° ° °
Два дня Эвен маялся размышлениями о своём небольшом срыве. Исак вряд ли бесил его, мальчишка просто вызывал в нём неприязнь. У Эвена шло внутреннее отторжение при его виде. И каждый раз, видя это лицо, ему хотелось кричать, драться, и разрушать мосты. Все эти два дня Эвен не видел Исака, и это его тоже неимоверно раздражало. Почему-то хотелось ощутить эту непонятную злость, возможно, даже, ярость. Эвен пообещал себе сдерживаться, чтобы в один прекрасный момент не прихлопнуть мальчишку, как назойливую муху, но так хотелось спустить всё с тормозов. Неожиданный звонок в дверь прервал мысль, оставив её бороздить по просторам разума Эвена самостоятельно. Исак? Он уже обзавёлся ключами. Но визит неизвестного вызвал в Эвене нетерпение. Увидев мальчишку, он хотел сорвать на нём всё своё непреодолимое желание крушить. Хотелось снять раздражение на этой жертве. И это бесило Эвена ещё больше, потому что он до сих пор не разобрался, что это за чувства, и, что самое главное — что с ними делать, как ими распоряжаться? — Приветики! — Эвен не любил незваных гостей. Он входил в число людей, недоброжелательно относящихся к сюрпризам. И как бы он не любил ни эту рыжеволосую бестию — Эву, ни этого чудаковатого парня — Айджа, но они прекрасно знали о его странностях. — С праздничком, дорогой, — пользуясь неопределившимся состоянием друга, Хансен мимолётно приобнял Эвена, тут же проскальзывая на кухню. Это вызвало на лице Эвена улыбку. Айдж действительно был тем ещё чудиком. Его странные привычки, экзотический стиль одеваться. — Какой сегодня? — приподняв брови, спросил Эвен. Айдж давно скрылся на кухне, так что рядом была только Эва. Оперевшись о стенку, она поочередно снимала свои кеды. Они были чёрного цвета, поэтому вся пыль, собранная Эвой по дороге, была прекрасно видна. — Тш, — шуточно она пригрозила пальцем. — Он не должен услышать, что ты не знаешь, какой сегодня день! — оставив излюбленную джинсовку на вешалке, добавила она. — А если честно, то сегодня День воспоминания о снеге. Ай, чёрт, — Эва споткнулась о кроссовки, которые Айдж скинул в спешке и не потрудился убрать на полку. — Хансен! Сам же Хансен, важно восседая на подоконнике в кухне, уже что-то строчил в своём телефоне. На плите стояла, в турке, коричневого цвета жидкость. — Эвен, мой дорогой! — Айдж подскочил к другу, заключил его в более крепкие объятия. — Писал в твиттер, нужно было поздравить всех с этим чудесным праздником. Так, а теперь кофе, — Эва тем временем расслабленно откидывалась на спинку стула. — Упс, — вытягивая ноги на сиденье поблизости, Эва уронила чей-то берет. Жёлтое пятно тут же подскочило, напяливая головной убор на свою макушку. Айджа по-другому и нельзя было назвать. В паре с Эвой его наряд выглядел слегка комично, но не менее шикарно. Сероватая майка, открывающая вид и на ключицы, и даже на участок крепкой груди, не выглядела нелепо под всё тот же серый, но в другом оттенке, пиджак. Ярко-жёлтое пальто, накинутое сверху, оказалось на подоконнике, который сам Айдж облюбовал с самого начала проживания Эвена тут. — Аккуратнее, дамочка. Ах, — в притворном недовольстве Хансен показательно поправил подкатанные штаны, и смотрелось это очень вычурно, под весь наряд. Однако сразу же Айдж изменился в лице: широко улыбнувшись, оставил мимолётный поцелуй на губах Эвы и ускакал к кипящему кофе. Никто не мог сравниться с этим парнем в варке кофе: ничьи пальцы не обхватывали чашку так грациозно. — Где тот парень, о котором ты говорил? — спросила Эва, когда из динамиков телефона Айджа полилась какая-то мелодия. Это заставило Эвена скривиться, потому что он и забыть уже успел о мальчишке. А также он не имел понятия, где и с кем он находится, чем занят и прочие подробности. И это Эвена почти устраивало. Даже спустя несколько муторных секунд любопытство Эву не отпустило, и она всё ещё выжидающе смотрела на друга. — Я не… — Кофе, девочки-мальчики, — Эвена прервал подоспевший Хансен, который даже передник успел надеть. Открывая контейнер с различными специями (запас которых