Латте для Фрица

Остаток выходных Нойз провел за повторением кандзи и улучшением сайта: теперь ему не нужно было встречаться с покупателем, чтобы забрать деньги, — он устроил систему платежа так, чтобы осуществлять перевод средств прямо с койла участника ставок. Стоило подумать об этом раньше — онлайн-платежи действительно многое упрощали. И к тому же иметь яркий веб-сайт с актуальным контентом просто круто само по себе. Не говоря уже о том, что он чувствовал потребность занять чем-нибудь свое время. В понедельник он сразу пошел домой после школы, а вечером нарушил традицию заглядывать к Мизуки в бар. Ему просто необходимо было сыграть в Райм, необходимо было почувствовать физическую боль. Он жаждал ощущать ее всем телом, кричать на пределе своих возможностей, выбивая воздух из легких. Но исход наступил слишком скоро и разочаровывающе: он быстро победил противника и ушел ни с чем, в крайне дурном настроении. Впервые за много месяцев он ввязался в драку на улице, использовав для этого выдуманный повод. Он позволил другому парню избивать себя, наносить удар за ударом, пока тот, испугавшись, что Нойз не отвечает, не убежал. И этого тоже было недостаточно. Нойз лишь чувствовал, как кровь стекает струйками из носа и из рассеченной брови, а бок слегка ноет, но сама боль казалась приглушенной и почти неосязаемой. Как всегда, вне досягаемости. «Я всегда хочу то, до чего не могу дотянуться, что не могу иметь», — подумал он. Нойз жаждал физической боли, которая бы заглушила боль душевную, но, похоже, она была недоступна ему. Как и Аоба. По дороге домой, вытирая платком кровь, он вдруг вспомнил, как всегда терпеть не мог обрабатывать свои раны, зато почти получал удовольствие, ухаживая за Аобой после очередной драки. Его вновь охватила тоска по беспечному бойфренду, но на ее место тут же пришло сожаление о том, как ужасно он повел себя с Аобой на выходных. Это правда, что Аоба, которого он любил так сильно, исчез и никогда не вернется, но часть его все еще жила. Аоба после инцидента не стал полностью новым человеком, и то, что отличало его от прежнего Аобы… Что ж, Нойз больше не мог себя обманывать и отрицать собственные чувства. К тому же новый Аоба полюбил его практически с самого начала, как и прежний Аоба… Разве это не доказательство того, что они должны быть вместе? Нойз вздохнул, признавая поражение. Он почувствовал себя совершенно глупым, испорченным ребенком. Аоба не сделал ничего плохого и многое пережил, а Нойз вместо поддержки только наговорил ему ужасных вещей. Прокручивая в голове одни и те же мысли, он заглянул в кофейню на следующий день после школы. Нойз и в самом деле успел за день соскучиться по этой части своей повседневной рутины, но, как бы сильно он ни хотел увидеть Аобу, он занервничал, встретившись с ним глазами. Аоба побледнел и начал теребить концы волос. Дойдя до стойки, Нойз окинул его взглядом с головы до ног и тепло улыбнулся ему. По меньшей мере, он наконец был уверен, что все делает правильно. Хотя больше ему хотелось быть уверенным в том, что ответит сам Аоба. — Привет, — он махнул бариста рукой. Аоба посмотрел на него очень серьезным взглядом, и Нойз почувствовал радостное удивление, увидев в его глазах ту же самую решительность. Пускай Аоба казался на первый взгляд слабым, это впечатление было обманчиво. В такие моменты Нойз гордился им. — Я думал, ты не вернешься, — признался Аоба, не собираясь ходить вокруг да около. — Ты не пришел вчера. — Мне нужно было подумать, — прошептал Нойз. — Ладно. Надеюсь, это помогло. — Более чем. Нойз облокотился на стойку и подался вперед, к самому лицу Аобы, который в свою очередь не сдвинулся с места. — Слушай, я был тем еще идиотом в пятницу. То, что я сказал тебе… наверное, могло показаться, будто одного тебя мне недостаточно, но это не так. Аоба ничего не сказал — только недоверчиво вскинул бровь. — Ты прекрасен таким, какой ты есть, Аоба, а я был глупым ребенком, который пытался найти в тебе то, чего больше нет. Во взгляде Аобы промелькнула грусть, и он опустил глаза. — Я все же могу понять, что ты чувствуешь, — мягко произнес он. — Должно быть, тебе не менее тяжело, и эта боль не проходит. Ты потерял кое-кого важного, а я не могу заменить его. — Тебе и не нужно, — Нойз наконец протянул руки и обхватил ладонь Аобы, начав