Рассвет

Бен Бэкхен был доволен своей жизнью. После окончания академии он вернулся в Пусан, но долго с родителями в одном доме не протянул. Постоянные наставления и придирки от матери, а также откровенная неприязнь к ее супругу, который не являлся ему родным отцом, – все это заставило омегу без сожалений попрощаться с городом, в котором он провел большую часть своей жизни. Столица встретила Бэкхена достаточно радушно. Он без труда нашел хорошую квартиру, которую смог снимать, а затем и совсем не типичную для омеги работу. Его жизнь пусть не была наполнена излишествами, но яркими моментами и впечатлениями - точно. Бен никогда не думал о том, что обличать человеческие пороки и раскрывать правду окружающим так весело и интересно. Бэкхен выбрал профессию частного детектива: хорошо подвешенный язык позволял ему легко втереться в доверие к людям, и на омегу вроде него вряд ли падут подозрения во вмешательстве в личную жизнь или в выпытывании информации. В конце концов, люди либо рассказывали все сами, доверившись честным глазам нового знакомого, либо просто не замечали слежки. Чаще всего его клиентами оказывались именно неуверенные в верности своего супруга альфы или омеги. Бэкхен просыпается от раздражающего сигнала будильника, с трудом находя звенящий телефон под подушкой. Он щурится, глядя на яркий дисплей, и обреченно выдыхает, понимая, что часы показывают семь утра. Ровно через час он должен быть в кабинете у нового заказчика – тот пожелал остаться инкогнито до момента их личной встречи, и Бен знал лишь адрес бизнес-центра, в который ему нужно ехать. Пункт “Все детали при встрече” сегодня омегу неимоверно раздражал. Странное чувство, поселившееся в груди, не давало покоя, но все же отказаться от хорошо оплачиваемого заказа он уже не мог. Бэкхен заставляет себя подняться с кровати, не предпринимая попыток раздернуть плотные шторы и впустить хотя бы немного солнечного света в комнату, погруженную в полумрак. Он доходит до ванной комнаты, чистит зубы и умывается обычной водой, игнорируя запакованный набор с броским названием “уход за кожей”. Эту ерунду кто-то подарил ему на день рождения, кажется, еще в прошлом году. Омега выдыхает, разглядывая себя в зеркало. – Ужасно, – он морщится и ерошит собственные волосы на голове, хватаясь за карандаш для глаз. Эта неизменная привычка преследует его уже много лет, и избавляться от нее он все еще не хочет. На минимальный макияж уходит около десяти минут, и Бэкхен возвращается в комнату, доставая из шкафа обычные джинсы и майку. Уже в прихожей он накидывает на плечи кожаную куртку, влезает в тяжелые ботинки и хлопает дверью, пряча мобильный телефон в задний карман. В таком виде он выделяется из толпы омег, но в то же время не привлекает внимания как тот, на кого смотрели бы с навязчивым желанием познакомиться. Такой расклад вещей его более чем устраивал. – Так, я должен предоставить компромат на человека, который мешает Вашему бизнесу? – Бэкхен уточняет, разглядывая распечатку в своих руках: фотография, имя и минимальная информация. Он потратил еще сорок минут на дорогу и все еще ужасно хотел спать, пытаясь вникнуть в смысл чужих слов и ничего не пропустить. К работе он любил относиться ответственно. – Именно, – мужчина за столом хмурится и немного раздраженно кивает. Крис Ву, владелец крупного печатного издательства, кажется, решил полностью растоптать своего конкурента. Это было немного подло, но в мире бизнеса иначе нельзя. – Я оплачу пятьдесят процентов сразу. Это больше, чем указано в договоре. Бэкхен удивленно выгибает бровь. Он просил только двадцать, и сумма, которую ему предложили, обещала быть действительно значимой для его бюджета. Он кивает, кажется, совершенно окрыленной мыслью, что скоро на его счет придет пополнение с кучей нулей. То, что заказ не совсем типичный и для этого придется постараться, его никак не смущает. При желании он достанет что угодно. Крис видит в глазах омеги согласие, но дожидается