Сборник зарисовок с челленджей

Закат расцвёл розовым, густо окрашивая сгустившиеся у самого горизонта на западе облака. Чонин глубоко вдохнул, смакуя запахи родного поселения: ещё пара часов, и он будет дома. Прошло уже не менее четырёх дней с тех пор, как он покинул это место. Поэтому сердце просто заходилось в груди от счастья, что он вернулся. Гудящие от усталости лапы начали двигаться быстрее, а внутри всё кипело от радостного предвкушения. Чонин чуть повёл носом, улавливая немного в стороне от себя запахи друзей. Наверное, был бы он сейчас в человеческой форме, разревелся бы от облегчения. Живы. Оба. Убежав из дома своего спасителя, Чонин первым делом рванул в сторону того места, где охотники их стаи попали в ловушку. Подтаявший снег то тут, то там лежал розовыми кляксами вокруг пока ещё небольших проталин, кое-где на ветвях кустов виднелись клочья волчьей шерсти. Почти посередине поляны зиял провал оврага. Не очень широкий, зато достаточно глубокий и уходящий далеко за пределы поляны в густые заросли. На дне ещё торчали окровавленные колья, но волчьих тел не было видно. Чонин тоскливо заскулил, представив, для чего людям могли понадобиться мёртвые волки. Чонин ещё побродил по залитой холодным лунным светом округе в поисках товарищей, но, не найдя никого, направился в сторону родного селения. Время близилось к полудню, солнце бледным пятном просвечивало сквозь облака. Но Чонину казалось, что он идёт уже пару дней. Рана, несмотря на тугие бинты, открылась, и на тропу то и дело падали густые алые капли. В голове мутилось, и веки становились всё тяжелей. В чувства волка привёл громкий соколиный клёкот — пернатый пролетел прямо над деревьями, явно углядев что-то на земле. Чонин втянул носом воздух и тут же встрепенулся, учуяв впереди запахи крови и волков. Их было двое. Старшие. Чонину даже сперва показалось, что они уже мертвы, но, прислушавшись, он уловил редкое хриплое дыхание. Оставить их умирать молодой волк не мог, а потому, собравшись с силами, кое-как вскинул безвольные туши себе на спину. Чонин помотал головой, стряхивая воспоминания о прошедших сутках, ещё раз принюхался, определяя, в каком направлении ему двигаться, чтобы настичь друзей, и направился вперёд. Чанёля и Сэхуна он нашёл уже спустя час. Потрёпанные, исхудавшие, изляпанные в грязи и крови, они еле передвигали лапами, таща за собой на сплетённых еловых ветках огромную тушу оленя и тело едва дышащего сэхунова отца, которого нашли по дороге рядом с тремя мёртвыми охотниками. Чуть взбодрившиеся от встречи с Чонином друзья рассказали о своих злоключениях: и о ловушке чуть в стороне от основной, и о человеке, который им помог, и об изматывающей охоте, которую они затеяли, чтобы не возвращаться домой без добычи — они ведь обещали. А ещё рассказали о странных амулетах, которые нашли у людей. Пока амулеты были на них, даже следа их запаха не ощущалось в воздухе, но стоило только сорвать с шеи плетёный шнурок, как по носу ударял запах немытого человеческого тела и сладковатый душок тлена, словно и не день всего на мёрзлой земле они пролежали, а как минимум неделю. Амулеты альфы забрали с собой: необходимо было разобраться, что это, и чем это может грозить деревне. Путь до окраины леса дался тяжело. А стоило им лишь увидеть первые дома родного поселения, как силы окончательно их покинули. Упав на снег, Сэхун завыл, что есть мочи, разбивая тишину наступившей ночи. Собравшись с силами, к нему присоединился Чонин, а чуть позже зазвучал и чуть хрипловатый вой Чанёля. Уже погружаясь во тьму, Чонин услышал ответный вой, полный неверия и счастья. Они дома.