Иллюзия

Я пришел к мудрецу и спросил у него: «Что такое любовь? Он сказал «Ничего» Но, я знаю, написано множество книг: Вечность пишут одни, А другие—что миг. То оплавит огнем, то расплавит как снег, Что такое любовь? «Это все человек!» И тогда я взглянул ему прямо в лицо, Как тебя мне понять? «Ничего или все?» Он сказал улыбнувшись: «Ты сам дал ответ! : «Ничего или все!», — середины здесь нет! Омар Хайям

      Прошло два года. Два долгих года. Но для обоих они пролетели почти незаметно. Конечно, когда ты счастлив, время просто несется. За это время Игорь вырос, ему уже шестнадцать. Но для Артема он остался таким же милым, невинным мальчишкой. Но он вообще изменился. Стал более открытым. Спокойно общается со своими друзьями, которые, кстати, появились. Он продолжает общаться с Сашей. Игорь даже думать не мог, что его жизнь сложится так.       Один раз, Дзюба увидел, как Игорь играет в футбол, как отлично стоит на воротах, и на его день рождения в качестве одного из подарков отдал мальчика в зенитовскую академию. И Игорь был счастлив. Настолько, что чуть не задушил Артема в объятиях тогда.       На удивление Игоря, Артём не водил его ни к каким психиатрам и психологам после того, как Акинфеев всё ему рассказал. Дзюба просто попросил сказать, если подростка что-то будет беспокоить. Игорь согласился. Но его больше ничего не беспокоило. До этого момента.       Парень сам не заметил, как это началось. А когда заметил, было уже поздно. Слишком поздно. Чтобы поворачивать назад. А впереди уже был только один вариант: поговорить с Артемом. Но хорошенько всё обдумав, Игорь понял, что впереди тупик. Что он вошёл в лабиринт, из которого нет выхода. Что ему остаётся лишь стоять и ждать, когда его найдут. Ведь именно это нужно делать, когда потерялся.       Конечно, он довольно долго пытался убедить себя, что ему кажется. Но такое не кажется. Сердцу никогда не кажется. И с этим пришлось смириться. И начать разрабатывать хоть какую-нибудь тактику. Например, тактику сокрытия чувств. Ведь эти чувства точно никто не поприветствует. Их точно никто не поймёт. Возможно, даже Артём.       Но Артем стал замечать что-то странное в поведении подростка: он стал каким-то дерганным, часто огрызался, бывало даже, что он мог, ничего не сказав, просто уйти. А Артем потом бегал и искал его по всей округе.       Игорь уходил на старую заброшку, чтобы побыть один, прислушаться к своим мыслями. Они не давали ему покоя. Как будто они жили собственной жизнью. Игорь даже не хотел влюбляться, он хотел спокойной жизни. Тем более его всю жизнь учили, что это ненормально. Хотя, он этому не верил, любовь не имеет пола.       И вот он опять здесь. Опять на заброшке. Опять думает. И где-то в глубине души по-прежнему надеется, что придёт тот человек, что выведет его из лабиринта, в который он зашёл, освободит из капкана, в который нечаянно попал.       И этот человек приходит. И этим человеком, как ни странно, оказывается Артём, в очередной раз обнаруживший убежище Игоря.       — Игорь, — Дзюба осторожно проходит в глубь полуразрушенного здания, — вот ты где…       Артем касается плеча подростка:       — Поехали домой, уже поздно, — старший берет мальчика за руку, помогая тому подняться.       — Сколько времени? — Игорь хмурится, но все же поддается на движение Артема и идет за ним.       — Полдесятого, — Дзюба замолкает. Но молчание выходит неловким и натянутым. Неестественным. Хоть оно и может быть оправдано тем, что это путь до машины. Что во время ходьбы говорить не удобно. Но это всё оправдания. Глупые и бессмысленные.        Путь до дома не занимает много времени. Даже наоборот. Оказывается слишком быстрым. Что никого не радует. Для обоих приближается неминуемое. И обоим хочется этого избежать.       Дома тихо. Дома темно. Конечно, пока там не зажгут свет. Тогда станет светло, будто частичка солнца появилась в комнате. И страхи уходят, когда появляется солнце. Но не у всех. Ведь не все боятся темноты.       Игорь нервно выдохнул и по привычной траектории направился к своей комнате. И дошел бы до нее, если бы не Артем.       — Игорь, — прозвучало не убедительно, как будто Дзюба впервые произносил это имя, — Игорь, нам надо поговорить.       Акинфеев остановился, искренне надеясь, что это из-за чего-нибудь несущественного, из-за чего угодно, только не из-за его поведения.       — Да? О чем? — Игорь обернулся. Сейчас важно уловить настрой. Понять в чем дело.       — Слушай, я не знаю как это объяснить… — Артем потер затылок, — но… мне кажется, что что-то случилось…       Подросток поджал губы. Теперь все ясно.       — И, думаю, что я должен это знать.       — Все хорошо. Все в порядке, — нервно затараторил Игорь, стараясь не отводить с Артема взгляд. Ведь тогда он все точно поймет.       — Игорь, я вижу, что что-то не так. Не нужно меня переубеждать, — настрой Дзюбы стал понятен. Он хочет правды, — просто расскажи…       — Нет, я не могу.       — Я знаю, что можешь, — немного грубо сказал Артем, — прошу. Просто расскажи.       «Я не должен говорить! Нет! Нет! Нет!» — Мысли кричали чертовски правильные вещи, которые стоит послушать и которым нужно следовать. Но хотелось совершенно другого. Хотелось плюнуть на то, что тебя могут не понять и рассказать все, что чувствуешь.       — Я не могу… — еле слышно прошептал Игорь, опустив взгляд куда-то в пол.       Артем не собирался отступать. И ждать больше тоже. Он слишком долго ждал, что Игорь сам ему все расскажет. Но теперь ему нужна правда. И только. Дзюба подошел вплотную к подростку и опустил руки ему на плечи.       — Почему? — форвард сильнее сжал руки, — какая же должна быть правда…       — Какая разница? — закричал Игорь, — какая, к черту, разница? Зачем тебе это знать?..       Артем инстинктивно разжал руки и отошел на несколько шагов назад.       — Я волнуюсь за тебя!..       — Не стоит, — подросток прижался к стене, — не нужно тратить свои нервы понапрасну!..       — Да хватит! Я правда волнуюсь за тебя! И я просил тебя рассказать!       — Но я не могу сказать! — Игорь сполз по стене. Впервые за два года на глаза навернулись слезы, — я ведь… я… влюбился в тебя…       Артем опешил от такого признания. Он ожидал чего угодно. Готовился к самому худшему. Но только ни к этому. Первые полминуты Дзюба собирался с мыслями. А потом просто присел перед подростком, расставив руки в стороны для объятий. Ведь слова здесь подобрать очень сложно. Почти невозможно.       Игорь думал, что его ударят. Что на него наорут. Но точно не об этом. Не о то ли спокойствие, то ли еще чем-то на лице Артема. Акинфеев снова стер слезы и неуверенно принял неозвученное предложение объятий.       Они просидели так несколько минут. В молчании. Таком приятном и уютном. Таком естественном.       — Прости, — Игорь попытался вылезти из объятий, — я не должен был…       — Тише… — Артем сильнее прижал к себе мальчика, — не извиняйся…       — Но это же… я же… — на лице Акинфеева выступил смущенный румянец.       — Я люблю тебя… — тихо-тихо произнес Дзюба.