ХУЛИГАНЫ

      Дни незаметно пробегают. Отношения со Стоуном можно назвать практически идеальными, если бы не одно «но»: бесконечная игра в прятки меня дико задолбала. Я переехала сюда в надежде прекратить столько врать. В итоге, результат оказался полностью противоположным. Обмана вокруг меня стало так много, что иной раз приходится хорошенько подумать, прежде чем что-то сказать. Вот тебе и минус тайной интрижки с парнем, имеющим репутацию подонка номер один во вселенной.       Ума не приложу, как выйти из этой ситуации. Таким не поделишься с подругами, сидя за болтовнёй в кафешке; не расскажешь сестре в перерывах между сражением подушками; не посекретничаешь с мамой, пока вы гуляете по магазинам. Я не могу сказать правду никому. Эта мысль угнетает и становится особо ненавистна в те моменты, когда тебя так и распирает от чувств. Кроме этого у тебя нет ни малейшего шанса пройтись по городу за ручку со своим парнем, как это делают все нормальные девчонки. С ним не сходить в кино. Да вам даже стоять вместе не положено, лишь бы ваша беседа случайно не породила хренову тучу сплетен. Единственная позволительная роскошь — изображать врагов и периодически обмениваться всякими унизительными словечками. Я могу быть собой только в те редкие моменты, когда мы находимся вдали от города, где никто не узнает, что мне нравится тот самый подонок, а я нравлюсь ему.       Снаружи мелькают размытые огни фонарей. По радио играет «Crazy» группы Aerosmith. Незаметно отбивая такт ногой, указательным пальцем помогаю красному чертёнку на верёвочке танцевать под песню вместе со мной, в то время как его большая копия ведёт машину, изредка посылая в нашу сторону насмешливые взгляды.       Оказалось, в этом округе не так много мест, где мы со Стоуном могли бы скрыться. У него везде есть друзья, какие-то непонятные знакомые, которые выглядят далеко не самыми безобидными юнцами, что не может не настораживать. Как бы мне не хотелось узнать, при каких обстоятельствах они познакомились, я пытаюсь держать себя в руках и ничего не спрашивать, всё-таки мы условились не лезть друг к другу в прошлое, а ещё, уже позже, вообще не задавать лишних вопросов. С одной стороны, я совсем не против такого расклада, но с другой… мне хочется знать о нём больше.       Дредд как закрытая книга. Даже если получится открыть её, ты всё равно ни хрена не поймешь, потому что текст будет на несуществующем языке, которому даже сраный «Гугл» не найдёт аналогов. Ко всему прочему, эта книга ясно дала понять, что её внутренний мир доступен только для избранных, в чьё число я пока не вхожу. Порой его нежелание впускать меня в свою «другую» жизнь сильно расстраивает. Дурацкие правила, ограничения, запреты — всё это тоже не способствует сближению. Стоун был прав: встречаться с ним действительно нелегко.       На часах половина одиннадцатого. Наша очередная тайная прогулка вот-вот подойдёт к концу, а за ней последует очередная порция вранья. Мама уже который день закатывает сцены на тему наших с сестрой «визитов к Аннет». Лучше так, чем она узнает о Чарли и начнёт беспокоиться. Волнения мне и так хватает: Сью пытается подловить нас буквально на каждом шагу, чтобы наконец воочию увидеть того, кто сумел обуздать дерьмовый характер старшей сестры. К большому сожалению, привычка везде совать свой нос у нас с ней общая.       До Миддлвиля ещё несколько километров, но Дредд внезапно тормозит возле небольшого супермаркета на шоссе.       — Пить хочу. Тебе что-нибудь взять?       — Мне нет, а вот для Сью не помешало бы взять что-нибудь сладкое — шоколадную фабрику, к примеру. Так будет проще остановить поток её вопросов о тебе.       Стоун придвигается ближе. Мягкий синий свет от приборной панели падает на его лицо. В кристально чистом взгляде серых глаз во всю разгораются хитрые огоньки зла, но не того разрушительного, когда он готов спалить, на хрен, весь город, а того, когда ради меня готов наступить на свою гордость и сделать что-то хорошее вопреки своему злорадному «я».       — Сладкого не обещаю, но могу взять изоленту или клей, чтобы коротышка Сьюзи больше никогда не смогла открыть свой рот, — шепчет он с открытым ехидством, сдвинув прядку моих волос в сторону.       Сложно сохранять равнодушие, когда в сантиметре от тебя сидит настолько красивое собрание всех отрицательных человеческих качеств, но ещё сложнее не ухмыльнуться в ответ на его заманчивое предложение. Приколы Стоуна над моей сестрой уже не кажутся такими ужасными, как раньше, напротив даже слегка забавными, и на то есть веский аргумент: Дредд и Сью на дух друг друга не переносят, однако случись какое-нибудь дерьмо, в момент которого меня не окажется рядом, он ей поможет. Разумеется, подумав перед этим минут пять из вредности, пока малявку будут пинать ногами.       В глубине своей чёрной души, где-то очень глубоко, Стоун её принял и смирился с тем, что темноволосый кошмар с чудовищной тягой к еде будет преследовать его ещё довольно долго. Я чувствую это хотя бы по тому, как он делает эти маленькие невидимые шажки навстречу к примирению. Вся проблема теперь упирается только в Сьюзен. Она никогда не примет его. Каждый, кто хоть малость напоминает Марка, вызывает у неё полное отторжение.       Пару раз я пыталась подвести её к мысли о том, что Дредд, возможно, не настолько ужасен, раз заступился за неё тогда перед Итаном, но в ответ всегда был один и тот же взгляд, говорящий о моей невменяемости, и куча оскорблений в придачу. План изменить её мнение провалился. Заикнись я вдруг о том, кто позавчера купил ей буррито, она бы точно подавилась…       — Бери изоленту покрепче, — коротко отшучиваюсь, уводя глаза к пустынному шоссе, чтобы Дредд случайно не догадался о том, что я поддерживаю некоторые из его коварных замыслов в адрес собственной сестры.       Он поворачивает моё лицо к себе за подбородок, сходу запечатлев на губах нежный поцелуй, от которого все тревоги разом уходят на второй план.       — Кое-кто переметнулся на тёмную сторону? — его удовлетворённый тон разносится по салону. — А как же давнее обещание — убить меня за коротышку Сьюзи?       Он точно грёбаный дьявол. Его улыбка сражает наповал. Она выносит меня настолько, что я начинаю ставить под сомнение собственные принципы под названием «не наступать на одни и те же грабли дважды». До сих пор не понимаю, каким образом в этом парне уживаются равнодушный говнюк и тот сногсшибательный красавчик, в одночасье перевернувший мою жизнь с ног на голову. Такой грубый и одновременно обходительный, жуткий хам и джентльмен, льдинка с огоньком внутри. Он — сплошное противоречие. Что греха таить, иногда мне хочется его прикончить, а в следующую секунду приковать к себе наручниками и никогда не отпускать. Рядом с ним хочется наплевать на все запреты и не думать ни о чём.       Неохотно лишаю себя волнительных ощущений, перехватив его пальцы, исследующие каждую венку на моей шее.       — Кто сказал, что я его не сдержу? — в шутку придаю своему голосу больше строгости. — Ты всё ещё в моём дерьмосписке, так что не думай, что сможешь избежать наказания только потому, что у тебя очаровательная мордашка. Я с лёгкостью превращу твою жизнь в кошмар.       — Разве я ещё не в кошмаре? — изобразив притворное изумление, Стоун продолжает дурачиться. Я могу лишь закатить глаза и пихнуть наглеца плечом, на что он протяжно вздыхает. — Ладно-ладно, намёк понял. Сейчас вернусь.       — Подожду тебя на улице.       Осмотревшись по сторонам, мы вылезаем из тачки. Дредд сразу же двигает по направлению к супермаркету, а я гляжу ему вслед, точнее вслед его аппетитной заднице в серых джинсах, которые мне так нравятся. Надо бы запретить ему их носить, чтобы никто, кроме меня, не смог любоваться этим потрясным зрелищем.       — Стой, ты опять не взял у меня деньги! — кричу вдогонку, вовремя вспомнив о том, что помимо его задницы стоило бы подумать и о вещах насущных.       Он спонсирует мою сестру каждый божий день! Шоколадки, пончики, пирожные, чипсы и прочая дребедень, при чём в количестве нескольких штук за раз — это, блин, целое состояние! Понятия не имею, как бы к этому отнёсся Оуэн, но лично я чувствую себя чересчур обязанной.       Мистер Я-слишком-охрененный-чтобы-брать-у-тебя-деньги разворачивается вполоборота, кидая мне фразочку в привычной издевательской манере:       — Денстон, оставь свои жалкие попытки меня снять! Я тебе не по карману!       — Ты, придурок, я так с тобой никогда не расплачусь!       — Позже отработаешь, — он поигрывает бровями и опять вгоняет меня в краску своими грязными намёками.       Да что с ним, блин, случилось? В последнее время он какой-то слишком весёлый, неприличный и совершенно бестактный.       Возмутитель спокойствия скрывается в недрах супермаркета. В отличие от прошлых дней, сегодня был на редкость тёплый, безоблачный вечер. Развалившись на капоте «Мустанга», мы любовались звёздами на обрыве и в шутку считали, кто кого обозвал большим количеством слов за время нашего знакомства. Стоун начал беситься, когда я приписала ему парочку ложных оскорблений в свой адрес, а затем мы снова вернулись к своей любимой игре «заткнись или поцелую». И должна признаться, мне нравится в неё проигрывать.       Побурчав ещё немного, прикрываю голову капюшоном. Проклятая конспирация меня скоро доконает! Из-за неё все мои старания над причёсками идут насмарку!       Принимаюсь мерить шагами длину стоянки, как вдруг…       — Джейн, привет!       Я оборачиваюсь на громкий визг. Вот, оказывается, как быстро может упасть давление. Долбаные звёздочки несутся перед глазами, наматывая круги на такой бешеной скорости, что у меня начинается головокружение.       О-о-ох, чёрт! Откуда она здесь взялась?! Откуда они все здесь взялись?!       — П-п-привет, — я почти лишаюсь всякого дара речи при виде своей младшей сестры с подругами. — А вы что здесь делаете?       Закинув руки на плечи Эллин и Сью, Аннет довольно растягивает губы.       — Мы были в Джеймстауне. Я решила показать девчонкам убойный магазин спиритических штучек. Ну там… всякие доски для вызова духов, таро, амулеты…       — Вот как… ясно, — их пристальные взгляды начинают щекотать нервы.       Кажется, я попала. Даже не представляю, каким образом буду объяснять скорое появление Стоуна, как и то, что мы опять оказались в одном и том же месте одновременно. Подумываю черкнуть ему сообщение, только эти коршуны так внимательно сканируют меня, что я вынужденно замираю по стойке смирно и делаю то же самое.       У Аннет, как всегда, сногсшибательный прикид: коричневые замшевые ботфорты, чёрные леггинсы, белый свитер и удлинённая кожаная куртка с блестящими вставками из молний. Каштановые волосы собраны в высокий хвост, а яркие глаза так и блестят азартом. Аннет — девушка из разряда роковых красоток. Все вокруг считают её лютой шмоточницей, ярой любительницей шумных тусовок и порой слегка доступной из-за откровенных нарядов, хотя дело тут далеко не в её любви к веселью и всеобщему обожанию. Она готова потратить уйму времени на свою внешность даже для того, чтобы вынести мусор, лишь бы Алекс не смотрел на других девчонок.       Спустя столько времени я всё ещё понятия не имею, что общего у них нашлось, но Эл и отчасти не такая: простенькая чёрная куртка, серый джемпер, ботинки на плоской подошве. Всегда консервативный стиль в одежде, ничего яркого, броского, чтобы не привлекать к себе внимания; практически ни грамма косметики, которая ей, в принципе, не требуется, поскольку она и так хорошенькая со своей белой ровной кожей, чёрным каре и миниатюрными чертами лица. Не так давно она уже решилась на большой подвиг и окончательно сменила свои очки на линзы. В отличие от Аннет, Эллин можно не беспокоиться насчёт верности своего парня. Судя по всему, Стив любит её далеко не за внешность.       — А потом Сью захотела есть, — Эл перебивает мои мысли своим дружелюбным голоском. — Мы решили заскочить в кафе неподалёку отсюда и увидели тебя.       — Круто…       Сердце в груди бешено ускоряется, когда я как бы невзначай поворачиваю голову и через огромные окна супермаркета замечаю Стоуна, приближающегося к кассе. Боже, помоги мне…       — А где Чарли? — подобно ищейке, Сьюзен обводит хищным взглядом стоянку, а заодно и всю местность вокруг.       — В магазин пошёл, — прячу в карманы свои дрожащие руки и с частой периодичностью посматриваю на разъезжающиеся двери.       Убить его она, конечно же, не сможет, но покалечить — вполне. Мне определённо стоит обдумать новые варианты отмазок для мамы, потому что прежняя уже не годится. Чтобы не рассекретить себя раньше времени, мы с Дреддом встречаемся только по вечерам; так меньше шансов, что кто-нибудь увидит нас вместе. А для того, чтобы ма ничего не заподозрила, мне приходится брать сестру с собой и делать вид, будто мы отправляемся заниматься или вроде того, но на деле Сью лоботрясничает с Аннет, пока мы со Стоуном пытаемся побыть вместе. В этом тоже нет плюсов: та подозрительная таинственность, окружающая образ Чарли, с каждым днём вызывает у девочек всё больше вопросов.       — О! Смотри-ка! — резко вскрикивает Аннет, указывая на припаркованный неподалёку «Мустанг». — Стоун здесь. Надо же, какое совпадение.       — И правда, — Эллин посматривает на его тачку не менее озадаченно. — Так странно.       С наигранным безразличием верчусь по сторонам. Изобразить умственно отсталую идиотку — это всё, что в моих силах.       — Да? Где? Пф-ф, я и не заметила. Наверное, опять какой-нибудь дрянью тарится.       — Что-то уж слишком часто он стал нам встречаться…       Коленки предательски трясутся. Мне совершенно не нравится то, как цепко Аннет хватается за эту тему, и то, как в эту секунду её глаза пронзают меня насквозь, пока моя сестра запускает свой очередной марафон по поливанию Стоуна грязью. Я стою, глупо улыбаюсь и всё сильнее поддаюсь панике, держась при этом как можно спокойнее, но, так или иначе, Аннет не перестаёт смотреть в упор. Да что ей надо?! Либо это действительно паранойя, либо подруга и вправду догадывается о нас с Дреддом. Или хуже…       В предвкушении долгожданной встречи Сью крепко обхватывает руками мою талию, повиснув на мне как мартышка.       — Наконец-то ты меня с ним познакомишь, а то прячешь его, как подарок на Рождество.       — Никого я не прячу, просто тогда было не время, — раздражённо бубню я в попытке расцепить её пальцы, только вот эти щупальца можно расцепить разве что плоскогубцами.       — А сейчас? — хитро подмигивает Аннет. — Время пришло?       Видимо, да.       Делаю последний вдох перед смертью, потому что Стоун показывается из супермаркета. Никакие оправдания и мольбы не спасут меня от гнева младшей сестры. Это предательство высшего уровня, за которое пощады не будет.       Дредд идёт по направлению к нам своей фирменной королевской походкой. Не стесняясь остальных, он заглядывает в мои глаза с такой убийственной решимостью, что лёгкие просто-напросто сжимаются. Мысленно начинаю подбирать себе венок, что будет украшать мою скромную могилку, как вдруг Стоун сворачивает вдоль ряда автомобилей и движется к своей машине.       — Этот штат слишком мал для нас всех, — закинув бумажный пакет на заднее сидение, он поворачивается к нам, скривив лицо в отвращении. — Почему каждый раз, когда я вижу ваши рожи, меня сразу блевать тянет?       Вот же говнюк! Опустив руки на талию, занимаю супер возмущённую стойку и подумываю наговорить ему каких-нибудь гадостей, но тут вспоминаю одну крошечную деталь: мы больше не в контрах. Да и вообще типа встречаемся.       Чёрт, а он хорош! Это презрение выглядит так натурально, что у меня даже и мысли не возникает заподозрить его во лжи.       — Потише, Стоун, всё-таки мы в одной тусовке, — Аннет отвечает ему с той же дерзостью, в мгновение ока нашедшей одобрение у моей младшей сестры.       — Это и печалит, — элегантным движением Дредд хлопает задней дверцей «Мустанга». Прислонившись к ней спиной, он скрещивает руки на груди и высокомерно оглядывает всю враждебную группировку. — Надо бы ввести фейсконтроль, может быть, тогда я, наконец, избавлюсь от вашей придурковатой четвёрки. Одна мысль о вашем существовании вызывает у меня депрессию.       Нужно иметь недюжинный талант, чтобы быть отпетым негодяем и одновременно хлопать ресницами с такой поразительной невинностью. И у Стоуна талант бесспорно есть. Сестра встаёт на дыбы, приготовившись расцарапать ему лицо. Я же не придумываю ничего лучше, чем тихонько отодвинуться к Эллин — единственному уравновешенному человеку на парковке.       — Лучше найди себе девушку, идиот, чтобы не слоняться без дела, — Сьюзен злобно прищуривается. — Откуда ты тут взялся? Выгнали из дома? Так и думала, что твой опекун от тебя тоже откажется.       Мне хочется двинуть ей за эти отвратительные слова, что-то возразить, но я молчу. Эта дурацкая ситуация уже не просто напрягает! Смотреть на то, как моя сестра и подруга пытаются сжить со свету того, кто мне нравится, очень неприятно. Да, свою роль отвратительного подонка Стоун отыгрывает просто блестяще, но на самом деле он не такой. По крайней мере, не всегда. Он умеет быть сдержанным, что и доказывает прямо сейчас, с достоинством вынося всяческие попытки задеть его мужское самолюбие. В его силах быстро заткнуть всем рты, применив при этом минимум гадких словечек, только он этого не делает. Дредд позволяет нападать на себя, терпит из принципа, а так же из-за меня.       Невозмутимо подняв голову, он умело отбивается и на этот раз.       — У нас свободная страна, коротышка Сьюзи. Я могу ходить там, где хочу. Захочу — по тебе пройдусь… катком для асфальта.       — Сходи подальше, миль эдак за сто, чтобы мы тебя больше никогда не увидели.       — Даже не мечтай, — язвительно приподняв краешек рта, Стоун усаживается за руль. «Мустанг» начинает рычать как зверь, когда его водитель опускает стекло и окликает Аннет: — Если увидишь Алекса, передай ему, чтобы позвонил мне. У него телефон выключен.       Та лишь равнодушно отмахивается на его просьбу.       — Ага, ты только жди.       Я вообще не понимаю, что за фигня сейчас происходит: Дредд выезжает с парковки и даёт по газам в противоположную от Миддлвиля сторону. Куда он поехал?! А как же я? Он вернётся за мной или нет? Я что, пойду до дома пешком?!       Все душевные метания прерывает чья-то рука, упавшая на плечо тяжёлым шлепком.       — Держи, это тебе, — незнакомый парень протягивает мне банку кока-колы и шоколадный батончик «Херши». — Прости, что долго. Там чертовски длинная очередь.       Словив скромный инфаркт от испуга, на автопилоте забираю еду у него из рук, с трудом удержав себя от вопроса: «Кто ты, мать твою?». Я прихожу в полнейший ужас, глядя на его коричневый спортивный костюм, замызганный в трёх местах, который велик ему размера на два. А сам он настолько высокий и тощий, что у меня возникает дикое желание запихать проклятую шоколадку ему в рот. Боже, а что у него за нос?! Среди предков были птеродактили? Да его можно использовать вместо вешалки!       — Ты Чарли?! — сестра едва не подпрыгивает, решив, что это и есть тот самый неуловимый супергерой, о котором я никогда не рассказываю. Подобно детективу, она принимается пытливо разглядывать его со всех ракурсов, чтобы не упустить ни одной важной детали.       Ну всё, комедия окончена. Сейчас он ляпнет какую-нибудь хрень, а я умру в муках, задыхаясь от сахарной пудры под горой пончиков.       — Угадала. А ты, должно быть, сестра Джейн, Сью, — ни с того ни с сего выдаёт мой новый знакомый с неменьшей радостью в голосе. — Она много о тебе рассказывала.       Столь неожиданный ответ побуждает меня вывернуть на парня шею практически до хруста. Откуда он знает наши имена?! А если он псих какой-то или озабоченный маньяк, преследующий школьниц?! Вполне возможно, поскольку его блудливый взгляд так и намекает на то, что кое-кто давно никому не вставлял, а, может, и вообще никогда.       Извилины в башке просыпаются. Раз он подошёл именно ко мне и прекрасно осведомлён на тему, кто есть кто, значит… без Стоуна тут не обошлось.       Дерьмо. Похоже, мне всё-таки придётся принять участие в этой клоунаде, которая начинает принимать опасный оборот.       — Неужели? Она рассказывала? — польщённо переспрашивает Сью. Весь её триумфальный вид внезапно сходит на нет. Осмотрев странного чудика ещё раз, она хмурится в сомнениях. — Ты не похож на школьника и вообще… я представляла тебя иначе. Джейн не так тебя описывала.       — Неправда! — тут же вмешиваюсь, ощутив запах палёного, а именно — своей дымящейся задницы.       — Правда!       — Ты плохо слушала!       — Я не…       — Сьюзен, всё, заканчивай! Вы там куда-то собирались вроде?       Как можно спокойнее обвожу всех недвусмысленным взглядом. Ещё немного и я точно не удержусь от того, чтобы прогнать девчонок пинками под зад. Эти любопытные прилипалы хуже ядерной катастрофы! К счастью, крошечные остатки самообладания помогают остановить возникший порыв к убийствам. И совершенно напрасно.       — Не-а, мы свободны, — Аннет отправляет в мой адрес беззаботную улыбку. — Можем с вами потусить, если хотите. Я — Аннет, кстати, а это Эллин.       — Я знаю, — фальшивый Чарли коряво заигрывает, подмигивая им одним глазом. — Не обижайтесь, но мы с Джейн хотели побыть вдвоём, — с этими словами он сгребает меня к себе длинными ручищами, обнажив свои тридцать зубов. — Как-нибудь в другой раз, хорошо?       Кое-как сдерживаю рвотные позывы, стиснув челюсть так плотно, что она начинает болеть. Если это чудовище сию же секунду не уберёт свои лапы, зубов у него станет на порядок меньше. А потом я доберусь до второго идиота, который устроил это кошмарное фрик-шоу. Серьёзно, Стоун уже покойник. Лучше бы ему сейчас оказаться где-нибудь в Мексике и затеряться среди мигрантов, пока я не приду и не убью его.       То ли из-за жуткого вида моего кавалера, то ли из чувства вежливости подруги благосклонно решают покинуть нас.       — Да, конечно. Хорошего вам вечера, — Эллин ласково треплет меня за предплечье, после чего берёт в оборот Сью, на лице которой до сих пор держится выражение абсолютного непонимания.       Не такого Чарли она планировала увидеть. Впрочем, я тоже. Это полный кабздец!       Усердно машу рукой, чтобы побыстрее распрощаться с любопытной компанией, но не все планируют уходить.       — Была рада знакомству, — в неестественной вежливости чувствуется иной подтекст, который становится понятен только тогда, когда Аннет произносит последнее слово, смотря исключительно на меня. — Чарли…       Это не паранойя. Я уверена на тысячу процентов.       Она знает.       Через пару секунд подруга нагоняет остальных. Ухватившись друг за дружку, девчонки перебегают дорогу, прыгают в старенькую белую «Тойоту» и сваливают по направлению к Миддлвилю, продолжая махать нам руками из салона. Как только опасность исчезает из зоны видимости, я делаю самый глубокий вдох в своей жизни. Вроде пронесло. Хотя, как посмотреть… Меня всё ещё тянет блевать при одном взгляде на тот крючковатый профиль поблизости, на котором так и охота повеситься.       — Ну всё, киса, я пошёл, — новоиспечённый кавалер отдирает свои грабли от моей талии и пихает их в карманы спортивного костюма. — Дела зовут…       — Стоять, Казанова! Что это был за цирк?!       С неистовым возмущением развожу руками, зажав в них шоколадку и банку газировки. Ответ мне известен, но убедиться лишний раз не помешало бы. Продолжаю ждать объяснений, когда из чумазого кармана показываются две новенькие хрустящие купюры по сто долларов. Парень радостно лыбится, шурша ими перед моей физиономией.       — Один чувак в супермаркете дал мне две сотни, чтобы я изобразил твоего бойфренда и избавился от этого курятника.       — Курятника?!       — Он сам там сказал…       — Отлично, — сжимаю кулак до посинения, отчего шоколадка превращается в труху. — А ты, случаем, не в курсе, куда этот чувак поехал?       Тупиковая ветвь эволюции кивает.       — Ага. Он просил передать тебе, что сгоняет до заправки и вернётся, а ещё чтобы ты не беспокоилась.       Как мило. Сейчас просто умру от «счастья». Стоун ещё смеет передавать через него послания?! И где он вообще?! За это время можно было заправиться раз десять!       Со злости сминаю несчастную банку колы так, что на ней остаётся глубокая вмятина, а потом слышу странные причмокивания. Что за… Через силу заставляю себя посмотреть на фальшивого Чарли. Он странно облизывается. Перехватываю направление его глаз и… о, боже! Придурок пялится на мою грудь! Больной извращенец!       