё-таки он давно тут стоит.       Я хочу что-то сказать, как-нибудь оправдаться, провалиться сквозь землю, но в голову ничего не лезет.       — Кое-что… — опасливо заглядываю в его зверское лицо.       — И для этого потребовалось моё имя? Интересно. Видимо, подслушанного разговора с шерифом тебе было мало.       — Я… ну… Тут такое дело… Я не собиралась подслушивать. Это вышло случайно, правда. Всё дело в задании, которое Тёрнер поручил нам с Крисом. Мне нужно его закончить. Я просто пытаюсь выяснить, что произошло здесь несколько лет назад. Информации нигде нет, а когда шериф упомянула, что ты имеешь какое-то отношение к той дате, вот я и подумала…       Становится нечем дышать, когда Дредд пугающе нависает надо мной, упираясь обеими руками в край стола.       — Что подумала?       — Что с помощью твоего имени я смогу разобраться.       — И как успехи? — спрашивает он с издёвкой. — Удалось… разобраться?       Я ёрзаю на стуле, изо всех сил стараясь сдержать этот натиск. Поведение Стоуна оказывает на меня неприятное воздействие. Прямо-таки чувствую, как меня хотят раздавить. В моменты ярости он похож на чудовище, жуткое и кровожадное. А чтобы успокоить разбушевавшегося зверя, я делаю попытку воззвать к его доброй стороне более вежливым тоном.       — Не совсем. Но раз ты здесь, может, сам расскажешь, что тогда произошло?       Он выпрямляется во весь рост. Его взгляд по-прежнему остаётся враждебным, как и все дальнейшие слова.       — Я этого не помню и лучше не заставляй меня вспоминать, а то у тебя вечно возникает острое желание влезть туда, куда не просят. Сама же потом от этого страдаешь.       Меня моментально передёргивает от сильной неприязни, из-за чего теперь становится плевать на страх и прочую фигню. С одной стороны, Дредд прав, но с другой… говорит так, будто я — пустое место. Словно мы возвращаемся на исходную точку, откуда и начали своё знакомство. Именно это и провоцирует меня на встречную агрессию.       — Не думала, что твоя биография такой секрет, — насмешливо фыркнув, складываю руки на груди в ожидании его следующего хода.       — Смотря кому её рассказывать, — жёстко кидает он мне. — Сначала нужно заслужить моё доверие, а там я сам решу, кому стоит знать о моей биографии, а кому нет.       На смену негативу приходит полнейшее разочарование, с которым я смотрю на Стоуна. Он всё такой же. Тот самый парень, что мешал меня с грязью при любом удобном случае, считал меня своим врагом, не верил мне, когда я защищала его друзей, и до сих пор… он мне не доверяет. В точности, как и я ему. Он ведь знает, что случилось в этом городе девять лет назад, но по неизвестным причинам продолжает врать. Тайна о Марке точно так же уйдёт со мной в могилу. Уже сейчас понимаю, что у меня язык не повернётся сказать Дредду о таком, а пока между нами столько секретов, мы ни за что не сблизимся. Мы так и останемся чужими друг другу, что, собственно, и происходит.       Ложь только что встала между нами. И ей не будет конца.       — Спасибо, что просветил, где моё место, — безо всяких эмоций сгребаю компьютер в охапку и встаю. Моя спина в полной мере ощущает на себе смертельный взгляд, пока я поднимаю сумку с пола, еле слышно добавив: — Теперь хоть буду знать.       Делаю рывок вперёд, но пальцы Стоуна со всей силой смыкаются на моём локте.       — Не заставляй меня снова быть с тобой грубым, Джейн, — он качает головой, рассвирепев гораздо сильнее.       — Так не будь, — со всей дури выдираю свою руку, чтобы отойти подальше.       — Ты сама вынуждаешь.       Ему не нравится моё неподчинение, однако повысить голос Дредд больше не пытается. Вместо этого он просто продолжает выводить меня уже другим способом, нацепив на рожу стандартную ухмылку говнюка.       — Ладно, хочешь знать, что случилось в девяносто девятом? Спроси у Криса. Вы же тесно общаетесь. Твой друг наверняка знает побольше моего.       А я-то надеялась, что эта тема отныне закрыта. Очевидно, нет…       — Мы с ним не друзья, — сквозь зубы процеживаю я, после чего гаденькая улыбка Стоуна становится шире.       — Ну да, конечно, не друзья. А я в таком случае принцесса Диана. Вы настолько не друзья, что можете позволить себе мило беседовать на виду у всех в коридоре; настолько не друзья, что постоянно ездите куда-то вместе; настолько не друзья, что ты можешь позвонить ему в любое время или припугнуть его шестёрок. В самом деле, вы типичные враги, — сделав решающий шаг по направлению ко мне, всё его веселье быстро улетучивается; остаётся только гнев, с которым он произносит: — Поосторожнее, Джейн. Такими темпами ты рискуешь занять место на Титанике. Он, кстати, потонул. Знаешь? — решив закончить нашу перепалку на этой ноте, Дредд проходит мимо, бросая фразу через плечо почти на выходе: — Перенесём нашу встречу на другой день. Я сегодня не в настроении.       Высокий силуэт скрывается за рядами стеллажей. Жалко в руках нет ничего, чем можно было бы в него кинуть! Я падаю на ближайший стул и тяжело вздыхаю. Во мне снова бурлит эта проклятая обида.       Крис мне не друг! И ничего спрашивать у него я не собираюсь! Мне есть к кому обратиться и я сделаю это прямо сейчас! Вот именно. Никто из них мне не нужен! Я сама выясню правду…       Вытащив из кармана свой телефон, ищу в записной книжке номер Пенелопы Арнольд и тут же жму на вызов.       — Да?       — Миссис Арнольд? — переспрашиваю для уверенности, потому что женский голос на другом конце провода звучит не так, как раньше.       Моложе.       — Это не она. Что вы хотели?       — Меня зовут Джейн Денстон. Мы общались с ней недавно. Я хотела кое-что у неё узнать.       — Ничего не выйдет.       Всё моё тело приходит в напряжение из-за нехорошего предчувствия.       — Почему?       — Она умерла, — коротко отвечает незнакомка.       Я оседаю на стуле, крепко удерживая телефон возле уха. Да быть этого не может! Она же выглядела вполне себе здоровой!       — Когда это случилось? — из-за шока мои слова начинают звучать приглушённо.       — Вчера. Прошу простить, но я спешу. Нужно организовывать похороны.       — Да, конечно, извините. Соболезную вам.       Незнакомая женщина первой вешает трубку. Я же таращусь на одну и ту же точку на столе, не понимая, как такое вообще могло произойти. Ведь ничего не предвещало беды.       Ну вот и всё. Я в полной жопе. Теперь мне никогда не узнать, что случилось в Миддлвиле.

***

      Злосчастная дата оседает в мыслях двадцать четыре на семь, а единственный человек, который готов был поделиться со мной правдой, Пенелопа Арнольд, мертва. Других вариантов больше нет…       Мне нужны оба представителя дьявольского дуэта. Первый потому, что знает до хрена секретов, а второй… он просто бесит меня своей высокомерностью, которую не мешало бы затолкать ему в задницу. Ну и ещё потому, что он мне нравится, но это уже другой вопрос.       Хорошенько взвешиваю все «за» и «против» перед тем, как послушать совет Аннет и обратиться к Крису. Честно говоря, я совершенно не понимаю на кой чёрт вообще это делаю, поскольку ответ очевиден: его нужно держать рядом, хотя бы ради безопасности некоторых говнистых персон в масках. Только как это сделать после того, что мы наговорили друг другу? А эти его слова про то, что меня продали? Кто? Кому? Зачем? В этом дерьме тоже предстоит разобраться.       Так или иначе, Реймонд более сговорчивый, чем Стоун. Просто так он, конечно, не расколется, но при правильном подходе, я думаю, из него получится вытянуть необходимую информацию. На совсем крайний случай — заключим сделку. Вместе с тем в голове всплывают одни унизительные слова:       «Сначала нужно заслужить моё доверие…»       Засранец прав. Без этой крошечной детальки Крис не раскроет мне ни одного грязного секрета — ни своего, ни чужого, а чтобы её получить, взамен придётся открыть ему что-то о себе, по-другому он не заговорит. Надо собраться. Уж врать я умею получше многих.       Наступает пятничный вечер, и жители Миддлвиля отправляются взглянуть на главное событие сезона — чемпионат старших школ по американскому футболу. Как-то давно папа пытался объяснить мне правила игры, но до меня с трудом доходило, зачем все эти здоровяки носятся по полю за вшивым мячиком, как за слитком золота. Это же глупо. Но теперь, оказавшись на игре, правила становятся не так неинтересны. Мне интересно само зрелище.       Чирлидерши держат помпоны наготове, музыканты марширующих оркестров настраивают инструменты, а футболисты в раздевалках облачаются в защитное снаряжение и готовятся выбежать на освещённое мощными прожекторами поле стадиона. Трибуны забиты под завязку. На секунду я и сама заражаюсь этим странным чувством общности болельщиков, скандирующих имена своих команд.       Наш сегодняшний противник — ученики старшей школы Кентвуда, «Пираты». Они уже стоят на поле в бело-синей форме, а их капитан напоминает мне огромный шкаф, который стоило бы проверить на допинг. И вот под оглушительные вопли из тёмного тоннеля в полном составе показываются «Троянцы» в чёрно-красном обмундировании во главе со своим капитаном тире защитником Кристофером Реймондом. Должна сказать, наш капитан выглядит шкафом не меньше: метр восемьдесят пять роста и почти сто килограмм веса. Крис — опасный соперник не только из-за своих габаритов; он очень хитрый. Мимо такого не прошмыгнёшь незамеченным.       Начинается жеребьёвка. Капитаны обеих команд встают друг напротив друга, пока рефери подкидывает монетку, однако первый ход достаётся далеко не нам. Противник с треском бьёт себя кулаком по шлему в район челюсти, тем самым намекая Крису, что их скоро размажут. Первый удар по мячу и тот улетает почти на сорок ярдов. Понятия не имею в чём причина, но игра не идёт уже с самого начала. К ужасу всех болельщиков нам забивают тачдаун буквально на первых десяти минутах матча, а всё потому, что у «Троянцев» никак не получается остановить атаку соперника. Тренер орёт на Криса чуть ли не на весь стадион. Тот в свою очередь орёт на Итана, тоже играющего в защите, и потихоньку начинает психовать, когда дальше ситуация только ухудшается. Едва к нам переходит слабое преимущество, Сэму, нашему квотербеку, перестаёт везти в той же степени, что и всем остальным. Трое «Пиратов» валят его с ног ещё на двадцатипятиярдовой отметке, практически раскатав по траве.       Наконец объявляют конец первой четверти и команды отправляются по раздевалкам. А пока на поле выбегает Лиза с другими курицами в мини для исполнения стрёмных речёвок, я решаю подловить Реймонда на подходе к тоннелю.       — Капитан! — важно окликаю я.       Стащив с головы чёрный шлем, Крис поднимает на меня свой мрачный, немного удивлённый взгляд, но всё же подходит к трибуне.       — Что ты здесь делаешь? — не слишком приветливо спрашивает он.       — Пришла на твою игру, как и обещала. Знаешь, а дела-то у вас идут не очень…       — Хочешь матч обсудить или у тебя что-то важное?       Настало время врубить всё своё обаяние, чтобы втереться к нему в доверие.       — Хочу предложить тебе начать всё сначала, — твёрдым, безапелляционным тоном говорю я. — Ты был прав, когда сказал: книгу не оценивают по обложке, поэтому предлагаю после матча сходить выпить кофе или чего-нибудь ещё, а заодно узнать друг друга получше, чтобы между нами не осталось никакой недосказанности. Согласен?       На короткое мгновение Реймонд задумывается, молчит, настороженно поглядывая на меня снизу вверх, а затем безо всякой улыбки коротко оглашает:       — Жди меня на стоянке после игры.       Бинго!       — Кстати, ты бы подправил счёт, а то вон тот здоровый хмырь уж больно радостный, — ехидно указываю на лидера «Пиратов», перетирающего что-то со своими тренером возле скамьи. — Сотри с его рожи эту ухмылку, всё-таки это ты у нас крутой капитан, а не я.       Лесть тоже хорошее оружие, главное знать, когда её применить.       Моя фраза мгновенно вызывает искорки азарта в глазах Криса. В итоге, заразившись поразительным энтузиазмом, он берёт себя в руки, и кардинально меняет ход игры. Этот эмоциональный накал шумно поддерживают толпы болельщиков, переживающие за своих любимцев. Я сижу, лопаю хот-дог и тихонько посмеиваюсь. Кажется, теперь переживать надо капитану соперников, поскольку он уже минут пять лежит на траве в полуобморочном состоянии после того, как Реймонд подкинул его в воздух, а затем немножко потоптался сверху. Отныне даже Сэма трогать боятся, лишь бы не лишиться конечности. Парни прут напролом. И вот, парочка мячей оказывается в зачетной зоне противника, а у нас оказывается необходимое количество очков для победы. Поздравляю, мистер Реймонд, вы только что всех размазали.       После матча бурный поток выносит меня со стадиона, и я делаю то, что было велено: жду на стоянке возле машины. К тому времени, когда появляется Крис, переодетый в чёрные спортивные штаны и красную спортивку на молнии с эмблемой команды, на улице заметно темнеет. Без слов он лезет в багажник своего джипа, закидывает туда сумку с формой и достаёт мяч, только на этот раз — баскетбольный.       — А это ещё для чего? — я не удерживаюсь от вопроса, поскольку думала, что мы пойдём в какое-нибудь кафе или типа того.       На это Реймонд лишь лукаво улыбается.       — Иди за мной.       Мы зачем-то огибаем территорию школы, переходим дорогу и двигаемся вглубь соседней улицы. Я начинаю слегка мандражировать; на часах почти половина восьмого. Куда он нас тащит?       Пройдя мимо нескольких домов, Крис сворачивает за один из них, тогда-то я и успокаиваюсь, увидев впереди него небольшую баскетбольную площадку, ограждённую сетчатым забором. Ну, хоть не свалка, где можно спрятать мой труп…       — Что мы здесь делаем? — как бы я не напрягала свои извилины, намерения оппонента мне по-прежнему не ясны.       Реймонд пожимает широкими плечами как ни в чём ни бывало.       — Будем играть.       — Настолько воодушевился вашей победой, что решил отделать меня для коллекции?       — Не совсем так, — он устремляет в мою сторону весьма хитрый взгляд. — Ты же хотела узнать меня получше. Вот твой шанс. Попадёшь в кольцо — сможешь задать мне любой вопрос. Одно «но»: я в праве отказаться от ответа на три вопроса.       Мои брови стремительно ползут вверх. Сначала от неожиданности, потом от досады. Этого следовало ожидать: здоровяк не станет играть со мной в такие игры без подстраховки, а провокационных вопросов у меня для него хоть отбавляй. Сам того не понимая, Крис только что развязал мне руки, которые я теперь довольно потираю в предвкушении.       — Какого рода вопросы можно задавать?       — А что захочешь, в этом-то вся и прелесть. Отвечая на личные вопросы, люди становятся уязвимыми и показывают себя с новой стороны, — Реймонд встаёт возле прочерченной белой линии на асфальте. Ловко ударив мяч об него пару раз, он сразу же кидает его мне. — Первый ход твой.       Вцепившись пальцами в жёсткую резину, я принимаюсь целиться и, слава богу, попадаю.       — Так-так, — поднимаю глаза к небу, когда в голове созревает первый простой вопрос чисто для разминки. — Ты когда-нибудь пел в душе? Если да, то сколько тебе тогда было и под какую песню?       — Я надеялся, ты начнёшь с чего-то попроще, — Крис внезапно начинает неестественно смеяться от смущения. — В своё оправдание могу сказать, что тогда мне было двенадцать…       — Что за песня?       — Это конфиденциальная информация, не вздумай проболтаться!       — Обещаю, я — могила, — в шутку залепляю рот обеими руками, жду ответа, но этот громила-футболист мнётся как маленький мальчишка, не решаясь признаться. Я не выдерживаю и взвизгиваю: — Боже, ну говори ты уже! Неужели это Селин Дион?       В конце концов Реймонд сдаётся.       — Spice Girls, Wannabe.       — Не-е-е-ет!       — Всё, забудь об этом! — с громким смехом он отбирает у меня трофей и не глядя зашвыривает его в кольцо, после спрашивая: — Твоё второе имя?       — Элена.       Быстро подхватываю мяч с земли, пока Крис подозрительно пялится.       — Я ожидал услышать, что тебя будут звать какой-нибудь Кэтрин или Дженнифер, но никак не Эленой.       — Это в честь бабушки по маминой линии, — поясняю я, уже настраиваясь на новый гол. — Я не успела с ней познакомиться.       — Мне жаль.       Надо бы купить лотерейный билет, потому что мне сегодня чертовски везёт! Я снова попадаю в цель и с удовлетворённым видом поворачиваюсь к сопернику.       — Всё нормально. А твоё какое?       — Кристофер Алан Реймонд, — отвечает он с капелькой заносчивости.       — Ничего личного, но Крис подходит тебе больше. Это имя как раз для такого засранца, как ты.       Едко ухмыляюсь прямо ему в лицо, заведомо зная, что он не сочтёт это за оскорбление. И действительно… Мои слова его нисколько не обижают. Крис и сам прекрасно понимает, каким человеком он видится другим.       — Справедливо, — согласно кивнув, Реймонд отправляет мяч в корзину с прыжка. — Кого из знаменитостей ты бы пригласила в гости?       — Мэрил Стрип! — сразу же выкрикиваю я. — Она классная! Видел «Смерть ей к лицу»? Это нечто! — когда оружие для добывания секретов снова оказывается в моих руках, я начинаю подумывать о том, что пора переходить на вопросы посерьёзнее. И с новым попаданием в цель я задаю именно такой: — На первом досмотре в школе Стоун сказал охране, что ты пронёс какое-то оружие. Это правда?       Вместо ответа Крис достает из кармана штанов что-то блестящее, а через секунду перед моими глазами предстаёт серебристое лезвие ножа, которое он раскрывает одним лихим движением.       — В этом городке всегда нужно быть начеку, — прищуривается он с излюбленным коварством. Отвоевав себе очередной ход, Реймонд внезапно убирает это глумливое выражение с лица. — Какие у тебя отношения с матерью?       Орудие для убийства в его руках и то не вызывает во мне такого замешательства, как только что прозвучавший вопрос. Какая ему разница? Хотя ладно, пусть узнает. Пора бы показать этому громиле, что я готова доверить ему личную информацию.       — Раньше мы были лучшими друзьями. Я могла поделиться с ней чем угодно, но в последние два года наши отношения сильно испортились. Теперь она не верит ни единому моему слову, а я не могу быть с ней честной. У каждого есть секреты, сам знаешь, а о некоторых ей лучше не знать. Из-за этого она думает, что я качусь по наклонной, а дело тут вовсе не в этом. Я правда пытаюсь быть лучше, но ничего не выходит, — не дожидаюсь момента, когда Крис решит это прокомментировать, просто внаглую забираю мяч и кидаю. Твою мать, а я, случаем, не родственница Денниса Родмана? Так, не отклоняемся от цели. По такому поводу решаю спросить на ту же тему. — Раз пошли вопросы про мам… Что ты подарил своей маме на прошлый день рождения?       — Письмо и белые розы.       — Розы я ещё понимаю, а что за письмо?       — В детстве я прочитал много разных книжек, точнее… до хрена книжек, — начинает Реймонд с грустным смешком. — Мама стала заставлять меня с тех пор, как я выучил эти сраные буквы. Это был сущий ад. Я так это ненавидел, но ещё больше я ненавидел, когда она заставляла меня писать дурацкие сочинения. По её мнению, таким образом я должен был вынести какую-то пользу из прочитанного, урок, поэтому вечерами я тихо сидел в своей комнате, писал и ужасно злился. Ну серьёзно, я был мелким говнюком, тогда меня не интересовала никакая польза! — внезапно что-то странное происходит с его взглядом. Он будто перестаёт быть обманчивым, а сам голос Криса заметно смягчается. — Со временем я как-то свыкся с этим. Ей нравилось, что я писал и как писал, тогда я начал дарить ей свои сочинения на каждый праздник вместе с такими декоративными розочками в маленьких горшках. Все чёртовы подоконники в доме были ими заставлены… — после этого счастливый огонёк в его глазах потухает. — В общем, ничего особенного. Это просто привычка, которая осталась со мной до сих пор. Сейчас, конечно, она уже не кажется мне такой ужасной, как раньше. Моментами она мне даже нравится. Само собой, теперь я пишу матери не о книгах. Никаких слов и писем недостаточно, чтобы выразить то, как сильно я благодарен ей за всё, что она для меня сделала…       Похоже, мне нужно присесть…       Не могу перестать таращиться на Криса, когда тот нагибается, чтобы поднять мячик уже с прежним видом. Эти слова ну никак не вяжутся с его образом бездушного злодея. А если это ложь, то она идеальна. Выходит, что не такое уж он и чудовище. Насколько я знаю, монстры не умеют любить.       — Чёрт, Крис, это мило, — понимаю, что просто обязана это сказать. — Теперь мне даже как-то стыдно. Твоей маме повезло куда больше, чем моей: я полных лох в выборе подарков.       Реймонд игнорирует мою шутку. Вместо этого он бросает мяч, но промахивается, зато попадаю я и сразу задаю следующий вопрос:       — Твоя самая ужасная привычка, которую ты пытаешься побороть?       Не проходит и секунды, как до меня доносится:       — Алкоголь.       Честно говоря, меня потихоньку начинает раздражать, что с каждым разом его ответы не перестают вызывать удивления.       — Ты же не пьешь, — припоминаю я, отвлёкшись на игру с мячом. Чуть больше практики и место в сборной мне обеспечено.       — Кто сказал, что я не пил до этого? — Крис произносит это чрезвычайно строго. — Мне просто нельзя.       После его «нельзя» я вхожу в такой раж, почувствовав себя беззаботным ребёнком, которого наконец вернули в детство, так что продолжаю диалог уже не глядя на собеседника.       — Неужели так сильно крышу рвёт?       — О, да. Ещё как… рвёт.       — Подумаешь. Кто не слетал с катушек.       — Мне нельзя терять контроль, иначе я не просто слечу с катушек. То, на что я способен в таком состоянии, ничто по сравнению с последствиями после обыкновенной пьянки.       — И что же такого ты можешь сделать?       Повисает неприлично долгая пауза, во время которой я продолжаю долбить несчастным мячиком об асфальт. Кручу его на пальце, кидаю в кольцо и громко визжу, когда зарабатываю себе новые очки в воображаемой игре. Кого возьмут в НБА? Джейн возьмут в НБА!       