его кивка, прежде чем чиркает ручкой, ставя в договоре свою подпись, и двигает его обратно Бэкхену. – Я жду первые результаты Вашей работы к следующему понедельнику. Мне нужно как можно больше информации. В полном... Мужчина не успевает договорить. Стеклянная дверь за спиной Бэкхена тихо хлопает, и омегу словно прошибает током. Он чувствует совсем слабый запах полевых цветов. Он знал лишь одного человека, который мог пахнуть так же. – Исин, зачем ты приехал? Я сказал тебе, что буду занят до обеда, – Крис хмурится. Омега, вошедший в кабинет, не обращает на него совершенно никакого внимания, нервно сглатывая. Он сталкивается с Бэкхеном взглядом и нервно заламывает пальцы за своей спиной, словно пытаясь рассмотреть его как можно лучше, вспомнить, но... оказывается не в силах вымолвить сейчас даже обычное “здравствуй”. Бэкхен чувствует, как голова идет кругом оттого, что напряжение в воздухе нарастает. Он шумно выдыхает и хватает со стола подписанные заказчиком бумаги. Его уже совершенно не касается все это. Ни то, кем Исин приходится этому статному альфе, ни его жизнь в целом. Они закончили свои странные отношения, когда позволили себе переступить тонкую грань на выпускном вечере, а утром скованно попрощались, разъехавшись по домам. Тогда они оба ясно понимали, что пора прекратить все, что было между ними, ведь даже поддерживать общение на расстоянии было бы проблематично. Но судьба почему-то решила столкнуть их снова. – Я привезу результаты работы в понедельник, – Бэкхен прокашливается в кулак и отводит от Исина взгляд, спешно прощаясь с Крисом и покидая кабинет. Он заходит за угол, скрываясь от чужих глаз, и прижимается спиной к стене, шумно выдыхая. Тонкими пальцами он нервно нажимает на кнопку вызова лифта, но тот упорно не хочет подниматься на самый верхний этаж, оказываясь востребованным нижними. Исин растерянно трясет головой. Он только что пропустил Бэкхена мимо себя, позволил ему уйти, но эта недосказанность между ними снова навалилась на плечи омеги тяжелым грузом. Что-то заставляет его сорваться с места и броситься следом, ничего не объясняя хозяину кабинета. Крис тихо выругивается на китайском. Омеги когда-нибудь сведут его с ума! – Бэкхен! – Исин вскрикивает, оказываясь в коридоре. На него оборачиваются несколько человек, но он не обращает на это внимания и бежит к вздрогнувшей впереди фигуре. Бен жмурится на секунду, но все же придерживает двери лифта в самый последний момент, позволяя им закрыться лишь тогда, когда оказывается в кабине не один. Исину требуется пара мгновений на то, чтобы успокоить дыхание от быстрого бега. – Я... не ожидал увидеть тебя здесь, – Бэкхен все же берет себя в руки, напуская на себя маску безразличия. Или хотя бы скрывает взволнованность, пряча подрагивающие пальцы в карманах. – Я тоже, – Исин кивает, поднимая наконец взгляд, и шагает немного ближе. Бэкхен, напротив, делает шаг назад. Им повезло, что никто больше не видит этой неловкой ситуации между ними. – Бэкки, я... – Так ты его муж? – Бэкхен перебивает Исина, не давая ему закончить. Он ловит себя на мысли, что боится чужих слов. Не хочет слышать того, что Исин также скучал или что его раздавило их расставание. Он лишь указывает взглядом на обручальное кольцо, блеснувшее на чужом пальце, и заставляет себя немного криво улыбнуться. Исин кивает, неловко прислоняясь спиной к железной стене кабины. Бэкхен проводит ладонью по своим волосам, убирая с глаз челку и шумно выдыхая. Эта атмосфера убьет их обоих, если неловкость продлится еще хотя бы секунду. Лифт тормозит на одном из этажей, впуская еще пару человек, и Бен немного расслабляется. – Здесь напротив есть хорошее кафе. Может, мы... посидим там немного? Мы давно не виделись, – Исин выпаливает, когда они наконец покидают лифт на первом этаже, и ловит Бэкхена за руку, не давая ему молча пройти к выходу. Мимо них снуют люди. Бен нервно усмехается. – Мне сейчас не помешает чашка кофе. Он и правда берет лишь горячий