Патология страха

К ритуалу готовились со всей тщательностью. Анна и Сириус переодевались и повторяли катрены — девушка же их вообще видела в первый раз, а потому активно заучивала — Абраксас готовил ритуальный зал, следуя моим точным указаниям, я же в это время тщательно проверяла все расчёты. За мальчиком же, пока все были заняты, следил верный Кричер. Ему я доверила бы даже собственного сына, так что все оставались спокойными. Ритуал предстоял достаточно энергозатратный и сложный. Сначала мне нужно было ввести мальчика в Род — это я делала на правах Главы Рода, естественно — и сразу же после этого отделить душу ребёнка от куска души погибшего Тома, перенеся последнюю в нейтральный сосуд. Сосудом я выбрала крупную статуэтку из малахита в форме мантикоры. Она была абсолютно немагической, но память Вальбурги услужливо подсказала, что малахит идеально подойдёт для временного пристанища крестража. Так что теперь я гадала, как провернуть это как можно более быстро и безопасно для всех участников. Магические крёстные отпадали сразу — тут дело было сложнее, ведь с помощью этого ритуала, грубо говоря, чужие люди становились мальчику роднёй, причём ближайшей. И если с Сириусом его связывало дальнее кровное родство и та же магия, то с Анной у них не было ничего общего. Оставалось только надеяться на то, что всё пройдёт по плану, и неожиданных проблем не возникнет. Впрочем, присутствие рядом того же Абраксаса вселяло уверенность — если что, мужчина поймёт, поможет и поддержит. Если сможет. Покачав головой, я в последний раз глянула на расчёты и тяжело вздохнула. — Пора начинать? — правильно растолковал мои поджатые губы появившийся в дверном проёме кабинета сын. Я попыталась улыбнуться и осторожно кивнула. Подойдя к мальчишке, порывисто обняла его и поцеловала в лоб. — Обещай быть умницей, — заметила я, отстраняясь. — И ничего не бойся. Сириус смущённо улыбнулся, явно выбитый из колеи моими неожиданными для него действиями, и кивнул. Я прекрасно понимала, что Вальбурга никогда не повела бы себя так с сыном — по крайней мере, со старшим — но волнение всё никак не отпускало. Да и к тому же, если я хочу видеть Гарри чаще, чем на Рождество и Самайн, мне нужны хорошие отношения с Анной и Сириусом. Не думаю, что парень будет против моих встреч с ребёнком — в конце концов, я стану его бабушкой. Во время ритуала я впала в какое-то подобие транса. Как будто знала, что делать, нет, как будто была рождена для всего этого. Ощущения были странными: на этот раз боли не было, напротив, я ощущала эйфорию от проходящих сквозь меня потоков энергии. И ни на следующий день, ни через десяток лет я не смогла вспомнить всё детально. Лишь какие-то обрывки: вот Сириус встаёт на колени перед алтарём вместе с Анной, вот я падаю с другой стороны от алтаря, шепча катрены и чувствуя энергию, проходящую через сосуд и мальчишку, ощущая каждой частицей своего тела ту силу, что перетягивает осколок души Реддла из одного вместилища в другое, вот Абраксас, шепчущий слова давно забытой песни, призванной направлять энергию, что белой ниткой сшивала два обряда в один. В какой-то момент я ощутила странную лёгкость, почти что пустоту внутри. Пустоту, которая наполнялась чем-то тёплым и чистым. Перед тем, как провалиться в темноту, я осознала две вещи. Во-первых, я всё сделала правильно. А во-вторых… …теперь я больше не одинока.

