При взгляде на тебя бросает в дрожь

В связи с тем, что погода продолжает радовать, на следующий день они снимают поездки на велосипедах. Арми в восторге. Наконец-то он двигается, занимается физической активностью, а не сидит или лежит в кадре, как обычно. Это помогает не зацикливаться на Тиме. Тим. Похоже, ему сейчас нелегко. Бедный городской ребенок. Арми кажется, тот что давненько не садился на велосипед, если вообще когда-либо садился. Видимо, для этого долговязого дрища их предыдущие вылазки оказались недостаточной подготовкой. Потому что уже спустя два часа отличной поездки по прекрасной Ломбардии Тим громко стонет, морщится и слезает с велосипеда. Лицо его напрягается, и Арми не может сдержать ухмылку. -Судороги? Или натер что-то? – поддразнивает он, встав под тень платана и закурив сигарету. Тим в ответ не улыбается. Даже мрачного взгляда не бросает. Просто опускает глаза, еле заметно дергает плечом, и отворачивается. - Эй, ты в порядке? –неужели они снова вернутся в стадию "неразговоров"? Он снова пожимает плечами. Арми собирается что-то добавить, но Тим медленно тащится к машине за бутылкой воды, а потом их зовет Лука для следующего дубля. К вечеру Тим уже не может скрыть хромоты. - Ох, блядь! –шипит он, соскакивая с велосипеда после получасовой поездки по мощеным улицам Кремы. Он склоняется над рулем и упирается лбом в скрещенные руки. - Так плохо? Что-то такое мелькает во взгляде Тима, что Арми тут же понимает в чем дело. Черт! Он продолжает смотреть на Тима и его побелевшее лицо, покрытое капельками пота. Должен ли Арми что-то сказать, или Тим посчитает это неподобающим, учитывая щекотливость их нынешнего положения? Арми все еще колеблется, когда видит приближающегося Луку. Лицо Тима бледнеет еще сильнее, и глаза становятся шире. - Я не могу, пожалуйста, - бормочет Тим одними губами. Арми принимает решение молниеносно. - Пойдем ко мне, - полушепотом говорит он, в два шага добравшись до Тима. Его квартира куда ближе, чем Тима, буквально за углом. Тим пристально смотрит на него, словно пытается найти скрытый смысл. Арми же уверенно выдерживает его пронзительный и серьезный взгляд. - Не волнуйся. У меня есть все, что тебе нужно. В глазах Тима плещется сомнение. - Эй, Тимоти, все в порядке?- Лука подходит впритык и приобнимает Тима за плечи. Тим на мгновение отводит взгляд от Арми и натягивает на лицо застенчивую улыбку. - Лука, по-моему, я с непривычки все себе натер. Редко когда катаюсь на велике целый день, - не дрогнув говорит Тим, и даже умудряется хихикнуть. – Загляну к Арми за лосьоном. Лука обменивается с Арми взглядами. - Хорошо. В любом случае, на сегодня мы закончили, - похлопывая Тима по спине, он поворачивается к съемочной группе и что-то кричит по-итальянски. Вся жизнерадостность сходит с лица Тима как только он разворачивается и ковыляет к Арми. - Блядь, - снова шипит он от боли, когда они сворачивают за угол. – Думал, что все будет нормально. Совсем забыл зайти в аптеку. Прости, дружище, тебе не обязательно…. Не хочу напрягать тебя своим дерьмом. Тим смотрит прямо перед собой, закусив губу. - Не волнуйся. Арми приходится замедлить шаг, чтобы Тим не отставал. Хотя он живет недалеко от того места, где они закончили снимать, все равно у них уходит десять минут на то, чтобы добраться до дома. Поднимаясь по ступенькам, Тим опять морщится, и Арми прячет руки в карман, чтобы удержать себя от желания поддержать Тима за локоть и повести самому. - Прими душ, нужно помыть те места, - говорит Арми, закрыв дверь. Он направляется в спальню и возвращается с антисептиком и нераспечатанной упаковкой марлевых повязок, которые он хранит в ящике ночного столика для целей, которые еще не раскрыл Тиму. Или уже не раскроет. - Возьми Бетадин в шкафчике под раковиной. Где полотенца и лекарства ты уже знаешь. И еще…, - Арми возвращается в