Трудовыебудни.

***

Тэхен долго приходит в себя после, как он думает, «выплаты долга». В ресторан, который предположительно они собирались, Чонгук резко ехать перехотел, констатировав это тем, что он только что со встречи с партнерами, где уже поел. Тэхен вообще-то голоден, но раз так, то и чудесно, думает, домой можно с чистой совестью свалить. Но из машины его, естественно, не выпускают, и везут в какие-то дальние дали в течении полутора часов. Тэхен уже молиться начинает, предполагая, что его спаситель решил взять оплату за спасение натурой. Он не уверен, но наверняка то, чего он уже начинал бояться, и то, что случилось в итоге, примерно на одном уровне страха у Тэхена. У него есть такая шкала, еще с детства, и даже Чимин, который не против и постебать его лишний раз, выше первого пункта в этой шкале не поднимается. Тэхен боится высоты. Очень. Высотки со стеклянными лифтами, на которых едешь и видишь, как земля быстро улетает вниз для парня — уже своего рода кошмар. Но с этим приходится как-то мириться, не смотреть через стекло, медитировать. Эти лифты — это уже единичка по его шкале. Следом идут всякие аттракционы, на которых в последний раз Тэхен катался в детстве, различные американские горки и колесо обозрения. Тэхен просто не катается, и это уже двоечка по шкале. Самолеты не в счет. Тэхен летал в Японию разок и, вроде, жив. Просто он спит там, ест, в окно не смотрит, воображение не включает. И, наверное, на этом можно было бы закончить шкалу страха высоты, но, как оказалось, не все еще в этой жизни Тэхен попробовал. На тарзанке с вышек он не прыгал, но это, скорее всего, только безбашенные и делают, потому что даже Чимин не готов к подобным рискам. Но вот о парашютном спорте он никогда не задумывался от слова вообще. И, видит бог, это ощущение страха перепрыгивает несколько шкал и зависает где-то в районе десяти. Уже потом он видит, как задыхается вместе с ним Чонгук, сидя в раздевалке, оборудованной в небольшом ангаре, возле которого припаркована машина последнего. Тэхен понимает, что так орал матеро, наверное, что Чонгук от этого сейчас в себя прийти не может. Чонгук, наверное, впервые так сильно нервничал. Вот он летит, этого орущего парня перед собой видит, и тревога все сильнее и сильнее раздирает его душу. Причем ощущения не свои, а словно приходящие из вне, запихнутые насильно и подделанные под личные ощущения Чонгука. Гук не понимает, что произошло. На Тэхена смотрит внимательно, постепенно успокаивая себя. — Я говорил, что не надо, — Тэхен без сил, потому что потратил столько энергии, сколько не тратил, наверное, даже на службе в армии. — Просто странно, ты боялся, но я то не должен был. Ты заразный, — Чонгук выдавливает из себя смешинку и начинает разуваться, снимая форменные сапоги, что выдели им вместе с остальной амуницией. — Долг выплачен? — Тэхен в этом не сомневается и тоже начинает переодеваться, меняя плотный комбинезон на собственную рубашку и штаны. Чонгук, его к слову, сейчас не видит, потому что Тэ шторку специальную задвинул под тихую ухмылку Чона. — Нет конечно, ты же не сводил меня в ресторан, — Тэхену это даже как-то больно слышать, что после пережитого он все еще должник. Но не говорит ничего, не комментирует, просто знает, что с Чонгуком он на встречу больше не пойдет ни под каким предлогом. Они встречаются вновь в понедельник, после работы, чтобы выпить немного пива, и платит опять Чонгук под возмущенные причитания Тэхена. Тэхен все еще ему должен; еще немного, и он привыкнет к этому ощущению благодарности, но сейчас просто пьет пиво за чужой счет и закусывает снеками. Немного расслабляется. Не парашютный спорт — уже хорошо. Чонгук оказывается неплохим парнем. Они болтают за пивом о разных интересных вещах, в том числе Чонгук рассказывает, как сам боялся прыгать с инструктором в первый раз, но сделал это, чтобы доказать своему старшему брату, что тоже не пальцем делан. Чонгук старше Тэхена на один год, и разница эта, естественно, не ощущается. Но есть в Чонгуке что-то доминирующее, внутренний стержень, который тот на показ не выставляет, но держится очень уверенно. Чонгук каждый раз при их встрече, говорит что Тэхен ожидает от него услышать, словно читает его. Даже вкусы на пиво и еду у них одинаковые. Чон начинает утешать и приободрять Тэхена даже тогда, когда не знает о том, как выбесил Тэ на работе