Вот только старик не накинулся на него. А просто стоял и смотрел Руфуса, словно примерялся.
— Что? — с вызовом спросил Тернер.
— Думал, что ты смоешься отсюда, поджав хвост, через две секунды после того, как Дин окажется в доме, — задумчиво сказал Бобби.
Не готовый признать, что остался, чтобы защищать Дина, Руфус огрызнулся:
— Ты сам приказал мне привести его сюда. А теперь ты ворчишь, потому что я остался с ребенком?
Подходя ближе к другу, Бобби, повысив голос, спросил:
— Меня удивляет, почему ты остался.
Этого вопроса Руфус надеялся избежать. Последнее, что он хотел сделать, — это признаться в том, что беспокоился о парне. Уверенный в том, что не хотел бы быть тем, кто скажет старику, что Дин пошел и получил травму, будучи под его присмотром. Сингер защищал Дина так же яростно, как будто он был его плотью и кровью.
Но то, что Руфус избегал ответа, о многом сказало Бобби. Сердце споткнулось в груди, и он, затаив дыхание, спросил:
— Ему стало хуже?
В его уме пронеслись тысяча возможных осложнений, которые могли возникнуть из-за ран Дина. Парень выглядел неважно. Да, этого и следовало ожидать. Но очевидным стало другое: то, что он застал Дина врасплох, и то, что парень не кинул никакого язвительного ответа на его комментарий. Но более красноречивыми были не действия Дина, а действия Сэма: младший Винчестер, словно приклеенный, сидел на диване в нескольких сантиметрах от своего брата. Сэм, который не отрывал взгляда от Дина, даже когда Бобби осмелился встрять в их братский бой. Сэм, который посмел выманить разъяренного духа, чтобы побыстрее закончить охоту.
Он даже не понял, что разворачивался, чтобы кинуться к дому и потребовать от Дина ответов о его физическом состоянии. Пока Руфус не оказался на его пути. Старый друг вытянул руку, блокируя ему дорогу. Это вывело Бобби из себя, и он закричал:
— Он сам доехал до дома? Что ты позволил ему сделать? Он сильно пострадал? — зарычал он, сжимая кулаки.
— Нет, он не ехал сам, — с негодованием крикнул Руфус. Он не собирался говорить, что хотел, чтобы Дин сам добирался до дома. Возможно, он бы так и сделал, если бы Сингер не был медведем-папой.
«И, вероятно, спас этим Дину жизнь».
Вцепившись одной рукой в рубашку Руфуса, другой Бобби двинул ему в челюсть. Встряхнув Тернера за воротник, он прорычал:
— Я не в настроении для твоего дерьма, Руфус! Я ехал несколько часов с взволнованным, нервным Винчестером, и, если у Дина появилась хотя бы одна новая царапина, это не добавит Сэму спокойствия. Так что начинай говорить, или клянусь, я пойду за своим дробовиком, и он не будет загружен солью.
Он был достаточно умен, чтобы поверить, что Бобби выполнит свою угрозу — многие были мертвы и за меньшее, чем нанесение ран тому, кого любил Сингер. Руфус решил сократить свои потери и помолился, чтобы правда хоть что-то значила для его давнего друга. Но это не значило, что он собирался пресмыкаться из-за его беспокойства.
— Я повторю еще раз, потому что ты вряд ли слышал меня раньше. Парень никогда не говорил, что ранен, он выглядел так же нормально, как и в любой другой день, и я не звал его на помощь, он сам предложил.
Бобби не слушал его, пока одна фраза не зацепила его внимания.
— Помощь? — одно это слово было произнесено опасным голосом. — Ты имеешь в виду что-то помимо «вытащить свою задницу из тюрьмы»?
Увидев, как окаменело лицо Бобби, Руфус выдохнул — он понял, что это переломный момент в перекованной дружбе между ним и стариком.
— На охоте. Он помог мне на охоте, — сказал он и стал ждать того, что грянет.