напиток, отказываясь от предложенного официантом сахара, и делает глоток, чувствуя, как кипяток обжигает губы, язык и горло. Это заставляет поморщиться. Ощущения такие же неприятные, как и первые впечатления от внезапной встречи с прошлым. С тем, которое он пожелал бы не вспоминать. – Так ты доволен жизнью? – Бэкхен старается не смотреть на Исина, переводя взгляд за панорамное стекло, на оживленную улицу. – Как ты? – они произносят свои вопросы одновременно, и Исин сдержанно смеется, словно пытаясь разрядить обстановку. Бен качает головой, прося первым ответить на его вопрос. – Крис, он... замечательный, – Исин выдыхает первое, что приходит ему в голову, когда он думает об этом человеке. Он перестал нуждаться в чем-то, как только вышел за него замуж. Был окружен любовью и заботой. Вот только... – Так было раньше. Бэкхен удивленно приподнимает брови. Услышать подобные слова рядом было странно. Но он не задает лишних вопросов, позволяя продолжить. – Все было просто отлично, но потом он словно изменился, – Исин тихо усмехается, комкая в пальцах салфетку. – Он не пропускает ни одного омеги, и это ужасно, когда застаешь его за чем-то подобным. – Я видел достаточно пар, где мужья ходили с расцарапанным лицом, стоило супругу изменить им, – Бэкхен хмыкает. Было странно, что Исин терпел подобное отношение. Раньше он не был тем, кто мог бы промолчать, если ему что-то не нравилось. – Это бесполезно. Знаешь, я пытался устраивать скандалы и даже уходить, но... он каждый раз возвращает меня. И все повторяется. Исин кладет в чай лишнюю ложку сахара и раздраженно двигает ее от себя, не зная, куда смотреть теперь. Бэкхен хмурится, вдруг понимая, что вместо кофе хотел бы выпить сейчас чего-то покрепче. Виски подошло бы идеально, но оно отсутствовало в меню данного заведения. Из слов Исина он делает лишь один вывод. – Вы истинные, – Бэкхен не узнает собственный севший голос и спешно делает еще один глоток горького кофе, чтобы скрыть замешательство. – Я не верю в это, Бэкки. Он не поступал бы так, будь это действительно правдой, – Исин опускает взгляд к столешнице и надламывает ложкой чизкейк, который ему принесли. Ему неловко из-за того, что он вылил на Бэкхена свои проблемы сейчас, а поэтому он спешит перевести разговор в другое русло. – Расскажи, как дела у тебя? – Я свободен, и меня это устраивает, – Бэкхен расценивает этот вопрос по-своему. Он отставляет в сторону пустую чашку и слабо усмехается, видя вопрос в чужом взгляде. – Так уж вышло. Я не жалею об этом. – Отношения тебя совсем не интересуют? – Исин склоняет голову на бок, пытаясь понять Бена, но тот лишь подтверждает его вопрос кивком. – Так это не мешает и твоей работе, верно? – Именно. Знаешь, у меня отлично получается раскрывать людям глаза, – Бэкхен вновь едко усмехается, не удержавшись от этого, и Исин ежится. Между ними пропало напряжение, но они не чувствовали себя так же свободно в компании друг друга, как это было раньше. Словно они совершенно чужие друг другу люди. Но если подумать, разве это не так? – Может быть, дашь мне свой телефон и адрес? – Исин снова неуверенно спрашивает. – Я на самом деле очень скучал. Нам понадобится много времени, чтобы наверстать упущенное общение. Бен вытягивает из подставки, стоящей у края стола, одну салфетку, и достает из небольшой планшетки ручку, но писать свои данные не торопится. – Разве ты не живешь в золотой клетке? Твой муж, должно быть, любит быть в курсе того, с кем ты общаешься. – Это совсем не так. Не думай, что я затворник, – Исин снова улыбается, и Бэкхен размашисто пишет на тонкой бумаге свой номер и адрес, двигая ее ближе к омеге. Он кидает взгляд на часы, с облегчением понимая, что задерживаться здесь еще дольше уже не может, и извиняется, спешно прощаясь. – Я позвоню! – Исин выкрикивает, когда Бэкхен уже открывает дверь. Бэкхен поджимает губы и кивает уже сам себе, оказываясь на улице. Что принесет ему эта встреча? Проблем или новых красок в жизнь?

