Латте для Фрица

Нойз оборвал звонок, не сказав ни слова. Аоба смотрел на него все это время — и, пускай он слышал лишь одну сторону разговора, преимущественно состоящую из кивков и хмурых «ага» Нойза, он легко догадался, в чем дело. — Они не приедут, — подвел итог Аоба. Нойз не ответил. Его пустой взгляд был направлен в пол, куда-то под ноги. Аоба вздохнул и сел рядом, обняв его со спины. — Эй, зато я могу провести это Рождество с тобой, — сказал он. Нойз повернул голову. — Я бы хотел проводить с тобой каждый день, Аоба. — Я знаю, — Аоба быстро поцеловал его в губы. — Что случилось, почему они не приедут? Нойз пожал плечами. — Куча работы, как обычно. — Может, тогда ты полетишь к ним? — Не-а. Они предложили то же самое, но я отказался. На самом деле мне все равно, увижусь я с родителями или нет, пусть идут нахер со своей работой. Будь мой брат заграницей, они бы бросили все и приехали, чтобы провести Рождество с ним. Аоба ничего не ответил, только крепче обнял его. — Ладно, признаю, я немного ревную. Но если честно, Тео — единственный родственник, которого я действительно хочу увидеть… И я так сильно хотел вас познакомить! Услышав эти слова, Аоба тепло улыбнулся. Неделю спустя, в канун Рождества, Нойз услышал стук в окно гостиной, и когда посмотрел за стекло, то чуть не уронил челюсть от удивления. Потому что снаружи, усевшись на корточки на карниз, радостно улыбался переодетый в Санту Аоба. Нойз поморгал, чтобы проверить, не обманывают ли его глаза. В последний раз он видел бойфренда в их спальне, так какого черта он делал снаружи? Нойз кинулся к окну, чтобы открыть его. — Ну наконец-то, я чуть не окоченел! — воскликнул, ухмыльнувшись, Аоба и запрыгнул в гостиную. Нойз выглянул из окна, чтобы проверить, как Аоба оказался на улице, и ответ пришел незамедлительно: узкий карниз соединял их гостиную и спальню. Но он был едва шире тридцати сантиметров, к тому же они находились на шестом этаже! — Аоба, ты с ума сошел! Чем ты думал, когда решил, что это хорошая идея? Нойз еле успел закрыть окно, за которым дул холодный декабрьский ветер, когда его персональный сексуальный Санта запрыгнул на него, полностью игнорируя его слова. — Счастливого Рождества, Нойз, — промурлыкал Аоба на ухо, после чего жарко поцеловал в губы. Нойз сдался, отвечая на поцелуй, а когда они оторвались друг от друга, он наконец рассмотрел своего бойфренда. Его Санта был одет в красные штаны, отделанные искусственным мехом, красный свитер, черно-белые полосатые носки и свои коричневые ботинки. Нойз осторожно погладил оленьи рожки, которые завершали образ, и ухмыльнулся. — Скажи мне, что я трахну тебя прямо в этой одежде… Не прекращая улыбаться, Аоба поднял руку, чтобы притормозить Нойза. — Эй, всему свое время! Сначала ты должен открыть подарки! И тут Нойз заметил, что на плечах Аобы и вправду висел мешок Санты. Он от всей души рассмеялся, когда бойфренд устроился на его коленях и начал вытаскивать один за другим подарки: разную полезную мелочь, сладости, ручки и тетради, ремень, книгу, старую видеоигру… Похоже, Аоба готовился к этому дню несколько недель. Нойз не мог перестать улыбаться как идиот. — Эй, а где молоко и печенье для рождественского оленя? — заигрывая, спросил Аоба. Нойз мигом убежал на кухню и вернулся с кружкой молока и пакетом печенья. Аоба было потянулся за угощением, однако Нойз не дал ему этого сделать. Достав одно печенье, он надломил его и протянул Аобе кусочек. Так он накормил его парой печений и молоком, после чего убрал кружку с пакетом и потянулся, чтобы поцеловать Санту — медленно, смакуя поцелуй и не в силах остановиться. Аоба тихо выдохнул и сказал: — Уже не терпится получить главный рождественский