Киберпанк: Континент

      Эредин надежно прижимает девчонку к себе, пока ведет её через толпу Чудовищ. Им шепчутся вслед, осторожно идут за ними. Кажется, появление командира взволновало зрителей даже больше, чем сам бой на арене. Ох, Цири здесь запомнят надолго...       Ему хочется поскорее добраться до лифта, хочется спрятать свою Ласточку от посторонних глаз. Она принадлежит только ему, никто не имеет права прикасаться к ней и даже смотреть. С этой мыслью он только крепче стискивает пальцы на её хрупком плече, чтобы притянуть к себе ближе. Цири не сопротивляется, опускает голову, прячется в его объятиях.       В кабине лифта Эредин испытывает невероятное облегчение. Здесь нет никого, кроме них двоих. Он выпускает девчонку из рук лишь для того, чтобы легонько толкнуть её спиной к холодным металлическим панелям и мягко прижать своим телом. — Не делай так больше, — его шепот неровный и сбивчивый, это пугает Цириллу, вынуждает вздрогнуть. — Что именно не делать? — с опаской спрашивает она, пряча от него свое прекрасное личико.       Не показываться никому на глаза. Не бродить в одиночестве по улицам Подгорода. Не испытывать его самообладание. Очень важно, чтобы Ласточка уяснила для себя раз и навсегда, чего не стоит делать, чтобы Эредин держал себя в руках. — Не убегай от меня, — четко говорит он ей на ухо, чуть сильнее вдавливая её тело в стену лифта.       Лампочка над их головами горит тускло, гаснет от перепадов напряжения. Цири не видит, что написано на лице у эльфа, сколько противоречивых эмоций сейчас ломают его обычно ровную линию губ. В какой-то мере он рад этому, потому что девчонка и так напугана. Об этом ему говорит легкая дрожь в стройном теле, гулкое биение сердца в её груди. — Почему? — тихонько спрашивает Цири, нервно сглотнув.       Он едва слышит её в скрежете лифта, что дьявольски медленно поднимается вверх. Его пленит желание сказать ей правду, обрушить на неё истину тех чувств, которые горят в нём не первый месяц. Но воспримет ли она? Сможет ли уместить в своём юном воображении столь невероятную силу, с которой Эредина влечет к ней? — Потому что я так хочу.       Он старается говорить с ней мягко, как с малым ребенком, чтобы не напугать своими словами. Но смысл сказанного неизбежно доходит до Цири и означает необходимость подчиняться чужой воле. Ей не нравится это. Ласточке не нравится быть в клетке. Но Эредин не может иначе. Он жаждет подчинить себе её тело и сознание. Находит её тонкие пальчики, переплетает со своими, лишает возможности вырваться прежде, чем слышит главный волнующий её вопрос: — А если я не буду делать так, как ты хочешь?       Эредин вздыхает. Ему не хочется отвечать. Он и так зашел слишком далеко, зажав девчонку в лифте, стоило им сюда попасть. Не так эльф представлял начало их совместной ночи. Стоило сразу забрать девчонку с арены и не дразнить самого себя, наблюдая за ней со стороны. Больно уж ему хотелось увидеть искреннюю реакцию Цири на Подгород. Он совсем как маленький мальчик, ожидал восторга от своего творения. Да только приключения Цириллы закончились для неё не совсем приятно, а для Эредина — испытующе для нервной системы. По этой причине он не может вернуть себе контроль. По этой причине требовательно берет девчонку за подбородок и заставляет посмотреть на него. — Я очень-очень расстроюсь, Цири, — командир наслаждается последними секундами их близости, успевает заметить горячую искорку в её глазах, а затем поднимает выше замок её курточки и отходит назад.       За его спиной открываются двери лифта, и эльф увлекает за собой Цириллу. Она недоуменно смотрит на своё одеяние, застегнутое почти до горла — она не понимает последнего жеста Эредина. Но чем меньше он будет видеть обнаженных участков её кожи, тем лучше для них двоих.       