спальню за чистым черным бельем, а затем протягивает его Тиму. Тот берет все это в охапку, не глядя, и закрывает за собой дверь ванной. Арми ждет, пока не послышится звук воды, и только потом идет на кухню, чтобы выпить. Руки у него трясутся. Господи! Насколько сейчас все плохо? Он так шел… совсем нехорошо. И когда он это сделал? После их ссоры? Один раз? Или творил с собой такое всю неделю? Арми залпом опрокидывает бутылку пива и пялится на дверь ванной, совершенно не уверенный, что хочет, чтобы она когда-либо открылась. Чувство вины подкрадывается незаметно и грозит утянуть за собой – «Это твоя вина!». Но он совсем не хотел, чтобы такое случилось! Его прекрасный, хрупкий, талантливый Тим, поддающийся такому ужасному саморазрушению – разбивает ему сердце. Арми не будет мириться с подобным. С таким нельзя мириться. Может, Тим все еще продолжает вести свою игру, привлекая к себе внимание, и пытается вызвать в Арми чувство вины? Пару лет назад Арми и в голову бы не пришло, что люди могут быть такими подлыми. Однако, жизнь в киноиндустрии многому его научила, у дерьмовых поступков и эмоционального шантажа нет границ. В итоге, Тим делает то, что делает, чтобы наказать Арми и вызвать в нем чувство вины ради…. Ради чего бы ему это не было нужно? Или же Арми его подавил? Может, даже довел до суицидальных настроений? Арми мало что знает о подобном, как правило, он старается избегать чужих проблем. Своих предостаточно. Да и о них думать совсем не хочется. Как же легко было бы просто злиться на Тима. Или жалеть его. Правда, Тим вряд ли заслуживает первого и хочет второго. Но что же остается? Что Арми может ему предложить? Сострадание? Поддержку? Арми такие вещи непросто даются. Он опускается на диван и по привычке сворачивает косяк. И уже выкуривает половину, когда дверь ванной снова открывается и появляется Тим в одних боксерах, которые очевидно ему велики – но сейчас свободная посадка это то, что нужно. - Спасибо, приятель, - он все также не смотрит на Арми. – Я забросил полотенца в стиралку, но Бетадин, зараза, плохо отстирывается. Надеюсь, что все будет чистым. Если что, то я могу купить тебе новые. Прости… и прости за бардак, что я учинил. Я пытался, как мог, все отмыть… - Замолчи, - Арми приподнимается. – Похую на эти полотенца. Тим тяжело сглатывает. - Ну тогда ладно. Здорово, - он скрещивает руки на голой груди. И розовые соски твердеют от холодного воздуха гостиной. По шее медленно скатывается капелька воды, спускаясь по линии роста волос во впадинку над ключицей. Арми провожает ее взглядом и поражается тому, как молодо, как хрупко выглядит Тим. Молчание затягивается. - Дать тебе какую-нибудь одежду? – Арми чувствует, что должен что-то сказать, все равно что. Ему не хочется, чтобы Тим думал, будто он специально заманил его сюда. – У меня еще остались твои штаны… с того вечера, помнишь? Господи, неужели обязательно было напоминать об этом? - Они теперь чистые. И я дам тебе футболку. Думаю, что твоя вся пропиталась потом, - Арми путается в словах, отчаянно хочется снять напряжение и показать Тиму, что он просто помогает. И меньшее, что он может сделать, это предложить мальчишке одежду, чтобы тому не пришлось чувствовать себя дискомфортно, стоя, почти нагишом, посреди комнаты. - Да, если можно, - больше похоже на вопрос. Арми встает и предлагает Тиму затянуться косяком. - Мне не стоит, - говорит Тим, но все равно глубоко затягивается. Арми возвращается со штанами и самой маленькой футболкой, что удалось найти, а Тим все еще стоит на том же месте. Так что Арми кладет их на кофейный столик. Когда он забирает у Тима косяк, их пальцы соприкасаются. И летят искры. Тим не уединяется в ванной, чтобы одеться. Одевается он медленно, осторожно, очевидно ему все еще больно. А Арми больно это видеть. Его футболка достает Тиму почти до середины бедер. И в