Он был свидетелем ярости Бобби много раз до этого, но тогда его гнев и близко не стоял с тем, что охотник чувствовал сейчас. Бобби резко дернул его ближе к себе и прорычал:
— Охота! Ты позволил ему охотиться! Ты думаешь, мы бы оставили его здесь, если бы он мог охотиться?
Видя, что, чтобы он ни сказал, это сделает только хуже, Руфус решил поменять тактику. Вывернувшись из хватки Бобби, он отошел от старого друга.
— Да, ты и Сэм оставили его здесь одного с порванным боком, чтобы пойти на охоту! — крикнул он, сам удивляясь своему гневу на то, что Дин был бы сам по себе все это время, и никто не мог за ним присмотреть.
Бобби мгновенно ответил, не обращая внимания на более тихий голос, ворвавшийся в их спор:
— Ребята не делайте этого.
— Да, мы оставили его, чтобы он поправлялся! А не для того, чтобы он тащился через всю страну, чтобы спасать твой зад. Если этот мальчик серьезно пострадал, я…
Но Руфус сократил расстояние между ними и, став нос к носу со своим другом, прорычал:
— Ты что? Я убью тебя до того, как ты даже найдешь свой ржавый старый дробовик.
— Хватит! — но на этот крик опять никто не обратил внимания.
Ровный тон Бобби стал более опасным, когда он прорычал:
— Тебе лучше начать идти к дороге, иначе я буду собирать твои останки с моей подъездной дорожки в течение месяца.
Но Руфус ничего не успел ответить, когда третий голос наконец прорвался сквозь их дымку гнева.
— Я сказал — заткнитесь! Вы оба!
Они синхронно повернули головы к крыльцу и испуганными глазами уставились на Дина. Дина, который больше не сидел на диване, а стоял на крыльце, покачиваясь, словно лист на ветру. Рядом с ним маячил встревоженный Сэм, готовый поймать брата в любую секунду.
Когда Дин спустился вниз по лестнице, поморщившись от боли, прижав руку к раненому боку и не протестуя на поддержку Сэма, это было зловещим признаком не только успокоить, но и активизировать страх Бобби за старшего Винчестера. Шагая вперед, готовый положить руки на плечи Дина и повернуть его назад, Бобби сказал таким мягким голосом, который Руфус никогда не слышал от своего друга раньше:
— Дин, ты должен лежать…
— Я не собираюсь лежать, пока вы двое здесь орете, — раздраженно ответил Дин, включая Руфуса в его выговор.
У двоих охотников хватило совести покраснеть. И у Сэма тоже. Потому что он вспомнил: Дин был судьей, Дин был миротворцем, Дин решил остановить своих близких, чтобы те не навредили друг другу… Даже если это означало, что они объединятся, чтобы сделать ему больно.
«Сколько боев остановил Дин между мной и папой? Сколько раз он решал, что лучше пусть орут на него, чем друг на друга?» Ответ был один: слишком много раз.
Но Сэм знал, что не сможет увести Дина сейчас, как и не смог остановить его от выхода наружу, чтобы встать между двумя спорящими охотниками. Внезапно у Сэма появилась новая проблема: не та, что Бобби и Руфус разорвут друг друга, а та, что они разорвут Дина, что Дин пожертвует собой, чтобы получить мирный результат. Но он не собирался этого допускать, никогда больше.
Решив взять быка за рога, Дин подошел к Бобби и встретил озабоченный, но сердитый взгляд старшего охотника.
— Звонил Руфус. Ему нужна была помощь. Так что я помог. То же самое я бы сделал бы для любого другого, кто нуждался в помощи, — заявил он непоколебимо, его дерзкий тон бросал вызов Бобби, давая разрешение обрушится на него.
И Бобби немедленно ответил, но злился он на Руфуса, а не на Дина.
— Все закончилось не так просто, не так ли? Он потащил тебя на охоту, — обвиняюще зарычал он, бросая злобный взгляд на Руфуса.
