Он — Прайм...

Он очнулся в какой-то одинокой мрачной комнате, подключённый ко множеству аппаратов. В боку ужасно болело, но всё-таки какое-то странное умиротворение окутало это место, из-за чего боль доносилась словно издалека. Оптимус попытался прийти в сознание, а потом вдруг резко всё вспомнил. Старскрим его ранил, Автоботы дотащили до Базы, бок прошибло почти насквозь... это было неважно. Эти мысли не занимали какого-то отдельного места в Прайме — рана не считается, болела она самым отвратительнейшим образом, — они были какими-то поверхностными. Важно было другое. Старскрим что-то знает. Эта мысль не давала покоя даже сейчас. Насколько мог судить Прайм, Десептикон всё-таки не знал, каков его истинный возраст, но определённо мог это узнать, когда захотел бы. Но… кто? Кто мог дать ему подобные сведения? Ясное дело, что кто-то из высшего совета, так как Альфа Трион, Лайстаф и Рэтчет предать Прайма не могли. Кто? Попробовав пошевелиться, Оптимус вдруг понял, что безумно хочет ещё полежать. Сдались ему какие-то дела — уж лучше оставаться в неподвижном положении и думать о своём, чем тревожить эту Юникронову рану. И как Старскрим умудрился так его ранить? Раньше он не додумывался так сделать, хотя, чего кривить Искрой, Оптимус просто сглупил. Нет, не сглупил, а СГЛУПИЛ. Надо же было сначала оценить обстановку и врага, прежде чем что-то делать. Арскраплет недоделанный! И что теперь, из-за этой оплошности ему придётся валяться тут, Праймус знает сколько времени, и думать о вечном, боясь потревожить боль в боку. Надо будет потом у Рэтчета спросить, что там с Т-шестернёй, а то вдруг трансформироваться больше не сможет? Так, плохая мысль, Оптимус перестань об этом думать, в порядке всё будет, подумай лучше о… Рэтчет! Где он, кстати? Оптимус не знал, как его друг отреагировал на то, что лидера Автоботов вдруг приволокли на базу в состоянии сплавленного железа. Надо будет заверить его, что Оптимус в порядке… Но куда он, скраплет его загрызи, делся? Так, теперь самое время писать Лайстаф докладную о том, как по-юникроновски её спарк обращается с пациентами… А как там остальные? Мира, профессор и Вадик? Интересно, сильно они напугались, увидев Прайма без сознания и с хлестающим из бока энергоном? Мира места себе не находила. Так сильно она давно ни за кого не боялась. Сутки ничего есть не могла, всю базу вдоль и поперёк исходила раз двадцать. И Рэтчет ничего о состоянии Оптимуса не говорит — сам им нервы будет потом восстанавливать. — А когда уже он очнётся? — тихо спросил Вадик. Он уже падал, засыпая. Но поклялся, что не будет спать, пока не узнает, что Оптимус в порядке. Бедный. — Не знаю. — покачала головой Мира. — Ещё минут пятнадцать подождём, а потом пойдём Рэтчета трясти… Вадик, может, всё-таки пойдёшь спать? Я тебя сразу разбужу, как только что-то узнаю, обещаю. — Разбудят они, как же, — буркнул мальчик. — Когда произойдёт что-то важное, вы посмотрите на меня спящего и подумаете: «Ой, он же так мило спит, давайте расскажем ему, что случилось, когда проснётся!»… Так что я лучше сам подожду. Ответить на это Мире было нечего, поэтому она просто прижала Вадика к себе и стала ждать. Вадик не сопротивлялся. Так они сидели какое-то время, пока недалеко не послышались неторопливые шаги. Мира обернулась и увидела сонного профессора — кажется, он тоже не спал всё это время. - Как… - Оптимус жив, - предопередил вопрос Миры профессор и широко зевнул. – Мира, у тебя осталось много кофе? - Нет, немного. Но на пару раз нам ещё хватит, - ответила она. От сердца сразу отлегло. Конечно, нужно было расспросить Владимира Валерьевича и о других факторах недавнего происшествия, но, увидев состояние профессора, Мира передумала. Спросит чуть позже. Ну или в крайнем случае… Автоботы же не спят, верно? - А мне можно кофе? – вдруг спросил почти уснувший Вадик. – А то я так долго даже в Новый год не бодрствовал. - Да, можно. Завари себе и… - Мира, в смысле «можно»? – возмутился Клинков. – Ему пять лет, какой кофе? Мира вскинула одну бровь. - А… нельзя? – уточнила она. - Нет! Он же маленький ещё. Кофе, максимум, можно пить лет с… ну, с одиннадцати хотя бы. Иначе он разрушает нервную систему. - Профессор, – выдохнула Мира, - где вы были столько лет назад? Я пью кофе с шести лет… так вот почему у меня психика такая слабая! Вы сломали мне жизнь, Владимир