Томные воды

      — Это ещё что за ублюдина? — спросил Лукас, ткнув пальцем в громадную перекаченную шавку. Та оскалилась и зарычала.       С животными Лукас никогда не ладил. С Атанасией, в принципе, тоже.       — А-йа-ай, — мерзотненько улыбаясь, протянул торговец. — Да это же наш новый хит продаж! — похвастался он. — Сильный, агрессивный! Ни один вор не посмеет тронуть Ваше имущество, господин! — склонившись, он сощурился и заговорил тише. — А специально для Вас я готов сделать скидочку… Ну, решайтесь!       Мужчина, разогнувшись, придержал клетку. Та заходила ходуном, закачалась из стороны в сторону и едва не свалилась со стойки. Закрытая в ней собака злыми глазами смотрела на покупателя и свирепо кидалась на тонкое сплетение прутьев. Из её пасти летела вспененная слюна, торчали сияющие клыки.       «Нет, эту тварь я ей точно дарить не буду», — подумал парень.       — Благодарю, но нет. Мне бы что-нибудь поспокойнее. Помилее.       Лукас поморщился. Представив, как трепать ему нервы будет не только его неугомонная, проблемная принцесса, но и «сильная, агрессивная» псина, он тут же понял, что жить он так долго не сможет. Злая собака, собака-сторож, — это хорошо, это надёжно. В конце концов, он мог бы спустить — и с удовольствием бы спустил! — её на беловолосого уродца. Но ежедневно видеть эту слюнявую нежить (псину, не сына Псины) рядом с принцессой он не желал.       Лавка была огромной. Выбор — ещё больше. В несколько рядов, выложенные стеной, располагались переносные конуры. В каждой из них была заточена одна собака: большая, маленькая, средняя.       После вчерашнего дождя город кипел, дышал жизнью и привычным шумом, но из-за противного воя и лая собак звуки базара магазина почти не достигали.       Маг ещё раз прошёлся взором по содержимому клеток — и ужаснулся: пусть даже крохотные, все животные были до безобразия мускулистые. Милыми домашними любимцами назвать их язык бы не повернулся.       Атанасия заслуживала чего получше.       — А-а-ай, — вновь зацокал продавец. — Помиловиднее? Уж не для невесты ли господин выбирает подарок?       От бесящего говора мужчины у Лукаса свело челюсть.       «Невесты?» — обмыслил он, без слов проплевавшись. А ведь и правда. Наверное, когда-то он сможет так её назвать, правда ведь?       От приятных раздумий у него немного поднялось настроение.       — Да, для невесты, — без зазрения совести солгал он и остался собой очень доволен. — А это имеет значение?       Торговец, удовлетворённый ответом, глупо загыгыкал.       — Да, господин, — защёлкнув замок на переноске ублюдины, он сдвинул тварюгу с глаз долой, отчего та вмиг заколотилась в очередном приступе ярости. — Тогда Вам стоит прогуляться до соседней улицы. Почти в самом её начале Вы увидите лавку моего брата-близнеца. Он также держит чудных собак. Но мои — бойцовские. Они выведены для охраны, охоты или других занятий, которые требуют физической выносливости.       Так вот в чём было дело… Ну да, это имело смысл.       Колдун в очередной раз осмотрел заточённых безумцев и решил поинтересоваться:       — Кого же тогда держит твой брат?       Мужчина развёл руками, и, осознав, что денег он не получит, просеменил за прилавок.       — Мой брат держит декоративных собак, — поделился он, принявшись ковыряться в ящиках. — За милым пушистиком Вам, господин, только к нему. Лучше нигде не сыщете! — закончил он и улыбнулся блестящими золотыми зубами.       — Надеюсь, ты мне не врёшь.       Лукас вышел прочь, напоследок хлопнув дверью.       Соседняя улица, значит. Что ж, тут не так уж и далеко — можно было и пройтись. Тем более, день выдался ясный: пылало солнце, дул прохладный ветерок, а на небе не кружилось ни единой тучки. Из минусов можно было выделить разве что высокую влажность. Да и был ли то минус?       Перед уходом юноша столкнулся с Атанасией. Как нельзя кстати, у той волосы, кудрявые и пушистые, встали чуть ли не колом. Лукас от души прохохотался.       Вспомнив, с каким рвением она качала своей надувшейся головой в попытке закидать его подушками, он с упорством сдержал улыбку.       Утро началось хорошо. Но не только из-за забавного внешнего вида принцессы. Наибольшим удовольствием для Лукаса стала их со светловолосым чёртом встреча. Вернее сказать, это была не совсем встреча, так как она всё-так была односторонней: он-то Лукаса не приметил. Практически сразу после пробуждения чародей застал нагло напросившегося на ночь гостя уезжающим восвояси.       «И правильно, — злорадствовал придворный маг. — Уезжай. Тебе полезно позаниматься делами».       Улица, узкая, битком наполненная говорливой толпой, гудела. Из каждого угла доносились вскрики продавцов, зазывающих покупателей. Народ шустро носился по мокрым дорожкам, весело и бесстрашно шлёпая ногами по лужам, и временами казалось, будто вчерашней бури, мрачной и ужасающей, никогда не было.       Лукас ещё долго ходил по самому центру столицы. Беседуя с людьми, он тянул из них их всю известную им информацию, провоцировал на темы, говорить о которых никто бы не решился на трезвую голову, плёл свою паутину интриг и пытался получить ответ на главный вопрос, с прошлой ночи волновавший его больше всего на свете: кому могла предназначаться привидевшаяся принцессе петля?       