Клан

      После недолгих приготовлений «Слава» стартовала. Лесть не решилась спрашивать у хозяйки корабля, куда именно они летят, побоявшись показаться неучтивой — если бы она сразу же начала интересоваться маршрутом, это выглядело бы как попытка принять участие в его утверждении и могло рассердить или обидеть Страсть (тут, смотря к чему новая спутница была более склонна). Кроме того, Лесть не привыкла первой спрашивать о планах и направлениях. Учитель принимал решение сам и просто ставил ее в известность, да и то не всегда. Бывало, что его подопечная до самого конца не знала, куда и зачем они летят — в том случае, если дело было не ее маленького ума.       — Ну так и что ты умеешь? — расслабленно откидываясь на спинку кресла, старшая самка смерила младшую оценивающим взглядом. Лесть стояла возле второго пилотского места и, потупившись, теребила коготками завязки своей сумки. Псина сидела рядом с ней на заднице, нелепо вытянув артритные задние лапы и устало моргая забитыми желтым гноем глазенками.       — В основном, Учитель тренировал меня в различных обманных техниках, — призналась Лесть. — Для силовых приемов у меня массы нет, зато я быстрая. Если хочешь убедиться…       — Хочу, — Страсть утвердительно наклонила голову. — Но чуть позже. У нас… У меня правило — первый день полета не напрягаемся. А вот завтра, готовься, я тебя как следует погоняю. Да не стой ты столбом, брось котомку и садись. Сейчас минуем один опасный участок, встанем на курс, и я покажу тебе твою каюту.       Лесть немного поколебалась и, зачем-то потрогав сиденье рукой, взгромоздилась в кресло.       — Это… Это было ее место, да?       — Нет. Это было мое. В каюте твоей будущей тоже никто не жил, не переживай.       — А сколько здесь вообще кают? — поинтересовалась младшая самочка.       — Две.       — А…       — Мы жили в одной. Да не пялься на меня так! Это было довольно удобно.       Задавать какие-то дополнительные вопросы Лесть не решилась, вместо этого она попыталась набить себе цену, вернувшись к перечислению всех своих полезных навыков. Могучий Рев ушел в небесное воинство, не успев предать ей и одной десятой доли своего мастерства, но для самки своих лет Лесть все-таки имела кое-какие задатки.       — И сколько тебе? — скептически поинтересовалась Страсть. — Лет тридцать?       — Тридцать восемь, — нахмурилась младшая самка.       — Ни за что бы не дала, — хмыкнула старшая. — Тебя вообще кормили? У тебя вообще вид какой-то истощенный.       При упоминании пищи глаза Лести невольно забегали, а в желудке отчаянно засосало. В последний раз ученица Могучего Рева нормально ела около двух недель назад — когда Великий воин отбыл на Охоту. Нет, он не искал смерти, он хотел победить ту Королеву… Но возраст уже оказался не тот, реакция не та… Его не было пять дней — дольше, чем Лесть ожидала. И самочка волновалась, потеряв сон и аппетит. На шестой день Учителя принесли на корабль охотившиеся неподалеку младшие самцы. Матка, с которой он так и не смог справиться, в итоге досталась одному из них. Обнаружив на корабле юную самку, воины немало удивились, но не стали препятствовать ее желанию сопровождать павшего в последний путь.       Следующие несколько дней врезались в память Лести навсегда. Корабль с трупом, гончей погибшего и перепуганной самочкой на борту отправился на автопилоте в Центральный Комплекс, и Лесть в течение всего пути была вынуждена оставаться один на один с жутким осознанием мертвящей пустоты. Заглянув в медотсек, она могла увидеть капсулу, в которой покоилось истерзанное тело Учителя. Лести была знакома эта картина, ибо Рев множество раз возвращался с охоты израненный и ложился в гибернацию. Но весь ужас заключался в том, что теперь воин не спал, восстанавливаясь в целебном растворе, а был мертв. Совсем мертв. Навсегда.       Жизнь для Лести как будто остановилась в те дни. Отчаяние, скорбь, бессилие — все смешалось в дикий коктейль, прожигающий нутро и заставляющий истомленный разум впадать в оцепенение. Только Пес не давал окончательно сойти с ума. Он в растерянности вечно таскался следом, бодался сослепу и просил жрать. Лесть его кормила, а сама есть не могла. Кусок в горле застревал.       Пес чуял запах хозяина и периодически начинал долбиться в медотсек, но Лесть не пускала его и не заходила сама. Зверь, наверное, думал, что хозяин просто слишком долго лечится… Но со временем тоже все понял…       — Сейчас минуем астероиды, и пойдем обедать, — так и не дождавшись ответа, Страсть приняла решение за двоих. Лесть опять ничего не сказала, но поглядела на спутницу с нескрываемой благодарностью.       Вскоре на их пути действительно показался обширный пояс астероидов. Страсть умело провела корабль по самой его окраине и, лишь когда парящие в пространстве глыбы остались позади, доверила управление автопилоту.       — Идем, — вставая, скомандовала она. — Я покажу тебе корабль, а потом мы с тобой перекусим, чем боги послали и будем отдыхать. А завтра начнем новую жизнь.       Проводя экскурсию, Страсть ни на минуту не скрывала гордости, без умолку расписывая достоинства корабля. «Слава» и впрямь была спроектирована очень рационально. На этом небольшом суденышке ни одного квадратного метра не пропадало даром — везде теснились какие-то потайные ящички и кладовки, куда даже Лесть не могла зайти в полный рост.       — Бывает, что и контрабандой приходится промышлять, — без тени смущения пояснила самка. — Но редко и за хорошую плату.       Кроме того, на корабле имелся маленький, но хорошо оборудованный медблок с двумя криокапсулами и основным комплектом диагностического оборудования. Присутствовало и помещение для тренировок. Длинное и узкое, оно явно было переоборудовано из двух соседних кают, а потому к занятиям в нем предстояло еще приспособиться, но все лучше, чем вообще ничего.       Отсек, выделенный Лести в качестве личной каюты, оказался просто крошечным: расстояние от двери до койки составляло ровно один шаг, а развешивая на стене амуницию, приходилось упираться пятой точкой в тумбочку, но в практичности помещения не оставалось сомнений. Лесть тактично сделала вид, что ее все полностью устраивает и свалила на кровать свои немногочисленные вещи, после чего новая напарница повела ее кормиться.       Помещение для приема пищи тоже было довольно тесным, но по-своему уютным. Например, вокруг стола были не жесткие скамьи, а мягкие сиденья. Лесть уселась на одно из них и проследила глазами, как Страсть идет к хранилищу и достает несколько брикетов сублимированного белка.       — Не поперхнись, — участливо прострекотала старшая самка, когда несколькими минутами позже младшая набросилась на угощение с такой жадностью, что за нее даже стало немножко страшно. Псине тоже перепало пара кусков. Учитывая, что есть это убожество могло только из рук, хозяйка корабля вскоре искренне пожалела о своей доброте: в процессе поглощения пищи Пес трижды ее боднул и обслюнявил все вокруг себя в радиусе двух метров.       — А, может, его, того… Все-таки выпустить где-нибудь в заповеднике? — с надеждой проговорила самка, тщетно пытаясь оттереть слюни со своих коленей.       — Он без нас не выживет, — покачала головой Лесть. — Он же не приучен совсем… И молодые-то гончие без хозяина помирают, что уж над старичком издеваться… Я не думаю, что он долго протянет, потерпи пару месяцев.       — Главное, приглядывай за ним, чтобы корабль не изгадил! На ночь будешь брать в свой отсек.       — А я не задохнусь от его газовой атаки в таком тесном пространстве?       — Ну ты уж потерпи пару месяцев, — съязвила Страсть.       Животные на корабле всегда приносят много неудобств — Страсть уяснила это еще в тот год, когда они с напарницей сдуру согласились подвезти к месту охоты одну собачницу. Здоровенная была самка, со сворой, как раз плюнуть управлялась, но интересы своих питомцев ставила при этом намного выше, чем интересы всех окружающих. Ее избалованные твари мало того, что засрали все коридоры, так еще и махали своими рогами направо и налево, а по ночам скреблись во все двери, проверяя их на прочность.       От одной дряхлой гончей шуму, конечно, было меньше, но остальных проблем хватало с избытком. Во-первых, оказалось, что псина совершенно не терпит, когда ее закрывают. Оставшись в одиночестве, она выла так, что вибрировали межотсековые перегородки, и таранила дверные створки, оставляя на обшивке уродливые вмятины. А когда ее выпускали, принималась слоняться от стены к стене, цокая переросшими когтями и оставляя за собой неизменные дорожки из капелек мочи. По этим дорожкам, как по направляющим, постоянно следовал какой-нибудь из механических уборщиков, а то и несколько. Страсть все никак не могла решить, что у нее вызывает эта процессия: смех или отвращение. А еще на поворотах в коридоре псина часто начинала буксовать. Не разобрав дороги, она упиралась в стену рогами, и подолгу перебирала лапами на месте, пока Лесть не подходила и не оттаскивала ее, поворачивая в нужную сторону.       — Когда уже он сдохнет, этот твой зверь! — то и дело приговаривала Страсть, театрально прикрывая глаза рукой.       — Наверное, скоро, — вздыхала Лесть. — Его опять сегодня тошнило…       — В том-то и дело, что он только жрет, а потом выблевывает! — возмущалась хозяйка корабля и припасов. — И его снова приходится кормить!       Лесть лишь что-то виновато бормотала в ответ и как можно скорее переводила разговор на другую тему.       Впрочем, если не считать разногласий по поводу Пса, самки довольно быстро поладили друг с другом. Шестидесятилетней Страсти, которая прежде была отведена роль младшей из напарниц, опека над юной подругой явно доставляла удовольствие. А Лести, в свою очередь, нравилось это внезапно обретенное ощущение уверенности. Признаться, она впервые чувствовала себя под истинной защитой…       Лесть осиротела в пять или шесть лет, когда почти весь гарем ее отца вырезала Дурная Кровь. Поэтому маленькая самочка с самого начала твердо знала, что должна научиться защищаться. Однако воспитательницы приюта над ее устремлениями знай только посмеивались, ведь худенькая и слабая Лесть едва выдерживала конкуренцию за пищу. Когда же пришло время вступать во взрослую жизнь, сердобольные тетки, зная, что идти бедняжке некуда, предложили ей остаться и присматривать за мальками. Многие самочки так вот оставались на год-два, прежде чем их соблазняли и уводили в гарем самцы. Но Лести не хотелось ни воспитывать мелюзгу, ни становится покорной судьбе производительницей. На ее счастье, как раз в то время проведать одну из Наставниц явился бывший супруг, умудренный жизнью седой вояка Могучий Рев — как позже выяснилось, еще и весьма влиятельный Советник. Он-то и взял сироту под дальнейшую опеку.       В свои годы Рев давно бы уже стал Старейшиной, но нежелание и неумение сидеть на месте сыграло против него. И, наверное, именно этот врожденный дух бунтарства, не ослабший даже на третьей сотне лет, позволил ему принять столь странное решение, как обучение самки. Другой бы даже не обратил внимания на приставшую девку, списав ее желание стать воительницей на мальковую блажь, но Могучий Рев как будто бы разглядел в Лести что-то, чего не разглядели другие… Да, он колебался, безусловно. И да, он предупреждал — о лишении семейного счастья и детенышей, о возможных гонениях и нападках самцов, о безвременной и бесславной кончине… Но Лесть была упорна. Потому что помнила кончину своей матери и своих теток — ничего славного там не было и подавно.       В течение семи лет они летали вместе — старик и юная самочка. Когда у Рева были дела в Совете, Лесть дожидалась его на корабле, ибо приводить ученицу в свои покои даже для этого отчаянного типа было непозволительно. И при всей своей любви к приключениям, Советник был слишком занятым яутжа, чтобы постоянно путешествовать и уделять много времени подопечной. Одним словом, Лесть большую часть времени была предоставлена сама себе. Но тем ценнее были для нее те редкие моменты, когда Учитель оставался рядом и делился своей мудростью.       И все-таки между ними оставалась определенная дистанция. Страсть же с первых дней дала понять, что она никаких дистанций не терпит. Когда корабль встал на курс, и обе самки как следует отдохнули, старшая без промедлений начала приучать младшую к новому жизненному укладу. И первое, что она сделала — это отругала Лесть за полное отсутствие интереса к их теперь уже совместной деятельности.       — Не думай, что я одна тут буду все решать! — заявила Страсть. — Если мы теперь команда, то и решения должны принимать сообща. Последнее слово, разумеется, пока будет оставаться за мной, потому что у меня больше опыта, но и ты давай-ка головой думай! А еще с этой минуты у нас не будет друг от друга никаких секретов. Чтобы работать слаженно, мы должны друг друга как следует узнать.       Процесс узнавания начался, что называется, с места в карьер. Сначала Страсть вывалила на напарницу целую кучу информации относительно грядущего задания. Оказалось, что им вдвоем немного-немало предстоит зачистить целый улей Жесткачей* по жалобе одного из раутских** поселений. Для охотников-самцов этот улей не имел никакой ценности, так как, во-первых, не насчитывал и сотни особей Священной Дичи, а во вторых… Жесткач, выросший на рауте вообще представлял собой достаточно жалкое зрелище и за достойную добычу не считался. Самим же раутам от этого было, конечно, не легче. Как Жесткачи попали на их планету, осталось неясным — не иначе, Головастые*** яиц подкинули в порядке эксперимента. Но не суть важно. Справиться с напастью самостоятельно рауты не смогли, а охотники, разумеется, не работали по заказу каких-то там хвостатых… Вот в таких случаях и звали на помощь воительниц, которым принять заказ за деньги было абсолютно не зазорно.       Подробно обрисовав напарнице положение дел, Страсть немедленно приступила к следующему этапу подготовки, а именно: взялась ее как следует тренировать. До прибытия оставалось около трех недель, и за это время самкам предстояло научиться сражаться сообща с максимальной эффективностью. Надо сказать, в рукопашной Страсть оказалась хороша до дрожи. Учитель Рев знал множество невероятных приемов и выполнял их безупречно, но он был большим и тяжелым, а потому проигрывал в скорости. В отличие от него Страсть двигалась просто молниеносно. Лесть, в результате, большую часть тренировки проводила на полу, но раз от раза успехи младшей самки становились все заметнее.       — Ты так хорошо учишь! — как-то не сдержалась Лесть от похвалы. В ответ Страсть лишь криво усмехнулась.       — Никого и никогда не учила, — призналась она. — А тебя доучивать — жизни не хватит. Нам предстоит сражаться не друг с другом, глупенькая, а плечом к плечу. Для этого надо знать тактику друг друга. Ты не успеешь освоить мою, поэтому я перешла на твою, всего лишь немного ее улучшив. Тебе кажется, что со мной стало легко, но не советую обманываться. Дальше таких поблажек не будет!       За неделю до прибытия псина все-таки решила сдохнуть. Она легла на бок, нагадила под себя и принялась тяжело дышать, вывалив побледневший язык. Лесть бегала проверять четвероногого друга каждые полчаса, напрочь сорвав график тренировок.       — Слушай, милосерднее его уже добить, — не выдержала в итоге Страсть.       — Наверное… — печально вздохнула Лесть. — Но кто это сделает?       — Ты, ясное дело! Твоя ж тварь.       — Страсть, я не могу… Рука не поднимется… С ним столько связано…       Самки переглянулись, затем одновременно посмотрели на растянувшееся в зловонной луже животное. Пес резко вдохнул и замер с расширенной грудной клеткой.       — Все… — тихо прошептала Лесть.       — Ар-р-р-агх! — исторгнув из пасти комок слизи, возразила псина и задышала вновь.       — Хватит, прострели уже ему башку — и дело с концом, — не выдержала Страсть, извлекая из-за пояса компактный лазер и протягивая напарнице.       — Если все так просто, то почему бы тебе самой это не сделать?       — Потому что это дело принципа!       — А, может, у меня тоже принцип?       — Пусть лучше лежит и мучается?       — Он, похоже, без сознания… Вряд ли он мучается…       Страсть закатила глаза и раздраженно встряхнула гривой, после чего уселась перед подергивающейся тушей на корточки и ткнула Пса стволом лазерной пушки в бок.       — Жесткачей, что, тоже жалеть будешь? — глубокомысленно изрекла старшая самка, подняв на младшую усталый взгляд.       — Да при чем тут Жесткачи?! — топнула ногой Лесть. — Это совсем другое!       — А я уже ни в чем не уверена, — пожаловалась Страсть. — Вдруг я в него сейчас пальну, а ты меня резко возненавидишь?       — Да я тебе спасибо скажу!       — Нет уж, — еще раз внимательно оглядев зверя, самка поднялась и, взяв напарницу за плечо, подтолкнула в сторону тренировочного отсека. — Раз ты так решила, пусть лежит и подыхает. И пусть это будет на твоей совести. А нам надо тренироваться, и так уже сколько времени потеряли!       Лесть беспомощно поглядела на нее, но была вынуждена послушаться. Однако тренировка, естественно, опять не заладилась. Ученица вела себя рассеяно, пропускала удары и время от времени напрочь выпадала из процесса, мучаясь в сомнениях.       — Все, не могу так! — наконец вскричала она.       — Я давно уже говорю, — равнодушно хмыкнула Страсть, опуская копье.       — Только… Ты пойдешь со мной? Будешь рядом, когда я это сделаю?       — Если тебе так легче. Но стрелять будешь ты.       Лесть молча опустила голову в знак согласия и приняла из рук напарницы оружие. Все должно было решиться очень скоро…       Когда они дошли до того места, где с утра обезножила гончая, то одновременно раскрыли от изумления рты. Псина, как ни в чем не бывало, сидела посреди коридора и вертела башкой, пытаясь сориентироваться в пространстве. Почуяв приближение хозяйки, она приветливо заурчала и, поднявшись на трясущихся лапах, заковыляла воительницам навстречу.       — Может, отложим? — робко предложила Лесть.       — Смотри сама, — пожала плечами Страсть. — Но тогда тебе придется его отмывать.

______________________________________

*Жесткач — яутжевское тривиальное название ксеноморфа. **Рауты — вид разумных существ, внешним видом сильно напоминающих огромных прямоходящих крыс. ***Головатые — так яутжи зовут «серых» — самых стандартных гуманоидов.