***

– Сехун, – Хань начинает достаточно сдержанно, но по его взгляду становится понятно, что альфа не в лучшем расположении духа. - Ты... сделал что!? Сехун вздрагивает, не ожидая того, что альфа повысит на него голос. Он покачивается с пятки на носок, сцепляя руки за спиной, и опускает взгляд, разглядывая свои кеды. На удивление, он не чувствует стыда за то, что натворил. Стащить какую-то безделушку из магазина аксессуаров было даже слишком легко. Но все дело в том, что она была ему совершенно не нужна. Куда важнее то, что его план сработал, и Хань сейчас пусть и был зол, но хотя бы разговаривал с ним. С тех пор, как его выписали из больницы, прошло четыре месяца. Альфа действительно боялся за его жизнь и именно поэтому не пожелал оставлять одного, приставив к нему практически круглосуточную охрану. Разве что сам продолжал утопать в работе и встречах с Юльхи. Женщина не выдержала соседства с мальчишкой и его выходками, все же съехав из их дома, но Лу в покое оставлять не пожелала. И Сехун совсем потерялся в своем желании обратить на себя внимание старшего, дойдя до подобного. – Я слушаю тебя, – Хань говорит медленно и все еще обманчиво спокойно, подхватывая со стола ручку и прокручивая ее в пальцах. Сехун шумно выдыхает. – Какое тебе дело? – омега говорит с легким вызовом, смотрит на альфу, но затем снова отводит взгляд. Он просто хотел, чтобы Ханю, как его опекуну, сообщили о его выходке. Может, теперь он поймет, что совершенно забыл о нем? – Так мне сдать тебя полиции!? – Хань гаркает, резко отпуская ручку и хлопая ладонью по столешнице. Сехун невольно жмурится от резкого звука. – А может, ты и вовсе хочешь узнать все прелести омеги под заключением!? Сехун морщится. Ему обидно до слез от всего, что опять происходило между ними. Он не понимал, почему Лу сначала заботится о нем, а потом снова отталкивает. – Последние два месяца тебя не волновало, что со мной и что я делаю! – омега наконец вскрикивает и прикусывает губу. Ему явно влетит сейчас еще больше, но сворачивать все это без объяснений, раз он уже начал, было бы глупо. Еще глупее, чем начинать. – В том, что ты целыми днями ошивался у своего нового приятеля, Ким Хесу, играл с ним в приставку и совершенно не вспоминал о тире, нет ничего выдающегося, Сехун, – Хань отзывается холодно. Омега глупый, раз считает, что ему нужно постоянно сидеть рядом, чтобы быть в курсе всего, что происходит в его жизни. Сехун чувствует себя пустым местом. – Так ты сдаешь меня, да? Давай. В этом ведь тоже не будет ничего такого! – Сехун всплескивает руками. Ему неуютно под взглядом альфы сейчас, но он продолжает. – Или это было достаточно выдающимся, чтобы ты наконец обратил на меня внимание? Сехун выдыхает себе под нос, словно не собираясь делать так, чтобы Хань это услышал, но все выходит наоборот. – Это омерзительно, – Хань цедит сквозь зубы, действительно разозлившись сейчас. – Но я уже все уладил. Ты останешься здесь, – он сжимает зубы, и Сехун видит, как альфа напряжен сейчас по тому, как он играет желваками и лишь взглядом указывает ему на дверь, снова возвращаясь к документам, которые читал. Сехун судорожно выдыхает. Он хотел совсем не этого. Хань просто снова уткнулся в работу, не потратив времени даже на то, чтобы как следует его отчитать? Омега пятится на пару шагов, а затем и вовсе вылетает из кабинета, скрываясь в своей комнате. Хань был его опекуном, но он и понятия не имел о том, что сердце Сехуна заходится в бешеном темпе только при нем. Для него все это словно ничего не значило. Он вырос. И на этом все. И Сехуну больно и неприятно от мысли о том, что, закончив дела, Лу снова уедет к этой стерве Юльхи. Он останется там