Каждый человек предоставлял ему разное мнение. Одни были вежливее, честнее, в других же читалась лживая негативность, но все они затрагивали никаким образом не связанные между собой берега. Общей картинки сложить не выходило, но магу было спокойно хотя бы от того, что императору и его дочери зла — в большинстве случаев — не желали. То есть вариант с восстанием и последующей революцией можно было отложить на дальнюю полочку да прикрыть тряпочкой.       Чего же тогда следовало опасаться?..       Лукас завернул за угол. Ему стоило сделать всего три шага — и улица моментально превратилась из узкого подобия, заставленного базарными строениями, во вполне цивильный бульвар. Бульвар был усеян пёстрыми витринами, за которыми виднелись всеразличные модели нарядных платьев, шляпок, повязанных ленточками или украшенных букетами цветов, перчаток: гладких, рельефных, — всяких. Магазины с одеждой составляли преобладающее большинство, но, выбиваясь среди однотипной горы павильонов, также было много таких, хозяева которых разместили за своим стеклом косметику, элементы украшений или антиквариат.       Огибая одно из схожих стёкол, Лукас внезапно наткнулся на подозрительно знакомую спину.       «Померещилось?» — подумал он. Но глаза его не подвели: это и впрямь оказался молодой лорд Альфиус.       На его теле сидела вчерашняя одежда, которая должна была значительно подпортиться, однако из-за доброты принцессы не потеряла — даже, напротив, приобрела — свежий вид и не выдала его секрета.       Ах если б кто знал, где эта гадкая белая башка сегодня ночевала!..       Иезекииль посетил лавку стекольщика. Тот с помощью магии изготавливал из стекла или драгоценных камней всякого рода произведения. Чаще всего у него заказывали вазы, посудину или статуэтки. Поговаривали, что этот старик мог выточить практически любой предмет. Но шептались также, что и на ценники он, считающий себя великим творцом, не скупился.       Лукас внимательнее оглядел выставленные напоказ творения и фыркнул: «Пф, дилетант».       От мастерской воняло маной за километр, будто дед, как минимум, создал целый дворец, но со стенда на проходимцев смотрели лишь мелкие фигурки в виде ангелков и зверюшек. Они, конечно, были милыми, да и детализация при их конструировании не пострадала, но Лукас знал, что он при желании смог бы сделать куда лучше.       — Значит, ты решил подарить ей дурацкую вазу? — не сдержался от насмешки он, бросая в спину сопернику. — Эта дура разобьёт твой подарок на следующий же день. Ужасная затея.       Чародей ехидно хмыкнул, уже уверенный в своей негласной победе, и собирался ретироваться, но отчего-то не сделал и шага.       Сын Псины, словно услышав его монолог, повернулся. Пробежав взором по толпе, он так и не признал никого знакомого.       С щелчком пальцев Лукас перенёсся на нужное ему место.       Двери раскрылись прямо перед ним самостоятельно.       Минуя порог торговой лавки, он оказался вынужден ненадолго задержать дыхание. Специфический запах, вобравший в себя нотки сухих кормов, уходовых зелий и испускаемой кем-то маны, пропитал каждый сантиметр магазина. Сравнивать с предыдущем его было странно — уж слишком много различий наблюдалось, и игнорировать их так просто не выходило.       Животные были повсюду и здесь: лежали, собравшись в клубочек, на полу, дремали в лежаночках на стеллажах, ютились на полках — и аж на шкафах! Их было так много, что буквально разбегались глаза, — куда больше, чем в прошлой лавке. Но, что удивительно, ни одна из зверюг не томилась в заточении. Спокойные и скромные, они безмятежно спали или надзирали со своих мест за небольшим скоплением посетителей. К ним то и дело подходили любопытные детишки, норовящие их погладить, и животные великодушно позволяли.       Тишина глодала слух. Сумасшедший лай остался позади, как и визгливый вой. Среди здешнего товара были исключительно настоящие домашние питомцы; их выдавало чудесное воспитание.       «Вот это уже лучше», — хитро оскаливаясь, размышлял Лукас. Торговец с золотыми зубами был прав: это место ему и впрямь понравилось.       Из ниоткуда выскочил хозяин заведения. Чуть ли не цепляясь за одного из покупателей, он шёл рядышком, водя руками от зверя к зверю. Словно отражение в зеркале, он походил на своего брата не только внешне, но и поведением: походкой, взглядом и даже говором. Но, к счастью, бесил чуть меньше.       — Наши грызуны — хорошие питомцы: они забавные, милые, легко приручаемые, — твердил он, вышагивая подле хорошо одетого мужчины. — И ухаживать за ними не так уж и трудно. Но… — он покачался, не стирая с лица гаденькой ухмылочки. — Если уж Вам интересен товар посерьёзнее, то я советую Вам взглянуть на собак. Они здесь, — купец проводил богача в соседний отдел, выделенный специально для псов. В лавке, как оказалось, было таких отделов несколько. — Можете пока осмотреться — вдруг кто понравится…       Оставив покупателя, растерявшегося от количества доступного выбора, изучать великое множество зверюшек, мужчина увидел Лукаса, нового потенциального клиента, и тотчас помчался к нему. Добежав, он поклонился и быстро изрёк:       — Добро пожаловать, господин! — он улыбнулся; его зубы, что не могло не радовать, не блестели. — Чем могу быть полезен?       