Я, молча, всё лежу один, Он будто бы не победим. Кто встанет против, тот умрёт, Мы это знаем наперёд. Есть для меня лишь два пути: Пойти обратно, жизнь спасти; Идти вперёд, не отступать, Что дальше будет уж не знать. Я выбираю путь второй, Хоть он и сложный, непрямой. Мне б только душу сохранить И больше беса не пустить. Очистить бы сосуд греха, И голова будет тиха, Тогда и жизнь я полюблю, Тебя лишь выслушать молю…
Игорь ворочался. Настолько сильно, что разбудил заснувшего подле его кровати Артема. Дзюба осторожно поправил сбившееся куда-то набок одеяло и тихо вышел из комнаты младшего. Все-таки в горле пересохло, надо бы и самому выпить чашечку чая. Игорь резко сел на кровати, от чего жутко болевшая голова, будто начала сдавливаться с разных сторон. «Чёртов кошмар, — Акинфеев оглядел комнату, убеждаясь, что ничего страшного в ней нет и он в полной безопасности, - я не могу так больше. Я должен что-то сделать. Должен что-то изменить», — мальчик спустил босые ноги с кровати, касаясь ими холодного пола, и медленно поднялся, направляясь к двери. На кухне что-то гудело. Наверное, плита, греющая чайник. Игорь двинулся на звук. Артем стоял перед плитой. Чайник начал тихонько посвистывать, уведомляя о закипании, после чего старший быстро снял его с плиты и налил кипяток в кружку. Игорь бы продолжил наблюдать за его действиями и дальше, если бы не дурацкий кашель, выдавший его. — Ну и зачем ты встал? Парень не успел опомниться, как Артем уже тащил его обратно в комнату, крепко держа за плечи и тут же говоря о том, что ему нельзя вставать. Дзюба уложил больного в кровать и укрыл одеялом, казалось, по самые уши. — Тебе нужно лечиться, у тебя постельный режим, — сказал Артем, поворачиваясь к Игорю спиной и собираясь сделать шаг в сторону двери. «Я должен что-то изменить…» — ударило Игоря по ушам. Мальчик сел на кровати, хватаясь за руку Артема, как утопающий за соломинку. Сердце застучало в висках, а воздух в груди сперло. Но назад пути нет. Он сжег мосты. Теперь осталось только вперед. — Артем, — голос жутко дрожал и хрипел. Но не от жуткой боли в горле. Не удивительно… — Что? — Дзюба не поворачивался, боясь, что это всё иллюзия, которая сейчас развеется, что ему лишь послышалось. — Артем… не уходи… пожалуйста… — говорить оказалось куда тяжелее, чем писать. Футболист, наконец, обернулся, опускаясь на корточки перед кроватью и все еще не отпуская руку подростка: — Я никуда не уйду… — Спасибо, — Игорь улыбнулся одними уголками губ, — за все… Артем сел на край кровати совсем рядом с парнем. И обнял. Ему дожути хотелось расспросить мальчика. Но нет. Не сейчас. Он не должен рвать эту тонкую ниточку между ними. Он должен сделать ее канатом. Игорь поставил голову на плечо Дзюбе. Опять это чувство… спокойствия… — Ну, все, ложись, — Артем уложил Игоря за плечи, — и не смей вставать… — А ты не… — Я не уйду… — старший провел по растрепанным волосам мальчишки рукой, на что последний улыбнулся. Очень искренне. Как раньше не улыбался, — улыбайся, пожалуйста, почаще… Акинфеев тихонько засмеялся. Так по-детски. Так звонко и заразительно. Что Артем засмеялся тоже. Он и представить не мог, какой замечательный смех у этого ребенка. — Я так давно не смеялся, — Игорь вмиг стал серьезным и сосредоточенным, — года два, не меньше… — Не смеялся вообще? — Глаза Дзюбы удивленно распахнулись. — Вообще, — с легкой улыбкой произнес мальчик. — Значит, когда выздоровеешь, мы посмотрим какую-нибудь комедию. А сейчас закрывай глаза и спи. — Ладно, — Игорь все с той же улыбкой закрыл глаза и погрузился в сны.***