на ночь, и думать о том, чем они будут заниматься, совершенно не хочется! Сехун останавливается у окна в своей комнате, немного хмурится, а затем хватает с пола рюкзак, закидывая туда пару вещей первой необходимости и зарядку для телефона. Он набирает сообщение Хесу - омеге, с которым он познакомился на одном из приемов, куда Лу однажды взял его с собой. Тот жил отдельно от родителей, иногда посещая с ними подобные мероприятия, а в остальном старался брать от жизни все. Ехать к нему через весь город сразу было бы глупо. Они договариваются встретиться в клубе, про который Сехун много слышал от нового друга, но еще ни разу там не бывал. Если подумать, то подобные заведения стояли для него под запретом. До этого дня. Омега вряд ли вызывает у прислуги подозрения, когда выходит из комнаты с рюкзаком, накидывает джинсовку и спускается в холл. Только у двери один из охранников останавливает его, снова решая увязаться следом. Сехун шипит сквозь зубы. Ему совсем не нужны спутники, тем более такие. Но одного его не выпустят даже за ворота. – Отвези меня в торговый центр. Мне нужно купить новые брюки, – Сехун не дожидается вопросов или возражений и выходит из дома, чтобы подойти к припаркованной у порога машине. Он включает наушники, всю дорогу думая о том, что ему сейчас делать, но, оказываясь в торговом центре, просто срывается с места, теряясь в толпе. Он петляет среди людей, слыша разгневанные оклики охранника, и забирается по едущему вверх эскалатору на второй, а затем и на третий этаж, кидая взгляд вниз. За ним все также бегут, и это заставляет тихо прошипеть себе под нос, продолжая бежать. Прятаться в магазинах нет смысла. Там нет даже окон, через которые он мог бы выбраться, да и высота уже не позволяет. Как бы то ни было, бегает омега явно быстрее. Он пересекает всю площадь третьего этажа, минуя фудкорт, и спускается с другой стороны на лифте, выбегая на улицу. Его явно потеряли и сейчас искали по всем бутикам, разворачивая любого, кто хоть немного был похож на него со спины. Впрочем, это уже не важно. Сехун ловит такси и называет адрес клуба, который ему присылают сообщением. Это тоже достаточно далеко, но он решает, что, чем дальше он сейчас уедет от дома, тем будет лучше. Только когда машина трогается с места, омега замечает, как охранник выбегает на улицу через тот же выход. Заметил он его или нет - остается для омеги загадкой. Вполне ожидаемо то, что до вечера заведение ночного характера оказывается закрыто. Сехун немного топчется у двери с неоновой вывеской и кидает взгляд на наручные часы. У него еще несколько часов, и торопить Хесу было бы уже совсем глупо. Сехун покупает в ближайшем магазине пачку сока и булку с корицей, недолго ходит по ближайшим улицам, разглядывая строения и понимая, что не помнит эту часть города, а после снова возвращается обратно, заходя в небольшой сквер, где виднеется старая детская площадка. Он облегченно выдыхает, понимая, что сейчас находится здесь совершенно один, и опускается на качели, отталкиваясь ногой от земли. Честно говоря, Сехун не знал, что ему делать. Он просто поддался своим чувствам, глупой обиде, и сбежал из дома. Сбежал, потому что уже не маленький, и если Ханю все равно, то он справится как-нибудь сам. Вот только выживать во внешнем мире омегу, привыкшего к дому, никто так и не научил. Никто не рассказал ему, что плохо, а что хорошо. И никто не говорил, что бродить по улицам одному бывает также опасно. Погрузившись в свои мысли, Сехун совершенно не замечает, как солнце клонится к закату, а затем на улице и вовсе темнеет. – Смотрите, кто у нас тут. Сехун вздрагивает, слыша грубый прокуренный голос за своей спиной. Он