Тэхён
У мальчишки, сидящего на перилах на веранде дома напротив, в руках было яблоко. Большое, красивое, сочное — как в рекламе. И этот паршивец смотрел на него без аппетита! От возмущения Тэхён готов был застонать. Он метался от окна к двери, желая выйти на улицу и отнять вожделенный плод или высказать мальчишке всё, просто открыв окно. Но выйти было нельзя, а орать в окно как-то несолидно. После очередного этапа забега он вдруг увидел, что мальчишка смотрит прямо на него. Тэхён ойкнул и присел на корточки, скрываясь от чужих глаз. Выглянул осторожно из-за горшка с разлапистым фикусом, стоящим на подоконнике, и наткнулся на такой же настороженный взгляд. Он неуверенно махнул рукой в знак приветствия. Мальчик махнул в ответ, яблоко выпало из его ладони и покатилось в куст. Не растерявшись, тот сиганул за ним. Тэхён всё-таки распахнул окно и свесился вниз, пытаясь разглядеть, нашёл ли? Мальчишка вынырнул из-под куста и победно вскинул руку с зажатым в ней яблоком. Тэхён засмеялся и поманил его к себе. Он перекинул ногу через подоконник и удобно устроился на нём, пока новый сосед пересекал улицу. — Я Тэхён, а тебя как зовут? — Чонгук, — прогнусавили в ответ. — Отлично, — широко улыбнулся Тэхён и протянул руку: — Чонгук, отдашь мне своё яблоко? — Оно же пыльное… — озадачился новый знакомый, взглянув на добычу и потерев её о футболку. Не отдавая Тэхёну. Тэхён моргнул. Потом ещё раз. — Не… отдашь? — запнувшись, проговорил он. — Грязное, — повторил отказ Чонгук, спрятал руки за спину и смутился. — Хочешь, я принесу тебе другое? — Да, давай, — снова улыбнулся Тэхён, напряжённо глядя в затылок рванувшему домой мальчишке. Тот вдруг развернулся и посеменил обратно. — Может, ты хочешь зайти в гости? У меня много яблок, нам из деревни привезли. И игрушки ещё есть… хён, — совсем тихо договорил Чонгук; его щёки и уши горели, но смотрел он упрямо. — Мне нельзя выходить из дома, — легкомысленно ответил Тэхён, но в голосе его вильнула обида. — Совсем? — погрустнел Чонгук. — Совсем, — кивнул Тэхён. — Ладно, я сейчас. — Стой! — от сверкнувшей в голове идеи поджались пальцы ног и засосало под ложечкой. Нарушение прямого приказа каралось болью. Даже воспоминание о пронизывающих тело разрядах, подобных электрическим, заставило вздрогнуть. Но что если прямой приказ нарушен не будет?.. — Если… Если мне вдруг станет плохо, просто помоги мне забраться обратно, хорошо? Чонгук взволнованно кивнул. Тэхён перекинул вторую ногу на внешнюю стену, медленно поёрзал, прислушиваясь к ощущениям, готовый в любой момент шарахнуться обратно. И прыгнул. Никакой другой боли, кроме той, что дёрнула подвёрнутую при приземлении коленку, не было. Тэхён неверяще смотрел на подоконник. Получилось? У него получилось?! Он на пробу сделал шаг, другой, но поводка на шее так и не почувствовал. — Ты звал в гости, идём? — спросил он дрогнувшим голосом. Мысль о том, что боли и железных отцовских приказов можно будет избегать, не помещалась в голове. За это открытие Тэхён был готов отдать новому соседу все свои игрушки. Тем летом Чонгук обзавёлся первым лучшим другом. А Тэхён с замиранием сердца учился противостоять отцовской власти над ним. И общаться с тем, кто тянулся к нему сам.Чонгук
Способности Чонгука пробудились лишь спустя два года. Сначала — обрывками чужих мыслей в голове, ощущением чьих-то прикосновений, когда Чонгук был один. Затем — нелепыми порой действиями окружающих, начинавших выполнять его спонтанные пожелания. Чонгук, замаявшись, доверился в своём «сумасшествии» Тэхёну и получил ответное признание. И помощь. Это потом Чонгук узнал, что той или иной «силой» обладал по статистике один человек из пятисот. А тогда они с хёном казались ему единственными в своём роде, уникальными. Тэхён научил его загораживаться от лишнего воздействия и — научился закрываться от Чонгука. — Потому что нечего! — Тэхён, довольный собой, щёлкал его по лбу. — Я тебе не могу ничего внушить, и ты мне не будешь. Говорить, что просто не лезет туда, куда Тэхён просит его не лезть, Чонгук не стал. — Это же весело! — негодовал Тэхён, когда Чонгук отказывался разыгрывать на спор первых встречных. Чонгуку — не было. Ему не нравились потухшие глаза хёна, когда его отец накладывал новые ограничения или же заставлял ходить с ним на важные встречи, чтобы вместе воздействовать на нужных людей. Его до истерики напугали осуждение и растерянность на мамином лице, когда та поняла, что купила ему новые, желанные и безумно дорогие кроссовки вовсе не по своей воле. Он плакал тогда, уткнувшись ей в колени, и поклялся, что больше — никогда. Родители поверили. Отец даже не стал ругаться, только попросил говорить, если они что-то могут для него сделать. От этого Чонгук плакал ещё сильнее. Но остановить Тэхёна было невозможно. — Может быть, когда-нибудь, — туманно прогнозировал тот, беря бесплатно мороженное у женщины в киоске и улыбаясь ей во все зубы. «Когда рядом не будет отца», — оставалось висеть несказанным. К тому же, это Чонгук мог выбирать, какой именно краской из палитры своей силы пользоваться, а какой дать высохнуть, потрескаться и однажды высыпаться цветной пылью из набора. У Тэхёна был один угольно-чёрный грифель. Своей техникой он владел безупречно, но выбора — ни в чём — у него не было.***