— Я его не тащил… — стал яростно отрицать тот.
— Когда это я не был в настроении, чтобы убить что-то? — снова вмешался Дин, дерзко улыбаясь, чтобы завершить снова разгорающуюся ссору.
Но тут вмешался Сэм своим мягким, обеспокоенным голосом:
— Это было глупо: охотиться, когда тебе было больно, и ты это знаешь.
— Ах, Сэмми, ты говоришь самые приятные вещи, — протянул Дин, усмехаясь.
— Дин, — огорченно выдохнул младший Винчестер.
— Это было мое решение. Мое, Сэм, — спокойно признался Дин, он должен был заставить того увидеть это, понять, что он не мог поступить по-другому. И Бобби тоже не смог бы. Обращаясь к человеку, которого он любил, как отца, он без раскаяния сказал: — И это не было решением Руфуса. Так что если ты хочешь разозлиться на кого-то, то злись на меня.
Услышав последние слова Дина, Руфус ошеломленно посмотрел на него. Да, конечно, он никогда не думал, что ребенок бросит его под автобус, но, вместо этого, Дин сам броситься под него? Показал ему такую преданность, встал перед гневом старика и брата, чтобы защитить его? Он не мог в это поверить. Нисколько.
Зная, что Дин ожидал, что он отступит, прикроется его ультиматумом, что ребенок будет стоять тут и защищать Руфуса от них… Это только разозлило Бобби еще сильнее. Подойдя вплотную к Дину, он прогремел:
— Хорошо, тогда я злюсь на тебя! Ты думаешь, что мы с Сэмом оставили тебя дома, потому что мы думали, что трое — это толпа?! Дин, тебя чуть не выпотрошили. Веришь или нет, это своего рода повреждение, и оно не заживет за один день. Ты не выздоровеешь, если не можешь признаться, что тебе плохо!
Ужаленный резким выговором от единственного человека, заменившего ему отца, Дин опустил глаза, избегая гневного взгляда Бобби. Намек на то, что он слаб, не был чем-то новым. Он вырос с тем, кто постоянно его в этом упрекал. Поэтому он постоянно тренировался, чтобы стать лучше. Но Бобби решил, что… Он слабый, и это было так неожиданно.
Наблюдая за тем, как сильные плечи ребенка резко упали, Руфус почувствовал, что в его груди образовался ком, и догадался, что Дин понял слова Сингера не так, как тот хотел сказать. И он встал между Дином и Сингером, подошел к своему старому другу и прорычал:
— Отвали, старик. Ты единственный, кто не позволил такой мелочи, как парализованные ноги, помешать тебе пройти сто миль отсюда.
При этих словах Дин поднял голову и удивленно переглянулся со своим братом. Это было для них новостью.
— Речь не обо мне, — возразил Бобби, он не хотел, чтобы Руфус мутил воду о том, что он делал и что он позволил бы делать такие же глупости двум мальчикам, которых любил.
— Хватит говорить обо мне, будто я умираю. Я в порядке! — крикнул Дин, разозлившись, что он снова был причиной спора между двумя людьми, о которых он заботился — независимо от того, что делал, он всегда причинял кому-то боль. Как, например, его отцу и Сэму, Джо и Эллен, а теперь Бобби и Руфусу. И, как бы он ни старался, он никогда не может их помирить, починить то, что сломал. Он не надеялся, что в этот раз все будет по-другому, но не собирался стоять и смотреть, как все разваливалось. Покачав головой на ощутимую неприязнь между Бобби и Руфусом, он уныло сказал: — Если вы так хотите вцепиться друг другу в глотку, прекрасно. Продолжайте, но не впутывайте меня в это.