подарок, да?.. Нойз рассмеялся и начал раздевать бойфренда, обнаружив под одеждой кружевное красное белье. И после этого он взял Аобу прямо на диване в гостиной, оставив на нем лишь те милые оленьи рожки, а когда они закончили — поклялся, что это было лучшее Рождество в его жизни. — Я хотел его сделать особенным для тебя, — прошептал Аоба, устраивая голову на плече Нойза. — Одно твое присутствие делает Рождество особенным, Аоба, — сказал Нойз, нежно поцеловав его. — Но все равно спасибо. В следующем году моя очередь готовить сюрприз для тебя, идет? — Идет! * * * В общем и целом год начался неплохо. Нойз получал хорошие оценки, хотя, по его мнению, он мог бы стараться и лучше. Что же до Аобы, он снова остался без работы, вот только на этот раз не по собственной вине — ресторан обанкротился из-за финансовых проблем, и ему пришлось уйти, — а потому и новую работу он искал в приподнятом настроении. На самом деле Нойз всегда беспокоился, когда Аоба по какой бы то ни было причине увольнялся, потому что из-за переизбытка свободного времени он то и дело нарывался на неприятности. Он напивался чаще и не дожидаясь ночи, а в пьяном состоянии нередко доводил людей вокруг себя до белого каления, что в большей части случаев заканчивалось синяками на его теле. Однако по сравнению с тем, что было раньше, Аоба вел себя хорошо. Несколько недель спустя, ближе к середине семестра, Нойз начал работать над новым школьным проектом. В конце концов он признал, что японская система обучения предъявляет куда более жесткие требования, чем он ожидал. Ему пришлось в очередной раз отказаться от вечерних матчей Райм, чтобы подготовить проект как следует и сдать его в срок. В час ночи Нойз решил, что с него хватит, и, отчаянно зевая, лег спать. К его удивлению, когда прозвенел утренний будильник, Аобы рядом не было. Тогда Нойз набрал его номер, но ему никто не ответил. Слишком занятый, чтобы снова трепать себе нервы и пытаться выяснить, что случилось, Нойз просто отправил ему сообщение с пожеланием доброго утра и приступил к привычной утренней рутине. Трепать себе нервы Нойз начал, когда вернулся из школы, а новостей от Аобы так и не было. Он не приходил в их квартиру, не позвонил и не написал ему. В голове возникали различные сценарии развития событий, один хуже другого. Нойз надоел Аобе, и тот решил порвать с ним. Аоба встретил бывшего любовника, который его сейчас отлично трахал, и ему явно было не до Нойза. Аоба попал в автомобильную катастрофу и умер. Ругаясь, он пытался выдвинуть менее ужасающие и более реальные альтернативы того, что могло произойти с Аобой. Например, он встретил друзей и решил провести день с ними. Таэ заболела, и он отправился домой, чтобы поухаживать за ней. Его срочно вызвали на работу, и у него не было времени, чтобы заехать к ним на квартиру. Точно. Но, так или иначе, Аоба бы все равно позвонил ему. Нойз глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться. «Окей, не нужно раздувать из мухи слона. Все будет хорошо, этому должно найтись логическое объяснение, — думал он. — Кстати, что-то могло случиться с его койлом». Но он бы мог связаться через койл знакомого или бабушки, да даже телефонная будка подошла бы. Нойз застонал и потер виски. Тогда он позвонил Мизуки и паре их с Аобой знакомых, но никто из них не видел Аобу прошлой ночью. Номера Таэ у Нойза не было, поэтому он решил пойти к ней домой. Нойз десять минут стоял под дверью и жал на звонок, но ему так никто и не открыл. Тогда он побежал на точку встречи раймеров: для Райм было чересчур рано, и все же ему удалось пересечься с парой игроков, которых он знал лично… и ничего от них не добиться. Сердце камнем ухнуло вниз: вероятность того, что Аоба просто