Валерьевич, не появившись в ней вовремя! Профессор виновато пожал плечами. - Уж прости, помогу хотя бы внуку… Хотя… Нет, моя миссия уже провалена – попав сюда никто уже не сможет нормально пройти тест на психическое здоровье… Мира хохотнула и вдруг вспомнила свой вопрос двухмесячной давности. - А зачем вы вообще его сюда привели? – поинтересовалась она. – Вас ведь сюда, как на секретную работу устроили, а вы таскаете сюда своего внука. - Ну… - смутился профессор, но закончить он не успел. В одном из верхних коридоров послышались громкие звуки, а через секунду в головах у всех раздалось оглушительное: «Я обо всём знаю! Вы сообщили Альфа Триону?» В зал влетел – на лапах, но через чур быстро для его неповоротливости, - Алатырь. Если бы у него были волосы, то они стояли бы торчком и топорщились в разные стороны, но у драконов волос нет. Зато глаза у Алатыря сверкали таким полнейшим смятением, что Мира на секунду подумала, что это даже не её дракон, но других подобных тварей в горах не встречалось, а потому пришлось узнать в этом ЧУДЕ их чещуйчатого друга. - Что-то случилось, Алатырь? – спокойно поинтересовался профессор. Алатырь глянул на него, и его морда приобрела совершенно человеческое выражение, которое в обычной жизни именуется, как: «Вы что, дурак?» «Оптимус ранен» - резко ответил дракон. Но, видимо не дождавшись реакции, он раздражённо пояснил: «Пока я отсутствовал, Оптимус был ранен. Вы все очень напугались, поэтому я услышал ваш страх даже… там, где я был. Вы известили Альфа Триона о произошедшем?» Мира, Клинков и Вадик переглянулись. Мира поймала себя на мысли, что никто об этом даже не подумал. А морда Алатыря теперь приобрела выражение: «Я живу с полнейшими идиотами». - Ты так это сказал, словно ты его мама, - хмыкнул Вадик. Алатырь удивлённо посмотрел на мальчика. Мира тоже не совсем поняла. - Ну, он так вбежал на базу, - устало пояснил Вадик, - словно Алатырь – мама Оптимуса, которая интересуется, сообщили ли отцу о том, что случилось. - У тебя слишком тонкий юмор, Вадик, - заключила Мира. Алатырь же обидчиво фыркнул. «Он – лидер команды, поэтому я беспокоюсь о его состоянии. В отличии от вас, видимо…» - Только не надо тут, кто как об Оптимусе беспокоиться! – насупилась Мира. «А значит, наша обязанность – сообщить его родственникам о том, в какую ситуацию он попал» - закончил дракон. Мира должна была кивнуть, выражая согласие, но не смогла – она вдруг заметила, как дрогнул мысленный голос Алатыря, когда он сказал «родственникам». И опять пожалела его. Алатырь был один – в самом прямом смысле этого слова. Он, по его же рассказам, не помнил никого из своего детства. Впрочем, заострять на этом внимания дракон не любил, поэтому, как следует об этом подумать, Мира не успела. - Да, действительно, нужно сообщить, - вздохнул профессор. – Но сначала я попью кофе. Всё равно нужно ждать Рэтчета. Вадик, а ты – спать. Мира, ты тоже. - Я не хочу спать, я… - эту речь прервал предательский зевок. Владимир Валерьевич победоносно улыбнулся и направился в сторону кухни. Алатырь же какое-то время смотрел ему вслед, а потом свернулся в клубок около дивана и тоже широко зевнул, обнажая белые клыки. Вадик с интересом глядел на это, рассматривая драконью пасть. А потом тоже улёгся на диване удобнее. - И как у дедушки это получается… - пробормотал он. - Что получается? – спросила Мира. - Укладывать меня спать. И в туже секунду дыхание мальчика стало ровным и медленным. Смотря на двух спящих друзей, Мира вдруг поняла, что сама падает от усталости. Впрочем, главное – она узнала, что с её напарником всё в порядке, поэтому она вполне могла отправляться спать. - Вот ведь предатели, - пробурчала она, покосившись на Алатыря и Вадика, и сама удобнее утроилась на диване. – Главное, чтобы профессор нас разбудил… И в ту же секунду Мира уснула. Профессор действительно их разбудил. «Свой человек» - слабо подумала Мира, хотя помнила, как просыпалась. Спали они всего пару часов – не выспались, само собой. Пару секунд Мира всерьёз думала, что разговор с Опи Оптимуса ей не интересен, и что там вполне обойдутся и без неё - ведь гораздо приятнее лежать под тёплым пледиком – которым из с Вадиком укрыл добрый профессор, - завернувшись в него, как гусеница. Но в итоге разум победил, а потому она всё-таки заставила себя встать. Но прихватить с собой