начальник Ким, и что у него гадское настроение, ведь Тэхен прекрасно умеет цеплять маску хорошего настроения и улыбку. Тэхен считает Чонгука едва ли не психологом от бога. Тэхен привык, что Чонгук звонит даже тогда, когда Тэхен режется ножом, вот сразу же звонит, и спрашивает, не случилось ли чего, а то он мол волнуется почему-то. Чонгук никак не обозначивает свою симпатию, даже не намекает ни разу, и держится на благоразумном расстоянии. Даже советует Тэхену, как лучше организовать мальчишник. Но Тэхена не покидает ощущение какого-то подвоха, и, в их очередную встречу в обеденный перерыв, в который Чонгук случайно оказался возле офиса Тэхена, предлагая отобедать, Тэ порывается взять папку с чеком и заплатить, но Чонгук хватает его за руку. Говорит немного грустно. — Давай лучше я? — Но я тебе должен обед. Не самое ли лучшее время для того, чтобы рассчитаться по долгам? — Но тогда ты скажешь, что больше не обязан со мной встречаться, — качает головой парень. Ладонь Чонгука обжигает запястье Тэхена, но сжимает не сильно. Тэхен кладет свою кредитку к чеку и, глядя в глаза Чона, все же подзывает официантку, протягивая ей оплату. Чонгук отпускает Тэхенову руку, и Тэхену становится очень одиноко. Это внезапно накатившее чувство затапливает его с головой и душит изнутри, растекаясь вместе с кровью по телу. Тэхен ничего не понимает, потому что он совсем не одинок, он счастлив, черт побери, потому что подсознательное желание наконец выплатить свой долг наконец отпускает его. Добби свободен? Но уже спустя три дня после этой встречи, Чонгук не звонит совсем, и не отвечает на сообщение. И Тэхену кажется, что происходит что-то не то, так быть не должно. Ему больно очень и он боится. Он не может разобрать где его адекватные мысли, а где фантомные переживания, которые он наверняка бы испытывал, если бы Сольхён решила бросить Тэ. Но такого не произойдет, все прекрасно и, в общем-то, Тэхен жизнью доволен. Даже отсутствие Чонгука его не очень смущает. Неприятно, конечно, он-то думал, они вроде как друзья. Но нет, так нет. Но чувство грусти усиливается, несмотря на разумные доводы Тэхена, что у него все классно и, черт, сердце прекрати стучать так больно. — Тэхен, я же говорил, мы соулмейты с Юнги, — Чимин с Тэхеном сидят на скамейке и наблюдают, как солнце постепенно садится за горизонт. А Тэхен, кажется, медленно сходит с ума, ведь вид «умирающего» солнца вызывает в нем жжение в глазах и влагу. Чертова сентиментальность. Чимин за друга, конечно беспокоиться, старается узнать причину его вялого настроения и уже неделю не может дельного развлечения придумать, что бы Тэ расшевелить. Грешным делом даже появляется мысль связать Тэ и для шокотерапии усадить в кабину колеса обозрения. — И когда это делаешь с соулмейтом, это круче в разы. — Я не хочу этого знать. У нас Сольхён все очень круто, — Тэхен тянет пиво из узкого горлышка. Тема про соулмейтов — не самая любимая тема Тэхена, потому что он свою предначертанную некой судьбой искать не особо пытается. Он что-то вроде атеиста. Верит в материальное, поэтому Сольхён, которая по убеждениям ему очень близка, кажется самой лучшей партией. Его все устраивает. У них любовь. Нормальная такая, исходящая от их разума, а не от соулмейтовской магии и тому подобного. Просто нервы перед свадьбой шалят — находит он логическое объяснение своему депрессивному состоянию. — Ты просто любишь его, поэтому тебе кажется, что он идеальный. Дело не в том, что вы предначертанные или какие-то там еще. Дело в обычных эмоциях. — Кстати об эмоциях. Я слышал, что есть такие соулмейты, которые друг друга могут чувствовать. Я не знаю подробностей, но вроде если одному страшно, то и второй испытывает страх, — задумчиво болтает ногами Чимин. — А если одному хорошо, то и второму хорошо. Подумать только, у них наверняка очень яркий секс. — Кое-кто, смотрю, просто помешан на сексе, — и Тэхен смеется искренне, пожалуй, впервые за последние несколько дней. А Чимин вторит ему своим смешливым звонким хихиканьем и пиво на себя проливает случайно. Теперь они ржут уже истерически. «Черт, никогда так не нервничал перед прыжком, и сердце просто выпрыгивает. Наверное твоя истерика тут всем передалась.» «Просто странно, ты боялся, но я то не должен был. Ты заразный.» Тэхену пиво в горло не лезет внезапно. Просится наружу. Ему тошно и страшно одновременно.