нашел себе другого, возрастала в геометрической прогрессии. Ненавидя всех и вся, Нойз поплелся домой. Он заставил себя сесть за проект и работал несколько часов подряд, но тяжесть в груди убивала всю продуктивность напрочь. На следующее утро он проснулся все так же один: подушка рядом была холодной, а простыня — несмятой. Нойз проверил койл: уведомлений не было. Тогда он собрался и пошел в школу, смирившись, что ему остается только ждать новостей. Его койл пискнул, оповещая о новом сообщении, когда он возвращался домой. «Они перевели Аобу в приемный покой. Палата 207». Отправителем был Мизуки. Нойз застыл на месте, пытаясь осознать смысл сообщения. «Приемный покой. Палата 207». Речь шла о больнице. Он быстро набрал Мизуки, параллельно высветив экран и начав гуглить список больниц Мидориджимы. — Нойз? — Да! Где Аоба?! — Ты в больнице? — Нет! Уроки только закончились, я иду домой. Я даже не знал, что Аоба в больнице! Последовало долгое молчание, прежде чем Мизуки все-таки спросил его: — Ты… не знал? Тебе никто не позвонил? Нойз никогда в жизни не чувствовал себя таким раздраженным, как сейчас. — Просто… Просто скажи мне, в какой он больнице, прошу тебя, и что с ним произошло. — А… конечно, Центральная Больница. Самая большая в Мидориджиме, ты знаешь, где она находится? Нойз уже бежал в нужном направлении. — И насчет того, что произошло: меня там не было, но у него вроде передозировка наркотиками, и к тому же он ввязался в драку с каким-то раймером или раймерами. Нойз выругался. «И меня не было рядом». — Но жить будет, слава богу… Ты идешь навестить его? — Да, скоро буду на месте! — Передавай ему привет. Я навещал его утром, но он был без сознания. Нойз поблагодарил Мизуки и сбросил вызов, побежав быстрее. Палата 207. Нойз остановился перед самой дверью, чтобы отдышаться. Кроме того, он боялся, что увидит внутри. Но Мизуки сказал, что его жизнь вне опасности, верно? Нойз заглянул в узкое окошко в двери, пытаясь разглядеть палату. Кажется, в кровати лежал Аоба. Да, точно: по подушке разметались его длинные голубые волосы, а в кресле рядом сидела Таэ. Сердце Нойза пропустило удар, когда он наконец открыл дверь. Таэ тут же повернулась к нему, а вот Аоба посмотрел в его сторону только через пару секунд. Вдруг бабушка подскочила, схватила Нойза за руку и выволокла его в коридор. — Мне надо поговорить с тобой, Нойз, — сказала Таэ, прежде чем он успел открыть рот. — Ты должен знать кое-что, и мы не можем обсуждать это в присутствии Аобы. — Почему нет? Я хочу увидеть его! — С ним все в порядке. Но два дня назад у него была передозировка наркотиками, и его избили. Впрочем, он отделался сломанной рукой, синяками и легким сотрясением. Что страшнее — сами наркотики, которые он принял в ту ночь, и их воздействие на его организм… Врачи так и не смогли выяснить, что это. Нойз побледнел. — Наркотики спровоцировали у него частичную потерю памяти. Он не помнит Райм, равно как и последние годы своей жизни. Нойз сжал кулаки, готовый к последнему удару, который должен был последовать за этими словами. Таэ громко вздохнула и, смотря на Нойза с сочувствием, сказала: — Он не помнит тебя. — Дайте мне увидеть его. Он вспомнит меня. Таэ снова схватила его за руку. Она все еще смотрела на него с сочувствием, но в ее взгляде было кое-что еще. Решимость. — Я не могу этого допустить. Нойза охватила злость. — Послушай, Нойз, так будет лучше. Он не помнит Райм, однако мы сказали ему, что он оказался в больнице из-за передозировки наркотиками и драки, и он сожалеет о случившемся и хочет исправиться. Поэтому для его же блага я не могу позволить ему вернуться в Райм или снова общаться с друзьями, связанными с этой игрой. — Я не друг, — Нойз