Настолько заигравшись, понимаю, что Реймонд молчит уже несколько минут и просто следит за мной, раздумывая над чем-то. К тому времени я совсем забываю, что задавала ему вопрос, о котором он напоминает лишь сейчас.       — Если я скажу правду, мой ответ тебе не понравится, так что решай сама, но как только он прозвучит, с этого момента мы будем крепко повязаны некоторыми обязательствами друг перед другом. Ничего не должно выйти за пределы этой площадки, надеюсь, ты это понимаешь.       Застываю с мячом в руках при одном взгляде на его яростное выражение. Хреновое начало… Когда этот парень так быстро меняется, не жди ничего хорошего. Ещё хреновее повязать себя с ним непонятными обязательствами, но если он хочет доверить мне что-то важное, я обязана согласиться.       — Идёт. Рассказывай.       Поворачиваюсь к нему всем корпусом, ожидая услышать важную речь, которая ограничивается лишь тремя простыми словами:       — Я убил человека.       Что?       Пока совершенно не понимаю, как на это реагировать. Стою, осмысливаю страшное признание Криса, он же в свою очередь молча наблюдает за моей реакцией. Он так шутит? Нет, по глазам вижу — не шутит. Вот теперь улыбка окончательно слетает с лица, стоит понять, что передо мной реально опасный человек. Чёрт, может быть, Пенелопа Арнольд пыталась сказать мне именно об этом? Жаль, я уже не смогу у неё спросить, потому что она умерла.       Умерла…       Я распахиваю глаза шире. Ужасающая мысль крадётся в голову, и когда мяч вываливается у меня из рук, Реймонд медленно подбирает его и протягивает мне.       — Все ещё хочешь поиграть со мной? — произносит он с каким-то дьявольским подтекстом.       Не уверена, но я сама была инициатором нашей встречи. Отступать назад поздно. Теперь я вообще не понимаю, о чём с ним говорить и что спрашивать. То, что он сейчас сказал, это не фигня какая-то. К тому же, люди, владеющие подобной информацией, автоматически заносятся в список смертников под первыми номерами. Если его признание правда, то теперь я соучастница преступления. Отныне наша игра перестаёт быть такой безобидной.       Твою мать, это надо перекурить! Достав пачку сигарет, вытаскиваю одну и нервно пихаю её в рот. Обшарив все карманы, где как всегда нет этой чёртовой зажигалки, я принимаюсь злобно шипеть. Вдруг Крис подносит непонятно откуда взявшуюся зажигалку к моему носу, отчего я испуганно дёргаюсь в сторону.       — Спокойно, я не пытаюсь тебя убить, — шутит он, продолжая держать возле меня зажжённый огонёк. — Итан тоже вечно теряет свои зажигалки.       Реймонд удовлетворённо приподнимает уголки губ, когда я всё-таки соглашаюсь прикурить. Дым почти заполняет лёгкие, но нервное напряжение не отступает. Придя к выводу, что мне и правда стоило бы присесть, я отхожу к ограждению, рядом с которым находится небольшая деревянная лавочка, коряво выкрашенная в зелёный цвет. Мои глаза с опаской следят за громилой-футболистом, а пока я сижу и перевариваю убийственную информацию, он преспокойно решает побросать мячик.       По-хорошему, пора делать ноги и навсегда закрыть эту тему с расследованием скелетов жителей Миддлвиля. С другой стороны, мне только что доверили огромную тайну, при правильном использовании которой я вполне могу навлечь на другого человека большие неприятности. Однако, этот самый человек не побоялся вручить мне «оружие» против самого себя. Глупо просирать такой шанс, едва его получив. Уйду — Крис больше никогда не заговорит; доверие будет утрачено.       Принимаю решение остаться, чтобы подтвердить или опровергнуть его причастность к смерти миссис Арнольд. Моя любопытная половина сходу бросается по списку наводящих вопросов, но уже с большей осторожностью.       — Как это произошло? Ну, то есть… как ты это сделал?       — Забил его… до смерти, — Реймонд с безразличием зашвыривает мяч в корзину. — Бил, пока сердце не остановилось.       Неприятный ответ приводит мой пульс в ускоренный режим. По крайней мере, я уже знаю, что он убил кого-то мужского пола, а не девушку или женщину. Ладно, продолжим…       — Как давно это было?       — Года четыре назад, может меньше.       — Тебе же было четырнадцать, — чуть не роняю сигарету изо рта.       Крис еле заметно усмехается.       — Я был очень агрессивным подростком, а поскольку уже в то время в мой распорядок дня давно входили постоянные силовые нагрузки, я так же был довольно сильным. Но у всех преимуществ есть обратная сторона. В моём случае это слишком разгульная жизнь, или говоря твоими словами, — я покатился по наклонной. После тренировок мы с парнями любили накидаться так, что чувство вседозволенности оставалось одним единственным; когда думаешь, что никто тебе не указ, ты слишком быстро перестаёшь контролировать то, что говоришь и что делаешь. Вот и мне было плевать. Я просто любил всех месить, а тот случай хорошенько меня отрезвил. После этого я больше не прикасался к выпивке и загрузил себя по полной, даже начал снова писать, хотя не делал этого уже лет пять. Это тоже, в какой-то степени, помогло, поэтому на занятиях у Тёрнера я оказался по той же причине — это сдерживает гнев. Уж лучше он будет на бумаге, чем где-то ещё. В любом случае, волноваться больше не о чем. Теперь я научился себя контролировать.       — Кого ты убил? — задаю свой главный вопрос.       — Пас, — Реймонд внезапно отказывается от ответа, изменившись в лице в более суровую сторону. — Просто знай, он это заслужил.       Хоть мне так и не удаётся узнать имени жертвы, но, похоже, что тема с миссис Арнольд всё-таки отпадает. Чёрт, что бы ещё такого спросить…       — Кто-нибудь знает о том, что ты сделал?       — Да. Ещё пять человек, не считая того покойника.       Уже что-то, хотя нет. Имена он ни за что не озвучит, потому что я обязательно пойду допрашивать остальных из любопытства, и Крис это понимает. Вышвырнув окурок за ограждение, я возвращаюсь глазами к любителю жестоких игр, чтобы продолжить допрос.       — Если было столько свидетелей… как тогда ты смог избежать наказания?       — Нет улик — нет дела, — довольно протягивает Реймонд. — Это очень забавная история, тебе обязательно понравится, но расскажу я её как-нибудь в другой раз, а сейчас моя очередь спрашивать, — он останавливается возле меня, хитро склонив голову на бок. — Расскажи мне о своей первой любви, если она была, конечно.       Вот он момент, когда мы можем пересечь черту полного доверия, и для этого мне необходимо дать Крису то же самое — свой самый страшный секрет. Надеюсь, эти обязательства, которыми мы свяжемся, не позволяют трепать языком. Впрочем, этот парень явно не из такого числа.       — Лучше покажу, — отваживаюсь на очень рискованный ход, на который не решилась бы с кем-то другим или при других обстоятельствах, но тот необъяснимый тип отношений, сложившийся между мной и Реймондом, не даёт времени испугаться и подумать о возможных последствиях.       Я поднимаюсь с лавочки. Преодолев себя, расстёгиваю белую дутую безрукавку, стаскиваю серую толстовку с капюшоном и остаюсь в белой майке на тоненьких бретельках. Холодный ветер дует в спину, но мурашки по телу бегут не из-за этого. Крис подходит вплотную. Сдвинув мои волосы в сторону, он водит пальцами по шрамам с таким изучающим видом, будто ему только что вручили самую сложную головоломку, которую непременно нужно разгадать. Никому раньше, кроме сестры, я не позволяла этого делать, тем более дотрагиваться до тех мест, где дьявол оставил свои метки.       — Его звали Марк, — ненависть вливается в голос с каждым словом. — Мне было пятнадцать, когда мы познакомились. Я не подозревала какой он до тех пор, пока это не продемонстрировали на мне, — прикасаюсь пальцем к букве «М» на внутренней стороне руки чуть выше запястья. — Ненавижу этот шрам больше всего. Он как долбаное напоминание о том, какой идиоткой я была.       Обойдя меня сбоку, Реймонд заглядывает в мои глаза с подозрением, пока я одеваюсь.       — Почему ты говоришь о парне в прошедшем времени? Ты что, грохнула его?       — Ублюдок живее всех живых, но никто не будет против, если он внезапно умрёт. С радостью плюнула бы на его могилу.       — Он садист или что?       — Хуже, — неожиданно для самой себя я начинаю истерично смеяться. — Офицер полиции.       Происходит какое-то странное дерьмо. Я впервые говорю о Марке так спокойно, без тени страха, и меня совершенно не пугает тот факт, что Крис видит, что со мной сделали, и более того — знает об этом. Невероятно, но его присутствие почему-то делает меня смелее, и такое происходит уже не в первый раз.       — Легавый? — он покатывается со смеху со мной за компанию. — Вот чёрт, как тебя угораздило?       Иронично вздыхаю и просто развожу руками.       — Он мой сосед. Был им. Они с отцом часто захаживали к нам в гости.       — Именно об этом твоя мать не знает?       — Они с отцом знают другую версию, но настоящую знает только Сьюзен. Теперь и ты знаешь, больше никто, — замечаю в расчётливом взгляде Криса явные нотки наслаждения. Ничто не доставляет ему столько радости, как чужие тайны, которые знает узкий круг людей. И в действительности, стоило ему войти в этот круг, как говорить стало легче. — Представь себе, когда-то у меня тоже были амбиции, неуёмный характер, прям как у тебя. За это Марк однажды избил меня очень сильно, сломал ребро. Пришлось притвориться, что я упала с лестницы, лишь бы меня поскорее отвезли в больницу. Больше я с ним не спорила. С тех пор я вообще лишилась права голоса.       — Что такого ты ему сделала? — Реймонд строго прищуривается, заинтересовавшись моей историей гораздо сильнее.       Это воспоминание мгновенно тушит боевой настрой. Я опускаю голову, вновь почувствовав страшную вину за случившееся.       — Рассказала правду его лучшему другу. Он тоже полицейский. Они учились вместе в одной академии. Марк обставил всё так, что теперь Луис сидит в тюрьме за хранение и распространение наркотиков, но помимо этого на него вешают ещё и обвинения в совершении насильственных действий, которых он, само собой, не совершал. Этот засранец не стал ничего отрицать ради моей безопасности. Слушание в этом месяце. Моему единственному другу светит двадцать четыре года, а я даже ничем помочь не могу.       Крис слушает внимательно, затем долго и безотрывно следит за тем, как я утираю выступившие слёзы. После недолгой паузы он задаёт один из самых страшных для меня вопросов:       — Это всё, что он с тобой сделал?       — Марк сделал много ужасных вещей.       — Например? Самое страшное, что он сделал?       — Пас, — мигом начинаю протестовать. Хватит с меня сегодня потрясений. — Как-нибудь в другой раз расскажу.       — Можешь не рассказывать, я уже догадался, — сходу заявляет Крис. Увидев мой испуг, он лишь подтверждает то, что я и сама знаю: — Такой урод ни за что бы не ограничился простыми шрамами, — после этого он приближается почти вплотную с жутко мстительной ухмылкой на лице. — Испорть ему жизнь. Когда представится шанс, отомсти так, чтобы эта мразь подыхала долго и мучительно.       