Kiss me gently

      Рано или поздно они бы оказались тут снова. Сатори хочет большего. Ушиджима наверняка тоже. Но сколько прошло? Полтора месяца? Слишком долго, чтобы просто снова остаться наедине в пустой квартире. На этот раз они не у Вакатоши. Слишком большой дом, постоянно кто-то может появиться. А у Сатори, у Сатори родители уехали на выходные. И он может себе позволить вести себя так прямо на кухне.       Сатори медленно ведет пальцами по чужой шее, груди, по дороге цепляет сосок через футболку и специально зажимает между пальцами. Ушиджима вздрагивает и смотрит чуть более непонимающе, чем обычно. Он совсем не глупый, но все, что касается любви и секса для Ушиваки тёмный лес. И Тендо знает это как никто другой.       Он ещё раз ведёт пальцами по соску, чуть трёт через футболку, одновременно делая шаг навстречу и прижимаясь бедрами. Сатори быстро опускает руки вниз, забирается холодными ладонями под футболку Ушиджимы, касается кожи живота.       Ему нравится, как контрастирует температура. Пресс и грудь у Ушиджимы такие горячие, что, кажется, можно обжечься. И Сатори бессовестно водит ледяными ладонями по этой коже, греет руки, прижимается ближе и готов просто врасти в Ушиджиму.       Вакатоши едва вздрагивает от прикосновений и протягивает руки в ответ, копирует движения, гладит по пояснице. Отпускать Тендо он точно не собирается.       Сатори чувствует, как у него стоит только от этих прикосновений. Колом. Каменно. И он не уверен, чего хочет больше, почувствовать Ушиджиму в себе или вставить ему сам. Выбрать тяжело. Особенно, когда хочется и того, и другого. Да ещё и несколько раз. Сатори недолго думает и опускает руки ниже, к Вакатоши в штаны. Резинка спортивных шорт позволяет не заморачиваться с расстегиванием, и Сатори сразу забирается к нему в трусы. Его руки уже немного согрелись, совсем чуть-чуть, но кажется, будто там, в трусах, ещё жарче, чем под футболкой. Возможно, так и есть.       У Ушиджимы тоже стоит, и можно сразу обхватить крепкий ствол ладонью, пройтись прохладными пальцами по головке. Сатори поджимает губы и тихо стонет от того, как хочет взять этот член в рот. Трогает руками, гладит, массирует, а сам облизывается, представляя, как делал бы это всё языком.       Но опускаться на колени рано. Ушиджима мнет его бедра и ягодицы, и Сатори готов утонуть в этих ощущениях, поддаваясь бедрами навстречу, толкаясь, потираясь членом через шорты о бедро Ушиджимы. Они пришли сюда сразу после тренировки на улице, с одной из площадок, и Сатори наконец может трогать Ушиджиму в спортивной форме. Наверное, у него какой-то пунктик на это, потому что возбуждает просто сам факт, да ещё и спортивная форма не школьная.       Сатори хочет большего. Он хочет наконец дойти до конца, он хочет секса. Ушиджима профан, не хочет спешить уже больше месяца, хотя сто пудов просто боится сделать что-то не так, уже тридцать раз перерыл весь интернет по запросу секса между мужчинами.       Сатори знает, Сатори посмотрел историю его браузера.       В какой-то момент нервы не выдерживают, Сатори резко будто падает, хотя просто опускается на колени, тянет вниз шорты Ушиджимы вместе с бельём, чувствует приторный запах кожи и получает головкой прямо по губам. Он высовывает язык, облизывая её, и обхватывает губами.       Ушиджима будто замирает, смотрит вниз и даже чуть хмурится, зарывается пальцами в растрепанные волосы Сатори.       — Мы только после тренировки… — но тот уже не слушает, член уже наполовину у него во рту, и Сатори сосёт его, как если бы ему предложили самую вкусную в мире карамель, забыв о приличиях.       Пара движений головой, выпустить изо рта и пройтись языком по уздечке, поцеловать налитую кровью головку, провести ладонью по основанию, сжимая ствол в кулаке. Сатори чуть краснеет, осознавая, как сейчас выглядит, чуть задерживает член во рту, облизывая языком вокруг головки, как чувствует, что Ушиджима тянет его за волосы. Не сильно, но ощутимо давит на затылок ближе к шее, заставляя заглотить глубже и показывая темп.       