Очень скоро её непонимание сменяется искренним удивлением — Цири восторженно разглядывает место, куда её привел командир. Наверное, так и должно быть. Эредин не может быть уверен в этом, потому что, кроме него самого, здесь никогда и никого не было. — Где мы? — настороженность в голосе Ласточки слишком явная. Она пристально рассматривает помещение, куда вывел её Эредин, оценивает нетипичный для Континента интерьер. — У меня в апартаментах, если так можно выразиться, — уже спокойней отвечает эльф, когда близкое присутствие девчонки уже не будоражит кровь. Он пересекает гостинную, без промедления тянет сигарету из пачки и садится на диван, чтобы с блаженством сделать первую затяжку. — Чувствуй себя как дома.       Цири осторожно ступает по мягкому ковру, скользит взглядом по длинному узкому камину, в котором танцуют мелкие языки пламени. Другого освещения в комнате нет и оно невероятно красиво огибает изящную фигурку Цириллы. Эредин наблюдает за ней неотрывно, пока она оглядывается по сторонам. От её пытливого взора не скрывается ни одна деталь в этой комнате: большой светлый диван; другая мебель в утонченном сдержанном стиле; огромное панорамное окно, в котором виднеются черные небоскребы Tir Na Lia. Эльф знает, что её смущает в этом всём. Присвоить себе крошечный фрагмент игрового пространства на Континенте — очень и очень недешевое удовольствие. Что уже говорить о такой большой квартире... Размеров которой она до сих пор и не знает.       И вот её взгляд сосредотачивается на хозяине. Она не решается подойти ближе, стоит у самого лифта. Эредин курит, делая частые глубокие затяжки — вид Цириллы именно в этой обстановке волнует его гораздо больше, чем он ожидал. Еще немного и он поверит в эту невероятную картину. Забудет, что сейчас он пребывает на выдуманном Континенте, и настоящая Цири для него недосягаема. Но зрелище до того выглядит реальным, что эльфу даже не помогают сигареты. — Странный у тебя вкус, — вдруг произносит она и чуть смелее ступает ближе.       Эредин равнодушно пожимает плечами, не вызывая никаких подозрений. — Я не заморачивался. Это трансмогрификация с моей реальной квартиры.       Цири понимающе кивает головой, хоть эльф и сомневается, что она правильно поняла это необычное слово. И для нее же лучше. Игрокам на Континенте не доступны любые виды трансмогрификации.       Девушка ступает по ворсистому ковру, утопая в нем по основание высоких каблуков, но воображение Эредина рисует ему, как она делает это босая, одетая в тоненькую полупрозрачную сорочку... Хотя и так хорошо. Быть может, даже лучше. Она садится на дальний край дивана и теперь пытливо смотрит на эльфа. — Кто ты? — вдруг спрашивает девушка, забыв о робости.       Конечно, после увиденного её интересует настоящая личность эльфа. Командир недолго размышляет над ответом, глядя, как тлеет уголек в его руке. Сказать ей правду? Почему бы и нет. — Обыкновенный миллионер, — в итоге сознается он, смеясь. Девушка вновь обводит взглядом комнату и везде находит подтверждение его словам. Это смущает её, беспокоит, но, бесспорно, заинтересовывает. — А ты?       Она не ожидала встречного вопроса. Эредин понимает это, когда их взгляды снова пересекаются. Ласточка глядит на него не то испуганно, не то неловко, и только спустя минуту смущенно отвечает: — Обыкновенная студентка.       Хитрая — говорит ему то, что он и так знает. Однако, выкурив сигарету, эльф чувствует себя гораздо уравновешенней, он готов поиграть с ней в эту игру. — Только что ты узнала обо мне новый факт, а я о тебе — нет, — спокойно замечает он, сосредотачивая на хрупкой Цирилле холодный взгляд. Ей неуютно, но другого он и не ждал. — На Континенте, — начинает она преувеличенно жестко, — не принято говорить о себе настоящих. На то он и виртуальный мир... — … чтобы изображать из себя знойную стерву? — перебивает её Эредин, снова улыбаясь. Осаждать эту воинственную малышку ему доставляет невероятное удовольствие.       