Маг скривился. Разговаривать с калькой предыдущего торгаша ему не хотелось.       — Пока ничем. Сначала я хочу взглянуть на ассортимент, — он постарался прервать не успевший начаться диалог.       — Что ж, приступайте. Если понадоблюсь, господин, только позовите — сразу явлюсь, — он отвлёкся, заслышав голос заказчика. — Да-да!.. Уже иду!.. — прокричал он и ретировался так же быстро, как и явился.       Проследив за удаляющимся силуэтом хозяина, Лукас наконец-то остался в относительном одиночестве и с облегчением выдохнул. Сосредоточиться, когда рядом крутится надоедливая рожа, он не мог. Его могущество позволяло ему с лёгкостью оглушить себя или вырвать голос прямо из глотки раздражающего прилипалы, но зачем ему было мучиться и тратить силы на такую ерунду, если можно не мучиться?       Отбросив упавшие на лицо волосы, он принялся вальяжно расхаживать меж полок. Животные приветственно отзывались, когда он миновал их лежанки, и смотрели ему вслед. Среди них он нашёл и крупные белые экземпляры, с похожими на облака кудряшками, и более маленькие, со спокойным шерстяным покровом.       Первым он приметил дьявольски красивый вариант. Пёс, статный, высокомерный, практически лысый, стоял на четырёх лапах, навострив острые уши и отрешённо всматриваясь вперёд. Его грудь гордой дугой гнулась вниз, к подушечке, на которой он несколько минут назад лежал.       Когда Лукас оказался рядом, животное не удостоило его и взглядом.       «Такое только императору дарить», — подумал он и двинулся дальше.       Для Атанасии требовалось сыскать что-то особенное. Зверь должен был не только выглядеть красиво, но и вести себя таким образом, чтобы принцессе удалось с ним подружиться. Принцесса, конечно, могла найти общий язык даже, наверное, со стеной, так что проблем с этим можно было не ждать, но Лукасу хотелось, чтобы его подарок оставил у неё лишь положительные эмоции. Ни в коем случае она не должна проводить вечера, гадая, на какой козе подъехать к новоиспечённому товарищу — это будет заботой подобранной собаки, а не её хозяйки.       Миновав целую свалку вариантов из разряда «ни о чём», чародей столкнулся со следующим образцом, выделявшимся из толпы. Этот образец чуть не заставил его визжать в голос.       Мелкая головастая собачонка с большими вздёрнутым носом, с такими же большими, наполовину вылезшими, глазами и с длинными кудрявыми ушами, тянувшими её к полу, тяжело дышала, похрюкивала и, казалось, вот-вот грозилась отправиться в мир иной. Напротив неё стояли две кокетливые девушки и, почёсывая её под обвисшими ушами, нахваливали это чучело с нескромным придыханием.       «А эта тварь только девчонке-химере и понравится», — решил Лукас.       Он на мгновение поразмыслил: а не лучше ли будет, вообще, подарить кошку? Но потом вспомнил, что принцесса была собачницей.       Пришлось продолжать поиски.       Неожиданно остановившись около устроившейся неподалёку кукольной собачки, смотревшей на него с особой пытливостью, он попробовал её погладить — и та, на удивление, позволила. Ласковая, дружелюбная, она любознательно моргала глазками-черешенками и виляла коротким хвостом. Её шёрстка, волнистая, с лёгкими завитушками на концах, пшеном горела в свете дня.       — А ты ничего, — удивляясь собственным словам, выдал колдун.       Пёс с благодарностью облизал его пальцы и, высунув шершавый язычок, уселся, ожидая последующих действий.       Лукас встал, неуверенно буравя взглядом отозвавшуюся на его слова шавку. Она ничем особо не выделялась и не обладала царским величием. Но она была небольшой, так что принцесса смогла бы везде таскать её с собой на руках . Да и они как-то с Атанасией были подозрительно похожи: оба лупились с преувеличенным любопытством и по дурости своей лезли к незнакомцам, от которых можно было ожидать чего угодно. Ну просто идеальная пара.       Возможно, выбор был сделан поспешно, но точно не опрометчиво. Маг обернулся, готовый подозвать к себе хозяина… однако его прервали дети.       Брат с сестрой, держась за руки, пронеслись мимо, задев Лукаса.       — Там волки! — пищал от восторга мальчик, утягивая за собой коротконогую неповоротливую девочку. — Пошли посмотрим!       Лукас ощутил интригу.       Волки? Здесь? Логичнее было бы отослать их под крыло близнеца торговца… Как же они очутились тут?       Он отправился за юркнувшей в соседний отдел ребятнёй. Как он и услышал, в этом отделе преобладающим множеством стали самые настоящие волки. Видно, чем-то для безопасности зачарованные, они почти все крепко спали, свернувшись калачиком, и рассмотреть их было не так уж и просто.       По холке, форме черепа и хвосту маг приметил, что они все имели общие черты и отличались по большей части окраской — габариты же у них были схожи. Их могучие лапы, торчащие клыки и когти, способные разодрать жертву, были одинаковыми.       