сам же стабильно и пополнял), он смешно покачивал бёдрами в такт музыке. — Ну, наконец-то, вот она, — с лицом победителя он вытянул корицу. Так широко улыбаясь, он походил на то самое солнце, которое светило с цветастого передничка. Айдж всегда улыбался. — Спасибо, — благодарила Эва, осторожно обхватывая чашку тонкими пальцами. Она всё ещё с любопытством смотрела на Эвена, а значит эту тему не оставит. И на кой ей сдался этот мальчишка? Айдж присел на стул рядом с Мун, перекидывая лежащие там её ноги на свои собственные. Эвен всегда про себя обозначал, как хорошо смотрится эта пара. Внезапно в прихожей раздалось какое-то копошение, что наконец-то прервало странные гляделки Эвена с Мун. — Это Исак? — лишь под натиском своей пытливой подруги Эвен поведал о существовании некого Исака, заодно и упомянув об его имени. Тоже пытками. На вопрос Айджа Эвен согласно кивнул. Айдж тут же смылся в прихожую, забыв и про только что сваренный кофе, и про Эвена. А за ним и Эва. И это друзья? Не выдержав, Эвен тоже решил присоединиться к ним спустя десять секунд. И застал довольно интересную картину: обескураженный Вальтерсен, плохо соображающий, что вообще происходит, был зажат загребущими руками Айджа. Это должны были быть объятия, вероятно, но больше походило на какие-то тисканья. А после Эва, уже более сдержанно, заключила мальчишку в объятия, на что Эвен закатил глаза. Он точно также, мало что понимал, но на его лице, в отличии от Вальтерсена, не было той спеси удивления и замешательства. — Закончили? — холодно убедился он, как только вся эта волокита закончилась. Эва хмуро зыркнула, но всё-таки вернула улыбку на своё лицо. Впрочем, улыбка эта была искренняя. Как и раздражение на лице мальчишки. Нет уж, он определенно его бесил. Хотелось стереть этот оскал с мордашки точным ударом в переносицу, долго любуясь стекающей кровью. Распробовать хруст ломающейся кости под своими костяшками. Один вид этого существа вызывал горсть отвращения, и Эвен понял, что не хочет видеть этот комок рядом с собой больше ни секунды. — Тогда можешь идти. Если ты не забыл, одно из моих условий было, чтобы ты старательно делал вид полного своего отсутствия. Эвен видел, как раскрывается рот в попытке съязвить и бросить очередную колкость, но мгновение — и нахмурившееся лицо скрылось под козырьком кепки, накинутой в тот самый момент. Возможно, Вальтерсен и был рад избавиться от столь странного общества: было видно, как некомфортно он чувствует себя в обществе его друзей, и какое отвращение испытывает в обществе самого Насхайма. Но Эвен был уверен, что у них в очередной раз начнётся словесная перепалка, так что это молчание его… разочаровало? Да, всего лишь обманутые ожидания. Быстро скинув ботинки, мальчишка уже собирался протопать в комнату, однако остановила его миниатюрная, но крепкая рука Эвы. — Мы принесли булочки и сейчас будем пить кофе. А ты с нами, — тон Эвы был мягкий, но уверенный. Причём эта уверенность предназначалась для Эвена, а такое милое общение подруга приберегла для Исака. И какого чёрта, спрашивается, его друзья так милы с каким-то гибридом? Это Эвена раздражало и даже вводило в некий ступор. Тем временем, Вальтерсена уже уволокли на кухню, а Эва его ещё и рядом с собой усадила. И это существо даже не сопротивлялось. Хотя Эвен видел, что вся ситуация в целом непонятна для Исака, кто и что от него хочет. Но Исак понимал, что упираться бесполезно, и что его отговорки отняли лишь время. Но как же Эвену всё это не нравилось. — Эва, зря мы покупали булочки, у меня сейчас такое настроение… М, сделать их самому. Эвен, где у тебя мука? А нет, не трудись, я уже нашёл, — Айдж снова летал по кухне, не стесняясь ничего и никого. Даже не дожидаясь ответа от друга, он сам залез в шкафчик, отыскав там нужный ингредиент. Проблема заключалась лишь в том, что Айдж совершенно не умел обращаться с выпечкой. Он души в этом не чаял, но все его эксперименты непременно сгорали, или что-то шло не так, так что для еды это становилось непригодным. Был однажды момент, когда