— Не езди туда, Гук, — прогундосил Тэхён из-под одеяла. Его свалила банальная простуда, но отбиться от неё он не мог уже вторую неделю. — Задницей чую, там какой-то подвох. То, что задница у Тэхёна «чувствительная», выяснилось не так давно, когда тот внезапно и по самые уши втрескался в парня курсом старше. У них даже завязалась интрижка, но Тэхён, верный себе и своим принципам (точнее, их отсутствию), запутался сам, чуть не вскрыл мозг своему избраннику и отвалил — зализывать раны. Но к нынешней ситуации всё это отношения не имело. Чонгуку предложили сразу после окончания школы место в закрытом учреждении для одарённых подростков. Одарённых — в том самом смысле. И Чонгук, излазив вдоль и поперёк программу скрытого за семью печатями сайта, на который ему предоставили тестовый доступ, — загорелся. А Тэхёна, похоже, сжигала то ли ревность, то ли зависть. Ведь теперь им предстояло расстаться надолго, да и Тэхёна-то в этот засекреченный проект не пригласили. Впервые за более чем десять лет их дружбы он не поддерживал решение Чонгука. Впервые от него хотелось быть подальше. И Чонгук уехал. А спустя три недели участия в проекте он впервые подумал, что Тэхён мог быть прав. Группа из дюжины подростков, включая Чонгука, проводила дни напролёт, выполняя различные тестовые задания. С них круглосуточно снимали физические и психические показания. Равномерно приклеенные на кожу датчики вскоре перестали раздражать. Общаться с сокурсниками не запрещалось, но к моменту, когда заканчивались занятия, сил в Чонгуке оставалось ровно на то, чтобы затолкать в себя ужин и, не спотыкаясь, добраться до своей аскетично обставленной комнаты, поэтому познакомиться он ни с кем толком не успел. Им не разрешалось поддерживать связь с внешним миром посредством личного контакта. Телефоны и социальные сети были под запретом; раз в неделю положено было писать письмо семьям, но отсылали его (если отсылали, конечно) другие люди. Чонгуку было чуть проще: его сила — хоть и, казалось, приглушённая то ли датчиками, то ли другим видом блока, а может, непроходящей усталостью — позволяла поддерживать связь с родителями. К ментальному контакту с ним они так и не привыкли, так что он ограничивался тем, что неуловимо касался их сознаний, чтобы удостовериться: они в порядке. Беспокоятся за сына, гордятся им — и ждут. Тэхёна он не трогал. Сначала из уязвлённой гордости (хён даже не пришёл проводить его в новую школу), затем из неясного страха: вдруг, если бы он сказал о своих опасениях, они стали бы более реальными? В течение следующего месяца Чонгук основательно окреп благодаря безвкусной, но очевидно питательной кормёжке и усиленному комплексу упражнений. С его силой, как таковой, никто не работал, объясняя это тем, что к основному курсу программы он ещё не готов. Состав его изначальной группы сильно изменился: несколько человек, как сообщалось, добровольно покинуло проект, на их места пришли новые ребята. На протяжении всего курса подготовки Чонгук оставался лучшим по всем показателям. Это дало ему право первым войти в кабинет, где заседала комиссия, принимающая решение о вступлении в основную программу. Располагалась она, должно быть, за одной из непрозрачных зеркальных стен. Кроме множащихся вглубь отражений в помещении была только большая, странного вида конструкция, напоминающая футуристическое кресло. Повинуясь приказу из громкоговорителя в углу, Чонгук сел в это сооружение, невольно вцепившись в подлокотники от подступающего волнения. Он чувствовал присутствие нескольких новых людей, но не мог угадать ни точное их количество, ни эмоциональный настрой. Возможно, восприятие заглушалось стенами. Или же неоновые наручи были надеты на него неспроста. Думать о том, что эти люди на самом деле смотрели на него совсем без эмоций, как это ощущалось, было страшно. Его паранойя, тщательно гасимая всё предыдущее время, рвалась наружу. И Чонгук сделал то, что делал всегда, когда не мог справиться с этим предательски сковывающим его чувством. «Хён», — мысленно позвал он. В комнату неспешно вошёл мужчина. Он листал что-то вроде медицинской карты. Чонгук вжался спиной в поверхность кресла. «Хён!» Мужчина бросил на него лишь один взгляд, поставил подпись в карте и сунул её в карман медицинского халата. «Хён, ответь же мне!» — Поздравляю вас, мистер Чон. Вы успешно прошли предварительные испытания, — нейтральным голосом сказал он. В другое время Чонгук возгордился бы тем, что взрослый (учёный!) обратился к нему столь официально. Сейчас же его едва ли не колотило от расширяющегося по спирали необъяснимого ужаса. — Добро пожаловать в проект. В руке мужчины появился провод толщиной с леску, он всадил конец в приспособление вроде пистолета. Чонгук замер, как под гипнозом следя за манипуляциями. «Гук? — раздалось в голове. Чонгука тряхнуло от смеси паники и радости снова чувствовать присутствие Тэхёна. — Что случилось?» Мужчина приставил «пистолет» к его виску. — Хён! — закричал Чонгук в голос. Аппарат взвизгнул, когда мужчина спустил курок. Висок обожгло молниеносной болью, оборвавшейся резко, когда Чонгук рухнул в пустоту.