***
В данный момент я сидела на краю кровати и снова слушала все эти пресловутые версии касательно крушения самолёта. Без каких-либо эмоций на лице, я нажала кнопку «вперёд» на пульте от телевизора и, о, эврика, какой-то странный сериал, в котором рассказывается, как демон становится человеком и помогает человечеству. Ладно, хотя бы не новости... От просмотра странного сериала меня отвлёк звук открывающейся двери и я бросила свой взгляд на дверь. Бетти вошла в мою комнату. Она мило мне улыбнулась и задала вопрос: — Дарлин, ты готова к выписке? — Знаешь, док, если я ещё хоть день проведу в этой серой и убогой комнате с тупыми новостями по телевизору про наше не многообещающее правительство, обещаю, вы найдёте меня повешенной. — Раз чувство юмора к тебе вернулось, значит, ты готова к выписке. — Бетти подошла к телевизору и нажала на кнопку рядом с экраном, тот выключился. — Неужели ты так хочешь избавиться от меня? — я подняла правую бровь вверх и посмотрела на доктора взглядом а-ля «я же всё знаю». — Нет, конечно. — Бетти подошла к моей кровати на которой я сидела. — Я могу даже с уверенностью сказать, что буду скучать по тебе. — Неужели ты будешь скучать по какой-то странной девке, которая могла бы убить тебя в первый же день знакомства? — я посмотрела прямо в её лицо. — Да. — её лицо даже не дрогнуло; ни одна мышца. Неужели и вправду будет скучать? Бетти присела рядом со мной на кровати. Я мельком бросила взгляд на неё, но она не смотрела на меня и её лицо было каменное и не выражало ничего. Она просто уставилась в одну точку. Я была немного шокирована её поведением. Она вчера разрешила мне выйти на крышу госпиталя вместе с ней и мы обе были откровенными друг с другом; рассказали друг другу о кошках, которые царапали нашу душу внутри. Из её уст я узнала, что её мать была алкоголичкой, а отца она вообще не знала, потому что он бросил её мать до её рождения, а мать из-за этого начала пить. Мать Бетти избивала её; говорила, что лучше бы мой врач не рождалась; что все проблемы, которые были у неё в жизни, появлялись из-за Бетти. В свои восемнадцать лет девушка съехала от матери в общежитие университета и поступила на курс врача. При свете фонарей города вчерашнего вечера, впервые за эту неделю нашего знакомства с Бетти, она дала волю своим чувствам и расплакалась на моём плече, пока я рассказывала ей историю своей жизни. Я рассказала ей про отношения моих родителей: как они кричали друг на друга при мне; я рассказала, как морально и физически издевался надо мной мой отчим; я рассказала ей, о моём нынешнем состоянии — как у меня душа разрывается от разлуки с родными. Мы обе просто расплакались, как маленькие дети, хотя, фактически, я ребёнок. После нашего душераздирающего разговора Бетти отвела меня в палату и ушла, не сказав мне, куда именно. Сейчас же она сидит рядом со мной, молчит и смотрит безжизненными глазами на стенку напротив кровати. Походу, она просто не может отойти после вчерашнего. — Дарлин, у тебя просто хороший ангел хранитель. — я повернула голову в сторону Бетти, а та смотрела прямо на меня своими печальными глазами, — тебе нужно беречь его. Я пожала плечами и отвела взгляд. — А может это просто дьявол, который хочет убить меня потом сам? — В любом случае, тебе очень повезло, потому что все твои ожоги исчезли за такое короткое время, как будто их и не было вовсе. Это поразительно! — Бетти вытянула руки вверх в знак восхищения, а затем, успокоившись, просто вздохнула. — Хорошо, нам пора. Я поднялась на ноги и мы вместе с Бетти подошли к двери. Врач открыла мне дверь и вышла в коридор, а я приостановилась