Громила-футболист подбирает мяч, и мы снова возвращаемся к игре. Я остаюсь прилично удивлена. Непривычно то, что Реймонд не пытается жалеть меня, как сестра или родители. Напротив, он предельно жесток, безразличен и полностью солидарен со мной в плане мести. Негодяям нельзя давать пощады.       Все дальнейшие вопросы оказываются более мирными. Я узнаю, что Крис боится высоты, а он интересуется о том, какую бы вещь я забрала, если бы мой дом загорелся. Пф-ф, да я попросту не успею ничего взять; мне придётся вытаскивать Сью, потому что она точно побежит спасать свои идиотские сладости и подпалит себе задницу.       Разные мелочи, в которых мы признаемся друг другу, действительно помогают сблизиться. К концу поединка я выделяю для себя нечто новое: у Криса есть другая сторона, которая, к моему ужасу, умело располагает к себе.       — Просто поразительно, что ты согласилась сесть со мной в одну машину после моего признания, — подшучивает он, когда мы останавливаемся на его джипе неподалёку от моего дома.       — Сильно сомневаюсь, что ты вытворил бы подобное будучи трезвым.       — Время покажет.       Двусмысленная фраза, произнесённая весьма враждебным тоном, заставляет меня повернуть голову в его сторону.       — Что это ещё значит?       — Да так, мои собственные заморочки, — нехотя хмыкает Крис.       Как-то не похоже на простые заморочки, судя по тому, с какой злобой он только что сжал руль. Я немного побаиваюсь задать ему один вопрос, что преследует меня с тех пор, как мы вышли с площадки, но всё же задаю:       — Ответь честно, тебе стало легче, когда ты убил того человека?       — Нет, — Реймонд отчётливо напрягается, похрустывая костяшками на пальцах. — Но это ещё не конец.       Даже знать не хочу, что всё это значило. На мгновение переключаю внимание на свой дом. Наверху в комнате сестры горит свет. Наверняка опять трещит с Оуэном по телефону. Прекрасная, беззаботная жизнь…       — Хоть я и не делала того, что и ты, но тоже натворила немало. Я вовсе не святая, — вполголоса произношу я. — У меня было несколько приводов в участок за кражу алкоголя из магазина. Кто знает, возможно, накидайся я чуть больше обычного, того и гляди выпустила бы Марку кишки и жила бы себе спокойно.       Рядом слышится тихий смех.       — Не всё потеряно, — без яркого освещения глаза Криса приобретают глубокий угольный оттенок. — Я не соврал, когда сказал, что в тебе большой потенциал. За это ты мне и нравишься.       — Вот так просто нравишься?       Такие слова пугают, особенно когда их произносят представители дьявольской касты. На этот раз Реймонд улыбается мне как-то иначе, отчего я слегка смущаюсь.       — А зачем всё усложнять? — добавляет он с той же умиротворённой улыбкой. — Обо мне много что говорят, но я тот, кто я есть. Ни хуже, ни лучше других. В конечном итоге, окончательное мнение на мой счёт принимать только тебе. Рано или поздно ты и сама поймешь, кто есть кто.       Покинув его машину, я остаюсь с двояким впечатлением от нашей прогулки. Даже после всего услышанного до сих остаётся не ясным, как именно я отношусь к Крису. Он умудрился перемешать моё понимание плохого и хорошего, а что хуже всего: несмотря на все его возможные злодеяния, я продолжаю хоть немного, но верить ему.       Дерьмо, я же забыла узнать, кто меня продал! Ну вот, теперь придётся вызвать его на матч-реванш.       Бреду по тротуару к дому. На подходе к крыльцу обнаруживаю, что входная дверь приоткрыта. Ветер покачивает её из стороны в сторону с неприятным скрипящим звуком. Мне сразу становится неспокойно, едва я вижу в прихожей валяющийся на полу зонтик.       — Сьюзен! — кричу так, чтобы она наверняка меня услышала. — Где ты?!       Наверху слышится топот босых ног, и он приближается. Сестра показывается на лестнице в халате и с полотенцем на голове.       — Что ты разоралась? Голова раскалывается! Не знаешь куда мама засунула аспирин?       Полностью проигнорировав её недовольство, первым делом заглядываю в гостиную, где царит мрак и веет холодом.       — Почему дверь открыта?       — Я похожа на ясновидящую? Час назад она точно была заперта. В последнее время замок стал клинить, — Сью тащится за мной попятам. Она останавливается сбоку и сразу указывает на пару открытых окон, как ей кажется, найдя очевидную причину. — А-а, наверное, всё дело в сквозняке.       — Где мама? — подцепляю пальцем мамин золотой браслет, лежащий на столике возле дивана. Залезь кто в наш дом, не думаю, что он бы оставил такую дорогую побрякушку.       — Ушла на собеседование.       Что-то во всей этой обстановке меня всё равно напрягает. В воздухе витает непонятный запах, похожий на мужской одеколон, либо я путаю его с тем освежающим дерьмом, которое ма купила в супермаркете.       — А отец? Ты его видела?       — Не-а.       — Нужно сказать ему, чтобы сменил замок, — настороженно произношу я. — И побыстрее. Это не тот город, где стоит держать двери открытыми.       Быстрым шагом двигаюсь наверх, чтобы проверить остальные комнаты. Возможно, у меня паранойя, но меня не покидает странное чувство, словно здесь кто-то был, и этот кто-то явно не из нашей семьи…

***

      — Аннет, ты точно уверена, что Эмбер не будет против моего появления? Приглашали вас, а не меня.       Нервно оглядываю помещение караоке-клуба, которое папаша Эмбер снял для дочурки, чтобы та могла от души потрясти своей задницей. Припёрлась уже добрая половина школы, и поток людей, лезущих в двери, до сих пор не заканчивается.       — Да-а, она немного тебя невзлюбила, когда Стоуна отчислили, и как поговаривают — из-за тебя, но мы всегда сможем нацепить тебе фальшивые усы, и никто не узнает, — с усталым завыванием Аннет запрокидывает голову назад, как только видит мой недовольный взгляд. — Не смотри ты так, я всё уладила. На, держи, — она пихает мне в руки какую-то коробку в золотистой бумаге. — Подаришь ей и она тебе всё простит.       — Что это такое? — встряхиваю блестящую плоскую фигню, и она тут же начинает греметь.       — Шоколадные конфеты.       — Сдурела?! Кто дарит на день рождения шоколадные конфеты?! Она подумает, что я совсем идиотка!       Пока я брызжу ядом во все стороны, Эллин со смехом подпихивает меня в бок.       — Мама Эмбер посадила её на жёсткую диету, поэтому бедняжка втихаря обжирается сладким. Ты сделаешь ей большое одолжение.       Ну да. То, что она любит пожрать, и так заметно: её пятая точка вот-вот застрянет между столами.       Решаю на всякий случай проверить себя, чтобы, не дай бог, не опростоволоситься раньше времени. Облегчённо вздыхаю, когда не нахожу следов грязи ни на кедах, ни на белых зауженных джинсах, а так же следов волос на клетчатой фиолетовой рубашке, после чего так же бегло обсматриваю остальных: Сью по-прежнему не изменяет своему кукольному стилю и платьицам в цветочек, Аннет — своему виду оторвы с опасными металлическими элементами на одежде, а Эллин сегодня просто прелесть в этом нежно-розовом платье с серебристыми пуговками. Люблю, когда она снимает эти жуткие очки и наряжается.       Мы подгребаем к кучке девчонок, среди которых стоит именинница вечера в бардовом платье до пола и с переливающейся тиарой на голове.       — Аннет! — приторно щебечет Эмбер, заключая мою подругу в объятия.       — С днём рождения! — та улыбается в ответ ещё слащавее, слегка коснувшись губами её щеки, а затем я чувствую странный толчок в спину, намекающий, что пора вручить презент.       — Да, с днём рождения. Это тебе, — меня прилично передёргивает, но я всё же протягиваю Эмбер коробку и не удерживаюсь от комментария. — Конфетки.       Она посматривает на меня с толикой неприязни, но подарок тем не менее забирает, не забыв продемонстрировать нам всем золотистый браслет, усыпанный разноцветными камушками.       — Красиво. Кто подарил? — вежливо интересуется Эллин, рассматривая украшение с добродушной улыбкой.       — Дредд, — Эмбер чуть ли не писается от счастья, вертя побрякушкой туда-сюда.       Похоже, у меня глюки. Чего?!       — Он что, тоже здесь?! — стараюсь сделать свой тон менее злобным, только вот ни хрена не выходит.       Сукин сын, он же отказался! Какого чёрта передумал?! Я ведь и попёрлась сюда с одним условием, что его здесь не будет, а теперь мне придётся смотреть на его наглую рожу весь вечер! Ещё и подарок он ей подарил!       — Конечно, здесь, — именинница выдаёт эту фразу с такой интонацией, будто это само собой разумеющееся. — Но лучше держись от него на расстоянии, чтобы не случилось никаких проблем.       Всё, меня снова одолевает этот истерический смех.       — О-о, на этот счёт можешь даже не волноваться! Где тут у вас выпивка говоришь, в баре? Спасибо!       — Вообще-то, вечеринка безалкогольная…       Твою мать, вы издеваетесь? Такого количества обломов за жалкую пару секунд со мной никогда не случалось! Тогда я быстро передаю опеку над Сьюзен своим подругам, а сама решаю прогуляться подальше от всей этой гламурной тусовки в надежде не натолкнуться на Стоуна, которого я пока что не увидела, зато увидела море желающих поорать в караоке на сцене, пол возле которой завален подарками в пёстрых обёртках. Вся эта приглушённая атмосфера с обильными элементами красного мне совершенно не нравится.       Интересно, где он? Мы впервые поссорились будучи парой, а не врагами, хотя этого стоило ожидать. Тем временем мне начинает казаться, что браслет на руке Эмбер стал блестеть куда ярче, чем до этого.       Подарки дарить не запрещено, к тому же есть повод, так что заткнись уже!       Усердно продолжаю бороться с мыслями о ревности, как вдруг замечаю возле бара Стива с Алексом. Блондинчик шикает на друга, когда тот пытается подлить что-то в свой бокал с газировкой.       Я так и знала! Какой-нибудь гений обязательно додумается протащить сюда спиртное!       — Тебе не кажется, что ты слишком много пьёшь?       — Недостаточно. Я всё ещё тебя слышу!       Они вступают в битву за что-то непонятное, напоминающее мартини. Пижон упорно старается выдрать его из рук Стива, но тот цепляется просто мёртвой хваткой. Надо бы спасти бутылку, пока эти два придурка и вовсе не лишили меня последней надежды.       — Слава богу! — подлетев к ним, резко выхватываю заветный приз и пью прямо из горла.       Глаза Стива стремительно ползут на лоб от такого зрелища, но ничего не поделаешь. Вечер предстоит тяжёлый, так что мне жизненно необходимо сохранить хотя бы последние нервные клетки.       Алекс сгребает друга в объятия с безумно счастливой физиономией.       — Смотри-ка, Стиви, а ты говорил, мне не найти себе компанию!       — Фу! — морщусь я, осушив чуть меньше четверти. — Что это за хрень?       — Водка.       — Какая гадость!       — Ещё будешь?       — Давай!       Алекс просит у бармена ещё один бокал. Мы успеваем совершить по новому заходу, когда к нам подходит Аннет в своём коротюсеньком чёрном платье. Укоризненно взглянув на своего парня, она берёт Стива под руку и недовольно говорит:       — Зря стараешься. Он быстрее мать родную бросит, чем пить.       — Да вы, детки, спелись за моей спиной, как я погляжу, — ехидно бросает Алекс через плечо.       — Ладно, оставь их. Джейн здесь, так что с ним ничего не случится, — не без лишних сомнений Аннет принимает верное решение не портить нам вечеринку и теперь обращается к Стиву почти шёпотом: — Лучше иди поговори с Эллин, пока есть такая возможность…       В самом деле. Мама Эллин охраняет её словно какой-то цепной пёс. Понятия не имею, что Аннет наплела ей, чтобы беднягу выпустили из дома.       Опрокинув дополнительную порцию, мне становится спокойнее на один процент из тысячи, тогда я прихожу к выводу, что этого мало, и делаю повторный кружок вместе с Алексом.       — Погнали к нам за стол, — одной рукой он хватает бутылку и два стакана, а другой меня.       Половина присутствующих девчонок зачем-то сбегается к сцене. Фокусирую всё своё зрение и вижу, как Эмбер готовится к открытию подарков, позвав для этого своих близких подруг. Они дружно вскрывают самую большую коробку в ярко-розовой бумаге. Мамочки, сколько ж там конфет?! Чума! Надо бы натравить на неё Сьюзен. Та быстро уничтожит все запасы сладкого вместе с обёртками.       Я покатываюсь со смеху, представив эту картину, а вместе с тем пижон доводит нас до стола «элиты» Миддлвиля. На этом моменте вся радость последних минут заканчивается и превращается в глубокую депрессию.       Вот и он…       — Прелестно. Кажется, на нас надвигается кошмар шведской семьи, — произносит Дредд в своей привычной хамской манере, когда мы с пижоном устраиваемся к остальной части компании.       Наш столик оказывается не настолько вместительным, поэтому Оуэн с Алексом уступают свои места нам с Аннет, а сами запрыгивают на декоративный выступ у стены, увешанной разными фотками знаменитостей.       — Единственный кошмар в этой семье — это ты, Стоун, — подаёт голос моя сестра, осаждая попытку нагрубить своей наилюбезнейшей улыбкой.       Дредд смотрит на неё в упор, не скрывая антипатии. Эллин, Аннет, Сью и я — далеко не те люди, с которыми ему бы хотелось проводить вечер, однако нас приходится терпеть. А раз другого варианта нет, тогда это исчадие ада быстро переходит к одному из своих любимейших занятий — злить Сьюзен.       — У-у, да кому-то здесь нужен поводок. Оуэн, твой ротвейлер кидается на меня.       Сестра уже перегибается через стол, сжимает пухленькие губки, приготовившись выдать ими новую гадость в его адрес, но её опережает рок-звезда.       — Заканчивай, Дредд, — на редкость грубо требует он. — Имей совесть, я всё-таки здесь сижу.       Рейтинг этого парня с милыми ямочками на щеках только что взлетел до верхней отметки. После такого я уже готова дать ему «зелёный свет» даже на свидание с мелкой козявкой.       — Всё-всё, я заткнулся, — Стоун сдаётся и принимается наполнять свой бокал дорогущим виски, состроив Сью гримасу напоследок. — Иначе твой рыцарь набьёт мне рожу. Страх-то какой.       — Очень надеюсь, что до этого не дойдёт…       — Я бы так не надеялся, — подтрунивает Алекс, едва не расплескав на Стива, сидящего перед ним, всё спиртное. — Только если ты ему рот скотчем замотаешь. Слоёв эдак в пять.       Парни продолжают шутить на эту тему между собой, а глядя на них, девочки тоже расслабляются, когда становится окончательно ясно, что приспешник зла больше не рискнёт никого трогать, пока их защитники рядом. Возможно, вечер будет вовсе не таким плохим, как я думала.       Первые смельчаки взбираются на сцену, чтобы спеть душераздирающую песню из «Телохранителя». Стоит мне немного заулыбаться, проникнуться атмосферой вновь обретённого дружеского круга, как дьявол тут же подумывает вернуть меня с небес.       Кажется, я поспешила с выводами насчёт хорошего вечера…       Гораздо больше, чем измываться над Сью, он любит измываться надо мной. Среди всех я единственная, у кого фактически нет никакой защиты, а поскольку достать дерзкую малявку так и не вышло, Дредд мгновенно переключается на меня.       — Денстон, а у тебя что с лицом? Компания не нравится?       Одной рукой впиваюсь в мягкий красный подлокотник, другой — в бокал. Нет уж, Стоун, теперь мы не в тех отношениях, чтобы можно было гнобить меня при всех!       — Твоя компания мне никогда не нравится, а сегодня… особенно.       Набираюсь достаточно смелости, чтобы взглянуть в его сторону. Наше презрение друг к другу беззвучно сталкивается в воздухе, повиснув над столом подобно грозовой туче. Судя по искрам зла, промелькнувшим в серых глазах, Дредд быстро смекает, что речь идёт о дне рождении Эмбер, на котором его попросту не должно быть, только он не успевает мне что-то возразить, поскольку эта самая, мать её, долбаная Эмбер уже бежит к нему.       — Не хочешь пойти со мной распаковать подарки? — подобрав свой шлейф, она садится позади него на выступ у стены и уже во всю полирует коготками его плечо.       Стоун ловит на себе мой убийственный взгляд и говорит словно ангел:       — Конечно. Чуть позже подойду.       — Я буду ждать.       Не забыв послать ему воздушный поцелуй, на который он улыбается в ответ, именинница с довольным видом удаляется обходить остальных гостей. Её намёк был понятен абсолютно всем присутствующим, но блондинчик озвучивает его первым:       — Ты в курсе, что она планирует распаковать тебя вместо подарка?       — В курсе, — Дредд равнодушно фыркает. — Пусть занимает очередь.       Ну ничего себе, какое самомнение! Что-то я не видела этой очереди. Ой, ну ладно, видела! Но это не повод тыкать мне этим в лицо! Думает, раз он пришёл такой охрененно красивый в этой белой рубашке и чёрных брючках, то все сразу начнут падать у его ног?       Твою мать, так и есть.       Ему идёт абсолютно всё, обмотайся этот говнюк хоть туалетной бумагой! Девки всё равно будут пускать слюни в три ручья и любоваться им как на выставке. Боюсь, я этого не выдержу, а ему именно это и нужно — увидеть мои мучения…       Хочет битвы? Ладно, будет ему битва!       В моей больной голове созревает безумно унизительный план.       — Эй, Алекс, у тебя есть ещё что-нибудь выпить?       Пижон начинает прикидывать возможные варианты, поскольку достать алкоголь в этом месте не выйдет, а водка и виски, кажется, были единственными вещами, которые Эмбер позволила им оставить, вернее она позволила Стоуну, а не всем остальным. Вспомнив о чём-то важном, Алекс чуть не падает с выступа.       — О-о, не так давно я заныкал в твоей тачке бутылку шампанского! — говорит он Стоуну. — Она ещё там?       Дредд едва заметно стискивает челюсть.       — Без понятия.       — Отлично! — довольно восклицаю я. С небывалым удовольствием откидываюсь на мягкую спинку стула, громко скомандовав самым наглым образом: — Стоун, метнись принеси её.       За соседними столиками народ гуляет во всю, заливается безалкогольными напитками и весело гогочет, но за нашим повисает такое напряжение, разрядом от которого можно убить. Гробовая тишина затягивается, а вместе с ней приближается неминуемая катастрофа, и я жду её с нетерпением, как главное событие вечера. Спустя мгновение реакция Стоуна наконец показывается перед всеми: он медленно выпрямляется, посматривая на меня с холодной ненавистью, и с угрожающим спокойствием вступает в разговор.       — Денстон, ты ничего не путаешь? Разве я похож на официанта?       Нарочно делаю выжидающую паузу, чтобы вывести его ещё больше, а после отвечаю таким же монотонным голосом:       — Ты похож на моего личного раба, который проиграл спор.       Пусть и не надолго, но мне удаётся лишить его дара речи, потому что в данную секунду он уже не способен ни на что, кроме как потрясённо таращиться на меня в оба глаза. Впрочем, не он один: его друзья, мои друзья — поголовно все с опаской следят за нами, застыв без единого звука. Каждый, кто хочет жить, прекрасно понимает, что самообладание Стоуна слишком хрупкая вещь, чтобы её можно было вот так бесцеремонно тревожить, однако я всё же рискну. В конечном итоге, до него доходит смысл каждого моего слова. Дредд окончательно свыкается с мыслью о том, что я не шучу, и вспыхивает от злости как спичка.       — Ты хорошо подумала?       — Ага. Я же обещала, что ты будешь делать всё, что я захочу и когда захочу, так что поднимай свою задницу и делай.       — Ну ладно, как знаешь, — слышится тяжёлый вздох.       Под пристальным вниманием нашей компании Стоун поднимается на ноги с таким видом, словно до сих пор не верит в происходящее. Неторопливым шагом он обходит стол и останавливается у меня за спиной. Из-за его губительной близости сердце бросается в галоп, а то ощущение жара, которое он несёт с собой, вынуждает мигом допить содержимое бокала. По стулу, а заодно и по всему моему телу проходят вибрации, когда Дредд кладёт свои руки на спинку. Я пытаюсь сохранять хладнокровие, всё-таки на нас смотрят шесть пар глаз, не ведающих о нашей скромной интрижке. Но как тут сохранишь это чёртово хладнокровие, когда зло во плоти наклоняется так низко, что мы почти соприкасаемся кожей?!       Сполна насладившись чужим волнением, обладатель властного голоса щекочет своим дыханием мою щёку, а затем ядовито шепчет на ухо при всех:       — Будут ещё какие-нибудь пожелания, моя госпожа?       На лицах друзей возникают эти глумливые выражения. Каждый из присутствующих с нетерпением ждёт момента, когда Стоуна прилюдно накажут, но чувства к нему настойчиво отговаривают меня от этой затеи, а заодно и мешают осуществить свой злобный замысел. Поэтому я отбрасываю их в сторону, ведь если хорошенько подумать, меня он никогда не щадил.       Получи, гад.       — Да, — я поворачиваю к нему голову. — Шевелись быстрее.       Ребята взрываются хохотом. Больше чем уверена, кто-нибудь из них сейчас пожал бы мне руку, но вполне хватит и того, что они уже оценили такую сладкую месть. Закидываю ногу на ногу и злорадно хихикаю за компанию с остальными.       — У-у, кажется, теперь кому-то другому здесь нужен поводок, — заливаясь смехом, Сьюзен не удерживается от едкого комментария.       После этих слов Аннет протягивает ей пятерню, по которой та незамедлительно ударяет своей ладошкой.       Дредд мужественно терпит оскорбительное высказывание моей сестры, однако стоит ему увидеть, что лучшие друзья в полной мере поддерживают всеобщее веселье, как он тут же начинает психовать.       — А вы, козлы, что ржёте?!       — Прости, чувак, но это реально смешно!       — Ты же типа в рабстве, верно? Ну вот… Так и представляю тебя в фартуке с этой пушистой штучкой, чтобы пыль стирать.       Алекс с диким воплем натягивает кепку на лицо, после чего они с Оуэном начинают рыдать почти что взахлёб, а Стоун приходит в полнейший ужас. Шикарно. К моей радости, даже сам Стив не скрывает довольной улыбки, лишь прячет её за рукой.       — На меня не смотри, — сразу предупреждает он, поддавшись на общую истерию за столом. — Я не заставлял тебя спорить.       