С досадой на лице Цири закрывает рот, сжимает губы в тонкую линию. Но её молчание длится не долго. — Я молчу о том, кого из себя изображаешь ты. — Кого же? — эльф заинтересованно поднимает брови, ему действительно очень интересно, кем его видит Цири. Хотя, кажется, вчера она назвала его насильником и садистом.       Цири скрещивает руки на груди, отворачивает прелестную головку. Эредин недоволен — он хочет видеть каждое проявление эмоций на её чудесном личике. Если бы он мог, если бы это было в пределах нормы, эльф притянул бы девчонку к себе, повернул бы в свою сторону и заставил бы смотреть ему в глаза. Но он обещал себе быть сдержанным. — Бога Континента, — раздраженно сознается она, уперев взгляд в пламя камина.       После этих слов ему сложно сдержать самодовольную улыбку, и он позволяет ей заиграть на губах, пока девушка не смотрит на него. Как же метко она определила его истинное отношение к Континенту. — А я и не изображаю. Так и есть на самом деле, — говорит он, ожидая, когда Цири, не веря своим ушам, со злостью повернется к нему и выскажет, каким напыщенным болваном она его считает.       Но Цирилла только пораженно качает головой, продолжая смотреть прямо перед собой. Дерзость эльфа, кажется, перестала её удивлять. Но девушка остается напряженной, поза её выдает скованность и общее недовольство.       Убрав улыбку с лица, Эредин поднимается и идет к бару. Для таких случаев у него не припасено вина или других некрепких напитков. Придется поить Ласточку виски, чтобы она расслабилась. — Держи, — он протягивает ей стакан и терпеливо ждет, когда она возьмет его, затем наливает себе. — Я не пью такое, — заявляет Цирилла, принюхиваясь к содержимому. — А вчера пила, — спокойно замечает эльф. — Давай, Цири, сделай хоть глоток. Не держи во рту, сразу глотай.       Она смотрит на него исподлобья, ей не по нраву, когда кто-то учит её. Последний раз взглянув на него со злостью, девушка всё же подносит виски ко рту. Хорошая девочка. Он задерживается взглядом на её чувственных губах, покрытых той самой вызывающей чернильной помадой. Воспоминания сами полезли в его голову, разрушая тот самоконтроль, что до этого момента он по крупицам возвращал себе. Если бы Эредин в который раз не напомнил себе о том, что собирался быть благоразумным, то стакан уже улетел бы куда-то далеко и стремительно. — Ты приволок меня сюда, чтобы споить? — Нет, чтобы хорошо провести время с тобой, Цири.       Ему доставляет удовольствие называть её по имени, пусть оно и выдуманное. В эти моменты её щеки легонько окрашиваются румянцем. Ей нравится это. Она может отрицать это сколько угодно, но ей нравится он. Эредин, чья репутация темнее неба над Спиралью, ей действительно нравится. Эльф не был дураком, вся правда читалась в её сдержанных движениях, читалась в том трепете, что охватывал её тело в те мгновения, когда Эредин касался её. Цирилла слишком молода, чтобы умело прятать свои чувства. И сейчас ей плохо удается это. — И как ты зарабатываешь свои миллионы? — Инвестированием, — эльф говорит ей правду и садится рядом. Цири снова понимающе кивает прежде, чем задать ещё один вопрос. — И во что инвестируешь?       Эредин не желает вдаваться в скучные подробности и пожимает плечами. — В то, что приносит прибыль. Вкладывать во что-нибудь деньги — дело гораздо благодарнее, чем вкладывать себя.       Цирилла издает нервный смешок, но быстро подносит стакан к губам, чтобы после хорошего глотка произнести: — Это при условии, что деньги есть. Но они не возьмутся из ниоткуда. — Верно, — соглашается Эредин, тактично промолчав, откуда взялись деньги конкретно у него.       