плед, кутаясь в него с головой. У главного экрана стоял Рэтчет, добропорядочно дожидаясь людей. - Как Оптимус? – на ходу спросила Мира, всё ещё не проснувшись до конца. - Ему лучше, - кивнул медик. – Я заходил к нему совсем недавно - рана большая, но не настолько страшная, как раньше. Завтра, быть может, он уже вернётся к нормальной жизни. - Это хорошо, - пробормотал Вадик. Он залез к Мире под плед, и теперь они вместе шли, согреваясь в тепле пушистого куска ткани. Рэтчет набрал какие-то кнопки, но остановился, не донеся пальца до последней «вызов», и бросил через плечо: - О том, что стоит оповестить Альфа Триона, я знал ещё до того, как прилетел Алатырь, но был занят, поэтому не сделал этого. Так что не свешивайте на меня свою безолаберность, ясно? - Хорошо, хорошо, - ответил профессор. – Мы поняли – ты умнее всех нас. Рэтчет удовлетворённо кивнул и нажал последнюю кнопку. Пошёл гудок. Альфа Трион ответил так быстро, словно всё это время дежурил у приёмника, ожидая звонка. - Интерстеллар-7? Рад вас слышать и… - на секунду голос пропал, а потом на экране вспыхнуло изображение Автобота. – Да, теперь ещё и видеть. - Да, мы тоже рады связаться с вами, - ответил Рэтчет. – Но, мы звоним вам, чтобы сообщить о… - Что-то случилось? - А вы что-то знаете? – удивился медик. Альфа Трион выдохнул, потёр манипуляром фейсплейт и посмотрел сквозь пальцы. - Нет, не знаю. Просто я не удивлён… И что опять с ним случилось? Мира даже поразилась, как точно Альфа Трион чувствует натуру своего спарка. Сразу понял, что что-то произошло именно с Оптимусом. Впрочем, в первую их с Мирой встречу, Автобот рассказал, как Прайм-младший магнитит к себе какие-либо вселенские катастрофы. Да, его догадливость была вполне даже обоснована. И Рэтчет всё ему рассказал. С каждым его словом фейсплейт Альфа Триона менялся как только мог. Что сказать: Прайм-старший был гораздо более богат на эмоции, чем его сын. - Старскрим… - нахмурился Автобот в конце рассказа. А потом вдруг с силой ударил кулаком по столу – Мира этого видеть не могла, но догадалась, потому что камера содрогнулась, как при землетрясении. – Я знал, что нельзя так его оставлять! - Оптимуса? – уточнил Рэтчет. - Нет, я всё ещё не хочу в дезактив, - грустно усмехнулся Альфа Трион. – Если я никогда не оставлял бы Оптимуса, то никакое бессмертие меня бы не спасло – говорю же, что мой спарк притягивает к себе всё самое… Ну, вы поняли. Я о Старскриме. - То есть, «нельзя было его так оставлять»? – нахмурилась Мира. Не из-за каких-то подозрений, а потому что спросони она видела довольно плохо. Альфа Триону она доверяла безо всяких разговоров. Остальные, она могла поспорить, тоже. На секунду Альфа Трион, кажется, растерялся, а потом вдруг рассмеялся. - Прошу прощения! Рэтчет, забыл, что вы мало что знаете… Пока вы были на земле, а может и ещё раньше, в Иаконе поползли слухи, что правый манипулятор Мегатрона жив. И я имел ввиду, что нельзя было оставлять его, не начав расследование по этому поводу. Всё-таки, сплетни – очень эффективная вещь. Старскрима нужно было поймать сразу, а из-за наших оплошностей… - Не вините себя, - покачал головой Рэтчет. – Сейчас с Оптимусом всё в порядке. Относительно. Но у вас есть предположения, как Старскрим смог воспользоваться Космическим мостом? Сейчас доступ к подобным телепортам есть только в Иаконе и в других защищённых местах. Если только Шоквейв… - Кстати, хорошая новость – Шоквейв теперь работает на нас! – радостным тоном сообщил Альфа Трион. – Знаете, довольно здорово иметь под рукой гения инженерной мысли, пусть и бывшего Десептикона. Мы предоставили ему лабораторию и… Праймуса ради, мои дорогие, простите меня! У меня заседание Совета через две минуты! Не обидитесь, если я сейчас оставлю вас? - Не нам переносить заседания правительства Кибертрона, - улыбнулся Клинков. – Идите. Мы свяжемся с вами в другой раз. Рэтчет бросил на профессора взгляд, который ясно говорил, что главный тут он и когда прекращать связь решает тоже он, но, кажется, предпочёл не спорить. - До связи, Альфа Трион, - вместо этого сказа он, и Прайм, благодарно им кивнув, отключился. «А своих подозрений он так и не высказал…» - слабо подумала Мира, а потом вдруг поняла другую важную вещь: свою миссию она выполнила – послушала разговор с Опи её напарника, - поэтому теперь вновь можно идти… Спать.