Лунный Убийца.

      Доктор Ганнибал Лектер слишком часто был свидетелем поимки и допросов людей, которых общество причисляло к психопатам и маньякам, чтобы не знать, что с ним сделают дальше. Выбрав стратегию тишины, он отказался отвечать на несвязные вопросы Кроуфорда, стоя на коленях перед выпотрошенной Аланой, и его отправили в психиатрическую клинику Фредерика Чилтона.       Лицо этой тухлой звезды психиатрии, когда его доставили к нему в больницу, Лектер запомнит навсегда. Чилтон находился в таком злорадостном возбуждении, как будто всегда знал, что Ганнибал — маньяк-убийца, и давно его здесь ждал. Выделив ему самую грязную камеру, Фредди немного поизголялся, но, в конце концов, оставил его одного.       С брезгливостью осмотрев себя и постель с вонючей полосатой подушкой, Ганнибал накинул покрывало, разулся и лёг, вытягивая ноги и закладывая руки под голову. Ему не требовалось глубоко погружаться в свой дворец памяти, чтобы все кусочки мозаики сложились в одну картинку. Сейчас он точно знал, кто и зачем его сюда посадил. У него осталось ещё несколько открытых и довольно важных вопросов, на которые он пока не мог ответить точно, но хотя бы он смог себе объяснить то, что уже с ним произошло.       Ночью к нему пробился растерянный Джек и, вцепившись в решётку, пытался получить интересующие его ответы, но Ганнибал даже не встал с кровати, заявив, что отказывается общаться без адвоката.       — Пока суд не вынес мне вердикт, Джек, — спокойно сказал Лектер, демонстративно отворачиваясь к стене, — я ещё добропорядочный гражданин этого общества, всего лишь попавший под подозрение, а не урод, в которого можно плевать в его собственном доме. Включите мозг, и идите изучать улики. Уверен, вы не найдёте на них ни одного моего отпечатка пальца, и надеюсь, это наведёт вас на определённые мысли.       — Но, Ганнибал…       — Перенесём наш разговор на завтра. Сегодня я узнал, что моя девушка мертва, и мне бы хотелось побыть одному. Проще говоря, валите к чёрту.       Кроуфорд, который не обладал ни умом, ни фантазией, а умел лишь хорошо подбирать людей себе в команду и был упрям как баран, благодаря чему и забрался так высоко в своей профессии, быстро сдулся под ледяным спокойствием доктора, и не получив слезливого чистосердечного признания, убрался восвояси.       Утром Ганнибал пережил ещё несколько унизительных процедур. Сначала его сковали, как бешеное животное, одели маску на лицо и подвергли тщательному осмотру врачей, ища у него вшей и постыдные болезни. Потом раздели догола, так и оставив в цепях, облили вонючим мылом, велев помыться, и окатили мощным ледяным душем, направленным из шланга, практически вбивая его в каменную стену. Добродушный Чилтон наблюдал за издевательствами, дрожа от предвкушения предстоящих допросов, и лично принёс Лектеру жидкое зелёное дерьмо, которое он почему-то назвал завтраком.       Его ждало полное разочарование. Ганнибал спокойно перенёс все процедуры, жестом отказался от еды и игнорировал любые вопросы, попросив лишь расчёску, чтобы привести волосы в порядок, которые после такого мытья стали ещё грязнее и торчали в разные стороны.       Чилтон с наслаждением ему отказал, и ушёл ни с чем.       К обеду за ним пришли и отвели в допросную, небольшую комнатку с прибитой к полу мебелью, грязным маленьким окошком и железным столом с металическим кольцом посередине, к которому его и приковали.       Джек Кроуфорд сел напротив, окружённый адвокатами Лектера, и разложил перед собой бумаги.       — Доктор Лектер, — начал свой допрос Джек, бесцельно пялясь в документы, — прежде чём мы начнём, я хотел бы задать вам вопрос. Не хотите ли вы признаться нам в чём-нибудь, дабы избежать ненужной волокиты?       — Волокиты? — приподнял бровь Ганнибал. — Вы хотите, чтобы я признался в убийствах, чтобы сохранить вам ваше время? Я считал вас умнее.       — Я просто спросил, — ответил Кроуфорд, отодвигая бумаги и откидываясь на спинку стула. — Знаете, как нас обучают вести допросы? Сажают перед нами виновных и невиновных, заставляя определять по поведению, кто из них кто. Реакция на ситуацию и вопросы, она о многом говорит, не мне вам рассказывать, но вы, действительно, слишком спокойны для человека, у которого нашли труп женщины и неоспоримые доказательства его вины.       — Что я должен делать, чтобы попасть в шаблон? — криво усмехнулся доктор. — Кричать, что я не виноват? Рвать на себе волосы? Реветь и умолять? Я просто верю в ваше благоразумие и в нашу правоохранительную систему. И что вы называете неоспоримыми доказательствами?       — Например, труп Аланы Блум, лежащий на вашем обеденном столе.       — Какая удача, ведь вы так вовремя ворвались в мой дом. Что это было, Джек, анонимный звонок?       — Да, но...       — Что но, Джек? — резко спросил Лектер, перехватывая ведущую роль в допросе на себя. — Включите мозг, в конце концов. Всё, что вы нашли в моём доме, не имеет ко мне никакого отношения, и даже вам это будет непросто доказать. С пяти до восьми я был в офисе, это совсем не сложно подтвердить. Я зашёл в дом за пять минут до вашего прихода и стоял перед вами в уличном пальто. По-вашему, я так хожу по дому, когда разделываю трупы? На найденных фотографиях нет моих отпечатков пальцев! Как вы думаете, почему?       — Любовались ими в перчатках?       — И при этом держал их в своей тумбочке? — опроверг его Ганнибал, протягивая руку к бумагам. — Что там у вас по времени смерти Аланы?       Немного сбитый с толку Кроуфорд подтолкнул к доктору бумаги, как всегда надеясь, что кто-нибудь другой объяснит ему, что происходит. Лектер зашелестел документами, ища выводы криминалистов, не обращая внимания на растерянного Джека.       — Вот, — довольно кивнул Ганнибал, разворачивая документы, — время смерти около восьми вечера, а я в это время был в офисе. Проверьте камеры, установленные у меня в приёмной. И побыстрее, если кто-то старательно меня подставляет, а ты знаешь, кто это может быть, то он скорее всего попытается удалить эти записи. Мне из офиса добираться полчаса, тем более вечером в час пик, да я никогда и не выскакиваю сразу. Думаю, я вышел где-то в восемь двадцать, так что я никак бы не успел добраться, убить Алану, выпотрошить её и при этом оставаться в уличной одежде.       — Мы всё проверим, — неуверенно поморгал глазами Джек, раздавленный фактами и спокойствием доктора, — но кто и зачем это с тобой сделал?       — Ясно кто, Лунный Убийца, — задумчиво ответил Лектер, незаметно превращаясь из подозреваемого в консультанта. — И мне кажется, я догадываюсь, кто он.       — Кто? — потянулся к нему Джек, наваливаясь на стол.       — Оставлю свои выводы при себе, — загадочно улыбнулся Ганнибал, вставая на ноги. — Я думаю, что следующий допрос мы проведём после того, как вы проверите всю информацию, которую я вам предоставил. Могу я идти?       Кроуфорд неуверенно поднялся следом, с какой-то идиотской надеждой смотря на доктора, как будто ожидая чего-то стопроцентного, так что Лектер не удержался и усмехнулся.       Бедный Джек, не любящий и не умеющий чего-то не понимать, всегда задающий всем вопросы и гордо зовущий себя гуру. Обычный тупой и здоровый негр, способный раскрыть дело только после того, как ему разжуют и положат в рот факты и доказательства. За полгода общения, Ганнибал так и не припомнил от него хоть одной светлой мысли, кроме бесконечных вопросов и воплей, что всем пиздец. Неудивительно, что у него была такая хорошая команда — умным людям всегда комфортнее находиться под началом туповатого босса, который ни во что не лезет, потому что ничего не понимает, и не мешает им спокойно работать. Лектер очень надеялся на их опыт, уж кто-кто, а Беверли умела складывать факты в правильном порядке.       Но Джек не был бы тем, кем являлся, если бы его можно было так просто провести. Он не отпустил Лектера и ещё три часа его допрашивал, строя нелепые предположения и осекаемый за них дорогими адвокатами. Ганнибал не просто так сразу же посеял в нём неуверенность, так что теперь Кроуфорд был сбит с толку и заочно искал подтверждения невиновности доктора во всём. Между делом Лектер заявил, что, возможно, не станет подавать в суд на ФБР за сломанную дверь и плевок в лицо, если ему разрешат иметь средства личной гигиены и позволят адвокатам привозить ему нормальную еду. Кроуфорд на это согласился.       