Застегнув куртку почти до носа, вытаскиваю телефон и делаю вид, что мне звонят. Несостоявшийся бойфренд расстроенно похрюкивает, лишившись моего внимания, но шелест денег в кармане мгновенно возвращает ему счастливый вид, с которым он и удаляется восвояси.       Проходит пять минут, десять… Я стою возле супермаркета, нервно покачиваясь на краешке бордюра, и жду явления «чуда». Наряду с этим моё раздражение плавно пересекает всевозможные космические границы. Хочу пнуть газировку, стоящую у ног, только не успеваю это сделать: на пустом шоссе показывается яркий свет фар.       Вернуться после такого? Надо же, а у него действительно стальные яйца.       В знак недовольства складываю перед собой руки, чтобы казаться более устрашающей. Один хрен, в мире нет ничего страшнее того, что я сегодня увидела. Как только Стоун въезжает на парковку, до меня сразу доносятся недвусмысленные звуки. Это жуткое существо сидит в тачке и смеётся!       «Мустанг» лихо тормозит рядом. Его хозяин опускает стекло со своей стороны, отчаянно пытаясь сохранить серьёзное лицо, что у него ни хрена не выходит.       — Как дела? — Дредд осторожно высовывает голову.       — Как дела?! — из меня вырывается просто нечеловеческий вопль. — Ты вообще обалдел?!       Что бы он не делал, уголки его губ всё равно нахально ползут вверх. Засранец задерживает на мне свой невозмутимый взгляд, а уже в следующую секунду его пробирает такой нестерпимый ржач, который можно услышать даже в другом штате. Не в силах вымолвить и слова, Стоун опускает ладони на руль, роняет на них голову и заходится в самой настоящей истерике.       Это уже ни в какие ворота! Меня вдвойне бесит то, что он всё равно выглядит до жути привлекательным, хоть и вытворил очередное дерьмо!       — Не смейся! — грозно топаю ногой и вполне могу позволить себе закатить сцену, учитывая какой позор мне только что пришлось пережить. — Получше парня не мог найти?!       — Прости, детка, магазин красавчиков был закрыт. А с этим что не так?       Наши глаза ненадолго пересекаются: в моих читается гнев, а его искрятся поистине детской радостью. Тогда банку колы всё же постигает незавидная участь, когда я затаптываю её ногой, не прекращая орать.       — Издеваешься?! Теперь все решат, что я встречаюсь с каким-то слабоумным Пиноккио! Ему даже врать не обязательно, чтобы убить кого-нибудь своим хоботом!       — Странно. Мне казалось, всё не так плохо, — его тело вновь сотрясает от хохота. Мало того, он вообще никак не реагирует на мои крики.       — Стоун, лучше заткнись! Не говори больше ни слова, иначе я убью тебя! Ты кошмарный!       Вконец осознав, что я злюсь по-настоящему, он мгновенно сдирает с лица развесёлую улыбку и выходит из машины. Весь его вид по-прежнему не выражает никакого раскаяния, когда он развязно притягивает меня к себе за маленький кармашек на куртке. В следующий миг я оказываюсь плотно зажата в кольце сильных рук, а Стоун утыкается носом в мою щёку, понизив свой голос до той интонации, от которой я перестаю соображать.       — Я гений. Ты бы лучше похвалила меня.       Запах Рождества без спросу просачивается в лёгкие, стоит бессовестному негодяю прижаться ко мне очень тесно.       — Иди в жопу, гений! — не жалея сил, ударяю кулаком в его плечо. — И свои гениальные примочки запихни туда же!       Нет никаких сомнений, что он это стерпит. В конце концов, я имею полное право устроить ему взбучку!       — Выбора было немного: либо это, либо глухой шестидесятилетний старикашка, — Стоун крепче сжимает мою талию. — Даже если вставить ему новую челюсть, не уверен, что он сошёл бы за твоего парня.       Несмотря на прозвучавшее оправдание, я продолжаю дуться и отворачивать лицо каждый раз, когда Дредд пробует заглянуть мне в глаза.       — Перестань злиться. Я же извинился.       — Ты не извинялся!       — Нет? Тогда… прости меня. Ну как, сработало? — на самом деле его дерзкая ухмылка давным-давно лишила меня всех поводов злиться, но отделаться легко я ему не дам. Обиженно надуваюсь, демонстрируя всю свою степень взбешённости, пока он быстро прикидывает, чем бы ещё задобрить моего разбушевавшегося демона. Недолго думая, Стоун говорит: — Ладно, попробуем по-другому…       Он шустро припадает губами к моему уху и обводит его языком.       О, боже.       Бабочки в животе, что давно должны были сдохнуть, опять кружат адский хоровод в его честь. Их дрессировщик пользуется моментом и добавляет к своим опасным манёврам на редкость похотливый голосок.       — Если простишь меня, обещаю быть примерным мальчиком… целых десять минут.       — Целых десять минут? Ха! Ты сегодня бьёшь все рекорды!       Хочется заскулить от того, с каким усердием Дредд вымаливает прощения. Чёрт, чёрт, чёрт! Ну почему у него это выходит?! Я больше не могу злиться. Как и стоять на ногах. Они так и норовят подкоситься от этих чудовищных манипуляций с моим телом. В таких условиях бороться с ним невозможно.       — Ладно, ты гений! — не успеваю опомниться, как уже сдаюсь. — А ещё транжира! Не жирно ли две сотни? Ты его взгляд-то хоть видел? Озабоченный Пиноккио уже побежал покупать резиновую куклу за твой счёт!       — Всё это ради благого дела, — тишину вмиг заполняет приятный смех, а чертовски красивые губы оказываются в опасной близости. — К тому же, деньги не мои.       Дредд тянется ко мне, чтобы поцеловать, но вместо этого ему приходится столкнуться с ладошкой, которую я быстро выставляю перед его лицом.       Чего?! Если всё это время мы тратили не его деньги…       — А чьи?       — Это так важно? Меньше знаешь — крепче спишь, — его новая отговорка не срабатывает. Понимая, что я не отвалю, он закатывает глаза и устало вздыхает. — Предположим, я не просто отлавливаю всяких придурков…       Кто-нибудь, подержите мою челюсть!       — Ты грабишь их?!       — В тюрьму с баблом не пускают, забудь, — Стоун произносит это с таким безразличием, словно это фигня какая-то. Затем вновь тянется к моим губам, только я уворачиваюсь. В холодных серых льдинках мигом вспыхивает недовольство. — Наличие богатого папаши не говорит о том, что мне отстёгивают налик по каждому требованию. У меня есть деньги, но я лучше пулю себе в башку пущу, чем возьму что-то от своей семьи, ясно?       Пропускаю слова о семье и обо всём остальном, поскольку я ожидала от него чего угодно, но только не этого.       — Ты правонарушитель, шантажист, да ещё и налётчик…       — Я сказал, не думай об этом! — он захватывает моё лицо в ладони и в сотый раз пытается поцеловать, а когда ему это не удаётся, Дредд начинает беситься и предупреждает меня своим привычным тоном злобного, властного говнюка: — Дёрнешься ещё раз и уберу как свидетеля.       — Силёнок-то хватит? — с открытым сарказмом выпячиваю все свои достоинства, на что он лишь самоуверенно запрокидывает голову.       Знаю, что хватит. Дури Стоуну не занимать.       Ладно, чёрт с ним. Меняю гнев на милость и всё же обнимаю это исчадие ада за шею. От его дурманящего аромата моё сознание затуманивается, на фоне чего теряется даже неприглядная реальность. Так уж и быть, лекцию о вреде разбоев я смогу прочитать ему и позже.       Как только назревает удачный момент для поцелуя, я снова открываю рот, но по другому поводу.       — Ну что опять?! — Дредд почти что взвывает.       Во взгляде мелькает нетерпение. Именно сейчас пустые разговоры выводят его из себя, мешая осуществить свой злобный замысел, но я просто обязана предупредить о грядущей проблеме.       — Мне кажется, Аннет знает о нас с тобой. В последнее время она задаёт слишком много вопросов.       — Это вполне предсказуемо, учитывая, как усердно ты скрываешь своего нового парня.       Пробегаюсь пальцами по вороту пальто, затем по его мягким светлым волосам на затылке. Этот глупый мальчишка опять дурачится, продолжая соблазнять меня своими поцелуями, и ни в какую не хочет слушать.       — В том-то и проблема, — упираюсь руками в широкие плечи, дабы объяснить ему всю серьёзность ситуации. — Она задаёт вопросы не о моём новом парне, а о тебе. Как я к тебе отношусь, нравишься ли ты мне, стала бы я с тобой встречаться и всё в таком духе…       — Даже так?       Теперь Дредд выглядит настороженным. Ну, наконец-то, дошло!       — Она могла увидеть нас где-нибудь. Я не знаю, как это объяснить, но Аннет точно что-то известно.       — Хорошо, я разберусь.       Вот так, без лишних слов, он решает отодвинуть эту тему подальше и вернуться к той, что интересует его сейчас больше всего. Я с подозрением всматриваюсь в его глаза.       — Когда ты так говоришь, мне начинает казаться, что ты планируешь убийство.       — Пока нет, — сжав меня в объятиях, он абсолютно беззастенчиво проходится опасными поцелуями вдоль моей шеи. — Всего лишь хочу пустить маленький слушок о том, что у Алекса новая тёлка. Это отвлечёт Браун от нас на какое-то время, пока она будет полоскать моему другу мозги.       — Нет, пожалуйста, не делай этого! — буквально взмаливаюсь на всю округу, только пока не пойму от чего: из-за того, что чувствую угрызения совести за Алекса и Аннет, или из-за того, что растворяюсь в руках одного аморального типа. — Они и так постоянно ссорятся…       Стоуна мои мольбы нисколько не трогают. Такое чувство, что сегодня он вообще без тормозов.       — Ну и что? Либо они, либо мы, — эгоистичный ответ обдаёт кожу жгучим дыханием. — Ему не привыкать вечно оправдываться перед ней, к тому же, новая тёлка — лишь мелочь по сравнению с тем, из-за чего они могут поругаться.       — Ничего себе мелочь! — на короткий миг я прихожу в себя. — А что тогда может быть хуже этого?       Захват рук на талии резко ослабевает. Окончательно лишившись последних крох выдержки, Дредд отстраняется на шаг и закатывает истерику похлеще моей сестры.       — То, что ты никак не затыкаешься, и до сих пор не поблагодарила меня за то, что я прикрыл наши задницы! Даже награду приходится выпрашивать! Ты злая!       Он рассерженно кричит, прекрасно осознавая, что после этого я обязательно поддамся на его маленькую провокацию, рассчитанную выклянчить поцелуй. Ненавижу себя за то, что мне в нём это нравится. Особенно, когда он этого требует. Заглядываю в бездну коварных серых глаз, обладающих потрясающим искусством гипноза и молниеносно дёргаю его к себе за распахнутые края чёрного пальто. Он как по команде приникает к моему рту, принимаясь хозяйничать там своим бессовестным языком. Под влиянием внезапного порыва мы полностью забиваем на конспирацию, стоя посреди полупустой стоянки с хорошим обзором, и просто впиваемся друг в друга. На губах появляется знакомый горьковатый привкус, от которого винтики в моей башке поднимают восстание.       — Ты что, пил кофе?!       С моими вкусовыми рецепторами всё в полном порядке, поэтому я больше чем уверена, что кое-кто был далеко не на заправке!       Это бесстыжее, безнравственное подобие человека ту́пит глаза в асфальт и опять не может сдержать преступно-очаровательную улыбку. Господи, как же я его ненавижу! Без тени страха толкаю в грудь этого любителя кофеина. Он отшатывается назад со злодейским смехом и терпеливо готовится снести от меня даже побои. Преисполненная решимости начистить ему физиономию, спрыгиваю с бордюра и по новой грубо толкаю его в плечи до тех пор, пока он не припечатывается спиной к машине.       — Я тут позорилась перед всеми, а ты, наглая задница, ездил пить кофе?!       — Откуда мне было знать, что эта адская троица так быстро отвалит? — на все мои крики Дредд отвечает забавной гримасой. Ни сожаления, ни крохотной попытки сделать виноватое лицо.       — У тебя вообще нет ни капли совести!       — Она мне и не нужна. Если ты забыла, я понравился тебе без неё.       Смотрю на него с открытым от возмущения ртом и не знаю, что сказать. Его самоуверенность просто добивает. Она возмутительна, как и то, что Стоун считает себя до невозможности неотразимым. Этот неоспоримый факт превращает меня в свирепого демона.       — Свинья! — сдвинув эту махину вбок, забираюсь в тачку на своё законное место рядом с ним. Куда ж ещё?!       Он продолжает разглядывать меня с высоты своего роста и делает это настолько дерзко, что я ощущаю себя крошечной. Такой маленькой букашкой, которую он запросто может раздавить, но по некоторым причинам не давит, а всего лишь самовлюблённо произносит:       — Каким бы я ни был… ты тащишься от меня, Денстон. Этого уже не изменить.       Сердито хмурюсь и успеваю показать избалованному нарциссу средний палец прежде, чем он захлопывает дверцу с моей стороны. Не выношу его! С каждым днём, проведённым вместе с ним, я начинаю привыкать к мысли, что плохо — это хорошо.       Мы проезжаем указатель на Миддлвиль, и прямо на въезде нас тормозит патрульная машина. С тревогой в глазах поворачиваю голову к Стоуну, но тот излучает просто невероятное спокойствие, чего не скажешь обо мне. Один вид красно-синих мигалок заставляет съёжиться от неприязни.       Бросаю взгляд на зеркало заднего вида, чтобы лишний раз испугаться: к «Мустангу» идёт полицейский. С опаской изучаю его грозную походку и весьма немаленькие габариты. Блин, а он крупный! Сложновато будет с таким справиться. Парень останавливается со стороны водителя, а я удивлённо разеваю рот, потому что это тот самый офицер Хейли, сопровождавший шерифа во время визита в школу.       — Выходи, — требует он безо всякого приветствия, едва Дредд успевает опустить стекло.       А вот это уже хреново. Меня сразу кидает в дрожь. Его тон был не самым дружелюбным, можно сказать, чертовски разозлённым. А учитывая мою безграничную ненависть к полицейским, — все стражи закона ассоциируются у меня только с одним человеком, — этот офицер тоже не вызывает доверия. В особенности из-за своей приятной наружности, которая может быть не менее обманчива.       — Мы что-то нарушили? — цепко хватаюсь за запястье Стоуна, чтобы не дать причине смерти моих нервных клеток высунуть ноги из тачки раньше времени.       — Посиди тут пару минут.       Только после того, как Дредд оказывается снаружи, я понимаю, что он не взял с собой ни права, ни документы на машину — вообще ничего, что, казалось бы, следует брать в подобной ситуации. Ну всё, он точно куда-то влип!       Просовываю голову меж сидений, чтобы найти хоть какое-то объяснение происходящему, и находится оно довольно быстро. Я не слышу, но отлично вижу, как этот тип в форме с недовольством высказывает что-то моему парню, на что тот, как обычно, закатывает свои красивые глазки и огрызается. Их разговор отнюдь не похож на официальную беседу между представителем закона и нарушителем, скорее на… личные разногласия между друзьями. Так они знакомы?       Когда Дредд кидает быстрый взгляд в мою сторону, я сразу прячусь, вспомнив о его огромной нелюбви к слежке, за которую он чуть не разнёс ноутбук Эллин. Ага, как тут остановишься, когда я ни хрена о нём не знаю. Тем не менее, подглядеть за ними ещё раз я больше не решаюсь. Приходится терпеливо ждать, накручивать себя и мучиться от того, что пропускаю самое интересное, о чём мне никогда не расскажут.       Стоун возвращается через несколько минут не в самом благоприятном расположении духа.       — Всё в порядке? — вопрос дурацкий, поскольку и так заметно, как психованно он трогается с места. Да и вообще сейчас не самый лучший момент приставать с вопросами, но мне необходимо удостовериться, что ему ничего не угрожает. — У тебя какие-то проблемы?       — Да, — раздаётся новый немногословный ответ. — С шерифом.       Мать твою, его же не посадят?!       — Что за проблемы? — интересуюсь очень тихим голосом, лишь бы не влезть туда, куда не надо, и параллельно с этим перебираю в голове миллиард провокационных тем, о которых Дредд спрашивать запретил. Всё-таки это информация для избранных.       В расстроенных чувствах опускаю взгляд на свои коленки, обтянутые голубыми джинсами, когда внезапно рядом с ухом звучит признание:       — Я ей не понравился, — произносит Стоун с насмешкой. — Она уже роется во всех делах, где хоть как-то проскакивает моё имя. А ещё стерва готовит на нас облаву. В принципе, это не удивительно. Я сам прокололся, когда заикнулся про её долбанного сынка.       Стоит ли говорить, что после таких слов моё сердце дрогнуло? Он позволил мне хоть на чуточку проникнуть в свой тёмный мир!       — Тебя же не посадят?       Озвучиваю это вслух и плевать, как я при этом выгляжу. Стоун догадывается о моём беспокойстве по напуганному выражению лица, так что теперь мне вдвойне стыдно смотреть ему в глаза. Зато от моего взора не ускользает то, с какой несвойственной ему нежностью он берёт меня за руку и переплетает наши пальцы.       — Пусть сначала поймают, — Дредд злорадно усмехается. — Ричи сливает нам всю информацию, где и когда будет ждать сюрприз. Полиции нас ни за что не взять.       — Ричи — это тот коп, с которым ты говорил?       — Да. Он старинный приятель Терри и один из первых.       Легавый в рядах банды? Миленько, но спокойнее от этого не становится.       — Старайся поменьше полагаться на полицейских, — с недоверчивым фырканьем поглаживаю тыльную сторону его ладони большим пальцем. — Они все продажные.       — Только не этот, — мой аргумент отметается сходу. — Если б не он, нас всех давно бы закрыли на пару десятилетий.       Интонация твёрдая, не допускающая возражений, значит Стоун и вправду верит тому парню. А если верит он, тогда и мне придётся, потому что спорить с ним на эту тему явно бесполезно. И вот теперь я подумываю рискнуть и поднять другую, раз уж кое-кто сегодня такой разговорчивый. Придвинувшись к нему поближе, хитро спрашиваю:       — Так ты на самом деле его ученик?       В уголках серых глаз появляются смешливые морщинки.       — Провернуть такое без его участия просто нереально.       Плавно теряю нить свои мыслей, потому что никак не могу наглядеться на его лицо. Надо же было засранцу уродиться таким обалденным! Хотя бы за это его следует арестовать! Я так последних мозгов лишусь!       — И каково это? Обучаться у легендарного Терри Коллинза?       — Такое себе развлечение. Тебя я хотя бы сбросил с пятнадцати метров, а меня так вообще скинули с трёх тысяч, чтобы я не выпендривался.       — Вот почему ты такой безбашенный, — неожиданно для себя открываю новую истину. — Он тебя выдрессировал!       — Теперь ты понимаешь, почему меня сложно запугать? Только если твоей сестрой, — при упоминании Сьюзен Дредд в шутку кривит губы. — Она всё ещё меня пугает. Жаль, что моя подготовка не включала в себя обороны против этой борзой коротышки.       — А зачем тебе вообще нужна была такая подготовка? Столько усилий просто ради того, чтобы попасть в банду и прислуживать какому-то козлу?       К слову, этот вопрос давно меня беспокоит. По рассказам девочек, от которых я, собственно, и получаю всю ценную информацию, Терри никогда не собирался возвращаться к старым делам. Он был вынужден возглавлять их скромную компашку террористов некоторое время, чтобы в конечном итоге передать бразды правления тому мерзкому уроду. Чёрт, неужели нельзя было найти себе приемника получше?!       — Эй, — тормошу Стоуна за руку, чтобы напомнить о себе и о заданном вопросе, но такое чувство, что он думает о другом.       Его взгляд ледяной. Дредд в мгновение ока закрывается от меня и становится каким-то отстранённым. Подозреваю, что опять наткнулась на запретную тему. В этом нет никаких сомнений, поскольку такое уже было. Пару дней назад я всего-то спросила его о планах после окончания школы, и ответ: «Если окончу…» меня слегка встревожил. И дело тут далеко не в оценках, которые у него одни из лучших в классе. В тех словах было скрыто что-то недоброе, словно всё дальнейшее будущее он ставит под сомнение или же вообще исключает его, будто оно уже предрешено. При этом взгляд был таким же жутким. Меньше всего мне хочется рассматривать именно эти варианты, но обычно так говорят люди, лишённые всякой надежды; ожидающие чего-то плохого, например, смертельного приговора…       Сколько бы я не размышляла и на другую немаловажную тему, там тоже всё покрыто беспросветным мраком. Зачем ему понадобилась столь серьёзная боевая подготовка, которая дёрнула обратиться аж к Коллинзу-младшему, когда банды в тот момент ещё в помине не существовало? И это не бред. Я посчитала. Стоун отправился к нему раньше, чем тот опять их возглавил. Все эти странности немного настораживают.       — Не столь важно… — мрачный тон уничтожает повисшую паузу.       Дредд расцепляет наши пальцы, делая вид, что ему неудобно управлять тачкой одной рукой, и уже безо всякого настроения огибает город по наименее оживлённым дорогам. Порой я вообще не понимаю, что с ним происходит. Не к добру всё это.       Гробовое молчание задерживается с нами вплоть до парка. Мы перебираемся на заднее сидение «Мустанга», чтобы провести последние минуты перед расставанием в обнимку. Вернее, это я хочу побыть с ним ещё немного и чуть подбодрить, ощутив себя виноватой за нарушенное душевное спокойствие.       — Прости за Сьюзен, — прижавшись ухом к его груди, умиротворённо слушаю, как ледяное сердце делает «тук-тук-тук». — Она не должна была так говорить про твоего опекуна…       — Всё нормально, — Стоун опускает вниз заметно подобревшие глаза, а его губы чуть подрагивают от слабой улыбки.       Это уже хороший знак. На радостях прижимаюсь к нему как можно крепче.       — Нет, не нормально. Меня бесит, что я не могу вмешаться, и всякий раз просто стою и смотрю, как они нападают на тебя.       — Плевать, пусть нападают, если им хочется, — он продолжает водить пальцем по моей щеке с непривычно спокойной реакцией, которая возмущает меня не меньше отстойного поведения других.       Так не пойдёт!       — Что значит пусть нападают?! — сажусь ровно и начинаю громко высказывать своё негодование. — Это несправедливо! Они считают тебя злодеем. Никто из них даже понятия не имеет, какой ты. Они не знают, что ты можешь быть забавным, внимательным, искренним, добрым, ну… когда не орёшь и не пытаешься никого убить или…       — Ты знаешь, — Дредд обрывает меня на полуслове. — Важно то, что думаешь ты, на остальных мне плевать.       Да чтоб меня… Сердце вот-вот разорвёт от слишком сильных чувств, которые я не надеялась больше испытать, но именно жуткий нахал и грубиян стал тем, кто помог этому чуду случиться. И как после такого ему не улыбнуться?       — Вот видишь, ты милый.       — Милый? Да мы с моей пушкой уже по определению не можем быть милыми!       Пока он смеётся, я пытаюсь запомнить этот момент во всех деталях, потому что он — один из тех редких случаев, когда Стоун по-настоящему становится собой.       — Думай так, раз тебе от этого легче, но учти: я всё равно знаю правду, — подаюсь к манящим губам и случайно замечаю цифры на телефоне, лежащем поблизости. — Чёрт, я опять опаздываю!       Если прямо сейчас мы с сестрой не явимся домой, нам открутят бошки, руки, ноги и всё, что неправильно болтается!       — Увидимся… — преждевременно схватившись за ручку двери, по-детски чмокаю Стоуна в щёку и порываюсь выскользнуть на улицу. От побега останавливает его рука, а затем и он сам, когда зачем-то перегибается через меня и закрывает дверь. Поворачиваю назад свой вопросительный взгляд, и чем дольше смотрю в лицо Дредда, тем чётче понимаю, что с ним творится неладное. — Ты чего? — от смущения даже кожа покрывается дурацкими мурашками. С уверенностью могу заявить: так он никогда на меня не смотрел.       Будто я особенная.       Он молчит. Смотрит только в глаза и не моргает несколько секунд, затем бросает короткое:       — Иди ко мне.       Со смехом цепляюсь за обивку сидения, пока он втаскивает меня назад, и на этот раз — к себе на колени.       — Что ты делаешь?! Я правда опаздываю! Меня, вообще-то, Сью ждёт!       — Подождёт. Мы не договорили.       — Разве это похоже на разговор?       — Ты слишком много болтаешь, Денстон, — Стоун властно обхватывает пальцами мой подбородок. — Хорошо, что я знаю, как заткнуть тебе рот.       Если б сейчас у меня была возможность дать характеристику этому поцелую, я бы сказала, что он всесокрушающий, как и тот, кто словно сорвался с цепи. Моментально забываю про грядущую взбучку от мамы. В голове вообще не остаётся никаких мыслей, кроме одного сумасшедшего парня, вытворяющего со мной что-то нереальное. Тем более, кто я такая, чтобы отказывать ему в столь сильном желании попрощаться?       Звук расстёгивающейся молнии на моей куртке начинает посылать странные сигналы в мозг. Пока что не придаю этому особого значения, с восторгом наслаждаясь сладкими секундами вспыхнувшей страсти. Одной рукой Дредд минует все мои защитные слои одежды, а другой держит за затылок и практически впечатывает в свои губы. Мы по-прежнему целуемся как дикие животные. Параллельно с этим его ладонь непринуждённо опускается на колено, скользит вверх по бедру ласкающим движением, а в следующий миг оказывается на моей заднице и совершенно бессовестно сжимает её.       — Эй, что это сейчас было?! — я почти вскрикиваю, распахнув на него огромные от шока глаза.       Он усмехается и продолжает сминать поцелуями кожу уже на моей шее.       — Да так, всего лишь невинное хулиганство, а что такого?       — Н-ничего, просто слегка неожиданно… — неуверенно обнимаю его руками, испытав непонятное беспокойство.       Ладно, это я как-нибудь смогу пережить.       Но не то, что происходит дальше…       Окончательно решив, что я не против таких игр, Стоун ощущает ещё больший призыв к действию. Не успеваю и слова сказать, как меня буквально опрокидывают на спину. Под тяжёлым весом тело мгновенно напрягается. И вовсе не от переизбытка эмоций, а от предчувствия опасности. Вся эта ситуация быстро перестаёт казаться мне забавной, когда Дредд вклинивается собой между моих ног, отчего всё внутри охватывает просто сумасшедшая паника.       Теперь я вспоминаю, к чему приводят отношения с парнем. До тупой башки, наконец, доходит, что у него есть определённые потребности, и скрывать их он больше не намерен. Об этом я как-то не подумала в тот момент, когда соглашалась с ним встречаться.       — Подожди-подожди, — мой голос звучит так сдавленно и несмело, что я даже не узнаю его. Прикладываю все усилия, чтобы сжать колени, отталкиваюсь руками ему в грудь, заставляя подняться, а в итоге слышу ещё более ужасающие для себя слова:       — Расслабься, мы быстро…       Что мы быстро?!       Времени думать больше нет, потому что его руки оказываются где-то под кофтой. Стоун вновь закрывает мой рот поцелуем, и в этот раз он набрасывается с такой силой, что меня вот-вот вдавит в сидение. Воспоминания о прошлом опыте с Марком выстраивают новый защитный барьер. Я начинаю не на шутку бояться, ощутив весь боевой настрой, с которым Дредд только что подмял меня под себя, а что ещё страшнее — его прикосновения стремительно переходят от ласковых к чертовски жадным и изголодавшимся. Безмолвная истерика поглощает каждый уголок разума после того, как он пробует расстегнуть пуговицу на моих джинсах.       Я просто идиотка. Вот почему он был таким странным в последнее время.       — Слушай, давай не сейчас, — психоз достигает той стадии, когда я набираюсь достаточно сил, чтобы поднять с себя девяносто килограмм веса. — Мне правда пора.       — В чём проблема? — Стоун прислоняется к спинке сидения, всматриваясь в моё лицо с подозрением, но добивает не это, а его бесцеремонный вопрос: — Ты девственница? Тогда это многое объясняет.       Хорошая попытка пробиться в мои мысли, но туда я никого не пущу.       — Я не девственница, — с недовольным покашливанием принимаю вертикальное положение и намеренно отодвигаюсь поближе к двери. — Но нам всё равно лучше этого не делать.       Такая новость, кажется, не вызывает у него бурной радости, и, к счастью, он пока что не пытается это как-то комментировать, вместо этого просто придвигается.       — Почему? Мне казалось, наши отношения уже допускают некоторые вольности, особенно после твоих фокусов шампанским, которыми ты меня слегка раздразнила, — Дредд многозначительно закусывает нижнюю губу. Опасное желание в его взгляде никуда не исчезает. Он все ещё настроен серьёзно и никак не реагирует на мой отказ, словно того и не было. — А раз мы разобрались, что ни ты, ни я — не девственники, тогда не вижу никакой проблемы. Что ужасного в том, если мне захотелось немножко тебя полапать? Ты всё ещё меня боишься?       Боюсь, но не его. Я не хочу допустить тех же ошибок, что совершила с Марком, поскольку чувствую себя и без того грязной. А если бы Стоун только знал, что мне приходилось делать, ни за что в жизни он не захотел бы ко мне прикоснуться.       — Дело не в этом, — плотно стискиваю зубы, поражаясь с того, как быстро на место моему страху приходит злость.       — Как бы там ни было, вариант о том, что я тебя не привлекаю, сразу отпадает, — непоседливая прядь волос оказывается за ухом благодаря нежным движениям его пальцев, на что я не обращаю никакого внимания. Вот тогда-то в его следующем вопросе начинает чувствоваться напряжение. — Ты сомневаешься во мне? Если так, то тебе следует знать: я не из тех парней, которые трахнут и сбегают. Я никуда не сбегу, быстрее ты от меня сбежишь.       Он не сводит глаз, а его расспросы на эту тему буквально доводят меня до нервного срыва. Я отсаживаюсь подальше и отворачиваю лицо к окну. После такой подачи интонация Стоуна вконец наполняется раздражительностью.       — Да в чём дело? То ты сама на меня вешаешься, а теперь решила поиграть в недотрогу?       Всё, с меня хватит. Повернувшись к нему, рявкаю на всю машину:       — Чёрт, просто отвали, хорошо?! Ты мне никто, чтобы я отчитывалась! Если я сказала нет, значит нет! Давай закроем эту тему и больше никогда не будем к ней возвращаться!       — Что ты сейчас сказала? — его игривый настрой тут же пропадает. Взгляд меркнет и становится холодным словно айсберг.       — Я сказала: тема закрыта! Не изображай проблемы со слухом!       — Повтори, что сказала перед этим.       Неприятно вздрагиваю, потому что в голосе Стоуна уже слышится чёткая, ярко выраженная агрессия, а это случается только тогда, когда он страшно-страшно зол. Да что я, мать твою, такого сказала, раз он так за это зацепился?! Молча психую, ковыряя ногтём молнию на куртке, и заодно прокручиваю в башке собственную реплику. Отмотав её к началу, я… прихожу в ужас.       О, нет.       Его разозлил не отказ.       Его разозлило слово из пяти букв.       Не на шутку пугаюсь дальнейших последствий, поскольку сама теперь понимаю, как сильно переборщила.       — Ладно, прости. Я не это имела в виду, просто…       — Со мной стыдно показываться на людях, я несерьёзно отношусь к отношениям, я мерзкий… — Стоун зловеще смотрит куда-то перед собой, перечисляя все ранее сказанные мною слова с угрожающими паузами. — А теперь я никто. Класс… — все его черты разительно меняются от глубоко шокированных до таких, к которым я даже не могу подобрать описание. Поразмыслив над чем-то, Дредд вновь перегибается через меня и открывает дверь с тихими словами: — Что ж, раз я никто, тогда катись отсюда. Говорить больше не о чем.       Ну всё, я в полном дерьме.       — Дредд, прости! — поспешно извиняюсь, чтобы остановить эту идиотскую ссору. — Я неправильно выразилась!       Безрезультатно. Порой я забываю, что рядом со мной находится слишком вспыльчивый экземпляр, с которым нельзя так разговаривать. А называть его обидными словами и подавно… смертельно опасно.       — А я выразился правильно. Разговор окончен. Катись.       На лице гневно поигрывают желваки. Он отворачивается в противоположную сторону — прямой намёк на то, что я его достала. Тогда мне не остаётся ничего, кроме как выскочить на улицу и психануть ещё больше. Знаю, я тоже виновата, но это не уменьшает его идиотского, взбалмошного характера!       — Иногда твои бзики меня просто бесят! — выкрикиваю я, не побоявшись нарушить тишину пустой улицы.       — Взаимно! — выскочив следом, Стоун пронзает меня своим убийственным взглядом. — Думаешь, если я бегал за тобой, добивался, это даёт тебе право вытирать об меня ноги каждый раз, когда тебе этого захочется? Нет, детка. Это дерьмо пусть хавает кто-нибудь другой. Я не твой мальчик на побегушках и терпеть это не стану. Реши уже, кто я тебе! — с этими словами он проходит вперёд и садится за руль, а затем враждебно бросает через небольшой просвет в окне: — Теперь ты за мной побегаешь, если действительно хочешь моего внимания.       Это такая шутка или он швырнул мне эту фразу на полном серьёзе? Вот же сукин сын!       — Ну и пока! — раздражённо взмахиваю рукой в сторону отъезжающей тачки, а сама прусь вверх по улице.       Я подозревала, что рано или поздно наши отношения перейдут на другой уровень, и ему понадобится то, чего я не смогу дать. База номер два, как выразилась Аннет. Но как не отодвигай злополучный момент — он всё равно наступает. И тут наши мнения со Стоуном расходятся. Я отношусь к сексу далеко не как к способу получения удовольствия, потому что удовольствия там нет и в помине. Это жестокий, грязный, бесчеловечный способ унижения, которым Марк подавлял меня долгое время. Я не готова к этому возвращаться. Не хочу чувствовать себя использованным дерьмом. И не собираюсь. Так что теперь мне действительно придётся разобраться в том, что Дредд значит для меня, в противном случае наши отношения будут окончены.

***

      Знаю-знаю! Перегнула палку! Я запаниковала, а когда я паникую, то начинаю нести всякий бред! Спустя несколько дней после нашей ссоры требование Стоуна — определиться с моим отношением к нему, — всё ещё сидит в голове. Что между нами? Роман с намёком на более серьёзное продолжение или же временная интрижка? Кто я ему: его девушка или перепихон на один раз? Я до сих пор не могу с точностью утверждать, кем прихожусь этому парню. И такие мысли взялись неспроста. Он красавчик, каких поискать. Все девки таскаются за ним как наркоманы за дозой. Господи, да на него не успевают вешаться разве что те, кто ещё не родился! Когда-то мне было плевать на это, но не сейчас…       За эти пять дней, пока мы не разговаривали, начала твориться какая-то дикая хрень! Стоун любезничает со всеми подряд, будь те девчонки красивыми, страшными, тупыми, слепыми, да хоть с пакетом на голове… Он заигрывает с каждой! При всём при этом настойчиво игнорирует моё присутствие. Я для него больше не существую. Надо полагать, кое-кто задался целью проучить меня и показать, что его внимания хотят абсолютно все, даже наша уборщица, которая шлёпнула его по заднице, когда он слегка перестарался с комплиментами.       А теперь, лишившись его интереса, я, наконец, поняла, как сильно мне его не хватает, но бегать за придурком всё равно не стану! Пусть даже не надеется! И без того сыта по горло тем, что в последнее время без конца думаю о его прошлых похождениях. Как бы там не утверждали, Стоун далеко не женоненавистник. У него кто-то был, раз он не девственник. От этой мысли воротит. Само собой, я же не идиотка какая-то и прекрасно понимаю: в постели у такого парня могла побывать целая армия девиц, учитывая его животный магнетизм и первоклассные внешние данные. Однако, меня всё чаще посещает другая догадка: какая-то стерва разбила ему сердце, поэтому он так возненавидел весь женский пол. Чёрт, стоило только подумать и я уже не могу выкинуть это из головы! Кто эта девушка? Какая она была? Любил ли он её? Любил ли он вообще? Мать твою, да по Стоуну нужно заводить целую энциклопедию!       В глубине души я верю его словам. Верю, что он не таскает к себе в койку девок каждую ночь, поскольку упрекнуть его в этом нельзя — репутации бабника за ним действительно не числится. Так же я не могу винить его в нормальных, человеческих желаниях, только если эти желания не противоречат моим. После Марка все пункты моей личной жизни пополнили список «под запретом». Секс в том числе. Он ассоциируется с болью, предательством и полностью обесценивает такое понятие, как любовь, в которую я больше не верю.       Но какого тогда чёрта сердце болезненно ёкает при виде того, как один засранец строит глазки другой?!       — Ты так рано ушёл с праздника, даже не попрощался, — через приоткрытую дверь отлично видно необъятный бампер Эмбер в белой мини-юбке, который то и дело норовит потереться об Стоуна.       Урок кончился минуту назад. Все давно свалили, кроме меня и Эллин, потому что на сбор её учебников и прочей образовательной фигни постоянно уходит целая вечность. Ну, а пока она занята делом, у меня появляется возможность немного послушать разговор в коридоре.       — Извини, я правда хотел остаться, — Дредд не перестаёт косить под отсталого идиота с несуществующим чувством вины. — Возникли неотложные дела, пришлось срочно уехать…       Я — всего лишь неотложное дело? Круто. Мой рейтинг явно вырос.       После прошедшего слуха о том, что наш агрессор резко подобрел к девчонкам, теперь ни одна дура не упускает шанса к нему подкатить. Сейчас с ним стоит дура номер восемь, и это только за сегодня.       Спрятав ревнивый взгляд за малюткой Эллин, чьи сборы почти подходят к концу, продолжаю наблюдать из укрытия за дешёвой версией Санта-Барбары. Мог бы и подальше отойти ради приличия! Но нет, мерзавец хочет, чтобы я обязательно всё увидела.       — Теперь с тебя причитается, — темнокожая сучка игривым движением подцепляет пальцем золотую цепочку на шее Стоуна, склоняя его к себе на расстояние нескольких сантиметров.       — И чего же ты хочешь? — он опускает голову и нарочно подыгрывает её симпатии. — Новый подарок?       — Можно выразиться и так. Только этот подарок нужен мне без упаковки…       Чёрт, да заткнитесь вы уже!       Оказавшись не в силах слушать это дерьмо, а так же смотреть на то, как Эмбер увлечённо прощупывает его мышцы на руках, громко имитирую приступ рвоты и ещё громче обращаюсь к подруге:       — Эл, у тебя нет желания зарулить в какой-нибудь бар и надраться там по полной? Можем даже снять парочку байкеров.       С испугу Эллин роняет на пол брошюрку Йеля, а потом и половину своих учебников, когда пытается её поднять.       — Сейчас же два часа дня… — судя по лицу, она вообще не догоняет, что это был сарказм.       — Ты думаешь, меня это колышет? — ворчу в ответ, но уже безо всякого сарказма.       Зря только старалась. Воркующие голубки не обратили на нас никакого внимания, зато Эллин теперь стоит и смотрит на меня как на долбанутую. Ладно, бары отменяются. Просто упьюсь дома апельсиновым соком до той степени, пока меня не стошнит или не начнётся аллергия. Может, хоть она меня добьёт, пока тот мудак в коридоре не добил своими выходками.       И всё-таки одну гадость я могу ему сделать…       На выходе из класса специально распахиваю дверь настежь, чтобы та непременно задела плечо Стоуна. А когда это случается, я не могу подавить свой искренний восторг.       — Ой, прости! Ты не ушибся? — хохотнув как маленький ангел, строгим голосом добавляю: — Не следует стоять так близко к двери. Кто-нибудь может случайно тебя ударить. Или убить…       Дредд мгновенно распознаёт мой тонкий намёк.       Новоиспечённый Дон Жуан стремительно превращается в прежнее порождение тьмы: зловещее, безумно опасное, от одного взгляда которого ты уже готова пасть к его ногам и продать душу за вечность в аду с ним. Молнии сверкают в глазах, губы поблёскивают от влаги, когда он облизывает их и злобно поджимает…       Каждый раз при виде него я напрочь теряю контроль над разумом, поэтому как можно скорее беру Эл под руку и произношу ненавистные для себя слова:       — Идём. Кажется, мы тут лишние.       Эмбер укоризненно таращится нам вслед, после чего возвращается к соблазнению моего парня, решившего, что такое наказание за одно неверное слово вполне оправдано. На середине лестницы обида размером с вселенную берёт верх. Я не выдерживаю и оборачиваюсь. Стоун смотрит на меня, а не на очередную дуру, повисшую на шее. Как же хочется сдохнуть, когда он закидывает руку ей на плечо, улыбается так же мило, как совсем недавно улыбался мне, а затем и вовсе уводит её куда-то в противоположный конец коридора. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять: Дредд не прекратит играть на моих чувствах до тех пор, пока я не решу, что он значит для меня. Сейчас мне приходит только один ответ: он — жестокая сволочь, которая делает мне больно.       Коридоры внизу просто кишат. Ажиотаж вокруг конца занятий можно смело приравнять к премии «Оскар», Новому Году и какому-нибудь бразильскому карнавалу. Только там можно встретить столько кретинов со счастливыми лицами. А меня с такой рожей, судя по всему, отправят на чью-то панихиду. Хотелось бы верить, что не мою…       — Ты не подержишь? Я сбегаю на минутку к миссис Фернандес.       Эллин вверяет мне свою драгоценную папку с готовыми мотивационными эссе для университета, а так же сумку с информацией о жизни всего человечества, если верить её размерам и весу.       — Зачем? — неторопливо набираю шифр на замке, только ни хрена не попадаю по нужным цифрам. — Тебе мало той кучи дополнительных тестов, которых ты уже понабрала?       — Она забыла дать мне номер своего знакомого. Он юрист, окончил Йель. Я надеялась, он расскажет мне поподробнее о поступлении.       Расправившись с проклятым замком с пятого раза, со злости швыряю своё барахло в шкаф. Я злюсь не на просьбу Эллин, а на саму себя за то, что до сих пор не определилась с выбором вуза, не говоря обо всём остальном.       — Ладно, иди. Я буду здесь, подожду девчонок.       Эл благодарно сияет. Только пятки сверкают, когда она протискивается в гущу изгоев из школьного оркестра, идущих ей навстречу. Один из них останавливается рядом со мной у соседнего шкафчика, шуршит внутри какой-то фигнёй. Как только я подумываю подловить его на чтении порножурналов, он уже трясёт перед моими глазами такой же кучей брошюр из разных университетов, отчего я еле сдерживаюсь, чтобы не вскрыть себе вены брелком от ключей.       Они все точно издеваются.       Сложа руки, высматриваю вдали остальной состав своей команды. Аннет благополучно сменила группу поддержки на драмкружок, решив попробовать себя на сцене, а Сьюз всерьёз увлеклась модой. Пока её нет, впопыхах ныкаю сигареты по тайным карманам, потому что эта зараза втихаря ворует их и выкидывает.       Эту проблему можно смело вычеркнуть и перейти к другой: даю самой себе клятвенное обещание, что сегодня больше никто не сможет испортить мне настроение, но оно всё равно превращается в громадную массу негатива, когда тёмное пятно показывается из-за поворота среди других учащихся, притормаживая в пяти метрах от меня.       Стоун один. А где же толстозадая пиявка? Отсосала его ядовитую кровь и сдохла?       Моё любопытство не остаётся незамеченным, на что засранец демонстративно отворачивается, лезет в шкафчик, игнорируя все мои попытки убить его силой мысли. А пока я усердно стараюсь осуществить свой план, весь вид на одного красавчика преграждает другой. Твою мать, мне даже глаза деть некуда. Это какой-то долбаный Халк! Я во всю пялюсь на охрененно здоровые бицепсы, трицепсы, плечи, грудь и просто нечеловечески мощное тело в красивой упаковке из приталенной белой футболки с треугольным вырезом, синих свободных штанов и чёрно-белых «Найков».       — Привет, напарник, — Крис подпирает плечом шкаф того пацана из оркестра. — Классно поиграли в тот раз.       — Да-а, классно, — приоткрываю свою дверцу пошире, чтобы спрятаться за ней на тот случай, если кое-кто вдруг решит применить силу мысли ко мне.       — Когда повторим?       Вот же чёрт… Беседа с Реймондом на глазах у самого агрессивного психа в городе — худшее решение из возможных. Стоун совершенно не умеет себя контролировать, когда дело касается его врагов. Хотя я всё ещё надеюсь, что мне повезёт, поскольку здесь до хрена людей; может, он и вовсе не обратит внимания.       — Пока не знаю, у меня… э-э… сейчас очень много дел. Хорошо бы начать писать эссе в колледж или хотя бы его выбрать, но я обязательно сообщу…       Осторожно выглядываю из-за Криса. Между нами и Дреддом стоит порядка шести человек, но даже через них я нахожу эти озверелые серые глаза, устремлённые в нашу сторону.       Дерьмо! Он всё-таки смотрит!       Ныряю обратно в укрытие с ненормально колотящимся сердцем, пока громила-футболист выдаёт нашу последнюю прогулку с потрохами.       — Не затягивай. У меня для тебя много новых вопросов.       — Надо же, у меня для тебя тоже! — ни с того ни с сего озвучиваю эту фразу с бо́льшим энтузиазмом, чем положено, за что сразу хочется себя застрелить, тогда я мгновенно меняю тему на менее личную. — И перестань опаздывать на занятия к Тёрнеру! Он и так хочет нам глотки перерезать за прошлое задание!       — Это вышло случайно.       — Дважды?       Скептично приподнимаю брови, внаглую отчитывая Реймонда за безответственность, а заодно замечаю, что несколько человек уходят, чем значительно улучшают обзор и слышимость для некоторых персон. Дредд находится на том же месте, в уже более напряжённой позе. Несмотря на то что его взгляд направлен в телефон, на лице читается прямая угроза. Теперь он не только всё видит, но и слушает.       — Тренер меня не отпускал. Что я мог сделать? Убить его? — как назло, голос Криса звучит чересчур трогательно, когда он сдуру ляпает довольно правдивые вещи, о чём и сам догадывается через секунду. — Не очень удачная шутка, прости…       Наверное, я спятила, или этот город так сильно меня изменил, потому что эта шутка внезапно кажется мне очень забавной, как и тот, кто произнёс её с поразительной невинностью. Ей богу, моё отношение к Реймонду не поддаётся рациональному объяснению. Это глупо, но я начинаю безудержно смеяться, глядя на его поистине детскую растерянность. Он, чёрт возьми, кого-то грохнул, а мне смешно! Какие отговорки не придумывай, я всё равно не чувствую в нём врага, зато чувствую что-то очень близкое по духу.       — Я реально тебя не пугаю? — Крису приходится выпрямиться, потому что его вес едва не продавливает чужой шкаф, но больше, чем это, его беспокоит моя странная реакция.       Я тоже думаю, что она странная, а ещё думаю, что капитан «Троянцев» обладает какой-то бесстыдной притягательностью. К тому же, он — один из самых завидных красавчиков школы. Обида прямым намёком впивается когтями в моё сердце и требует мести. Что-то я не заметила на лице Стоуна особого раскаяния, когда Эмбер охмуряла его на моих глазах, так что он вполне заслужил того, чтобы ему отплатили той же монетой. В конце концов, я имею полное право общаться с другими людьми!       — Не пугаешь, так что лучше убей своего тренера, пока я его не убила, — и вот, с невозможно радостной улыбкой, я уже поддерживаю плохие поступки, ступая на скользкую дорожку гигантскими шагами. — И тебе не кажется, что эта футболка слегка маловата для такого громилы, как ты?       Мой вопрос вызывает у собеседника явный интерес.       — Хочешь предложить мне свою? — он поддерживает игру кокетливым взглядом.       Задорно осматриваю свой прикид. Сильно сомневаюсь, что на него налезет моя клетчатая рубашка или зауженные джинсы, да и вообще любая вещь размером меньше, чем у великана.       — Если только в качестве перчатки.       Крис лукаво усмехается краем рта.       — Обычно всё происходит наоборот. Это девчонки любят разгуливать в одежде своих парней.       — Вот так сюрприз, — скрестив руки, самодовольно хмыкаю. — Это означает, что Лиза успела перетаскать весь твой гардероб?       — Боже, ни за что в жизни! Я не приглашаю девиц лёгкого поведения к себе домой! — мгновенно протестует он. Повисает короткая пауза, после которой в карих глазах Криса проскакивает озорной блеск. — Как насчёт тебя? Разве ты никогда не пробовала примерить рубашку своего парня, пока он не видит?       — Нет.       — Нет, не пробовала или нет, у тебя не было парня? Если второе, то я готов пригласить тебя на свидание. Заодно сможешь швырнуть в Лизу фрикаделькой в ресторане её предков, где её заставляют пахать по пятнадцать часов в неделю.       Этот лёгкий флирт, сопровождённый наглой до неприличия улыбкой, немного выбивает меня из равновесия. На долю секунды я смущаюсь. Мы стоим у всех на виду, а он так спокойно заигрывает со мной, совершенно не думая о том, кто и что скажет. Что-что, а от ответственности за свои слова и поступки Крис никогда не отказывается. Более того, он никогда не скромничает, всегда ведёт себя так прямолинейно и откровенно, что иной раз бывает сложно понять, где заканчивается обыкновенная шалость и начинается рискованная игра.       Вот и сейчас… я словно иду по очень тонкому льду, с которого пора бы бежать.       — Хорошая попытка, здоровяк, но я не встречаюсь с напарниками, — лихо осаживаю его дьявольское обаяние.       — Вот и отлично, потому что напарники из нас так себе.       С редким возмущением опускаю руки на талию, глядя на это невозмутимое выражение на лице Реймонда.       — Это ещё почему?!       — Мы слишком хорошо смотримся вместе, — заявляет он с поразительной уверенностью. — Это, знаешь ли, преступление — растрачивать впустую такой огромный потенциал.       Самым подозрительным образом он опять вгоняет меня в краску. Мысли тут же путаются. Не найдя никаких веских аргументов для опровержения его громких слов, я прибегаю к самой распространённой отмазке.       — Нет уж, я не горю желанием пополнить список твоих побед. Я о нём, кстати, наслышана. Там и без меня народу хватает…       С какой-то непонятной нервозностью натягиваю рукава рубашки, когда весьма осмысленный взгляд капитана нашей футбольной команды оценивающе пробегается по мне сверху вниз.       — Для тебя я бы завёл отдельный список, только для особенных девушек, но теперь, когда ты напомнила мне о бесстыдно огромном количестве моих бывших, которые меня ненавидят, мне уже как-то не хочется портить нашу крепкую дружбу одноразовым сексом, после которого мы, вероятнее всего, разбежимся.       Чёрт, как он может говорить такие непристойности и выглядеть при этом настолько серьёзным?!       — Ты сейчас так пошутил? — изнутри опять рвётся нервный смех. — Умоляю, скажи, что пошутил!       — Обойдёшься, — Реймонд обламывает меня самым категоричным образом. — Ты первая начала со своими «перестань опаздывать», «Тёрнер нас уроет». Если ты действительно переживаешь из-за моих опозданий, води меня за ручку, и я больше не буду никуда опаздывать.       Остаётся только хлопать ресницами, потому как я совершенно не знаю, что сказать. Прикалывается ли он или говорит правду? Распознать что-то по его лицу практически невозможно, поэтому я кое-как выдавливаю из себя лишь одну фразу:       — Ты точно решил меня добить…       — Не угадала, — засунув руки в карманы штанов, Крис покачивается на месте и мягко улыбается. — Я решил немного тебя развеселить, а то лицо у тебя было очень грустное. Ещё издалека заметил.       Пока мы смотрим друг на друга, понемногу начинаю понимать, что этот день уже не кажется мне таким ужасным. Он был ужасным… до этого момента.       — Спасибо. У тебя получилось.       Совершенно неуместная потребность обнять своего напарника за подаренную теплоту, а так же ощущение неловкости побуждают меня робко опустить глаза в пол, после чего я испуганно вздрагиваю, когда справа раздаётся мощный металлический отзвук. Кто-то с такой силой захлопывает дверцу шкафчика, что вибрации от удара начинают ползти по всем остальным. Охрана в холле мигом нацеливает взгляды в ту сторону в надежде долбануть хоть кого-то электрошокером, но их ожидания не оправдываются: ничего криминального так и не происходит. Почти…       Дредд очень быстро проносится мимо нас с Крисом и ещё быстрее исчезает в парадных дверях.       Охренеть, я и забыла, что он всё ещё здесь!       — Его Королевское Высочество сегодня не в духе, какая прелесть. Зато хотя бы стал вести себя как мужик, а не как гомик, — Реймонд выкидывает злорадную шуточку в его адрес. — В общем, позвонишь мне, как захочешь поиграть.       — Договорились.       Только я принимаюсь беспокоиться о поведении Стоуна, и чем оно мне грозит, как наглый футболист вновь крадёт всё внимание себе. Откуда-то из-за его спины возникает крохотный бумажный тюльпанчик.       — Сначала я подумывал подарить это Сэму, но он сказал, что предпочитает розы, так что… — выдержав небольшую паузу после очередной шутки, Крис протягивает мне скромный подарок с тихой просьбой: — Не позволяй всяким козлам себя обижать.       — Хорошо, — щёки опять розовеют, когда я забираю этот маленький пухлый бутончик на ножке.       — Да, кстати, насчёт хождения за ручку я не шутил.       Напарник хитро подмигивает и уже отправляется к некоторым из друзей по команде, ждущих его на выходе с хмурыми рожами. Это невероятно: пока он стоял рядом, я и думать забыла о своём паршивом настроении. На короткое мгновение Крис вытеснил из моей головы даже мысли о Стоуне. Это вообще возможно?       И где, блин, все?! Я собираюсь отправить потерявшимся подругам по сообщению с угрозой, как вдруг на горизонте показывается Аннет, лицо которой пышет далеко не радостью, а следом за ней на небольшом расстоянии плетётся пижон, бурча ей что-то вслед.       — Ты с ним помирилась? — оказавшись возле меня, она кивает туда, где только что стоял Реймонд.       Судорожно прячу тюльпанчик в шкаф, закрываю дверцу на замок и говорю как есть:       — Да. По твоему совету.       — Не понял? — Алекс мигом бросает ковыряться в телефоне и пробегает по Аннет взглядом страшнее, чем у Стоуна. — По какому такому совету?       Аннет закатывает глаза от раздражения.       — Тебя это не касается.       — Что ещё меня не касается?       — Иди куда шёл, Алекс! — она гонит его прочь прямым текстом. — Это частный разговор!       Все парни сегодня спятили? Меня слегка пугает то, с каким зверским видом пижон цепляет чёрную кепку на голову, поворачивает её козырьком назад, а потом нависает над нами с угрожающими словами:       — Позже поговорим…       Как только ещё один псих уносится вслед за Стоуном, я с осторожностью поворачиваюсь к Аннет.       — Чего это он?       — Да так, поругались, — подруга достаёт из лакированной сумочки блеск для губ и зеркало. — Представь себе, сижу я в этом долбаном драмкружке. На сцене во всю идёт репетиция, а в это время сзади меня две какие-то общипанные курицы обсуждают то, как этот засранец позавчера засовывал язык в рот неизвестной девице на катке в Ратленде, — одной рукой Аннет красит нижнюю губу, другой взбешённо машет тюбиком. — А знаешь, что самое смешное? Я была там с ним!       — Так в чём проблема? Может быть, они имели в виду тебя?       — Я похожа на рыжую тварь с четвёртым размером сисек?       Хищно суженные глаза предрекают большую опасность, в данном случае грозящую мне.       — Нет, не похожа… — прижимаюсь спиной к шкафчику и всерьёз подумываю в нём спрятаться, пока Аннет заканчивает с макияжем и продолжает подозревать Алекса во всех смертных грехах.       — Вот видишь, значит это была не я. К тому же, он куда-то отлучался на двадцать минут, я засекала. Он сказал, что был в туалете, а потом разговаривал по телефону с отцом, но что-то мне в это не верится. Чёрт, убью гада, если он мне изменяет!       Она обиженно надувает губы, беспорядочно водит глазами по наполненному людьми холлу, не представляя как избавиться от своих ошибочных домыслов. Я прекрасно её понимаю, ведь Дредд милуется со всеми подряд, и смотреть на это слишком больно, а там кто знает, что осталось за кадром.       Гоню подальше это отвратное предположение, параллельно сгребая Аннет к себе.       — Тебе не кажется, что ты зря на него наговариваешь? Это просто дурацкие сплетни.       Которые, к слову, пустил мой парень.       — В последнее время их стало слишком много, — подруга упёрто отрицает любое оправдание. — Уже третий раз за неделю я слышу подобное, причём от разных людей. Будь это кто-то один, возможно, я бы поверила, что всё это ложь, но…       Молодец, Стоун, постарался! Ла-а-адно, пора прибегнуть к тяжёлой артиллерии.       — Не вздумай никого слушать! Алекс действительно очень тобой дорожит и никогда так не поступит. Ты не видишь, как он смотрит на тебя, а я вижу. Для него существуешь только ты и никто больше, уяснила?       Какая-то компания парней в спешке чуть не сносит нас с ног. Твою мать, как будто кто-то сдохнет, если они выйдут из школы на пару минут позже! Идиоты!       Несмотря на эту неприятную ситуацию, Аннет, наконец, сдаётся и жалобно просит со слабой улыбкой на губах:       — Давайте затусим у меня в выходные, иначе я свихнусь.       — Только если у тебя есть неограниченный доступ к алкоголю.       — А у тебя что? Поругалась с Чарли?       Опять этот странный тон и не менее странный взгляд с недвусмысленным подтекстом, после которого я убираю с плеча Аннет свою руку. Вот об этом я тоже думала не один день! Её постоянные намёки мне, на хрен, кровь сворачивают! После них я чувствую себя какой-то матёрой преступницей, ограбившей церковный ларёк или вроде того. Короче, полный отстой! Не так давно я хотела завести разговор на эту тему, но Сью всё обломала, а другого шанса поговорить мне так и не представилось. А что если спросить прямо сейчас, пока девчонки не пришли? Надоело уже ходить вокруг да около!       — Знаешь, я давно хочу с тобой кое-что обсудить. Почему ты всё время говоришь о… — едва я собираюсь с духом для того, чтобы упомянуть фальшивого Чарли, как мой взгляд вместо подруги приковывается к необычному поведению других студентов. Все до одного сломя голову кидаются на выход после получения смс неизвестного содержания. На фоне этой странности первоначальный вопрос заменяется другим. — Что за фигня? Куда они все?       Аннет смотрит за спину, потом по сторонам. Между её бровей возникает напряжённая складка, лишь подтверждающая, что я не сошла с ума.       — И в самом деле… — она сразу же ловит за руку бегущего мимо чувака из младших классов. — Эй, парень, что происходит?       — На стоянке сейчас начнётся месиво! — он говорит шёпотом из-за слоняющейся рядом охраны.       Твою мать, я даже знаю, кто будет в нём участвовать!       Мы с Аннет испуганно переглядываемся. Не проходит и секунды, как нас уже несёт в том же потоке на улицу, где народ собирается возле своих машин, чтобы узреть главное шоу дня.       — Какая жалость! — Крис со скучающим видом расхаживает перед своим «Рендж Ровером». — Теперь придётся ждать эвакуатор.       Оказавшись в гуще событий, поначалу не совсем понимаю суть проблемы, из-за которой народ ринулся сюда с таким восторгом, но нахожу её сразу, как только пижон показывается из-за джипа с едким комментарием:       — Ага, ты б ещё на телеге припёрся. Она хоть не тащится, как твоё древнее корыто.       Следом за ним на глаза попадается Стоун, которого Алекс намеренно держит на расстоянии вытянутой руки от заклятого врага, что не особо помогает успокоить зверя.       — Убери свою сраную тачку с моей дороги! — не стесняясь присутствия остальных людей, Дредд надрывается на всю стоянку.       В конце концов, я врубаюсь в происходящее: джип заблокировал выезд «Мустангу», так что теперь этой троице приходится любоваться друг другом и вести эти «светские» беседы.       — С твоей? — насмешливо переспрашивает Крис, прислонившись задницей к капоту. — Что ещё в этом городе твоё?       — Остынь, чувак! — пижон мгновенно отодвигает Стоуна назад, когда тот делает парочку решительных шагов. — Тебе нельзя с ним драться!       — Пусть свой фонтан заткнёт или я ему табло разукрашу! Реймонд, на кого ты хочешь быть похожим: Бритни Спирс или Шрэк?       Чувство тревоги начинает охватывать меня не на шутку. В отличие от моего напарника, которого ничем не пронять, Стоун просто искрит от бешенства, находясь на грани реального срыва. Коллинз только и ждёт шанса исключить его за любое нарушение правил, а Алекс один и, в случае чего, оттащить этого психа самостоятельно не сможет. Тем временем, Реймонд продолжает дёргать за ниточки под язвительные выкрики своих друзей у стоящего рядом пикапа и выводить Дредда из себя.       — Должно быть, трудновато держать себя в руках, когда так хочется кому-то врезать. Сколько предупреждений у тебя осталось? Одно?       — Отвали или пожалеешь!       — Как бы ты сам не пожалел, что твоей мамаше аборт не сделали, — доносится уже другим тоном.       Если пять секунд назад мне казалось, что конфликта можно избежать, то сейчас… он неизбежен, и ситуация всё больше накаляется, стоит Алексу направиться к джипу.       — Хочешь мне что-то сказать, Рид?       — Я бы многое тебе сказал… — пижон подходит к Крису почти вплотную, на что тот выпрямляется и смотрит на него с открытым вызовом.       — Ну давай, рискни.       Они практически сталкиваются лбами. Я отлично чувствую дрожь, исходящую от подруги, стоящей по правое плечо от меня, да и сама волнуюсь не меньше. Я нисколько не сомневаюсь в физических способностях Алекса, но он и Крис — две абсолютно разные весовые категории. Первый обладает более стройной, жилистой фигурой, а второй долбаный атлет, натренированный на то, чтобы месить людей. И сейчас здоровяк отчётливо провоцирует парней на драку, которая никак не хочет начинаться.       К облегчению Аннет, её парень решает поступить умнее — не поддаваться на провокацию и отступить.       — Руки марать не охота о такое говно, как ты, — Алекс кидает в сторону недруга презрительный взгляд, отходит буквально на метр, как вслед ему прилетает весьма унизительная фраза:       — Но замарал же, — Реймонд ухмыляется самым гадким образом. — Каково это — быть только вторым? Знать, что твою девку поимели до тебя, причём тот, кого ты ненавидишь? Неприятно, наверное, — втянув воздух через зубы, он издаёт звук, напоминающий змеиное шипение. — Зато я могу сказать тебе, каково быть первым. Эту малышку было весело распаковывать. Она столько всего умеет, хотя что я рассказываю… Ты и сам, должно быть, в курсе. Она всё так же умело в рот берёт?       Крис не называет имён, но мне, Алексу, Дредду без любых слов ясно, о какой девушке идёт речь. Аннет в шоке зажимает рот, пока моя рука тянется к ней, чтобы приобнять за плечо. Эта реплика прозвучала настолько мерзко, что использованным дерьмом ощутила себя даже я. Вплетать сюда личные отношения, которые уж точно не касаются той кучи дебилов на стоянке, было очень жестоко. И за такое я обязательно ему вломлю!       На мгновение Алекс теряется. Та дичайшая смесь эмоций, таившихся в нём до этих пор, преобразуется на лице во что-то чудовищное. Мне страшно представить, что сейчас происходит в его голове. Почти незаметно он блуждает глазами по толпе, находит в ней Аннет, и то, что в них отражается, можно сравнить с предательством.       Реймонд задел его за живое.       — И ты это прожуёшь? — с заднего плана раздаётся подначивающий голос Стоуна.       Мне безумно хочется швырнуть в него чем-нибудь тяжёлым! Какого хрена он делает?! Ему ли не знать, что пижон тоже не на самом лучшем счету у Коллинза, а за драку старый урод по любому на нём отыграется! Тактика Дредда становится более чем понятна: он хочет использовать Алекса как оружие, раз путь к врагу для него самого закрыт.       — Не надо, пожалуйста, — с трудом разбираю тихие мольбы Аннет, слёзно просящей своего парня не делать глупостей.       Народ до сих пор тихо толпится возле тачек в нетерпеливом ожидании начала хоть какого-нибудь замеса, и, кажется, он вот-вот случится…       Рид закидывает обе руки на плечи друга, пробует успокоиться. Его гнев шкалит в таких запредельных масштабах, что я издалека вижу, с какой силой он вдавливает пальцы в Стоуна. Алекс поднимает на него глаза, после чего его губы расходятся в абсолютно невменяемой улыбке, следом за которой звучит ответ на последний вопрос:       — Нет!       Пижон резко оборачивается и с размаху бьёт Криса прямо в челюсть, отчего тот вынужденно хватается за капот машины в попытке сохранить равновесие. Мне приходится обхватить Аннет покрепче, чтобы та ненароком не рванула на помощь в эту мясорубку, но дальнейшее развитие событий пугает куда больше.       На помощь капитану тут же выруливает самая отвратная часть футбольной команды во главе с Итаном, однако Крис мигом их останавливает.       — Никому не лезть, — он облизывает окровавленную губу и сплёвывает слюну на асфальт с азартным блеском во взгляде. — Я тебя понял, Рид: быть вторым дерьмово.       Каждый нерв в теле напрягается до предела. Вот теперь точно всё. Жести не миновать. Оглядываюсь на здание школы: где, мать вашу, Стив или хотя бы Оуэн?! Хоть кто-то вменяемый, кто способен остановить происходящее?!       Вопреки полученному удару, Реймонд не наносит ответный, лишь удовлетворённо следит за тем, как пижон агрессивно требует от Стоуна открыть багажник «Мустанга». Что ему там понадобилось? Едва мы с Аннет успеваем вопросительно переглянуться, он быстро показывается на глаза и двигает к врагу с монтировкой в руках.       Ох, ни хрена себе…       — Этот говнодень не задался ещё с самого утра. Сначала эта пуэрториканская дура вместо фриттаты с курицей подсунула мне обыкновенную, сраную яичницу! — Алекс целится в Криса куском железа, но вместо него попадает по правой фаре, когда здоровяк вовремя отскакивает. — Потом я пролил макиато на свои любимые брюки от «Версаче»! — они оба сдвигаются дальше, и та же участь постигает стекло с водительской стороны. — Припёрся сюда и тут мне выкатили предъяву за шлюху, которую я даже в глаза не видел! — вместо головы футболиста вдребезги разлетается стекло под номером два. Потоптавшись на осколках, Алекс ненадолго притормаживает поток своих негативных эмоций и закидывает железку на плечо. — А теперь ты. Так и знал, нужно было взять чёртову бензопилу из гаража. Сейчас бы я разрезал тебя на десять тупых говнюков. А поскольку бензопилы нет и говнюк всего один, придётся обходиться по старинке…       Пижон вновь замахивается, и на этот раз Крис ловит монтировку налету. Они цепляются за неё с двух сторон, а чтобы разбить их тандем, Алекс хорошенько вмазывает ему коленом под рёбра, затем пару раз вписывает в заднюю дверь «Рендж Ровера». Импровизированное оружие со звоном падает на асфальт. Дело тут же доходит до рукопашки, после которой на самодовольном лице Реймонда появляется больше крови.       Отныне толпа не сдерживается и громогласно поддерживает драку своими воплями, в то время как Рид зажимает соперника у тачки и с беспощадной точностью принимается бить его по всем уязвимым местам, не давая возможности ответить. У меня создаётся подозрительное впечатление, будто Крис просто играет с ним, позволяет себя увечить из-за какой-то нездоровой любви к боли, но и ему это быстро надоедает. Тогда в лицо пижона прилетает несколько встречных мощных ударов, вызывающих у него только истерический смех.       — Бьёшь как баба! — потерев место ушиба, Алекс выпрямляется и твёрдой походкой идёт обратно в наступление. — Чем вы только на тренировках занимаетесь? Надрачиваете?       Глядя на те счастливые лица, с которыми они вновь сталкиваются друг с другом, мне и Аннет становится не по себе. Пока мы замираем, съёжившись от безумного волнения, конкретно для этих парней мордобой — какая-то грёбаная забава!       Я смотрю на Стоуна, вышедшего поближе на проезжую часть, и выдыхаю, ошибочно предположив, что он собирается разнять их, но тот по-королевски складывает руки на груди и всего-навсего любуется зрелищем.       — Да сделай же ты что-нибудь! — открыто кричит на него Аннет после того, как Алекс пропускает парочку болезненных ударов по печени. — Помоги ему!       — Зачем? — Дредд и бровью не ведёт. — Он и сам отлично справляется.       Действительно. Шустро увернувшись от летящего кулака, пижон проходится по лицу Криса чередой супер-быстрых атак, закончив их весьма жёстким ударом под дых.       — Чучело, — отбросив нелестный комплимент, Алекс поворачивается к врагу спиной и преспокойно удаляется по направлению к нам.       Он уже не видит, однако вижу я: в руках у Реймонда сверкает что-то серебристое. Точно так же было с лезвием ножа, которое он показывал мне во время игры в баскетбол. О, нет…       — Крис, не надо!       Стоун мгновенно реагирует на мой крик. Он кидается вперёд, отталкивает Рида в сторону как раз в тот момент, когда холодное оружие проносится где-то на уровне его лица. От жуткого вида крови, капающей на асфальт, мне становится плохо, зато Дредд разглядывает глубокий порез на руке с извращённым наслаждением.       — Ну вот, теперь опять будет шрам! — иронично восклицает он.       — Могу ещё что-нибудь подправить, — Крис радостно помахивает ножом. — Твою смазливую мордашку, например.       — Спасибо, но я против пластики…       Столкновение двух местных титанов — вот чего бы я никогда не хотела увидеть. То, как кровожадно они смотрят друг на друга, приготовившись к нападению, повергает меня в реальный ужас. В их глазах мелькает не просто обыкновенная ненависть. Их крепко связывает одно единственное обоюдное желание — убить своего врага. И Стоун первым забирает себе это право.       Резко замахнувшись ногой, он выбивает нож из руки Криса, и тот исчезает где-то под «Рендж Ровером». Здоровяк так же не успевает закрыться: в следующую секунду справа прилетают два сильнейших удара в челюсть, но даже после них он, как долбаная гора, не двигается с места ни на сантиметр. Он быстро перехватывает третий, бьёт Стоуна в лицо с локтя и уже берёт в захват за шею, выдалбливая воздух из лёгких коленом. Понимаю, что из-за своего страха чуть ли не повисаю на подруге, иначе рискую рухнуть вниз от одного только вида на то, как его душат.       В попытке вернуть себе преимущество, Дредд рывком сдвигает Криса к тачке, ударяет об дверь, а когда захват не ослабляется, он бьёт его по ногам и выворачивается так, что они оба падают на землю. Всё внутри подмывает закричать, лишь бы остановить этот кошмар, но никто из учеников даже не планирует вмешиваться. Стоун, как безумный, отталкивается руками, с разгона хватает Реймонда под колени и роняет спиной об асфальт. Дальше хуже: он садится на него сверху и принимается месить кулаками изо всех сил, пока Крис старается сбросить его ногой. И один, и второй наносят каждый последующий удар будто на поражение. Глядя на всю эту картину, я не просто перестаю дышать. Казалось бы, у меня останавливается даже сердце.       Где-то рядом слышатся знакомые голоса. Стив, Оуэн и Сэм вырываются из толпы чуть дальше от нас с Аннет и сразу разделяются: рок-звезда принимает на себя Алекса, который за это время успевает сцепиться с Итаном, блондинчик хватает Дредда, а Сэм не даёт Крису встать и закончить начатое.       — Быстро валим отсюда! — Стив насильно тащит Стоуна за руку, почти срывает с него пальто, когда тот пробует вырваться, не прекращая дубасить свою цель. — Оставь его! Охрана идёт!       После такой новости студенты бросаются в рассыпную, прячутся, чтобы случайно не попасть под раздачу, а парням кое-как удаётся разбить эту смертельную хватку, с которой два тяжеловеса пытаются разорвать друг в друга в клочья. Не без усилий их разводят в стороны. Едва вся «знаменитая четвёрка» оказывается внутри всё ещё заблокированного «Мустанга», Алекс яростно орёт Дредду:       — Снеси ему морду!       То есть?! Он предлагает другу разбить собственную тачку?!       Стоун внезапно заглядывает в мои напуганные глаза и заводит двигатель. Чёрт… Так и знала, что эта милая беседа в холле не останется безнаказанной. Я до последнего не верю, что он это сделает. И он делает мне назло — давит педаль газа в пол с ужасно мстительной улыбкой. «Мустанг» таранит бочину джипа, нещадно сминая его правое переднее крыло. Обороты движка с диким рёвом наращиваются до предела. Машина начинает буксовать так, что из-под колёс показывается густой белый дым. Дредд ядовито лыбится, смеётся на пару с Ридом, потихоньку сдвигая тачку Криса со своего пути.       Как только места для манёвра оказывается более чем достаточно, они выбираются из западни и сразу же тормозят. Алекс показывается из салона, вертя в руке гаечный ключ, который через мгновение с грохотом прилетает Крису на капот, оставив после себя новую здоровую вмятину.       — Бам! Трёхочковый! — довольно восклицает пижон, помахав сопернику на прощание. — Это тебе бонус от меня, сука!       Успеваю только моргнуть, как он уже запрыгивает обратно в машину, и она с жутким визгом сваливает со стоянки. Из парадных дверей школы показывается несколько охранников. Их внимание моментально привлекает то, как подозрительно быстро все сбегают с места преступления.       Сэм хлопает Криса по плечу и с сарказмом спрашивает:       — Ну как, полегчало?       — Молчи… — Реймонд мрачно оглядывает ущерб.       — Валери тебе башку за «Рендж» оторвёт.       — А то я не знаю. Твою мать…       Задрав футболку, Крис вытирает ею кровь с лица, затем двигает к пикапу Итана, чтобы пересидеть приход охраны там. А пока Сэм втирает придуркам в форме какую-то фигню про случайную аварию, мы с Аннет так и стоим, тесно прижавшись плечом к плечу возле старенькой «Тойоты». Тут даже комментировать нечего. Её Алекс — тот ещё взбалмошный «подарочек», а что касается моего парня…       Стоун — самый бешеный, дикий и драчливый экземпляр из всех, каких я только встречала.       И теперь я молча свыкаюсь с новой реальностью: Дредд не пожалеет ничего в борьбе против Криса и, подозреваю, что машина — это меньшее, что он готов поставить на кон, лишь бы стереть врага с лица земли…