Развернувшись, он двинулся к дому, не заметив раскаявшихся взглядов Бобби и Руфуса, не увидел, как брат мучительно наблюдал за тем, как он уходил. Но он чувствовал себя так, будто его разорвали на части, будто он потерпел неудачу в чем-то более личном, чем спасение мира от Апокалипсиса: не удалось быть другом, сыном, братом. Остановившись, он медленно развернулся и, столкнувшись взглядом с братом и почти отцом, прошептал:
— Что я должен был делать? Просто сидеть сложа руки, когда Руфусу нужна была помощь?
— Да, — одновременно сказали Сэм и Бобби.
— Благодарю. Я чувствую, что меня любят и ценят, — проворчал Руфус, топчась на месте.
Дин фыркнул на уверенный ответ Сэма и Бобби.
— Да? Значит мне так и поступить, когда кому-нибудь из вас понадобиться моя помощь?
Не получив ответа от своей аудитории, он с отвращением махнул рукой и возобновил свой поход к двери.
Руфус хотел позвать его, остановить ребенка от ухода, от мысли, что он не благодарен. Но он все еще был в шоке от того, что Дин думал, что помогать ему так же важно, как помогать Сингеру, как помогать его собственному брату.
Стоя на месте, Сэм наконец понял, о чем он просил своего брата. Что он просил о невозможном: чтобы Дин не был собой. Он никогда, никогда не отвернется от своей семьи или от людей, о которых заботился. И как-то Руфус сумел стать тем, кого Дин ценил, кого Дин не хотел терять.
Когда глаза Сэма встретились с «отцовскими», Бобби понял, что у молодого человека было то же самое откровение, что и у него. Что Дин будет делать это снова и снова: всегда будет следовать зову сердца независимо от того, куда это его приведет. И, если он и Сэм любили его, они просто должны были бы принять это.
Хотя он знал, что Сэм не нуждался в стимуле, чтобы пойти за своим братом, Бобби все же качнул головой в сторону уходящей фигуры, давая ему благословение уйти, хотел, чтобы Сэм доверился ему.
Несмело улыбнувшись, младший Винчестер кивнул, прежде чем вовремя подойти к брату, чтобы обхватить рукой талию Дина и помочь ему дойти до дома. Мгновение Бобби наблюдал за своими парнями, ждал, пока они благополучно уйдут в дом. Вдохнув в грудь воздуха, он повернулся лицом к своему другу.
Но Руфус заговорил раньше, чем он мог вставить хоть слово, используя такой нежный тон, который Бобби не слышал от него в течение длительного времени, еще до Омахи.
— Я понимаю, что парень значит для тебя, Бобби. Если бы я знал, что он ранен… — в его голосе было слышно отвращение к самому себе.
— Я знаю, — признался Сингер со вздохом, прощая приятеля. Проведя рукой по губам, он признался, — этот балбес и мне не говорит, когда ему больно.
И оба охотника знали, кто воспитывал Дина, чтобы тот молча страдал и ставил охоту на первое место, не заботясь о своем благополучии.
— Знаешь, он спас мне жизнь, — гордо объявил Руфус, он хотел, чтобы Бобби знал, каким охотником был Дин Винчестер, даже когда парень не был на сто процентов здоров.
Брови Бобби взлетели вверх при этом заявлении.
— Ты ожидал чего-то меньшего?
Медленно усмехаясь, Руфус сказал:
— На самом деле нет. Очень трудно злиться на него.
— Как будто я этого не знаю. — проворчал Бобби.
Он больше не мог злиться, и вскоре к его смеху присоединился и Руфус. Сняв кепку, Бобби провел рукой по голове и признался:
— Иногда я хотел бы, чтобы их отец был здесь, а иногда… — он сделал паузу и бросил взгляд на Руфуса. Не обнаружив никакого осуждения от своего друга, он признался: — Боже, помоги мне, я рад, что его здесь нет.
Он был так благодарен, что он был тем, к кому пришли мальчики, что они были в его жизни. Они спасли его от того, что он бы пустил себе пулю в висок задолго до того, как его парализовало.
