Сборник зарисовок с челленджей

Чунмён с трудом уговорил себя вернуться в дом, когда время уже подходило к полуночи. Промёрзший, он оделся в тёплые вещи мужа и завернулся в одеяло, но не отлипал от окна, выходящего на укутанный белым снегом лес. День не принёс вестей. Оставшиеся в селении волки беспокойно переговаривались, а старейшины только поджимали губы, хмуро глядя вдаль. Чунмён не мог спать. Он наварил каши, истопил баню и перестирал скопившееся бельё, лишь бы только не думать о плохом. Но когда на его пороге оказался шмыгающий носом Хань, сдержать в себе слёзы уже не удалось.

***

Хань искренне верил, что ненавидел своего мужа. Он родился и жил на протяжении восемнадцати лет в городе среди людей. Он знал, кем является. Знал, что вместо матери у него папа, притворяющийся женщиной, чтобы не привлекать к их семье внимание. Знал, что природой ему отведена та же «женская» роль в семье, но, взрослея среди обычных мальчишек и девчонок, он не мог этого принять. Поэтому, когда после смерти родителей его, как ещё не достигшего того возраста, когда можно отвечать за себя самому, забрал в стаю дядя, Хань был не просто недоволен, а очень и очень зол. Его «маме», благодаря высокому достатку, не приходилось следить за домом. Естественно, что и Хань ничего подобного не умел. Но в доме дяди на это было всем плевать. Кузены смеялись над Ханем, когда у того ничего не выходило, зубоскалили, когда их папа-омега хлыстал «нахлебника» ивовым прутом по рукам и спине, приговаривая, что никто такого бесполезного омегу замуж не возьмёт, и придётся им с мужем мучиться с Ханем до самой старости. Ханя это злило. Злило то, что его заставляли выполнять «женскую» работу. Злило, что кто-то смел поднимать на него руку. Злило, что все считали, что он обязан выйти замуж и стать для кого-то подстилкой. А потому довольно ухмылялся, когда очередной женишок кривился, узнавая, какой красавец Хань неумеха. Но веселье его длилось недолго, ровно до того момента, когда в разговоре с мужем дядя заявил, что раз уж никого путного не найти, быть Ханю мужем Чанёля. Так Хань и начал воспринимать своего жениха, а затем и мужа как кого-то второсортного. И злился пуще прежнего, выливая своё недовольство на ни в чём не повинного Чанёля. А потом к Ханю начали то и дело приставать посторонние альфы. И Чанёль, и без того дёрганый и злой, начал получать от своего супруга ещё больше ругани и претензий. Тогда-то в жизни Ханя и появился Чунмён. Мён тоже был омегой, которого в стае не любили, но очень хотели породниться. Его дед был среди старейшин, отец-альфа, ныне почивший, был одним из лучших охотников своего поколения, а папа-омега являлся одним из двух деревенских лекарей. А сам Чунмён — просто мечта. Красивый, с притягательным запахом, но слишком уж переборчивый. Альфы как холостые, так и женатые от него глаз отвести не могли, пытались приударить. Незамужние омеги ему завидовали, старшие ревностью и презрением окатывали. А Чунмён всего лишь хотел выйти замуж за того, кто был бы ему приятен. Мён был мужем Сэхуна, близкого друга Чанёля, а потому иногда появлялся в их доме. И однажды застал тот момент, когда Хань выплёскивал на мужа своё негодование из-за чужих домогательств. Отведя недовольного омегу в сторону, Чунмён взялся за разъяснения. Именно от него Хань узнал о том, кто такие омеги, чем они отличаются от человеческих мужчин и женщин и почему не могут жить среди людей без постоянного партнёра альфы. Рассказал об особенностях организма и цикле, о гиперактиве, во время которого омега может понести. Именно из-за приближающегося гиперактива, первого в его жизни, на Ханя стали так реагировать окружающие альфы. Если бы на Хане был запах Чанёля, то никто бы даже носом в его сторону не повёл. А так омега, несмотря на проведённый свадебный обряд, воспринимался свободным, а потому привлекал к себе альф. Чанёль из-за этого подвергался насмешкам, но всё равно тронуть мужа против его воли не смел. Именно от Чунмёна Хань узнал, что Чанёль вообще-то женихом был завидным. Сильный и выносливый благодаря работе в кузне, симпатичный и с лёгким нравом. Ханю все свободные омеги завидовали, а тот всё на мужа серчал и ругался. А для дяди Ханя Чанёль был вариантом не подходящим из-за давней вражды его с почившим ныне отцом молодого альфы. Крепко Хань задумался над своей жизнью после слов новоявленного друга. Просто так принять своего мужа омега не мог, но честно старался к нему присмотреться и быть не таким резким. А гиперактив тем временем был всё ближе. И вот когда Хань уже принял своё положение и собрался предпринять что-нибудь для сближения, в стае сменился вожак, и новый лидер повёл альф за добычей к людям. Хань как никто другой знал о человеческом коварстве, и волнение всё никак не покидало его. Охотников не было уже больше суток, когда в поселении появился окровавленный вожак. Он рассказывал о том, как люди напали на них и как перебили всех волков, говорил, что еле сумел выбраться, сцепившись в схватке с несколькими охотниками, уверял, что именно люди заставили дичь уйти из привычных мест и ждали, когда волки выйдут со своей территории, чтобы перебить стаю по частям. Но вожак и его почившие товарищи сумели практически уничтожить охотников, и те теперь не посмеют прийти на территорию стаи, как планировали. Ханю было плевать на причины, в голове билось лишь то, что он не успел попросить у супруга прощения, не успел рассказать о родившейся симпатии, не успел сделать шаг навстречу. А когда Хань обнаружил себя на пороге дома Чунмёна, его накрыло понимание, что ни у него самого, ни у его единственного друга не будет волчонка от милого сердцу альфы.