таком виде, он выглядит еще моложе, чем обнаженным, каким-то потерянным, словно мокрый, бродячий котенок. Он такой тонкий, звонкий, кожа такая бледная и нежная, почти прозрачная, хилые мышцы заметно натягиваются, когда он надевает футболку через голову. И Арми все еще чувствует, как горят кончики пальцев от его прикосновения. Травки достаточно. Молчание остается таким же напряженным, что и прежде, несмотря на то, что Тим уже одет. В горле у Арми пересохло. Может, выпить еще пива? Интересно, Тим останется? Арми резко надоедает ходить вокруг да около. И избегать метафорического слона, повисшего в комнате, и пускать все на самотек. Больше нет потребности притворяться, особенно им. - Позаботься о том, чтобы в раны не попала инфекция, - голос его тверд, как никогда. Вот, он это озвучил. - Я пойду поищу открытую аптеку, - на улице смеркается. Арми и не заметил, но, наверное, уже начало десятого. – Мне, правда, нужно идти. И все же Тим не двигается. - Ты можешь воспользоваться моей аптечкой, - предлагает Арми. Тим выглядит неуверенным, а взгляд все время уплывает в сторону двери. – Не хочу, чтобы ты в таком состоянии шлялся по Креме. Тебе нужно отдохнуть. Тим пожимает плечами. - Выпить хочешь? – слишком беззаботно спрашивает Арми, если учесть, что творится у него в животе. Наверное, смешивать травку с алкоголем было не лучшей идеей, но теперь он сможет хотя бы по настоящему напиться. - Мне не стоит, - повторяется Тим. - Это значит да? - Походу, - со стеснением отвечает он. И его пассивность плохо влияет на Арми. Вызывает нечистые помыслы. - Садись, я тебе что-нибудь принесу, - и когда Арми спустя минуту дает Тиму ледяную бутылку, их пальцы снова соприкасаются. Тим делает глоток и начинает выводить на запотевшем зеленом стекле замысловатые узоры своим длинным изящным пальцем. Арми пялится на него какое-то время, прежде чем отвести взгляд. - Зачем ты так издеваешься над собой? – неосознанно спрашивает он. Комната постепенно погружается во мрак. Они сидят в этих нереальных сумерках, и кажется, что сейчас дозволено все. В этот темный час они могут говорить обо всем, о чем молчали в светлое время. Тим дергает плечом. - Словами это не объяснить. Почему ты блюешь? – похоже, вопрос Арми его не задел. - Чтобы оставаться в форме. Но то, что делаешь ты, не имеет никакого смысла. - Ты так думаешь? Арми уже не может отчетливо видеть лицо Тима, но ему кажется, что тот вскидывает брови и округляет глаза. - Это же не дает ничего кроме боли. - Так может в этом и есть смысл? Помнишь, что мы делали…в постели, - говорит Тим едва слышно, почти шепотом. - Это совсем другое, - протестует Арми. - Разве? Боль заглушает все остальное. - Что ты хочешь сказать? – Арми не хочет знать, но должен. В сумерках Тим выглядит бесформенной кучей в углу дивана, похожей на приведение. - Иногда… столько… столько всего происходит. И я… не могу сосредоточиться. Ощущение, будто теряю контроль. Ощущение, будто я недостаточно хорош, слишком туп, сплошное разочарование. Меня это нервирует. А боль помогает прийти в себя. - Почему ты так жесток с собой? Почему наказываешь себя таким образом? – от объяснений Тима Арми чувствует себя совершенно беспомощным. - Может, потому что я не очень себе и нравлюсь, - слышится смех, слишком высокий, и даже всхлип, слишком хриплый. Арми резко свирепеет. Как смеет этот прекрасный, талантливый, бесценный мальчик говорить подобное? -Не пори чушь, Тим. Во что ты играешь? Напрашиваешься на комплименты? Ох. Неправильно. Неправильно! Эфемерный призрак на диване напрягается. Арми знает, что спугнул его. - Это было ошибкой. Мне не стоило приходить, - Тим ставит бутылку на тот же самый кофейный столик, что пинал ногами пару дней назад, и поднимается. И Арми вдруг отчаянно хочет, нет – нуждается, в том, чтобы он остался. Темнота придает ему храбрости. Темнота сохранит