— Эти двое из тех людей, — кивнул Руфус, — которые пойдут за тебя в огонь.
Отбросив последние свои претензии, Бобби устало прислонился к Импале.
— Руфус, я провожу большинство дней, просто молясь, чтобы они не умерли где-нибудь, — заявил он. На что Руфус просто пожал плечами, усмехаясь другу.
— Прямо как настоящий папочка.
— Да уж, конечно, — фыркнул Бобби. Но ему было приятно от этого сравнения.
Он беспокоился за этих мальчиков не меньше Джона Винчестера.
И так же гордился ими.
***
Косясь на Сэма, Дин осторожно заметил:
— Ты молчишь.
Тот поднял голову, но ничего не ответил. И тогда Дин взмолился:
— Сэм, как бы ты поступил на моем месте? Оставил Руфуса гнить в тюрьме, пока они не проверят его отпечатки? Оставил его охотится на деле, где нужны были двое?
— Нет… Да, — пробормотал Сэм.
На раздраженный взгляд Дина Сэм только ухмыльнулся и тихо начал:
— Я просто хочу… — но, встретив прямой взгляд брата, Сэм понял, что он больше не мог просить невозможного и должен брать только то, что Дин был способен дать. Так что он уступил: — Чтобы ты, по крайней мере, позвонил Бобби или мне, и мы могли бы помочь тебе и Руфусу.
«Я смог бы убедиться, что ты не пострадаешь. Снова».
— Руфус прикрывал меня, — заверил Дин, не раздумывая, доверяя старшему мужчине.
— Да, я знаю, но… — начал Сэм, но замолчал.
«Он не я. Это моя работа, моя привилегия, чтобы защитить тебя». Но вслух он ответил:
— Руфус не знал, что ты ранен и не мог охотиться в полную силу.
Это заявление вызвало дерзкую улыбку у его брата.
— Один-ноль в пользу Винчестера. Я думаю, что все было в порядке, — похвастался Дин.
Сэм покачал головой на его браваду.
— Правильно, — протянул он с легким смехом, — и Руфус должен был заново наложить все швы и еще прибавить парочку вот здесь, — он слегка постучал по бородатой челюсти своего брата в дюймах от его новой раны.
— Ну, что я могу сказать, — пожал плечами Дин, бросив взгляд Сэма. — Ну же, Сэм. Это опасная работа.
— Так что, ты действительно думаешь, что я должен нормально реагировать, когда ты охотишься за моей спиной, пока ранен. Так что ли? — потребовал Сэм с вспыхнувшим снова гневом.
Но Дин не ответил злостью на злость, вместо этого усмехнулся одной из своих глупых усмешек.
— Мы оба знаем, что ты слишком благоразумен, чтобы сделать это, Сэм, — и, видя, что мелкий не расслабился, он продолжил: — Хорошо, если бы ты так поступил, я бы тоже…
— Слово, которое ты ищешь «злиться», Дин. Ты бы разозлился, — подсказал Сэм.
— Ну, тогда хорошо, что это ты, а не я, — пошутил Дин.
Но, поняв, что Сэм не отступится, он сказал твердым тоном старшего брата:
— Независимо от того, что ты думаешь, Сэм, я сделал то, что было правильно.
И Сэм почувствовал, что его гнев смягчался до нежного восхищения, от слов Дина.
— Дин, я не говорю, что то, что ты сделал для Руфуса, было неправильно, просто… Как насчет того, чтобы не подвергать себя риску?
Удивленный примирительным тоном и словами Сэма, Дину потребовалось время, чтобы придумать приемлемый ответ.
— Так что, теперь мы обнимемся или станцуем?
Когда Сэм просто посмотрел на него, ничего не ответив, Дин сдался.
— Хорошо, — согласился он, решив перестать причинять вред Сэму, желая успокоить младшего брата.
Вскинув голову, тот встретился глазами с Дином, ожидая продолжения. И казалось, что старший брат с трудом проталкивал слова из глотки.