Сатори прикрывает глаза, пытаясь расслабить горло. Если у него наконец получится взять на всю длину, Вакатоши точно понравится. Первые движения заставляют морщиться, но Сатори всё равно старается пропустить глубже, прикрывает глаза, сосредотачиваясь. Ещё пара минут, и Сатори сам двигает головой чуть сильнее, проталкивая головку себе в горло, на секунду замирает, а потом понимает, что задыхается, дергается назад, закашливается, не сразу понимая, что что-то попадает на лицо.       Ушиджима кончает в тот самый момент, когда Сатори выпускает его член изо рта. Он кашляет, но вроде ничего серьёзного, и Вакатоши резко дёргает его вверх, целует в челюсть, скулу, в губы, прикусывает нижнюю и уверенно углубляет поцелуй. Сатори лениво отвечает, смакует привкус чужой смазки и слюны, прикрывает глаза, обнимая Ушиджиму за шею.       Он немного теряет момент, когда оказывается сидящим на столе без штанов и белья. Ещё больше теряется, когда его со стола тут же стаскивают и разворачивают спиной, укладывая на гладкую поверхность грудью.       — Ва… катоши? — спрашивает он неуверенно, на что получает только вопросительное «М?» и «Расслабься». Сатори замирает, опасливо прислушиваясь к ощущениям, когда чувствует несколько поцелуев, легкий укус за ягодицу, а затем что-то мягкое, горячее и мокрое между ягодиц.       Сатори тут же срывается на жалобный стон и ищет, как бы уцепиться за стол покрепче.       Ушиджима вылизывает ему под мошонкой, проходится языком по чувствительный коже несколько раз и сразу принимается за напряженный анус. Гладит языком вокруг, мягко проходится прямо по мышцам и толкается внутрь.       Сатори готов умереть прямо сейчас, в эту секунду.       Умирать раньше двадцати глупо, а Ушиджима ещё не закончил, поэтому смерть откладывается. Но Сатори всё ещё готов.       Но и хочет ещё.       Язык у Ушиджимы бесконечно горячий, как и он сам. Ушиджима действует так медленно, но настойчиво, что в какой-то момент у Сатори действительно получается расслабиться. Он чувствует, что язык легко входит глубже, принося новые ощущения, но пугается этого, наоборот напрягается, сводит колени.       Ушиджима недовольно хмурится и едва отстраняется, смыкает зубы на его ягодице, крепче обнимает за бедро.       — Я же сказал расслабиться, — и теперь вместо языка его пальцы. Массируют там же, неторопливыми движениями. Так почему-то легче и не так смущает, и спустя пару минут Сатори чувствует, что в него входят уже по костяшку.       Холодно, там всё в слюне вместо смазки, которой у них нет, Сатори сжимает зубы и медленно выдыхает через нос, чувствуя, как Ушиджима проталкивает пальцы глубже, как трёт стенки изнутри и не спешит вытаскивать. Сколько раз там успели побывать пальцы самого Сатори, а вот Ушиджимы — первый раз.       — Вакатоши… — звучит жалобно, но Сатори сейчас так всё равно, — глубже. Ушиджима касается совсем рядом, но не там. Не хватает совсем немного, не дотягивается. И когда Вакатоши слушается, вставляет пальцы глубже, Сатори чувствует одновременно как натянулись все мышцы и расслабились внутри. Его подбрасывает от этого ощущения. Сатори протяжно стонет, выгибаясь в пояснице и растягиваясь на столе ещё сильнее. Пара движений рукой и пальцы входят свободнее, он чувствует, как Ушиджима вгоняет их до самых костяшек, упираясь безымянным под мошонкой.       Всё ещё тяжело, но боли Сатори не чувствует, лишь лёгкое жжение и ощущение натяжения мышц.       Непривычно, но со временем…       Сатори тридцать раз благодарит бога, что решился сам себя растягивать пальцами до этого. Но всё равно с Ушиджимой всё по-другому. В тысячу раз лучше. Он плывёт от ощущений, когда Ушиджима попадает рядом с простатой, и чуть вскрикивает, когда прямо по ней.       Надо заметить, Ушиджиму вскрики не останавливают. Он чуть хмурится, внимательно смотрит, что делает, разводит пальцы и кажется слишком серьёзен в намерении разработать Сатори.       Он и так вполне преуспевает, добавляет слюны и третий палец, вызывая тем самым у Сатори дрожь в коленях. Стоять всё сложнее, Сатори страшно представить, как его унесёт от ощущения члена внутри. Члена Вакатоши. Мелькает мысль, что роли как-то распределились сами, Ушиджима решил, что сверху будет он. Сатори не против. Так он тоже хотел попробовать в любом случае. Он судорожно оглядывается, пытаясь увидеть, как Ушиджима это делает пальцами, чуть изгибается, но вскоре снова падает на стол.       — Чёрт… Вставь мне уже… Достаточно… Вакатоши! — У Сатори срывается голос, потому что в этот момент Ушиджима резко вбивает в него все три пальца, а затем просто вытаскивает.       Внутри непривычно пусто и ужасно зудит. Сатори хочет, чтобы снова вошли, чтобы снова натянули мышцы, задели простату. Он ощущает себя последней шлюшкой, жалобно подается назад бедрами.       Сатори упирается в бедро Вакатоши и теперь испуганно замирает, чувствуя ягодицей его стояк. Внутри всё ещё зудит, но теперь есть куча сомнений, будет ли это приятнее, чем пальцы.       Ушиджима кладет ладони на его бедра, мягко гладит, будто успокаивает, чуть сжимает и разводит ягодицы, прижимаясь головкой к мышцам. Сатори снова напряжен, и кажется, что последние десять минут были зря.       — Выдохни. Так он не влезет. Ты ведь сам просил тебе вставить.       Сатори немного стыдно, и он правда хочет. Он закрывает глаза, медленно выдыхает и сглатывает, чувствуя, как Вакатоши прижимается плотнее, как давит на мышцы, заставляя пропустить. Сатори стонет скорее испуганно, когда входит головка, затем понимает, что всё не так плохо, и вспоминает, что делал, когда его трахали пальцами.       Ничерта он не делал, наслаждался тем, как это хорошо.       Вот и сейчас он пытается почувствовать, едва сжимает край стола пальцами, старается расслабить мышцы и сам поддается назад бедрами. Сначала с трудом, но у него получается впустить член глубже, насадиться самому.       Когда он упирается в Вакатоши, то не может поверить, что это всё.       Всё в нём. Сатори заполнен, Сатори и Вакатоши — одно целое, они наконец занимаются сексом. Их первым, неловким сексом, без всего необходимого.       Но и так хорошо, так правильно.       Сатори снова выгибается назад, с размаха цепляет Ушиджиму за шею и притягивает к себе, чтобы поцеловать.       — Боже, ты же оттрахаешь меня как следует, да? — выдыхает он в губы Вакатоши. Тот глупо моргает и качает головой.       — В первый раз главное не перестараться.       — К черту. Я в тебя верю.       И Сатори действительно верит. Ушиджима сможет вовремя остановиться, это точно. Но Вакатоши, кажется, издевается. Начинает с такого медленного темпа, что Сатори готов выть. Приходится подаваться навстречу самому, чтобы получить хоть что-то.       Как он понимает позднее, это всё не просто так. Пока он сам двигался, то достаточно расслабился, плюс показал комфортный темп, который Ушиджима тут же подхватывает, крепче сжимая бедра Сатори.       Постепенно он двигается резче, попадает по той самой точке, вырывая новые стоны. Сатори и так уже на пределе, но до анального оргазма далеко. Поэтому он тянет руки вниз и начинает дрочить себе сам одной рукой, сжимает до боли яйца, напрягаясь в момент, когда головка члена внутри ударяет в простату.       Слишком.       Слишком хорошо.       Пара десятков толчков размеренного темпа — Ушиджима в своём стиле, — и Сатори дёргает, подбрасывает, он резче двигает рукой по члену, сжимает в кулаке головку и наконец кончает с глухим мычанием. Он вздрагивает, Ушиджима не останавливается сразу, а делает ещё пару глубоких толчков, когда Сатори ещё напряжен всем телом. И только потом выходит, додрачивает ему на поясницу. Сатори чувствует теплые капли на коже, как сперма стекает между ягодиц.       У него нет сил подняться. И сомнительно, что Сатори сейчас сможет стоять. Поэтому он не меняет положения, только переводит дыхание, косит взгляд. Очень хочет посмотреть на Вакатоши, поэтому даже рад, когда его поднимают со стола за руку и притягивают к себе, не давая упасть.       — Мы должны делать это чаще, — говорит Тендо на выдохе и довольно улыбается, закидывает руки на плечи Вакатоши. Он разглядывает его лицо и безумно хочет поцеловать эти потрескавшиеся губы.       — Чаще, чем что? — удивлённо спрашивает Ушиджима и гладит его по талии. Он бессовестно выглядит как обычно. Будто ничего и не было.       — Чаще, чем никогда.