и взглянула в последний раз на свою комнату пыток, в которой я находилась три недели, из которых я только неделю была в сознании, а две остальные я просто лежала при смерти. Вздохнув, я закрыла дверь и поспешила за Бетти, которая была уже у конца коридора. Догнав девушку, я устроилась под её темп, чтобы не потеряться в этой большой больнице, как было в прошлый раз во время побега. Оказалось, нужно было просто добежать до конца коридора и открыть серую железную дверь, которую я пробежала в день побега. Мы прошли через эту дверь — она привела нас к лестнице, которая вела вниз. Походу, мы шли по служебному помещению, но почему мы не можем спуститься по простой лестнице? — Прости, что мне приходится вести тебя по этому пути. — оказывается, что всё это время, пока я гуляла в своих мыслях, Бетти смотрела на меня в упор и, наверное, поняла по моему лицу, о чём я думала. — Сейчас на улице стоит куча журналистов и телеведущих, и я не уверена, что они не проникли в здание, чтобы взять у тебя интервью. После того, как мы спустились вниз, мы дошли до заветной двери, которая привела нас в огромный главный холл больницы. Холл был почти пустым, не считая того, что за регистратурой сидела молодая блондинка, которая кричала в трубку своего телефона. Бетти подвела меня к стеклянной двери госпиталя. За ней я увидела кучу людей и вспышки фотоаппаратов. Мне на секунду стало страшно. Я, конечно, понимаю, что это прекрасный заголовок для газеты «Единственную выжившую в авиакатастрофе по невыясненным обстоятельствам выписали из больницы», но народу слишком много. Бетти, увидев мою растерянность, взяла меня за руку. — Не бойся, не слушай никого, кроме своего внутреннего голоса. Сейчас мы быстро пройдём через эту огромную толпу к автомобилю, который отвезёт тебя к твоему отцу. — на мгновение она не сильно сжала мою руку. — Я была рада с тобой познакомиться, Дарлин. Прежде, чем я успела ответить, что я тоже очень рада нашему знакомству, девушка открыла дверь и, схватив меня за запястье, повела через возбуждённую толпу журналистов с фотоаппаратами. Яркие вспышки ослепляли меня на мгновение; повсюду звучали разные вопросы в мой адрес: «Как вы себя чувствуете?», «Это вы причастны в гибели всех жертв авиакатастрофы?», «Как вы перенесли гибель ваших близких?». Голова шла кругом из-за обилия людей и шума. Я шла будто в бреду; всё было размыто как будто я снова очнулась после наркоза. Силуэты людей, то приближались ко мне, то отдалялись. Всё было настолько мутно, что я даже не могла разглядеть их лиц. О чём речь, если я даже не могла сфокусироваться на Бетти? Я чувствовала только её руку на своём запястье. Резко все звуки и вспышки фотокамер исчезли и сознание вернулось ко мне. Зрение стало чётче показывать мне окружающую среду, в которой я сейчас находилась. Это был салон автомобиля с чёрными, кожаными креслами, а огромные габариты автомобиля меня впечатлили. Стёкла были тонированными и благодаря этому, они не пропускали свет вспышек фотоаппаратов. Мне эта машина нравится всё больше и больше. — Мисс Роджерс, меня зовут Харви. Я — Ваш личный водитель на этот день по указанию мистера Роджерса, — я и не заметила, что на переднем сиденье кто-то сидит. Я резко перевела свой взгляд, после которого у меня появились блики на глазах, на мужчину, который смотрел на меня через свои чёрные очки. Он был лысый, как куриное яйцо, в элегантном чёрном костюме с галстуком. У меня сразу всплыл образ Слендера. — Куда мне отвезти вас, мисс? Вдруг кто-то ударил кулаком в окно, что я аж немного подпрыгнула. В моей голове произошло осознание того, что мы всё ещё находимся рядом с больницей и сейчас стоит толпа, которая желает от меня хоть слово выдавить. — Отвези меня к дому моего отчима и матери, — ответила я первое, что попало мне в голову, лишь бы побыстрее уехать с этого места. — Как скажите. — Харви повернулся к рулю и надавил на педаль газа. Хорошо, он понимает, что нужно быстро сматываться отсюда.***