из духовки вылезла ароматная, с манящей корочкой, булка, но лишь распробовав, Айдж понял, что по случайности не сахар добавил, а соль. — Айдж, — Эва подошла со спины и незаметно вытащила из рук парня пакет с белым порошком. — Это же так долго, к тому же мы купили булочки. Они ничуть не хуже твоих, — она хитро улыбнулась, — давай всё-таки пожалеем кухню Эвена, пока ты не спалил его духовку, — Айдж пожал плечами, но согласился. Зато пока Эва ставила муку обратно, занял её место — рядом с Исаком. Исак всё это время просто с любопытством наблюдал за движениями двух друзей Эвена, наверное, даже и позабыв о существовании самого Насхайма. Это можно было заметить по его расслабленным плечам. И он даже не вздрогнул, когда Хансен вихрем подскочил к нему, усаживаясь напротив. — Айдж Хансен, — добродушно представился он, — друг Эвена Бек Насхайма. Слушай, Исак, очень важный вопрос… А покажешь хвост? — Эва тут же пихнула парня в плечо и даже попыталась вернуть своё место, но силы этих двоих оказались не равны. А Исак на это только улыбнулся. Маленький гад улыбнулся, глянув на Айджа исподлобья. Своими мерзкими зелёными глазищами. Возможно, его позабавила детская реакция на него Хансена, хотя говорил тот действительно серьёзно — без издёвки, не с целью показать гибриду своё место (хотя Эвен не прочь показывать его до конца своей жизни). А, быть может, улыбка была ненатуральной и дешёвой, и Вальтерсен в любой момент готов был наброситься с когтями, ставя целью глаза Айджа. Но нет — вроде искренен. Эвен вновь ощутил укол раздражения. — Нет, ну правда. Всегда хотел познакомиться с гибридом. Это же так здорово — быть и котом и человеком одновременно. Так необычно, так здорово, — с каждым новым словом Айдж двигался к мальчишке всё ближе и ближе. Скорее всего, неосознанно. А тот и не замечал сокращающегося расстояния. — Не так здорово, как ты думаешь, — Исак с горечью фыркнул, мимолётом взглянув на Эвена. Будто бы намекая на что-то, мелкий сучёныш. Приподняв футболку сзади, Исак вытянул нечто пушистое, и, вероятно, очень мягкое. И почему Айджу так понравилась эта мочалка? Веник для подметания полов, не более. Зато Эвен отыскал отличную замену своей щётке. Мало ли, в быту всё пригодится. — Нет, эта штуковина мне не мешает, я привык к хвосту, — отвечал на глупые вопросы Айджа, даже не кривясь, не злясь. Спустя какое-то время Айдж всё-таки пришёл в себя, восторженный блеск пропал из глаз. Сам Хансен подобрался на своём месте, а между его бровей образовалась едва заметная складка. — Очень грустно, что некоторые люди не ставят гибридов ни во что. Не считают вас за людей, — Эвен хотел закатить глаза, но сдержался. Эва сидела неподалёку от Хансена, облокотив голову о его плечо. Взгляд у Айджа посерьёзнел, но поза оставалась расслабленной: нога мерно покачивалась, касаясь пола, другая нога сложена и захвачена в плен из кольца рук. — Я не говорю, что все вы классные, ребята, это как… как назвать всех мусульман террористами. Глупо делать обобщение. Но вы остаётесь людьми. Нет абсолютного красавчика, нет идеала. Так что да, я понимаю, что значит, что это «не так здорово иметь такую штуку», — весь монолог Айджа Эвен ощущал себя не в своей тарелке. И почему-то он был уверен: эта речь предназначалась отнюдь не Исаку.° ° °
Исак сидел на кухне вместе с Эвой, нарезая какие-то овощи на выделенной ему доске. Эти двое были чудесными. Действительно классные ребята. И это заставляло Исака задуматься: как такие замечательные люди стали друзьями этому напыщенному дураку? Может, не настолько он и отвратный, раз оснащён поддержкой этих двоих. Исак пообещал себе присмотреться к Эвену получше, но лишь из любопытства. Мало ли, что скрывает в себе этот человек. Эва напротив прямо сейчас что-то оживлённо рассказывала, а Исак время от времени кивал. Он в основном молчал, но не потому, что ему было от чего-то неловко или из-за недоверия, но ему было приятно слушать эту девушку, он чувствовал какое-то умиротворение рядом с ней. Так что Исак просто помогал с салатом, наблюдая за