их секреты. А завтра они оба смогут притвориться, что ничего не было. - Скажи, что тебе от меня нужно. Тень на полпути замирает. - Что? Арми ты серьезно считаешь, что весь мир крутится только вокруг тебя? – Арми снова видит силуэт Тима, когда фонари на улице оживают, заливая комнату оранжевым светом. Тим стоит посреди гостиной, опустив голову, раскинув руки, и спрятав лицо в тени. – Ничего. От тебя мне ничего не нужно. Я даже не уверен, что ты мне действительно нравишься. Мне так показалось в какой-то момент…- вздыхает он. - Ну ты такой не один, занимай очередь. Тим пропускает пальцы сквозь волосы. - Прекрати, пожалуйста. Если бы ты только… не знаю… начни с себя… если ты полюбишь себя, то может быть и другим станет легче любить тебя, - голос его дрожит от напряжения. Это задевает за живое. Арми бросается в атаку. И все начинается заново. - Смотрите-ка кто заговорил, режущийся мальчик. На этот раз Тим не вылетает из комнаты. Вместо этого он делает шаг к Арми: - Арми, ну я хотя бы пытаюсь. Я не делал этого пару лет, несмотря на то, что меня раз за разом динамили на прослушиваниях. Несмотря на то, что мои фильмы проваливались в прокате. Несмотря на то, что я был одинок… и я знаю, что снова могу остановиться, а если понадобится, то и обратиться за помощью. А ты можешь? Кем это Тим себя возомнил? - В этом нет необходимости. Все это делают. Черт, даже моя идеальная, как с картинки, жена! - Я не делаю. - Ну подожди, пока тебя не поглотит Голливуд, заставляя поддерживать определенный образ. - Я этому не поддамся. Арми хохочет в голос. - Не пойму, наивность это или глупость. - Я не наивный. - Нет, определенно нет. Взять, к примеру, игру, в которую ты со мной играл… За окном проезжает машина и проблески фар бросают свет на задумчивое лицо Тима. - Ты о чем? - Ох, перестань, Тим, ты думаешь я вчера родился? За мной постоянно кто-то волочится. Ради пожертвования. Ради минуты славы. Меня забрасывают письмами с просьбами о деньгах. Как только я выхожу из дома, старлетки подсовывают мне номера своих телефонов, обещая минет. И я знаю, чего от них ожидать, вижу их насквозь. Но только не тебя, Тим, в тебе я так до сих пор и не разобрался… - Так вот каким ты меня видишь? Каким-то… жиголо? – голос у Тима ровный, лишенный каких-либо эмоций. - Я бы назвал тебя ласковым теленком, но да, это первое, что приходит на ум, когда я думаю обо всем… о том, что происходит между нами. На время воцаряется тишина, а потом Тим заговаривает, и голос его слегка подрагивает от гнева. - Господи, Арми, неужели ты считаешь себя настолько недостойным любви, что думаешь будто мне нужна причина, чтобы быть с тобой, и не веришь в простое желание быть с тобой? – на этих словах Тим сокращает расстояние между ними, наклоняется, и невинно целует Арми в губы. И когда он отстраняется, Арми сглатывает застрявший в горле комок. - Но почему? – от поцелуя Тима губы слегка покалывает. И он слышит смешок, мягкий и печальный. - Я и правда не знаю. Может, потому что ты в таком же раздрае, как и я? Ну еще и потому, что ты невероятно горяч, но это звучит как-то мелко, тебе не кажется? - Как ты можешь так просто говорить такие вещи? – Арми все еще шокирован. Неужели, Тим говорит серьезно? – по-моему, ты даже не уверен, что я тебе действительно нравлюсь. - Не уверен. Я все еще в процессе выяснения этого вопроса. Но честно говоря, последняя неделя была отстойной. И когда ты вчера дотронулся до меня… я понял, как сильно по тебе скучал. Вот по этому. По тому, чтобы быть с тобой рядом. Но как бы то ни было, я ни в чем не уверен. Арми понимает, что тоже скучал. Но старался спрятать это чувство за ненавистью и презрением. Как можно было плохо думать про Тима? Ведь этот мальчишка живет душой нараспашку. Он просто не способен на какие-то ухищрения. Арми догадался бы, если б не был так сильно морально искалечен, и