— Так, мисс Роджерс, зачем Вам нужно в Ваше бывшее место жительства? — спросил у меня Харви, когда мы отъехали на достаточно приличное расстояние от госпиталя. — Мне нужно забрать свои личные вещи, — ответила я, пристёгивая ремень безопасности. — Почему бы Вам просто не купить новые вещи в магазине? — Это касается не только моей одежды. Там есть другие вещи, которые дороги мне, — на этом я собиралась закончить наш диалог, но мой водитель оказался слишком любопытным: — То есть, Вы хотите сказать, что в этом доме есть что-то родное для Вас? Так было всю дорогу. Весь час этой езды. Мой водитель был, конечно, приятным собеседником, но за словом он точно в карман не полезет. Говорил и говорил, говорил и говорил. Как только я не пыталась намекнуть ему, что я хочу провести эту поездку в тишине, но нет. Либо он слепой, либо он тупой. Наконец, эта болтливая поездка закончилась и я увидела знакомый, кремовый деревянный двухэтажный дом. Харви подъехал прямо к крыльцу дома и я открыла дверь автомобиля. — Харви, я сейчас, быстро соберу свои вещи и спущусь к тебе. После мы поедем в особняк, — намёк, чтобы он не шёл со мной. — Нет проблем, — ответил мне водитель, отдав честь. Одно слово — военные. Я закрыла дверь автомобиля, а затем взглянула на сам автомобиль, на котором я ехала этот долгий час. Это был чёрный «Jeep Grand Cherokee». Достаточно дорогая машина для простого водителя. Вспомнив, для чего я приехала сюда, я повернулась назад и посмотрела на дом. Вздохнув, я медленным шагом подошла к крыльцу и достала из под цветочного горшка ключ от дома. Открыв двери, я вздохнула и прошла в наш холл. Всё стояло на своих местах, правда на некоторых вещах, уже образовался небольшой слой пыли из-за того, что моей мамы не было здесь очень давно. Я обошла весь первый этаж: гостиную, столовую, кухню и первую ванную комнату полностью. Чувствовалось, что дом умер; что жизнь появится в нём не скоро, если вообще появится. Я подошла к подножью лестницы, ведущей на второй этаж дома, и моё сердце задало бешеный ритм. Как же страшно. Собрав всю свою волю в кулак, я поднялась на одну ступеньку, а затем на другую. Так, медленным темпом рассматривая семейные фотографии на стене, я дошла до второго этажа. Идти в свою комнату мне сразу не хотелось, поэтому я подошла к двери спальни Стива и мамы. Медленно приоткрыв скрипучую дверь, я взглянула на комнату: кровать, две тумбы около неё, туалетный стол, платяной шкаф и окно. Ничего не изменилось. Эта комната потеряла своих хозяев, но продолжает ожидать их появления. Закрыв дверь этой комнаты, я подошла к розовой, разукрашенной двери Софии. Я потянулась дрожащей рукой до рукоятки двери и резко дёрнула за неё. Как и прежняя, она открылась со скрипом и к моему взору предстала розовая комната в светлых тонах с куклами на полках, на полу беспорядок, потому что София никогда не любила убираться, хотя мама не могла терпеть, когда был беспорядок в доме. Я подошла к маленькому, кукольному дому и взяла оттуда принцессу. Я пронесла куклу несколько раз по кукольному покрытию, имитируя настоящую ходьбу. По моей щеке прошлась одинокая слеза и я резко вскочила с места. — «Нет, я больше не могу так!» Я резко рванула прочь с этой комнаты и подбежала к своей комнате. Я открыла дверь и вбежала в комнату, как бешеный зверь. Моя комната всё та же: кровать, письменный стол, а на нём ноутбук, окно, шкаф, книжная полка, куча плакатов и фигурок с хищниками. Все они стояли на одной большой полке: Охотник Джунглей, Городской Охотник, Шрам, Кельтик, Чоппер, Волк, Берсеркер, Фальконер, Тракер, Классик, Апгрейд и Беглец. При виде их во мне появилась бушующая ярость и ненависть. Я подошла и просто скинула их всех с полки на пол. — Ненавижу! — я начала крушить их всех. Слёзы снова текли ручьём из глаз. — Я ненавижу вас всех!***