Сначала ему показалось, что девушка всё же спросит его об этом. Но, видимо, это знание ей ни к чему. Или она нутром чувствует, что лучше ей не знать правду. Эредин и так позволил себе несколько откровенных намеков. Если Цири удастся сложить дважды два, то он не станет её дурачить.       Печальным остается тот факт, что Эредин так и не узнал ничего нового о Ласточке. Он лишь надеется, что виски и откровенная беседа о его жизни развяжет ей язык. Но Цирилла упорно избегает вопросов о себе, и эльф собирается во что бы то не стало исправить эту ситуацию. — Расскажи теперь о себе. — Нечего рассказывать. — Уверен, что есть.       Цири смотрит на него со страхом. В её взгляде читается немая просьба не трогать эту тему. Чего она так стесняется, чего боится? Причина может быть лишь в том, что реальность Цириллы заслуживает только сожаления. Как, впрочем, и у большей половины пользователей Континента.       Что-то ломается, летит к чертям в сложном механизме поведения этой куклы. Она снова делает глоток, даже не морщит милое личико, затем устраивается поудобней на диване, вытянув на нем длинные стройные ноги. — Я работаю официанткой в закусочной, — сообщает Цири таким тоном, словно озвученный ею факт совершенно её не беспокоит. — Дело весьма неблагодарное. А еще изучаю право в сфере бизнеса и торговли. Без понятия, окажется ли это дело благодарным, когда я закончу колледж.       Ох, это уже что-то. Ласточка заговорила, и эльф понимает, что старается не зря. Но чем ближе она подпускает его к себе, тем больше Эредину хочется проникнуть в её тайны — прикоснуться к тому, что пока еще недоступно.       Снова хочется курить, и Эредин следует этому желанию. Затягиваясь никотином, он лучше контролирует себя. Обычно это бывает так. Но не сегодня. Вместо того, чтобы выпытывать её тайны осторожно, командир Охоты зажимает в одной руке и стакан, и сигарету, свободную руку кладет на тонкие скрещенные лодыжки Цириллы. Он хотел сделать это сразу, как только девчонка вытянулась перед ним на диване.       Цири умолкает. Это прикосновение для неё ново, хоть и не несет в себе никаких откровенных намеков. Так её мог бы касаться друг, брат, отец — да кто угодно. Нет ничего зазорного в том, чтобы позволить ему запустить пальцы под край узких джинсов и узнать, насколько нежная её кожа. Нет ничего страшного в том, что Эредин погладит её через мягкий замшевый ботинок, заденет туго завязанный шнурок, скользнет ладонью по тонкому высокому каблуку и вернется назад к кромке джинсов. Нет ничего, что могло бы заставить Ласточку дрожать, а Эредина — замереть, подавляя возбуждение. Но именно это происходит с ними в этот дивный миг. — Скажи, как тебя зовут, — шепчет Эредин, желая раскрыть самый волнующий и самый бесполезный секрет девчонки. Но ему важно, просто жизненно необходимо знать, с каким именем живет настоящая Цири. — А больше тебе ничего не сказать? — огрызается она, такая смелая после выпитого алкоголя, но не спешит убрать ноги подальше от его настойчивых рук.       Эредин скользит пальцами выше — до середины икры, огибает её ладонью и снова опускается вниз. Затягивается дымом, опаляет им горло, чтобы оставаться трезвым. — Пока этого достаточно.       Опять же, нет ничего губительного в том, что она назовет свое настоящее имя. Эльф немо убеждает в этом Ласточку, лаская её предельно осторожно и невинно. И та боязливо прижимает к себе стакан, но всё же произносит на коротком нервном выдохе: — Кира.       Кира. Простовато, скучновато, но ему нравится. По правде говоря, Эредин не мог найти в ней ничего, что ему бы не понравилось. — А тебя?       Эредин лишь печально качает головой. Он мог бы сделать для этой малышки многое, но раскрыть своё имя — нет. В мягком свете камина эльф видит, как детская обида заиграла в зеленых глазках Цириллы. Но при всём желании он не может ответить взаимностью на её честность. — Почему ты не можешь мне сказать? — допрашивается она. — На Континенте обитают игроки, которые никогда не раскроют свою личность, — мягко поясняет эльф. — В основном, это звезды шоу-бизнеса, политики, крупные предприниматели и другие знаменитости различного рода.       