***

      Почему мы раньше не ездили на поезде? Я и позабыла, как это прикольно. К сожалению, городки здесь не такие большие, поэтому народ передвигается либо на автобусах, либо на тачках, так что ближайшего железного коня можно найти только в Гранд-Рапидсе, куда мы попёрлись вместе с мамой на первую процедуру по лазерному удалению шрамов.       Ощущений почти никаких, кроме небольшого чувства жара и желания отрубиться. По словам доктора, я смогу избавиться от этих проклятых отметин на руках и спине сеансов за шесть и даже без дополнительного применения лекарственных препаратов. После таких прекрасных новостей мамины глаза засияли от счастья, ведь теперь её самой большой мечтой стало не сбагрить нас с сестрой в колледж на другой конец страны, а вернуть своей старшей дочери прежний облик.       На обратном пути мы попадаем в долбаный час пик. Сью, как всегда, усердно втирает мне какую-то хрень по телефону, но я не слышу практически ничего из того, что она тараторит о срочном восполнении калорий, поскольку рядом со мной стоит кучка крикливых детей. Подаю маме сигнал и выползаю в тамбур.       — Когда вы вернётесь? — сестра задаёт этот вопрос уже третий раз.       — Не знаю. Ма хочет прогуляться по магазинам, — прилипаю спиной к маршруту движения поездов у стены, пропуская всех желающих занять место в консервной банке. — Часа через два, наверное, так что не вздумай сожрать свой плюшевый хот-дог.       Аннет по приколу подарила его ей на день рождения. Теперь мне каждый раз приходится волноваться за жизнь огромной сосиски, набитой синтепоном, а Сьюзен злиться из-за того, что я ей это припоминаю.       — Между прочим, я не всё время хочу есть! Чтоб ты знала, у меня есть занятие поинтереснее…       — Да что ты! — злорадно смеюсь в трубку. — И какое же? Оформлять доставку жрачки из «Волмарта»?       — Иди ты!       С улыбкой посматриваю в окно на быстро движущийся вечерний город. Поезд вот-вот прибудет к станции, а это значит, что через секунду все озлобленные психи, ненавидящие свою работу, ринутся сюда. Пора валить.       — Уже иду, — с радостью жму на «отбой», в который раз помолившись за несчастный хот-дог.       Расстёгиваю молнию на боковом кармане своего тонкого светло-зелёного пуховика и по неосторожности задеваю кого-то локтём. Только собираюсь изобразить слабое раскаяние, но ещё быстрее забываю, что вообще хотела сказать. Телефон чуть не падает на пол, начинает кувыркаться у меня в руках при виде массивной фигуры в чёрном капюшоне.       — Простите, — какой-то здоровый парень в косухе, надетой поверх спортивной кофты, первым бросает короткое извинение, затем вытаскивает наушники с музыкой из ушей, чтобы ответить на звонок. — Да, детка, я почти приехал. Сама решай, где хочешь поужинать. Нет, мне не всё равно! Что ты опять начинаешь?!       Он обходит меня сбоку, занимает место у выхода, продолжая пререкаться со своей дамочкой по телефону. Я же пячусь назад, лишь бы поскорее оказаться подальше. Чёртова паранойя! После открытой двери и того странного человека возле дома, меня не покидает чувство, что эти долбаные «люди в чёрном» ходят за мной по пятам! Я правда люблю мрачные оттенки в одежде, но сейчас они меня нервируют.       Немного успокоившись, возвращаюсь обратно к матери, возле которой почти освобождается долгожданное место, на котором я планирую вздремнуть ближайшие пять остановок.       — У Сьюзен всё нормально? — спрашивает она, читая брошюрку о лазерной хирургии, что дали ей в клинике.       — Рыскает по дому в поисках холестерина. Надеюсь, ты хорошо заныкала арахисовую пасту?       Кое-как сдвигаюсь в сторону, выпуская в проход полусонного бородатого мужика в шляпе.       — В корзине с бельём.       Ма хитро подмигивает, на что я расплываюсь в злодейской ухмылке. Точно так же, как я и готовка, Сью и стирка — две враждующие стороны. Даже будучи очень голодной, сестрёнка ни за что не сунется к предметам, содержащим в своём названии такие слова или словосочетания, как «стиральная машина», «порошок» и «грязные шмотки».       Готовлюсь пролезть через маму с чётким намерением примостить свою задницу, но в тот же момент даю задний ход, когда некоторые из тех, кто спал всю дорогу, внезапно вспоминают, что им, оказывается, пора выходить. Щуплая девчонка в строгом синем костюме, похожая на студентку первых курсов какого-нибудь юридического, с важным видом наступает на мои белые кроссовки и быстренько смывается. Чудесно. Я знаю миллион фраз, которые мне бы хотелось сейчас произнести, только после них меня определят в психдиспансер, а не в колледж. Тогда я просто закатываю глаза в ответ на всю несправедливость этой паршивой жизни, пробегаюсь ими по багажным полкам и таращусь в конец вагона.       Меня совершенно не смущает то, что кто-то раздражённо бубнит из-за невозможности выйти, когда я встаю поперёк прохода. Меня уже ничто не волнует. Во всей окружающей обстановке меня беспокоит только одно…       Он.       Человек в чёрном, стоящий в углу на другом конце вагона.       Вполне вероятно, он такой же обыкновенный пассажир, как и все, но какого чёрта у меня создаётся впечатление, что этот пассажир среди всех пялится исключительно на меня? Я словно чувствую это и настолько хорошо, что от его скрытого взгляда всё тело пробирает до мурашек. Издалека видно только покрытый щетиной подбородок и плотно сжатые губы. Не видно лишь глаз, так как капюшон надвинут на них до упора.       А вдруг он смотрит только потому, что я тоже смотрю? Это вполне логично, тем более смотреть на других не запрещено.       Чёрт, достало! Сколько можно себя доводить?! В конце концов, чувак же просто стоит, никого не трогает! Да и если судить по отсутствию всяких движений, он, кажется, вообще спит.       — Джейн? — мама сдвигается в центр, предлагая мне своё место.       В обоих концах вагона сию же секунду начинается толкотня, как только все сломя голову бросаются лезть друг через друга. Едва поезд тормозит на станции, тот странный мужчина подаёт первые признаки жизни в виде слабых шевелений, затем пропускает вперёд людей, чтобы спокойно выйти последним.       М-да, я определённо чокнулась.       Устало слежу за тем, как напугавший меня тип вот-вот исчезнет из поля зрения, собираюсь сесть, и тут происходит нечто очень странное, что заставляет сердцебиение резко ускориться: он зачем-то притормаживает и чуть приподнимает голову. Я бы очень хотела, чтобы эта странноватая улыбка оказалась всего лишь плодом моего воображения, но нет. Она адресована мне.       Этот хрен не спал…       Короткая зрительная связь задерживается между нами до тех пор, пока он не выходит на перрон практически перед самым закрытием дверей. И даже тогда, когда поезд начинает отъезжать, этот человек всё так же стоит на станции и не сводит с меня глаз.       — Так вы будете садиться или нет? — маленькая седая женщина практически тыкает в меня тростью, дабы привести в чувство.       — А? Нет…       Вцепившись рукой в поручень, пропускаю эту нетерпеливую даму к свободному месту, а сама прокручиваю в голове неприятный момент секундной давности. Не нравится мне вся эта хрень. Если раньше всё происходящее можно было списать на простые совпадения, то теперь это маловероятно. Пожалуй, стоит поговорить с парнями; психи и озабоченные маньяки как раз по их специальности. Пусть банда разбирается с этим дерьмом и побыстрее, потому что мне начинает казаться, что за мной следят…       Тревога не покидает вплоть до Миддлвиля. Я то и дело оглядываюсь на все чёрные пятна, проходящие мимо, выискивая одно единственное, благо мама помогает не спятить окончательно и отвлекает разговорами.       — Вот видишь, всё не так страшно, — говорит она, окинув меня любящим взглядом. — Ещё несколько процедур и ты полностью избавишься от этого.       — Эти несколько процедур растянутся на полгода, а то и больше.       — Неважно, сколько времени на это уйдёт, главное, не останется никаких напоминаний. Почему ты отказалась удалять шрам на руке?       Буква «М». С Марком ничего не кончено, а это единственное доказательство моего повиновения. Избавляться от него ещё слишком рано.       — Пусть пока побудет, — дарю ей нежнейшую улыбку, за которой скрывается громадная ложь. — Он самый пустяковый. Его можно удалить последним.       Мы только-только наладили наши отношения, и я не в праве что-то требовать после всех своих выходок, однако к моему решению относятся с пониманием и ни на чём не настаивают. Вместо этого меня решают ошарашить другой новостью.       — Забыла сказать: меня взяли на работу, — хоть ма и не прыгает от восторга, радость прекрасно слышится в её голосе. — Турагентство. Пять дней в неделю с девяти до семи. Приступаю с понедельника.       — Ну всё, блин. Жизнь кончена…       С мрачным видом отворачиваюсь к витрине магазина с электроникой, где по всем выставленным мониторам показывают футбольный матч, от которого отвлекает какой-то звук барабанов дальше по улице.       — Не преувеличивай. Я не впервые выхожу на работу. Я и не собиралась её бросать, просто нужен был временный отпуск, пока ты…       Она сразу осекается на этих словах. Плохие воспоминания о моём тяжёлом состоянии, о круглосуточных протестах и агрессивном поведении превращают её лицо во мрачную тучу.       — Пока я крышей ехала. Я помню, мам, — ласковым движением захватываю её тёплую ладонь в свою, болтаю ими туда-сюда и плевать на то, что я слишком взрослая для этого. — Не надо было идти на такие жертвы ради меня.       — А ради кого мне на них ещё идти?       Строго прищурившись, ма крепче зажимает рукой мои пальцы, тем самым намекая своей старшей безмозглой дочери, что она всегда будет важнее кресла начальника отдела, от которого пришлось отказаться. Несмотря на все разногласия, я ужасно люблю свою семью, даже то незатыкающееся обжорливое существо, уничтожающее всю еду в холодильнике. Кстати, о нём…       — Жертвами станем мы, если не зайдём кое-кому за сладким, — осторожно напоминаю я, когда мы почти доходим до любимого магазина Сьюзен.       — Боже, это никогда не кончится… — мама устало вздыхает. — Надо бы свозить твою сестру к психологу или диетологу.       — Или к священнику…       Быстро переглянувшись, мы начинаем одновременно хохотать. Меня целуют в макушку, а затем наша скромная процессия двигает в сторону пекарни. Уже и не помню, когда в последний раз мы так гуляли и улыбались друг другу. Как будто ничего и вовсе не случалось…       Сладкий запах выпечки расползается по всей улице. После прогулки под вечерними фонарями на свежем воздухе теперь я и сама не прочь что-нибудь укусить, поэтому в моих руках тут же оказывается упаковка печенья с шоколадной крошкой, а ма тем временем покупает маффины с черникой для Сью и кукурузные палочки для диабетиков, которые предназначаются отцу, чтобы тот, наконец, перестал таскать конфеты с кухни.       Так вот что это была за странная музыка… На площади возле фонтана собирается настоящее столпотворение. Кучка чернокожих уличных музыкантов, окружённых зрителями, отбивают зажигательный ритм на африканских барабанах. Мы тоже решаем остановиться и поглазеть на их импровизированное выступление. Тырю у сестры одну печеньку из упаковки и с довольным видом любуюсь на то, как прикольно играют эти ребята. Окажись у них больше связей, они вполне могли бы выступать на более крутых площадках, нежели на улице. Точно так же, как и рок-звезда мог бы учиться где-нибудь в Нью-Йорке, а не прозябать здесь. Эта тема всё ещё меня гложет, а если так продолжится, то мне придётся грабить банки вместе с бандой, чтобы заработать Оуэну на Джульярдскую школу искусств, которую он просрал из-за моего любопытства, из-за своей безграничной симпатии к Сью и из-за долбанутости Стоуна.       Под громкие аплодисменты барабанщики начинают отыгрывать какой-то новый зажигательный мотив. Я пристраиваюсь за маминой спиной, к тому моменту ограбив сестру уже на целых три печеньки с шоколадом. Просовываю руку за четвёртой, но она так и не успевает добраться до моего рта, просто зависает в воздухе при виде одного тёмного силуэта, стоящего в толпе. Это снова он. Стоит в нескольких метрах от меня, затаившись среди зрителей как какой-то монстр. Значит, это не моя больная фантазия. Ублюдок действительно следит за мной. Теперь я на сто процентов уверена, что и дверь была открыта не случайно.       Из его руки медленно выскальзывает что-то чёрное, похожее на ткань. Её плавно развевает от лёгких дуновений ветра, что позволяет мне заметить на ней какой-то яркий рисунок, который он показывает неспроста. Я прекрасно знаю, что там нарисовано. Не узнать его маску невозможно.       Этот человек сидит на троне и руководит всеми действиями, чужими жизнями и решает кого и под какой удар поставить. Он их король. Лидер банды.       Сдаётся мне, что сейчас он настоящий, а не подставной. Какой, мать твою, смысл поручать кому-то другому следить за мной, если всем и так прекрасно известно, где меня найти? А раз он пришёл лично, значит ему что-то нужно. Не уверена, что эта тварь вышла прогуляться просто так. Даже на приличном расстоянии от него веет таким же злом, как тогда, когда он месил несчастного Генри.       На всякий случай проверяю маму: она увлечённо смотрит выступление и радостно подтанцовывает в такт громкой музыке за компанию с остальными людьми на площади. Ладно, тут порядок. Тогда я возвращаюсь взглядом к первоначальной проблеме. Главный быстро подносит указательный палец к губам и зловеще покачивает своей головой, скрытой под капюшоном. Да что козлу нужно?! Я размышляю, напрягаю извилины и, кажется, догадываюсь. О нашей встрече знать не должны. Чёрт! По всей видимости, разговор с парнями отменяется. Я начинаю сомневаться, что они вообще в курсе происходящего, да и вряд ли бы кто-то из них согласился вот так взять и вломиться к нам в дом. Оуэн ни за что бы не подпустил к моей сестре ни одного подонка.       Сьюзен была с ним один на один! Мне и думать мерзко о том, что он ходил за ней по пятам и рассматривал. Он мог быть в её комнате, когда она переодевалась! Он мог быть в моей комнате! Вот мразь…       С каждой секундой всё больше народу подгребает, чтобы потаращиться на музыкантов. Они становятся преградой между мной и тем злобным чудовищем, на которое я продолжаю смотреть со жгучей ненавистью, пока парочка ребят не закрывает мне весь обзор. Тут же паникую, когда угроза внезапно исчезает с глаз, а затем и вовсе куда-то испаряется. Я всюду ищу это чёрное пятно и не нахожу. Ублюдок будто растворился.       Чего он этим добивается? Решил попугать или устроить моим нервам новую проверку? Будь мы с Дреддом не в ссоре, я бы обязательно задала ему этот вопрос. Кому, как не ему знать о планах своего босса, который и шагу никому не даёт ступить. При воспоминании о другом опасном бандите, в голову закрадываются нехорошие предположения: главный видел нас вместе. Ещё тогда он наверняка понял, что между нами происходит что-то большее, а если он следил всё это время, то и в курсе про наш роман.       «Парень мой, так что он не имеет никаких прав…»       Мой. Теперь ясно…       Стоун — фаворит, его любимая зверушка, которой можно поручить что угодно, отдать любую команду, будучи уверенным, что тот её выполнит. Их взгляды на многие вещи схожи. Были, по крайней мере, до того, как появилась помеха в виде меня. Я та, что мешается у него под ногами и посягает на лучшего игрока команды. Не могу утверждать это с абсолютной точностью, но, кажется, меня хотят подвинуть, иначе зачем ему разнюхивать что-то обо мне и моей семье? Эта злобная тварь нацелилась убрать меня со своей дороги…       Прогулявшись по площади, мы с мамой возвращаемся через парк, по пути заскакиваем в магазин, а уже после встречаем отца на выходе из гаража у дома. Белая рубашка, галстук, чёрный пиджак и брюки — постоянная картинка, на которую наше семейство теперь любуется изо дня в день. Па выглядит очень круто. Прямо-таки важная персона. Не то что бы он никогда не носил костюмы; в Сан-Франциско он всегда одевался строго, никогда не позволял себе расхлябанности, расхаживал в рубашках, но чтобы выглядеть настолько улётным — никогда. Сейчас он — большой босс, а таким, как он, положено быть крутыми.       — Как прошло? — он сгребает меня своей сильной рукой, чтобы поцеловать в щёку.       Хоть из-за подонка в маске в мыслях творится лютое дерьмо, это не повод не улыбнуться отцу, так что я повисаю на его талии как маленькая мартышка в поисках чувства защищённости.       — Чудненько. Ещё немного и смогу щеголять в бикини даже зимой.       — Лучше бы я этого не слышал, — в тот же миг меж густых тёмных бровей с седыми вкраплениями пролегает глубокая, напряжённая складка, адресованная уже маме. — Напомни мне купить билеты на самолёт.       — Ты собрался в отпуск без нас?! — поднимаю на него возмущённое лицо.       — Хотелось бы, но ничего не выйдет. Скоро слушание по твоему делу.       И всё же вечер смог стать ещё хуже, потому что я напрочь забыла про Луиса.       Давление на плечах усиливается. Па сжимает меня крепче и разозлённо озвучивает для нас с мамой:       — Джеймисон сказал, что этот ублюдок отказывается от полного признания вины. Его адвокат будет оспаривать приговор. Не имею понятия, что он затеял, но я засужу его. Он непременно сядет.       Положив голову на отцовскую грудь, во мне зарождается радужный лучик надежды, обретённой впервые за два года. Луис нашёл что-то на Марка, и это что-то поможет засадить подонка в тюрьму! Мой друг не стал бы жертвовать чужой безопасностью просто так, без видимых на то причин. Эта новость окрыляет; я готова лопнуть от счастья, а потом станцевать какой-нибудь дикий танец возле одной из маминых клумб с розами.       Пока родители выясняют причины грядущей апелляции уже в прихожей, я, не глядя, вешаю куртку на вешалку и топаю наверх с широченной улыбкой на губах.       — Сьюз, жрачка прибыла! — выкрикиваю ещё на лестнице, громко шурша упаковкой. Никакой реакции. Тогда я достаю очередную печенюшку и заталкиваю её в рот с намеренным чавканьем, заранее представляя, как обжорливая малявка взбесится, не досчитавшись нескольких штук. Вообще это странно, что она до сих пор не выползла на запах. На подходе к её комнате довожу до всеобщего сведения прямым текстом: — Мы взяли тебе печенье, от которого уже мало что осталось, и маф… Мать твою, боже!       Крошки вылетают изо рта, должно быть, на километр. Проклятая упаковка с шоколадным печеньем падает на пол, а оно само катится по ковру в разные стороны. С размаху бьюсь ногой о дверной косяк, когда в шоке бросаюсь бежать прочь из комнаты сестры.       — Джейн, что-то случилось? — беспокойно выкрикивает мама из прихожей, услышав мой жуткий вопль.       — Ничего! — одной рукой опираюсь о стену, другой держусь за быстро бьющееся сердце. — Просто печенье без шоколада попалось! Вот сволочи!       Охренеть. Увидеть такое я была не готова, хотя повидала немало дерьма. Но отныне проблема заключается не в том, что мне пришлось увидеть, а в том, что будет дальше.       В голову не приходит лучшей мысли, кроме как отвлечь предков любым идиотским занятием, чтобы дать себе маленькую фору на подумать, поэтому я быстро спускаюсь вниз, где сталкиваюсь с проблемой помасштабнее.       — Не припомню, что у тебя была такая куртка, — с вопросительным видом ма изучает чёрный кожаный рукав, затерявшийся среди другой верхней одежды.       Кажется, катастрофа неизбежна. Они всё равно узнают.       — Это не моя, — застыв на середине лестницы, нервно сглатываю. — Это Оуэна.       Чёрт, вот этого я и боялась: губы отца сурово поджимаются, стоит ему услышать неизвестное мужское имя.       — Кто такой Оуэн? И что его вещь делает в нашем доме?       Неспеша спускаюсь по ступенькам и судорожно прикидываю варианты, как бы донести до него эту новость помягче. После случая со мной, па чересчур категорично относится к любым парням, что имеют виды на любую из его дочерей, в особенности на младшую. Настроение самого грозного родителя и без того омрачено плохим сообщением от адвоката, а если я озвучу «это», Оуэна уже не спасти. Ответ таков: что бы я не сказала отцу, парень не жилец. Прощай, рок-звезда. Была рада познакомиться.       — Это… парень Сьюзен.       — У Сьюзи есть парень?! — папино пальто летит на пол, когда он со злости швыряет его мимо вешалки.       Твою мать, она же догадается выпроводить Оуэна через окно?!       — Сюрпри-и-из! — хлопаю в ладоши как идиотка. Думай, блин, думай! — Он учит её пользоваться ноутбуком, который вы подарили ей на день рождения. Эта фигня такая навороченная, что Сью никак не разберется, как переключать… — поток мыслей обрывается. Что переключать?! На хера я вообще так сказала?! Воображение по новой рисует яркую картинку, которую я застала наверху, и ответ мигом созревает. — Языки…       Тихонько откашливаюсь, глянув на мать исподлобья. Она закатывает глаза и, в отличие от отца, прекрасно догадывается, что за «языки» они там переключают.       — Роберт, пойдём, поможешь мне донести пакеты до кухни…       — Минутку, — па тотчас отцепляет её руку, ослабляет галстук, не сводя с меня карающего взгляда. — И как давно это продолжается?       — Ну-у…       Конечно, в моей копилке не хватит денег на то, чтобы перевезти рок-звезду на другой континент, где его всё равно убьют, но в другой штат вполне удастся. Так мы хоть выиграем для него парочку лишних часов жизни. Тем временем шаги на втором этаже рушат последнюю надежду на спасение этих двух самоубийц, что неожиданно показываются наверху лестницы.       — Ма, па, привет! — Сьюзен сияет как летнее солнышко, ни черта не соображающее, что грядёт капитальный ледниковый период!       Как только они оказываются внизу, вслед за ней рискованную вступительную речь решает произнести и Оуэн.       — Добрый вечер, — он переминается с ноги на ногу от лёгкой растерянности. — Извините, что вот так без приглашения…       — Это я пригласила, — быстро встревает сестра.       Она вообразила себя бессмертной?!       Мне страшно от того, как отец принимается сканировать рок-звезду глазами: драные чёрные джинсы, свободная белая футболка с принтом в виде танцующих скелетов, взъерошенные волосы ненормального цвета. Не так должен выглядеть кавалер девушки, если он хочет понравиться её родителям. И папе отчётливо не нравится то, что он видит. Это ясно, как день. Будь его воля, в нашем доме не появилось бы ни одного парня, тем более похожего на панка.       Сью радостно тянет свою пятерню, чтобы взять Оуэна за руку, на что я моментально вклиниваюсь между ними, создав более безопасную дистанцию, а мама тут же приходит мне на помощь.       — Роберт, мне правда нужна твоя помощь, — она пытается всучить отцу небольшой бумажный пакет, который смогла бы донести и сама, поскольку в нём нет ни хрена, кроме маффинов, кукурузных палочек и небольшого количества овощей, однако и этот отвлекающий манёвр не срабатывает.       — Ты иди, Маргарет, а мы с детьми немного поболтаем…       Загробный голос отца нависает над всеми, как предвестник стихийного бедствия, и ему приходится подчиниться. С тревожным видом ма хватает пакет и уходит по направлению к кухне, пока мы вчетвером остаёмся стоять в прихожей в ожидании своей участи. Положение папиного тела меняется на более устрашающее. Стоит ему скрестить руки на груди, как они сразу же начинают казаться в несколько раз массивнее, и этими руками он скоро кое-кого задушит.       — Значит, ты встречаешься с моей младшей дочерью?       — Да, сэр. Меня зовут Оуэн. Рад познакомиться, — рок-звезда очаровательно улыбается, протягивает ему ладонь в вежливом жесте.       К моему облегчению, отец её пожимает, только отвечает не с самым мирным подтекстом:       — Интересная у тебя причёска… Оуэн.       — Он поёт в рок-группе, — с гордостью объявляет Сью, после чего предпринимает совершенно наглую попытку дотронуться до своего парня.       Это уже ни в какие ворота, блин! Во избежание чьей-либо смерти, моя рука стремительно падает на плечо сестры. Обнимаю её с безумно счастливым видом, но на деле безумно хочу задушить! Безмозглая задница просто не соображает, что творит! О чём я сообщаю ей на ухо как какой-то чревовещатель, не разжимая губ.       — Тронешь его ещё раз — руку сломаю.       Сью посматривает на меня с возмущением. Параллельно с нашими препираниями, между отцом и Оуэном стартует самый настоящий допрос, где не хватает только стола, лампы, парочки ножей и пистолета.       — Ещё и музыкант. Отлично… — эта новость воспринимается папой хуже остальных. — Сколько тебе лет?       — Восемнадцать, сэр.       Надо отдать рок-звезде должное: он не дрейфит, держится довольно смело и уверенно ровно до тех пор, пока провокационные вопросы не начинают сыпаться один за другим.       — Ты познакомился со Сьюзи до её совершеннолетия или после?       — До.       — Когда вы начали встречаться?       — Недавно.       — Кто был инициатором?       — Я… сэр…       — Похоже, вы много времени проводите вместе.       — Да не так уж и много.       — Ага, значит тебе этого мало?       Оуэн озадаченно переглядывается с нами и вмиг перестаёт улыбаться. В конце концов, до него доходит, к чему затевалась эта викторина — он всего-навсего посягнул на самое святое, именно поэтому папуля так усердно старается запугать его своим грозным небритым лицом и громадными размерами, ну и заодно своим любимым фактом из биографии…       — Кстати, я занимался стрельбой в колледже и весьма успешно. Ни одного промаха. Это так… к сведению.       — Круто, сэр…       Дело принимает неприятный оборот. После такого знакомства с предками этот образец невинности в рокерском прикиде больше никогда не захочет зайти к нам в гости. Как только это произойдёт, Сью поселится в моей комнате и будет ныть там не переставая, используя все мои любимые футболки вместо носовых платков. Этого я точно не выдержу, лучше сразу в психушку. Тогда мне приходится выйти вперёд, чтобы заслонить собой рок-звезду от совершенно несправедливых нападков.       — Па, заканчивай! Ты всего-то стрелял из лука, подумаешь! А Оуэн — хороший парень, ясно? Отстань от него или я стукану маме о том, что ты снова тырил конфеты!       Рисковый ход, но ради сохранения мира я готова поставить себя под удар.       — Наглый шантаж! — отец негодующе впивается в мою дерзкую физиономию глазами. — Я тебя такому не учил!       — Я сама как-то научилась.       Он взволнованно оттягивает галстук, бросая беглый взгляд в сторону кухни, где только что раздался звон конфетницы. Ха! Мама уроет любого, кто будет втихаря подкармливать этого диабетика сладостями, а его самого прикончит за то, что он заворачивает кусочки салфеток обратно в фантики липовых конфет.       — А меня научишь? — звучит уже скорее как мольба.       Триумфально опускаю руки на талию.       — Чтобы ты использовал это против меня? Вот ещё!       — Тогда я стукану твоей матери о том, что вчера ночью ты опять курила в своей комнате.       — Блин, а ты быстро учишься… — нервно облизываю губы. Сложно решить, что в такой ситуации будет хуже: сделать из папы такого же обманщика, как и я, или же позволить ему выдать меня с потрохами самому опасному человеку в доме? Безусловно, второе хуже, так что верное решение принимается мгновенно. — По рукам.       Наши кулачки сталкиваются в воздухе как раз в тот момент, когда гроза дома высовывает свою светловолосую голову из кухни.       — У вас тут всё нормально? — её острый взгляд рыскает по прихожей в поисках трупов, которых, благодаря мне, так и не случилось, затем он перекидывается на нас с папой, а после — на Оуэна и Сью.       Наша странная компания стоит по струнке и глупо лыбится под прицелом той подозрительности, с которой ма рассматривает каждого. Знать о том, кто и какие договорённости заключил, ей вовсе не обязательно, так что все четверо благополучно изображают отсталых идиотов.       — Полный порядок, Маргарет. Парень сказал, что остаётся на ужин. Вы тут начинайте, а я пока пойду проверю лицензию на оружие.       С плотоядной ухмылочкой па проходит мимо Оуэна вверх по лестнице.       Хорошо, насчёт трупов я погорячилась. Теперь мне не остаётся ничего, кроме как соболезнующе хлопнуть парня по спине.       — Лучше бы ты сбежал через окно, рок-звезда…       Миновав кошмарное знакомство, мы дружно отправляемся в пристанище дьявола — на кухню. Мама уже успела разобрать все пакеты и теперь стоит возле холодильника, вяло изучая его содержимое.       — Ужин придётся подождать, потому что с этой поездкой в клинику я совершенно забыла, что у нас ничего не готово. У кого какие пожелания?       Сьюзен вдумчиво закатывает глаза. Больше чем уверена, она представляет себе какой-нибудь трёхъярусный кремовый торт, украшенный вишенками и их с Оуэном свадебными фигурками. У меня всё чуточку скромнее: я просто собираюсь ляпнуть что-нибудь про сочный, мясистый бургер, но ни одной из этих задумок не суждено сбыться, поскольку представитель мужской половины убивает всех наповал лишь парой фраз:       — Если хотите, я могу что-нибудь приготовить. Вы наверняка устали. Как вы относитесь к спагетти с соусом?       Должно быть, такого количества восхищённых взглядов рок-звезда никогда не видел. А я никогда не видела пацана, который после знакомства с родителями ещё и предлагал бы им что-нибудь приготовить. Он точно не пришелец?       — Положительно, — ма оседает на стул в полнейшей растерянности. — Тебе разве не нужна помощь?       — Просто скажите, где что лежит, и я сам всё сделаю.       Чума! Я еле удерживаюсь от того, чтобы достать мобильник и снять это на видео.       Оуэн — первый, кто удостаивается чести похозяйничать на маминой кухне. Этот поразительный феномен действует на нас с сестрой так, что мы наперегонки кидаемся выполнять его команды и достаём всё, что он просит. В итоге, мне перепадает чистить лук и чеснок, а Сью нарезать помидоры, пока варятся спагетти. Мама же достаёт себе вино и молча наблюдает за нашей вознёй, потому что другого случая увидеть, как две её дочери покорно прислуживают кому-то на кухне, больше не представится. А чтобы как-то разбавить столь невиданный процесс, она решает узнать парня Сьюзен получше.       — Оуэн, расскажи немного о своей семье. Кто твои родители?       — У меня только мама, — он ловко поливает сковородку оливковым маслом, после чего забирает из моих рук нарезанный чеснок. Когда важный этап готовки резко тормозится со всех сторон, рок-звезда тут же опровергает все плохие домыслы. — Нет-нет, отец жив, просто ушёл. Они расстались, когда мне было года два или меньше. Мы с ним не особо общаемся. Он лишь изредка звонит по праздникам и всё.       — Хорош папаша, — швырнув луковые очистки в мусорку, не забываю вставить своё веское словечко.       Оуэн равнодушно откидывает лезущую в глаза красную чёлку, уже принимаясь нарезать лук на разделочной доске.       — Его новая семья против нашего общения. Вернее, новая жена. По её мнению, мне вполне хватит и матери, которая всегда сможет найти другого папашу. Ещё она считает, что раз у меня такой вид, то я бездарный раздолбай без планов на будущее, но я не в обиде. Мне правда не на что жаловаться. У меня замечательная мама. Она всегда хотела стать учителем математики для младших классов, но из-за меня так и не смогла закончить университет, потом случая больше не представилось, так что сейчас она работает официанткой в две смены.       Мама опускает бокал к себе на колени с грустным вздохом, следя за тем, как рок-звезда закидывает в сковородку помидоры, которые Сью нарезала для него чуть ли не с линейкой, тщательно вымеряя каждую дольку.       — Я помню, что это такое. Когда-то давно, когда Джейн была ещё совсем маленькой, мне тоже приходилось подрабатывать официанткой, порой и в две смены. Это очень тяжело. Не представляю, как твоя мать всё успевает.       — Ей и не приходится, — шеф-повар сегодняшнего вечера искренне улыбается. — Я делаю всё за неё. Готовлю, убираюсь и всё такое. Она и без того надрывается, поэтому я стараюсь облегчить её жизнь любым способом.       Понятия не имею, кто в этом виноват — лук или такая бесподобная речь, но мы с сестрой почти что рыдаем.       — Чёрт, да ты долбаный ангелочек! Я бы хоть сейчас тебя усыновила! — смахнув выступившие слёзы рукавом, поспешно извиняюсь за нехорошие слова перед той, что просила меня больше не выражаться. — Прости ма, как-то случайно вырвалось.       — Не извиняйся, я впервые полностью с тобой согласна… — она с таким восторгом смотрит на Оуэна, что теперь и дураку понятно: парень её очаровал.       Воспользовавшись случаем, пока Сью вертится около плиты и пробует соус прямо у него с ложечки, я сажусь рядом с мамой, чтобы тоже потаращиться на сказочного мальчика и заодно предложить взять его к нам на постоянное содержание.       — Как думаешь, ещё не поздно сдать Сьюзен куда-нибудь?       — Вполне возможно, если поторопимся…       — Эй, вы чего?! — сестра всё-таки улавливает обрывки нашей беседы и тут же бросает строить глазки рок-звезде. — Я вообще-то здесь стою!       Мы вдвоём шикаем на неё, когда она закрывает нам весь вид на тот профессионализм, с которым Оуэн чуть ли не жонглирует специями, а потом добавляет их в еду. Он заканчивает с соусом, проверяет на готовность спагетти. Между тем ма задаёт ему ещё один вопрос:       — А чего бы ты хотел для себя?       — Я хотел поступить в школу искусств в Нью-Йорке. Хотел связать свою жизнь с музыкой, петь на сцене. У меня вроде бы неплохо выходит.       Чего он гонит? У него это зашибись как выходит!       — Значит, это твоя самая большая мечта?       — Больше, чем это, я хочу только чтобы маме не приходилось пахать по двадцать часов в сутки из-за постоянных переживаний насчёт того, чем выплачивать закладную на дом, и для этого я готов сделать всё.       Ни у меня, ни у Сью, ни у нашего строгого родителя больше не находится слов. Если когда-то давно я считала Оуэна недостойным своей сестры, то сейчас я полностью изменила своё мнение. Это Сьюзен его недостойна. Он — чистейшее создание на этой грёбаной планете. Чтоб меня, костьми лягу, но он поедет в этот долбаный Нью-Йорк!       Душещипательные разговоры прекращаются в тот момент, когда отец спускается к нам на вкусный запах спагетти и, к всеобщей радости, без оружия. Всё вокруг разом напоминает мне одну большую семейную идиллию — дом, где царит любовь и понимание. Глядя на одну сладкую парочку, чувство вины, зависти и раскаяния требуют наступить на гордость и набрать номер Стоуна. Они сплетаются между собой во что-то поистине ужасное, отчего я чувствую себя каким-то эгоистичным куском дерьма. Мне бы очень хотелось, чтобы однажды мы сидели с моей семьёй точно так же: не прятались, не ссорились, а просто нежно улыбались друг другу и не думали ни о чём, как это делают Оуэн и Сью прямо сейчас. Дредд попросил у меня всего две вещи, и одну из них я уже не выполнила. А ведь он стерпел все мои закидоны. От грязных оскорблений, ненависти, недоверия, пощёчины, отказов, ревности, лжи, до слова никто. Оно стало последним. Значит, его чувства ко мне настоящие. Я не разовая цыпочка для перепихона. Он бы не стал тратить столько нервов и сил на ту, что ему безразлична. Эти немаловажные факты вселяют крохотную надежду на то, что Стоун сможет меня простить.       — Сбегаю к себе на минуту…       Выбираюсь из-за стола и сразу же поднимаюсь в комнату. Подперев задницей дверь, мысленно подготавливаюсь к тому, что снова буду унижаться, затем откидываю прочь эту гадкую мысль. Это не унижение. Признавать свои ошибки, пусть тебе и страшно, — это правильный поступок. Если так посмотреть, то вся моя поразительная трансформация и его заслуга тоже. Стоун неосознанно толкал меня вперёд, подальше от страхов и сомнений. Своей ненавистью он сделал меня сильнее, а чувства к нему подарили надежду, вернули веру в отношения. Возможно, во что-то ещё.       В груди всё трепещет, пока я не без усилия над собой набираю его номер.       — Да, что? — холодное приветствие замедляет даже поток крови в венах.       Дредд отвечает на мой звонок довольно быстро, хотя я вообще не надеялась, что он возьмёт трубку после всего.       Давай, скажи ему…       — Мы можем поговорить?       — Я занят. У тебя что-то важное?       Да, важное. Я скучаю по тебе, тупой ты придурок!       — Я хотела извиниться.       — Валяй.       В горле встаёт ком. Мне больно от того, что он говорит это с каким-то равнодушием, будто и вовсе не пытался склеить меня пару дней назад. Этого стоило ожидать. Я задела его очень сильно, а чтобы он понял мой поступок, мне придётся впустить его к себе в голову и дать хоть какие-то объяснения. Чёрт, ну почему с Крисом было так легко?!       Давлю в себе возрастающий приступ мнительности и просто начинаю говорить:       — Прости за те слова. Мне очень жаль, что ты это услышал, к тому же совершенно незаслуженно. Ты не сделал ничего плохого, это я испугалась, — мой монолог прерывает незнакомый голос по ту сторону трубки, звучащий где-то вдали, и этот голос интересуется у Стоуна, нашёлся ли Оуэн, поскольку банда почти в сборе. Чёрт, они что, куда-то уходят?! Нет-нет-нет! Он обязательно должен услышать всё прямо сейчас! — Тебе вряд ли это интересно, но у меня был некоторый опыт, и он оказался весьма неприятным, поэтому я так отреагировала. Я не прошу тебя входить в моё положение, просто хочу, чтоб ты знал: для меня ты намного больше, чем никто. Ты даже не представляешь насколько. До последнего момента я и сама не знала, но теперь знаю. Ты очень важен. Очень. Пожалуйста, извини…       У меня не хватает смелости дождаться какого-то ответа, так что я вешаю трубку первой, мгновенно ощутив неприятное чувство тяжести внутри. Бегу вниз, где Оуэн уже прощается с моей семьёй, потом со Сьюзен в прихожей и так же быстро скрывается за дверью якобы для того, чтобы помочь другу. Чуть не сбив с ног сестру, выскакиваю на крыльцо следом за ним.       — Оуэн, подожди! Ты ведь соврал про друга? Вы идёте на какое-то дело?       На его лице опять возникает озадаченность.       — Э-э, ну да…       — И это после того, как стало известно про облаву?! — я решительно спускаюсь на ступеньку ниже.       — А ты откуда знаешь? — вот теперь рок-звезда смотрит на меня с подозрением.       Блин! Он же не знает, что я знаю!       — Это и дураку понятно, — кое-как пробую изобразить логическую догадку. — После такой-то речи шерифа…       — Не думаю, что возникнут какие-то проблемы. Нас страхуют, так что всё будет нормально.       — Всё равно. Сьюзен не простит мне, если с тобой что-то случится, а я об этом знала. Будь осторожнее и присматривай за… остальными.       При одном взгляде на то, как он улыбается мне и уходит, я с головой погружаюсь в пучину тревоги и беспокойства. Вот теперь-то я понимаю, что каждый раз чувствуют Эллин и Аннет. Главарь, ублюдок, вытаскивает парней на очередное опасное задание при том, что была дана чёткая команда не высовываться! Надеюсь, Оуэн прав и ничего не случится, а если случится — я сама сдам говнюка в маске полиции!       После окончания ужина я успеваю сыграть в покер с отцом, выяснить его мнение насчёт сегодняшнего гостя, которого мама теперь строго-настрого запретила ему трогать, посмотреть убогое кино по телеку, сходить в душ и к полуночи отправиться в постель. Ничего не помогает успокоиться. Проклятое ощущение паники меня доканывает. Интересно, что он сейчас делает? Всё ли с ним в порядке? Захочет ли он потом говорить со мной? Все вопросы, что меня беспокоят, касаются исключительно Стоуна. Его нехватка в моей жизни с некоторых пор начинает ощущаться намного острее, чем раньше. Я гипнотизирую собственный телефон в надежде на то, что он соизволит мне что-нибудь ответить, хоть сама и понимаю, что из-за собственной трусости бросила трубку первой. Я испугалась, что он просто скажет мне больше не звонить. А, может, он и не собирался ничего говорить? Может, на этом всё? А, может, он хотел сказать, но не успел…

***

      Меня будит раздражающее жужжание под подушкой. Не открывая глаз, просовываю туда руку, чтобы отключить будильник. Пять минут без завтрака погоды не сделают, а вот пять минут сна будут очень кстати после того, как я ворочалась в кровати до двух ночи. Укрываюсь с головой, когда будильник вновь срабатывает. Да что за фигня?! Усиленно жму по всем боковым кнопкам, которые нащупываю своими корявыми пальцами, затем в полуобморочном состоянии приподнимаю веки и обнаруживаю, что на улице ещё очень темно. Странно. Мне казалось, я выставляла правильное время. Который вообще час? Вытаскиваю телефон, чтобы это выяснить, как вдруг он снова начинает вибрировать, а при виде появившегося на экране имени я чуть не падаю на пол.       Весь сон как рукой снимает. На душе становится неспокойно, стоит взглянуть на настенные часы над письменным столом: половина четвёртого утра. Ни один нормальный человек не станет звонить в такое время, если только… Не думая больше ни секунды, я принимаю входящий звонок.       — Открой окно, — коротко, без объяснений требует один хамоватый голос и сразу же бросает трубку.       Чёрт, не может этого быть… Он что, здесь?!       Подлетаю с постели словно реактивный истребитель. Едва не срываю шторы с карниза, когда сдвигаю их в сторону одним махом. Всё в порядке, я совсем не нервничаю. В конце концов, холодный воздух врывается в мою комнату вместе со Стоуном.       Как этот чокнутый псих сюда вскарабкался?!       Оставляю вопрос на потом и сразу бросаюсь к двери, чтобы закрыть её на замок. После Оуэна такого знакомства папино сердце точно не выдержит. Моё тоже не выдерживает, пока я смотрю на то чёрное пятно, застывшее посреди комнаты: удлинённая толстовка на молнии, облегающая футболка, джоггеры с боковыми карманами, кроссовки с высокими бортами, перчатки. Вот, значит, как выглядит его стандартная экипировка. Нет только маски, краешек которой, кажется, торчит у него из кармана. Он заталкивает его внутрь, стягивает с головы капюшон, перчатки и всё равно выглядит как проклятая тьма, подсвеченная сзади тусклым светом уличного фонаря возле дома. Набравшись достаточно храбрости, шёпотом спрашиваю:       — Что случилось?       — Шериф, — Дредд отвечает мне так же тихо, поправляя съехавший с ладони бинт. — Нас чуть не взяли.       Так и знала!       — Разве тот коп не должен был вас предупредить?       — Видимо, не смог. К тому же, было как-то поздновато предупреждать, когда в нас целились из пяти дробовиков.       Иронично усмехнувшись, он поворачивает голову к окну. Помимо тех ссадин, оставленных Крисом, на свет попадает свежая, слегка засохшая кровь на щеке. Вот теперь пора паниковать.       — Ты ранен?       Приближаюсь к нему очень осторожно, будто собираюсь залезть в клетку к опасному хищнику, но в ответ на мою попытку прикоснуться Стоун нарочно отстраняется.       — Башкой приложили, ничего особенного. Мы хотели поймать тех недоумков, которые под видом нас грабили и поджигали магазины в других городах, и наверняка бы их взяли, не столкнись мы лоб в лоб с шерифом.       Он гневно бормочет что-то насчёт этой стервы, поджидавшей их в засаде на одной из дорог неподалёку от Миддлвиля, а я только-только подмечаю у него на лбу небольшую рану вдоль линии волос. Этого оказывается вполне достаточно, чтобы мне стало дурно.       — У тебя кровь всё ещё идёт…       Я бросаюсь к комоду, где в нижнем ящике под одеждой прячется моя подпольная аптечка на всякий случай. Эта привычка — ныкать медикаменты — осталась после Марка, когда приходилось залечивать раны и прятать побои после встреч с ним.       — Что ты делаешь? Перестань, — Дредд следит за моими метаниями, скривив лицо от недовольства, но стоит обернуться, как он тут же уводит глаза в сторону.       — Можешь помолчать хоть пару секунд? — говорить громко нельзя, так что я шикаю на него вполголоса. — Не хочу, чтобы ты умер на моём полу от потери крови!       — Какой потери крови? Это всего лишь царапина!       Его замечания пролетают мимо ушей. Ну да, царапина тут, царапина там и вот мы уже имеем порезанную руку, синяк на подбородке, а теперь ещё и разбитую голову. Ему бы о себе подумать, а всё, о чём он может говорить — это шериф и другая банда в масках! Если так и дальше продолжится, и он не перестанет лезть во всякую хрень, какие-нибудь сволочи обязательно его изуродуют.       Раскидав аптечку по кровати, нахожу вату, антисептик, пластырь и всё остальное, чем можно исправить последствия его ненормальной жизни, после чего насильно сажаю этого камикадзе на стул возле окна. Как только всё необходимое оказывается у меня в руках, я встаю напротив него, заняв уверенную позицию между колен. Дредд не перестаёт раздражённо вздыхать и брыкаться, когда я принимаюсь обрабатывать рану на лбу.       — Ты вообще спишь? — аккуратно прохожусь по ней смоченной ваткой. — У тебя очень усталый вид.       — Плевать. Высплюсь, когда возьмём их. Это нельзя так оставлять.       — Это не ваша работа, пусть полиция с этим разбирается.       — Твоего мнения я не спрашивал, — заявляет он уже в более резкой форме. — А вместо того, чтобы читать нотации мне, лучше на себя посмотри. Твой вид куда интереснее моего…       — В каком смысле?       Поначалу не придаю его упрёку никакого значения, решив, что просто выгляжу очень ответственно, тогда Стоун с явным намёком опускает глаза вниз. Да в чём дело? Я следую его примеру, бросив мимолётный взгляд к полу, после чего мне безумно хочется провалиться сквозь землю.       ТВОЮ МАТЬ!       Меня всё сильнее накрывает приступом чудовищной паники. Замерев с ватой в руках, понимаю, что стою перед ним в одной белой футболке чуть ниже пупка и в этих идиотских трусах в крошечных розовых сердечках. На башке полнейший кавардак, волосы всклокочены после сна. Слегка приглаживаю их рукой и, чтобы не выглядеть ещё большей идиоткой, изо всех сил стараюсь не завизжать. Такое зрелище явно не предназначалось для его глаз. Если сейчас я в припадке рвану за своими трениками, это будет выглядеть кошмарно, так что я делаю над собой огромнейшее усилие и остаюсь стоять на месте, с беспристрастным видом занимаясь тем, чем занималась до этого, — его лицом.       — А-а, ты про это… — говорю как можно непринуждённее, но, так или иначе, расшатанные нервы берут своё, и я начинаю неловко переминаться с ноги на ногу. — Ну извини, ты появился так внезапно, что я не успела нарядиться.       — К несчастью, — Дредд в миллионный раз отворачивается, рассматривая гору бумажек на моём письменном столе, и делает это так, будто моё общество доставляет ему какой-то дискомфорт.       Услышать подобное было обидно. Что это вообще значило? Я недостаточно хороша для него или дело в чём-то другом? Хотя и так понятно: я не такой образец красоты и выдающихся данных, как он.       Некоторое время мы сидим в тишине. В голову лезут отвратительные мысли о том, что он и вовсе потерял ко мне интерес, раз не может даже просто смотреть. Я не привыкла к такому отношению с его стороны. Всегда была хотя бы ненависть, но безразличия не было никогда. Тогда я подумываю нарушить затянувшееся молчание робким вопросом.       — Ты всё ещё злишься на меня?       Стоун мигом поднимает стальной взгляд.       — Уже не так сильно, как в тот момент, когда ты заигрывала с этим мудаком. Я могу многое понять, в том числе и то, почему ты так поступила, но вот одну вещь я понять никак не могу… — маска непоколебимого равнодушия сменяется бешеной злобой. — Вы опять были вместе? Хорошо же ты выполняешь свои обещания…       Мне становится страшно заглядывать в его глаза, лишь бы не увидеть в них презрения, именно поэтому я так старательно избегаю зрительного контакта, продолжая искать любые отговорки.       — Это было до того, как ты попросил…       — Неважно, когда это было.       — Мы ходим на одни и те же занятия. Я не могу его игнорировать, не могу бросить школу только потому, что он там.       — Но ты можешь не встречаться с ним вне занятий. По-моему, это несложно. Но если ты хочешь, чтобы в следующий раз под колёсами моей машины оказался его труп, тогда продолжай в том же духе.       С неприятной улыбкой Дредд переключает своё внимание на порезанную руку. Мне никак не объяснить ему, что именно связывает меня с Крисом помимо той проклятой договорённости, но это определённо не то чувство, что связало меня с ним.       — Замечательно, теперь ты будешь злиться на меня ещё и за это, — обречённо вздохнув, решаю заодно стереть кровь с его щеки.       Он так неожиданно и настолько грубо перехватывает моё запястье, что я не на шутку пугаюсь.       — Ты понятия не имеешь, как я могу злиться, когда ты с ним…       Всего несколько секунд в серых глазах плещется смертоносный огонь ярости, после чего Стоун психованно отталкивает от себя мою руку и смотрит куда угодно, лишь бы не на меня. Тема с Крисом не просто проблемная; она за короткий миг превращает парня, который мне нравится, в свирепого монстра. Да, я виновата за свои слова, за встречу с его злейшим врагом, но сейчас мне почему-то плевать на это. Всё, о чем я могу думать, это только то, что кое-кто волнуется за меня, возможно, ревнует, хоть и пытается скрыть свои чувства за пренебрежительным отношением и оскорблениями. Это же хоть что-то значит, верно?       А пока он сидит напротив и сердится, мне выпадает шанс осознать, как сильно я по нему скучала. Все наши ссоры кажутся теперь такими мелочными на фоне того непреодолимого желания совершить что-то из ряда вон выходящее. Мне хочется обнять его, успокоить, сделать что угодно, чтобы он понял, насколько мне жаль.       Иначе кто-то сделает это за меня…       Ни за что.       Бережным движением поворачиваю к себе его лицо и наклоняюсь, чтобы поцеловать, а когда касаюсь его губ своими, он никак не реагирует, затем и вовсе спрашивает с типичной издёвкой:       — Ты закончила?       В ушах стоит обидный вопрос, а перед глазами мелькает абсолютное равнодушие. Мне будто влепляют невероятно болезненную пощёчину, из-за которой я мгновенно теряю голос и уверенность в том, что всё закончится хорошо.       — Ещё нет… — поспешно тянусь за маленьким пластырем на кровати.       — Давай быстрее, я не собираюсь сидеть тут до утра.       Удар под дых.       — Зачем тогда пришёл?       — Затем, что надо было срочно скрыться от патруля, — ледяной тон обдаёт меня со спины. — Или ты думала, что я пришёл сюда по какой-то другой причине?       Нокаут.       — Ничего я такого не думала…       Конечно, думала! Я надеялась, что он скучает так же, как и я! Разве сложно понять, что я просто не хочу его отпускать и специально тяну время? Да, я всё это заслужила, но неужели ещё не надоело отыгрываться?       Закрыв глаза, Дредд со вздохом запрокидывает голову, устав сидеть и терпеть мою компанию. Отдираю дурацкие бумажки от липкой части пластыря, поворачиваюсь обратно, чтобы покончить со своими мучениями, но уже возле него замираю и просто рассматриваю, пока он не видит. Он ли тот, кто мне нужен? Понятия не имею. Наши отношения изначально пошли по неверному курсу, были слишком сложными и со временем проще не стали, однако сейчас, когда он рядом, я вспоминаю то, что чувствовала с ним в хорошие моменты: защищённость, радость и покой.       Каким бы Стоун ни был… я привыкла к нему, к его ужасному характеру, даже к его нездоровому желанию мстить, ведь именно это он и делает — продолжает наказывать меня за все мои промахи. Наверное, показывать свою обиду другим способом он попросту не может. Не умеет. Зато умеет бороться с моими страхами, может обратить их во что-то другое, либо помочь их принять и не бояться.       Нас всё ещё разделяет одна большая проблема, которую я хочу попробовать решить прямо сейчас…       На какое-то мгновение испуг перед дальнейшим сковывает все движения. Я быстро осмысливаю последствия и как мой поступок может изменить ход грядущих событий, а глядя на то, что передо мной сидит самый наглый и бесстрашный представитель мужской половины, мне очень не хочется, чтобы он чувствовал во мне эту тупую нерешительность. Теперь я на все сто процентов готова к тому, чтобы Дредд перешёл грань дозволенного. Мне необходимо понять, как это бывает с кем-то, кроме Марка. Как должно быть. Я хочу, чтобы мой страх, наконец, ушёл.       Пусть ломает, к чёрту, эту долбаную «стену»!       Не медля больше ни секунды, я беру его ладонь и кладу к себе на бедро.       — Что ты делаешь? — Стоун распахивает глаза, мгновенно отдёргивает руку, но я возвращаю её на место. Впервые за всё время на его лице появляется хоть какая-то живая, правдивая эмоция, от которой мне становится чуточку смешно. Этот парень всегда такой безбашенный; он не боится пушки, приставленной к голове, а тут начал нервничать из-за того, что какая-то девчонка попросила себя потрогать. Надеюсь, дело всё-таки не в том, что я его не привлекаю, а в чём-то другом.       И несмотря на это, он до сих пор противится.       Ладно. Раз он не понимает намёков, приказы-то он точно понимает…       — Прикоснись ко мне, Стоун.       Не верится, что я произнесла это вслух. Внутри всё так и дрожит от собственных слов, а затем от неприятно удивлённого вида того, кому было адресовано столь нескромное предложение.       — После того, что ты мне сказала? — старая обида всплывает наружу. — Нет уж…       Он наотрез отказывается выполнять мои требования, всё ещё пытается вырвать руку, которую я крепко держу, и по-прежнему не хочет принять очевидное: мне необходимо его внимание.       Упрямый говнюк! Хочешь поговорить на языке силы? Что ж, будь по-твоему!       С не менее взбешённым видом кладу свои руки ему на колени и наклоняюсь, чтобы заглянуть в это наглое лицо.       — Твою мать, просто сделай это, пока я не передумала.       Вернувшись в прежнее положение, терпеливо жду, когда он возьмёт то, что я предлагаю, а если конкретнее — себя. Более того, я почти уверена, что мой воинственный настрой его не спугнёт, а лишь подстегнёт получить желаемое. Больше чем мстить, Стоун любит только соперничать, а бросить ему вызов равносильно тому, что взмахнуть красной тряпкой перед быком.       Вопреки пугающему молчанию, ситуация начинает хоть как-то меняться. В глубине серых глаз появляется тот самый демон, обожающий крушить любые преграды на своём пути. Именно это мне сейчас и нужно — чтобы он разрушил мой барьер, а если не разрушил, то хотя бы оставил на нём приличную трещину. Я, конечно, не в праве отдавать какие-то команды и поэтому до последнего сомневаюсь в том, что Дредд подчинится, но все сомнения исчезают после того, как он оставляет весь самоконтроль далеко позади.       Вернув свою ладонь на место, спокойным, но уверенным движением он двигает её вверх. В тот же миг к ней присоединяется вторая. Кончики его пальцев начинают волнующе скользить сзади по бёдрам. Не проходит и секунды, как в ногах тут же возникает неясная дрожь, превращающая пол под ними в зыбучий песок, в который меня всё глубже засасывает. Словно в лихорадке втягиваю воздух, облизываю губы, пересохшие от предвкушения чего-то опасного, заполняющего тело новыми, непривычными ощущениями. Поначалу мне кажется, что виной тому прохладный воздух, проникающий в комнату из приоткрытого окна, и из-за этого все чувства так странно обострились, но нет. Дело во взгляде Стоуна. Он выглядит невыносимо голодным, пугает своей дикостью и одновременно обездвиживает.       — У меня от тебя мурашки по коже, — признаюсь я и не особо понимаю, как вообще могу говорить, потому что после его прикосновения я перестаю слышать даже свой голос.       Он затихает ровно в тот момент, когда в мой адрес прилетает прямая угроза:       — Это еще не всё, что я могу сделать с твоей кожей…       Параллельно с волнением теперь мне приходится сражаться ещё и собственными мыслями, убеждая себя в том, что этот парень не станет мне как-то вредить, как бы это сделал Марк.       Весь хаос в голове прерывает неожиданный стон. Мой стон, который вырывается сразу, едва моя задница оказывается плотно зажата в тисках. От неожиданности хватаюсь за широкие плечи Стоуна, сидящего передо мной в полумраке, и отчаянно пытаюсь дышать тише. Сердце подскакивает чуть ли не до горла, перекрывая и без того крохотный приток воздуха. Наглый демон повторяет свою манипуляцию с моим телом, сжимает кожу на ягодицах, но намного жёстче, чем в первый раз, словно его терпение подходит к какой-то критической точке. Подозреваю, что она уже очень близка. Мышцы под моими пальцами ощутимо напрягаются. Он сам — одно сплошное напряжение, которым можно убивать. И он убивает… своими грубыми, агрессивными движениями.       Пол стремительно уходит из-под ног, а колени резко подгибаются. Дредд дёргает меня под них и заставляет сесть сверху, сравняв наши лица до нужного уровня. От одного вида горящих серых глаз дыхание перехватывает.       — Чего именно ты хочешь? — шепчет он, придвигая меня за талию одной рукой.       Из-за внезапной растерянности я убираю ладони с его плеч и робко опускаю их куда-то между нами. Чёрт, как можно было об этом не подумать, прежде чем что-то предлагать?! Ведь мой вопрос можно истолковать по-разному! Чего конкретно я хочу? Да я сама не знаю! В этом-то и есть наше отличие — он всегда знает, чего хочет, как и тогда знал, во время нашего свидания в машине.       Точно…       — Сделай то, что собирался сделать в прошлый раз, — почти беззвучно прошу я, опустив нерешительный взгляд. Память быстро воссоздаёт детали того вечера, отчего мне становится немного страшно, тем не менее я не отступаю. — Обещаю больше тебя не останавливать.       — Раньше ты говорила другое, — Стоун припоминает поганый момент, который всё испортил, и по лицу замечает то, что со мной происходит. — Собственно, ничего не изменилось. Ты до сих пор сомневаешься.       Его голос твёрд, в нём нет ни капли мягкости. Он абсолютно уверен в своих словах, как и в том, что я вот-вот спасую. Отчасти он прав. Я намереваюсь перешагнуть через себя и сделать это безумно сложно, ко всему прочему, мне не приходилось вымаливать, просить о таких вещах, но если сейчас не решусь, то потом уже никогда. Куда только подевалась вся долбаная смелость?! Нужно срочно идти ва-банк и будь что будет!       Поднимаю голову и на пару со своими страхами и сомнениями бросаю ему последний вызов.       — Плевать на то, что я говорила. Сделай это.       Казалось бы, даже время ненадолго замедляет свой ход, пока мы пристально смотрим друг на друга. Эта мощная, нерушимая зрительная связь вызывает резкий всплеск адреналина в крови. Он несётся по венам с такой скоростью, что напрочь срывает крышу нам обоим.       Уже непонятно, кто набрасывается первым. Успеваю только почувствовать жёсткий захват на шее, когда Дредд обхватывает её рукой и притягивает мои губы к своим, начиная безжалостно их терзать. Лживый засранец всё-таки скучал, но делал вид, что ему плевать. Убью его за это позже, а пока та отчаянная потребность в близости с ним полностью заглушает голос разума. Я беру в ладони его лицо и жадно впиваюсь в рот, который мне давно хочется заткнуть.       Наверное, именно так и выглядит взаимное уничтожение. Я питаюсь им, а он мной. Один за другим он обрушивает на меня эти зверские поцелуи, а я подпитываюсь его разрушительной энергией. Она просачивается внутрь и даёт выход всем тем эмоциям, что накопились за дни нашей ссоры.       Бессовестно сжимаю талию Стоуна ногами. В ответ он хватает меня руками под задницу и со злобным рыком практически впечатывает в себя. Эти объятия оказываются настолько невыносимыми, что на секунду я начинаю бояться, что он переломает мне все кости, но вместо прежнего испуга только сильнее жмусь к его телу. А пока наши губы никак не могут оторваться друг от друга, руки Дредда уже тянут вверх мою футболку, чтобы сорвать её к чёртовой матери. Едва она задирается до груди, во мне сразу срабатывает проклятый стоп.       Я не хочу, чтобы он это видел.       — Оставь, — кое-как притормаживаю творящееся безумие. — Пожалуйста.       Без каких-либо возражений Стоун позволяет ткани упасть вниз. Ёрзаю у него на коленях в ожидании, что меня снова обвинят в трусости, но он всего-навсего откидывает с плеч мои длинные волосы и спрашивает довольно мрачным тоном:       — Что у тебя было с тем парнем?       — С каким? — не сразу понимаю, к чему он ведёт.       — Тот неприятный опыт, о котором ты говорила.       Дредд рассматривает меня очень внимательно, приготовившись услышать детали неудавшегося романа. Обсуждать с ним такие темы оказывается как-то неудобно, но если не с ним, то с кем? Я сама потребовала зайти так далеко. В конце концов, я очень хочу, чтобы мы стали хоть немного ближе, а раз он хочет знать правду, я обязана ему что-то рассказать. Можно просто не вдаваться в подробности и свести информацию к минимуму.       — Мы встречались некоторое время, — для собственного успокоения поглаживаю его по руке. — Как это обычно бывает, я верила во всякую чушь, думала, что он и есть тот самый, но он оказался совершенно не тем, кем я его считала. Всё было очень быстро и неприятно. В общем, ничего особенного. Не о таком первом разе девушки мечтают, но так вышло. Этого уже не изменить.       Продолжительное молчание и вдумчивый взгляд напрягают. Я начинаю волноваться. Надо было придумать историю получше, из-за которой Стоун не счёл бы меня легкодоступной дурой! Наверняка именно об этом он сейчас и думает…       — Я тебя понял, — наконец, он говорит хоть что-то. Дредд поглаживает мою щёку большим пальцем и на редкость сурово интересуется: — Хочешь, чтобы я забыл о том, что ты была с Крисом?       — Конечно, хочу, — отвечаю без раздумий, лишь бы не дать ему нового повода психануть.       — Тогда сделай кое-что…       Всего пара слов тут же растворяют волшебную атмосферу. Настороженно сдвигаюсь к краю его колен, поскольку это «кое-что» моментально уносит мои мысли в отрицательную сторону — к Марку. Конечно, мне не впервой прислуживать, угождать потребностям, и всё же я надеялась, что Дредд этим не воспользуется.       — Что сделать? — опасливо заглядываю в демонические глаза, только вместо ответа в них почему-то вспыхивает злость.       — Для начала убери это выражение со своего лица. Я не насильник. Какого бы дерьмового мнения ты обо мне ни была, я ни за что не стану тебя принуждать. Я вообще не собираюсь тебя трогать.       Если фразы «я не насильник» и «не стану тебя принуждать» помогают унять больное воображение, то «не собираюсь тебя трогать» и вовсе гасит его в зародыше.       — Чёрт, да забудь ты уже о моих словах, пожа…       Стоун внаглую зажимает мой рот, когда я произношу это громче, чем положено.       — Руками… — хитро добавляет он. — Я не стану трогать тебя руками. В остальном… не прикасаться к тебе другими частями тела я не обещал, — неровное дыхание угрожающе проходится вдоль шеи. — И снимать одежду для этого вовсе не обязательно. Так тебя устроит?       Снова киваю. Что бы не произошло дальше, ему отлично удаётся взбудоражить мою фантазию. Я чудовищно боюсь, но всё равно соглашаюсь на рискованную авантюру. Заручившись необходимым согласием, Стоун крепко подхватывает меня под ягодицы и встаёт со стула. Обнимаю его за шею, сцепляю ноги на пояснице, во всю представляя, как глупо, должно быть, выглядит со стороны моя полуголая задница. А в следующую секунду я могу думать только о том, что наши тела прижаты друг к другу слишком близко. В таком положении мы ещё не находились…       Нервоз заметно усиливается, когда мы оказываемся возле кровати, куда Дредд опускает меня, а сам остаётся стоять рядом. Глоток воды сейчас бы точно не помешал. Я нервно сглатываю, следя за тем, как пугающе чёрная ткань сползает с его плеч и с тихим шелестом падает на пол. Вслед за ней он снимает обувь, разминая шею со зловещей улыбкой. Все его действия побуждают меня тихонько отползти и затаиться возле металлического изголовья.       Как будто это поможет…       Стоун опускает ладони на постель, плавно сдвигает скомканное одеяло в сторону, а затем подзывает меня указательным пальцем.       — Ко мне.       Хищный взгляд исподлобья, дьявольски сексуальный жест и командный голос, звучащий с придыханием. В самом деле, что ещё нужно, чтобы лишить кого-то дара речи?       Чёрт, чёрт, чёрт! А это обязательно? Даже в теории моя скромная затея выглядела намного проще и не предполагала ничего подобного! Ну ладно, если он просит…       Тело будто деревенеет. С трудом перебираю руками, спускаясь пониже, и замираю где-то на середине, чтобы оставить между нами небольшое расстояние. Дёрнув головой, Дредд сразу приказывает:       — Ложись.       Чтобы ускорить процесс, он взбирается на кровать, нависнув сверху со взглядом, как у какого-то дикаря, но при этом действительно держит своё слово — не трогает. В некоторой степени это успокаивает и в то же время расстраивает, ведь теперь я начинаю думать, что ему не нравится что-то во мне.       Под пристальным контролем откидываюсь на подушку, вытягиваю ноги, полностью приняв горизонтальное положение. Только после того, как я выполняю первый пункт из странного списка заданий, мой строгий надзиратель даёт новое:       — Закрой глаза и представь, что меня здесь нет.       — Но ты же есть, — я глупо улыбаюсь и понятия не имею, как это остановить.       Твою мать, это уже нервное. Мой личный защитный механизм для борьбы со страхом, как всегда, включается в самый неподходящий момент. К счастью, Стоун об этом знает и поэтому так снисходительно улыбается в ответ на идиотские хихиканья. Его поступок заметно ослабляет ту накалённую обстановку, от которой я совершенно не знаю, чего ожидать. Мне даже выделяют некоторое время на то, чтобы я могла успокоиться и перебороть стеснение, однако справиться с этим самостоятельно у меня не выходит.       — Прекрати смеяться, — требует мистер Серьёзный Парень, когда сам начинает поддаваться незапланированному веселью.       Господи, разве можно выглядеть таким привлекательным, отдавая кому-то простые команды? Интересно, этому его тоже учили?       Я закусываю губу, но, один хрен, продолжаю давиться проклятыми смешками, тогда Дредд пускает в ход стандартное выражение лица в стиле «заткнись или убью», после чего я сразу беру себя в руки.       — Всё-всё, перестала, — клятвенно перекрещиваю пальцы. — Прости.       — Закрывай, — он указывает на глаза.       Сперва честно выполняю приказ, а уже через секунду у меня возникает один важный вопрос, из-за чего я снова приоткрываю веки.       — Так ты правда не притронешься?       Никогда не слышала, чтобы Стоун издавал настолько тяжёлый вздох.       — Нет. Но тебе трогать не запрещено.       — А поче…       — Молчать, — негромкое предупреждение застывает над губами.       И оно кажется довольно убедительным, так как потребности открыть рот больше не возникает. С замиранием сердца беспрекословно повинуюсь. Всё вокруг погружается в кромешную темноту, среди которой остаются только собственные ощущения. Они разом обостряются из-за того чувственного голоса, шепчущего на ухо:       — Представь, что твой первый раз был с кем-то другим…       С этими словами мне достаётся единственное мимолётное прикосновение — только на секунду Дредд притрагивается к моему лицу, а уже после его прежняя грубость уступает место нежности. Дрожащие веки ощущают на себе почти невесомое касание тёплых губ; так же я чувствую их на кончике своего носа и не могу сдержать искренней улыбки. Внутренний мир этого парня казался мне ужасным, но стоило с ним познакомиться, и я больше не хочу его покидать. Меня уносит туда полностью вместе с пьянящим, неторопливым поцелуем. Стоун раскрывает мои губы своими, и это ощущается настолько интимно, будто сейчас происходит какой-то особый момент единения, только для нас двоих.       А он даже не прикоснётся…       Это плохо.       Но ведь мне разрешил.       Пользуясь случаем, я дотрагиваюсь до его лица, очерчивая пальцами линию скул, подбородка. Хочу запомнить в нём каждую деталь, каждый миллиметр, которые смогу воссоздать по памяти, если однажды моего демона не окажется рядом, и, надеюсь, этого никогда не случится. Мне кружит голову от того, как неприлично медленно он прикусывает мои губы, водит по ним языком, а потом проникает в мой рот одним напористым движением. Из лёгкого наш поцелуй стремительно превращается в бесстыдно глубокий и долгий. Притягиваю Дредда за шею, пока он удерживает свой вес на руках по обеим сторонам от моей головы.       Не поддаться соблазну в таких условиях? Его самоконтроль поражает. Мы ещё ничего не сделали, но каждая клеточка моего тела уже вовсю тянется к нему. Кажется, я начинаю понимать смысл этой игры: она предназначена не для того, чтобы просто позабавиться. Она нацелена на то, чтобы я начала умолять его к себе притронуться.       Потерявшись в ощущениях, не рассчитываю силу и случайно впиваюсь ногтями в его шею. Он издаёт болезненное шипение, а мне приходится мгновенно убрать свои руки подальше.       — Решила отомстить мне за фан-клуб чокнутых девиц? — его насмешливый голос звучит соблазнительно, но ещё более соблазнительно этот засранец засасывает мочку моего уха.       — Это не месть, но твой вариант нравится мне больше.       Даже с закрытыми глазами я прекрасно вижу, как эти безумно красивые губы только что усмехнулись. Их вопрос нисколько не обижает. Я верю, что они не делали ни с кем того, что делают со мной сейчас.       — Я хотел, чтобы ты меня поняла. Прости за это.       Дредд произносит это со всей искренностью, а когда он такой, я готова простить ему что угодно. Мне безумно льстит, что со мной он становится другим: более ласковым, открытым. Перестаёт думать о своих дурацких правилах и поддаётся чувствам. А ещё мне нравятся его поцелуи и то, как сейчас его дыхание соскальзывает ниже, к ключицам, потом ещё ниже.       Эй, куда он?!       Стоун спускается всё дальше. От этой мысли почему-то лихорадит. Я не думала, что мы зайдём дальше того, когда он просто полапал меня за задницу, а теперь мне приходится лежать смирно и мучиться от осознания того, что он уже оттягивает зубами тонкую ткань моей футболки, прикусывает кожу груди, а следом за ней и мой сосок. Тот мгновенно твердеет, а в следующую секунду оказывается у него во рту.       Боже…       Что-то чертовски приятное бешеным импульсом проносится по телу. Я дрожу, упираюсь затылком в подушку, с силой ухватившись за её края, чем вызываю весьма ироничное замечание:       — Мне казалось, ты не девственница.       — Ну да, я просто… со мной никогда… — мои вдохи становятся ненормально частыми.       Как вообще донести кому-то, что ты далеко не невинна, но на деле не совершала ни с кем таких простых вещей?       Объяснять ничего не приходится, поскольку Дредд резко приподнимается надо мной и озвучивает свою догадку:       — Этот придурок тебя даже не трогал, прежде чем?..       Он не договаривает. В принципе, это и не нужно, ведь я и так знаю, что он собирался сказать. По всей видимости, даже в его понимании перед тем, как трахнуть кого-то впервые, стоит проявить хотя бы толику уважения. Марк не знает, что это такое. Он меня просто насиловал. Физически, морально, в полном смысле этого слова.       Не вспоминай о Марке, иначе ты снова всё испортишь!       Не открывая глаз, робко улыбаюсь, мотаю головой, делая вид, что тот момент больше ничего для меня не значит. К удивлению, он начинает что-то значить для другого человека в этой комнате.       — Сколько тебе тогда было? — в интонации Стоуна внезапно прослеживается чёткая неприязнь, и она заставляет сильно забеспокоиться.       Я пытаюсь понять, кому она адресована, между делом отвечая:       — Пятнадцать.       — А ему?       — Восемнадцать.       — Он что, тебя заставил?       Этот вопрос добивает последние нервные клетки. Понятия не имею, как Дредд до этого додумался. Несмотря на всё, я хочу заорать: «Да!», но вместо этого…       — Нет.       Мне с трудом удаётся соврать быстро и убедительно, чтобы избежать опасного разговора, к которому я не готова. Ещё мне безумно хочется обнять Стоуна за то, что первым делом он потревожился обо мне, а не решил, что я была малолетней шлюхой, добровольно отдавшейся какому-то уроду. Теперь же из-за моего вранья он будет думать именно так…       На самой отстойной ноте допрос резко заканчивается. Чувствую, как возле ног прогибается матрас, и больше ничего не происходит. Дредд ко мне не приближается. Ужасно хочется открыть глаза и понять, что, чёрт возьми, с ним происходит, но я стараюсь этого не делать. Мне страшно от одной мысли о том, кем он сейчас меня считает. На ощупь нахожу его руку и прошу:       — Не думай об этом. Я была наивной идиоткой, сама виновата. Это уже неважно.       Стоун мигом оказывается рядом, нарушив свой собственный запрет о прикосновениях.       — Это, на хрен, очень важно! — его озлобленный шёпот пробирает до мурашек. — Если ты боялась сказать мне, что какой-то ублюдок тобой попользовался, то совершенно напрасно. Неужели ты думаешь, что я настолько тупой и не понял бы этого? Мы бы сэкономили кучу времени на грёбаных ссорах, а мне бы не пришлось ломать мозги и думать, почему же ты не хочешь меня к себе подпускать. Я бы вёл себя иначе и не вытворил бы того дерьма, что успел совершить за всё это время, — категорично, почти яростно твердит он. — Когда ты уже поймёшь, что тебе не нужно меня бояться? Ты должна мне доверять. Я никогда так не поступлю и никому другому не позволю.       Не знаю, слышно ли ему, как бешено бьётся моё сердце, но я точно знаю, что оно грозит разорваться в клочья. Наплевав на правила, заглядываю в глубокие серые глаза перед собой. В них действительно нет осуждения. Они не обвиняют меня в глупости или доверчивости. Я вижу в них только поддержку и заботу. Несмотря на то что я опять соврала, Дредд мне не поверил. Более того, он понял истинную причину, которая всегда мешала нам сблизиться. Каким-то удивительным образом он чувствует всё, чего я боюсь и о чём умалчиваю.       Господи, как же я его обожаю…       Врезаться в этого идиота в аэропорту — было самой лучшей ошибкой в моей жизни, ведь те семь кругов ада, что он заставил меня пройти, стоили того, чтобы дойти до этой точки. Мы стали двумя половинками несовместимого и плевать, что когда они соединяются, всё вокруг настигает неизбежная катастрофа. Она мне нужна. Он нужен. Поэтому я первой тянусь за своим спасением.       Стоит его поцеловать, как эмоции и движения в сумасшедшем ритме начинают сменяться одно за другим: касание, голод, нападение, эйфория. Мои руки обнимают, а в следующее мгновение оказываются зажаты над головой, когда Стоун с рыком придавливает их к постели. Оторвавшись от моих губ, его рот тут же перекидывается на шею, вбирает кожу с такой жадностью, что я непроизвольно свожу ноги вместе, ощутив серьёзное напряжение внизу. Мы быстро возвращаемся к тому, на чём остановились до этого: губы снова у меня на груди, сжимают сосок, ласкают языком один, потом второй. С закрытыми глазами всё ощущается ярче, интенсивнее, из-за чего я стискиваю в кулак его волосы и простанываю от удовольствия.       