Не найдя поддержки в лице блондинчика, Дредд обводит друзей самым смертельным взглядом, на который только способен. Пожалуй, подолью ещё немного масла в огонь.       — Стоун, ты почему всё ещё здесь? — невинно взмахнув ресницами, по-королевски повторяю: — Я хочу шампанского.       — Будет тебе шампанское… — рычит он, уносясь прочь настолько быстро, что едва не поднимает в воздухе самый настоящий смерч.       Когда он уходит, а смех потихоньку стихает, Стив сразу же берёт руку Эллин под столом. Они нежно улыбаются друг другу, и это самая трогательная вещь, которую я сегодня видела. Она радует и одновременно ранит, поскольку со мной и Стоуном такого никогда не произойдёт. До конца своих дней мы будем изображать ненависть и мучить друг друга.       Чей-то телефон издаёт пищащий звук. Рок-звезда лезет в нагрудный карман джинсовки и сходу озвучивает парням сообщение:       — Он зовёт нас на улицу.       — Ну что опять?! — с громким недовольством пижон спрыгивает с выступа. Не дожидаясь остальных, он ковыляет к выходу, прихватив с собой бокал с выпивкой.       — Мы скоро…       Стив вынужденно отпускает руку Эл. Когда они с Оуэном исчезают в толпе, а мы остаёмся за столиком вчетвером, Аннет начинает свою атаку.       — Ну? — она выжидающе таращится на меня.       — Что?       — Рассказывай, как у вас дела с Чарли?       Ну на хер! Срочно верните сюда Алекса с водкой или мне хана! Но на все мои мольбы о капельке спиртного, официант лишь ставит нам на стол тарелку с чем-то экзотическим и несколько безалкогольных коктейлей.       — Нормально, — коротко бросаю я, уставившись на сцену, где обёртки от подарков уже разлетаются в разные стороны.       — И всё?!       — Привыкай, — сердито надувается Сью, барабаня пальцами по красной скатерти. — Она отвечает мне так каждый раз, когда я спрашиваю о нём.       — Да что вы прицепились? Джейн сама расскажет, когда захочет. Это её личное дело.       Я готова расцеловать своего прекрасного спасителя в лице Эллин. Кроме неё больше некому вдолбить в голову этим двум любительницам подробностей, что некоторые детали иногда стоило бы оставлять при себе.       — Не зря тебя считают самой умной, — посылаю взгляд вечной любви в сторону Эл, на что та, как всегда, смущается, и ворчливое высказывание в сторону Аннет со Сью. — Да не о чем тут рассказывать! Мы только начали встречаться!       Стоило ожидать, что они так просто не отвалят.       — Расскажи, какой он!       — Он обычный простой парень.       — Не может такого быть, чтобы парень, которого ты согласилась поцеловать, оказался обычным, — хитро изогнув ярко-красные губы, Аннет победоносно складывает руки на груди. — Что-то в нём явно тебя зацепило. Хотя бы поцелуй опиши, чтобы мы удовлетворили свое любопытство! Как это было: нежно или горячо? На что он похож? Огонь или лёд?       О, боже. Я даже не представляю, как мне описать Стоуна…       Если бы он был каким-нибудь важным событием, я бы описала его так: на человечество надвигается Апокалипсис в виде ядерного взрыва, параллельно с этим к Земле вот-вот подлетит жирный астероид, который размажет всех в лепёшку; в это время где-то с другой стороны нашей маленькой планетки уже высаживается армия инопланетян, чтобы добить всех тех, кто ещё не откинулся после астероида и ядерного взрыва, а если и тут не выгорит, тогда динозавры поднимутся из могил и дожрут оставшихся, примерно так.       — Он слегка импульсивный.       Любопытный дуэт многозначительно переглядывается.       — Ну, уже хоть что-то. И когда же вы дойдёте до второй базы?       Сердито нахмурившись, нервно верчу в руке бокал. Что бы это не значило, оно мне уже не нравится…       — До какой такой второй базы?       — Допуск к телу, что же ещё!       — Э-э, настолько далеко я пока не заглядывала, Аннет, и не уверена, что в ближайшее время вообще буду, — честно признаюсь я, не приврав ни на грамм. — Мои прошлые отношения были, мягко говоря, отстойными, так что на этот раз я не хочу торопить события.       — Понимаю. Во всяком случае, если Чарли вдруг бросит тебя из-за этого, ты всегда сможешь забрать себе Стоуна. Мы не против.       — А вот я что-то не поняла прикола… — серьёзный испуг прокрадывается под кожу и распространяется по телу с огромной скоростью. — Ты сейчас к чему это сказала?       Все пялятся на меня, как на какую-то недоразвитую, тихонько хихикают над тем, что я не могу допендрить до очевидного. Не очень-то и хотелось, только мне не оставляют выбора: Аннет не перестаёт цепляться за одну из самых провокационных тем.       — Как к чему? — кивком головы она указывает на девочек. — Сама посмотри: Эл со Стивом, Сьюзи с Оуэном, у меня Алекс, ну, а тебе остался только Стоун.       — Нет уж, тут я пас.       — А что так? Хоть он и подонок, но стоит признать — весьма горячий подонок. Тем более… ты иногда на него заглядываешься, я заметила.       — У него просто шмотки клёвые, а так я никак на него не смотрю.       — Не думаю, что дело только в шмотках…       Да что за фигня происходит?! Она решила добить меня вместо него?! Я перестаю дышать, просто потому что мне хочется покончить с собой прямо здесь и сейчас! На долю секунды начинает казаться, что подруга подозревает о нашем романе, вот и закидывает меня странными намёками, от которых уже взвыть хочется. Аннет бьёт по больному, а сил отбиваться от неё вот-вот не останется. Морально готовлюсь к тому, что из меня вытащат правду, как вдруг моя сестра резко меняется в лице.       — Стоп! Вот тут ты не права! — воинственный тон Сью заставляет угомониться нас обеих. — Я знаю Джейн лучше всех и с уверенностью могу сказать, что она не такая! После всего, что было в Сан-Франциско, она ни за что не свяжется с таким, как Стоун! — маленький дьявол в платье в цветочек яростно подпрыгивает на стуле. — У нас нет секретов друг от друга. Скрой она от меня нечто подобное, я бы ни за что её не простила, как и она меня. Джейн прекрасно знает, как я к этому отношусь. Мы никогда не станем врать о таких вещах!       Сестра демонстративно вздымает голову, чтобы показать всем, что она ни капли не сомневается во мне и будет отстаивать свою точку зрения до последнего.       — Ой, ну ладно! Прям уж пошутить нельзя! — Аннет тоже становится на дыбы, не желая уступать победу в этой словесной баталии. — Между прочим, самая сильная ненависть — порождение самой сильной любви. Сначала мы их ненавидим, считаем недостойными, а затем они нас покоряют, и мы уже жить без них не можем.       Они продолжают препираться, как два маленьких ребёнка, и чем дольше я за ними наблюдаю, тем паршивее мне становится. Слова Сью заставляют вспомнить обо всех забытых обещаниях, обо всём, о чём мы когда-то договаривались. Мы клялись всегда говорить друг другу правду, что бы не случилось и какая ужасная она бы не была. Когда я лила слёзы из-за Марка, Сью была моей единственной поддержкой, моим утешением, защитой. Так и оставалось… до моей встречи со Стоуном. После него я превратилась в лживое дерьмо, которое постоянно скрывает что-то от других.       Моё сердце сжимается от боли, когда я обнаруживаю в себе новый страх: я до смерти боюсь разочаровать Сьюзен, боюсь, что однажды она взглянет на меня с осуждением. Пускай Дредд и не насильник, как Марк, но по всем своим характеристикам иногда он вполне способен превзойти его в жестокости. Сестра никогда его не примет, а я никогда не смогу признаться ей, что такой, как Дредд, способен мне нравиться. Я себе-то с трудом в этом призналась! Этот секрет совершенно точно уйдёт со мной в могилу.       Смирившись с горькой истиной, я всё глубже и глубже погружаюсь в пучину обмана, чтобы угодить Сью.       — Сьюзен говорит правду, Аннет, — загробным голосом подтверждаю я, прервав их дебаты. — Ни при каких условиях я не заведу роман со Стоуном. Кто вообще в здравом уме станет с ним встречаться? Он же неуравновешенный псих, пытающийся компенсировать чувство неполноценности с помощью денег, власти и насилия. А его завышенная самооценка, излишняя самоуверенность, пустое тщеславие — всего лишь одна большая показуха. Отбери у него популярность и симпатичную мордашку, в нём не останется ничего. Там и сейчас нет ничего такого, что могло бы привлечь, — мой тон становится только злее с каждой тошнотворной фразой. — Да, не спорю, он красавчик. С таким парнем можно перепихнуться разок, можно хорошенько потусить пару уик-эндов, но таких, как он, никогда не знакомят с родителями, их не приглашают на семейные ужины, потому что он мерзкий. Для него нет ничего святого. Думаешь, он способен любить кого-то больше себя? Да его единственная любовь — это самоутверждение за счёт других, месть за свои собственные неудачи.       — Э-м, Джейн…       — Сильно сомневаюсь, что он вообще понимает, что такое нормальные человеческие отношения. Мамина кофеварка и то более сентиментальная, чем он, так что давай закроем эту тему раз и навсегда. Мне со Стоуном просто стоять рядом стыдно, не говоря уже об остальном!       Перевожу дыхание после чудовищного потока вранья. Мне становится противно от собственных слов, но поступить иначе я просто не могла. Сью должна поверить в то, что я ненавижу Дредда на все сто процентов. И, кажется, она осталась вполне довольна: сидит себе, хитро улыбается, поглядывая куда-то над моей головой. Что-то внутри сразу ёкает, как только Аннет с Эллин сконфуженно уводят глаза по разным сторонам.       Только не это…       Зная о том, что он стоит за моей спиной, мне не хватает духу даже пошевелиться. Я могу лишь ждать, когда он скажет что-то гадкое, возможно, захочет как-то отомстить, ударить, убить. Лучше бы Стоун выполнил любой пункт из этого списка, поскольку смотреть на то, как он молча забирает свои ключи от машины, лежащие на столе, и просто уходит в миллион раз страшнее.       — Ауч, это было жёстко, — шутливо морщится Алекс. — Я так понимаю, обратно его можно не ждать?       — Видимо, да… — блондинчик оглядывается назад, где Стоуна уже и след простыл.       Тогда пижон запрыгивает на освободившийся стул с довольной миной как ни в чём не бывало. Ни Стив, ни Оуэн так же не придают случившемуся никакого значения. Очевидно, они давно привыкли к любым бзикам своего лучшего друга, и новый для них лишь очередная капля в море.       — Зато это было правдиво, — моя сестра радостно вытаскивает кусочек манго из огромного блюда, надкусывая его с неимоверным ехидством. — Не маленький, переживёт.       Но наши отношения этого не переживут…       Парни рассаживаются обратно, притащив откуда-то новую порцию выпивки. Все и думать забыли о произошедшем минуту назад. Сью внаглую отнимает у соседей ещё один стул, чтобы рок-звезда мог посидеть рядом с ней, ну, а я пытаюсь придумать, как спасти нас со Стоуном от краха. То, что я наговорила про него, — полнейшая ложь. Я так не думаю и не думала с тех пор, как мы начали встречаться, но сказанного не отменить. Пока я нахожусь здесь, он уходит всё дальше. Нужно что-то делать.       — Ой, давайте не будем о грустном, — надеваю на лицо фальшивую гримасу счастья, чтобы переключить всех на другую тему. — Оуэн, сбацаешь нам что-нибудь прикольное в караоке?       — Э-э, ладно…       — Только я сначала в туалет сгоняю. А где он, кстати?       Стив указывает на узкий коридорчик метрах в десяти от нас, куда уже стоит небольшая очередь. Махнув друзьям рукой, чтобы они начинали тусовку без меня, ловко пролезаю меж столов и делаю вид, что жду своей очереди, а сама то и дело поглядываю на выход к гардеробной. Прошло всего минуты три, возможно, я ещё успею догнать Стоуна. Пользуясь моментом, пока Алекс подливает всем спиртное, загородив собой обзор, бросаюсь бежать дальше. Приходится прорваться вперёд всех, дабы выдрать свою куртку, после чего я пулей вылетаю из клуба.       Твою мать, его нигде нет! Не тратя драгоценные секунды, решаюсь позвонить ему, но он сбрасывает все мои звонки. Я кружусь на месте, уже полностью отчаявшись поговорить с ним, пока через дорогу какой-то нетерпеливый умник громко сигналит машине, заблокировавшей ему выезд. Водитель старенького «Шевроле» медленно копается с ключами, а после только с третьей попытки заводит двигатель, и когда он отъезжает в сторону, на глаза попадается чёрный «Мустанг». Словно сумасшедшая кидаюсь через дорогу, лишь бы не позволить другому идиоту уехать.       Стоун резво сдаёт назад, разворачивается и в этот момент я преграждаю ему дорогу, выставив обе руки.       — Дредд, подожди! — настойчиво прошу я.       Он высовывает голову из окна и злобно рявкает:       — А чего ждать? Я услышал достаточно!       — Чёрт, да выйди ты, пожалуйста! Нам надо поговорить!       Впившись в меня разъярённым взглядом, он глушит двигатель и ставит машину на аварийки, затем выскакивает наружу, хлопнув дверцей со всей силы. Вовремя вспоминаю, что через дорогу находится слишком много знакомых людей. Выйди кто из них на улицу, этот разговор моментально вызовет у них слишком много вопросов. Тогда я хватаю Дредда под локоть и тащу к ближайшему дому, возле которого видела пожарную лестницу, когда мы с девочками только шли на этот грёбаный праздник. Для надёжности чуть ли не втаскиваю Стоуна на третий этаж, где уж точно никто не сможет помешать. Угрозы быть обнаруженными больше нет, значит теперь я могу оправдаться.       — Брось, ты же знаешь, я говорила не всерьёз! Мне пришлось!       — Да ну? А вот лично мне так не показалось, — Дредд злобно сжимает рукой металлическое ограждение лестницы. — Прозвучало слишком убедительно. Стыдно рядом стоять, так получается?       Я улавливаю обиду в его голосе, но он никогда в этом не признается, поэтому приходится повысить тон, чтобы до этого придурка наверняка дошло.       — Не будь дураком! Наши отношения — это секрет! Как ещё я должна была говорить о тебе в их присутствии?       — Никак! Я же о тебе не говорю! Больше не говорю!       — По-твоему, ты поступил лучше? Попёрся на вечеринку к Эмбер, хотя прекрасно знал, что мне будет неприятно.       — О-о, вот и началось! Мне припомнили Эмбер! — с истеричным смехом Стоун хватается руками за затылок и выпячивает на меня озверевшие глаза. — Наверное, ты долго терпела, прежде чем высказать мне это. Разве в прошлый раз я не доходчиво объяснил, что мне на неё насрать? За кого ты меня принимаешь? За того, кто трахает всё, что движется? Я не трачу своё время на всякий сброд, Денстон! Да, меня пригласили и я согласился. Тоже мне проблема!       Проверив с высоты мрачный переулок на наличие непрошеных гостей, берусь одной рукой за перила и поддаюсь порыву страшного гнева.       — Проблема не в том, что ты согласился! Я не дура, Дредд! Ты назло мне это сделал за то, что я подслушала твой разговор с шерифом, а теперь ведёшь себя как дерьмо!       Он угрожающе подаётся вперёд.       — На хрена ты тогда пишешь и звонишь мне каждый вечер? Кому-то стало сложно обойтись без моего дерьмового общества?       — Лучше не начинай, — делаю не менее угрожающий шаг ему навстречу. — Ты уже становишься похож на одного козла, с которым я познакомилась в аэропорту.       — И что с того? Я не давал тебе никаких обещаний, что буду примерным мальчиком. Ищешь такого, значит ты не к тому обратилась. Я подонок, смирись с этим!       — Да, а ещё не упускаешь возможности напомнить всем, что они ничтожества!       До сих пор не понимаю, откуда у меня хватает сил держать себя в руках и не сбросить его вниз с этой чёртовой лестницы. Уровень ярости в крови критически зашкаливает, а Стоун не прекращает поднимать его до той отметки, когда мне попросту захочется ему двинуть.       — А я этого никогда не скрывал, — свирепо произносит он, сопровождая каждое слово мстительной ухмылкой. — Плохо же ты меня знаешь, Джейн, но мы можем это быстро исправить. К кому обратимся: к просторам интернета или к твоему напарнику? Хотя пошли они все в жопу! Ещё до этого я предупреждал тебя, что со мной будет непросто, но в тот момент ты, очевидно, слушала меня задницей, так что теперь даже не пытайся переложить всю вину на меня!       Замолкаю в шоке. Да как он смеет?! Нет, я не отрицаю, что в тот вечер, возможно, и вправду услышала только то, что хотела услышать, опустив все остальные подробности о сложностях его характера, а ещё была под большим впечатлением от его поразительных слов, за которыми не разглядела очевидного: мы не пара и никогда ею не будем. На этот раз я признаю то, что необходимо было признать уже давно.       — Спасибо, что облегчил прощание. Это была огро-о-омная ошибка — ты и я! Просто непростительная! Больше я тебе никогда не позвоню!       — Блеск! — в порыве злости Дредд взмахивает руками. — Спасибо шерифу, толстой жопе Эмбер и всем остальным клоунам, которые промыли тебе мозги. Раз я всего лишь ошибка, тогда больше нет смысла обременять тебя своим присутствием. Ты в нём всё равно не нуждаешься, истеричка…       Этот засранец отворачивается от меня, решив просто свалить.       — Что ты сейчас сказал?! — просто не верю своим ушам. Он никак не реагирует на мой вопрос, тогда я толкаю его в спину, утратив последние крохи выдержки. — Да пошёл ты, Стоун! Меня от тебя тошнит! Иди в задницу, а лучше катись обратно к этому уроду с битой и выполняй его команды, как ты это любишь! Собачка на поводке!       Мой поступок моментально возвращает утраченное внимание. Дредд поворачивается обратно со злобным шипением.       — Легко! Не жди меня вечером!       — Даже не собиралась! Вали к чёрту!       Одарив меня напоследок смертоносным взглядом, он спускается по лестнице такими быстрыми шагами, что через короткий миг и вовсе исчезает из поля зрения за углом здания. Я оседаю вниз на жёсткое металлическое основание, спрятав лицо в ладонях. Придурок! Терпеть его не могу! Он опять всё обосрал, точнее, мы сделали это оба, но сути дела это не меняет. Ненавижу его за все оскорбления, за все гадкие поступки, за его слишком красивые глаза и за то, что он имеет власть над моими эмоциями. Я была твёрдо убеждена, что злоба на весь мужской род пробудет со мной до конца этой грёбаной жизни, но чтобы такой кретин, как Стоун, смог вытащить из меня нежные чувства — это уже слишком!       Отсиживаюсь здесь, по меньшей мере, ещё минут десять, пока желание прибить кого-то не покидает меня окончательно, только тогда я встаю на ноги и подумываю вернуться обратно в клуб. Похоже, это конец. Мы были обречены с самого начала. От этой мысли злость и обида захлёстывают меня с новой силой. Сбегаю по лестнице почти до самого конца и у её основания чуть не сталкиваюсь лбом с одной наглой рожей. Глаза бешено впиваются в его красивое лицо, и те гневные слова, что мне хотелось ему сказать, напрочь вылетают из головы. Возникает лишь один вопрос:       — Какого хрена ты опять припёрся?!       — Так и скажи, что боишься своей сестры! — гневно выпаливает он, поднявшись вверх на ступеньку. — Просто признайся, это же несложно.       — Никого я не боюсь! — нащупываю ногой опору и пячусь назад.       Дредд решительно двигается на меня.       — Ты сомневаешься именно из-за неё. Только её мнение заставляет тебя стыдиться связи со мной. Узнай кто-то другой о нас, тебе было бы плевать, но ты быстрее удавишься, чем признаешь перед сестрой, что я хоть немного тебе симпатичен. Этот факт пугает тебя гораздо больше, чем факт о том, что я чёртов псих. Хотя, может, я и ошибаюсь. Возможно, ты просто очень гордая и решила показать всем, что меня можно мешать с дерьмом. И даже после всего я больше склоняюсь к тому, что ты боишься подпустить меня ближе, ведь когда это случится, и твоя сестра узнает про нас, ты уже не сможешь оправдаться. Разве я не прав?       Я отвожу обречённый взгляд, ощутив свой постыдный проигрыш.       — Ну уж нет! Глаза на меня! — в приказной форме требует Стоун. — Я не прав?!       Да чтоб тебя! Прям как заноза в заднице! Через силу заставляю себя посмотреть ему в лицо.       — Нет, не прав! — прибегаю к очередному вранью, чтобы хоть как-то сохранить последние остатки достоинства перед этим ужасным существом, но будь он проклят за то, что действительно попал в точку.       — Врёшь. Какой из вариантов был верным? Всё из-за гордости или страха? Если есть третий вариант, я готов его выслушать.       — Третьего нету…       — Что тогда? Ну давай, будь смелее, я не убью тебя за правду.       Дредд бросает очередной вызов. Мне страшно признаваться и я совсем не смелая, не такая сильная, как он. Каждый шаг на пути к прежней жизни и без того даётся мне с большим трудом, а когда он так упорно заставляет меня обличать свои страхи, шаги к исцелению и вовсе кажутся непосильными. Тем временем он стоит и ждёт ответа.       — Ну и?       — Второе… — внутри я негодую, но всё же сдаюсь ему на растерзание.       Сомкнув губы, Стоун по-зверски прищуривается.       — Ты унизила меня.       — Я не знала, что им ответить! Мне жаль, ясно?! Ты ничем не лучше! Поступил точно так же!       — Я знаю.       Наплевательское отношение с его стороны повергает меня в самый настоящий психоз.       — И всё?! Не-не-не, Стоун, простым «я знаю» ты не отделаешься! Признай, что пошёл сюда назло мне! Скажи это, глядя мне в глаза! — утратив контроль за словами, я передразниваю его, как маленький ребёнок. — Ну давай, признайся! Я же не убью тебя за правду!       — Я пошёл сюда назло тебе, довольна? — раздаётся злобный рык. — Я хотел тебя взбесить. Точно так же, как и ты взбесила меня.       Мы и до этого не казались нормальными, а теперь и подавно, поскольку моя планка слетает напрочь.       — Какой же ты козёл, просто не верится! Ты не можешь быть нормальным в принципе! Тебе это просто не дано! А в те редкие моменты, когда это случается, ты всё равно всё портишь! Ты больной! Ты получаешь какой-то нездоровый кайф с чужих мучений! Даже сейчас… Стоишь и делаешь вид, будто тебе параллельно! Тебя не колышет ни одно моё слово! Весь такой из себя непробиваемый, ну просто сама терпимость! А всё почему? Потому что тебе плевать на всех!       — Да потому что ты мне нравишься, дура! Можешь ты понять это или нет?! — внезапно выкрикивает Дредд, да так громко, что эхо разлетается повсюду. — Только поэтому я до сих пор тебя терплю!       — Дура?! Ты сейчас опять меня оскорбил?!       — Ну вот, я сказал, что ты мне нравишься, а ты услышала только про дуру.       Больше не могу дышать, его присутствие меня убивает.       — С меня хватит, — пытаюсь отпихнуть его с дороги, а когда ничего не выходит и вовсе перехожу на крик. — Оставь меня в покое! Я тебя ненавижу!       — Твою мать, да ты умолкнешь или нет?!       Со злости он первым пересекает невидимую черту и затыкает мой рот, плотно прижавшись к нему своими губами. Та ярость, которую он вкладывает в каждое их движение, становится угрожающей. Я пытаюсь вырваться из его хватки, потому что у меня совершенно нет никакого желания иметь дело с этим говнюком, и тем более целоваться с ним, хоть мне и нравится это делать. Я продолжаю брыкаться, тогда он решает подавить мой мятеж силой и быстро придавливает меня к перилам лестницы, не оставляя ни единой возможности рыпнуться. Стальная перекладина больно впивается в спину. Наша ссора превращается в настоящее сражение характеров, но укротить такого бешеного зверя, как Стоун, оказывается мне не по зубам.       Обхватив рукой мою челюсть, он намеренно вторгается в моё личное пространство, целует с такой дикостью и страстью, что всё в этом поцелуе намекает лишь на то, что у меня нет выбора, и я подчинюсь ему в любом случае. Так и происходит. Дредд подавляет меня окончательно. Я бросаю затею с его убийством и просто-напросто набрасываюсь на него в ответ таким же грубым, жёстким поцелуем. Чувство ненависти вперемешку со странной вспышкой неожиданных ощущений поглощают нас без остатка. Очень быстро становится плевать на то, что я ненавидела его пару секунд назад; плевать на то, что он говорил; плевать на всё, что творится вокруг, поскольку больше ничего не имеет значения. Этот демон хаоса заполняет собой весь мой мир.       — Ну что, теперь угомонилась, бунтарка? — говорит Стоун на выдохе.       Чёрт, ну и как после этого смотреть ему в глаза?       — Не прошло и пары недель, а мы уже чуть не убили друг друга. Не очень хороший знак…       — Если такие, как мы, сумели договориться — это определённо хороший знак.       Он тихо посмеивается, его грудь всё ещё быстро вздымается, но мне становится грустно от мысли, что на этом ничего не закончится. Вернее, именно наша вспыльчивость и недоверие — всё это станет началом конца.       — Что если мы допускаем ошибку? — во мне растёт горечь сожаления.       — Да кого это волнует?       — Меня.       — Ошибки формируют нас. Именно такая ошибка и привела тебя ко мне.       — Это была не ошибка, а стакан кофе, — позволяю себе немножко покривляться, на что Дредд закатывает глаза.       — Ты никогда не перестанешь спорить? — он вновь нависает надо мной, только уже с наглой ухмылкой. — Ладно, если ты считаешь нас ошибкой, так давай свалим отсюда и исправим её.       — Ты хочешь…       Я едва успеваю осмыслить его слова, как он тут же произносит их вслух:       — Сбежать. Прямо сейчас. С тобой. Что это вообще за праздник, где упиться можно разве что безалкогольной Пина коладой?       Меня смешит то, как забавно он возмущается, однако любая ложь имеет свою цену.       — Ничего не выйдет, — грустно мотаю головой, после чего опускаю её на плечо Стоуна. — Если мы исчезнем одновременно, они могут догадаться.       — Все думают, что я уехал, а ты можешь сочинить что угодно.       — Там Сью. Я не могу просто взять и уйти. Как потом я буду это объяснять?       Дредд берёт мое лицо в ладони и твёрдо заявляет:       — При похищении объяснения не требуются, — отодвинувшись на шаг, он уже второй раз за вечер ждёт от меня ответственного решения. — Ну так что? Ты со мной или как?       Ветер с улицы пробегается по его светлым волосам. Шрам на брови в вечерних сумерках смотрится как украшение. Он красив как дьявол, когда вот так стоит передо мной, протянув руку в ожидании, что я возьму её. И я беру. Я чувствую ток, который проходится по коже, когда моя ладонь оказывается в его. Стоун держит её так крепко, словно это вооружённое ограбление, а я его пленница. Я всецело ощущаю себя беспомощной перед этим горящим взглядом, задумавшим что-то хитрое.       Получив согласие, он быстро ведёт меня через уличные фонари до своей машины, закрывает дверь и похищает моё тело и душу. Пока есть секунда, отправляю Сью сообщение о том, что я с Чарли, чтобы меня не ждали обратно.       Удивлению нет предела, когда мы возвращаемся к тому месту, где я пыталась сбежать от него после ужасного свидания с Кевином. Всё могло бы там и закончиться, после тех трогательных извинений, но нам помешали, и, по всей видимости, кое-кто захотел это исправить.       — Обещанное шампанское, — Дредд со смехом машет бутылкой, вытащив её из-под заднего сидения. — До сих пор не верится, что ты заставила меня сделать это при всех.       — Прости, пожалуйста, — стыдливо прячу лицо, вспомнив о столь унизительном для него моменте. — Распаковывание подарков меня слегка разозлило…       — Я не стану возражать, если этот подарок распакуешь ты.       С похабным намёком он отдирает мою руку от лица и просто заключает её в свою, уводя меня вглубь тёмного сквера. Боже, мы точно не в кино? Оказавшись на знакомом мосту, Стоун открывает шампанское и протягивает его мне.       — Выпьем за перемирие?       Окидываю его жутко строгим взглядом.       — Последний раз, когда мы пили за перемирие, это плохо кончилось.       — Что ж, если у тебя вдруг снова возникнет острое желание заехать мне по роже или вручить ту пушистую штучку, о которой говорил Алекс, хотя бы предупреждай заранее. Тогда я не буду так злиться.       — Хорошо, — отняв у него бутылку, я расплываюсь в счастливой улыбке.       Пузырьки от шампанского заметно снижают напряжение сегодняшнего вечера. На этот раз никто не встаёт между нами, и я могу спокойно позволить поцеловать себя после того, как мы заключаем новое долгожданное соглашение, а затем смеёмся над той пушистой штучкой. Чёрт, это и вправду смешно!       — Могу я попросить тебя об одолжении? — на редкость осторожно интересуется Стоун, раскачивая бутылку в руках. Начало не самое лучшее, в особенности произнесённое таким тоном, однако я киваю, веля ему говорить дальше. Слегка помедлив, он просит: — Давай больше не будем поднимать тему о моём прошлом. Мне неприятно об этом вспоминать.       Дредд не врёт. В глазах действительно читается печаль, принуждающая меня согласиться с ним без возражений.       — Больше не буду.       — И ещё кое-что… Постарайся проводить поменьше времени в компании с Реймондом. Я не посягаю на твою свободу, просто… ему нельзя верить. Он промоет тебе мозги.       — Беспокоишься, что он настроит меня против тебя?       — Это вполне в его стиле.       — Хорошо. Я постараюсь, — мои губы касаются щеки Стоуна в лёгком поцелуе и так же быстро растягиваются в озорной улыбке. — Так, значит, ты волнуешься за меня? С каких пор?       — Ни с каких! — он пробует отвертеться, лишь бы не выдать правды. — Ты общаешься с одними дегенератами, а с твоим удивительным талантом влипать в неприятности остаётся только ждать, когда придётся вытаскивать тебя из очередной задницы.       — Значит, волнуешься…       — Вовсе нет. Ты можешь за себя постоять.       — Сильно волнуешься? — я задорно морщу нос, на что он нехотя отвечает:       — Так, немножко…       — Только немножко?       — Всё, замолчи!       Дредд затыкает мне рот новым поцелуем, после которого одна закономерность становится всё заметнее: с каждым разом эти поцелуи становятся жарче.       Я забираю у него бутылку шампанского и прикладываюсь губами к горлышку, мимолётом ловя на себя очень странный взгляд.       — Почему ты так смотришь?       — Ты уже второй раз заставляешь меня нервничать в этом месте, — его глаза суетливо бегают, будто он на взводе. Когда я вопросительно вскидываю одну бровь, он напряжённо сжимает перила моста и сдаётся: — Кажется, это был самый чувственный поцелуй, который я когда-либо видел.       Его слова удивляют и льстят одновременно. После них я ощущаю непреодолимое желание испытать этого смелого парня на выдержку, а моя злодейская улыбка мгновенно вызывает в нём ещё большую взволнованность.       — Нет, Стоун, — говорю я, а мой голос звучит на редкость устрашающе. — Ты ещё ни черта не видел.       На секунду мне кажется, что выражение его лица становится напуганным. Он начинает догадываться, что этот поединок он с треском завалит.       Только ради этого я позволяю себе вернуть на мгновение ту Джейн, которая любила совершать глупости. Делаю новый глоток, оставив во рту немного шампанского, после этого я иду к Дредду и наклоняю его к себе. Приоткрыв рот, позволяю капелькам шампанского пролиться на его губы, затем провожу по ним языком, стирая остатки улик.       — Ты хоть понимаешь, что сейчас натворила?! — он ошарашен, сбит с толку, а в его глазах вновь вспыхивает искра, которая вот-вот сожжёт всё вокруг.       Прикусываю его нижнюю губу с язвительным смешком.       — Переиграла тебя, вот что.       — Сойдёмся на ничьей.       Дредд резко притягивает меня к себе за бёдра, впиваясь в мои губы своими намного откровеннее, чем раньше. Мы предаёмся чудовищному безрассудству, вместе с которым даже поцелуи обретают какую-то новую силу. Они пропитываются чем-то неизвестным. Запретным. Желанием. Страстью. Меня словно молнией шарахает от новых ощущений и мурашек, которые буквально с цепи срываются, когда дыхание Стоуна уже во всю скользит по моей шее. Он вызывает у меня ощущение чего-то низкого, порочного. И когда мы целуемся в самый последний раз рядом с парком возле моего дома, а его руки оказываются в моих волосах, я перестаю бояться всего на свете. Никто не знает, сколько мы продержимся вместе, ведь ничто не длится вечно. Возможно, нам придёт конец, но я навсегда запомню это время.       — Я дома! — кричу я из прихожей и, не дождавшись ответа, сразу поднимаюсь к себе.       Оказавшись в комнате, как типичный глупый подросток, подбегаю к окну, пытаясь высмотреть его машину, хотя знаю, что её не будет видно с такого расстояния. Грустно вздохнув, продолжаю разглядывать тёмную улицу. Через дорогу от нашего дома замечаю весьма странный силуэт, лицо которого почти полностью закрыто капюшоном. Поначалу думаю, что он ждёт кого-то и поэтому не двигается, но незнакомец слишком внезапно поднимает голову и смотрит в точности в моё окно. Чувство тревоги опять нарастает. Сначала открытая дверь, теперь это… Быстро сдвинув шторы, я отскакиваю подальше.       Может, сказать об этом Стоуну? Тайком выглядываю ещё раз, но незнакомая фигура уже куда-то испарилась. Дерьмо, все секреты жителей Миддлвиля скоро сделают из меня параноика!       Я взбираюсь на кровать, и в этот момент на тумбочке раздаются слабые вибрации. Протягиваю руку к телефону и вижу сообщение от Дредда, в мгновение ока ускоряющее биение моего сердца.       Сладких снов, моя бунтарка.       Зрение же меня не обманывает? Он сказал… моя?