Через пятнадцать минут мою комнату можно было не узнать: вокруг творился беспорядок. На серых стенах моей комнаты не осталось плакатов. Они все валялись на паркете, некоторые из них были порваны, другие же были смяты и брошены в угол. Фигурки были разбросаны по разным местам, а Берсерк и Апгрейд вообще остались без голов. Охотник Джунглей оказался брошенным в окно, а остальные были просто растоптаны. Я со спокойной душой, после бушующего шторма ярости, застегнула чемодан с вещами. Я собрала немного вещей. Даже полшкафа не собралось. Я положила ещё свой ноутбук, ну, и на этом всё. Я не люблю, когда много ненужных вещей. Взявшись за ручку чемодана, я взглянула на свою комнату в последний раз и, вздохнув, покинула свою комнату. Спустившись вниз, по лестнице, я вышла на крыльцо дома, закрыла дверь на ключ и положила его обратно под горшок, потому что я сомневаюсь, что ещё вернусь в этот дом. Я больше не хочу чувствовать ту боль, которая охватила меня в доме. Я повернулась в сторону машины и увидела, что рядом с ней стоял Харви. — Мисс Роджерс, сейчас же отдайте мне эту тяжесть! — Харви сразу же рванул со своего места ко мне и вырвал из моей руки чемодан. — Вы хоть себя поберегите, после лечения. — Мг, но я могла бы и сама донести его до машины. Он не тяжёлый. — Я не хочу ничего слышать, мисс. — «Я лучше не буду спорить.» Мой водитель потащил чемодан к багажнику машины, а я села на своё любимое заднее сиденье, пристегнулась и уселась поудобнее. Через несколько секунд на водительское место уселся Харви. — Ну, что, теперь же, куда мне везти Вас? — мужчина повернулся ко мне лицом. — Отвези меня домой. Водитель кивнул и завёл двигатель авто. Путь предстоял долгим до особняка принцессы и теперь — моего дома.***
Стены из белого камня особняка смотрели на меня, а я стояла, не веря, что снова нахожусь здесь. Прошло уже пять лет, как я была здесь в последний раз. Мы всё время с отцом разговаривали по телефону, а Грэйс приходила иногда ко мне домой и приносила её фирменный вишнёвый пирог. Мы просто общались с ней, говорили о прошлом, настоящем и будущем. Харви уже пять минут назад уехал. Он дал мне визитку с его номером телефона, сказав, что я могу звонить ему в любимое время, и оставил мой чемодан рядом с огромной, входной двери особняка. Я всегда задавалась вопросом: «Для чего мой отец построил такой огромный дом, если в нём живёт всего два человека?». Я бы могла стоять так на одном месте очень долго, но мою идиллию прервала открывающаяся дверь, а в ней показалась седая макушка Грэйс. Женщина посмотрела на меня, словно я призрак, а затем, выйдя из ступора, она широко улыбнулась мне. — Дарлин, девочка моя. — женщина бросилась обнимать меня. — Я так рада тебя видеть! — Я тоже рада видеть тебя, Грэйс. — я в ответ обняла вторую хозяйку этого дома. Мы так простояли ещё несколько секунд и Грэйс оторвалась от объятий первой. — Ох... Бедное моё дитя... Какое ты горе перенесла. — женщина схватила меня за руку. — Давай, пойдём за мной. Я схватила свой чемодан и прошла во дворец вместе с Грэйс. Нас встретил огромный холл