По моей просьбе Дредд не переходит грань, не снимает мою одежду, но такое чувство, что я будто без неё. Тело слишком остро реагирует на обжигающие поцелуи. Я перестаю что-то соображать и вообще забываю о необходимости дышать, пока он продолжает мучить меня своими губами, а футболка в том месте, где только что был его рот, становится влажной.       С каким-то злодейским, едва уловимым смехом он ускользает от меня. Нехотя выпускаю его из рук и сразу же втягиваю живот от неожиданности, как только край футболки начинает ползти вверх. Дредд подсовывает под меня руку, выгибает себе навстречу и ведёт эту непристойную, мокрую дорожку языком от пупка до рёбер, целуя, кусая, играясь со мной как с любимой игрушкой. Мои частые вздохи становятся более чем слышны. Теперь кое-кто знает, что он делает со мной, а я знаю, как ему это нравится. Хочется взвыть, когда он опять перестаёт трогать меня руками и упирается локтями в кровать по обеим сторонам от моих бёдер. Несмотря на этот огорчающий факт, любое его движение напрягает каждый чёртов нерв в теле.       Поцелуи плавно добираются до опасной границы, проходящей возле идиотских розовых сердечек. Резинка громко шлёпает по коже, когда Стоун тянет её зубами, выдохнув мне в пах тёплым воздухом. Он вновь смеётся от того, что я не могу удержаться на месте и нервно вздрагиваю. Я вдруг понимаю, чем всё это грозит, и моя шкала паники резко подскакивает. Плохие воспоминания врываются в голову ослепляющей вспышкой. Мгновенно сгибаю колени, уткнувшись ими в его рёбра, а на следующую попытку развести их в стороны я начинаю зажиматься ещё сильнее.       Нет, только не сейчас!       Дредд тут же улавливает перемену в моём настроении и поднимается, продавив руками матрас где-то на уровне моих плеч.       — Раздвинь ноги, — от того, как он это говорит и каким тоном, меня шарахает словно молнией.       Кто бы знал, что такая простая и в то же время чересчур откровенная фраза способна довести чуть ли не до сердечного приступа. Мне хочется подпустить его ближе, правда хочется, но это жуткое дерьмо, что засело в башке, до сих пор сопротивляется и отталкивает. От бессилия перед своим страхом я просто зажмуриваюсь, впиваюсь пальцами в простынь и тогда вновь слышу успокаивающий голос Стоуна:       — Всё хорошо, я не сделаю тебе ничего плохого.       «Давай, раздвигай ножки! Ты же сама этого хотела!»       — Ничего не будет, если ты не захочешь.       «Любимая, чем больше ты сопротивляешься, тем больнее будет…»       В глубинах разума идёт ожесточённая борьба между прошлым и настоящим. Прошлое усердно напоминает о том, что все беды — результат моей собственной глупости, и повторять это нельзя; настоящее уверяет, что у меня есть выбор, и ничего не произойдёт, если я сделаю этот шаг. Разница между ними только в том, что Дредд не настаивает и терпеливо ждёт, пока я приму это решение самостоятельно, а Марк просто взял то, что хотел, не спрашивая. Этот фактор становится определяющим перед тем, как я выбираю, кого мне слушать.       Оставив ноги в полусогнутом состоянии, всё же позволяю Стоуну оказаться между ними. Его нежная улыбка чувствуется сквозь поцелуй, успокаивает, после чего все отвратительные воспоминания и страх постепенно отступают. Ничего плохого и в самом деле не случается: он всего-то шутливо касается губами моей коленки, чтобы немного расслабить. К тому же он не делает мне больно, ни на что не претендует, просто целует, и это совсем не страшно. Даже очень приятно. Я цепко хватаюсь за эту мысль, пока лёгкие поцелуи, чередующиеся с забавными покусываниями, спускаются ниже по ноге.       Дредд стойко держит обещание — не трогать меня руками, но и без них ему отлично удаётся вызвать сильнейшую волну мурашек, беснующихся по всей коже. Как только к его губам присоединяется язык, тело мгновенно отзывается, и теперь все прикосновения кажутся не просто приятными — они заводят. Он пробует меня, дразнит, прокладывая свой путь дальше и, в конце концов, доходит до злополучного клочка ткани. В то время, как я начинаю волноваться и думать, куда придётся следующий поцелуй, Стоун делает всё с точностью да наоборот: дотрагивается рядом, но только не там, где я этого жду.       А я жду? Чёрт. Кажется, да…       Его безобидные и в то же время возбуждающие действия разжигают то, чего я давно не чувствовала. Они мигом пробуждают до неприличия испорченные фантазии, за которые мне становится жутко стыдно. Надо было открыть окно пошире, потому что из-за той давящей тяжести внизу живота я ощущаю себя кипящей в каком-то долбаном вулкане. А если Стоун зайдёт ещё дальше, я окончательно и бесповоротно рехнусь.       И он это делает.       Наглый, дерзкий засранец целует меня прямо туда, между ног, отчего я вспыхиваю как факел. Хоть нас и разделяют эти жалкие сердечки, но я чувствую абсолютно всё, в том числе как он чертит узор языком, надавливает им на клитор, а затем припадает к нему губами. Меня постигает мгновенная смерть. Я приоткрываю рот, жадно хватаю воздух, растворяясь в этом новом ощущении, что возникает, когда Стоун ласкает меня таким образом. Это даже близко не похоже на то, что было с Марком. Это вообще ни на что не похоже. Это самое сладкое издевательство, которое он мог совершить. Отныне руки не просто впиваются в простынь. Боюсь, ещё немного и я оторву от неё огромный кусок.       Это невозможно, но… я вновь это чувствую.       Желание.       Знаю, я клялась, что никогда больше не захочу ни одного парня, только теперь эту клятву можно смело выкинуть и заменить на другую: я никогда больше не захочу ни одного парня, кроме того, что проник в мою кровь как яд, отравил собой все мысли и безбожно влез в моё сердце.       Мой мстительный демон, который доводит меня до изнеможения, разогревает достаточно для того, чтобы мне захотелось большего.       Уже нет смысла отпираться. Я хочу его прикосновения. Повсюду. Хочу чувствовать его тепло, а этот гадёныш как назло держит свои руки подальше и специально дразнит.       Достало!       С остервенением тяну его к себе за шею и, к счастью, он не сопротивляется: наваливается всем весом, позволяя нашим губам вновь соединиться в совершенно яростном поцелуе. В поисках запретных наслаждений я крадусь под его футболку, вожу ладонями по спине и просто тащусь от того, какой он горячий. Эта гладкая кожа и твёрдые мышцы творят со мной что-то страшное. Я становлюсь свирепым, голодным хищником. Обхватив Стоуна ногами, прижимаю его к себе максимально близко, чем провоцирую на более ритмичные, инстинктивные движения, от которых моментально срывает башню. Ладони неосознанно ползут под пояс штанов, дерзко сжимают его задницу, пока он шире разводит мои ноги, создавая это плавное, нежное трение, напоминающее развязный секс в одежде. Удовольствие сию же секунду смешивается с болью, когда Дредд по-зверски впивается пальцами в моё бедро, а из его горла вырывается это сдавленное рычание.       К этому моменту в теле скапливается невыносимое напряжение. Я в критической близости от того, кто довёл меня до такого состояния, и он ни хрена с этим не делает! Только бесит меня тем, что из своих благородных побуждений не заходит дальше положенного, но я чувствую, что взорвусь, если он сейчас же не прикоснётся. Связь с разумом вконец теряется. Этих жарких поцелуев становится недостаточно. Мне хочется ещё. Чего-то посерьёзнее. Моих сил сейчас явно не хватит на то, чтобы ясно сформулировать чего конкретно я хочу, поэтому я молча беру руку Стоуна и направляю вниз.       Он понимает намёк без слов. В следующее мгновение я ощущаю его у себя между ног, простанываю в губы от того, как пошло он стискивает ладонью всю промежность, а затем скользит по клитору через тонкую ткань трусиков. Мои глаза моментально закатываются от кайфа. Из-за предательской потребности в ласке бёдра сами двигаются навстречу его руке, позволяя мягко и неторопливо гладить меня, время от времени меняя направление и интенсивность.       — Тебе нравится? — тихий шёпот похотливого демона вплетается в водоворот сладких ощущений.       — Да… — крепче обнимаю его за шею, чтобы хоть как-то удержать себя на месте.       — Хочешь больше?       Не дожидаясь ответа, Дредд резко меняет силу давления. Движения становятся более быстрыми, агрессивными. Я оказываюсь не в силах открыть глаза, лишь утопаю в самом охренительном чувстве экстаза, пока его пальцы там, а губы у меня на шее. Если потребуется, я готова умереть в его волшебных руках хоть сейчас, лишь бы они не останавливались. От того, как они выдерживают нужный ритм и скорость, ласкают, массируют, всё тело рассыпается на миллион частичек и уже чувствует приближение первого в жизни оргазма.       Когда это случается, я почти перестаю дышать, уронив голову на подушку со стоном, который сразу же заглушается новым, жарким поцелуем. Ноги непроизвольно содрогаются, тело окутывает теплом, расслабляющим каждую мышцу своей приятной усталостью. Меня всё ещё трясёт как после самого опасного землетрясения, но оно было поистине невероятным. Понемногу прихожу в себя и только тогда смотрю на Стоуна обезумевшими глазами.       — Как ощущения? — он нахально улыбается, выглядя при этом слишком аппетитным со своими взъерошенными волосами и искусанными губами.       Неостывшее желание требует просто кинуться на свою добычу. В нетерпении чуть ли не сдираю с него чёрную футболку, чтобы поскорее рассмотреть все очертания его тела без одежды. Синяки на рёбрах нисколько не портят безупречную картину этих напряжённых мышц, плавных линий и пленительных рельефов, которые так и хочется потрогать. Изучая всё до мельчайших деталей, медленно провожу ладонью от груди до живота. Боже, мать твою, он прекрасен! Может, он и вправду демон из другого измерения? Такой гладкий, горячий, возбуждённый…       Ношение одежды в его случае — это преступление против человечества!       Столь божественный вид окончательно взрывает мне мозг. Понятия не имею, чем я думаю, когда опрокидываю Дредда назад и сама взбираюсь к нему на колени. Похоже, он перестаёт думать точно так же, как и я, поскольку его руки в два счёта оказываются под моей футболкой, ласкают грудь, а язык уже толкается в мой рот. Долбаное безумие. Вперемешку со стонами беспорядочно прохожусь губами вдоль линии его челюсти, по шее, впитывая запах, запоминая его вкус.       — Джейн… — едва ли не задыхаясь, Стоун запрокидывает голову и откровенно взмаливается. — Лучше притормози…       Вздумал от меня сбежать? Зря старается.       Только сейчас ловлю себя на мысли о том, как возбуждающе звучит моё имя, произнесённое его голосом. Это просто космос. Надо попросить его делать это почаще.       — Почему? Что-то не так? — окончательно свихнувшись, продолжаю жадно целовать каждый сантиметр на его лице и ёрзать по нему в поисках удобного положения.       Кое-кто, кажется, забыл вытащить телефон из штанов или какую-то другую фигню, потому что в мою задницу упирается что-то очень твёрдое.       Дредд еле слышно посмеивается.       — Разве происходящее похоже на «что-то не так»?       — Ты даже смотреть на меня не хотел, когда пришёл. Я подумала, что чем-то тебе не понравилась…       Да чтоб вас всех! Я никак не могут перестать целовать его! Такое чувство, что у меня только что развилась новая, очень сильная зависимость.       — Ты точно больная, раз ты так подумала, — его грудь всё чаще вздымается. Он резко притормаживает мои хаотичные движения и с улыбкой говорит: — А то, на чём ты сидишь, разве не доказательство того, что мне всё нравится, а ты — в особенности? Если ты не заметила, то на тебе слишком мало одежды, а я слишком на взводе, чтобы можно было так спокойно реагировать на эти прелестные сердечки, которыми ты сейчас ездишь по моему члену.       Ой…       — Так это был не телефон?!       — Нет.       О, господи! Я правда не дура и действительно понимаю разницу между мальчиками и девочками, просто всё это время я могла думать лишь о своей эйфории! Чёрт!       После этой новости глаза рвутся не в ту сторону, но Стоун успевает ловко схватить меня за подбородок, приковывая суетливый взгляд к своему лицу. В доказательство своих слов он грубо стискивает мои ягодицы, приподнимает над собой, затем опускает обратно, чтобы я ощутила его возбуждение в полной мере.       — Всё ещё считаешь себя непривлекательной? — спрашивает он с той же глумливой улыбкой. — Если так, то заявляю вполне официально: у меня на тебя стояк. Надеюсь, теперь этот вопрос закрыт?       — Мне отсесть подальше? — смущённо перебираю пальцами волосы у него на затылке и просто не знаю, куда деть глаза.       — Нет, что ты, оставайся. Можешь попрыгать на мне ещё немного и тогда коротышка Сьюзи услышит звуки поинтереснее.       Уткнувшись лбом в моё плечо, Дредд вновь содрогается от хохота. Клянусь Богом, это самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала. Я бы за него убила.       Из какой реальности взялся этот парень?       Полуобнажённый, ночью, в моей комнате. Ни в каких мечтах я не могла такого представить, учитывая, что эти мечты изначально были кошмарами с его участием, но сейчас он — единственный, кто заставляет сердце дрожать.       — Что ты так смотришь? — хитрый демон ловит меня с поличным. — Или ты думала, я бью чужие тачки и чужие морды только потому, что я псих?       — Вообще-то, да… — закусываю губу от стыда.       — Ну спасибо!       Стоун шутливо заваливает меня обратно на кровать, сходу придавив своим телом. Ласково вожу кончиком носа по его щеке, целую в губы и чувствую себя самым счастливым человеком на этой планете.       — Жаль, что первым был не ты, — вырывается то, что крутилось в мыслях последние пару минут, в чём я не планировала ему признаваться, а теперь из-за этого мне становится очень неловко. — Наверное, не стоило этого говорить…       — Мне ты можешь сказать, что угодно, — его уверенный голос, как невидимая защита, обволакивает со всех сторон. — Во всяком случае, я всегда могу быть вторым, третьим, четвёртым, ну… сколько там вообще существует цифр?       Гримасничая подобно маленькому мальчишке, Дредд откатывается на спину, а вместе с ним исчезает и всё тепло. Так мне совсем не нравится! Придвигаюсь вплотную, чтобы ещё немного полюбоваться его удивительными глазами. Их хозяин по-собственнически приобнимает меня за плечо, позволяя положить подбородок к себе на грудь.       Сказать ему или нет? Ладно, скажу.       Веду пальцем по брови со шрамом и ухмыляюсь.       — Ты похож на гангстера.       Моя реплика вызывает ответную усмешку.       — Подарок от твоего напарника. Никогда не думал, что это возможно, но теперь я ненавижу его ещё больше за то, что этот стероидный кусок говна постоянно трётся возле тебя. Не выношу, когда трогают моё.       Он снова это сказал!       Моё.       Интересно, он сильно разозлится, если я попрошу повторить это всего лишь пару миллиардов раз?       Одна вещь, наконец, проясняется: ревность к Крису существует. Не только потому, что он его враг. Дредд действительно считает меня своей девушкой, а не просто мимолётным развлечением. Несмотря на всё, в сложившейся ситуации печалит другое. Тот, с кем я хочу быть ближе всего, закрыт от меня. Сколько бы преград ни было преодолено, пробить эту стену пока не удаётся.       Сегодня мы стали гораздо ближе, вдруг получится пробить её сейчас?       Опускаю ладошку Стоуну на живот, принимаясь вырисовывать на нём незамысловатые линии.       — Мне вообще нельзя задавать тебе никаких вопросов?       Он не поворачивает головы, просто продолжает смотреть в потолок и нежно поглаживать моё плечо.       — Спрашивай. Я постараюсь ответить.       Если я не буду так пялиться, возможно, ему будет проще поделиться со мной чем-нибудь сокровенным, ведь то, что мне хочется знать, относится к запретной категории.       — Почему твоя семья тебя бросила? — не поднимаю взгляд, только прислушиваюсь к тому, как сердцебиение прямо под моим ухом внезапно ускоряется. Дерьмо. Ему не нравится этот вопрос. Тогда я разом отмахиваюсь от своей глупой затеи. — Не надо, не отвечай. Прости, что спросила.       — Я не знаю, — Дредд даёт ответ, от которого передёргиваются все внутренности.       — То есть?       — Я до сих пор не знаю, почему они это сделали. Никто не объяснил мне причин. Всё, что я помню о том дне, — это документы о передаче опеки, лежащие на столе, и то, как моя мать садится в такси. Она видела меня. Видела, как я вышел из дома, а потом просто отвернулась и уехала.       Моё сердце болезненно сжимается и колотится чертовски сильно, в то время как на лице Стоуна запечатлено выражение абсолютного спокойствия. Я ни черта не понимаю! Что это за родители, которые так жестоко поступают со своим единственным сыном? Каким бы он ни был, разве это повод от него отказываться? Нужно быть просто монстрами, чтобы это сделать!       Побоявшись, что дальнейшие расспросы могут вызвать массу негатива, развивать эту тему я больше не рискую. Вместо неё я припоминаю менее душераздирающий факт из биографии, о котором довольно много наслышана от девочек.       — У тебя ведь тоже есть младшая сестра.       — Изабель, — в равнодушном тоне появляются первые положительные нотки. — Она примерно одного возраста с твоей Сьюзен.       — Вы общаетесь?       — Нет. Раньше мы были в хороших отношениях, а сейчас я понятия не имею, что она за человек. Мы не разговаривали три года.       Такого я тоже не ожидала. Тема, которая должна была быть совершенно безобидной, на деле оказалась ещё хреновее первой. С ужасом поднимаю глаза на Дредда и только теперь понимаю: он абсолютно один. У него нет никого, кто бы беспокоился о нём, любил или гордился. Так же я начинаю понимать и истинные причины той злости, возникавшей каждый раз, когда я общалась с его друзьями, пока мы были врагами. Парни — его единственная семья. Это то, чем он дорожит и за что убьёт.       Ещё никогда в жизни мне не было так грустно. Всё, в задницу темы с семьёй! Они плохо сказываются на его настроении. Преисполненная решимости, внаглую усаживаюсь на Стоуна верхом и лукаво улыбаюсь.       — Самый счастливый день?       — О, это легко, — он весело закатывает глаза. — Двадцать первое августа этого года.       Не припомню, чтобы между Днём Независимости и Днём Труда был ещё какой-то праздник…       — А что было двадцать первого августа?       Пару секунд его странный взгляд блуждает по моему лицу, а потом Дредд признаётся:       — Ты.       Мне нечем дышать. Любые чувства меркнут на фоне того, что родилось в сердце прямо сейчас. Оно огромно. От него хочется кричать и прыгать выше неба, но мне до сих пор не верится, что оно реально.       — Не ври, — я отмахиваюсь от страшной правды. — Ты ненавидишь тот день.       — День, может быть, и да, но не тебя. Только поэтому я бы не стал ничего менять, — Стоун навсегда перестаёт быть похожим на того Стоуна, что когда-то вызывал во мне жгучую неприязнь. — А если вдруг однажды ты надумаешь меня кинуть, тогда мне придётся плеснуть в тебя кофе и сказать что-то гадкое вроде «мерзкой стервы», ну, для того, чтобы начать всё сначала.       Если рай существует, то я уже в нём и опять не нахожу слов, которыми можно выразить все те эмоции, что я испытываю по отношению к этому парню. Дредд бы не стал бросаться такими громкими словами, если бы ничего не чувствовал. Надеюсь, в ближайшее время, когда мозги отойдут от пережитого потрясения, мне удастся подобрать точно такие же слова, а пока я могу только зачарованно любоваться одним красавчиком в своей постели и водить ладонями по его телу.       — Ты до сих пор злишься на меня?       Он кладёт руку на глаза с протяжным завыванием.       — Да. Ведь мне придётся идти пешком до дома с этой хреновиной в штанах, и виновата в этом ты, Денстон.       — С чего вдруг?       — С того, что на тебе всё ещё нет грёбаной одежды, а это совершенно не способствует моему успокоению! Так что накинь на себя паранджу или шторой обмотайся. Прикройся уже хоть чем-нибудь, иначе я сожру тебя заживо!       — Да мне и так не холодно, — игриво подаюсь вперёд, чтобы поцеловать его в грудь, и радуюсь, когда его дыхание учащается. — Могу закрыть окно, если ты замёрз.       Стоун резко притягивает меня к себе за подбородок, разглядывая так, будто и в самом деле собирается сожрать.       — Понравилось дразнить меня, да?       — В общем-то… да, — я поддаюсь его играм и уже кусаю за нижнюю губу.       — С огнём играешь.       — Те времена, когда я боялась твоих угроз, давно прошли.       — А вот с этим ты явно поспешила.       Пока мы ведём себя как животные, его пальцы успевают скользнуть по моей спине и что-то нащупать.       — Откуда это? — Дредд касается некоторых из шрамов. Из взгляда разом исчезает вся похотливость, теперь там лишь тревога.       К этому моменту я давно готовилась. Тем более, что Аннет и Эллин не так давно спалили это уродство и были, мягко говоря, шокированы, но всё же приняли мою версию за чистую монету. Сейчас я не нервничаю. Речь вызубрена на зубок.       — Авария… пару лет назад. Несколько переломов, множество порезов. Теперь ты понимаешь, почему я не люблю битые стёкла?       Выходит даже улыбнуться, только улыбка слетает с лица в тот же миг, когда Стоун заинтересовывается шрамом в виде буквы «М» сильнее остальных. Не дожидаясь новых вопросов, я выдаю ещё одну, поразительно правдивую ложь:       — Если память мне не изменяет, хирурга, кажется, звали Марк. У него специфическое чувство юмора, как видишь.       — Ты поэтому так изменилась?       А вот теперь я нервничаю.       — Почему ты решил, что я как-то менялась?       — Фотография, которую я тебе вернул… Там ты другая. Не такая, какой я тебя встретил.       Дредд очень пронзительно всматривается в мои глаза, выискивая в них наиболее точный ответ.       — В какой-то степени это тоже повлияло, — скромно пожимаю плечами. — Много всего случилось за последнюю пару лет.       — Если случится что-то ещё, ты всегда можешь мне об этом сказать, — повернув голову к окну, где потихоньку начало светать, он язвительно ухмыляется и выбирается из моего плена. — Я должен уйти, пока сюда не нагрянули копы и не арестовали коротышку Сьюзи за моё убийство.       В отличие от него, мне почему-то совсем не смешно. Я сижу на кровати и смотрю, как быстро он одевается и останавливается возле окна. В голове полнейший бардак. У меня не остаётся времени осознать, что я делаю, когда кидаюсь ему на шею и крепко обнимаю.       — Что такое? — в голосе Стоуна появляется настороженность.       — Каждый раз, когда мы расстаёмся, случается что-то плохое. Что-то или кто-то всегда встаёт между нами, либо мы сами всё портим. Это уже просто плохое предчувствие.       Усиленно прислушиваюсь к тому, как бьётся его сердце, когда он берёт моё лицо в ладони и уверенно говорит:       — Ничего не изменится. Обещаю. Кто бы не встал между нами… пусть даже не пытаются, — ни с того ни с сего хватка его рук становится жёстче. Он делает мне больно. — Не встречайся с ним. Я не хочу, чтобы с этим козлом у тебя было больше общего, чем со мной. Пообещай, что вы больше не увидитесь.       Не знаю, ревность ли это или же просто очередной порыв ненависти, но точно знаю, что в его понимании слова «Джейн» и «Крис» не должны стоять в одном предложении. Это то, что нужно ему сейчас, и я даю ему это, не раздумывая.       — Я обещаю.       Дредд крадёт моё дыхание. Это далеко не нежный поцелуй. Он полон какой-то грубости, а объятия, в которых меня держат, напоминают захват собственника, чётко обрисовывающего свою территорию. Проходит мгновение, и злобный демон вновь превращается в глумливого засранца.       — Кстати, не закрывай окошко. Мало ли когда бандит в маске решит наведаться к тебе в гости…       Перебравшись на козырёк, он слезает вниз по цветочной лестнице и теряется за оградой в первых лучах рассвета.       Моя «стена» дала огромнейшую трещину. Я уже слышу, как один за другим падают кирпичики. Он всё-таки сумел её порушить. А что ещё хуже… это был даже не секс. То, что произошло между нами, гораздо интимнее того, нежели бы мы просто перепихнулись. То, что я чувствую, далеко за пределами обыкновенной симпатии. Не могла и подумать, что такое снова случится.       «Наша война превратилась в нездоровую привычку, от которой я не могу избавиться…»       До одури впиваюсь пальцами в подоконник.       Это больше не привычка.       Всё куда серьёзнее.       Кажется, я в него влюбилась.