Уже перед самым уходом, когда за Ганнибалом пришли санитары, Джек не удержался и судорожно вцепился в его локоть.       — Ганнибал, если вас так подставляют, то прошу вас, поделитесь своими мыслями по поводу того, кто бы это мог быть. Его поимка может ускорить ваше освобождение.       — Да? — спокойно спросил Лектер, делая вид, что задумался. — Пожалуй, я пока промолчу, иначе рискую задержаться здесь надолго. И прошу вас, займитесь проверкой моего алиби и перестаньте вестись на такую корявую провокацию. Я здесь, потому что кое-кому не понравилось моё поведение или мои слова, поэтому я посижу тихо и подожду, когда вы меня освободите.       И с этими словами доктор выдернул руку и гордо удалился в свою камеру, оставив растерянного Джека тихонько созревать.       Через пару часов ему принесли чистое полотенце с дешёвой зубной пастой и щёткой, а также ресторанную еду, упакованную в одноразовые контейнеры. Ганнибал тщательно осмотрел и обнюхал пищу, выискивая плевок от Фредерика или подмешанные лекарства, но так ничего и не обнаружив, расстелил полотенце на коленях и с удовольствием пообедал.       Его дважды отводили на разговор с Чилтоном, который тряс перед ним бумагами об обязательной психиатрической экспертизе, видимо, считая себя крутым экспертом, но Лектер молчал и отказывался разговаривать.       К вечеру у его камеры «случайно» оказалась Фредди Лаундс с фотоаппаратом, которая сделала несколько горячих снимков доктора, лежащего на грязной кровати, и Ганнибал принял решение убивать Чилтона долго и мучительно.       Уилл Грэм пришёл к нему на третий день, когда Лектер уже начал уставать его ждать. Услышав его неуверенные шаги, Ганнибал улыбнулся и выжидательно замер на месте, закрыв глаза и принюхиваясь. Если к званому ужину Уилл готовился и пытался привести себя в порядок, то сейчас он был в своём привычном образе, и густой аромат машинного масла и своры собак, так сильно ворвавшийся в его камеру, неосознанно отпроектировался в его сознании, как что-то прекрасное.       Прекрасно, что Уилл, засадивший его сюда, всё-таки пришёл его проведать и что-то для себя выяснить.       — Здравствуйте, доктор Лектер, — сказал Грэм, подходя к решётке максимально близко, но не переступая черту на полу.       — Здравствуй, Уилл, — ответил Ганнибал, спуская ноги на пол и оставаясь сидеть на месте. — Решил меня проведать?       Уилл скромно улыбнулся.       — Захотелось с вами поговорить. Вы не против, а то я слышал, что вы отказываетесь общаться с врачами и местными психиатрами.       Ганнибал мило улыбнулся в ответ и слегка наклонил голову в сторону.       — Но вы не мозгоправ, так что я не против.       Профайлер спокойно подошёл к решётке, пропуская внутрь руки и прижимаясь к ней так, что нос оказался в камере доктора, и внимательно осмотрелся по сторонам.       — Вас тут не обижают? Жилище, далёкое от ваших стандартов.       Ганнибал мысленно довольно усмехнулся, радуясь, что оказался прав в своих выводах, но вида не подал.       — Мне здесь не нравится, — печально покачал головой Лектер, оставаясь сидеть на кровати, — я очень хочу вернуться домой. Меня плохо кормят, обливают холодной водой и хамят все, кому не лень.       — Холодной водой? — испуганно вздрогнул Уилл, протискиваясь вперёд настолько, насколько позволяла решётка.       — Да, Уилл, приятного мало, — грустно продолжил доктор, тиская покрывало, — но я не удивлён, ведь они считают меня каким-то лунным маньяком, которым я не являюсь и не удивлюсь, если они начнут вводить мне препараты, от которых я поеду головой и сознаюсь в чём угодно.       Профайлер смотрел на расстроенного доктора во все глаза, то хмурясь, то нервно дёргая губами, вжимаясь в решётку всё сильнее, пока голова не застряла между прутьями.       — Но они не могут так с вами обращаться, — неожиданно обиженно возразил Уилл, — вам даже ещё не предъявили обвинение.       — Кого это останавливало, — неопределённо махнул рукой Ганнибал.       — Холодной водой, — задумчиво прошептал Грэм, злобно прищуриваясь. — Это недопустимо. Кто посмел?       