Что ожидаемо, детям сильнее всего понравился самый крайний — белый волк. У изголовья его места, присев на корточки, вертелись штук шесть проказников. Они таскали его за опущенные в дремоте уши, дёргали за белоснежную шерсть, а он, заколдованный, никак не реагировал на малолетних хулиганов.       От любопытных глаз отделался только один из зверей. Огромный — вдвое больше остальных — и косматый, он напоминал лесное чудовище.       Когда Лукас подошёл к нему ближе, монстр поднял голову.       На мага уставились змеиные золотые очи, обрамлённые подозрительно длинными ресничками; они делали его милее, но пронзительный взгляд и впечатляющие размеры не позволяли назвать его очаровашкой. Шерсть его была окрашена в смолисто-чёрный оттенок, но по кончикам пальцев, хвоста и на морде расстелились белые пятнышки.       — Где-то я тебя уже видел…       Пытаясь вспомнить, колдун попятился. Желаемая мысль вертелась в его разуме, но у него никак не получалось схватить её и распрямить.       В один момент он всё-таки понял: да это же Воронуля!       Последовав примеру детей, он сам опустился на колено и с разных сторон осмотрел волка.       И впрямь — точная копия!       Присвистнув, он подозвал торговца.       — Расскажи мне про этого, — попросил он, когда ехидный мужичок, улыбаясь, явился на его зов.       Рот хозяина растянулся по всему лицу и принял ужасающее обличие. Это уже была не улыбка и вовсе не ухмылка — настоящий оскал. Оскал прогнившего от жадности человека, предчувствующего скорой наживы.       — Вас заинтересовал волк из Сидонии? Ох-хо!.. — продавец пустил волну пальцами, увешанными крупными кольцами. — Только недавно привезли, но уже вывели потомство. Правда, получили мы только одного щенка… Но это и к лучшему: данная порода особенная и подойдёт не каждому… — он, подогревая интерес, подмигнул.       Лукас потрудился над выдержкой, чтобы не закатить глаза.       — И что же в ней, в этой породе, такого необычного?       — Вы только взгляните на него! Этот стан, этот взор! Это королевский питомец! — воскликнул мужчина, живо водя локтями. — Умён, как волк, но предан и сдержан, как пёс. Это взрослая особь, но если возьмёте щенка, то получите возможность обучить его любым, даже самым сложным, командам. Они семейные — и быстро привязываются. Эта собака за Вами хоть в ад пойдёт!       Юноша ещё раз посмотрел на волка. Тот отвернулся к стене, выпятив на всеобщее обозрение пушистый хвост. Лукас сразу представил, как Атанасия заплетает эту шерсть в косички и увешивает бантиками.       Вернувшись, он сможет спрятать подарок в башне, а в свободное время выкрасит магией белые кляксы в нежный васильковый цвет — цвет маны принцессы.       «Идеально», — осознал он.       Теперь у вазы Иезекииля не останется ни шанса.       — Неси своего щенка, — оскаливаясь в той же манере, что и торговец, приказал он и подкинул мешочек с наколдованным золотом. Хозяин тотчас поймал прибыль. — И это… упакуй его как-нибудь… Повяжи там на шею бантик, — приложив к подбородку палец, он задумался, но после продолжил: — Красно-чёрный, если можешь.       Торгаш наскоро пересчитал монеты, закинул кулёк за пояс и, потирая руки, поклонился:       — Могу, господин, могу, — наигранно хихикал он. — Для Вас — всё, чего только пожелаете. Ждите меня у прилавка — скоро принесу Вашего нового друга.       Когда дела были сделаны, а щенок надёжно запрятан в башне, веселье кончилось.       Лукас прогулялся вдоль полок с книгами. За сотни лет он успел прочитать почти каждую из них; знания, заложенные в них, теперь принадлежали ему. Но даже в них он не смог сыскать забавы.       Наклонившись к щенку, который шагал следом за ним, словно тень, перебирая короткими лапками, колдун почесал того за ухом.       — Может, сходить к твоей будущей хозяйке? — он вздохнул и потрепал волчонка по нескладной морде.       Волчонок, к счастью, совершенно не пугливый, задорно тявкнул и умчался прочь, чтобы до конца изучить новое место.       Лукас счёл это за одобрение и, сотворив заклинание, перенёсся прямо к принцессе.       Оказавшись за её спиной, он застал её лежащей в своих покоях щекою на письменном столе. Лениво играясь с пером, которое она так и не опустила в чернила, девушка вполголоса страдала и что-то бубнила себе под нос.       Маг вздумал с ней поздороваться, но вовремя умолк. Сделав лишь шаг, он попал в её поле зрения, и она моментально подпрыгнула, чуть не опрокинув на себя полную чернильницу.       — Ох, Лукас! Напугал! — прижимая белую руку к сердцу, прошептала она. — А ты где был? — она вдруг сощурилась и, отодвинув стул, потянулась к гостю. — Пахнешь как-то странно…       Лукас проморгался. Теперь он точно был уверен, что с выбором подарка не оплошал.       — Это чем же? — спросил он, присаживаясь на ближайшую тумбу.       Принцесса проигнорировала его грубое поведение — привыкла. Не веря сама себе, она придвинулась ещё и шумно принюхалась.       — Хм… Собакой! — удивлённо вскинув брови, выдала она.       