Игорь раскрыл глаза и резко вдохнул, будто вынырнул из-под воды. Он несколько секунд восстанавливал сбившееся дыхание. Этот чертов кошмар не отпускает его ни на одну ночь. Иногда даже кажется, что он не отпустит его до самой смерти. — Ты чего? — Артём обеспокоенно оглядел мальчика, ожидая ответа. — Просто страшный сон, — Акинфеев приподнялся на локтях, — пустяки… — Игорь, — Дзюба пересел на кровать, — тебе часто снятся кошмары? — Мне снится только один, каждый раз повторяется, — тихо произнес подросток, принимая сидячее положение. — О чем?.. — О моих… родителях… — перед глазами промелькнули картинки из кошмара, каждый раз пугающие Игоря и заставляющие просыпаться его в холодном поту, — это… воспоминания… — теперь он должен спросить. Он должен знать. Он должен, — Артем, — сердце парня опять ускорило свой темп, и старший, заметив это, мягко потрепал его по волосам, — ты читал мое дело? — Нет, — форвард тяжело выдохнул, — я предпочту твой рассказ каким-то бумажкам… — Но, — Игорь подавился словами. Разве он может рассказать, — но я не смогу. — Игорь, — Артем отстранился и взглянул мальчику в глаза, — ты все можешь. Я верю в тебя. Акинфеев сморгнул подступившие слезы. Разве возможно рассказать то, о чем молчишь так долго? Разве такое вообще возможно рассказать? — Я не знаю с чего начать… — подросток опустил глаза и принялся разглядывать одеяло. — Начни с самого начала, — Дзюба и сам не знал с чего должен начаться рассказ, но видя растерянность на лице ребенка, уточнил, — расскажи о своих родителях… — Они, — Игорь поджал губы, — были очень хорошими людьми. Я их любил. Но, — мир опять стал расплываться, — когда мне было двенадцать… они… их… Артем положил руку на горячую щеку Игоря и стер побежавший по ней ручеек. — Тише… если хочешь, можешь ничего мне не говорить… — Нет, я… расскажу… я хочу рассказать… — ему нужно рассказать. Ему жизненно необходимо. Акинфеев сделал небольшую паузу, чтобы сформулировать мысли, — это произошло в парке. Мы тогда гуляли. Вечером. Там, какой-то человек. Он был с ножом. И он. Он… убил их… вначале маму, а потом и отца. — И ты видел как это произошло?.. — Старший затаил дыхание. Конечно, он понимал, что родители Игоря погибли, но неужели этот мальчик видел, как они умирали. Был рядом. — Да, — его голос стал тихим и слабым. В глазах стояли слезы. — Что было потом? — Артем взял его руку в свою. — Потом… потом… я… выхватил у него нож и… я… — Игорь несколько раз шмыгнул носом, как будто этим он мог остановить слезы, которые уже рвались наружу, — я… убил его… Голубоглазый притянул подростка к себе, и тот уткнулся ему в плечо, тут же ставшее мокрым. — Я ничем не помог им, а я мог, — сквозь всхлипы говорил мальчик, — я должен был… это снится мне… я должен… но я… не… — Игорь, не вини себя, — Артем ласково гладил его по плечам и спине, — послушай, Игорь, мы не всё можем изменить. Многое нам неподвластно, — Игорь оторвался от теминого плеча, — не нужно жить прошлым. Его нам точно не поменять, и ты это знаешь, пожалуй, лучше меня. Просто отпусти его… — Я не мог… — голос ещё немного дрожал, но звучал уже гораздо спокойнее. — Почему? — Я… не знаю как это объяснить… но… я… слышал голос… — Тема внимательно вгляделся в глаза напротив, так старательно пытающиеся уйти от его взгляда, — он напоминал мне… обо всем… и не давал забыть… — Ты сказал «слышал», сейчас ты не слышишь его? — Дзюба осторожно приподнял заплаканное лицо и, наконец, посмотрел прямо в карие глаза. — Я заставил его уйти… раньше я верил… в то, что он говорит… а теперь понял, что это ложь… что, он делает меня слабым… — Игорь сглотнул, не разрывая зрительного контакта, — он… советовал мне молчать… Артем приблизился к мальчику и чмокнул в лоб: — Теперь все хорошо, и никакой голос больше тебе не помешает жить, я не позволю…