особняка, который был полностью белый, как и весь остальной дом. Прямо посередине холла находилась огромная, мраморная лестница. Я помню, как один раз я упала, спускаясь по ней, потом всё тело было в ушибах. — Милая, бросай свой чемодан пока здесь и пойдём на кухню. Я, по указанию Грэйс, оставила свой чемодан прямо возле двери и пошла следом за ней. Наш путь продолжался недолго, потому что женщина сразу завернула за угол и мы оказались уже на кухне. — Садись за стол, сейчас будем пить чай, — Грэйс указала на стол рукой, а затем подскочила к кухонной плите. Я уселась за стол возле окна. Неужели прошло уже десять лет с того момента, как мы с папой сидели за этим столом и поедали угощения, которые Грэйс готовила нам? Мы всё время спорили с ним, кто больше съест и у нас обычно была ничья, по словам папы, но я всё равно понимала, что он побеждал каждый раз, потому что у него больше рот, чем у меня. Я не обижалась на него, ибо понимала, что он говорил мне это, потому что не хотел, чтобы я обижалась на него. Стакан чая соприкоснулся с поверхностью стола и я очнулась от минуты воспоминаний. По запаху, который исходил от напитка, я поняла, что это мой любимый чай с мёдом и лаймом. Аромат этого напитка просто заставлял мой мозг расслабиться и забыть все несчастья, которые случились за этот месяц. — Ну, милая, рассказывай, что же случилось? — Грэйс села напротив меня с чашкой такого же чая в руках. Вздохнув, я начала рассказывать ей все подробности той авиакатастрофы. Я рассказала, как мы взлетали, как самолёт стал падать, как мама говорила, что всё будет хорошо, а затем тьма. Я рассказала, что было в больнице и рассказала ей про побег. Мне стало так стыдно перед ней. — Ох, милая. Прости, пожалуйста, Бога за то, что он дал тебе такое испытание пережить. — Грэйс встала со стула и подошла ко мне, обняв меня со спины. — Тебе просто нужно успокоиться и понять, что сейчас они в одном из лучших миров. — Да, я понимаю это, — я никогда не верила в Бога, поэтому мне просто приходилось поддакивать. — Ладно, я пошла перебирать вещи. — Давай, милая, а я займусь ужином. Мы оторвались друг от друга. Грэйс подошла к холодильнику и начала в нём что-то усердно искать, а я пошла обратно в главный холл. Взяв свой чемодан под руку, я начала подниматься по огромной лестнице до второго этажа. Было трудно подниматься, ибо я не видела, куда наступаю из-за чемодана. Так ещё, как назло, я чуть не упала назад. Наконец, добравшись до конца этого ада, я увидела огромный коридор, который делился на два пути: «право» и «лево». Я, конечно же, пошла на право, потому что моя комната находилась в той стороне. Что мне нравилось больше всего в этом доме, так это то, что коридоры в нём были обалденными. Коридоры выполнены в красивом, бежевом оттенке, на стенах были красивые картины с изображением природы. Я дошла до конца этого коридора и подошла к белой, деревянной двери своей старой-новой комнаты. Открыв дверь комнаты, мне сразу бросился в глаза тот факт, что всё было на своих местах, как я была здесь в последний раз. Сама комната была сделана в тёмных тонах, потому что с самого раннего детства папа знал, что я не люблю розовый цвет, поэтому он сделал мою комнату в холодном, синем оттенке с серыми узорами. В комнате были игрушки, куклы и диски с мультфильмами. Кроме игрушек, в комнате находился ещё плазменный телевизор, чёрный платяной шкаф и огромная кровать в самом центре комнаты. Недолго думая, я поставила чемодан у двери и упала прямо на кровать. Ложе было настолько мягкое, что можно было сравнить его с облаком. Наконец, я могла с лёгкостью сказать: — Я дома.