поглаживать ее большими пальцами. — Тебе не нужно. Я буду счастлив, если ты все еще хочешь быть со мной. Аоба казался ошарашенным, но спустя пару секунд его лицо осветилось улыбкой облегчения. А затем он заметил небольшую очередь, сформировавшуюся за спиной Нойза, и смущенно отдернул руку. — Давай… давай вечером поговорим, ладно? Нойз хихикнул и выпрямился, кивнув. — Маленькое латте. Заказ принят! * * * Атмосфера в баре отличалась от той, что встретила его на прошлых выходных. Сегодня был вторник, и помимо них внутри сидело еще двое посетителей, потягивающих напитки и ожидающих очереди в салон. Сам Мизуки бил татуировку — вместо него за баром стоял его коллега. Когда Нойз пришел, Аоба уже ждал его. Нойз поприветствовал остальных ребят (которых он едва помнил с предыдущих визитов в бар) и подсел к Аобе, улыбнувшись ему. Тот улыбнулся в ответ, хотя только слепой бы не увидел, как он нервничает. — Выглядишь взволнованным, — сообщил Нойз. — Думал, что не приду? Аоба пожал плечами. — С тобой невозможно знать наверняка. Я не ожидал увидеть тебя и в кофейне, ты меня буквально застал врасплох. — Ну, если подумать, — начал Нойз, ухмыляясь, — это было не самой моей лучшей идеей. Мне следовало с самого начала прийти сюда, а не смущать тебя на рабочем месте. Аоба порозовел, и Нойз почувствовал непреодолимое желание поцеловать его, в котором не стал себе отказывать: не медля ни секунды, он потянулся вперед и коснулся губ Аобы своими. Реакция последовала тут же. — Нойз! Аоба покраснел, как божья коровка, прижал ко рту ладонь и бросил быстрый взгляд на других посетителей. Нойз расхохотался и покачал головой. «Ты совсем непохож на себя прежнего, — подумал он. — Но такой милый». — Не у всех на виду, ладно? Допустим, раньше меня это устраивало, но сейчас я… я не могу так. Нойз поспешил его заверить, что не против заниматься подобными вещами наедине, хотя все еще ухмылялся. Поколебавшись, Аоба вдруг взял его за руку, все еще красный от смущения. — А что, если… Что, если я в конце концов все вспомню или моя другая личность однажды вернется? — Так вот что тебя беспокоит? Ну, для меня это уже не имеет значения, мне нравятся все твои личности. Даже если что-то подобное произойдет, мы разберемся с ситуацией вместе, идет? Аоба кивнул с явным облегчением и сжал его ладонь в своей, прошептав: «Спасибо, Нойз». В тот же момент Мизуки выглянул из-за ширмы, которая отделяла тату-салон от бара, и радостно улыбнулся им. — Так и знал, что это ваши голоса, парни! — он повел подбородком в сторону их рук и воскликнул: — Так вы снова встречаетесь? Давно пора! Эй, эй, ребят, глядите! Поздравьте эту парочку и выпейте пива за их «долго и счастливо», напитки за счет заведения! Аоба застонал и спрятал лицо в ладонях, а Нойз, напротив, громко рассмеялся и принял поздравления и хлопки по спине. Спустя час или около того Нойз заплатил за напитки и сказал, что должен идти. Аоба поднялся с серьезным лицом и последовал за ним. — Все-таки решил драться со мной в Райм? — усмехнулся Нойз. — Я ведь никогда не играл с тобой, ты в курсе? — Забей на Райм сегодня, — Аоба смотрел на него с решительностью, которая отражалась в каждой черте его лица. Нойз почувствовал, что на такой взгляд не сможет ответить отказом. — Ты говорил, что тебе нужно все от меня. Я хочу дать тебе все. Расставив все точки над «i», Нойз сглотнул, внезапно охваченный эмоциями. Он взял Аобу за руку и поцеловал в ладонь, не отрывая взгляда от его ореховых глаз. — Пошли домой. Очень скоро они добрались до квартиры Нойза («до нашей квартиры», тут же поправил себя Нойз). По пути они почти не разговаривали, но эта тишина совсем не казалась неловкой — она была приятной, когда оба просто наслаждались близостью и теплом рук друг друга. Закрыв дверь, Нойз предложил Аобе что-нибудь выпить и нежно поцеловал в губы, пока тот не начал снова себя накручивать. Легкие поцелуи на кухне быстро превратились в горячие и страстные, и Аоба шумно опрокинул в себя стакан воды, после чего Нойз взял его за руку и утянул в спальню. Проведя ладонью по щеке Аобы, он взглянул ему в глаза. — Тебе необязательно делать это сейчас, мы можем просто провести время вместе. Делай, что хочешь, я не буду тебя принуждать или торопить. «Хотя мне точно понадобятся холодный душ и дрочка, если ты сейчас решишь