почти выплюнул последнее слово. — Ты… ребенок. Прости, Нойз, но это правда. Я знаю, что ты чувствуешь к нему, но сейчас Аобе нужен взрослый человек, который присмотрит за ним. Два ребенка, пытающиеся заботиться друг о друге, — не самый лучший союз. Состояние Аобы слишком нестабильно, ты знаешь это. К тому же он изменился. — Что вы имеете в виду? — спросил Нойз слабым голосом. Ему нужно быть готовым к еще одному удару? Таэ кашлянула и отвела взгляд. — Скорее всего, он не тот Аоба, которого ты знал раньше. Сейчас он принимает лекарство, которое позволит ему справиться с воздействием наркотика на мозг, однако у него есть побочный эффект. Нойз оттолкнул старушку — настолько мягко, насколько только мог, — и ворвался в палату. Ему нужно было увидеть своего парня. Когда он оказался внутри, Аоба взглянул на него и слабо улыбнулся. Его лицо было покрыто синяками и ссадинами, его правая рука находилась в гипсе, однако в целом он выглядел неплохо. Не его состояние заставило сердце Нойза ухнуть вниз, а его улыбка. Нойз знал каждую улыбку Аобы. Сейчас Аоба улыбался вежливо — так, когда он обычно бывал озадачен. — Аоба, — Таэ вошла в палату следом, — это Нойз, твой друг. — А, спасибо, что пришел навестить меня, — голос Аобы был совсем слабый, но нежный. — Думаю, Таэ уже рассказала, что у меня амнезия… поэтому я не помню тебя. Мне очень жаль. Нойз не сумел вымолвить ни слова: комок, возникший в горле, был таким большим, что он не мог и вдохнуть. После неловкой паузы Аоба наконец спросил: — А… ты в средней школе учишься, верно? Как мы познакомились? Ты младший брат одного из моих друзей? Прости, что совсем не помню. Нойз больше не мог этого вынести и вылетел из палаты. Таэ вышла в коридор через минуту. — Я же говорила тебе, — сказала она. Нойз хотел плакать, как никогда. Возможно, это помогло бы уменьшить печаль, разрывающую его изнутри. — Я знаю, ты должен был сам увидеть, — добавила она. — Он сможет вернуть себе память? Что говорят врачи? — Я сильно сомневаюсь в этом. Его амнезия вызвана не сотрясением мозга, а наркотиком. Мы не смогли проанализировать все компоненты наркотика, но те, которые нам известны… влияют на височную долю головного мозга. А лекарство, которое мы даем ему сейчас, поможет ему контролировать себя, однако оно также блокирует доступ к височной доле: теперь он будет помнить все события после инцидента и вряд ли вспомнит то, что было до него. Мне жаль говорить это тебе, Нойз, но Аобе придется учиться с нуля, как выполнять элементарные действия, и поначалу он с трудом сможет контролировать свои эмоции. Ему придется нелегко. — Я позабочусь о нем. — Таэ фыркнула. — Он даже не помнит тебя, малыш! Минуту назад он принял тебя за младшего брата своего друга! Ты не можешь позаботиться об Аобе. По правде говоря, тебе самому нужен взрослый, который будет присматривать за тобой. Ты еще слишком мал, чтобы жить сам по себе. — Но у нас все было хорошо! — воскликнул Нойз, чуть не закричав. — Да уж, я вижу, к чему ваше «хорошо» привело… — несмотря на свой низенький рост, Таэ посмотрела на него свысока. — Возвращайся домой, учись хорошо в школе и забудь про Аобу. Ты молод и найдешь еще кучу других парней, уверяю тебя. Нойзу словно влепили пощечину. Но, возможно, она права, и он не подходит для того, чтобы заботиться об Аобе. В конце концов, они встречались пять месяцев, и Нойз не смог уберечь его. Он никак не смог помочь Аобе. Нойз прислонился лбом к стеклу дверного окошка, отделяющего его от палаты. Аоба взглянул на него и неуверенно помахал рукой. У Нойза не осталось сил, чтобы помахать ему в ответ. Больше ничего не сказав, он развернулся и пошел к лестнице, ведущей вниз, к большим двустворчатым дверям в холле.