— Хорошо, я не буду охотиться, когда мне больно… — и, прежде чем Сэм мог бы поблагодарить его, он быстро поправился, — если только тебя нет рядом.
Неужели Дин решил, что он это допустит? Сэм раздраженно потребовал:
— Да, и, когда в последний раз я позволял тебе охотиться, когда ты был ранен?
— Ах, да, на каждой охоте, на которую потребовался второй раунд, чтобы убить мерзкую тварь, — ухмыльнулся Дин.
Сэм тут же открыл рот, чтобы опровергнуть эти заблуждения, и понял, что брат прав. Он с щелчком захлопнул рот. Они, и правда, часто были ранены, когда охотились. И всегда возвращались, чтобы добить монстра, раненые или нет.
Сэм указал пальцем на самодовольно ухмыляющегося брата:
— Не думай, что ты сорвался с крючка, Дин. Когда мы с тобой охотимся…
— Ты всегда рядом, чтобы держать меня за ручку, Сэмми. И это много значит, для меня, — поддразнил Дин.
— Я тебе сейчас врежу, — рассмеялся Сэм, грозно глядя на брата.
***
Было два часа дня, когда Руфус вошел в гостиную и увидел двух спящих Винчестеров. Дин лежал на диване, Сэм, что удивительно, валялся на полу, в нескольких дюймах от своего брата, как будто он не хотел, терять его из виду. Это безудержное, яростное проявление заботы и преданности остановило Руфуса от того, чтобы разбудить Дина, чтобы попрощаться. Он не хотел вторгаться в эту сцену перед ним. Затем, словно чувствуя его присутствие, Дин открыл глаза и глянул на него.
Ухмыляясь, он начал осторожно садиться на диване, чтобы не ударить своего брата в процессе. Потирая рукой лицо, Дин потянулся и снова сонно уставился на Руфуса.
— Ты отзовешь свою собаку, если он нападет? –тихо поинтересовался Руфус, кивая на Сэма у ног Дина.
Не открывая глаз и не двигаясь, Сэм, тем не менее, сонно предупредил:
— Я съел моего последнего тренера.
Дин фыркнул, но заверил Руфуса:
— Не волнуйся, он лает, но не кусается, — сказал он, вставая с дивана.
Склонившись, он взъерошил непослушную швабру Сэма, как будто тот, и правда, был любимой собакой.
— Отвали, — пробормотал Сэм, отмахиваясь от руки Дина, но не сводя с него глаз, даже когда брат обошел его и направился на кухню.
Но через секунду очень ясные глаза Сэма впились в Руфуса, и в них сверкало предупреждение. Он надеялся, что Руфус был достаточно умен, чтобы знать, что Дин ошибался по поводу того, что он просто лаял, а не кусался. Особенно, когда дело касалось людей, которые могли навредить брату. Руфус кивнул Сэму, молча признавая, что молчаливая, но смертельная угроза была понята и у него не было никаких намерений навлечь гнев ребенка на его голову. Снова. Испытывая почти облегчение, что у него есть оправдание, чтобы ускользнуть от проникновенного взгляда Сэма, Руфус направился на кухню и наблюдал, как Дин прислонился к кухонной столешнице и притворялся, что это была случайная позиция, а не поддержка, которая была ему нужна.
Как бы Руфус ни боялся этого момента, но внезапно он понял, что слова благодарности легко скользили с его языка.
— Я знаю, что ты этого с нетерпением ждал. Так что вот оно. Спасибо! За то, что вытащил меня из тюрьмы, поддержал меня на охоте и убедил старика не давить меня своим Камаро, — он замолчал, когда Дин протянул руку останавливая его речь. — Я теперь твой должник, парень. Так что, если тебе что-нибудь понадобится… Независимо от того, что именно, не важно, где я буду находиться, я приду.
«Я должен тебе ребенок, и очень за многое.