остановиться», — добавил он про себя. Однако никто из них, похоже, не собирался останавливаться. Как будто бы кто-то открыл ворота дамбы, и их унесло бурным потоком воды. — Я хочу этого, — заверил его Аоба в перерыве между поцелуями. — Просто… я немного нервничаю. Я не помню, как занимался этим… вообще. Нойз хихикнул и забрался ладонями под футболку Аобы, тут же почувствовав тепло его мягкой кожи и дрожь от нетерпения. — Выходит, сегодня я буду твоим первым? Надо же, какая честь! Он уложил Аобу на кровать и задрал футболку выше, пытаясь снять ее. Но Аоба стиснул зубы и сжал пальцами ткань, не давая этого сделать. Нойз снова хихикнул, когда поймал его возмущенный взгляд. — А почему это я первый должен раздеваться? — запротестовал он. — Я стесняюсь. — Ладно, не сердись, я выключу свет. Нойз щелкнул выключателем, погасив лампу, и вместо нее зажег светильник на компьютерном столе. Идущий от него золотистый свет был мягче и делал атмосферу более интимной, подсвечивая полуобнаженное тело Аобы и выделяя отдельные его черты. Его глаза. Его губы. Его подтянутый живот и твердые соски. Нойз вернулся на кровать, нависнув над Аобой, и поцеловал его в подбородок. — Так лучше? — спросил он. На этих словах его собственная футболка полетела в другой конец спальни. Аоба распахнул глаза — почти черные из-за расширившихся зрачков, — и его руки сами начали блуждать по нагой коже Нойза, исследуя новую территорию. Нойз позволил ему это делать, страшась момента, когда ему снова придется объяснять свою нечувствительность. — Ты весь в синяках, — произнес Аоба обеспокоенным голосом. — Выходит, не только лицо… Тебе не больно, когда я касаюсь тебя? Нойз помотал головой: он уже и забыл о драке прошлой ночью. Аоба убрал руки и заглянул ему прямо в глаза. — Ты не чувствуешь боль. Ты вообще что-нибудь чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе? Нойз взял его за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Немного. Почти не чувствую. — А как мы тогда занимались сексом? — лицо Аобы стало встревоженным. — Не беспокойся… Некоторые части моего тела довольно чувствительны. Особенно мой рот. И мой член, хотя не так сильно. Так что проблем с сексом у нас не было. Просто расслабься, малыш. Последнее слово слетело с его губ случайно, а чуть позже, осознав смысл сказанного, он подумал, что Аобе идет. Нойз снова начал стягивать его футболку, наклонившись и целуя губами обнаженную кожу. На этот раз Аоба поддался и вытянул руки — и вскоре вторая футболка тоже полетела на пол. Его длинные волосы взметнулись в воздух и рассыпались по подушке яркими синими росчерками на белой ткани, отчего у Нойза перехватило дыхание. Смутившись собственной реакции, он снова наклонился и начал целовать шею Аобы, спускаясь к его плечам и ключицам. Он помнил, как Аоба любил это: медленные поцелуи и ласки, нарастающее напряжение между ними, когда оба от нетерпения готовы взорваться. Спустя месяцы разлуки Нойз почувствовал, что его вот-вот разорвет не от ощущений, а от эмоций. Он не понимал, как жил все это время без возможности прикасаться к Аобе — он мог лишь смотреть на его. Но Аоба снова был с ним, и к чертям все отличия, к чертям амнезию или что-то еще — теперь Нойз, медленно растягивая задний проход Аобы, наконец понимал, что Аоба — единственный и неповторимый и что каждую его часть он готов принять и полюбить. Нойз ласкал его пальцами, губами и языком, пока тот не начал умолять трахнуть его, плавясь под ним, как мороженое под палящим солнцем. Его и так сбившееся дыхание превратилось в сдавленные хныканья, когда Нойз наконец вошел, но тело Аобы узнало его, и двигаться было не так трудно. Хныканье переросло в жаркие стоны и едва слышные «Нойз» и «Ах! Боже!..», а Нойз повторял, какой он потрясающий и как ему хорошо с ним. Когда он нарастил темп, по щеке бойфренда скатилась слеза, и Аоба обхватил его шею, почти с отчаянием прижавшись к нему. За секунду до того, как Аоба зажмурился и откинул голову назад, застонав от слишком сильного наслаждения, Нойзу привиделся знакомый золотистый блеск в его глазах. Он присоединился к Аобе очень скоро, шепча ему на ухо: — Все хорошо, малыш. Я здесь. Я с тобой. Несколько минут они, уставшие и покрытые потом, просто лежали, обнявшись и переплетя руки и ноги. Вдруг Нойз осознал, что впервые в