На миг девушка забывает об обиде и тихо спрашивает: — Ты знаменитость?       Улыбка расплывается на его лице — ну как можно быть такой непосредственной? — Возможно, когда-то ею был, — загадочно отвечает он, продолжая поглаживать изящную ножку Цири.       Заметно нервничая, она делает большой глоток, морщится, но не отрывает глаз от командира. — То есть, ты можешь оказаться, например, Робертом Паттинсоном, а я даже не буду об этом знать?       Высказанное вслух предположение вызывает улыбку у самой Цириллы, и Эредин тоже смеется. Ему прямо захотелось обнять этого глупого наивного ангелочка. Но вместо этого он лишь смотрит на неё, не скрывая умиления. — Вполне может быть. Но, я думаю, он играет за вампира, а не за эльфа. — Думаешь, так всё предсказуемо? — смеется она.       Наконец-то, её голос лишился враждебных ноток, а тело ощутимо расслабилось. Эредину уже не терпится расшнуровать её ботинки, коснуться маленьких пальчиков, согреть в своих ладонях... Она бы стала его сладкой домашней девочкой, и он бы подарил ей всю нежность, на которую способен. Смех Цириллы завораживает своей искренностью, и эльфу хочется притянуть её к себе, впитать в свою темную душу немножко её светлой детской наивности. Но смех Ласточки сходит на нет, она начинает задумчиво водить пальчиком по ободу почти пустого стакана. — Я одного не могу понять, — вдруг сознается она, — почему ты такой... — Цири скользит взглядом по черному одеянию Эредина, по татуировкам, что виднеются в расстегнутом вороте куртки, — ... такой злой? И фракция ваша злая, жестокая. Я не видела еще таких людей, как здесь. Они просто звери! Имеют друг друга прямо на улице, прямо у всех на глазах! Бьются в клетке до смерти, там кровища — жуть! И это всем нравится! Повсюду грязь, наркотики, разврат... Почему ты с этими людьми? Почему они зовут тебя королем?       Эредин слушает, не перебивает. Спиртное развязало Ласточке язык, и он этому рад. Пусть возмущается, командир расскажет, как всё есть на самом деле. Он делает последнюю затяжку и мягко поясняет очевидное: — Всё зависит от того, для чего тебе Континент, Цири. Если ты приходишь сюда, чтобы побыть желанной, красивой, то и не удивительно, что ты не разделяешь наших взглядов. Скорее всего, в жизни ты страдаешь от невозможности быть такой, какой тебе хочется. Дерзкой. Смелой. Привлекательной. А вот Чудовища другие. Здесь они такие, какие они есть на самом деле. Мерзкие, как и все люди. Похотливые, жестокие и лживые. И в реале они тоже страдают, потому что все от них ждут обратного. Вся суть в том, что сейчас в Подгороде ты — единственная актриса, Кира. Кроме тебя, здесь больше никто не старается держаться в чуждом образе.       Она молчит, сжимает губы в тонкую линию — слова эльфа сильно задели её. — И зачем тебе понадобилась такая бездарная актриса, как я? — Люблю актрис. Они разжигают интерес. Их хочется раздевать, чтобы добраться до секретов, что они хранят в себе. Хочется снимать обертку и пробовать на вкус. Тебе знакомо это?       Цири презрительно кривит губы, снимает ноги с дивана, собирается встать, чтобы поставить пустой стакан на столик. — Я не гоняюсь за обертками. — Врешь, — шепчет Эредин, настигая девчонку. Она пытается его оттолкнуть, но ничего не выходит. Эльф быстро притягивает её к себе, без проблем находит нужную точку на затылке и подавляет сопротивление.       Игра Ласточки на сегодня окончена. Стакан падает из её рук, но звука удара о пол нет — мягкий ковер заглушает его. Слышно только всхлип девчонки, но всего одно мгновение, и она становится тихой в руках Эредина. Он мимолетно целует её в губы, зная, что сделает это еще не раз за предстоящую ночь.