Дин открыл рот, чтобы ответить, но его прервал грубый голос Бобби:
— Чертовски правильно, — проворчал он, закрывая за собой кухонную дверь, — если ты закончил изливать душу, мы можем идти? Я хочу бросить тебя в твою машину и вернуться сюда…
— Чтобы вовремя посмотреть «Тори и Дин», — съязвил Тернер с самодовольной улыбкой и подмигнул Дину. Хотя, честно говоря, Руфус знал, что срочность Бобби больше связана с возвращением домой, чтобы следить за двумя измученными Винчестерами, чем смотреть какое-то хромое реалити-шоу. По большей части.
— Мне так хочется опробовать мой новый дробовик. Ты хочешь стать моей первой целью? –угрожал Бобби.
Повернувшись лицом к лицу со своим противником, Тернер заявил:
— Если ты направишь на меня заряженный пистолет, я прослежу, чтобы ты его съел.
— Кишка тонка, — бросил Бобби, направляясь вместе с товарищем к выходу. — И никто не хочет объяснить мне почему у меня сломана дверь? — потребовал он ответа, идя за Руфусом вниз по ступенькам крыльца.
Усмехаясь над выходками двух грубых охотников, Дин направился обратно в гостиную. Остановившись в нескольких футах от того места, где лежал его брат, он просто наблюдал, как Сэм спал. Это не должно было быть таким трогательным зрелищем, но так оно и было, особенно после нескольких месяцев проживания с бездушным Сэмом и его бессонницей. Внезапно, он задался вопросом, сколько раз другой человек наблюдал, как он спал, прежде чем он понял, что это был не его Сэм.
Но взъерошенный лохматый Сэм у его ног, он был его младшим братом. И было неправильно, что он был тем, кто спал на полу. В конце концов, Дин был старшим братом. Это была его работа — защищать. Как будто читая его мысли, Сэм пробормотал в подушку:
— Перестань смотреть на меня этим жутким взглядом Эдварда Каллена и ложись спать.
Дин улыбнулся, его позабавило, что Сэм думал, что он был главным в их отношениях. По-видимому, он не успел выполнить приказ младшего брата достаточно быстро, потому что в следующую секунду Сэм слепо потянулся, схватился рукой за ногу Дина и дернул.
— Дин, диван, сейчас же.
Вместо того, чтобы бороться против команды, Дин улыбнулся, почувствовав тепло на душе на заботливый тембр голоса этого Сэма, его Сэма.
— Окей Сэмми, — мягко согласился он. Огибая своего брата, он снова лег на мягкий диван.
***
Бобби уже садился за руль своего Камаро, когда понял, что его спутник не двигался, он стоял в открытом пассажирском дверном проеме автомобиля и оглядывался на его дом. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что беспокоило его друга.
Посмотрев на Руфуса через крышу машины, Бобби заверил:
— С ним все будет хорошо, Руфус. Сэм устал, но, если Дин даже пикнет, Сэм это узнает. И, как ты понял, хоть Дин сейчас внизу, но он редко, когда выходит.
— Да, — согласился Руфус, в последний раз взглянув на дом, прежде чем забраться в машину, и наблюдал, как Бобби сел на водительское сиденье. Но он не мог не задаться вопросом, действительно ли Джон Винчестер знал, какими людьми были его сыновья. Людьми, которыми гордился бы любой отец.
«Конечно, при этом заработав язву, седые волосы и бессонные ночи»,— усмехнулся он, почти считая себя везунчиком, чтобы не оказаться среди этих людей… Пока он не поймал свое отражение в зеркале и не увидел свои седые волосы и бороду, вспомнив, что едва спал с тех пор, как Дин Винчестер ответил на его призыв, пришел ему на помощь, имел наглость отнестись к нему, как к семье.
Переводя взгляд с дороги на Руфуса, Бобби не мог понять выражение его лица.
— Почему ты такой зеленый? У тебя язва?