тем, как часто Эва заправляет прядь волос за ухо. — Исак, — перестав что-то возбуждённо щебетать, позвала Мун. Исак на зов поднял голову, переставая свои движения ножом. После того, как Вальтерсен вопросительно глянул, девушка продолжила,— расскажи, что с тобой случилось? Исак весь подобрался, напрягся, остро почувствовав изменившуюся атмосферу в комнате. Он не понимал, откуда это участие в голосе у совершенно незнакомого человека. Эва знала его несколько часов, но ведь этого времени так мало, чтобы открываться ей. Опустив голову, Исак разрезал дольку помидора на две части, одну из них запустив себе в рот. — М… Много чего, на самом деле, — он не знал, что сейчас отобразилось на лице Эвы, ведь он так и не поднял головы, продолжая возиться с нарезкой овоща. И смотреть не хотелось. Во всяком случае, после короткой паузы, девушка вновь заговорила: — Я отличный слушатель! Вот увидишь. Ты только начни. — Думаю, это как гора грязной одежды: потяни снизу — будешь завален той, что сверху, — очередная долька овоща отправилась в рот Исака. — Я живу на улице, Эва, вот и всё. — Но ведь что-то же произошло! Исак, — своё имя из уст кого-либо Исак слышать отучился, и сейчас оно звучало так жалобно, так умоляюще. Парень нахмурился. — Я не говорю, что ты можешь мне всецело довериться. Не говорю даже, что ты можешь мне доверять, это и звучит как-то самовлюблённо, но… Думаю, тебе было бы полезно выговориться. Ведь скорее всего ты держал все свои проблемы, обиды и какие-то заморочки в себе. — Что произошло? — вышло слегка резко, Исак ответил сразу, как дослушал речь своей собеседницы. Он совершенно не понимал, к чему всё это было. — Я уже рассказал эту историю Эвену. Моя мать умерла, а мне не было и одиннадцати. И прошло совсем немного времени, как я оказался на улице. Вот и всё, — на разделочной доске Исак заметил внушительную гору перцев, за которые принялся сразу после помидор. Так он понял, что пора остановиться, с перцев явно хватит. — Ладно, — стало от чего-то горько. В комнате повисло чувство недосказанности, которое Исак ощущал всем своим нутром. Спустя внушительных пять минут молчания он, отложив нож, всё же заговорил: — Я очень скучаю. По маме. Я очень часто думаю о ней и понимаю, как сильно мне её не хватает. Я понимаю, что её нельзя вернуть, и порой от этой мысли становится не то, чтобы тошно — я не могу найти себе места в такие моменты. И меня охватывает такое чувство несправедливости, я не понимаю почему она, а не отец. Он ненавидел меня. Он и сейчас ненавидит, но… Кому сейчас какая разница? Ненавидел всё во мне: и уши, и хвост, вообще всё, что ко мне было каким-то образом причастно. Иногда я слышал слова типа 'отребье' в свой адрес. И потом, когда мамы не стало, он перестал это скрывать. Свою ненависть. Как-будто его жена была последним барьером между ним и его негативными чувствами ко мне. Я даже как-то хотел его убить. Просто я в очередной раз маялся без сна, и подумал: а что, если эта земля избавиться хотя бы от одного столь мерзкого человека? И в этот момент, впервые за два — или сколько там — года я почувствовал себя счастливым. Всего на мгновение. И когда это чувство прошло, я будто проснулся. Проснулся у порога в отцовскую спальню с ножом в руке. И хотя порой во мне просыпается ощущение какой-то недосказанности, но я понимаю, что правильно поступил, когда остановил себя. Кем-кем, а убийцей я быть не хочу, — Исак то краснел, то бледнел, ощущая от этих перемен жар по всему своему телу. Руки сжимались в кулаки, сминая длинную скатерть, которая с лёгкостью ложилась ему на колени. Исак ни разу не поднял головы, боясь, что напорись он на взгляд зелёных глаз — слова застрянут поперёк горла и он не сможет вымолвить и слова. — Мне так грустно всё это время. Очень грустно, Эва. А по ночам мне снятся сны, словно я опять ухаживаю за своей больной матерью, которая вот-вот умрёт. Это так страшно, — последнее почти шёпотом, — я так боюсь оказаться в самом начале кошмарного сна, — по щеке скатилась крупная капля, а вместе с ней и некое облегчение.