жизни занимался сексом без защиты. Но, посмотрев на Аобу, всего раскрасневшегося, с растрепанными волосами, он решил, что все в порядке. Да и тот наверняка прошел всевозможные тесты и сдал всевозможные анализы, пока лежал в больнице. К тому же его заводил вид бойфренда сзади, где с внутренней стороны бедер стекала белая струйка, — Нойз устало усмехнулся. А последовавшее сердитое хмыканье Аобы, для которого это тоже не осталось незамеченным, сделало момент бесценным. — Кончай смеяться, идиот! — Держи, — все еще хохоча, Нойз кинул ему упаковку с салфетками. Наконец кое-как вытершись, Аоба устроился на груди и плече Нойза, и тот вздохнул от ощущения знакомой тяжести и тепла. — Это было чудесно, Нойз, — прошептал тихо Аоба. — Ты — чудесный. Я люблю тебя. — Что ты сказал? Нойз обхватил лицо Аобы руками и заставил его поднять голову — так, чтобы их взгляды встретились. Аоба тепло улыбнулся, и от этой улыбки, казалось, засветились его глаза. — Я сказал: я люблю тебя. Но вряд ли это для тебя новость… — Не новость, но я впервые слышу это от тебя. Аоба ошеломленно уставился на него. — Серьезно? Ну… — подумав, он снова улыбнулся. — Я рад, что наконец-то сделал что-то для тебя в первый раз. Он немного приподнялся, чтобы поцеловать Нойза. А затем отвел взгляд и закусил губу. — Тебе… не нужно ничего говорить, если не чувствуешь то же самое. Все нормально, я понимаю. — Что? О! Нет, прости, я просто… сильно удивился. И я не говорю такие слова часто… да и вообще не говорю, но я тоже люблю тебя, — он потянулся к Аобе и поцеловал его. — Я очень сильно люблю тебя. На самом деле в этот момент ему показалось, будто тяжелый камень рухнул с его плеч. Произнесенные слова не звучали приторно и слащаво, как он себе представлял. Напротив. Помолчав немного, Аоба высвободил руку, чтобы включить на койле музыку. — Хм-м… А вот твой вкус в музыке все такой же отвратительный, — пожаловался Нойз с усмешкой. — Чем тебя не устраивают Goatbed? — Устраивают, но для них сейчас явно неподходящий момент. На моем койле куча музыки, поищи, что тебе нравится. Аоба взял койл Нойза с прикроватного столика и включил его плейлист, на что Нойз одобрительно хмыкнул. Но вместо того, чтобы вернуть девайс, Аоба начал изучать его содержимое. — Нойз… — окликнул он с немым вопросом в голосе. Нойз приподнял голову и повернулся, чтобы посмотреть, что заинтересовало Аобу. Тот открыл альбом с фотографиями. Нойз перевел взгляд на Аобу и кивнул, после чего сел позади бойфренда, обняв его за талию одной ногой и оперевшись подбородком на плечо. Они смотрели фотографии вместе. Большую их часть они пролистывали в тишине, но некоторые вызывали вопросы у Аобы. Нойз, как ни старался, не мог представить, каково это: смотреть на фотографии своей предыдущей версии и не узнавать себя. — Ого! Я курил? — Иногда. — Тебя это устраивало? Нойз пожал плечами. — Я не возражал. На самом деле он находил это сексуальным, но ни за что не признается об этом вслух. — …Я готовил еду? Охренеть! — Ну, ты учился готовить, и тебе это очень нравилось. — Серьезно? Бабуля всегда готовит на нас двоих, так что я никогда не готовил сам. Он изучал реакцию Аобы. Тот пораженно восклицал на одних фотографиях, смеялся и улыбался на других, спрашивал о людях, которые появлялись на фото вместе с ними, и как можно быстрее пролистывал интимные снимки. А потом все равно возвращался к последним, заставляя смеяться уже Нойза. Наконец он остановился на фотографии, где он лежал в постели воскресным утром, — той фотографии, с которой Нойз засыпал, его любимой. Аоба поднял ладонь и коснулся пальцем своего лица на экране — и Нойз мог поклясться, что эти двое людей — настоящий и тот, что на фото, — один и тот же человек. — Тебе не нужно говорить, что ты любишь меня, — вдруг прошептал Аоба. — Это видно на фотографиях, Нойз. Нойз обнял его крепче и вытер слезы, покатившиеся из глаз Аобы. — Ш-ш… — тихо произнес он. — Все в порядке, после секса тебе всегда трудно справиться с эмоциями. Можешь плакать, если хочется. — …Нойз! Аоба повернулся к Нойзу и бросился к нему в объятия. Тот погладил Аобу по длинным волосам, улыбаясь и чувствуя себя счастливым и наконец-то дома после всего ада, через который он прошел в последние месяцы. Теперь все на своих местах, и он сделает что угодно, чтобы сохранить их покой.