От этого вопроса сердце Лектера пропустило несколько ударов, оглушая его глупым счастьем, и он чуть не вышел из роли и не кинулся к своему мучителю. Он силой воли заставил себя сидеть на месте, продолжая терзать одеяло.       — Тот, у кого есть такие полномочия. Доктор Чилтон, я полагаю.       — Маленький злобный Фредерик, — недобро усмехнулся Уилл, мечтательно закатывая глаза. — Его методы всегда были далеки от профессиональных. Я поговорю с ним.       — Я думаю, мы уже говорим с ним, — мягко возразил Ганнибал, отбрасывая покрывало и вставая на ноги. — Все камеры прослушиваются и просматриваются, так что я думаю, он нас услышал.       Уилл с укором посмотрел на узника и так весело рассмеялся, что Лектер даже приоткрыл рот, пытаясь впитать и поглотить в себя этот смех.       — Ты меня обижаешь, — заговорщически прошептал довольный профайлер. — Я давно пересёк красную линию, но ты разве слышишь сирены или крики санитаров? Я пришёл поговорить с тобой пару минут наедине, так что все камеры отключены.       — Но как? — по-настоящему удивился Ганнибал, приближаясь к решётке и останавливаясь в полуметре от Уилла.       — Неважно, потом расскажу. Есть тут один санитар, и у меня имеется к нему подход. Мы смогли договориться.       Лектер подошёл ещё на полшага и обхватил прутья решётки прямо над руками Уилла.       — О чём ты хотел поговорить со мной наедине, Уилл?       — Ни о чём. Просто хотел узнать, как ты здесь себя чувствуешь. А камеры отключил, потому что не хочу, чтобы за нашим свиданием подсматривали. Я этого не люблю.       — У нас свидание?       — Это как тебе угодно, но надеюсь, что да.       Ганнибал слепо рванулся вперёд и тоже прижался к решётке, утыкаясь носом в лоб Уилла, отрывая его руку от железки и прижимая его ладонь к своей груди.       — Они меня не выпустят просто так, Уилл, — прошептал доктор, закрывая глаза. — Даже если найдут доказательства того, что у меня было мало времени, они всё равно дотащат меня до суда. Я проторчу здесь полгода, пока они подсадят меня на лекарства и я появлюсь в суде больше похожим на овощ, который не в состоянии себя защитить. К тому времени даже Джек передумает мне помогать. Я останусь совсем один.       — Ты не один, — шепнул ему в ответ Уилл, поднимая голову и испуганно смотря на доктора. — Я им не позволю. Я вытащу тебя отсюда.       — Мне здесь так плохо, Уилл…       — Нет, не надо, только не волнуйся…       — Не знаю, сколько я ещё продержусь…       — Пожалуйста, не говори так, я помогу…       Ганнибал слегка наклонился, едва касаясь своими губами губ Уилла, и заглянул ему в глаза.       — Но как? Чилтон плюёт в мою еду, санитары поливают меня из шланга ледяной водой, мне не дают книг и газет, я уже начинаю сходить здесь с ума, я…       — Не переживай, Ганнибал, я знаю как, — внезапно разозлился Уилл, сминая в кулак его робу на груди и притягивая к себе. — Я вытащу тебя отсюда как можно скорее. Я не позволю им издеваться над тобой. Ты мой. Только мой.       — Что значит твой?       — Мой значит мой, — злобно прошипел профайлер, грубо дёргая доктора к себе, практически вгрызаясь в его губы и засасывая его язык так сильно, что Ганнибал начал вырываться, пытаясь уйти от боли. Уилл схватил его за волосы на загривке и вжал в себя сильнее, не позволяя разорвать поцелуй, больше похожий на поглощение, и отпустил лишь тогда, когда почувствовал вкус крови во рту.       Уилл сделал несколько шагов назад, вытирая рот тыльной стороной ладони, и осмотрев растрёпанного Лектера с головы до ног, довольно кивнул головой.       — Вот теперь я вижу, что ты готов, Ганнибал.       — К чему готов? — простонал доктор, сползая по решётке вниз и садясь на пол.       — Чтобы быть моим, глупенький, — ласково ответил профайлер и потрепал Лектера по спутанным волосам. — Не грусти, я скоро заберу тебя домой.       Уилл ещё пару секунд утешал Ганнибала, скукоженного на полу, и быстро пошёл к выходу.       Слушая его удаляющиеся шаги, Лектер стёр с лица испуганное выражение и медленно встал на ноги. Да, с таким психопатом он встретился впервые, но хотя бы теперь он получил ответы на все свои вопросы.       Он перебрался в кровать и, как принцесса, сел ждать своего освобождения.