***

Проснулась я поздно. Голова болела, как и всё тело, которое словно налилось свинцом. Вздохнув, я осторожно села в постели, разминаясь. За окном уже сгущались сумерки и шёл снег: его крупные мокрые хлопья прилипали к стеклу, отчего света в комнате как-будто и вовсе не было. Дотянувшись рукой до палочки, я взмахнула ей, заставив полупрозрачные цифры висеть прямо передо мной. Шесть утра. Как оказалось, не так уж и поздно. Домовик, материализовавшийся рядом со мной, лишь подтвердил мои опасения. — Госпожа, вы встали слишком рано, — засуетился тот, порываясь вновь уложить меня в постель. — Слишком сильно вы потратились в ходе ритуалов… — Как всё прошло? — я проигнорировала его попытки как-то ограничить мою активность, а потому уселась в постели и потянулась; безбожно хотелось есть. Кричер тяжело вздохнул и, кажется, смирился. Именно поэтому он осторожно уселся на край моей кровати, прекрасно зная, что только ему позволены подобные вольности, сложил свои худенькие ручки на коленях, сцепив их в замок, и напряжённо нахмурился. — Надо сказать, хорошо, госпожа… Мастер Гарри теперь не грязный полукровка, а истинный Блэк, признанный магией. Хозяин Сириус и миссис Блэк, госпожа, стали его магическими родителями — лорд Малфой сказал, что, быть может, и кровными, если Магия так распорядилась — но для более точной информации стоит всё же проверить гобелен. Мастер Гарри спит в детской, за ним присматривает Анна — она отказалась ложиться спать, пока не проснётесь вы и она не будет уверена, что… — Я поняла, — кивок вышел каким-то измученным. — Думаю, Анна захочет рассказать мне об этом сама. Но как мой сын и жених? Домовик покачал головой, мысленно наверняка хая мою импульсивность, и продолжил: — Хозяин Сириус спит в своей прежней спальне, а лорд Малфой — в гостевой комнате. Оба сильно потратились и выглядели сильно уставшими, но никакого вреда для физического или ментального здоровья не получили. Я вновь качнула головой, принимая новую информацию к сведению. Итак, сейчас мне стоит пойти-таки к Анне и уложить бедную девушку в постель, переняв её пост у колыбели Гарри. Впрочем, я думаю, что неплохо было бы поручить его заботам Элси — домовушка питала видную невооружённым глазом слабость к ребёнку, так что ей я была готова вверить даже собственного сына. Да, так будет правильно. Сейчас нужно подняться, привести себя в порядок и идти, идти… времени на то, чтобы раскисать или прохлаждаться, у меня попросту нет. — Кричер, — задумчиво протянула я, всё же вставая и молясь всем богам, чтобы меня не качнуло куда-нибудь в сторону. — Подай в столовую завтрак на три персоны. Разбуди Абраксаса и Сириуса, хватит им отдыха — после разговора смогут продолжить. Проследи, чтобы Анна приняла Сон Без Сновидений, который ты сейчас поставишь у кровати в спальне моего сына… и поживее, поживее! Домовик понятливо кивнул и исчез, а я осталась наедине с собой. Ванную решила не принимать, справедливо полагая, что просто вырублюсь в тёплой воде, расслабившись, а потому ограничилась умыванием и чисткой зубов. И то осторожно упиралась ладонью левой руки в стену, боясь, что могу потерять такую хрупкую точку опоры. Чувствовала я себя всё же неважно. Когда с водными процедурами было покончено, оставалось только одеться. Подумав, я решила подчеркнуть неформальность и простоту обстановки, так сказать, намекнуть домашним, что и я могу быть с ними относительно белой и даже немного пушистой. Именно поэтому вместо привычного чёрного платья я ограничилась тёплым и приятным глазу оттенком слоновой кости, разбавленной чем-то нежным и персиковым. Подобное смотрелось на мне органично, даже исключая какую-то резкость черт и иссиня-чёрные волосы. Лёгкая, объёмная и светлая одежда словно притупляла всю эту остроту и резкость, добавляла чего-то мягкого и родного. Хмыкнув, я накинула на плечи тёмно-красную шаль из ангорской шерсти, связанную ещё около века назад моей уже давно упокоенной родственницей. Символично, однако. Волосы я всё же уложила не в привычный гладкий пучок, а в нечто более мягкое и даже воздушное. Причёска получилась действительно красивой, даже несмотря на то, что потратила я на неё считанные минуты. Пряди лежали ровными волнами, совершенно послушно собираясь в объёмный пучок, а несколько локонов, словно случайно из него выбившихся, добавляли какой-то милой неряшливости и рассеянности в образ. Вздохнув, я плотнее запахнула шаль, кутаясь в неё, и поспешила наверх, в детскую. Анна нашлась там же. Она сидела в кресле, приставленном к колыбели так близко, что она при надобности могла тут же оказаться рядом с малышом, защищая того от эфемерной и почти что нереальной угрозы — всё же особняк на площади Гриммо был местом безопасным и, можно даже сказать, неприступным. На моё появление она отреагировала сразу: её хорошенькая головка тут же дёрнулась, отчего распущенные волосы взметнулись, рассыпавшись по девичьим плечам живописным каскадом. Честно говоря, я даже немного засмотрелась. — Это я, дорогая, — мягко сказала я, осторожно приближаясь к колыбели. — Как ты? Миссис Блэк искренне улыбнулась и пожала плечами, мол какая глупость, нашли, о чём спрашивать. — Всё в порядке… Гарри вроде бы неплохо перенёс ритуал. — Не просыпался? — с нежностью спросила я, вглядываясь в спокойные и даже какие-то умиротворённые детские черты. В голову пришла странная, пугающая мысль — как бы я ни любила внука, мне станет намного спокойней с его отъездом в Канаду — слишком велик риск. Девушка отрицательно покачала головой и встала; для этого ей пришлось отложить вышивку, над которой она всё это время так усиленно работала. — Тебе нужно отдохнуть, милая, — сказала наконец я, отходя от детской кроватки и взяв её за руки. — Все мы выспались, а ты охраняла всё это время чужое спокойствие. — Мне не в тягость, — улыбнулась Анна и слегка пожала левым плечом; делала она, если честно, всё несколько ассиметрично, а я уже давно заметила, что левая часть её тела развита как-то лучше правой. Даже улыбалась она не полноценно, уголок её правой губы был всегда слегка опущен (впрочем, это было скорее её плюсом, чем минусом, и выглядело совершенно очаровательно). — Понимаю, — кивок всё же получился усталым. — Но всё-таки сделай так, как я скажу: сейчас Кричер проводит тебя в спальню, там ты найдёшь свои вещи, переоденешься в ночную рубашку, выпьешь предложенное зелье и наконец выспишься. Миссис Блэк легко кивнула и, слегка пожав мои руки, развернулась, чтобы уйти. Уже у самой двери, почти что стоя в проёме, она как-то слишком резко обернулась и впилась в моё лицо требовательным, беспокойным взглядом. — Спасибо, — негромко сказала она совершенно серьёзно, не допуская даже тени улыбки на лице. — За всё. В этот момент она выглядела действительно, как леди. И этого не могли затмить ни растрёпанные волосы, ни красные от недосыпа глаза, ни печать усталости, что легла за эту ночь на её лицо. Сейчас на ней была слегка помятая белая блуза с коротким рукавом, большим количеством пуговиц на лифе и кружевной оторочкой и юбка достаточно свободного кроя, предусматривающего собой большое количество ткани, отчего её не особенно пышные бёдра были выгодно подчёркнуты. Несмотря на простоту дизайна, которая выдавала некую небрежность в подборке комплекта — было видно, что одевалась девушка на скорую руку, отчего корсет был не так уж и туго зашнурован, а ткань юбки, которая представляла из себя полотно светло-серого цвета с узором из милого, совсем неприметного белого горошка, кое-где смялась, выглядела она как-то строго и собранно. Наверное, именно поэтому мне вдруг пришла в голову мысль, что Анна — словно дар с небес — самая чистая и, можно сказать, светлая в этом доме. — Это мой долг, заботиться о семье, — просто ответила тогда я. Кажется, это её полностью удовлетворило. Именно поэтому девушка, ещё раз кивнув и на этот раз искренне улыбнувшись, скрылась в коридоре. Ещё какое-то время я слышала стук её маленьких каблучков, который вскоре совсем потерялся — видимо, Кричер таки аппарировал вместе с ней в комнату, отведённую девушке, и теперь с минуты на минуту будет передо мной. Так и случилось. Домовик появился спустя пару минут, когда я разглядывала вышитый невесткой орнамент. — Девушка спит, — поделилось существо, довольно улыбаясь. Стоит заметить, что при наличии таких зубов да и вообще внешности достаточно нестандартной, это смотрелось действительно жутко. — А хозяин Сириус и лорд Абраксас уже ждут вас в столовой. — Замечательно, — кивнула я, задумчиво рассматривая собственные руки. — Замечательно… Итак, вплоть до этого момента у меня всё получалось. Буквально, ведь каждое дело, за которое я бралась, всё ещё не потерпело краха. Но вселенная, как говорится, очень любит равновесие, так что сейчас я морально готовила себя принять поражение. Оставалось лишь молиться о том, чтобы оно было не таким важным и разрушительным, да думать, с какой стороны ожидать такую ощутимую угрозу… А пока что мой жених ждал меня вместе с моим сыном внизу, чтобы начать совместную трапезу, мой собственный внук мирно сопел в колыбели, до которой я имела возможность дотронуться, просто вытянув руку, а моя невестка являлась самой достойной и добродетельной девушкой, которую я до сих пор видела в течение всей своей долгой жизни. И пусть за стенами этого дома шла война, в моём маленьком мире установилось какое-то подобие хрупкого и такого значимого для всех нас равновесия.