А у самой в мозгу крутилось лишь одно: рядом с ним даже она, принцесса великой империи Обелия, начинала вести себя чёрт-те как. Она вздохнула.       — Неважно, — колдун решил поскорее перевести тему, пока не лишённая догадливости подруга не заставила его объясняться, потому что понимал, что эти объяснения ни к чему хорошему не приведут. — Бездельничаешь? — коварно опустив тон голоса, начал расспрашивать он.       Девушка встала со стула и, бросив растрепавшееся перо в подставку, размяла затёкшие кости. Пройдясь по складкам голубенькой юбки ладонями, она расправила заломы.       — Отдыхаю, — закончив прихорашиваться, ответила она.       Лукас закинул ногу на ногу и, облокотившись, понаблюдал за ней.       Солнце светило ярко. Пронзённая ясным светом, спальня горела. Силуэт Атанасии, окаймлённый уличным свечением, плыл.       — Только утро, а ты уже устала? — продолжал ехидничать колдун. — Провожать гостей было так трудно? Или ты от перевозбуждения не спала всю ночь? — он нахмурился. — Неужели думала о ком-то?       Ати вздрогнула.       Да, ночь у неё выдалась тяжёлая. Спать, зная, что за парой стен расположился Иезекииль, было нелегко. Когда она жила в поместье Альфиусов, ей почему-то не было до этого никакого дела… возможно, из-за того, что в то время её окружали другие заботы, и ей было совсем не до таких мелочей. Однако ныне она подобное мелочами никак не считала.       Светский ужин был для неё в новинку. Но трапезничать в окружении приятной ей компании оказалось не так уж и плохо. За приёмом пищи они затронули множество различных тем. Иезекииль к вечеру окончательно перестал скромничать и с удовольствием вёл беседу, не поддержать которую Ати не могла — уж слишком умело он подбирал темы.       «Вот дамский угодник!» — мысленно ругалась она на него, но раз за разом подхватывала начатый разговор.       К концу банкета же она и сама вошла во вкус. Стеснение исчезло, волнение — и подавно. Беспокоила её одна только Дженнет, что была тише воды, ниже травы. А как она странно вела себя перед сном…       — Тебе-то какое дело? — откинув золотые кудри, принцесса покосилась на собеседника и поспешно отмахнулась: — Ни о ком я не думала! Устала из-за того, что… репетировала, — соврала она.       А ведь и точно! Пора было вновь затевать тренировки! До бала оставалось буквально несколько дней, а она весь прошлый вечер бездумно объедалась вкусностями. Так не пойдёт! Она была готова на всё, чтоб платье сошлось на ней в день празднования!       Оно сойдётся! Другие варианты просто исключены!       — Репетировала? — Лукас в недоумении подпёр кулаком подбородок. — А, ты про танцы? Опять?! Не много ли времени и трудов для какого-то дурацкого танца?       Ати поперхнулась. Она, конечно, соврала, но отклик компаньона возмутил её не по-детски. Всё-таки она собиралась именно его подключить к своим тренировкам. Кто же ещё станет вместе с ней мучиться, если не он?..       — Это не просто дурацкий танец, а важное событие! — принялась заливать она так убедительно, что и сама себе поверила. — Тем более, я принцесса. На меня будут многие смотреть, так что мне нельзя облажаться, — заговорив о танцах, она против воли вспомнила свои несуразные движения на дебюте. Разум отравили воспоминания о том злосчастном утре, когда её бальный наряд затрещал в руках у Лили. — Слушай… — она вдруг решила исполнить то, что давно планировала. — А Лили ещё не говорила с тобой по поводу бала?       Маг подрыгал носком.       — Твоя нянька? — удивился он. — Нет. Что ей от меня нужно?       — Она мне не нянька! — принцесса грозно потрясла рукой, сжатой в кулак. Успокоившись, она стала объяснять: — Лили хотела попросить тебя раздобыть камни памяти. Если всё-таки попросит — откажи. Она собирается записывать каждый мой танец на балу. Какой кошмар…       От одной мысли о том, что этот позор будет веками храниться в стенах дворца, у Ати свело живот.       Феликс около полугода назад донёс ей, что папа хранил даже её детские каракули — ещё и заклинанием укрепил их, чтоб они уж точно подольше просуществовали. Сначала она не поверила, но теперь, заимев столь достоверную информацию, действительно засомневалась, как бы он и камни не припрятал.       — Зачем мне ей отказывать? — любопытствовал Лукас. — Хочешь, чтоб твои репетиции пропали даром?       Атанасия задержала дыхание.       «Затем, чтоб на принцессу Обелии компромата не было!» — хотелось ей прокричать, но она не могла, иначе её дорогой друг обеспечил бы её щедрой порцией насмешек на весь следующий год… а то и на целое десятилетие.       — Просто не соглашайся — и всё тут, — мирно и спокойно уверяла его она.       — И что мне ей сказать, если она спросит причину?       — Придумай что-нибудь! Ты же умный.       В ход пошла тяжелая артиллерия — лесть. Ати знала, что Лукас от скромности не страдал, а потому частенько пользовалась этим оружием, если ей срочно нужно было что-то у него выпросить.       Покинув спальню, она зашла в гостиную и увидела на столике поднос, предложенный горничными. На подносе, тонком, но красиво украшенном, ютились фарфоровые кружечки и пухлый чайник. Девушка пощупала посуду и, убедившись, что чай ещё не остыл, понесла подготовленный сервиз обратно в покои.       