оборачивается, натыкаясь взглядом на явно выпившего альфу. По его взгляду видно, что ничего хорошего от него ждать не стоит. Омега поднимается со своего места и пятится на пару шагов от качелей. Запинается, едва не падает, но удерживается на ногах и шумно выдыхает. Ему совершенно не хотелось разговаривать с подобного рода людьми, и в животе неприятно скручивает легким страхом. – Не бойся, – мужчина усмехается, подходя ближе, и Сехун продолжает пятиться, пока не упирается спиной в чью-то грудь. – Я не обижаю маленьких. Я даю им конфетки. Если они хорошо себя ведут. Сехун съеживается от чужого громкого смеха, на этот раз шагая вперед, чтобы отстраниться, но это не особо спасает, потому что за ним следом также делают шаг. – Я... мне уже пора... – омега лихорадочно бегает взглядом вокруг, пытаясь придумать, куда улизнуть. И он дергается в сторону, пытаясь сбежать, ведь другого выхода просто нет, но его резко ловят за руку. – Куда ты, сладкий? – стоящий позади альфа скалится, и Сехуна передергивает от отвращения. Он упирается в чужую грудь локтем, пытается оттолкнуть мужчину, но его притягивают за ту же руку ближе. – Развлечемся? – Не надо, – Сехун мотает головой и бледнеет, понимая, что вряд ли сбежит. Но даже это осознание не прекращает его попыток вырваться, пусть и назвать их удачными можно с трудом. Ему становится по-настоящему страшно, и он мысленно проклинает свою обидчивость и дурной характер. Ведь если бы он не убежал из дома, то не оказался бы здесь! – Ты еще попросишь меня не останавливаться, – альфа хохочет, подходя ближе, и Сехун оказывается зажат между двумя мужчинами, чувствуя, что попал в ловушку. Он жмурится, дергает головой, когда его больно хватают за подбородок, и взвизгивает, стоит человеку напротив потянуться к его губам. Глаза слезятся в тот момент, когда его действительно пытаются поцеловать. У омеги голова идет кругом от мысли о том, что его губ впервые касается кто-то вот так... это ужасно! Он снова дергается и не находит ничего лучше, чем наступить на чужую ногу так сильно, как только может. – Ах ты, дрянь! – альфа зло рявкает, отходя на шаг и замахивается. Лицо Сехуна обжигает ударом, и он теряется в происходящем, чувствуя, как чужие руки удерживают его на месте, а затем и вовсе пытаются быстро избавить от одежды. Сехун плачет в голос, совершенно не скрывая того, что ему страшно и больно. – Не ломайся! – Не надо! Пожалуйста...! – Сехун предпринимает еще одну попытку вырваться, но и она не венчается успехом. Его джинсы расстегивают, спуская, и Сехун с ужасом чувствует, как нежной кожи на бедрах касаются грубые руки одного из альф. Он задыхается, но его следующий крик заглушают, закрывая рот ладонью, резко пахнущей сигаретным дымом, уже впитавшимся в кожу. Омега жмурится, словно стараясь не видеть их, не слышать грязных слов в свою сторону. – Омега сказал: не надо! – Сехун распахивает глаза, словно не веря в происходящее. Сначала ему кажется, что он придумал себе это, но в свет фонаря действительно выходит до боли знакомая фигура. Хань хмурится, сжимая правую руку в кулак, но подходит медленно. – Чего тебе? Он наш, – мужчина выругивается в сторону незнакомца. Они явно не собирались делиться омегой, которого им удалось поймать сейчас. – Он мой! – Хань почти рычит. В его голосе слышится плохо скрываемое раздражение, злость и гнев. Сехун чувствует, как руки, удерживающие его, пропадают. Омега не может убежать далеко, успевает только подтянуть джинсы и осесть на землю, когда ноги подкашиваются и перестают его держать. Он всхлипывает, не веря, что Хань нашел его. Ему безумно стыдно оттого, в какой ситуации он оказался из-за своей собственной глупости. И