Охота на лис

На следующее утро Вэнь Цин отправилась к Ван Лин Цзяо, надеясь застать подле нее верного цепного пса.       Цзян Чэн практически не приходил в себя, но большую часть времени дрожал и норовил сжать кожу на своем солнечном сплетении. У него начинался бред, и целительница оставляла его очень неохотно, словно боясь, что без ее опеки подросток просто сойдет с ума от тоски и боли. Уходя, она сменила прохладное полотенце на его пылающем лбу и взяла с собой тазик, чтобы сменить в нем воду, но все равно не смогла утихомирить в своем сердце чувство призрачной тревоги.       Вэнь Чжу Лю она нашла у запертых комнат покойного господина Цзян, из которых временами раздавались кроткие женские смешки и шорох шелковых простынь. Вэнь Цин сдержалась, не потеряв лица, однако всю ее почти что затрясло от чувства презрения и грязи, которая словно бы прилипла к ней из-за треклятой фамилии Вэнь. Сперва она даже не заметила фигуры Сжигающего Ядра, что перегородила ей путь. — Вэнь Чжу Лю, — с холодком сказала она, едва склонив голову в знак неохотного приветствия. — Мне нужно поговорить с тобой.       От Сжигающего Ядра веяло равнодушием и безразличием ко всему живому, однако Вэнь Цин, безусловно, удивила его своим появлением. Мужчина с тенью подозрения на лице вцепился в нее вопросительным и молчаливым взглядом. Целительница ответила строгостью в нефритовых глазах. — Ответь, применял ли ты на молодом господине Цзян свой… Привычный удар? Действовал ли ты также быстро и резко, как при умерщвлении… — уголок ее губ случайно дернулся, и в глазах заблестели чертята. — Врагов господина Вэнь? Он чуть прищурил свои равнодушные глаза, словно читая в ее словах подтекст, и Вэнь Цин холодно пояснила: — Мне нужно знать, стоит ли бороться за жизнь этого юноши, или же просто облегчить ему страдания и позволить воссоединиться с семьей. Вэнь Цин была непреклонна, и мужчина, глядя на нее сверху вниз, тихо и прямо ответил: — Я старался быть осторожнее, чтобы не повредить ему внутренние органы. — То есть, действовал медленно и аккуратно? — переспросила целительница, чувствуя, как холодный пот выступил у нее на пояснице. Вэнь Чжу Лю кивнул. — Ясно. Спасибо за ответ, — она спрятала ладони в противоположных рукавах, словно пытаясь согреть их. — Могу ли я попросить об одолжении? Взгляд её неожиданно смягчился сочувствием, и лицо как будто бы потускнело, но, тем не менее, Вэнь Цин держалась строго и величественно, не позволяя лишним эмоциям затуманить её разум.       Между Вэнь Цин и Вэнь Чжу Лю никогда не было конфликтов или каких-то недомолвок, хоть и старались они держаться друг от друга подальше. У Сжигающего Ядра не было никаких причин отказывать дальней родственнице, и он наградил её спокойным, равнодушным взглядом, как бы показывая, что с благосклонностью готов её выслушать. — Пошли за мной, когда можно будет войти в эти покои, — она кивком указала на запертые комнаты покойного господина Цзян, тактично умолчав о предыдущем хозяине. — Мне нужна кое-какая мужская одежда и обувь, которую я надеюсь найти в… гардеробе предыдущего хозяина Пристани Лотоса.       Вэнь Чжу Лю чуть нахмурился, смакуя её ответ, но всё же не решился перечить или задавать неудобные вопросы. Мужчина всегда очень уважительно относился к целителям и традициям, которым они следовали, и потому не увидел в просьбе Вэнь Цин никакой политической некорректности. Однако, едва согласие слетело с его губ, он тут же встрепенулся и холодно заметил: — Ты хочешь надеть одежду погибшего на наследника семьи Цзян? Это крайне непочтительно. Она тяжко вздохнула. — А разве есть у меня выбор? — она мотнула головой. — Юноша тут же разорвёт одежды нашего клана, как только очнётся. Пока в нём теплится жизнь — он будет бороться.       Внезапно взгляд Вэнь Чжу Лю заледенел, обдав целительницу роем неприятных мурашек и покалываний на плечах, но она оставалась невозмутимой, словно статуя. Она сделала вид, что не заметила дрогнувшую руку Сжигающего Ядра. — А ты? — сурово спросил мужчина, вглядываясь в её спокойное лицо. — Ты разделяешь его взгляды? — Я — целитель, — резко отрезала Вэнь Цин. — Мне нет никакого дела до его взглядов и позиций. Моя задача — спасать все жизни, какие только можно. Вот и всё. Она поджала губы, с вызовом глядя на цепного пса клана Вэнь. Но он её не тронул. Ответ был удовлетворительным. Мужчина пообещал послать за Вэнь Цин при первой же возможности, и она, слегка склонив голову, удалилась.

***

      Цзян Чэн начал просыпаться лишь спустя несколько часов. Его веки задрожали, когда Вэнь Цин в очередной раз меняла холодное полотенце на его голове, и целительница, едва улыбнувшись, тут же упорхнула в другую комнату за тёплым бульоном. Её сжигала радость из-за того, что тело Цзян Чэна наконец-то начало отзываться на её снадобья и лекарства.       Взгляд его был туманен, а под красивыми серебристыми глазами легли страшные чёрные пятна, вызванные физическим и эмоциональным истощением. Цзян Чэн ещё не успел окончательно прийти в себя, когда одна уверенная рука Вэнь Цин чуть приподняла его голову за затылок, а другая — толкнула в потрескавшиеся губы тёплую чашу с наваристым бульоном. — Пей, — железно скомандовала целительница, и Цзян Чэн, прикрыв глаза, всё-таки покорился.       С непривычки его затошнило, но Вэнь Цин твёрдо настаивала на том, чтобы юноша выпил хотя бы половину. Положив полупустую чашу на пол, она уложила едва ли что-нибудь понимающего подростка обратно на кровать, поправив мягкое пуховое одеяло. Целительница тут же прикоснулась к его лбу и облегчённо вздохнула — жар, хоть и не спал окончательно, но всё же не был так страшен. Вэнь Цин заботливо промокнула своим платочком солоноватые губы Цзян Чэна и принялась вещать, пока он не пришёл в бешенство: — Ты был без сознания почти неделю, так что твоё тело сильно истощено. Не будешь терять сознание и будешь есть то, что я тебе приношу — быстро встанешь на ноги. Не перенапрягайся и не шуми.       Но последние слова вспыхнули, словно фитиль свечки. Цзян Чэн, вмиг ослеплённый яростью и ноющей в теле болью, отшатнулся от неё и забился в угол, к которому была приставлена кровать. Он закрыл предплечьем губы, словно стараясь защититься от последующего за словами удара, и принялся рвано глотать холодный, обжигающий лёгкие воздух. В его глазах искрилось бешенство, припыленное тяжёлой усталостью, и с его губ едва ли не срывался животный рык. Цзян Чэн был как оголённый нерв, который способно погубить одно лишь неверное прикосновение. — Псина из клана Вэнь! — прохрипел Цзян Чэн, даже не пытаясь унять охватившую его дрожь от бешенства.       Вэнь Цин брезгливо хмыкнула и устремилась прочь, буркнув, что через 15 минут он сам успокоится. Своей обиды, горчащей на кончике языка, она решила не показывать. Не попадётся ему на глаза ровно до того момента, пока юноша не найдёт в себе силы сносить её кроваво-белоснежные одежды. Слова, словно бабочки.