Когда она миновала порог, Лукас уже переместился с тумбы на её стул и, забвенно раскручивая на пальце цепь, глядел в окно. Ати пришлось сесть на кровать. Поднос она поставила перед собеседником, разлив перед этим чай по чашкам.       — Хорошо, — не отнимая взора от неплотно занавешенных стёкол, компаньон всё-таки удостоил её ответом. — Тогда давай заключим сделку?       Атанасия втянула в себя чай. Пыл напитка растёкся по её горлу и приятно обжёг нутро.       Проглотив горечь, она недоверчиво уточнила:       — Сделку? Какую?       Сделок с Лукасом, на самом деле, ей не хотелось. Она, безусловно, знала, что зла он ей не сделает — никогда не делал, — но он был хитёр, как лис, и порой ядовит, как змея. В его языке яда было больше, чем в лабораториях алхимиков, и она сама в этом не раз убеждалась.       — Чтоб не вызывать подозрений, я не буду отказывать твоей няньке, — он выставил указательный палец, призывая подругу к вниманию. Другой рукой он взял чашку. — Она получит свои камни и запишет твои танцы. А после бала я их дестабилизирую, и они потеряют изображение, — он глотнул и поморщился. Насыпав в чай внушительную горочку сахара, он довершил: — Идёт?       Атанасия поёрзала.       Идея ей понравилась. Но зато не понравилось то, как именно она была преподнесена. Самое главное — и самое опасное! — было опущено.       — Ладно, пусть так, — согласилась она, но, заметив неладное в выражении лица друга, наскоро переспросила: — А в чём суть сделки-то? Чего ты от меня хочешь взамен?       — Взамен я просто заберу себе один из этих камней, — без каких-либо эмоций закончил Лукас.       — Чего??? — Ати подорвалась. Отставив посуду, она, хмурая, резко встала с нагревшегося матраса и подобралась к компаньону, хлещущему чай с показушным безразличием. — Ни за что! — возмутилась она. — Зачем тебе вообще сдался камень с моими танцами?       Условия сделки ей не понравились. Вкладывать очередной повод для издёвок прямо в вездесущие ручонки этого дурака? Кем она была? Самоубийцей?!       — Потому что на этом камне будет наш совместный танец, — важно покашливая, будто пытаясь скрыть неловкость, проевшую его голос, Лукас развалился в стуле, как в своём собственном. Для полного эффекта ему оставалось лишь закинуть ноги на стол, но до этого он, к счастью, не додумался. А может, и додумался, но поленился. — Ну что, договорились?       Ати сцепила руки на груди. Получается, он запись своего танца хотел, а не её?       Тогда ей вдвойне было непонятно. Ему ведь для этого с ней на самом балу танцевать придётся. А ей всегда казалось, что балы ему были не по душе.       Да и что на это скажет отец?..       — Хорошо, — не дождавшись ответа, Лукас бесцеремонно принял решение за неё. — Раз уж ты согласна, лучше давай поговорим о кое-чём поважнее.       Принцесса решила не спорить.       Какое ей было дело? Хочет танцевать — пусть танцует. Ей было всё равно. Главное, чтоб просьбой её не пренебрегал. А один коротенький танец с ним на глазах у всех она уж как-нибудь переживёт.       — Что-то случилось? — возвратившись, она снова припала к кружечке. Тепло успокоило её.       — Нет. Но меня заинтересовали те твои «вонючие духи», — он определённым образом выделил предпоследнее слово, и она сразу же поняла, о каких духах шла речь. — Можешь показать их?       — Да, конечно.       Опустив чашку обратно на поднос, Атанасия направилась к столику, на котором Лили вчера оставила тот самый пузырёк. На столе было не прибрано: впопыхах, торопясь как можно быстрее собраться и выйти на проводы гостей, принцесса выгнала горничных, а самой убираться у неё времени совсем не нашлось.       «Они должны быть где-то здесь, я же помню!» — твердила себе она, переворачивая оставленные под зеркалом украшения и шарясь по набитым шкатулкам.       Наверное, ей стоило более бережно относиться к этой вещи: всё-таки от леди Дианы у неё ничего больше не осталось. Если бы её отец узнал о том, как она разбрасывается таким сокровищем, он бы непременно поседел…       О нет, он точно не должен был узнать, что столь ценный дар попал в её безответственную хватку…       — Нашла! — весело воскликнула она, когда в её руках блеснул вожделенный розоватый флакончик. — Вот они. А чем они тебе приглянулись?       Она протянула Лукасу духи, а сама взгромоздилась рядом, в ожидании следя за его действиями. Раз его они заинтересовали, значит, было в них что-то занимательное, чего она вследствие своей неопытности опять пропустила.       — Ты знаешь, что это? — аккуратно, словно он держал хрустальный графин, маг провёл пальцами по оболочке духов.       Когда он коснулся крышки, даже не сняв её, жидкость внутри склянки засветилась.       — Я думала, что это обычные духи… — уже сомневаясь в своих знаниях, призналась Ати. — Лили вчера подарила. Сказала, что хотела отдать мне их в день бала, но решила не тянуть. Вроде как они мамины.       Лукас на мгновение застыл. Взглянув на подругу с непривычной серьёзностью, он ввёл её в ступор, а сам продолжил бубнить, проигнорировав просьбу о разъяснении.       — Значит, они принадлежали твоей матери? — заворожённо вертя пузырёк, размышлял вслух он. — Тогда понятно.       — Что понятного-то? — разозлившись, принцесса ткнула в него пальцем. Лукас даже не дрогнул. — Расскажи уже!       Вот вечно он так — ни беспокойств, ни жалости! Стоило ему найти что-то интересное, как он тут же терял последние крупицы адекватности и утыкался в любопытную штуковину. А Ати ведь тоже любила магию — да не меньше него! Иногда она грезила о том, как они вдвоём, погрузившись в чтение какого-нибудь редкого фолианта, могли бы познавать чертоги столь загадочной науки… Потом же она с тревогой вспоминала, что её друг на своём веку перечитал чуть ли не все подобные фолианты, так что надеяться особо не стоило. Да и какое бы оно было, изучение новизны подле Лукаса? Скорее всего, её дорогой гений понял бы всё с первой секунды, а её оставил корчиться с неясными загогулинами-печатями в одиночестве, в привычной манере прикрывшись его невероятными объяснениями из разряда «делаешь "вжух!" — потом всё будет "бдыщ", и случится того-этого».       Как она и ожидала, Лукас устало выдохнул воздух и скорчил такое выражение лица, будто она не понимала очевиднейших вещей.       — Я же говорил тебе про нейтрализатор, помнишь?       — Помню, но что это такое?       С любопытством выгнув спину, Ати покачалась на каблучках. Учиться она любила и была готова впитать в себя интересный — и полезный — материал в любое время.       — Помнишь, моя магия тогда не сработала? Когда я твой дурной лоб лечил? Так вот, это из-за этой штуки, — маг поднёс мерцающий флакон ближе к её лицу. — Видишь? Так он реагирует на магию — вбирает её в себя и перерабатывает, не впуская в тело носителя.       Атанасия почувствовала, словно несколько недостающих частей мозаики внезапно встали на свои места.       — Поэтому он так воняет?       — Чего? Он не воняет… — раскрутив бутыль, Лукас понюхал содержимое. — Нормально пахнет, неплохо даже, я бы сказал, — подтвердил он. — Но ты как владелец ощущаешь его немного иначе. Да и нанесла его, скорее всего, неправильно.       Атанасия в ужасе вытаращилась на стеклянный цветок, зажатый меж пальцев компаньона. Ему понравился этот запах?! Что ж, Лили тоже его оценила…       Видимо, Лукас говорил правду.       — Я не сама его наносила, — она потупила взгляд. — Это всё Лили…       — Тем более, — Лукас махнул ей, подзывая к себе. — Иди сюда, я покажу, как правильно им пользоваться. Это не духи, поэтому «душиться» ими нельзя. Это… — он ненадолго замолчал, подбирая подходящие слова. — Это доспехи. Наносить их нужно определённым образом, чтобы они защищали самые уязвимые части тела.       Девушка подступилась ближе. Лукас встал с нагретого стула и оценивающе скользнул по её телу взглядом, вспоминая, куда конкретно должно лечь зелье. Кисточку в его руке едва заметно потряхивало.       Вскоре он поднёс инструмент к мягкому девичьему подбородку и, осторожно надавив, повёл по прямой линии вдоль вытянутой в волнении шее, переходя к середине ключиц — и дальше. Искусная невидимая нить оборвалась, едва коснувшись аккуратной ложбинки меж грудей.       Каждый миллиметр кожи, тронутый магической жидкостью, прожгло до костей. Случилось то же, что и в прошлый раз: аромат нежным благоуханием растёкся по опочивальне. Бежали минуты — запах усиливался, однако до состояния удушения, как стряслось вчера, так и не дошло.       — Это всё? — Ати тряхнула волосами и приготовилась отступить.       — Нет, не двигайся, — компаньон схватил её за запястье. — Стой здесь. Можешь оставить так, но тогда действия будет меньше. Если соберешься туда, где будет много людей, лучше доведи дело до конца. Смотри и запоминай.       Очертив у низин её кистей незримые браслеты, он запечатал силу нейтрализатора на её плоти. Впервые за всю жизнь Атанасия своими же глазами увидела проявление её собственной магии.       Она видела клубящуюся в груди отца топазовую ману, видела, как жар колдовства Лукаса испарялся, выброшенный с его ладоней. Как-то раз она даже приметила подозрительные туманы гнилого виноградного оттенка, опутывавшие хрупкий силуэт Дженнет, когда та грустила. Но свои чародейства она рассмотреть не могла, как бы ни старалась.       Слетевшая с её окольцованных запястий пыль заискрилась.       Когда искра разгорелась излишне, принцесса рефлекторно отдёрнула ладони, только-только покрывшиеся распустившимися бутонами роз. Тоненькая, украшенная цветочными завитками баночка с магической жидкостью, зажжённой совсем недавно, померкла, и комната вновь окунулась в знакомые солнечные тона.       Лукас закрыл бутыль и отдал её владелице.       Атанасия почувствовала, как кровь взмыла, забурлила, ударяясь о её виски, — и укатилась вниз, отлив от лица. Голова закружилась. Пузырёк улизнул из её рук.       Принцесса сделала два неполных вдоха и, задрожав всем телом, повела продрогшими плечами. Она порывисто наклонилась, стремясь поднять упавшую склянку, но пёстрые ковры взметнулись и поплыли у неё пред глазами. Тогда она осела, поджав подогнувшиеся колени и ненадолго прикрыв веки.       — Аккуратнее.       Услышала она чужой голос, но ничего не произнесла вслух. Немой кивок стал её ответом, а ответом собеседника — возврат предмета.       — Прижми к сердцу, сосредоточь ману в одной точке и передохни, пока флакон не остыл.       Наследница престола покрутила чудом не треснувший при падении сосуд и, горбясь, с недоверием приложила по-прежнему источающее тепло стеклышко к груди, с блаженством испытывая то, как сердце начинает биться чаще.       Вскоре головокружение прошло.       Атанасия медленно выпрямилась, старательно не обращая внимания на ластящуюся к телу тяжёлую ткань одеяний.       Лукас, как оказалось, всё это время придерживал её, обнимая и отгораживая от возможных ушибов.        Она невзначай подумала, что раньше, когда она была ребёнком, он никогда бы ничего подобного не сделал. Но его нынешняя забота очень ей нравилась.

***

      Из стоящего рядом блюдца, окаймлённого незамысловатым орнаментом, девушка выудила яблоко. Пылко-красное, усеянное лакомым рядом веснушек, его едва можно было принять за настоящее. Такие они были, яблоки, взращенные с благословения магии.       Словно муляж, выточенный для творений начинающих художников, оно по-фальшивому блестело и, запотевшее, роняло с идеально ровной поверхности прозрачные капельки.       Сесилия покрутила спелый фрукт. Тот, твёрдый и гладкий, зазывающе заскрипел от грубых прикосновений.       Когда леди вонзила в него зубы, тугая оболочка чавкнула — и изошла кровью. По тонким запястьям потёк сладкий сок.       Девушка блаженно застонала. Служанка, вдоволь набрав серебряным черпаком тёплой воды, принялась аккуратно промывать белоснежные волосы хозяйки и изредка, переходя с длины — к корням, массировала её запрокинутую голову. Госпожа податливо гнулась вслед за движениями прислуги, придерживая липнущую к влажному телу банную рубаху.       Когда каждая прядь была с особым трепетом вымыта и причёсана, Сесилия встала.       — Прочь, — бросила она служанкам, и те тотчас же разбежались.       Плотно перетянутые под ключицами повязки ослабли, но от повышенной слабости впечатались в её взмокшее тело.       Нервно расшнуровав тесёмки, она сбросила цепкую рубаху и покинула баню. В другом помещении, прилегающем к паровой, её ждал неглубокий бассейн, уже прогретый к её приходу.       Сесилия неторопливо опустила ногу в воду. Жидкость, встревоженная, словно мать, получившая вести о болезни дитя, оступилась, пустила волну взывающих к жизни колец — и с яростью обожгла обнаглевшую незнакомку.       Никак не отреагировав, леди опустилась в воду.       Боль была её рабыня.       Рабов Сесилия не пугалась.       Она уселась, удобнее устраиваясь на ступеньках, усеянных расписной плиткой. Вскоре она расслабилась — и разум её, нечистый уже давно, окропился навязчивыми идеями.       Да-да, уже скоро, вспоминала она. Совсем скоро она получит то, чего была достойна. Получит то, чего столько лет до исступления жаждала.       Девушка потянула губы и по-вампирски улыбнулась, оголяя острые клычки, которые, как заявляли окружающие, достались ей от покойной матери.       Мама…       Сесилия сгорбилась, ощутив, как исполненная желчью грудь вдруг очистилась и заново наполнилась тоской. Нет, сейчас нельзя вспоминать о плохом. Она была почти у цели — нужно вспоминать только об этом и ни о чём более.       Залу пронзило эхом. Громко стуча каблуками, кто-то вторгся в личное пространство леди.       Когда прицокивающие шаги стихли, та уже знала, кто стоял за её спиной.       — Здравствуйте, тётя, — не оборачиваясь, поздоровалась она.       В её слух вгрызся вздох, полный осуждения.       — Леди Хиггинс, — устало начала женщина. — Вы точно не передумали?       Сесилия почувствовала, словно вокруг неё задрожал воздух. Изнутри её обдало колким льдом, после чего выжгло дотла огнём. Её мышцы задышали, напряглись все в один момент и, как при выбросе адреналина, резко ослабели.       Её мана, мощная настолько, что у явившейся женщина вмиг померкло в глазах, вылилась из её тела. Но ни один предмет, ни одна капелька воды, стекавшая по могучим стенам бани, не покинула своих пределов.       Девушка успокоилась, позволив охладившемуся бассейну остудить её сознание.       — Нет, тётя, — не желая ссориться, отвечала она. — Я настроена серьёзно.       Тётя кашлянула. Что-то зашуршало в её руках.       — Тогда Вам стоит знать: леди Маргарита ответила на Ваше письмо.       Сесилия задумчиво намотала отяжелевшую от влаги прядь на палец.       — Прочитай. Только не вслух! — строго приказала она, когда собеседница раскрыла свёрнутую бумагу. — Что она ответила на моё предложение?       Женщина замолчала, опустив сосредоточенный взгляд в старательно выведенный текст. Ознакомившись с поступившим посланием, она поведала:       — Леди Маргарита согласна. Она приняла Ваше предложение.       — Чу-у-удно… — низко, по-кошачьи промурлыкала леди Хиггинс.       Её язык покрыло усладой привкуса крови. Она приняла это за добрый знак.       Небо украсила полная луна.