слова старшего, сказанные сейчас... Хань не удивляется, когда эти шавки, что покусились на его омегу, решают показать свое “я”. Он хмыкает, стоит одному их них приблизиться, и тут же пинает оппонента в грудь, мрачнея еще больше. Его бесит эта самоуверенность. Он не дает ему подняться, бьет ногой еще раз, выпуская скопившееся напряжение. Альфа злится на этих ублюдков, на глупого омегу, на себя самого, в конце концов! Второй альфа матерится, и Сехун вздрагивает, когда видит, как в свете фонаря блестит раскладной нож, который он выхватывает из кармана. Он словно не думает о последствиях, когда бросается вперед, чтобы прикончить того, кто помешал им отлично провести время. Хань устало выдыхает. Он привык противостоять куда более опытным противникам, и подобные выпады были для него словно игра пятилетнего ребенка. Ему не составляет труда перехватить чужую руку с ножом, увернувшись от рассекающего воздух удара, а затем разворачивает противника спиной. Тот вряд ли успевает понять, что произошло, и хрипит, отплевываясь кровью, когда нож оказывается в его же животе. – Падаль, – Хань цедит сквозь зубы, сплевывает, и больше не обращает на корчащееся в агонии тело внимания. Альфа наконец поворачивается к Сехуну, понимая, что рыдания омеги только усилились. Испуганный ситуацией, в которую попал, и тем, что происходило сейчас, мальчишка зашелся настоящей истерикой, пряча лицо в собственных коленях. – Эй, – Хань зовет тихо, подходя и садясь на корточки рядом. Сехун почти не реагирует, только дрожит, когда чувствует прикосновение к своему плечу. Мужчина тянет воздух носом, глубоко вдыхая, и старается успокоить бурю эмоций внутри себя. Он не хочет пугать омегу еще больше, а поэтому молчит, решая оставить нотации до удобного случая. Хань осторожно тянет Сехуна ближе и поднимает его на руки. – Мы идем домой. Сехуна не перестает бить мелкая дрожь, но ему становится спокойнее в чужих крепких руках. В руках, которые не сделают ему больно. Но ему все еще стыдно, и он прячет лицо, утыкаясь в чужую шею. Хань доходит до припаркованной у входа в парк машины и садится на заднее сиденье, кивая водителю о том, что тот может ехать. Он по-прежнему не выпускает Сехуна из своих рук, крепко прижимая к своей груди, и только сейчас осознает, насколько ему самому было страшно. Страшно, когда он не обнаружил Сехуна за ужином, а один из его водителей доложил, что омега просто сбежал от него в торговом центре. Страшно, когда Хесу, приятель Сехуна, сказал, что понятия не имеет, где он может быть. Ханю не составляет труда найти таксиста, который привез Сехуна в этот район, и он действительно заходит в каждое заведение, проходит несколько улиц, прежде чем слышит знакомый, родной голос, и бросается туда без разбора. – Прости меня, хен... – Сехун прикусывает губу, сжимая тонкими пальцами воротник чужой рубашки, и продолжает тихо ронять слезы. – Глупый, – Хань тихо выдыхает, проводя ладонью вдоль чужого позвоночника, и словно не думает больше, позволяя себе коснуться губами теплой кожи за ухом омеги. Он все еще не может прийти в себя, чувствуя, что готов разорвать любого, кто прикоснется к Сехуну. Он снова допустил подобное! Все это так странно и непривычно. Сехун задерживает дыхание, вслушиваясь в ровный и мягкий голос альфы, и прижимается щекой к его груди. Он слышит, как громко стучит чужое сердце, и у него не хватает сил подумать, что значат эти нежные прикосновения; слова Лу о том, что он принадлежит ему. Пусть даже это лишь обман для того, чтобы успокоить его сейчас... Омега проваливается в сон, не слыша, как альфа едва слышно произносит признание в любви. ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤㅤ