При взгляде на тебя бросает в дрожь

Следующая неделя проходит в дружелюбном общении. По крайней мере, именно так говорит себе Арми каждый вечер, когда они расходятся по своим квартирам, расположенным в двух шагах друг от друга по разным сторонам площади. После целого дня, наполненного велосипедными прогулками – Тим, как истинный городской ребенок, должен больше тренироваться – роскошными обедами и даже грандиозными ужинами. Они, как Элио и Оливер, плавают в пруду. Каждое утро в одной и той же кафешке на углу пьют кофе, пробуют местную выпечку и балуют себя итальянским мороженым ( у Тима любимое - фисташковое). Все беспечно и беззаботно. У них есть время, чтобы узнать друг друга, запомнить особенности и привычки. Расстаются они лишь на время занятий Тима музыкой или языком, тогда Арми идет в тренажерку - нужно поддерживать форму ради всех этих обнаженных сцен. Метаболизм у него не такой быстрый, как у Тима, да к тому же он фанат жирного. Конечно, Арми известны кое-какие фокусы, но прибегать к ним не хочется. Поэтому он тягает железо, бегает, плавает и надеется, что этого будет достаточно. С Лиз они разговаривают каждый день, как правило, по вечерам, перед сном. Она рассказывает про дочь и про то, как прошел день, Арми рассказывает, как прошел его. И если в рассказах он преуменьшает время, проведенное с Тимми, то совсем неосознанно. Или все же осознанно? Почему ему кажется, что нужно скрывать то нечто, что зарождается между ними? На этом моменте Арми не осмеливается заострять внимание. Когда дело доходит до собственных чувств, он становится первоклассным лжецом. После таких телефонных звонков не так-то легко заснуть. Разговоры с женой отрезвляют, возвращают в реальность, несмотря на то, что он предпочел бы оставаться в пузыре, созданным им, Тимом, Лукой и Кремой. Он каждый вечер часами сидит на балконе, глядя на звезды, и пьет виски до полной отключки. Вот тогда-то он и задумывается о дне минувшем. Арми вынужден признать, к собственному удивлению, что еще никогда не испытывал такого ощущения безопасности во время работы над фильмом. Это и успокаивает, и настораживает одновременно, потому что может ослабить его контроль и обнажить стороны, так тщательно скрываемые еще с детства. К примеру, очень ярко эти его неоднозначные чувства проявляются в разговорах с Лукой. Они встречаются почти каждый вечер - поесть, посмотреть кино. Во второй вечер они смотрят «Ночного портье». Арми до сих пор не понимает, почему Лука выбрал этот фильм, и как ему все это удалось пережить. Тим с широко раскрытыми глазами сидел на диване неподвижно и так близко, что можно было почувствовать жар, исходящий от его тела, и услышать прерывистое дыхание. Лука, всецело поглощенный фильмом, расположился в кресле, но пару раз Арми удалось поймать брошенные в их сторону хмурые взгляды. Арми чувствовал себя выставленным на показ. Лука заводит привычку каждый день заглядывать к Арми на чашечку эспрессо во время перерывов в подготовке к съемкам. Они говорят об Италии, о фильмах Арми (большую часть которых, к его стыду, Лука смотрел) и, в конце концов, добираются до характера Оливера. Вот, где кроются основные ловушки. - Профессор Перльман говорит, что он застенчив. Тебе он кажется застенчивым? – спрашивает Лука. - Не столько застенчивым, сколько колеблющимся, - отзывается Арми спустя какое-то время. Они ступают на тонкий лед. – В Штатах у него другая жизнь. Он не может ничего обещать. Поэтому и мечется между желаниями и тем… что он называет «правильным», да? - Это ты мне скажи, - мягко просит Лука, и мелькает в его взгляде что-то такое, что Арми опускает глаза. Повисает тишина, а затем Лука говорит: - Есть известное выражение, принадлежащее Адорно, немецкому философу, который раскритиковал поэзию Пауля Целана - Es gibt kein richtiges Leben im falschen - Нет правильной жизни в жизни неправильной. Нам часто кажется, что мы знаем, как правильно. Но если не следуем этому, то теряем себя и увядаем. Поэтому важно делать то, что мы считаем правильным, и подстраивать обстоятельства так, чтобы следовать по этому пути. Тебе так не кажется? - Думаю, это слишком радикально и категорично, и не всегда возможно, - Арми сжимает кулаки. - Почему? - Лука наклоняет голову и пристально смотрит на него. - Потому что в мире мы не одни. Иногда то, что кажется правильным тебе, может задеть другого человека, нет? - ему лучше бы перестать болтать. - Но речь не о том, что нам кажется правильным. Есть непреложные истины, которые априори правильны. Вроде любви. - Любовь, - фыркает Арми. – Это просто набор букв, ты так не думаешь? Но его попытка высмеять тему оборачивается полным крахом. - Нет, не думаю. Мне кажется, что это прекрасно и единственно правильно, и если тебе повезло найти свою любовь, то ее нужно беречь. После этого разговора Арми отправляется на долгую велосипедную прогулку в одиночестве, гонит, что есть мочи, по раскинувшейся перед ним Ломбардии, пока ноги не начинают гореть. А потом останавливается на поле, валится на землю и, глядя в темнеющее небо, закуривает косяк. В этот вечер они смотрят «Перед тем, как опустится ночь», и Арми испытывает к Луке такую всеобъемлющую ненависть, что это не может не настораживать. ~~~~ В первую неделю Тимми просто плывет по течению, сознательно позволяя Арми быть главным. Это естественно. Классно, что его партнер оказался отличным, по-настоящему приятным парнем. С легким характером. В большинстве случаев. Но потом они смотрят какое-то высокохудожественное нацистское порно со связыванием, и выражение лица Арми пугает и заводит Тимми. Это неведомый ему мир. Темный, выбивающий из колеи и все же волнующий. Не то, чтобы он не знал о таких вещах – в конце концов, он вырос в Адском районе* - но он никогда не задумывался о подчинении или связывании. Никогда не понимал потребность отдаться кому-то, покориться, подчиниться. Похоже, что мораль этого фильма проста – любовь есть любовь, это и есть любовь – но не всегда она нежна, иногда любовь причиняет боль. Он думает о концовке их фильма: каково это, когда кто-то причиняет боль твоему телу, душе и сознанию, и как это потом трансформируется в то, с чем можно справиться? Способна ли физическая боль исцелить его – или Элио? И что говорит о его партнере то напряжение, с которым Арми смотрит фильм? До сих пор Тимми видел в нем семьянина, отца, мужа, веселого, остепенившегося, довольного своей жизнью. Но так ли это? В первую неделю они много разговаривали, но, в основном, это была пустая болтовня: о музыке, книгах, фильмах, любимой еде… Глубже они пока не копали, но это неизбежно, по крайней мере, для Тимми. Если они хотят обрести ту самую близость, которая так нужна для раскрытия характеров их героев. Внезапно его пугает то, до чего они могут докопаться. Тимми начинает пристальнее присматриваться к Арми. Купаясь, представляет себе, какой на ощупь будет его кожа, с какой силой прижмется его тело. У них слишком разное телосложение, но именно от этой разницы возникает то самое сексуальное напряжение. Только не означает ли это, что они должны прояснить такие вопросы до начала съемок? Конечно, они должны все обсудить, оговорить границы дозволенного. Они оба согласились на обнаженные сцены, так что Тимми понимает, чего от них ждут. Безусловно, вся съемочная группа будет крайне тактична и деликатна, а что же насчет них самих? Насколько откровенны и открыты друг с другом должны быть Арми и Тимми, чтобы убедить зрителя в любви Оливера и Элио? Это сложно, особенно для Тимми, потому что… окей, потому что он сам еще не определился. Он связан с этим проектом вот уже почти три года, и похоже, его отношение изменилось… немного. Как правило, на таком он не зацикливается. Это личное, только его дело, и никого не касается – но так ли это теперь? Должен ли он прояснить все с Арми? И почему он чувствует потребность сделать это? Он этого хочет? Честно говоря, Арми совсем не его тип. Слишком взрослый. Слишком идеальный. Слишком крутой. И все же… Наверное, все дело в сценарии, окружении, Луке, призывающим их узнавать друг друга лучше, проводить время вместе. Да тут больше и нечем особо заняться. И то, что он постоянно пялится на Арми, ситуацию не улучшает. Кого, на самом деле, он пытается разгадать – себя или своего партнера? Короче говоря, к концу первой недели Тимми чувствует себя очень смущенным. Хорошо, что через пару дней приедет его друг. Возможно, кто-то из прежней жизни – прежней жизни? серьезно? но именно так это и ощущается…- поможет вновь обрести твердую почву под ногами. А пока что он продолжает наблюдать за Арми. Как переливаются на спине мышцы, когда он после купания наклоняется за полотенцем. Как напрягаются бедра, когда они едут на велосипедах. Как темнеют от влаги золотые локоны. И изумляется. ~~~~ Их хрупкое равновесие нарушается спустя неделю пребывания в Италии, одним вечером, когда Тим провожает Арми до его квартиры. Они слегка навеселе от слишком большого количества выпитого за ужином шампанского. И Арми предлагает посмотреть какие-то боксерские видео. Трезвым он бы никогда не пошел на такой риск, но сейчас он опьянен и, очевидно, переоценивает свою способность контролировать ситуацию. Вот так они оказываются на диване и смотрят бой Де Ла Хойи против Мейвезера. Арми чувствует себя в своей стихии и пытается объяснить всю красоту этого вида спорта Тиму, который, кажется, несколько обескуражен жестокостью тестостероновой схватки. Арми настаивает на том, что это грациозный спорт. В ответ Тим говорит, что покажет ему, что такое грация. Встает и крутит идеальный пируэт, но тут же теряет равновесие и падает обратно на диван, а точнее, прямиком на грудь Арми. Арми смеется, обхватывает его руками, зарывается носом в непослушные кудри – и застывает. Но лишь на мгновение, потому что Тим беззаботно хохочет ему в грудь. Фух, пронесло. Арми его отпускает и пытается оттолкнуть, но Тим цепляется за него. Тогда Арми решает его защекотать. И так как это не вызывает должного эффекта, а лишь заставляет Тима хохотать еще заливистее, Арми не находит ничего лучше, как игриво его шлепнуть. Тим фыркает, скатывается с него, вскакивает на ноги и начинает подпрыгивать у дивана, сжав руки в кулаки. - Тогда покажи мне, мистер эксперт по боксу. Давай, борись, как мужик, - дрищ, бросающий ему вызов, это так нелепо, что Арми, охуевая, взрывается хохотом и соскальзывает на пол, и ржет, пока из глаз не брызнут слезы. Тогда Тим начинает его бить, поначалу осторожно, а потом все увереннее и сильнее с каждым ударом. - Прекрати. Ты же не хочешь, чтобы я тебя покалечил, - пыхтит Арми, пытаясь успокоиться и перестать заливаться над смехотворным видом Тимми. Но это легко сказать. - Хотелось бы это увидеть, - отзывается Тим, и во взгляде его мелькает что-то зловещее, отчего Арми резко садится и смотрит на него в упор. - Тим, предупреждаю, не выебывайся со мной, - говорит он ровно в тот момент, когда кулак встречается с его скулой. Перед глазами темнеет. Это больно. Арми чувствует, как под кожей начинает пульсировать. Наверняка будет синяк. Он слишком резво для пьяного вскакивает на ноги и кидается к Тиму, выбрасывая правую руку вперед. Но Тим быстро и ловко уклоняется от удара. Арми спотыкается и едва не падает на кофейный столик, хватаясь за плечо Тима, чтобы удержаться на ногах. И тут они оба начинают двигаться одновременно: Арми толкает, Тим подается назад и врезается в стену. Голова его откидывается, раздается громкий звук удара о камень, и глаза закрываются. Что он творит? Но все, о чем может думать Арми, это пригвожденный к стене Тим. Ему нужно отступить, отпустить, убрать от него свои руки – но он не может. Он застывает на месте и слышит лишь, как в ушах стучит кровь. Щеки Тима краснеют, грудь тяжело вздымается, и теплый летний ветерок развевает спутанные кудри по лбу. Арми чувствует, как мышцы под его ладонями напрягаются. Кажется, будто он поймал хрупкую птичку. Тим не сопротивляется. Просто сдается, позволяя Арми удерживать его. Когда он, наконец, открывает глаза, то зрачки его расширены. На губе проступает кровь – видимо прикусил – и он скользит по ней языком. Мир вокруг останавливается. Арми приходится отвести взгляд, пока не произошло непоправимое. Он опускает глаза. И видит это. Очевидную выпуклость на шортах Тима. Черт. Вот дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Арми отчаянно хочет прикоснуться к нему, но, парализованный страхом, он не в состоянии даже пошевелиться. Мысли скачут, как сумасшедшие: не обращай внимания, говорит он сам себе. Тим просто слишком юный. Кто знает, когда у него в последний раз был секс? В его возрасте Арми был постоянно возбужден и готов был трахнуть даже почтовый ящик. Это ничего не значит. Определенно не то, что Тим готов к этому. Что хочет этого – с Арми. Но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть. Арми чувствует, как к горлу поступает желчь, и знакомый голос эхом отдается в голове. Он знает, что она права. И это самое ужасное. Ради всего святого, им придется вместе работать! И все же Арми не отступает. Просто продолжает прижимать Тима к стене так сильно, что, наверное, у того останутся синяки. Отлично! Его глаза медленно скользят по щуплому телу, пока он представляет себе, как оставляет пальцами следы на фарфоровой коже, спрятанной под потрепанной футболкой, как вдыхает его пряный запах и почти чувствует вкус соли, собранной подмышками, на языке… - Прости, - шепчет Тим, становясь совсем пунцовым под взглядом Арми. - Не извиняйся, - отзывается Арми, все еще не делая шага назад. - По-моему, нам стоит поговорить. - Не стоит, если ты не хочешь. Тим лишь смотрит в ответ полным замешательства взглядом, и это вышибает дух. Этот мальчик такой юный, такой открытый и искренний, куда более зрелый, чем Арми когда-либо был и будет. Он видит, к чему все идет, но не останавливает Тима, когда его голова клонится вперед, утыкаясь в плечо Арми, и худое тело начинает сотрясаться от рыданий.