заперт в ловушку своих параноидальных фантазий. - Останься на ночь. - Это просто ужасная идея, - говорит Тим, но напрямую не отказывается. - Просто поспать. Нам не обязательно что-либо делать. - Ты сам-то в это веришь? Наверное, нет. - Мы можем попробовать, - предлагает Арми с легкой обнадеживающей улыбкой. – И мы сможем завтра спокойно выспаться. Съемки только вечером. - Ах да, танцы, - в голосе Тима слышится радость. И Арми готов его задушить. От любви, конечно же. - Меня это… вроде как сильно пугает, - признается Арми. Пришло время для новых откровений. Каким-то образом, рядом с Тимом честность кажется совершенно естественной. - Серьезно? Это же просто танцы. Это весело. - Да, но меня это смущает… - Ты стесняешься танцевать? – в голосе Тима звучит недоверие, но по-доброму. Он не злорадствует, а искренне недоумевает. - Ну типа того. Мне не нравится, когда на меня пялятся, - Арми запускает руку в волосы. - Но ты же актер, это твоя работа. - Да, но не в такие моменты, когда я чувствую себя полным придурком. Тим тихо посмеивается, идет в ванную и возвращается со своим телефоном, разблокировав экран. Когда он начинает прокручивать страницу, голубоватый свет отражается на его неземном лице, снова напоминая Арми о мистическим призраке, парящем в темноте. Внезапно комната наполняется жутким шумом. What a world that I'm livin' in, Will the rainstorms ever end? - Потанцуй со мной, - Тим останавливается перед Арми и протягивает ему руку. - Что? Нет. Отъебись. - Давай, чувак, это моя любимая песня, - Тим начинает покачиваться в медленном гипнотическом ритме, и бархатные сумерки лишь усиливают фантасмагорическую атмосферу. Поскольку Арми по-прежнему не двигается, Тим несколько отчаянно просит: - Пожалуйста. Арми качает головой, но все же берется за протянутую руку, самому не верится, что он соглашается на такое. Тим тянет его к себе, ближе и обнимает за шею. И это оказывается куда лучше, чем ожидалось. Он может вдыхать запах Тима. - Хочешь снова постоять у меня на ногах? – спрашивает Арми, улыбаясь во все еще влажные кудри Тима, в то время, как его руки опускаются на стройные бедра. - Не будем торопиться, ладно? Арми не знает, говорит ли Тим от танцах или о неуклонно нарастающем притяжении между ними – но ему в любом случае хорошо. ~~~~ На следующее утро они просыпаются запутавшимися друг в друге, со сплетенными ногами. Тимми зарылся Арми в подмышку – но они все еще одеты в боксеры и футболки. Они танцевали несколько часов подряд, пару раз прибегая к помощи косяка, скрученного Арми, пока сосед снизу в два часа ночи очень вежливо не попросил их вырубить музыку. Они оба извинились, отчаянно надеясь, что сделали это-таки на итальянском, прежде, чем рухнуть в кровать Арми. Где Тимми сейчас себя и обнаружил. Как хорошо. Даже слишком хорошо, если учесть, что с ними происходило на этой неделе. Но как оказалось, быть врозь невыносимо – им обоим. Тимми какое-то время лежит рядом с Арми, просто наслаждаясь его теплом, его запахом. Солнце вовсю светит в окно и быстрый взгляд на телефон говорит ему, что уже больше одиннадцати. Но беспокоиться не о чем, сегодня вечерняя съемка. Раньше восьми часов вечера их не ждут, они поужинают у Луки и отправятся на площадку. Вчерашние танцы оказались очень классными. Они начали медленно, но, когда Арми перестал чувствовать себя скованным, просто бесились и скакали по комнате. То как сильно Арми смутился от перспективы танцев, заставляет Тимми до сих пор хихикать. Арми шевелится, но не открывает глаза. - Воды, - хрипло стонет он и Тимми снова хихикает, прежде чем вылезти из кровати и отправиться за водой к холодильнику. Слава Богу, что он вчера не напился, и после бутылки пива перешел на воду! Арми оказался не так умен. - Спасибо, друг, - выдыхает Арми со все еще закрытыми глазами, когда Тимми дает ему бутылку. Арми выглядит помятым, но расслабленным. И лишь высосав полбутылки, он моргает, и наконец-то продирает глаза. - Сколько времени? - Чуть больше одиннадцати. - Вау, давно так хорошо не высыпался, - Арми потягивается, пока не начинают хрустеть суставы. Тимми улыбается. - Это сказывается вчерашняя физическая активность, старик. Арми бьет его подушкой: - Доживешь до моих лет, тогда и поговорим. Ой! Мои коленки! - Ну ты вроде как одичал. Это конечно была не капоэйра… ты называл это каймановым народным танцем. - Боже, пожалуйста, не надо! – стонет Арми и зарывается лицом в простыни. – Позорище! - Эй, все было классно. Правда. Танцы это очень весело. Просто пойми это. Прочувствуй ритм. Не стесняйся, - Тимми игриво хлопает Арми по бицепсу. - Легко говорить тому, кто с четырех лет занимался балетом. Готов поспорить, что ты ни разу в жизни не испытывал стеснения от необходимости крутить задницей перед другими. Но во мне сто девяносто восемь сантиметров и на танцполе все на меня пялятся. - Ну для своего возраста ты двигаешься лучше большинства парней, что я знаю, - Тимми уклоняется от очередного удара. Внезапно, Арми оказывается сверху, хватает его за бока и начинает щекотать. Тимми визжит и извивается, но Арми сильнее и имеет преимущество от того, что находится сверху. Их футболки задираются и они соприкасаются голой кожей, голыми животами, голыми бедрами. Арми резко отскакивает назад, как от огня. - Прости, - выдыхает он. Тимми не имеет ни малейшего представления о том, за что извиняется Арми, но когда тот начинает вылезать из кровати останавливает его. - Подожди. Хочу кое-что тебе показать. Уверен, что после этого тебе станет намного лучше. Арми перекатывается на живот и смотрит на него с любопытством и предвкушением. Тимми хватает телефон и прокручивает видео. Ах, вот оно. Видео 2012 года, школьная постановка. Начинается музыка и он поворачивает маленький экран к Арми. - Это ты? - Агааа, - Тимми тянет окончание. Арми расплывается в улыбке: - Ох ты ж… серьезно… что за хуйня.. Вау. Да ты тихушник. Господи Тим, да ты же просто напрасно тратишь время в актерстве. Ты должен был участвовать в постановках для взрослых. Приватные танцы. Давно бы разбогател. Тимми улыбается и закусывает нижнюю губу. К концу видео Арми хохочет в голос и его голубые глаза блестят от восторга. - Видишь, я знаю о чем говорю. Не нужно ничего стесняться, - смеется Тимми. - Господи, поверить не могу, что ты это сделал. На сцене. На глазах у людей. Оборжаться можно. Не пойми меня неправильно, ты был великолепен… но весь этот… расколбас. Тимми пожимает плечами: - Это было весело. И мне реально было плевать, что подумают люди. Я просто вышел и выступил. Кому-то понравилось. Кому-то нет. Ну, всем не угодишь. - Тебе после этого начали названивать? – Арми намекает на номер, что он написал на своей футболке. - Может быть. - Спорю, что названивали, - Арми хлопает Тимми по плечу, а тот покраснев и спрятав глаза, отворачивается. – Мальчики или девочки? - И те, и другие. - Ну конечно, - произносит Арми, снова плюхнувшись на матрас. – Приятель, спасибо за такую моральную поддержку. - Обращайся. Они сидят на кровати в полной тишине. Тимми теребит простыню, оценивая свое состояние. Несмотря на вчерашние танцы, раны сильнее болеть не стали. Скорее даже, ему полегчало, спасибо антисептику и лосьону. И они просто спали, умудрившись не наделать глупостей. Ну что ж, это прогресс… - Что такое? – спрашивает Арми, приподнявшись на локтях. - Ничего, я просто проголодался, - Тимми беспокойно ерзает. - Как ты себя чувствуешь? - Нормально. - Хм. Они оба прикрывают глаза. И ни один из них не шевелится. Это странно, но на Тимми снисходит полное умиротворение. Несмотря на то, что в животе все еще покалывает после щекотки. И спешить никуда не нужно. - Позавтракаем? - в итоге спрашивает Арми. - Да. Только сначала я в душ.